Текст книги "Безупречная смерть. Детектив"

Андрей замолчал и осунулся. Он стоял, не шевелясь, весь погрузившись в себя, и ни на что не реагировал.

– Ты остаешься. Потапенко твой прав. Опасно это. Сиди тут. Я осторожно и быстро, – Анна взяла пустой рюкзак. Его содержимое осталось небольшой кучкой лежать прямо тут, на полу в коридоре. – Убери это отсюда, а то кошка все загадит.

Она уже вышла на лестницу, когда Андрей пришел в себя.

– А где Анна? Где Анна?!

– Ушла.

– Ее надо немедленно вернуть!

Потапенко вошел в комнату участкового инспектора в конце его рабочего дня. Тот стоял у вешалки и примерялся надеть куртку. Шапка была уже у него на голове.

– А, это вы. Какими судьбами! – он все же снял куртку и замер в ожидании объяснений такого позднего прихода.

– Анна жива, – Потапенко прошел к окну и сел на стул.

– Ну и на здоровье. А чего всполошился-то? – инспектор нерешительно топтался у порога.

– На нее кто-то охотится. Нужно организовать охрану. Она в 12 часов пойдет домой за вещами. Скрывается она, понимаешь? Хотя она и не свидетель, но все равно скрывается. Рискнула сегодня зайти за барахлом домой, – Потапенко замялся. – Что делать будем?

– Ухо, горло, нос, хвост, – участковый тоскливо стянул с головы шапку и водрузил ее на один из штырей вешалки. – Ну, надо так надо, – вздохнул он. – А людей вы хоть прихватили? – Он все так же топтался у двери.

– Да, четверых. Но под ваше начало. Район у вас тут жуткий. Время пока есть, может, обсудим тонкие места? Я, кстати, Сергей, – Потапенко протянул было руку, а потом махнул ей, типа, к чему эти лишние формальности.

– Юрий Иванович. В общем, Юра. А что, тонкие? У нас тут и не разбежишься. Дорога одна, как в блокадном Ленинграде, дорога жизни. Или она на машине приедет? И на машине тоже только один подъезд у нас. Как в анекдоте, – он подошел к столу и тоже сел, но с другой стороны.

– Да не, она пешком пойдет, типа незаметно. А что за анекдот?

– Да Иван-дурак к Бабе-яге пришел, ночевать просится, – Юрий Иванович открыл стол, достал бумагу, поглядывая на следователя, положил рядом карандаш. – Та ему – пойдешь в правую комнату – со мной ляжешь, пойдешь в левую, – с дочкой моей, а прямо пойдешь – один спать будешь. Ну тот и говорит – тебе бабка лет сто, дочке твоей, небось, не намного меньше, один спать буду. Утром выходит в горницу, а за столом сидит чай пьет Василиса Прекрасная. Ты кто – спрашивает, – Дочка Баба-яги, а ты кто такой? – А я – говорит, – просто дурак.

Следователь потер лоб и посмотрел на участкового исподлобья непонимающим взглядом.

– А что, дочка Бабы-яги – Василиса Прекрасная что ль? – пробормотал он.

Участковый весело заржал. Плохое настроение из-за задержки на работе явно испарилось.

– Ну ладно, проехали, другой расскажу. Старушка в парикмахерскую пришла, говорит, отрежьте-ка мои седые лохмы, хочу со стрижкой перед смертью походить. Ну, парикмахерша та чик-чик ножницами – оба уха порезала. Старушка вопит, вы что, уши порезали! А парикмахерша спрашивает – вы в первый раз в парикмахерской? А та – да, а ногу мне на войне отрезали, – участковый опять заразительно засмеялся. Потапенко улыбнулся.

– Ну ладно, давай схему чертить.

– Как у вас тут от метро ходят? – Потапенко посмотрел на чистый лист.

– Путь один, – снова повторил участковый, но уже серьезно.

– Есть же еще нижний мостик, пешеходный, есть тротуар вокруг гаража, – вряд ли такая девушка как Анна пойдет по железнодорожному мосту и железнодорожной насыпи.

Два хитрых глаза зыркнули на Потапенко.

– Анна тут давно живет. Ходит по железной дороге, как все. Менталитет тут такой, поселковый. Чем стремнее, тем моднее.

– А где тогда самое опасное место? – Потапенко посмотрел на план микрорайона, что набросал смешливый участковый. – Где бы ты спрятался, будь бандитом?

– Ну, место единственное. Столкнуть с моста, но там прожектор с пешеходки. Ты весь на виду, спрятаться некуда, далее, смотри, вокруг гаража, по асфальтовой дорожке она тоже не пойдет, как ты понял, она пойдет по насыпи и железной дороге. Тут тоже все на виду, и прожекторы с гаража всю насыпь освещают. Секешь? А вот тут она спустится, чтобы пересечь эту пустошь с собачником. Ты смотришь?

Потапенко закивал.

– Пустошь и собачник вечером и ночью тоже прожектором просвечивают с завода. Вот, – он ткнул концом карандаша в план, – Вот тут, на спуске с насыпи.

– Почему, думаешь, она будет с насыпи спускаться? Может, она дойдет до дороги по освященной насыпи и не пойдет через пустошь? – Потапенко показал на место, где пересекается железная дорога с автомобильной.

Участковый поднял на него глаза и посмотрел долгим и настойчивым взглядом, в котором явственно читалась смешинка.

– Ах, ну да, чем стремнее, тем моднее. Значит, бандиты ее будут тут сторожить, на спуске?

– Да. И мы подойдем туда попозже, за гаражами. И будем смотреть этот темный угол на просвет, на фоне прожекторов. Может, и сразу кого увидим. Сигарета там, хотя это банально, – он снова засмеялся.

– Что же мы туда пойдем после них? – Потапенко был удивлен.

– А куда идти-то? И так ясно, они тут на спуске будут стоять, тут негде больше прятаться. А мы сквозь частные гаражи пройдем. Ну, хочешь, бери людей, заранее там засядем, в гаражах у мужиков. Ближе все равно не подойти, некуда, – он с готовность схватился за шапку.

– Да ладно. По любому рано. Давай, начальник, замочим по пакетику, – Потапенко кивнул на кипятильник.

Анна шла по железнодорожной насыпи, освещенной от переезда огромным прожектором. Целью этой мощной лампы был, конечно, сам переезд. Но ветка узкоколейки тоже попадала в светлую полосу. Вокруг не было ни души. Мелкий дождь неохотно и лениво накрапывал, вызывая сомнения в необходимости зонта. Легкая дымка – то ли туман, то ли забытый костер на реке – стелилась под ногами. Анна подходила к речке, и необычная тишина заставила ее замедлить шаги. Она внимательно посмотрела на мост. Он был пуст. Только уныло покачивался фонарь, издавая странные скрипучие звуки, – скрежет ржавого металла. Она неуверенно ступила на доски, что были прибиты между стальными тросами рельс. Сделав несколько шагов, привычно разглядев в просветах между шпал мерцание речки, она вдруг услышала рокот. В этом не было ничего необычного – Шереметьево часто рассылало свои самолеты через этот микрорайон. Странно было только одно, что шумело так близко, так низко и так поздно.

И тут послышался крик. Она остановилась посреди моста и посмотрела вверх. Вертолет завис прямо над ржавыми, охристыми, ажурными конструкциями, а из открытой кабины кричала и махала руками Даша.

Потапенко внимательно следил за насыпью. Они вылезли из щели между допотопными гаражами-будками и стояли у самого края пустоши, прямо перед подъемом на железнодорожную насыпь. В тени кустов трудно было различить силуэты. То ли там не было никого, и расчеты Юрия Ивановича оказались неверны, то ли бандиты сумели хорошо устроиться и затаиться.

Анну увидели сразу все. Она шла по освещенному прожектором железнодорожному мосту и перепрыгивание с жердочку на жердочку занимало все ее внимание. Внезапно, она остановилась и посмотрела вверх. Непонятно откуда появившийся вертолет спускался к самой железной конструкции.

– Андрюш, она не слышит. Нужно сажать вертолет. Она не слышит, – Даша захлебывалась в рыданиях.

– Сажайте вертолет, – Андрей обратился к пилоту. Сажайте. Она не должна уйти дальше этого моста.

– Что?! – пилот даже не стал смотреть на них. – Шум винта заставлял всех орать, – Я не каскадер.

– Зато я – экстремал. Сажай, говорю тебе, – Андрей орал во все горло. – Или прыгать?

– Да вы что? Совсем что ль сдурели? Ни один экстремал не станет тут машину сажать, громыхнемся по полной. Да тут же ровной площадки не найти, как можно на рельсы вертолет посадить? Офигели. И прыгать тут не надо, ноги поломаете. Скользко, дождик.

– Сажай!

– На рельсы я вертолет не посажу, да поймите вы, это значит и себя погубить, и машину запороть.

– К началу моста давай, с той стороны. И снижайся по полной, – Андрей махнул на противоположный конец моста, туда, куда так торопилась Анна.

– Анна! – что есть мочи орала сестра. – Не ходи туда!!! Анна!

– Потапенко, что это? – почти громко сказал участковый. – Это ваш вертолет?

– Неее… – недоуменно протянул следователь, вглядываясь в происходящее на мосту. – Это не моя машина.

Вертолет снижался и, наконец, завис в начале моста.

– Да они же блокируют! – он рванулся с места. – Да это же бандиты! – последние слова были выкрикнуты во все горло.

Потапенко выбежал из тени гаражей. И тут в темноте засверкали яркие вспышки.

– Вот они, голубчики, огонь по кустам, – громко скомандовал участковый. Только тут он заметил, что Потпанеко исчез.

– Серега, куда ты делся-то? – он тоже стал орать, стараясь перекричать рокот вертолета, шум выстрелов и шуршание дождя.

– Анька, идиотка, да стой же ты, куда ты идешь! – перестрелка в кустах была хорошо видна с вертолета.

Анна стояла на последних шпалах моста и старалась разглядеть, что происходит в вертолете.

– Дашка, – закричала она, не понимая, что происходит.

Младшая сестра прыгнула с зависшего вертолета. Она неловко коснулась земли, и подвернувшаяся нога заставила ее упасть на колени. Но она тут же поднялась и, смешно и неуклюже прихрамывая, побежала навстречу Анне. Обняв сестру, быстро затараторила:

– Бежим, бежим скорее отсюда, там бандиты!

– Да тут я, тут, – Потапенко пытался подняться с земли. – Зацепило немного. По вертолету скажи, чтоб не палили, я Дашку вижу.

– Я тоже ее вижу. Трогательное объятие. Да все кончено. Всех уложили, – участковый помог ему подняться, и они вместе заковыляли на освященную железнодорожную насыпь.

Сестры стояли, обнявшись, мокрые от дождя и слез. Вертолет, не умолкая, трещал своими вертушками, зависая над происходящим. Из темного провала медленно выходили Потапенко и Юрий Иванович. Участковый поддерживал следователя и махал рукой девушкам, чтобы они не испугались их появления.

– Все чисто! Тут никого больше нет, – кричал участковый.

И тут вертолет сел. Он коснулся земли, осторожно прицеливаясь, потом запрыгал и вновь коснулся земли, наконец, окончательно примерившись, он застыл на твердой поверхности. Из него, морщась и кряхтя, выпрыгнул Завьялов.

– Ну вот, а говорил экстрим. Можем же, когда хотим! – он засмеялся и потер руки друг о дружку.

Мотор стих.

– Что тут происходит? – Андрей повернулся к подошедшим полицейским.

– Я вызвал скорую, – участковый кивнул на Сергея, осевшего на рельсу. – Его в плечо задело.

– Это лишнее, мы отвезем. Девочки, по машинам! Помогите товарищу занять его место в строю, взлетаем! – Андрей сильно прихрамывал, но так хорохорился, что невозможно было поверить, что у него в действительности что-то болит.

Сестры подошли к Потапенко и помогли ему подняться.

– Если вы у больницы так же будете приземляться, как здесь, то на 03 может и надежнее будет, – проворчал участковый.

– Надежность – не всегда то, что в действительности нужно, – Андрей с трудом проковылял к вертолету.

– Ага, – проворчал участковый. – Надолго ли дураку стеклянный ***?

– А нафига они нам оба? – засмеялась Даша, и ее последние слова заглушил рев мотора, – Спасибо вам! – уже крикнула она, глядя вниз на оставшихся там оперативников.

Вертолет приземлился прямо перед приемным отделением больницы.

– Все будет хорошо! – пробормотал Потапенко и замотал головой. Два санитара с каталкой стояли неподалеку.

– Держите, – он вынул из кармана пакетик с золотым ролексом. – Вам пригодится, по-любому.

Он сунул Анне вещ док и сжал ее пальцы.

– А как ты отчитаешься? – удивленно спросила она, увидев то, что давал ей следователь.

– Да на рынке куплю, как Дашка сказала, китайский, за сто рублей. Тут это все равно.

Два санитара бегом повезли его в хирургию. За ними еще не закрылась дверь, когда раздался недовольный голос Завьялова.

– Мы летим, или нет?

– Куда? – Анна обернулась.

– Туда! – Андрей показал пальцем в небо.

– У меня нет документов, – Даша попытался напомнить ему реальность.

– Нам нужно из морга?

– А есть варианты? – сестры грустно посмотрели на него.

– Вот трутни, ну настоящие трутни, ну все я, обо всем должен думать я, – Андрей скрылся в глубине вертолета, – Я в Париж. Вы со мной? – послышался из глубины его голос.

– Бежим, – переглянулись девушки и бросились к вертолету.

– Алло, Иван, это ты? – Анна стояла у автомата и судорожно сжимала трубку.

– Без всяких сомнений, – голос Мышковского был ровен и весел.

– Вань, вытащи меня отсюда. Я в Хитроу, – Анна почти всхлипывала.

– А что ты там делаешь? – насмешка явственно вибрировала в интонациях.

– Понимаешь, я хотела проездом получить английскую визу, транзитную, и потом на рыбацкой шхуне, через Ламанш… я не знаю…

– Через Хитроу проездом, лететь на рыбацкой шхуне?… Ловко… легко осуществить… тебе бы, детка, «Тысячу и одну ночь» писать. Так в чем же загвоздка? – голос стал жестким.

– Мне не дали транзитную визу. А в Москву мне нельзя. Вань, а шенгена у меня нет. Что мне делать? – девушка почти шептала в трубку.

– Значит так, деньги у тебя есть на билет до Парижа? Ближайшим рейсом сюда, я тебя встречу. Инструкции ясны?

– Ясно.

– Жду тебя.

Иван встречал ее на коричневом мерседесе. Анна обошла машину с другой стороны и увидела, что правая передняя дверь – желтая.

– Итак, ты – Анна. Мило. Вот так общаешься, а оно оказывается и правда и не человеком вовсе, – Иван деловито сел за руль.

Анна рассмеялась.

– С чужим паспортом, с поддельной визой, – как тебе удается оставаться до сих пор на свободе? – Иван осторожно вывел машину на шоссе.

– Может, поэтому и удается. Ищут же Анну Пастер.

– И, хочу заметить, находят! А почему тебя в Хитроу не пропустили? – Иван говорил тихо и не смотрел на девушку.

– Хитрые, наверное, – Анна достала платок и вытерла лоб.

– Ничего, сейчас умоешься, красавица, – Иван нажал на газ. – А чего тебя в Хитроу-то понесло? Да еще проездом!

– А как бы мне удалось по-другому визу получить? А так я точно знаю, они дают транзитную визу. А в Москву мне не нужно. Раз визу не дали, мне нужно было куда-то, хоть в Египет снова, – Анна говорила быстро, стараясь выдать как можно больше.

– Не тарахти. Я все равно не понимаю в таком темпе.

Михайлов ждал их на кухне. Банкир ловко орудовал сковородкой, быстро что-то переворачивая, подливая и подсыпая.

– Идите к столу. Я сейчас подаю, – прокричал он из глубины коридора.

– Вот комната, вот ванна, мойся и приходи кушать. И не торопись. Он всегда орет, что все готово, а потом еще часа два ждать приходится, – Иван открыл дверь просторной комнаты и ткнул пальцем в дверь напротив.

– Ничего себе, – прошептала Анна.

В углу стояла роскошная, огромная кровать. Именно такие обычно показывают в фильмах про английских королей. Резное дерево составляло заднюю панель, которая переходила в навесной резной же шатер. Впереди этот навес поддерживали резные колонны. Пестрое красное покрывало с рюшами и точно такие же занавеси на окнах – завершали впечатление царственности и нереальности пространства.

Впрочем, гостиная, где ждали девушку Иван со своим банкиром, ничуть не уступала по яркости и роскоши великолепной старинной кровати. Стулья с высокими резными спинками стояли длинным рядом вдоль простого деревянного стола, накрытого салфетками.

– Значит, Анют, ты считаешь, что за тобой МИ-6 охотится? – Михайлов сидел напротив Анны и рассматривал ее сквозь неизвестно откуда взявшиеся очки.

– Я не знаю, – пробормотала девушка. – Но инициация, я думаю, идет оттуда. Но, может, это Интерпол уже, – Анна неуверенно осмотрела стол.

Иван рассмеялся.

– Оставь тему Интерпола для фильма «Фантомас против Скотланд-Ярда». Давай тарелку, я тебе сам все положу.

– Интерпол? – Михайлов тоже повторил это слово и тоже громко рассмеялся. – Интерпол не занимается физическими поисками преступников. Они сидят в кабинетах и рассылают фотки. В том числе в МВД и погранично-таможенные службы, – Михайлов постучал вилкой по своему виску.

– Да нет, на самом деле Интерпол не занимается рассылкой полевых агентов и оперативников. В России, например, отделение Интерпола занимает небольшой кабинет в МИДе на Арбатской, – подтвердил князь. – Тебя могут искать ФСБ и МВД. И только. Интерпол – это как база данных. Представляешь себе базу данных?

– Вряд ли она что-либо представляет, – снова заворчал Михайлов.

– Ну, может быть и ФСБ, – не отрываясь от тарелки тихо пробормотала Анна.

– Скажи, как ты себе это представляешь? Фсбэшников ты хочешь выставить горе-недотепами, в кровавом оскале, которые совершают один промах за другим? – Михайлов с любопытством посмотрел на нее.

Внезапно на пороге комнаты появилась молодая женщина. Волосы ее было гладко зачесаны назад.

– Это моя сестра, Анна, – Варвара, – князь засуетился. – Ты кушать будешь?

Варвара отрицательно покачала головой и подошла к роялю.

– А что ты такого сделала, что за тобой идут по следу агенты английской разведки, – Михайлов старался быть спокойным и не раздражаться.

– Она картины про принцессу Диану написала, – напомнил Иван.

– А мне королева больше импонирует, чем Диана. Намного приличнее женщина, – Варя взяла несколько аккордов.

– Мне тоже. Но убийство – есть убийство. Я обвинила ее в убийстве леди Ди.

– Что значит, – ты обвинила? Ничего, что я на «ты»? – Варя повернулась к Анне.

– Я сделала картины. Семь штук. Политическая живопись. Они против королевы.

– Я не думаю, что королева занималась бы такими грязными делами, как убийство. Даже косвенно, – Варя сделала аккорд.

– Так Диана же при разводе все деньги хапнула, – Анна недоуменно посмотрела на девушку. – Деньги хапнула, мальчика им сводного родила, да еще и в родственники араба хотела предложить. Да тут любая королева, даже милая бы… сказала бы – уберите-ка эту дуру…

– Как это – сводного мальчика? – Варя пересела в кресло.

– Ну, Гарри же не сын Чарльза, достаточно на Джеймса Хьюита посмотреть, без всякой генетической экспертизы. Он его отражение в зеркале.

– Хорошо, и что? Картины же не выставлены, – Иван встал из-за стола. – Ты же сказала, что они не были выставлены.

– Не были. Файед их тогда не выставил. Я даже судиться с ним пыталась. Но, может, он сейчас выставил. Собственно, именно поэтому я в Лондон и полетела. Чтобы выяснить все у него.

– Это легко устроить, – Иван расположился рядом с сестрой. – Он тут. Можешь завтра с ним поговорить, я договорюсь. Постой-ка, а что ты говоришь, пыталась судиться. Это как?

– Вань, а Файед – это кто? – Варя удивленно посмотрела на брата.

– Это араб, ну тот, у которого сын погиб с принцессой Дианой. У него еще магазин в Лондоне, Харродс, – Иван проговорил все это скороговоркой.

– А, да-да, помню. Точно, – Варя посмотрела на художницу. – А что ты с ним как-то знакома? Или через посредников ты ему картины продала? – Варвара предупредила вопрос брата.

– Да… я когда картины эти сделала… про Диану и против королевы-то… – я во все газеты лондонские писала… «Таймз» и опубликовала пару строк о них… ну вот мне его секретарь и позвонила… и они заказали «федерал экспресс». И получили мои картины, – Анна смотрела то на брата, то на сестру.

– А деньги?

– А что – деньги? В Москву мне перевели на счет, в сбербанк, – Анна устало понизила голос.

– А суд? – Рюрикович оживился. – Ты говоришь, пыталась с ним судиться.

– Да, я писала по английским конторам адвокатским. Он же выставку обещал, и поэтому цену так снизил. Не выполнение обещания.

– Жаль-жаль, – скороговоркой проговорил Иван. – А что адвокаты?

– Адвокаты, – угрюмо посмотрела на него Анна. – А черт их знает… денег-то у меня нет, чем им платить? Я им предлагала из будущего, так сказать, выигрыша.

– Аааа, вот теперь ясно, – удовлетворенно хмыкнул Мышковский.

– На 12 миллионов… им половину – никто не взял мое дело, – Анна замолчала.

Михайлов звякнул посудой и заржал.

– А вот скажи, – Варя зло обернулась на банкира. – Ты и его сына рисовала?

– Да… голову его – на блюде. Да что говорить. В Интернете посмотрите. На сайте.

– А есть сайт? – Варя встала и подошла к плоскому кристаллическому экрану, контрастировавшему с резной мебелью. На огромном мониторе появилась поисковая сетка Интернета. – Какой адрес?

– http://www.margarita-makarova.com

Варвара защелкала клавишами.

– Там все семь картин про Диану.

– Тут какое-то другое имя, – Варя была уже на сайте. На экране замелькали картины, цветы, пейзажи.

– Это мой псевдоним. Я взяла бабушкино имя, – Анна устало улыбнулась.

Михайлов заржал снова.

– Она имена как перчатки меняет. Где уж тут английской разведке ее поймать. Короче, я иду мыть посуду и спать. Завтра словим вашего Файеда. Пусть поболтают.

– Да постойте вы, Михаил Аркадьевич, – Варвара вошла на четвертую страничку, – Тут правда голова. Точно, голова Доди Файеда на блюде. Вот, посмотрите.

– Самая последняя картина. Королева стоит под зонтиком и смеется, сзади Диана с весами и своей головой на них, а внизу Чарльз с детьми разбитыми машинками играет, – Анна показала на экран, но Варя хотела смотреть все по порядку.

– Ну, где же – последняя? Да тут на первой же – кровавая рука раздавлена золотой каретой.

– А как ты придумала все это? – Иван собравшийся было уходить, снова сел в кресло.

– Бабушка еще жива была. Она мне подсказала. Ничего, если я пойду спать?

Отель Риц встречал их обычной жизнью дорогой гостиницы. Иван, Михайлов и Анна вошли в холл и осмотрелись.

– Он что тебе прямо здесь встречу назначил? – Михайлов деловито оглядывался, – Что-то не вижу я никаких толстых арабов.

Иван взглянул на часы и пожал плечами.

– Сказал, что спустится сам, либо пришлет секретаря за нами.

Не успел он произнести последнее слово, как к ним подбежал консьерж.

– Вы Анна Пастер? – обратился он сразу к девушке. Та кивнула в ответ, – Вам письмо от мистера Аль Файеда.

Он протянул конверт и немного потоптался на месте.

– И что, никаких устных объяснений? – Иван был возмущен. Консьерж помотал головой и отошел.

– Даже не думай тут читать. Уходим. Утром назначить встречу, и через час не явиться на нее. Да у него слишком развито альте-эго, – Иван развернулся и быстро пошел к выходу.

«Коллекция картин художницы Анны Пастер, посвященная гибели принцессы Дианы, выставлялась мистером Аль Файедом в приватных апартаментах Доди Файеда на Парк Лэйн в Лондоне. Картины были представлены для обозрения кругу лиц, являющихся близкими друзьями мистера Файеда, а так же некоторым представителям прессы.»

– Что это за белиберда? – Михайлов обернулся. – Что ты там читаешь? Ты правильно переводишь-то? Вань, возьми у нее, посмотри своим знающим оком.

– Приедем, посмотрю, – Иван угрюмо следил за дорогй.

Телефонный звонок ворвался в парижскую квартиру Мышковского, когда они только-только открывали дверь.

– Да, Иван Мышковской, – он успел взять трубку на пятом звонке.

– Я секретарь мистера Аль Файеда Мишель Хикель. Он просил меня передать, что очень сожалеет, что не смог с вами встретиться. Дело в том, что произошло несчастье с его родственником, и он вынужден был срочно уехать в самый последний момент.

Иван молча выслушал и так же молча положил трубку. Видно было, ситуация унижает и уязвляет его самолюбие. Он морщил лоб, щурил глаза, и злобно смотрел на всех.

– Что вообще происходит? – он оглянулся на Михайлова и Анну.

– Ну не знаю! Ты так спрашиваешь, – банкир подошел к бару. – Ну, может, он влюблен в нее, и специально тянет, чтобы подольше с ней быть, общаться, чтобы сделать зависимой, а потом бросить все к ее ногам…

Анна рассмеялась. Мышковской поморщился.

– Ты что, с утра пил? Я о Файеде! – Иван нервно заходил по комнате. – Как он мог! Этот выскочка, этот араб, этот галантерейщик, этот без рода, без племени, торговец оружием, этот бедуин, ахтар, или как его там… Мы пришли, а он нам только сейчас соизволил позвонить и известить, что встреча не состоится!

– Да он и не общался со мной никогда, – Анна смотрела на них растерянно. – Я сама по себе, а он просто картины забрал… и все… и не выставил.

– Хм, – улыбка банкира не делала его лицо добрым. – Тогда он мерзавец… и загнал их… нет… пропил…

– Проиграл в карты! – князь грустно взглянул на сибиряка. – Сказав, что они шедевры. За баснословную цену!

– Да ты все о деньгах! – Михайлов повернулся к Анне со стаканом пупырчатого хрусталя в руке, – Кто он по характеру?

Анна смотрела на банкира некоторое время молча, не сразу, видимо, поняв, о ком он спрашивает.

– Файед? – наконец, произнесла она. – Файед – трус… Я же его теорию иллюстрировала. Он выступил против королевы… говорил, что это был заговор… что их убили… Я ему картины, – а он их спрятал!

– Ничего удивительного. Семь картин, в которых королева обвиняется в убийстве! – Михайлов засмеялся. – Да продал он их. Продал убийце… или тому, кто его спонсировал… или родственнику, который потеряет миллионы…

– Да кому они нужны кроме него? – Анна с тоской посмотрела на экран, на котором до сих пор было изображение обнаженной Дианой, спящей в окружении пауков. – Да и вряд ли королева так уж боялась моих картин, – девушка встала и подошла к окну. За стеклом моросил дождь, и капельки воды медленно стекали по стеклу. – Хотя… выставленные в Харродсе… они, возможно, и имели бы вес и силу – во всяком случае, шума много было бы, – она снова повернулась к собеседникам. – Но он же испугался выставить. Наверняка королева в суд бы подала на него за обвинения… Без доказательств…

Михайлов выпил остатки алкоголя из стакана. Сделал это второпях, и капли жидкости попали ему на дорогой костюм. Он провел ладонью по лацканам, пытаясь стряхнуть, но только увеличил пятно.

– Черт, – пробормотал он. – От Валентина надел.

Посмотрел на Анну.

– Ну, девка, наоборот, – вернулся он к предмету разговора. – Он всего лишь менеджер, и не несет ответственности за то, что сам не рисовал. А вот враги королевы очень даже этим воспользуются.

Он плюнул себе под нос и снова подошел к бутылкам. Налив себе полный стакан, он успокоено уселся в кресло.

– Не хочу сегодня готовить. Пошли в какое-нибудь злачное место, там и поужинаем по дороге.

– Я все хотела спросить. Что вас связывает? Только не обижайтесь на глупый вопрос. Просто любопытно.

– Да Ванька водит меня по злачным местам. Дочка у меня тут во Франции учится, – Михайлов отпил большой глоток. – А куда его? Я его к себе в банк привез, так он на презентации начал Ваньку отплясывать! Все ребята мои собрались посмеяться! Какой у меня консультант по заграничным связям!

– Сокровища, Анют, сокровища. Я граблю банкира, он не знает, как заставить меня отработать потраченные на меня деньги! Заставляет делать для него кучу фальшивых документов, убирать конкурентов, покупать недвижимость. Спекуляция, оффшор, наркотики. Продолжить? – Иван подошел к Анне и грустно посмотрел ей в глаза. – Ты только не стесняйся, если что-то непонятно, мы всегда рады объяснить.

Его монолог прервал телефонный звонок.

– Ты не поверишь, но это тебя, – Мышковской протянул телефон Анне.

– Я звоню вам по поручению мистера Файеда. Я Саймон Белл. Если вы хотите выяснить, где находится ваша коллекция о леди Ди в настоящее время, а так же дальнейшую судьбу картин, то я готов ответить на ваши вопросы, – в трубке звучал мягкий мужской голос.

– Да, да, именно это я и пыталась узнать, – Анна перехватила трубку другой рукой и прижала ее к левому уху, как будто правым она слышала хуже.

– Тогда можно договориться о встрече, – образовалась пауза. Видимо англичанин ждал, когда заговорит сама девушка. Анна молчала.

– Сегодня через час, в холле отеля Риц вас устроит? – вопрос не требовал ответа.

– Да, кончено. А как я вас узнаю? – она сжала трубку так, что костяшки пальцев побелели.

– Я сам вас узнаю, до встречи, хотя, а что собственно требуется? Собственное описание?

– Можно и так, – девушка уже не знала, что сказать.

– Я рыжий, хотя это и банально для англичанина, невысокий, худой, красивый. Глаза разные – один голубой, другой – карий, – он рассмеялся. – Вполне подхожу для любовного свидания. Этого достаточно? Или дать конкретные цифры? – трубка хмыкнула.

– Нет, нет, спасибо, этого вполне достаточно, – смутилась Анна.

– Значит, я вас жду.

– Ну что еще за приколы? – Иван суетливо ходил по комнате, натыкаясь на стулья.

Девушка застыла посреди комнаты. Глаза ее были расширены и испуганы.

– Позвонил какой-то англичанин, Саймон Белл. Сказал, что хочет рассказать мне, где мои картины и что с ними будет. В Рице встречу назначил.

Иван рассмеялся. Банкир поставил стакан и хлопнул себя по коленям ладонями, как бы пытаясь встать.

– Нет, мы не поедем. Возьми мою машину, езжай одна. Ты водить умеешь? – Иван достал ключи из кармана.

– Нет, я лучше на такси, – сомнение звучало в голосе Анны.

– Это ты ей от своего коричного с желтой дверцей ключи даешь? – Михайлов весело рассмеялся. – Ты что?

– Что-что? – Иван непонимающе посмотрел на банкира, – Мы же только что ездили на нем к Файеду. – Ничего, мир не рухнул.

– Вань, я не из-за этого, – Анна дотронулась до его руки. – Я редко вожу. Да и машины у меня не было и практики… сам понимаешь…

– А такси ты не поймаешь. Бери, не сомневайся, – он рассмеялся. – К тому же, там все равно одна дверца уже желтая.

Он вложил ключи ей в руку.

– Мобильника у тебя нет. Ну, телефон дать тебе не могу. Езжай, но не пропадай. Отзвонись, если что, и встреча затянется. Впрочем… Есть у меня старый, тут где-то валялся.

Он подошел к резному комоду и открыл ящик. Там аккуратными рядами лежали аппараты. Михайлов заглянул ему через плечо.

– Нууу… – протянул он. – Машину купить приличную не может, а телефонов-то развел.

– Это не только мои. Тут Варины и брата.

– А где твой брат? – Анна тоже подошла к комоду.

– Брат с сестрой живет. Отец женился. А брат с Варей остались на старой квартире. Ладно, их заряжать нужно. А где системы, я не знаю.

– Да уж, отец у него отчудил так отчудил. Блаженный. У него трое детей на шее. А он женился. Какую-то нищую француженку подобрал, – сибиряк весело посмотрел на Ивана и взял телефонный аппарат. – Эриксон. Кирпичик. Зачем хранишь такое старье?

– Брат хочет коллекцию сделать, – Иван закрыл ящик.

– Вот оболтус! Из одной школы в другую переводят его, он учиться не хочет, – банкир снова рассмеялся. – Теперь его в московскую школу хочет пристроить. Там платить не надо.

Ненависть мелькнула в быстром взгляде князя.

– Глупости. Он хороший мальчик. Он читает русскую литературу. Французы вообще ничего не понимают в образовании. Езжай, а то опоздаешь. И осторожно, – крикнул он вдогонку Анне. – Варвара недавно в ошейнике ходила, машину сзади толкнули. Шейные позвонки повредила.

В прихожей хлопнула дверь.

В холле отеля Анну опять ждал консьерж. Он протянул ей записку. В этот раз в ней не было ничего, кроме номера апартаментов.