Текст книги "Самая настоящая"

До берега оставалось уже всего ничего, и Хлоя встала, потягивая затекшее тело и радуясь, что путешествие подходит к концу. Внезапно из прибрежных зарослей вылетела стая огромных белоснежных какаду и с дикими криками хаотично заметалась над лодкой. Было такое ощущение, словно путешественников атакуют небольшие пернатые истребители.

– Хлоя, сядь скорее! – окрикнула спутницу Оливия. В животе у нее все сжалось от предчувствия беды.

Но Хлоя, казалось, совсем потеряла голову от ужаса. Запаниковав, она издала истошный вопль и бросилась на другую сторону лодки, закрывая голову руками. Споткнувшись о какую-то снасть, девица пошатнулась и толкнула сидевшую рядом невесомую Джорджи, которая не удержалась и упала в воду.

Ни секунды не раздумывая, под действием выброса адреналина, Оливия бросилась следом в темную воду. Схватив девочку, она направила ее к небольшой спасательной шлюпке, которую мгновенно спустили с катера, и постоянно держалась рядом, готовая в любую минуту прийти на помощь.

Когда Джорджи добралась до шлюпки, Брендан резко вытащил ее за руки на палубу катера. Следом в шлюпку, подтянувшись на руках, рухнула Оливия. Однако затаскивать ее на катер времени уже не оставалось: огромный крокодил стремительно приближался к ним. Оливия не видела его, не смея повернуть голову, но словно чувствовала надвигавшуюся опасность. Свернувшись клубком на дне шлюпки, она не мигая смотрела наверх на фигуру Клинта, замершего у борта катера с ружьем наготове. Права на ошибку у него не было: правильно высчитав нужный момент, он должен был выстрелить точно в мозг хищника.

Рука Оливии непроизвольно сжалась вокруг кристалла, красовавшегося на ее шее.

– Клинт, не стреляй, он уходит! – закричал вдруг шкипер – абориген, в чьем племени крокодил был тотемным животным. – Не стреляй, пожалуйста, он не виноват. Смотри, на воде синие искры, они его спугнули. В жизни не видывал ничего подобного!

Дома их ждала бурная встреча. Первой вышла Кэт, поприветствовав прибывших с выражением глубокого волнения и озабоченности. Вернувшиеся выглядели красноречиво: Клинт с оголенным восхитительным накачанным торсом, Джорджи в футболке отца и Оливия в дико-розовом саронге подружки шкипера, обнаружившемся на катере. Тут подтянулись Барбара и Мэригол. Последняя сразу же огласила холл своим фирменным визгом. Даже не позаботившись подойти к дочери, она бросилась с обвинениями на бывшего мужа.

– Замолчи, Мэригол. Тебе не кажется, что нашей дочери не помешала бы сейчас капля внимания и сочувствия со стороны матери?

В его голосе было столько угрозы, что даже профессиональная скандалистка тут же отступила.

К счастью, Джорджи вовсе не выглядела удрученной. Все произошедшее она восприняла как небывалое приключение, о котором долго можно будет рассказывать в школе.

– Народ, за меня не волнуйтесь, я в полном порядке! – весело крикнула она, когда Кэт уводила ее принять теплую ванну с душистой пеной.

Добравшись до своей комнаты, Оливия обессиленно оперлась спиной о входную дверь. Хотелось скорей в душ, смыть с себя соль и ужас, отмыть волосы, которые от соленой воды превратились в спутавшиеся кудри. Но шевелиться не было никакой возможности. Стук в дверь вывел ее из ступора.

– Я только хотел удостовериться, что вы в порядке! – Мак-Элпайн обеспокоенно оглядывал все ее тело.

– Немного бросает в дрожь, а так ничего. А вы будто бы сердитесь? – Как всегда, от его великолепия Оливию бросило в жар.

– Еще бы. Мэригол права, я один несу полную ответственность за случившееся. Слава богу, Джорджи, кажется, не поняла всей серьезности произошедшего. А теперь я волнуюсь за вас.

– Клинт, все уже позади. Все хорошо.

Помолчав мгновение, мужчина развернулся:

– Вижу, вы в моей компании не нуждаетесь. В таком случае я пойду.

Повинуясь порыву, Оливия бросилась за ним и мягко тронула за плечо:

– Клинт, честное слово, я немного напугана, но не более того. И даже с удовольствием съезжу туда еще раз.

– Нет уж. Вы хотя бы представляете, каково мне сейчас?

– Расскажите. – Оливия посмотрела прямо в его глаза, пылающие от обуревающих мужчину эмоций.

– Я лучше покажу. – Клинт придвинулся к Оливии так, что той пришлось отступить и упереться в закрытую дверь спиной. Нависая над красавицей, австралиец хрипло и резко произнес: – Я хочу заняться с вами любовью. Хочу любить вас долго-долго и так, как вам никогда и не снилось.

Мужчина выглядел очень грозно, но Оливии не было страшно. Впервые в жизни она чувствовала, что живет. Чувствовала, что ее тело откликается на призывы Мак-Элпайна. И ей хотелось этого. Да, в этот момент ими управляли древнейшие силы, но девушка ничего не имела против. В конце концов, она столько лет этого ждала!

Мощные руки сомкнулись вокруг Оливии. И хотя было очевидно, что Мак-Элпайн прикладывает всего лишь малую толику своих сил, ей стало трудно дышать. Она вскрикнула и слегка пошевелилась, и Клинт тут же немного ослабил объятия. Их рты и тела слились в страстном объятии. Языки пробовали, двигались, исследовали, бросая тела в пучину невероятных по сладости и силе ощущений. В объятии этом не было никакой нежности. Только сила, только страсть, только неистовство. В действие вступили исходные мощнейшие инстинкты. Узел саронга распустился, хлопковая ткань опустилась на бедра, еще чуть-чуть, и из одежды на Оливии останутся лишь трусики.

Руки мужчины накрыли нежные полушария ее грудей, поглаживая и возбуждая. Ощущения были настолько интенсивными, что Оливия вскрикнула. Она настолько распалилась, что не стала бы сопротивляться, даже если бы Мак-Элпайн решил овладеть ею прямо на ковре. Лишь эти новые чувства имели сейчас значение, и Оливия поражалась, как могла жить все это время, не ведая таких ощущений.

Внезапно все прекратилось. Клинт поднял голову, отстраняясь немного от партнерши, чем поверг ее в состояние полной растерянности.

– Прости, Оливия. Прости меня, я потерял контроль на собой. Мне очень стыдно. Мэригол права: это не то, за чем Оскар послал тебя сюда. – Осторожно он натянул саронг на нежные плечи девушки. – Я не хочу рисковать нашей с тобой дружбой. И никогда не забуду, как ты прыгнула за Джорджи, не задумываясь о собственной безопасности. Это лишний раз доказывает, что ты настоящий человек. Прекрасный человек и удивительная женщина. – Клинт взял ее за запястье и тихонько поцеловал ладонь. – Ты простишь меня? – Даже сквозь загар было видно, что лицо его побледнело.

Не в силах вымолвить ни слова, Оливия лишь кивнула.

Когда Клинт ушел, она ничком упал на кровать. За что он извиняется? За то, что чуть не доставил ей высочайшее из доступных женщине удовольствий? Просит прощения за самое лучшее, что с ней когда-либо случалось! Ведь именно под его влиянием Оливия так изменилась за последнее время. Стала более мягкой, терпимой, любящей и открытой для людей. Ей больше не казалось, что все время нужно «блюсти лицо». Теперь девушка осознала, что всю жизнь подстраивалась под вкусы отца, который был главным авторитетом для нее. Нынче все изменилось. Сомнений больше быть не могло: она искренне и глубоко полюбила Клинта Мак-Элпайна – мужчину, который помог ей стать собой.

Глава 8

Следующим утром Клинт уехал, как сказал, на две недели. Две недели плавно превратились в три, а потом и в месяц: сложные переговоры явно затянулись. Но Оливия не могла отделаться от мысли, что Клинт решил ее избегать. Их отношения развивались очень неровно и должны были либо перейти на иной уровень, либо затухнуть. Девушке импонировало, что австралиец относится к ней с уважением. В то же время она все прокручивала в голове его фразу о том, что он не собирается повторять прошлых ошибок. То есть жениться снова миллиардер явно не торопится… Так и протекали дни, полные размышлений и противоречивых чувств.

Кэт категорически отказалась уходить в отпуск, так что по дому Оливии делать было нечего. Она очень много общалась с Джорджи, помогала той заниматься по индивидуальной школьной программе и даже начала учить ее ездить верхом. Оказывается, девочка стала панически бояться лошадей после неудачных уроков ее матери. Мэригол практически на первом же занятии объявила дочь тупицей, не способной ни на что путное. Оливия же была само терпение, и девочка постепенно расслабилась и даже стала получать удовольствие от уроков.

Когда Мак-Элпайн неожиданно приехал, Джорджи с удовольствием продемонстрировала отцу новые умения. Как выяснилось, он организовал свои дела так, чтобы на этот раз как можно дольше пробыть в поместье, но работы от этого у него меньше не стало. Однажды за обедом Оливия отважилась на разговор:

– Знаете, а ведь я вообще-то неглупая…

Клинт посмотрел на нее с выражением, значение которого девушка, несмотря на заявленный ум, не разгадала.

– Да, пап, это точно. Она знает даже больше, чем наши учителя! – подтвердила Джорджи.

– Я помогала Джорджи с уроками, – пояснила Оливия.

– Я в курсе, – сообщил Клинт и снова замолчал.

Выждав небольшую паузу, Оливия продолжила:

– Я свободно говорю на французском и итальянском и могу изъясняться по-немецки.

– Бог мой, ваши таланты безграничны, я смотрю, – улыбнулся мужчина.

– Я очень хотела бы помочь. У меня есть деловая хватка, как говорит отец.

– Ой, Лив, давай ты будешь работать с папой! Мне так не хочется, чтобы ты уезжала. Тебе обязательно ехать? Я боюсь, ты уедешь и забудешь меня совсем, – встряла девочка.

– Оливия не может не поехать на день рождения отца, – напомнил Мак-Элпайн.

– Я никогда не забуду тебя, Джорджи, и ты можешь приезжать в Лондон, когда только захочешь, – пообещала англичанка со всей искренностью.

В тот же вечер она начала изучать, как устроен концерн Мак-Элпайнов. Клинт сидел за рабочим столом и просматривал кипу документов, комментируя то, что читал.

– Знаете, а ведь я могу быть вашим личным ассистентом, например. Разбирать все эти многочисленные приглашения, которые вы получаете, обсуждать с вами, как и на какие отвечать. Могу вести домашнюю бухгалтерию. Напоминать вам о днях рождения родных и знакомых, ну и деловых партнеров тоже. Рассылать поздравления и подарки. Вон вы сколько корреспонденции получаете. Можете доверить это все мне.

Миллиардер внимательно посмотрел на красавицу: волосы мягко обрамляли лицо и струились по плечам. Выглядела девушка очень соблазнительно.

– Вам здесь скучно, Оливия? Зачем это вам? – осведомился он.

– Нисколько не скучно, что вы! Но ведь меня прислали сюда помогать вам, помните?

– Вы и так помогаете. Вон какие чудеса с Джорджи сотворили, ее просто не узнать! – тихо возразил мужчина.

– Ну, разве ж это работа, сплошное удовольствие. Джорджи такая милая девочка и очень способная. Я буду ее другом столько, сколько ей потребуется. Только знаете, осенью ей нужно обязательно возвращаться в школу. По программе она готова, да и от коллектива отвыкать не нужно. Чем дольше она остается дома, тем труднее будет потом втягиваться в школьную жизнь.

– Согласен, я как раз собирался с ней поговорить на эту тему. Кстати, у нас скоро будут гости: пара из Техаса, у него несколько шахт по всему миру. И пара из Гонконга. Думаю, будет весело.

– О, я займусь подготовкой к их приему. По этому поводу можете не волноваться. А как насчет других дел? Могу я вам еще чем-то помочь? По-настоящему!

– Ах, Оливия, вы не представляете, как помогаете одним только присутствием здесь. Однако я вас понял. Я дам вам разобрать часть бумаг, посмотрим, что у вас получится. – Бизнесмен окинул взглядом гору документов на столе. – Завтра я улетаю в Денвер, будут переговоры с потенциальными инвесторами одного нашего строительного проекта. А потом встреча по добыче жемчуга. Могу на пару дней задержаться.

– Уверена, вы своего добьетесь. Берегите себя!

– Лучше бы вы улыбнулись, честное слово.

Оливия улыбнулась тепло и искренне, и Мак-Элпайн встал из-за стола и подошел к ней:

– Вы не представляете, каких усилий мне стоит не приходить к вам ночью под дверь.

– Куда бы это завело нас, Клинт?

– Туда, куда мы и стремимся: в объятия друг к другу. Но я понимаю, вы соскучились по дому и скоро туда вернетесь. И вам нужно все прежде просчитать и взвесить, прежде чем решиться на риск.

– Риск – это вы?

– Вы сами знаете ответ на этот вопрос. – Теплые руки австралийца опустились на нежные плечи. – Мы не выбирали друг друга, судьба свела нас. Вопрос лишь в том, не выкинете ли вы все это из головы сразу, как вернетесь домой?

– Никогда в жизни!

– Хотелось бы, чтобы вам было что вспоминать. – С этими словами Мак-Элпайн привлек девушку к себе и крепко поцеловал. Но затем опять разжал объятия, хотя с огромным трудом сдерживался, чтобы не воспользоваться положением и не увлечь красавицу в постель. Он решил дать Оливии возможность спокойно вернуться в далекую Англию и там, на расстоянии, обдумать все и разобраться, чего же на самом деле она хочет. Тогда ее решение будет серьезным и обдуманным.

Отец никогда не подпускал Оливию к своим делам. Она имела весьма смутное представление о том, какие именно вопросы он решает. Девушка занималась лишь благотворительностью от имени империи Бэлфоров. Как выяснилось, Мак-Элпайн тоже не чурался добрых дел. Оказалось также, что животноводческие хозяйства – лишь верхушка айсберга.

Оливия с огромным интересом изучала бумаги. Если что-то было ей непонятно, Клинт всегда находил время, чтобы дать обстоятельные объяснения. Иногда он даже спрашивал ее мнение по тому или иному вопросу.

– У вас светлая голова, Оливия. Оскар много потерял, не пустив вас в бизнес. Вы соображаете быстрее, чем некоторые из моих топ-менеджеров! – воскликнул он однажды.

Вскоре пришло время отвозить Джорджину в школу. Поехали втроем: девочка, отец и Оливия. Директриса, беседуя с Мак-Элпайном и Оливией, отметила, что ученица хорошо выглядит и, судя по всему, совсем пришла в себя.

Джорджи взяла со старшей подруги слово, что та не уедет в Англию, не попрощавшись.

– Обещаю. А ты обещай, что приедешь навестить меня, – искренне улыбнулась Оливия, обнимая девочку.

– С удовольствием. Только я надеюсь, что ты повидаешь своих папу и сестер и вернешься. Это Бесси так сказала!

– Что Бесси сказала? Когда это? – удивилась Оливия.

– Ой, вообще-то это секрет, я не должна была говорить, – спохватилась болтушка.

Смесь надежды и боли затопили душу Оливии. Ей очень хотелось бы вернуться. Но, как известно, если очень сильно чего-то хочешь, обязательно что-нибудь сорвется. Например, отцу вовсе может не понравиться идея замужества старшей дочери и Мак-Элпайна. Только при чем тут отец? У каждого своя жизнь, и каждый делает свой выбор!

В тот же вечер Мак-Элпайн был приглашен на выставку молодого художника, высоко оцененного критиками. После выставки, проходившей в одной из лучших галерей города, планировался званый ужин для избранных особ в особняке мецената – организатора вернисажа.

Несколько часов Оливия потратила на прическу и выбор коктейльного платья. Для любимого мужчины хотелось выглядеть на все сто.

Оливия любила и ценила искусство. Но работы молодого дарования оказались не в ее вкусе. Похоже, художник руководствовался принципом «чем больше, тем лучше»: полотна его отличались огромным размером и были все как одно абстрактными.

– По мне, так ему лучше выбросить все это к чертовой бабушке и попытаться начать заново! – доверительно пробормотал Мак-Элпайн, наклоняясь к своей спутнице. – Только не оглядывайся.

– Что такое? – удивилась Оливия, подумав, что модный абстракционист услышал нелестное высказывание ее спутника.

– Вижу Мэригол с Лукасом. Надо же, я думал, они еще в Порт-Дугласе…

– Тебя это как-то волнует? – Оливия пристально посмотрела в красивые глаза.

– Нет, если не волнует тебя. Только, думаю, они и на ужин приглашены. Ты уверена, что хочешь пойти?

– Я как ты!

– Вот и договорились. – Клинт улыбнулся спутнице. По его мнению, она была самой элегантной и красивой женщиной из всех, присутствовавших в галерее в тот вечер: ярко-синее платье чуть выше колен, с одним оголенным плечом, в ушах новые серьги – овальные сапфиры в обрамлении бриллиантов. – Давай-ка пройдем в другой зал. Вдруг повезет, и они нас не увидят!

Не повезло. Великая актриса, Мэригол расцеловала бывшего мужа в обе щеки, затем повернулась к Оливии, не убирая холеной ручки с его плеча.

– Рада вас видеть. А Джорджина вернулась в школу. Так хочется поскорей с ней встретиться! – прощебетала она.

– И не думай, пока она сама не захочет, – предупредил Мак-Элпайн.

– Как скажешь, дорогой. Для меня главное, чтобы она была счастлива…

– Она счастлива, не сомневайся.

– Ну да, ну да. Она много мне о вас писала, – сообщила Мэригол, вновь обращаясь к Оливии. – Жаль, что у нас с вами так вышло. Если бы вам только не нужно было возвращаться в Англию, мы могли бы вновь попытаться наладить отношения… Ах, вот и Лукас. Ну что, увидимся за ужином?

– Не думаю, Мэригол. Нас ждут в другом месте, – отрезал Клинт.

Сразу уйти не удалось, так как Мак-Элпайна знали практически все и каждому хотелось с ним поздороваться и обменяться парой слов. Наконец молодые люди покинули галерею, и Клинт повел спутницу ужинать в приятный уединенный ресторанчик.

Оливию задели слова о том, что Джорджи писала матери. И она поделилась своими переживаниями с Мак-Элпайном. Однако тот выразил сомнение в правдивости слов Мэригол.

– Это легко проверить! – добавил он. Но Оливии вовсе не хотелось шпионить за девочкой. В конце концов, почему она не может переписываться с Мэригол, все-таки это ее мать.

После ужина пара пешком прогулялась до отеля, и разговор между ними не угасал ни на минуту. Однако стоило им оказаться в лифте гостиницы, оба сразу как-то замолчали. Оливии показалось, будто Клинт хочет что-то сказать, но не решается. Неужели у него есть другая и он собирается сообщить об этом?

У дверей ее номера миллиардер сдержанно пожелал девушке спокойной ночи:

– Приятных снов, Оливия. Завтра зайду за тобой в восемь, позавтракаем, а потом, думаю, возьмем машину и проедемся по местным достопримечательностям. А затем уже вылетим в Кала-Кури.

– Отлично, Клинт. Спокойной ночи и спасибо за чудесный вечер.

В номере Оливия никак не могла успокоиться, все размышляла о странно изменившемся поведении возлюбленного. Наконец ее осенило: да ведь Клинт не хочет пользоваться положением, не хочет навязываться. Ждет, чтобы она сама сделала первый шаг!

Молниеносно стянув вечернее платье и накинув шелковый халат, она поспешила к номеру Мак-Элпайна. Захотелось быть безрассудной. Сколько лет она делала все как полагается, и к чему ее это привело? Нужно отважиться сделать то, что на самом деле хочется! «Придумаю какой-нибудь предлог. Скажу, что решила утром сначала пробежаться немного, и зашла предупредить его…» – убеждала себя красавица. Поскорее, пока не передумала, постучала она в дверь.

Дверь открылась, Мак-Элпайн окинул гостью горящим взором и без слов втянул в комнату.

– Клинт, я… – начала было свою оправдательную речь Оливия.

– Ш-ш-ш, тихо, – велел мужчина и принялся ее целовать. Поцелуи были требовательные, жесткие, голодные. – Как я ждал, чтобы ты пришла!

– Я не могла иначе…

Мужчина легко поднял ее невесомое тело и опустил на уже разобранную ко сну кровать.

– Ты должна была сама прийти! – Опершись на руки, он нависал над ней и с восхищением разглядывал точеную фигуру под тонким нежным шелком.

– Это что, была проверка? Я прошла ее?

– Сейчас узнаешь, – прорычал он, не давая Оливии подняться и прижимая ее к кровати своим великолепным телом.

– Клинт, ты понимаешь, что все это для меня значит?

– Понимаю. Ты никогда в жизни не делала ничего подобного. Я так ждал этого момента – с нашей первой встречи, моя Снежная королева!

– Но ведь завтра нам будет неловко даже в глаза друг другу смотреть…

– Оставь все свои сомнения. Ты пришла ко мне. Теперь ты в моей власти. Завтра, уверяю, я буду хотеть тебя так же сильно, и послезавтра тоже, и еще долго-долго. Ведь ты тоже этого хочешь?

– Очень!

– Тогда займемся делом. Спешить не будем, я все буду делать медленно. Сначала зацелую тебя всю сквозь этот тончайший шелк. Затем сниму его с тебя и буду изучать твое прекрасное тело, каждую его клеточку. Буду слушать, как стучит твое сердце. Боже, как быстро оно бьется! – С этими словами он обхватил нежным ртом напрягшийся сосок и легонько поласкал его. – Ты такая красивая. И умная. И добрая. Ты просто мой идеал!

Мужчина покрыл обжигающими поцелуями все ее тело. Оливия, до сих пор лежавшая тихонько, словно боясь спугнуть свое счастье, поняла, что больше бездействовать не может. Тело будто бы само знало, что ему делать. Она почувствовала горячий влажный жар между ногами, и те слегка раздвинулись. Губы раскрылись, и изо рта вырвался слабый стон. Мак-Элпайн развязал ее пеньюар и разделся сам.

– Сегодня ты уже не сможешь вернуться к себе, ты должна остаться здесь со мной. Я хочу… проснуться утром… и увидеть… тебя… рядом! – После каждого слова он прерывался, чтобы накрыть губами ее изящные уста. Затем обхватил ртом сосок и стал смаковать его, словно это была сладкая ягода.

Оливия выгнула спину. Ей казалась, что она сейчас умрет от наслаждения, столь сильны были ощущения.

– Скажи, что останешься, – грозно потребовал Мак-Элпайн, возвышаясь над нею, как прекрасный языческий бог.

Оливия потянулась и обхватила его руками за голову.

– Можешь заточить меня здесь навечно!

Последующие недели были самыми счастливыми за всю ее жизнь. Оливия любила Мак-Элпайна, жила с ним одной жизнью. Конечно, тому все равно часто приходилось отлучаться, но уж когда он приезжал домой, времени молодые люди зря не теряли. Несколько раз бизнесмен брал ее с собой в Дарвин на заседания совета директоров «Мак-Элпайн пэсторел». Не забывал он навещать и Джорджи, каждый раз привозя той маленький подарок – как правило, какую-нибудь книгу, так как девочка читала много и с удовольствием. Однажды он озабоченно сообщил Оливии, что визиты Мэригол к дочери участились.

– Бедолага Мэригол, никак не разберется, чего же она хочет. Кстати, с Лукасом у них все кончено.

Джорджи и сама в одном из писем, которые она частенько присылала Оливии по электронной почте, написала: «Мать была уже несколько раз, только непонятно, чего же ей вдруг в голову взбрело…»

Клинту предстояло уехать на несколько дней в Новую Гвинею. Оливия рвалась с ним, однако миллиардер решил все же, что той лучше остаться в Австралии. До отъезда в Англию оставалось совсем немного, и было бы очень некстати подхватить накануне поездки какую-нибудь экзотическую заразу.

Никогда еще за все предыдущие годы англичанка не чувствовала себя такой счастливой. И в глубине души все время опасалась: вот-вот произойдет что-нибудь, что омрачит ее счастье.

Так и вышло. Открыв однажды очередное письмо от Джорджи, она прочла: «Дорогая моя Лив, у меня чудесные новости! Мама и папа решили помириться. Представляешь, скоро мы снова заживем одной семьей. Мама сказала, что сама была во всем виновата, и обещает стать другой. А папа говорит…»

Дальше Оливия читать не смогла. Перед глазами словно повисла серая пелена, и ей показалось даже, будто она слышит, как рвется на части сердце. Джорджи не стала бы ей врать. Но как такое возможно! Перед отъездом Клинт сказал Оливии, крепко сжимая в объятиях:

– Любовь моя, дома в Англии ты должна очень хорошо подумать, каким бы хотела видеть свое будущее. Я не смогу перебраться из Австралии, я нужен здесь. Тебе придется многим пожертвовать. И чтобы наш брак был счастливым, ты должна быть по-настоящему привязана ко мне.

– Неужели ты до сих пор сомневаешься в моих чувствах! – воскликнула она тогда.

И вдруг такое! Конечно, он делает это ради Джорджи, но зачем было врать! Она бы все поняла. Все-таки все мужики такие… сволочи! Даже ее отец с его бесконечными интрижками на одну ночь.

Немного придя в себя, Оливия спешно побросала в сумку некоторые вещи. Она не собиралась больше оставаться в этом доме! После обеда должен был прилететь вертолет с провизией. На нем-то она и собиралась добраться до Дарвина, а там – куда глаза глядят. Например, в Сингапур.

В Сингапуре Мак-Элпайн был личностью известной, поэтому администратор службы приема отеля «Раффлз» любезно сообщила ему, что мисс Бэлфор недавно вышла. Должно быть, решила пройтись по магазинам.

Тот факт, что англичанка могла спокойно гулять по магазинам, добавил соли на рану. И какая муха ее укусила? Поступок Оливии никак не укладывался в голове Клинта: такая чистая, честная, добрая, правильная, любящая… Не могла же она все это время столь блестяще притворяться!

Миллиардер устроился в фойе, готовый ждать столько, сколько потребуется. Потребовалось всего сорок минут. Оливия в прелестном легком платье с широким бирюзовым поясом пересекла фойе, не замечая Мак-Элпайна. Тот направился к ней своей грациозной кошачьей походкой и крепко взял за локоть:

– Мисс Бэлфор, вот так сюрприз!

На мгновение ему показалось, что она сейчас потеряет сознание. Она сделала несколько глубоких вздохов, прежде чем смогла произнести:

– Клинт? Что ты здесь делаешь?

– Хотел спросить тебя о том же. – Судя по ее виду, нельзя было сказать, что Оливия наслаждается жизнью: под глазами залегли тени, лицо какое-то изможденное… Боже, может, ее мучит какая-то болезнь? – Только давай поднимемся к тебе в номер. Я готов тебя придушить, честное слово, но только не в фойе «Раффлз»…

Закрыв за собой дверь в ее комнату, Клинт бросился в наступление:

– Ну так в чем дело? Кто из нас сошел с ума? Пару дней назад перед отъездом все было отлично, и мы даже обсуждали перспективы свадьбы… Что произошло? Я тебя убить готов был!

– Так вперед, чего ты ждешь? Ты же у нас, оказывается, подлец…

– Не заговаривайся! – Глаза мужчины блеснули.

– Не станешь же ты отрицать! Как ты мог, Клинт… – Оливия потянулась за сумочкой и стала искать платок: слезы подступили к глазам. – Я доверилась тебе, а ты оказался подлым обманщиком. Все вы, мужчины, одинаковы!

– Что ты несешь? – Мак-Элпайн ничего не понимал.

Тогда Оливия достала из сумочки и протянула ему письмо Джорджи. Миллиардер пробежал текст за пару секунд и воскликнул:

– Да это же полная чушь! При чем вовсе не от Джорджи!

– От кого же, по-твоему? – Оливия тихо всхлипнула.

– От Мэригол, разумеется. Ее фирменный стиль. Думала убрать тебя с дороги таким образом. Да ни за какие блага в мире я не стал бы снова жить с ней, даже если она будет последней женщиной на всем белом свете!

Ноги подкосились, и Оливия без сил опустилась на кровать, не понимая больше, чему верить.

– Но каким образом Мэригол могла отправить письмо из ящика Джорджи?

Мак-Элпайн подошел и присел рядом:

– Ты не знаешь, на что способна Мэригол. Она же приезжала к Джорджи в школу, была в ее комнате… Ты ведь умная женщина и так легко дала себя провести! За кого ты меня принимаешь? Говорила, что любишь, а так быстро отказалась от меня!

– Мне и в голову не пришло, что в письме может быть неправда!

– Хотя бы дождалась меня!

– Ты не понимаешь: я люблю тебя, Клинт, с тобой рядом я живу настоящей жизнью. Но когда прочитала то письмо, так разозлилась, как вот ты сейчас злишься на меня. Мне было настолько больно, что я открыла тебе душу и сердце, а ты… Но я решила, что ты действуешь в интересах Джорджи…

– Ты совсем не представляешь, как много значишь для меня! – Клинт легонько толкнул Оливию, та упала спиной на кровать, а он навис над ней, зловеще сверкая глазами. – Или наши отношения стали тебе в тягость?

– Как ты можешь так говорить! Я искала тебя всю жизнь! Любовь к тебе как чудо. После того письма мне казалось, моя жизнь кончена. Зачем ты приехал?

– Неужели непонятно? Я хочу вернуть тебя и никуда больше не отпускать. Не хочу просыпаться один по утрам. – Он вытянул шпильки из ее прически, и волосы золотым веером рассыпались по подушке.

– Но я все равно должна съездить домой, я обещала.

– Поедем вместе! – Он поцеловал девушку так настойчиво, словно пытался выпить ее до дна, стараясь утолить жажду. – Больше не хочу тебя терять. Глаз спускать с тебя не буду!

– Господи, как же хорошо! Теперь душа моя на месте. Ну и сглупила же я!

– Мы все теряем голову, когда влюбляемся. А теперь, любовь всей моей жизни, давай-ка снимем с тебя это красивое платье.

– А ты на самом деле поедешь со мной в Лондон?

– Я своих слов на ветер не бросаю. Но это все потом. А сейчас мы займемся любовью. А затем заглянем в ювелирный и подберем тебе кольцо в честь нашей помолвки. Что скажешь насчет огромного рубина цвета алой крови, которая полна любовью к тебе? Ты знаешь, что держишь мое сердце вот в этих ручках? – С этими словами он галантно и нежно поцеловал ее в обе ладони.

– Рубин – это чудесно. Ты слишком добр ко мне.

– Знаешь, мне вдруг вспомнились строки. Могу напутать, но там было, по-моему, так:

 
Все замкнуто тесным кругом.
Волею неземною
Сливаются все друг с другом, —
Почему же ты не со мною?
 

Слезы полились из глаз Оливии: как чудесно, что именно в этот момент Клинт процитировал ее любимого поэта Шелли. Она никогда не забудет это мгновение. Крепко прижимая возлюбленного к себе, Оливия подхватила:

 
– Потоки лунного света
Ластятся к синей глади.
Но на что мне, скажите, все это,
Если мы с тобою в разладе?[2]2
  Отрывок из стихотворения Перси Биши Шелли «Философия любви» в переводе А. Ибрагимова.


[Закрыть]
 

Тепло и нежность, разлившиеся по телу Клинта, унесли прочь все тревоги и напряжение последних дней, и он прошептал:

– Поцелуй меня!

А на прикроватной тумбочке, невидимый их взору, волшебный кристалл, подаренный Бесси, заискрился вдруг синими огнями. Может, он тут и ни при чем. Но ведь чудеса все-таки случаются…