Текст книги "Сквозь мутное время. Русский взгляд на необходимость сопротивления духу века сего (сборник)"

Что значит победить жертвой?

Общество спектакля, которым является современное западное общество, и Россия в том числе, которая тоже как бы западное общество, навязывает свои правила не только социальным или политическим группам, но и каждому человеку в отдельности.

Если партии или национальные группы в обществе спектакля (журналисты, медиа, религиозные деятели) заслуживают этой приставки «как бы» – как бы религиозные, как бы журналисты, как бы партии, как бы политики, как бы нация, то, получается, и каждый человек в отдельности заслуживает этого эпитета – как бы человек.

У каждого человека возникает как бы язык. Псевдолюди все меньше и меньше доверяют собственному языку, словам – любовь, дружба, отчаяние, горе, радость, родина.

Все – как бы! Как бы любовь, как бы отчаяние, как бы родина, как бы радость, как бы горе.

Эту паразитическую приставку «как бы» очень часто использует молодое поколение, остро ощущающее фальшь и нереальность, нереалистичность собственного бытия.

Люди кажутся сами себе несуществующими. Виртуализация жизни, пребывание молодежи в Интернете, где редко кто называет себя своим именем или выставляет свою реальную фотографию.

Легко придумать себе псевдоним и под этим именем выступать, выступать активно, называя это свободой выражения, свободой высказывания.

Но это – как бы свобода, которая идет от как бы выступающего в как бы пространстве по поводу как бы реального как бы диалога.

Общество спектакля подробно описано и Бодрийяром, и другими философами и поэтому не стоит сейчас теоретически разбирать, до чего докатился концептуализированный мир – до такой степени, что концептом, то есть некоей вещью в себе, стало все.

Это не происки врагов, это объективные обстоятельства, которые являются следствием исторического поражения политического нигилизма и политической философии бытия, которое случилось в середине XX века.

И коммунизм, и правые идеологи были идеологиями модерна. Идеологиями диалектики, так или иначе.

Они опирались на сущности – массовые и личные, даже если они разрушали какие-то сущности как нечто реальное, как нечто имеющее плоть и кровь.

Отсюда, кстати, и террор, и расстрелы – для человека того времени вполне реальная вещь, например уничтожение правящих классов.

Это все носило не виртуально-метафизический характер.

Мы точно не знаем, хвост ли виляет собакой, или собака хвостом, есть ли война в Афганистане, или ее нам показывают по телевизору. А прошлое носило реальный характер.

И не то чтобы люди были более жестоки – люди были более решительны. Потому что отношения между каждым человеком и жизнью, непосредственным пространством жизни были более прямые. Человек просто ощущал себя частью этой жизни.

Но вот случилось следующее. В 1941 году коммунизм схлестнулся с крайне правым национал-социализмом. И победил его в 1945-м – при поддержке западных демократий. В итоге победил огромный рынок.

Либерализм одержал невероятную победу. Понятно было, что уже после 1945 года, в самый высший миг торжества Советского Союза, просматривалась его гибель.

Тоталитарные идеологии переставали действовать. Потому что те ресурсы, которые освободились после разгрома континентальной Европы и Германии, позволили развернуть невероятное общество потребления.

Расширить его за пределы Америки и бросить в европейские пространства, пространства формирования старых смыслов мира.

Об этом немало писали философы, и французская школа, и британские философы, которые размышляли о соотношении человека и массы.

Об этом размышляли и итальянские философы Джованни Джентиле, Бенедетто Кроче, Юлиус Эвола.

Как согласовать человека с большими смыслами больших величин? Как согласовать человека с метафизикой внутреннего выбора? Сегодня эти философы ушли в тень.

Но вот бунт западногерманских радикалов – Ульрики Майнхоф, Андреаса Баадера, Гудрун Энслин. Бунт, срывающийся, тотальный бунт против общества потребления, которое Майнхоф в своих трудах называет «свинским».

Она пытается постоянно пробиться к реальности, она и Энслин. В их дневниках видно, что вслед за Гарри Геллером, героем «Степного волка» Гессе, они ищут реальности, мечутся в коридорах.

Но их героизм, их сопротивление, их акции, похищение, например, глав германских банков, не дают того эффекта, которого они хотят.

Им кажется, что люди являются сонными куклами, до которых они не могут достучаться.

Они говорят: как же, мы готовы гибнуть, мы готовы истекать кровью, а вы просто тупые свиньи! – говорят они людям, говорят они членам немецкого общества. На них смотрят с удивлением, их просто не понимают.

Но это – высокий порыв. Что сравнивать!

Современное время в европейском пространстве, в России, конечно, примитивно по сравнению с 60–70-ми годами, когда философский пафос реального нигилизма еще сохранялся.

Когда еще Сартр был жив, когда еще внутренний экзистенциализм был актуален, соотношение внутреннего переживания по отношению к внешнему абсурду.

Сейчас, конечно, этого нет. И темы упростились и уплощились, и содержание предельных вопросов, которые ставятся нами перед собой. Какой же выход из этого процесса деградации?

Выход всегда один. Из постмодерна, а мы обсуждаем именно ситуацию постмодерна, выход есть только через личную жертву. Другого нет.

Любой концепт, любое самое сложное высказывание будет казаться просто пафосным, будет казаться как бы высказыванием. Ну и пожалуйста, это дело вашей группы.

Но позиционирование и постулирование своей жизни, как того дара, который ты готов принести в жертву на пути борьбы, готов сделать свою жизнь жертвой, является тем тезисом, с которым общество спектакля не знает, как бороться, и не знает, что ему противопоставить.

Но когда

 
…Рим, который
Взамен турусов и колес
Не читки требует с актера,
А полной гибели всерьез, –
 

это декларируется, об этом говорится.

Но когда актер говорит: да, я готов, чтобы моя гибель стала настоящей, я готов на сцене умереть и готов убить на этой сцене, общество спектакля говорит: как так? Извините, это уже другое, это чрезмерно!..

Даже скандал вокруг фильма «Школа» показывает, насколько общество спектакля не готово к реализму. Оно считает реализм правильным, но недопустимым.

Так вот, необходимо возвращение к реализму, к реализму критическому, возвращение к готовности самопожертвования, возвращение к этике рыцарских отношений, к готовности «оседлать тигра» внутри каждого из нас, словами Эволы, к готовности посмотреть в глаза страшной реальности смерти и конечности.

Только эта готовность явится залогом выхода из общества спектакля, из общества «как бы», из общества пафоса, из общества лжи – как внешней, так и внутренней.

Кто такой повелитель времени?

Экономика всегда была и будет в реальности подчинена политической идее. Сначала мы продумываем образ мира, продумываем образ будущего.

Продумываем, пусть иногда ошибочно, как нам достичь этого образа будущего. Мы думаем об утопии. И под эту утопию подстраивается экономика. Экономика – это инструмент.

Есть две непримиримые позиции. Всегда есть люди, которые считают, что бабки – движитель прогресса. Нет, считаю, что интеллект, дух – движитель прогресса. Эти две позиции несовместимы.

Есть позиция юноши, который спрашивает: что мне сделать, чтобы спастись? Есть позиция Христа, который отвечает юноше: «Все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах».

И юноша, смущенный, отошел. И сказал Христос: «Скорее верблюд пройдет через игольное ушко, чем богатый войдет в Царствие Небесное».

Это не значит, что богатым быть плохо, это значит просто, что богатый является вторичным и периферийным.

Потому что верблюд может совершить чудо и пройти сквозь игольное ушко, если верблюд изменит себя духовно, поверит.

Это связано с другими словами Христа: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет». Мы не можем не верить Христу.

Поэтому, если у некоего абстрактного верблюда есть вера хоть на горчичное зерно, что он пройдет через игольное ушко, то он пройдет через игольное ушко.

Он изменит игольное ушко, изменит себя, изменит мир, изменит отношение к слову «пройдет». А богатый не может изменить свое отношение к деньгам и к экономике.

Он не может попасть в Царствие Небесное. Он может попасть туда, только перестав относиться к своему богатству как к самоценной вещи. Когда он станет по-настоящему аскетом.

Христос говорил: «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут. Но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них».

Чего же хотите вы, обращается Он к апостолам, чего боитесь вы, в чем нуждаетесь? Он не отрицает богатство, Он не отрицает, что человек может быть на вершине власти.

Никто не говорит человеку: «Откажись от богатства, откажись от власти».

Но не придавай этому такое значение! Это именно тезис о том, что дух определяет бытие, твое отношение к миру, твое отношение к политической власти. Твое отношение к образу будущего, твое отношение ко времени.

Время материально. Как материал, из которого лепится будущее. Время является важнейшей составляющей, оно подобно цементу, сгущающему это будущее.

А что такое будущее? Будущее – это идея, которая проложена временем, которое ты затрачиваешь на то, чтобы эта идея приобрела контуры, стала материальной.

За прошедшее столетие мы были свидетелями, когда самые безумные идеи какого-нибудь монаха, кидающего чернильницу в дьявола и пишущего 95 тезисов, просто прибивающего их гвоздем на дверь храма, меняли мир полностью.

Написал человек, которому пришло в голову, что индульгенция – это плохо, 95 тезисов и говорит: «Вот оправдание верой».

Ну, казалось бы, слова, но он же не пытался собрать денег для того, чтобы решить этот вопрос. Слова, но они изменили мир.

Мир изменили идеи, проговоренные и продуманные. Это первично.

Поэтому, когда меня уверяют, что на самом деле первичны деньги, капитал, мне кажется – это разводка.

Люди, которые так говорят, или что-то не понимают и, таким образом, являются манипулируемыми людьми. Или если понимают, то обманывают, пытаются обмануть меня и обмануть других.

Аскет, мыслитель Кант, сидящий в Кенигсберге и продумывающий тезисы доказательства истины бытия Божьего, гораздо больше значит для будущего и делает для будущего.

Он гораздо опаснее, чем десять тысяч миллиардеров, которые начнут инвестировать в то и в это.

Их деньги – ничто, золото, которое обращается в черепки, дьявольское золото. А тезисы Канта, или Гегеля, или Ницше невозможно забыть и избыть. Их пытаются не обсуждать, современное общество пытается их отдать философам.

«Философию – философам!» Почему? Потому что если философия поднимется в политику – это опасно. Она порождает вопросы, она порождает образы.

Она делает людей сильными, она делает людей хозяевами времени, хозяевами будущего, пусть даже эти люди заблуждаются.

А что нам терять, кроме наших жизней, по большому счету? Можно, конечно, еще потерять душу, но для того, чтобы это понимать, надо, по крайней мере, верить в то, что эта душа у тебя существует.

Нас хотят лишить философии, нам говорят: «Деньги – это главное. Деньги, деньги, деньги!»

Это не плохо – деньги. Но не это определит смысл твоей жизни. Экономика – это здорово, но она происходит от того и подчиняется тому, каким образом мы представляем себе прошлое, настоящее и будущее.

И вот тот, кто способен представить и описать свое видение прошлого, настоящего и будущего, связать это все воедино, и является претендентом на то, чтобы быть повелителем времени.

 
тысячелетний ствол
украсим свежей листвой!
месяц встал на прикол
над застывшей Москвой.
точно вымерший лес
точно голые дети зимы
в азиатский разрез
погружаемся медленно мы
нам бы неба глотнуть —
больно пресен небесный кусок!
собирайся и в путь
даже если полет невысок
ты раскинь свои крылья
ах что за дурацкая спесь
умирать от бессилья
сказать когда хочется спеть
потому то тебе
никогда ничего и ни в ком
на потеху судьбе
ты с судьбою своею знаком
до скончанья веков
под началом различных светил
в омут смерти влеком
всей любовью что ты упустил
 

Почему советский опыт – попытка земного воплощения чаяний русского народа?

В экспертном сообществе продолжается дискуссия о путях решения национального вопроса в РФ. Сайт «Свободная пресса» предлагает ведущим экспертам представить свои взгляды по этой проблеме на дискуссионной площадке портала. Своим мнением согласился поделиться один из ведущих российских экспертов по проблемам этнической и религиозной политики, политолог Максим Шевченко.

«СП»: Один из самых наболевших вопросов – это место русского народа в государственном устройстве РФ. Можно ли считать русских государствообразующей нацией?

– Я считаю абсурдным задавать вопрос на этот счет. Это все равно что спрашивать, считаете ли вы, что «дважды два равняется четырем». Естественно, что Российское государство исторически создано усилиями в основном именно русского народа. Хотя наряду с ним в этом процессе принимали участие и принесли огромные жертвы и многие другие этносы и народы. Политически и исторически генезис России был производной от действий правящего слоя, который был интернационален по своей сути в любую эпоху – имперскую и советскую. Но по духу он был русским. В ходе исторического процесса сформировались понятия «русский» и «русскость». Понимаемое как русское и православное политическое ядро (даже в советское время русский социализм конечно же имел в себе много от христианства), которое объединяет вокруг себя разные народы. Не всегда включая их в русские культуру и язык, но создавая именно на русском языке философские и политические обоснования совместной жизни и, что крайне важно, развития – от имперских до советских..

«СП»: То есть русский это в первую очередь культурная принадлежность?

– Нет. Русские – это этнос. Русские – это народ. Русские – это нация. Русские – это больше, чем может уместиться в этой прямолинейной классификации. Но «русский» можно понимать и как политико-историческую, и как культурную идентификацию. Допустим, есть Пушкин, или Лермонтов, или Достоевский. С точки зрения так называемой «крови» – они не русские. Но трудно придумать русских более, нежели они. Со времен Петра I, убившего своего сына от русской Лопухиной, в царской династии русской «крови» практически не было. В отличие от немецкой. При всем при этом наши монархи были русскими людьми. И Николай II был русский царь и русский человек. И жена его, датская принцесса Алиса, стала русской великомученицей Александрой. Вошла в русскость через Православие и принятие России. При всем этом были и будут миллионы людей, которые одновременно и этнически, и по духу, и по вере – русские. Народ. Его отношения с политическим брендом «русские», борьба за этот бренд и есть во многом суть нашей политической истории. Проблема в том, что до революции народ практически не имел доступа к политическим рычагам управления. Собственно говоря, это и стало главной причиной русских революций в 1905 и 1917 годах. Последняя была не столько интернациональной, сколько национальной. Русский народ в течение многих веков был придавлен романовской империей, кастой господ, которые создавали бренд русского, да на свой лад, в переводе на французский или немецкий. Правила жизни народа и господ, их этика были разными. Господа читали Вольтера, Фихте или Шатобриана, а народ «Житие Аввакума» и слушал странников, бегунов и раскольников. Этика русских господ казалась народу нерусской, стоявшей над русскими правилами и нормами жизни. И даже над русской верой. Потому что синодальное устройство православной веры не соответствовало представлениям русского народа о том, каким образом должна быть устроена Церковь. Все это привело к национальному восстанию.

«СП»: Каким еще образом следует понимать русскую идентичность?

– Русское понимание окружающей действительности господа не видели и не понимали. Прозрение наступило только в конце XIX века, когда элиты присмотрелись к огромной стране, в которой жили миллионы людей. Причем власти долгое время почитали их безмолвными крестьянами и слугами. Но это было не так. Герцен очень хорошо и внятно описывает свой шок от пребывания мальчиком в «людской» – он понял там, что имеет дело с особым миром особых людей – с ясным пониманием правды и лжи. И это были слуги, изувеченные господской волей! А каковы были русские люди, не лезшие в дворню? Особая и могучая страна, относившаяся к господам как к завоевателям, которых рано или поздно надо скинуть. В итоге стало понятно, что в стране созрело пространство для абсолютно самостоятельной жизни. В которой присутствовала могучая национальная этика. Не говоря уже о религиозных представлениях. Русский народ отличается от многих других народов тем, что является одной из самых старых наций на Земле, поскольку его главный национальный политический миф – возможность осуществимости Царства Божия на Земле – овладел душами миллионов русских достаточно давно. И сформировал их как нацию. Однако не в рамках национального государства.

«СП»: Отсутствие представительства на уровне субъектов РФ многими трактуется как свидетельство дискриминационного положения русского народа.

– Дело в том, что русские всегда полагали, что их национальное государство представляет собой значительную часть империи. Вообще создание империи – это был «русский проект». Только вот русский народ всегда конкурировал с господами за бренд «русские» и подразумевал не аристократическую империю, но империю народную. Отсюда приятие русского социализма и экспорт его другим народам как воплощенную «народную русскую правду жизни». Русские, кстати, издревле жили не только в «своих регионах». В Киргизии жили семипалатинские русские казаки. Русские жили на Кавказе и в Закавказье. В этом контексте можно вспомнить о молоканах и староверах. Не говоря уже о том, что наши соотечественники жили в Прибалтике и Финляндии.

«СП»: О чем свидетельствует «скукоживание» цивилизационного ареала русских?

– В первую очередь это объясняется ненавистью со стороны мирового истеблишмента и деятельностью его агентуры внутри России. Главный враг русского народа – это не другие народы (кавказцы, татары или башкиры), а космополитическая, антинациональная правящая элита. Которая рано или поздно становится частью мирового истеблишмента. Она действует не в интересах народа, а ради включения огромной ресурсной базы страны в составляющую мирового порядка. И нет разницы, каким образом формируется новый порядок. Будь то договоренности императоров между собой или либерально-олигархических институтов. Или это «конвергенция» Хрущева и Кеннеди, Горбачева и Рейгана. Проблема России в том, что ее огромные ресурсы создают для власти соблазн окончательной эмансипации от народа и от служения ему. Каждая группа, которая приходит к власти на волне народного порыва, получает в свое распоряжение такие богатства, которые позволяют ей в итоге минимизировать влияние народа.

«СП»: Как вы относитесь к советскому опыту?

– Я считаю, что советский опыт – попытка земного воплощения чаяний русского народа. Русские люди всегда мечтали построить Царство Божье на Земле. Это должно было быть «Царство справедливости». Изначально никто не называл это социализмом, что является заимствованным на Западе словом. Но в русском сознании всегда жило ощущение, что Русь – Беловодье и Китеж – это царство, в котором нет господ, владеющих землей. Потому что русский народ всегда считал, что владеть землей грех – она Божия. Он верил в то, что удастся построить общество, в котором не будет эксплуатации человека человеком. По убеждению русских людей причиной богатства может быть только труд, а не ловкость за счет других. И что царь или любой властитель, попирающий Божьи законы, есть «наместник Антихриста». Русские люди по своей сути всегда были «естественными демократами». Но при этом демократами неевропейского склада. Поскольку наше понимание свободы исходит не из энциклопедического, философского видения человека как «меры всех вещей». В русском самосознании человек является мерой «правды Божьей». Насколько он несет ее в себе, настолько он человек. Я не сам по себе как некая социальная «монада» (атом по Лейбницу) – я – «носитель мысли великой, не могу, не могу умереть!» (Гумилев). Резюмируя, можно сказать, что русский народ – это один из величайших народов в истории. Он существует как этнически, так и политически. Он обладает особой этикой – политической и социальной. Но он находится в чудовищном упадке, в режиме оккупации со стороны западных либеральных колонизаторов и их пособников, навязывающих русскому народу противоестественные для него ценности – этническое «кровяное» сознание, страсть к деньгам как мере успеха, разврат и легкость бытия. Национальное развитие – это западный термин, который привит русским «умниками» нерусского происхождения в XIX веке. Они начитались немецкой и французской философии, сегодня американских социологов. Русские называли это просто – «народное счастье». Это несколько иная коннотация, которая предполагает иное понимание человека.

«СП»: Нужно ли русским свое национальное государство?

– Это главный вопрос, вокруг которого сегодня ведется дискуссия. Апологеты этой идеи хотят, чтобы русские уподобились европейским народам. Я считаю, что эта тема была навязана русскому народу людьми, которые максимально далеки от него. Как по крови, так и по духу. Не говоря уже об этике или мировосприятии. С точки зрения русских, главное – это не обладание социальными правами или возможностью избирать своих представителей в парламент. Главное – это жить «по правде Божьей». Таким образом, речь сегодня идет об обретении русскими своего исконного исторического, духовного и политического пути. И я считаю, что это путь не европейский. Более того, в Европе русские превратятся в один из тех чудовищных мещанских народов, которые находятся под колониальной опекой финансово-олигархических и международных космополитических спекулятивных структур. Русское национальное государство – это народная империя, которая несет русскую правду, русское понимание «мира Божиего» другим народам, не унижая их и не принуждая их менять веру, приглашая к братским отношениям. «Последний раз на светлый братский пир сзывает варварская лира!» – что может быть более русского. Это универсалистское антилиберальное мировоззрение – русская идея.

Я полагаю, что специальные агенты вольно или невольно навязывают русским «разговоры про кровь». На самом деле это нерусское понимание. Потому что в ком какая течет кровь – это напоминает талмудическое видение мира. Это у евреев кровь матери определяет национальность. А у других маленьких этносов такую же функцию национальной идентификации выполняет кровь отца. Разговоры о том, сколько в ком крови, – это вообще нерусская тема. Она никогда не звучала ни в русской культуре, ни в русской истории. Пушкин на нее ответил поляку Фаддею Булгарину своим знаменитым стихотворением: «Решил Фиглярин, сидя дома, // Что черный дед мой Ганнибал // Был куплен за бутылку рома». Когда рычащий на меня Нерсесов, непонятного происхождения субъект, прошедший сквозь постмодернистские причуды конца 1980-х – начала 1990-х годов и впитавший их в себя, организовывавший «партию Сонечки Мармеладовой», учит русских, как жить, и сегодня выступает в качестве «зачинателя русской идеи» на сайте «АПН Северо-Запад» или в «Стрингере», то мне становится тошнотворно. Такие люди напоминают мне Нафтулу Соловейчика из великого лесковского произведения «Некуда».

«СП»: Многие комментаторы упрекают вас в подчеркнутой лояльности к представителям ислама. И напротив, по их мнению, вы предвзято относитесь к тем же русским националистам.

– Я никогда не отношусь предвзято к русским националистам. Если они русские и защищают интересы русского народа. Если же это производная от каких-то сионистских проектов, чтобы сделать русских неким подобием Израиля и сионистского проекта, то с такими людьми я буду всегда бороться. Я считаю, что космополитические и языческие, меряющие «кровь» русские националисты – просто гомункулусы, выведенные в «израильской пробирке». Для того, чтобы посадить русский народ в израильский «окоп» дабы решать проблемы Израиля на Ближнем Востоке. Нерсесов и подобные ему «защитники» русских от мусульман играют здесь именно эту роль. Продвигают тему «общей судьбы» России и государства эмигрантов и мещан, уехавших за социальными дотациями на чужую землю, отнятую у православных и мусульман (палестинцев). Что общего у русских – народа-нации, призванной преобразить и изменить мир по «правде Божией», с этими странными людьми? Разве что сомнительные финансовые дела… Но стравить русских с мусульманами, с которыми у русских никогда не было исторического конфликта и есть общее государство, отсечь русских от жизненно важных для них цивилизационных древних путей – в Среднюю Азию и к Персидскому заливу, к Святой земле (принадлежавшей России по преимущесту до образования Израиля) – вот их задача. Да, были войны с Казанским ханством или войны с Османской империей. Была страшная, почти двухсотлетняя с перерывами Кавказская война. Но то войны государства, империи. У русского народа никогда не было конфликта ни с кавказцами, ни с татарами, ни с башкирами. Хотя нас в это дело сегодня очень активно втравливают. Я считаю, что это абсолютная манипуляция. Я различаю русских националистов, которые стоят на позициях русской этической правды и православия (не важно – старообрядческого, беспоповского или никонианского), и националистов – либералов, безбожников, язычников, даже сатанистов (и такие есть!). Последние – симулякры, производные от манипуляций колонизаторов, врагов русского народа. Само по себе православное христианство является для меня одной из фундаментальных основ русского самосознания. Поэтому русских националистов-язычников, русских националистов, меряющих «кровь», я всегда буду считать «сионистами в русском обличье». И всегда буду с ними бороться. Поскольку полагаю, что они являются врагами русского народа и всего того, за что русский народ положил миллионы жизней. Они являются врагами «правды Божией», что составляет суть русской идеи. Это моя принципиальная позиция.