Текст книги "Опаловый кулон"

Глава 8

Такая идиллия не могла продолжаться долго.

Ребекке предстояло узнать, что скрыться от своего прошлого невозможно.

Брод ушел еще до рассвета, оставив Фи записку.

Он напоминал, что на вторую половину дня назначено совещание с их бухгалтерами и юристами. По всей вероятности, оно продлится и на следующий день. Гостей будет четверо. Барри Маттесон с помощником и Дермот Шилдс, который тоже кого-то привезет с собой. Брод распорядился, чтобы Джин на всякий случай подготовила гостевые комнаты.

– Терпеть не могу говорить о деньгах, – простонала Фи, – но сэр Эндрю оставил мне большой пакет акций. Он не собирался отдавать все Стюарту. Но со всеми его делами мы и за сто лет не разберемся.

– Ну, у меня работы хватит, бездельничать не буду, – сказала Ребекка, сложив свою салфетку и вставая из-за стола, за которым они завтракали. – И вообще, мы очень неплохо продвигаемся, Фи. У нас получается отличная вещь.

– Мне будет жаль, когда работа закончится. Фи, еще допивавшая за столом свой чай, придержала Ребекку за руку. – Мне так приятно ваше присутствие здесь, дорогая, да и Брод никогда в жизни не выглядел таким счастливым. И это исключительно благодаря вам. Подойдите-ка сюда, девочка, я хочу на вас посмотреть, – шутливо потребовала Фи.

Ребекка порозовела, отступила назад и сделала книксен.

– Слушаюсь, миледи. – Она старалась, чтобы голос звучал весело, но он выдавал ее чувства.

– Вы ведь влюблены в него, не так ли? – очень мягко спросила Фи, удерживая руку Ребекки и глядя ей в лицо, на котором ясно был написан ответ.

– Я думала, что знаю, что такое любовь, но оказывается, узнала только теперь. Когда я вижу его, мое сердце поет: «Любимый!» Не могу описать словами свое чувство к нему. – В ее прекрасных глазах вдруг блеснули непролитые слезы.

– Вы ему говорили что-нибудь в этом роде? спросила потрясенная Фи.

– Так прямо не говорила, – призналась Ребекка. Не могла набраться смелости рассказать ему о своей жизни.

Фи взволновалась.

– Вы так говорите, дорогая моя девочка, будто имеете в виду нечто ужасное.

Светлые глаза Ребекки потемнели.

– Я бы все на свете отдала за то, чтобы в моей жизни не было многого из того, что было, Фи, – серьезно сказала она.

– Вы не хотели бы поделиться со мной? – настойчиво спросила Фи, уже по-настоящему обеспокоенная. – Я ведь чувствую себя и вашей теткой.

– Я обязательно расскажу вам, Фи, но сначала я должна поговорить с Бродом.

– Да, конечно, – пробормотала Фи. – Я так и знала, что у вас в жизни было что-то плохое. Ваша изысканная холодность не могла обмануть меня.

– Однажды я встретила человека, когда была очень молода. И совсем одна.

– Ну, для меня в этом не может быть ничего нового, – доверительно произнесла Фи. – Могу сказать вам, дорогая, только одно: что бы это ни было, лучше поговорить об этом открыто. Расскажите все Броду. Чем дальше, тем труднее будет это сделать.

– Я знаю. – Ребекка поежилась.

Фи покачала головой.

– И не надо так бояться, Ребекка. Знаете, что сказала мне Элли перед отъездом? Что Брод безумно в вас влюблен. Примите во внимание и тот некорректный поступок моего бедного брата, из-за которого Брод очень сильно переживал. Мой совет вам, дорогая, – а я знаю, о чем говорю, – не скрывайте ничего от Брода.

– Не буду!

Пусть даже это убьет меня, подумала Ребекка.

Брод заскочил домой, чтобы быстро ополоснуться под душем и переодеться до того, как придет время встречать Барри Маттесона и его спутников на взлетно-посадочной полосе Кимбары.

– Я пойду к себе, – сказала Ребекка. Она стояла на лестнице, обернувшись к нему через плечо.

– Оставайся, познакомишься с ними, – пригласил он с улыбкой.

– Нет, не хочу вам мешать. И у меня масса работы.

– Ладно, познакомишься с ними за ужином. – Брод пожал плечами. – Нам надо разобраться с чертовой уймой дел. Я даже сомневаюсь, успеем ли мы покончить со всем этим сегодня.

– Береги себя. – Она послала ему воздушный поцелуй.

– Буду стараться.

Для тебя. Он не хотел давить на Ребекку, но собирался устроить что-то вроде помолвки. А после этого она станет его женой. И он уж постарается, чтобы его жена была счастлива.

Ребекка!

Он зашагал вниз по лестнице, ощущая невероятный прилив жизненных сил.

Ребекка слышала, как приехали гости, но не подошла к окну. Она продолжала работать. Черновой вариант книги был почти закончен. Ребекка чувствовала, что книга ни в чем не уступит мемуарам леди Джуди, получившим превосходные отзывы.

Приятно, когда тебя хвалят. Один критик писал о ее «элегантной, даже лирической прозе». Она надеялась, что под стать этим качествам будет и реализм ее стиля.

Фи постучала к ней в дверь около шести, ее красивое лицо казалось усталым.

– Ну, как там дела? – озабоченно спросила Ребекка. – Вы долго заседали.

– И не говорите, моя дорогая! – Фи поднесла руку к виску. – Сэр Эндрю держал целую армию юристов. Мы ее, правда, немного сократили. Хорошо еще, что Брод такой умный. Он все понимает не хуже, чем они. Не упускает ни единой мелочи. Я во всем этом тону. У нас когда-то было огромное состояние. Уму непостижимо, как много растратил Стюарт. Жил словно принц, пока Брод работал как проклятый.

– Не хотите ли войти и присесть? – спросила Ребекка. – У вас немного усталый вид.

– Я действительно устала, дорогая, – призналась Фи. – Встретимся за ужином.

– Отлично. Мне не хотелось бы оказаться единственной женщиной в компании мужчин. Что они собой представляют?

Фи взглянула на часы.

– Ну, милого старину Барри я знаю всю жизнь.

До него я знала его отца. Дермот – новый человек, но, говорят, очень хороший. Их помощники намного моложе, но очень смышленые. Лет тридцати с небольшим. Ну а теперь пойду-ка я приму ванну.

Ребекка не торопилась спускаться вниз. Для этого вечера она выбрала ансамбль из джерси своего любимого фиолетового цвета: простой топ без рукавов, с воротником-стойкой и длинная прямая юбка.

Ее волосы сильно отросли за несколько месяцев.

Она сделала прямой пробор, расчесала волосы щеткой, заправила их за уши и распустила по спине. Затем надела небольшие бриллиантовые сережки, которые купила, чтобы отметить получение премии «Молодой журналист года». Теперь несколько капель духов, и она готова.

Даже когда Ребекка работала над книгой, разговор с Фи не выходил у нее из головы. Она знала, что Фи дала ей хороший совет – честно и прямо рассказать обо всем Броду, – но ворошить прошлое было невероятно тяжело.

Ребекка опустилась в обитое золотой парчой кресло и на секунду сжала голову в ладонях.

«Брод, – мысленно репетировала она, – я тебе не все о себе рассказала…»

«Брод, я давно хотела тебе рассказать, но…»

«Брод, я была замужем. Несколько лет назад. За человеком, склонным к насилию. Но вначале он не был таким. Он был очень милым…» Господи, милым!

«Брод, я вышла замуж за обаятельного, непредсказуемого человека».

Будет ужасно, когда он все узнает.

Почему-то им обоим было трудно произнести «Я люблю тебя», а ведь Брод не скупился на самые прекрасные слова и не мог скрыть свою страсть.

Как все запуталось! Надо было сразу рассказать Броду. Если она и дальше будет тянуть, то потеряет его. Человека, который вернул ей ее мечты. Человека, который так ценил доверие. Нужно прекратить эту двойную жизнь, а там будь что будет.

Ребекка встала, подошла к зеркалу, всмотрелась в свое отражение. «Ну же, сделай это. Неужели не сможешь? Расскажи Броду об этом человеке, о котором он в жизни не слышал. О своем муже. О своем бывшем муже, который любил причинять тебе боль. Расскажи Броду о его матери, истинной главе семьи, которая не желала слышать ни одного слова критики в адрес своего идеального сына. Давай же, расскажи ему. И как можно скорее».

Ребекка грустно улыбнулась, но почувствовала себя лучше. Прошлый брак – это не преступление.

Ее вина лишь в том, что она не рассказала о нем любимому человеку.

Через несколько минут за ней зашел Брод. Он был в мягкой голубой рубашке апаш, серых брюках и легком темно-синем блейзере с золотыми пуговицами.

– Привет! – сказала Ребекка, чувствуя, как колотится сердце под тонким фиолетовым джерси.

– Это красиво, – сказал он, медленно оглядывая ее. – Фиолетовый – определенно твой цвет.

– Как прошел сегодня день?

– Не очень. – Он потер затылок и шею, как бы разминая их. – Но мы еще поработаем. Я бы хотел поцеловать тебя. На самом деле мне все время хочется поцеловать тебя, но сейчас нам пора спускаться вниз. – Он протянул руку, не в силах сопротивляться желанию погладить шелковистый водопад ее волос. – Мне нравится, когда у тебя длинные волосы.

– Я рассчитывала понравиться тебе.

– Правда?

– А ты как думал, Брод? – Ребекка подняла голову и посмотрела на него. – Из кожи вон лезу, и все ради тебя.

Он засмеялся, сверкнули белоснежные зубы.

– Ну да, лезешь из кожи вон. А вот любишь ли ты меня?

– Ты мне не веришь?

– Верю, но не знаю точно, что это значит. Я очень хотел бы узнать, чего ты ждешь от меня, Ребекка.

– Ничего. Всего.

Брод прижал ее к стене, наклонился и чуть коснулся губами ее губ. Ее охватило жаром, стало трудно дышать.

– Ты притягиваешь меня, словно магнит.

Ребекка пристально посмотрела ему в глаза.

– Я очень много знаю о тебе, о твоей семье. А ты обо мне – очень мало.

– Я ждал, что ты в один прекрасный день расскажешь мне все, – произнес Брод.

– Я хочу рассказать тебе сегодня.

Его сапфировые глаза потемнели.

– Ах ты, маленький сфинкс! Я буду ждать!

Когда они дошли до верхней площадки лестницы, Фи в роли хозяйки вступила в Передний зал.

– А, вот и вы, мои дорогие! Ужин будет готов к восьми. Пока можно что-нибудь выпить.

Четверо мужчин, отдыхавшие в гостиной, поднялись им навстречу. Трое из них задавались вопросом: кто эта красивая молодая женщина, которая шла под руку с Бродом?

Четвертый прекрасно знал Ребекку Хант. Знал из газет, что ей заказали написать биографию Фионы Кинросс. Ребекка добилась большего успеха, чем он ожидал от нее. А теперь она прекрасно устроилась в доме этих людей, которые принадлежали к самой верхушке общества.

Первое мгновение Ребекка думала, что упадет в обморок. В глазах у нее буквально потемнело. Перед ней был Мартин Осборн. Ее бывший муж.

Боже милосердный! – про себя взмолилась она.

Не наказывай меня больше, чем уже наказал.

Брод ощутил, как чуть затрепетало тело Ребекки, уловил ее учащенное дыхание. Что-то с ней не так. Он заглянул ей в лицо, но оно было уверенно и спокойно. Та же маска холодной невозмутимости, от которой он успел отвыкнуть. Брод знал, что случилось нечто очень нехорошее.

Первой мыслью Ребекки было вести себя так, будто она видит его впервые в жизни. Играть роль.

С блеском, как сыграла бы Фи. Ей нечего стыдиться. Она не позволит запугать себя.

Двух старших мужчин она даже не рассмотрела.

Один, кажется, был седовласый, аристократической внешности, другой – полный, а молодой человек, как и Мартин, светловолосый, воспитанный, приятной внешности, одет с той же изящной небрежностью. Мартин, очевидно, ушел со старой работы и поступил в юридическую фирму «Маттесон и Маттесон». Очередной шаг в его карьере. Создалась странная ситуация, но с ней надо было справиться.

Приняв решение, Ребекка заговорила ровным голосом, не выдавая своего смятения.

– А, Мартин! Вот так сюрприз! – воскликнула она с легким радостным удивлением. – Мы с Мартином вместе учились в университете, – объяснила она, оборачиваясь к Броду и Фи. – Как тесен мир! По крайней мере это соответствовало действительности.

– Как приятно! – Фи мгновенно поняла, что происходит нечто непредвиденное, хоть игра Ребекки и заслуживала аплодисментов.

Та протянула руку молодому человеку, но убрала ее прежде, чем он успел пожать.

– Как поживаешь, Мартин? – спросила она, чувствуя его тяжелый изучающий взгляд.

– Отлично, Бекки. Лучше не бывает. Моя мать на днях вспоминала о тебе. Почему бы тебе не позвонить ей?

Потому что она мне отвратительна. Как и ты.

– Ну, знаешь, я жутко не люблю телефонные разговоры, – легким тоном ответила она, позволяя Броду подвести ее к главному в группе, Барри Маттесону.

– Я с удовольствием прочитал вашу биографию леди Джуди Томас, – сказал он. – Моя жена прочитала ее первой, и мы оба получили большое удовольствие.

– Когда выйдет моя биография, Барри, – сказала Фи, похлопав его по руке, – я пришлю вам с Долли экземпляр с автографом.

– Ловлю тебя на слове, Фи.

Следующим был дородный Дермот Шилдс. Его живое добродушное лицо светилось умом. Помощник Дермота Шилдса, Джонатан Рейнолдс, казалось, онемел, совершенно подавленный окружающим его великолепием. Джонатан впервые оказался в такой старинной усадьбе и находился под сильным впечатлением.

К тому времени, когда они сели за ужин, Ребекка поняла, что Мартин будет ей подыгрывать. По крайней мере пока. Он мог разоблачить ее в любой момент, но, возможно, откладывал удовольствие на потом. Не лишенный сообразительности, он наверняка догадался об интересе к ней Брода и теперь обдумывал, как ему лучше поступить.

Если уничтожить ее, не повредит ли это его карьере? – думал Мартин Осборн, занимая свое место за роскошно накрытым большим обеденным столом. Семья Кинросс возглавляла длинный список богатых клиентов его фирмы. Старик Маттесон, подумал он со скрытым презрением, буквально боготворит их. Было бы глупо ссориться с такими людьми.

Мартин заметил быструю смену выражения на высокомерном лице Кинросса. Он дьявольски красив: эта копна длинных черных до синевы волос…

Кем он себя воображает… Мелом Гибсоном? И эти поразительные синие глаза. Вот надменный сукин сын. Конечно, он влюблен в Бекки. А она кажется еще красивее с этой новой манерой держаться – невозмутимо-спокойной. Он так много дал ей, а для нее это ничего не значило. Он слишком сильно ее любил, а она все понимала не правильно. Во всем виновата она. Во всем. Он ничего не забыл и не простил.

Все эти годы он лелеял планы мести. Упорным трудом добился права сопровождать старика Маттесона в этой поездке, ни разу не намекнув, что его бывшая жена живет в Кимбаре и помогает стареющей актрисе, Фионе Кинросс, писать ее дурацкие мемуары.

Разумеется, Маттесон знал, что Мартин был женат, но развелся. Но не знал, что его бывшая жена это Ребекка Хант. Мартин не сомневался, что Бекки вернет себе девичью фамилию, просто назло ему. И сейчас он мечтал сбить с нее эту невозмутимость, погасить блеск, который появлялся в глазах Кинросса каждый раз, когда тот смотрел на нее. А самое обидное было то, что сам Мартин все еще желал свою бывшую жену. Разве не поэтому он оказался сейчас в этой Богом забытой пустыне?

Ребекка высидела ужин в каком-то трансе, кое-как поддерживая разговор, немного замедленно отвечая на каверзные вопросы Мартина. Он сумасшедший, думала она. Но не все это замечают. Приятная внешность, очень корректное поведение.

Очень мил с Фи. В меру почтителен в разговоре с Бродом и старшими коллегами. Чуть покровительственно обращается с Джонатаном Рейнолдсом, начисто лишенным самоуверенности. По-дружески приветлив с ней. Давние приятели ведут легкую беседу – не придерешься!

Если не смотреть ему в глаза. Она видела, сколько в них злобы. Как вообще она могла выйти за него замуж?

Брод решил не вмешиваться, позволив Ребекке разыгрывать начатый фарс. Он был так близок с ней, что сразу почувствовал, насколько она встревожена. Незаметно для окружающих он неотступно наблюдал за Осборном. И хотя Осборн всеми силами старался скрыть кипевшие в нем страсти, Брод знал, что инстинкт его не обманывает. Этот угодливый адвокат со слегка напыщенными манерами, беспокойно двигающимися руками и фальшивым смехом и есть тот человек, который причинил Ребекке много горя.

Он называет ее Бекки. Слово резало слух и не сочеталось с нежным изяществом облика Ребекки.

С первого момента знакомства Брод почувствовал, что Осборн ему неприятен.

Они засиделись за кофе, который пили, по предложению Фи, на веранде, наслаждаясь желанной ночной прохладой и небом, усыпанным мириадами сверкающих звезд, небом пустыни.

Когда Барри Маттесон предложил коллегам пойти спать, Мартин повернулся к Ребекке.

– Пройдемся немного по саду, Бекки, вспомним прежние времена. Я еще не рассказал тебе кое о ком из старых друзей. Помнишь Салли Гриффитс и ее сестру? Дину Маршалл? Они организовали собственную школу для одаренных детей. И дела идут прекрасно. А Гордона Кларка? Он был без ума от тебя. Да и кто не был!

И ты тоже, подумал Брод, и ему захотелось укрыть Ребекку в своих объятиях.

– Ну, только недолго. – Ребекка встала, понимая, что выбора у нее нет. Из разговора за столом Мартин теперь точно знал, что и Брод, и Фи считают ее свободной женщиной. Фи даже сказала, что в будущем Ребекка станет кому-нибудь идеальной женой. – Я минут на десять, не больше, – сказала Ребекка Броду, – я знаю, ты всегда запираешь двери. – В действительности Брод никогда ничего не запирал.

Фи, улучив момент, шепнула Броду:

– Присматривай за ней, дорогой. Что-то в этом молодом человеке мне не нравится.

– Обязательно, – кивнул, соглашаясь, Брод.

– Бедняжка Ребекка! – сказала Фи с тревожно бьющимся сердцем. – Она что-то скрывает, Брод.

– Я это знаю! – Лицо Брода приобрело напряженное выражение. – Не могу тебе точно сказать, в чем дело, но она сильно встревожена.

Пока гости расходились по комнатам, Брод, незаметно следуя за Ребеккой и Мартином, беззвучно двигался вдоль боковой веранды, потом по темному саду, все время прислушиваясь к доносившимся до него голосам. Он никогда в жизни не подслушивал, но сейчас не испытывал ни малейшего угрызения совести по этому поводу. Эти двое оба притворялись.

Стоило им удалиться от дома, Мартин схватил «

Ребекку за руку. Она с силой вырвалась.

– Тебе не поздоровится, если я закричу, – предупредила она с тихой яростью в голосе. – Брод тебя просто убьет.

– Ну, ему придется потрудиться, – с издевкой произнес Мартин.

– Как бы не так! – сказала Ребекка с отвращением. – Он выше тебя на целую голову. И во всех смыслах, понял?

– Влюбилась в него, да? – презрительно ухмыльнулся Мартин. На него нахлынули прежние воспоминания, и он, как прежде, ощутил злобную ревность.

– Тебе не обязательно это знать.

– Нет, обязательно!

– Тебе нужна помощь, Мартин. И всегда была нужна, – Я хочу, чтобы ты вернулась. Во всем, что случилось, виновата ты.

– Тебе просто хочется так считать, – устало проговорила Ребекка. – Я же говорю, тебе нужна помощь.

– Я подстроил все так, чтобы приехать сюда, сказал Мартин со злобным торжеством в голосе. Прочитал как-то в газете, что ты снова работаешь над биографией. На этот раз – Фионы Кинросс. Немного усилий с моей стороны, и судьба отдала тебя мне в руки. Ехать должен был другой сотрудник, но я здорово умею плести интриги.

Это уж точно, подумал Брод, подходя ближе.

– Какую же пользу ты надеешься извлечь? Даже если бы ты был последним мужчиной на земле, я бы все равно к тебе не вернулась, – голос Ребекки звучал невыразимо устало.

Я бы ни за что тебя не отпустил, подумал Брод.

– Это еще один удар ножом мне в сердце, – взорвался Осборн.

– У тебя нет сердца, Мартин. У тебя просто сильно раздутое самомнение.

– Ты что же? На Кинросса нацелилась? Ты всегда была птицей высокого полета.

Брод сжал кулаки.

– Ты имеешь в виду, что я согласилась выйти за тебя? – Теперь в ее голосе было лишь ледяное презрение.

– Моя семья не какая-то обыкновенная, хвастливо заявил Осборн. – У нас прекрасные связи. Это было большой приманкой для тебя. Думаешь, я этого не знаю?

– Мартин, я возвращаюсь в дом. Ты несешь все тот же вздор, но я не желаю его больше слушать.

Он схватил ее за плечо.

– Ты мне за все заплатишь. Клянусь!

– Давай, действуй! – Ребекка вырвалась и отпрянула от него.

– Что тут происходит? – На дорожке перед ними неожиданно возник Брод. В слабом свете, который падал с веранды, он казался высоким, сильным и явно пребывал в большом гневе. – Вы гость у меня в доме, Осборн, – резко произнес он. – Похоже, вы пристаете к Ребекке. Я пришел к ней на помощь.

Казалось, Осборну не хватает воздуха.

– Пристаю? Поверьте, мистер Кинросс, подобное мне и в голову не могло прийти. Вы все совершенно не правильно истолковали.

– Неужели? Ребекка, подойди сюда. – Брод жестом показал, где она должна стоять. Рядом с ним. В таком случае вам следует все мне объяснить. Вы провоцировали Ребекку весь вечер. Я ведь не дурак.

– Ну, дураком я бы вас никогда не назвал. – Уверенный голос Осборна дрогнул. – Я был потрясен, когда увидел здесь Бекки. Откуда же мне: было знать?

– Вот и расскажите мне, откуда. – Брод решил сделать вид, будто ничего не знает.

– Он прочитал в газете, что я здесь, – сказала Ребекка, не осмеливаясь взглянуть на Брода. – Ему удалось убедить мистера Маттесона, что он лучше всех подходит для этой миссии.

– Зачем вам это понадобилось? – спросил Брод.

– Если бы вы только знали! – Осборн вдруг сжал голову руками, словно человек, вынужденный говорить под давлением горьких обстоятельств. – Неужели это преступление, если человек пытается вернуть свою жену?

– Боже милостивый! – воскликнула Ребекка, обращаясь с мольбой к равнодушным небесам. Застигнутый врасплох Брод отшатнулся, словно от удара. Блаженство последних недель было мгновенно разбито и втоптано в землю. Доверие рухнуло. Самым же нелепым было то, что она сама навлекла несчастье на свою голову. Одна ужасная ошибка может навсегда искалечить жизнь.

– Я лишь хочу вернуть ее. – Осборн говорил тихо, взволнованно, но его голос казался Броду неприятным. – Я люблю ее. Я не переставал любить ее.

Это казалось правдоподобным. Несмотря на это или, может быть, именно поэтому, – Брод неожиданным движением схватил Осборна за лацканы пиджака и резко дернул к себе.

– Постойте-ка! Вы хотите сказать, что Ребекка ваша жена? И вы приехали сюда, в мой дом, чтобы попробовать добиться примирения?

– Клянусь, я не знал, что мне еще делать. Она все эти годы отказывалась встретиться со мной, не отвечала ни на мои письма, ни на слезные просьбы моей матери.

– Все эти годы? О чем мы тут говорим? Выходит, вы не были вместе все эти годы? – Брод был не на шутку рассержен.

– Мы с Мартином развелись несколько лет назад, – подала голос Ребекка. – Это был очень несчастливый брак. Я не хотела его больше видеть, никогда.

Даже сквозь шум в ушах Брод услышал слово «развелись», и только оно не дало ему впасть в безумие.

– Могу себе представить, – прохрипел он.

– А что делать мужчине, если его жена отказывается выполнять священные обеты? – Голос Осборна дрожал, он поднял руку, словно прикрывая лицо от удара.

Да, я с удовольствием врезал бы тебе, подумал Брод. Но не должен этого делать, потому что считаюсь цивилизованным человеком.

– Будь ты проклят за то, что решил появиться здесь. – С отвращением Брод опустил руки. – Но я хочу знать, – его гневное лицо повернулось наконец к Ребекке, – есть ли хоть самая малая вероятность, что ты вернешься к этому типу?

Она покачала головой.

– Нет. – Это было бы равносильно возвращению в ад, но Брод не знал этого.

– Ты слышал? – Брод снова повернулся к Осборну.

– Я только хотел услышать это от нее самой. – Среди всего унижения Мартин переживал момент чистого торжества. Месть сладка. Если между Кинроссом и Бекки что-то было – а он не сомневался, что было, то красотка Бекки здорово подмочила свою репутацию. Подержанный товар! Такому мужчине, как Кинросс, не нужна женщина с прошлым, в котором есть малейший намек на скандал. – Вы можете винить меня за любовь к ней? – спросил он тихим, сломленным голосом. – Я готов извиниться перед вами, если это принесет мне какую-то пользу.

– Не принесет. На вашем месте я бы вернулся в дом и обдумал свое положение. Вы явились сюда обманным путем. Думаете, я не могу сделать так, чтобы вас уволили?

– Уверен, что можете. – Мартин опустил голову.

Надо было изображать раскаяние.

– Я почти уверен, что так и следует поступить. Брод смотрел на него с холодным подозрением. Не исключено, что я так и сделаю, если вам придет в голову распространяться об этом. Ребекка сказала вам, что шансов на примирение нет. Вам лучше принять это как факт. Навсегда.

– Я понимаю, что потерпел поражение, – ответил Мартин, в глубине души злорадствуя, видя Бекки поверженной. Он ведь и стремился доказать, что все еще способен причинить ей боль. – Но, надеюсь, вы простите меня за то, что я сюда приехал? За то, как вел себя? Ребекка обещала быть моей женой, пока смерть не разлучит нас. Для меня эти слова значили все. Для нее же, как оказалось, – ничего.

Они стояли словно застыв, прислушиваясь к шагам Мартина, бредущего обратно к дому.

Брод первым нарушил напряженное молчание:

– Завтра он будет сидеть у себя в комнате. Пусть скажет Барри, что заболел. Я не хочу больше посвящать его в дела моей семьи. Бог мой, я до сих пор не могу в себя прийти. Скажу Барри: пусть этой работой занимается кто-нибудь другой. Более опытный. А Барри пускай думает что хочет.

– Мне жаль, Брод. Очень жаль.

Он взял ее за подбородок и заглянул в расстроенное лицо молодой женщины.

– Неужели? Ты не собиралась ничего мне говорить, ведь так?

Она слабо шевельнула плечами.

– Тебе не понять. Мое замужество было большим несчастьем. Мне о том времени даже думать трудно, не то что говорить.

– Даже со мной? – Он почувствовал себя уязвленным в самое сердце. – С человеком, с которым ты столько недель провела в такой близости? С тем, кто, по твоим словам, сделал тебя такой счастливой?

Она отвернулась, пряча от него лицо, залитое слезами.

– Я боялась сказать тебе.

– Но почему? – Брод не верил своим ушам. – Неужели я похож на людоеда?

– Ты не доверяешь мне, Брод, – просто сказала Ребекка. – В глубине души ты никогда мне не доверял. Ты не любишь меня до конца – так, как я тебя.

Он почти не слышал ее, так гулко стучало его сердце.

– А, избавь меня от этого! – сказал он презрительно. – Я ждал, что ты заговоришь со мной. Я был очень терпелив, хотя вообще я человек нетерпеливый.

– Я люблю тебя. – Теперь Ребекка неотрывно смотрела на него, словно пытаясь запомнить его лицо.

Брод засмеялся. Даже теперь желание шевельнулось в нем.

– Ты это говоришь лишь сейчас! Сколько тебе нужно было времени? Или ты ждала, когда я сделаю тебе предложение?

– Я никогда на это не рассчитывала, – обреченно произнесла она.

Он почти грубо схватил ее за плечи, но тут же отпустил, повинуясь чувству естественной галантности по отношению к женщинам.

– Ты думала, что я хочу сделать тебя своей любовницей? – Его руки слегка сжали ее тонкие плечи.

– Я начала верить, что надо мной тяготеет злой рок. Когда я была подростком, произошло это несчастье с матерью. Я молилась, чтобы она выздоровела, но она умерла. Потом – мой брак с Мартином.

Наверное, я была еще ребенком, который искал надежной защиты. Рядом со мной не было никого. Отца я видела от силы пару раз в год.

По глазам Брода было видно, что он в замешательстве.

– И все это настолько ужасно, что нельзя было мне рассказать?

Ребекка понимала, что Мартин все еще в доме.

Если рассказать Броду о физической и моральной жестокости ее бывшего мужа, он не сможет сдержать свой гнев. Произойдет ужасная ссора. Возможно, Мартин и получит по заслугам, но какой ценой?

Она не знала, сколько простояла молча.

– Я могу лишь сказать, что мне очень жаль, Брод. – Возможно, ей удастся вернуть себе доброе имя. Но только это будет в другой раз.

Брод уронил руки.

– Что ж, прости, Ребекка, но твоему объяснению недостает убедительности. Все это время ты по-своему лгала мне. Лгала Фи. Ты на самом деле с ней так подружилась или все это только игра? Я совершенно тебя не понимаю.

– Я и сама себя не понимаю.

– И ты все время все скрывала, Ребекка? – Он всматривался в ее лицо, которое слабо светилось, подобно жемчужине, в ярком сиянии звезд.

– Поверь, я собиралась рассказать тебе все сегодня.

Брод отрывисто засмеялся.

– Наконец-то я услышал бы от тебя правду, да только Мартин, твой бывший муж, опередил тебя.

Не могу сказать, чтобы я проникся симпатией к этому напыщенному сукину сыну, но, пожалуй, его можно понять: он сказал, что все еще любит тебя, Ребекка, и я ему верю.

– Ты не знаешь, что Мартин за человек на самом деле. Ему неведома настоящая любовь. Его пониманию доступно лишь право владения. Как будто можно владеть человеческим существом.

– Так ты не хочешь, чтобы тобой владели? – тихо спросил Брод.

Теперь рассердилась она.

– Я не позволю, чтобы мной владели!

– Ты боишься еще раз выйти замуж? Думаешь, все мужчины – подлецы и собственники?

– Нет, о тебе я так не думаю. – Никогда в жизни.

Ее прекрасный, ее любимый Брод совсем не такой.

– И все-таки ты считала, что я неспособен к состраданию. А между тем я тебя люблю, Ребекка, да поможет мне Бог. Ты думала, я не смогу тебя выслушать, помочь тебе справиться со всеми твоими страхами. Ты только что говорила о своем бывшем муже, но знаешь, Ребекка, тебе тоже не известно, что такое настоящая любовь.