Текст книги "Виток клубка"

14

Муни смотрел, как девушка спускается с холма и невольно залюбовался ее грацией. Мохини была одета скромно, но очень умело, так что простая одежда хорошо подчеркивала великолепную фигуру девушки.

Спустившись с холма, Мохини замедлила шаг и стыдливо прикрыла лицо верхним краем сари.

Мохини медленно приближалась к йогу, ожидая жесткого «стой!», но в этот раз Муни подпустил ее намного ближе, чем тогда, когда Мохини приносила бальзам.

– Остановись, садись, – наконец сказал Муни. Его голос был таким мягким и доброжелательным, что все оставшиеся страхи девушки немедленно рассеялись.

Муни спокойно разглядывал девушку. «Да, тяжело было Шанте! – наконец подумал он. – Молодость, красота, несомненное умение доставить удовольствие мужчине… Почти непреодолимый соблазн! Я даже горд за него! Еще несколько жизней назад он побежал бы за такой девушкой на край света, забыв и о йоге, и обо мне, и обо всем на свете!..»

Мохини поклонилась и села неподалеку прямо на сухую траву.

– Расскажи мне о своей семье, о себе… – с улыбкой, словно разговаривая с ребенком, сказал Муни.

Мохини долго молчала, пытаясь справиться с волнением и собраться с мыслями.

– Родителей я не помню… – робко, немного заикаясь, начала она. – Немножко маму… Мне было три года, когда она… Потом меня взяли на воспитание, и теперь моя семья… – Мохини начала рассказывать о семье, в которой жила. Постепенно девушка приходила в себя. Ее рассказ становился все подробнее, речь стала гладкой и мелодичной. Вскоре Мохини совсем освоилась, стала улыбаться и жестикулировать, словно беседовала не с йогом, а с одной из своих подруг.

Муни не столько слушал, сколько впитывал настроение девушки. Ему было неожиданно интересно.

«Вот она, женская природа! – думал он. – Неустойчивая, переменчивая, словно ум».

Мохини начала рассказывать о своей бывшей работе, о том, почему она выбрала такой путь. Не оправдываясь, просто рассказывая. Откровенно и искренне.

Мохини помнила о своем решении признаться мудрецу в желании иметь от него сына, и медленно, но верно подводила разговор к этому…

Но Муни немного опередил ее.

– Женщина должна быть замужем, – сказал он, решив, что пора сказать то, зачем он позвал девушку. – Чтобы родить сына, который продолжит род. Так говорят писания…

– Да, но у меня не может быть мужа, поэтому… – Мохини обрадовалась, что мудрец сам заговорил на важную для нее тему. Она собрала всю свою решимость. – Поэтому…

– Почему же не может? – улыбнулся Муни. – По милости Господа – все возможно! Наверное, ты очень хорошо молилась Ему, потому что…

Мохини вспыхнула. Она вспомнила свои горячие молитвы Господу Шиве. Она подумала, что Ашутоша все рассказал своему слуге-йогу, и Муни сейчас сам предложит Мохини исполнить ее желание!..

– Ты знаешь, что твоя красота свела с ума моего ученика? – Муни вдруг перевел разговор в неожиданное для девушки русло.

«Причем здесь это?» – удивленно и с досадой подумала Мохини и отрицательно покачала головой.

– Но это так, – Муни все больше нравился разговор с девушкой. – А ты знаешь, что его отец недавно оставил тело?

– Да, я что-то слышала, – тихо ответила Мохини, все еще не понимая, к чему весь этот разговор о Шанте, когда цель, казалось, была так близка!

– Значит, теперь я для него отец, – констатировал Муни. – И мой долг позаботиться о нем так, как я считаю нужным. А ему нужно жениться. Ненадолго…

Муни испытующе посмотрел на Мохини, пытаясь по лицу определить ее реакцию на его слова. Мохини сидела бледная. Ее лицо ничего не выражало.

«Вот глупая женщина!» – подумал про себя Муни и решил объяснить подробнее.

– Тебе нужен сын! – начал мудрец. – И я не сомневаюсь, что ты просила Господа, чтобы он тебе послал хорошего сына… Ведь так?

Мохини автоматически кивнула.

– Считай, что Господь исполнил твое желание! У тебя будет сын! Причем не просто сын, а наследник богатейшего рода! Я прикажу Шанте жениться на тебе. Не бойся, заставлять его не придется, ведь он влюблен в тебя… Ты будешь законной женой Шанты, наследника Ананды. У тебя будет все, что ты пожелаешь, поверь мне…

Лицо девушки по-прежнему ничего не выражало.

– Ты обретешь все это: замечательного мужа, хорошего сына от него, обеспеченную жизнь… – продолжал Муни, решив, что девушка просто не может поверить в свалившееся на нее счастье. – Но при одном условии. Как только у тебя родится сын, Шанта примет санньясу, отреченный образ жизни, наденет одежды монаха и вернется ко мне. Ты станешь вдовой, но при этом и матерью единственного наследника богатого рода. Очень многие женщины могут только мечтать о таком положении!.. Ты слышишь меня?

Мохини слабо кивнула. Она была оглушена. То, что она услышала, настолько не вязалось с тем, к чему девушка готовилась, что Мохини просто потеряла и дар речи, и дар мысли! Она пыталась осознать услышанное, но пока ей удавалось только недоуменно хлопать ресницами.

Муни, глядя на ошарашенную девушку, рассмеялся.

– Неожиданно, да? – спросил он. – Ну, ничего, скоро придешь в себя и поймешь… А пока можешь идти и обдумать мое предложение. Завтра придешь и скажешь мне о своем решении. А так как я не сомневаюсь, каким оно будет, то в ближайшее время я проведу обряд, и вы с Шантой отправитесь наслаждаться семейной жизнью. Но помни, только до рождения сына!..

Мохини сидела не шелохнувшись.

– Ты все поняла? – строго спросил Муни, чтобы вывести девушку из ступора.

Она опять механически кивнула.

– Тогда можешь идти.

Мохини автоматически встала и, не слова не говоря, пошла назад, по тропинке на вершину невысокого холма.

– Озадачил я девушку, – усмехнулся Муни, глядя, как Мохини вышагивает, словно недавно научившись ходить. – Только вот где наш женишок? Уже скоро солнце сядет!..

Муни вспомнил о затерявшемся где-то ученике и впервые забеспокоился.

– Не случилось ли с ним чего?.. – Муни сосредоточился, пытаясь уловить тревожный сигнал. Ничего подозрительного не было, и йог успокоился:

– Нет, я бы почувствовал, если бы он оставил тело или попал в серьезную переделку. Наверное, просто заблудился. Хоть это и странно.

Мохини спустилась с другой стороны холма и тут же осела на землю. Только сейчас она стала потихоньку приходить в себя. Она какое-то время лежала на траве, пытаясь собраться с мыслями, пока, наконец, не смогла спокойно думать над тем, что ей сказал Муни.

«Муж, законный ребенок, большая и богатая семья… – Мохини перебирала в уме все, что сулило ей неожиданное предложение Муни. – Так не бывает в жизни! Так бывает только в сказках! Не было ничего, а потом – сразу все!..»

Мохини стала мечтать о том, как купит дом. Не самый лучший, но и не самый плохой в деревне. С какой любовью она обставит и обустроит его, а потом предложит в качестве приданого.

Как Муни проведет огненный обряд, и Шанта станет ее законным мужем!

Как она постарается понравиться родственникам Шанты… Конечно, ей придется пережить не мало, но Мохини почему-то была уверена, что найдет общий язык с кем угодно. А когда родится сын!.. Она автоматически станет главной женщиной в семье, и никто уже не посмеет ее оскорблять и унижать. «Лишь бы мать Шанты оказалась доброй женщиной, а больше ничего не надо!» – Мохини подробно прикинула возможные сложности. Ее могут устранить, чтобы тут же найти для Шанты достойную, по мнению его родственников, девушку. И, несомненно, так бы и случилось! Но брак Шанты и Мохини будет заключен по воле и с благословения Муни, так что всем недоброжелателям придется помалкивать.

Мохини отбросила неприятные мысли и вернулась к «обустройству» дома и хозяйства. Она прикинула, сколько коров заведет. Хватит ли одной? У кого купить телочку? Или все-таки буйволицу, а не корову?..

Мохини подумала, сколько комнат будет в ее доме. «И чтобы обязательно в одно из окон была видна Ганга!» Прикинула, какие постройки будут во дворе и где.

Наконец, устав «заниматься» будущим хозяйством, Мохини перешла к самому важному и волнительному – она стала думать о будущем сыне. Каким он будет? Чего успеет достичь в жизни? Как она будет заботиться о нем и хватит ли ее сбережений, чтобы поднять сына?.. Потом вспомнила, что если она войдет в семью Шанты, об этом беспокоиться не придется. Да и дом с хозяйством не понадобится, ведь Мохини будет жить во дворце!..

Мохини тихонько засмеялась над собой.

– Нет, так не бывает! – повторила она.

Мохини отчетливо представила, как многочисленные женщины семейства Ананды будут суетиться вокруг маленького наследника. Все его прихоти, да и прихоти матери, буду немедленно исполняться. Он ни в чем не будет нуждаться. Конечно, оставалось это условие Муни… О том, что сразу после рождения сына, Мохини расстанется с молодым мужем и по всем правилам будет объявлена вдовой. Наверное, это будет тяжело. За год можно успеть очень сильно привязаться к мужу…

«Но, может быть, я сумею и его привязать к себе? Так, что он не захочет уходить, когда придет время. Я окружу его лаской и любовью, он увидит своего маленького сына… – Мохини вздохнула. – Но в любом случае, даже если Шанта уйдет через год, для меня нет и не будет лучшего варианта».

Мохини все это время лежала на спине. Именно так она привыкла мечтать. Теперь она перевернулась на бок, подперла рукой голову и стала смотреть на медленно текущие воды Ганги. Мохини отвлеклась.

«Совсем скоро зайдет солнце, – вдруг подумала она. – Как раз в это время по земле путешествует Господь Шива со своими страшными спутниками…»

Мохини вспомнила свою комнату и изображение Шивы на одной из стен. Несколько лет назад она срисовала это изображение с маленького портрета в золотой рамке, который ей дала хозяйка. На этой картине Шива был изображен в образе медитирующего йога. Он сидел в одной набедренной повязке под деревом. Два его глаза были закрыты, а третий, между бровями, наоборот, открыт, и из него вырывался свет. Тело Шивы было посыпано пеплом, а на руках и шее, словно браслеты, красовались черные змеи.

«Господь Шива может в одно мгновение разрушить весь мир. И он в одно мгновение может обрести все богатства мира, но при этом живет под деревом! У него нет даже дома, и он, подобно нищему, бродит по миру… Почему? Не для того ли, чтобы показать нам, людям: все богатства мира – ничто! Ищите то, что спасет вас от смерти! Ищите дух!.. Да, так написано в писании… Но как могу я, слабая и неразумная женщина, постичь то, что недоступно великим мудрецам? Надежда женщины только на мужа и сына! Шанта очень достоин. Несмотря на то, что он из семьи простых вайшьев, он посвятил свою жизнь поиску духа, но… Шанта уйдет… Конечно, он оставит мне сына! Но что это будет за сын? Сможет ли он освободить свою мать от смерти? Дать ей знание, недоступное женщинам? Будет ли он подобен Капиле?.. Нет! Он будет расти в роскоши, избалованный и гордый! И он будет воспитываться без отца, без старших мужчин… Кто из него вырастет? Искатель духа, способный освободить своих предков? Или изнеженный многочисленными женщинами бездельник, вроде тех, что приходили ко мне в городе?! – Мохини испуганно и брезгливо поморщилась. – Так что же? Действительно ли для меня нет и не будет лучшего варианта?..»

Мохини от волнения села, скрестив ноги, словно йог. Она закрыла глаза и сосредоточилась на образе Шивы.

«Господь, скажи! – Мохини в своем уме смотрела прямо в третий глаз Господа Шивы. – Ты ведешь меня. Ты знаешь, где иллюзия, а где реальность! Я полностью предаюсь тебе! Скажи, что будет лучше для меня! Ведь Шанта – это твой дар. Несомненно. Ведь такое случается только в сказках или по милости Господа. Но, может быть, Шанта – это испытание?.. О Господь! Пожалуйста, скажи, что будет лучше для меня! Сейчас я не хочу богатства! Сейчас я не хочу ничего в этом мире… Да, наверное, спустя день я снова захочу жить во дворце, захочу иметь тысячу сари и самые лучшие украшения… Но это будет завтра, а сейчас я хочу лишь сына, который спасет меня из мира самсары! Ведь я всего лишь женщина, и сама не в силах преодолеть его… Ты сам отказался от всего, так скажи, что будет лучше для меня?! Для моего вечного блага, а не для этого бренного тела и этой жалкой жизни, время которой – лишь миг…»

Мохини сосредоточенно смотрела на образ могущественного Шивы. Речь-молитва в голове девушки стихла, и теперь она просто смотрела, искренне ожидая ответа. Вдруг образ Шивы в уме Мохини заколебался, затуманился, а потом Шива медленно, но неудержимо стал изменяться. Мохини попробовала удержать облик Шивы, но ей это не удалось, и она смирилась, наблюдая, как Шива превращается… в Муни!

Сердце девушки отчаянно забилось.

– Я поняла, – прошептала она. Только сейчас Мохини вспомнила, зачем на самом деле она пришла в ашрам мудреца. – Я поняла! Это было испытание! Ты предложил мне все, о чем только может мечтать женщина в моем положении! И ты бы дал мне это. Несомненно. Но чтобы получить настоящую ценность, надо отказаться от того, что кажется ценностью. Это закон, который знаю даже я! Ты проверяешь мою решимость, ведь так? Ты проверяешь, готова ли я отказаться от всего, о чем может только мечтать женщина, ради великого сына, который освободит меня? Может быть, ты ответил мне не как Шива, а как хитрый Кришна, который никогда ничего не дает прямо, без испытания?.. Но кто бы ты ни был, я не откажусь от своей цели! Я пришла, чтобы просить мудреца дать мне самого лучшего сына! И я не отступлюсь, чем бы ты ни откупался! Мне не нужен дворец, мне не нужны новые родственники, которые к тому же будут ненавидеть меня, мне не нужны богатства и земли Шанты, и мне не нужен сам Шанта! Я хочу лишь одного – сына, подобного Капиле, который освободит свою мать от круговорота самсары, этих бессмысленных перерождений снова и снова! Я хочу сына, подобного Вьясе! Но для этого нужен отец, подобный Парашаре! И ты, великий Ашутоша, только что показал мне, что Муни – твой слуга и тот, кто исполнит мое желание!..»

Мохини встала. День уходил, и вокруг стало неумолимо темнеть.

«Слышишь, Господь?! Я отказываюсь от Шанты, я отказываюсь от твоего хитрого дара ради твоего настоящего дара! Я или получу великого сына, или брошусь в Гангу!»

Мохини посмотрела на темное небо, словно надеясь увидеть там лик Шивы. Солнце зашло, и стало почти совсем темно. Мохини, ничего не замечая вокруг, обернулась и увидела яркий месяц.

– Это знак! – обомлела Мохини. Символ Шивы смотрел на нее с темного неба, словно улыбаясь. – Полумесяц в твоих волосах… Я не отступлю. Лишь бы не думать о том, от чего я отказываюсь, и я не отступлю!..

Мохини, забыв обо всем, побежала обратно на вершину холма.

– Я обещала сказать Муни о своем желании сегодня, и я не нарушу своего слова! Шива благословил меня!..

15

Муни просидел весь вечер как на иголках. Как только Мохини скрылась за холмом, Муни опять стал думать, куда запропастился его ученик и что получится из всей этой затеи с женитьбой.

Когда стемнело, Муни впервые в жизни заволновался. Он попытался перейти на тонкий уровень, чтобы найти Шанту. Но волнение не позволило как следует отключиться от внешнего, и Муни понял, что должен сначала успокоиться.

Йог сел и, несмотря на наступившую ночь, попытался сосредоточиться. Темное время суток не для медитации, но что поделать, если потерялся единственный ученик?

– Быть может, ему нужна помощь? – сказал себе Муни и стал планомерно выключать ненужные водовороты в своем тонком теле. Как только он приступил к медитации, на холме кто-то появился.

Муни радостно открыл глаза и окрикнул невидимого в темноте человека:

– Шанта, ты где пропадал столько времени?..

Потом спохватился, поняв, что радостный голос в данном случае совсем ни к чему, а требуется строгий окрик. А еще через мгновение, Муни понял, что к нему приближается совсем не Шанта, а зачем-то вернувшаяся Мохини…

– Торопится дать согласие, боясь, что я передумаю, – Муни невольно улыбнулся. – Даже не смогла дождаться утра! Что же, я ее понимаю… Такой шанс выпадает раз в жизни, да и то – мало кому.

Тем не менее, когда девушка приблизилась и поклонилась, Муни строго спросил:

– Разве ты не знаешь, что ночь – не самое лучшее время для прогулок, тем более для девушки?

– Я пришла просить о милости! – Мохини смотрела на Муни открыто, и йог почувствовал смутное беспокойство. – Пожалуйста, дайте обещание, что исполните мою просьбу!.. Если вы откажете, то я покончу с собой, потому что тогда моя жизнь станет бессмысленной!

– Конечно, – ласково, по-отечески, ответил Муни. – Я исполню твое желание. Ваш брак с Шантой…

– Пожалуйста! – перебила мудреца Мохини. – Я прошу только об одном!..

Муни еще раз улыбнулся горячности девушки и поднял руку в благословляющем жесте…

Увидев это, Мохини сложила руки на груди. Ее глаза горели.

– Я прошу только об одной милости… Только одно желание в моем сердце: станьте отцом моему сыну!..

16

Мохини еще никогда в жизни не оставалась ночью на улице. Она, как могла, быстро пробиралась по незнакомой теперь дороге к дому. Мохини смутно понимала, что все вокруг – такое же, как и днем. Что ничего не изменилось. Но не верила сама себе. И даже родная ограда у дома показалась какой-то странной, незнакомой.

Девушка, стараясь не шуметь, незаметно проскользнула в дом и свою комнату, но в дверь почти сразу постучали, а потом она открылась, и вошла хозяйка, держа в руке небольшую лампадку на топленом масле.

– Жива? – с дрожью в голосе спросила женщина.

Мохини не ответила.

– Вижу, что жива, – женщина успокоилась и уже не испуганно, а деловито поинтересовалась:

– Проклял?

Мохини отрицательно покачала головой.

– Ладно, утром расскажешь… – нехотя сказала хозяйка. – Отдыхай.

Она вышла, и Мохини услышала отдаленной, тревожный шепот названных сестер.

«Наверное, весь дом не спал, – с сожалением подумала девушка. – А может, и все мои новые подруги ворочаются сейчас, выдумывая самые несусветные вещи… Надеюсь, никто не догадывается о том, что происходит на самом деле…»

Мохини грустно улыбнулась.

Она вспомнила удивленные глаза Муни. Когда она призналась йогу в своем желании, он застыл, не произнеся ни слова. Мохини, словно пользуясь этим, начала говорить. Много, убедительно, горячо… Она вылила на молчащего йога все аргументы, до которых додумалась за последние несколько недель, а потом стала просто просить, просить и просить…

Она говорила долго, но Муни так ничего и не ответил.

Мохини уже стала ссылаться на обещание йога, которое тот дал буквально только что. Обещание исполнить любое желание Мохини.

Вскоре девушка стала сбиваться, в ее речи появились паузы, и, в конце концов, она тоже замолчала.

Муни по-прежнему не отвечал.

Мохини какое-то время молча сидела рядом с Муни, не зная, что предпринять. Потом решила, что молчание йога все-таки ближе к согласию, чем к отказу. Убедив себя в этом, она поклонилась, встала и сказала:

– Я приду завтра после полудня. Я подготовлю свое тело для вас. Если вы меня не примите, то я в тот же час брошусь с обрыва в Гангу…

Мохини еще немного постояла в темноте, но, так и не дождавшись ответа, снова поклонилась и пошла домой, чувствуя умиротворение, словно от выполненного долга.

Она вспомнила свою долгую дорогу от ашрама мудреца до дома. Вспомнила, с каким радостным благоговением смотрела она на яркий месяц, который, словно сообщник и друг, плыл чуть впереди…

Девушка тихонько разделась и легла. Накрылась легким одеялом и прислушалась к слабому, едва слышному гудению москитов за окном. Потом снова заговорили цикады. Они еще несколько раз замолкали, но совсем ненадолго, словно набираясь сил. Девушка смотрела в окно, которое едва выделялось на фоне полностью темных стен. Ей хотелось еще раз увидеть месяц, но тот бродил где-то за домом. Мохини не удавалось заснуть, да она и не пыталась, прекрасно понимая тщетность таких попыток. Она думала, что могло означать молчание Муни. Согласие? Может быть… Ведь если бы он был против, то немедленно сказал бы об этом, а, скорее всего, вдобавок еще и проклял бы!

Мохини непроизвольно нащупала и сжала в руке амулет-капсулу.

Но если он был согласен, то почему промолчал? Почему не сказал о готовности выполнить свое обещание и исполнить просьбу девушки? Ведь все могло случиться прямо в эту же ночь!..

Что означало молчание йога? Это непонятное «ни да, ни нет»?

«Может, он раздумывал, как правильно поступить? – спросила себя Мохини. – Но что тут раздумывать?! Да и времени было много, ведь я очень много говорила…»

Мохини еще долго ворочалась, не зная, что подумать и предположить. Наконец, она остановилась на самом вероятном ответе: решила, что Муни, конечно же, принял ее просьбу. И что он даже не счел нужным сказать о своем согласии, так как зачем подтверждать то, что и так очевидно?! Ведь йоги не тратят слов понапрасну…

Убедив себя в этом, Мохини вскоре счастливо заснула.

А в это время Муни по-прежнему неподвижно сидел под деревом.

Шок давно прошел, и теперь Муни спокойно обдумывал ситуацию.

– Должен признать, она застала меня врасплох! – признался йог в темноту. – Так неожиданно!.. И так необычно для мирского человека: отказаться от богатства и материального благополучия ради… И вдвойне удивительно, что это говорила простая деревенская девушка!

Муни почувствовал к Мохини уважение.

– Решительная и очень смелая девушка! – йог впервые пошевелился, в тихом восхищении покачав головой. – Но вот только что теперь делать мне?! С одной стороны, я обещал, но с другой, я могу спокойно не выполнять обещание, так как его, по сути, выпросили обманом. А в писаниях говорится, что человек не должен держать слово, которое дал не сознательно, не понимая, что он обещает. Так что слово здесь ни при чем…

Муни вдруг опять вспомнил о потерявшемся ученике. Но теперь больше с досадой, уверенный, что Шанта, разморенный полуденной жарой, пошел искупаться в лесном озере, а после купания заснул и проспал до захода солнца.

– Шанта свое еще получит, – решил Муни. – А мне надо быстро решить, что делать с девчонкой, и наконец поспать. Иначе и следующий день пойдет насмарку!

Муни еще какое-то время сидел, взвешивая все «за» и «против». С одной стороны, он был обязан удовлетворить просьбу Мохини. Ведь брахман не должен отказывать, если женщина просит зачать сына. Но с другой стороны, Муни не был обязан следовать социальным условностям, так как отрекся от мира и был выше их. Духовное развитие важнее соблюдения социальных условностей, поэтому проблема, так или иначе, сводилась к вопросу: повредит или нет история с Мохини йогической практике Муни. Если нет, то не было никаких причин отказывать девушке в ее благочестивом желании иметь достойного сына от возвышенного брахмана. А если повредит, то Муни имел полное право отказать Мохини, не обращая внимания на всякие женские уловки, вроде угрозы «прыгнуть в Гангу».

«Почему же мой ум в сомнениях? – с досадой подумал Муни. – Почему он заблудился среди трех деревьев? Даже не трех, а двух! Может быть, потому что эти два дерева зовутся баньяном?..»

Муни улыбнулся собственной шутке, очень точно описывающей ситуацию. Йог посмотрел на медленно плывущий месяц, неодобрительно покачал головой и решил все-таки поспать.

«Важные вопросы не решают ночью, – подумал он, укрываясь старым шерстяным одеялом. – Утром, когда взойдет солнце, я приму решение».