Текст книги "Безупречная смерть. Детектив"

– Ты где? Горемыка, – голос Николаича был насмешлив.

– Дарья согласилась со мной встретиться. Сейчас я ее в морг отвезу. Пусть еще раз труп посмотрит, – следователь был раздражен.

– Потапенко, дуй на Волоколамку. Там бодигарды твоего Шахина. Авто. Кажется, есть трупы. Да, и еще твой знакомый доберман. Со сжатыми челюстями и раздробленной головой. Мертвый. Давай, Дуй скорее. Может, перехватишь.

– Мать твою. Да я как раз на месте, – Потапенко дал отбой.

Он только успел затормозить перед огромной пробкой. Машины разворачивались и отъезжали в поисках объезда. Дорога была блокирована. Потапенко вышел из машины, на ходу натягивая на себя черную потертую куртку. Предъявив удостоверение, он прошел к месту аварии.

Тут уже орудовали врачи. Загрузив водителя такси в машину, женщина в синем комбинезоне посмотрела вслед уходящей машине. Рядом, санитары пытались уложить на носилки труп с капота синей девятки.

– Черт, да что ж такое-то, – санитары ругались. За трупом тянулся шлейф вываливающегося мозга. Один из них, обернувшись на женщину, вдруг отчаянно заорал. Жестикулировать он не мог – его руки были заняты трупом. На большой скорости, по встречной полосе неслась машина. Не притормозив, джип на бешенной скорости пронесся мимо места аварии и сбил женщину в синем комбинезоне, стоящую на встречной полосе и все еще смотревшую в сторону отошедшей скорой помощи. Отчаянные вопли санитаров, побросавших труп и носилки, и побежавших на помощь своему врачу, привлекли, наконец, внимание полиции.

– Да что же это такое?! – парень-санитар так и не нашел других слов, склонившись над сбитой женщиной.

– Перекройте эту дорогу, – скомандовал Потапенко. – Пусть едут по кольцевой, перекройте весь участок, – он закончил свою фразу отборным матом. – Кто-нибудь заметил номера машины?

– Бесполезняк, – санитар продолжал ворчать, склонившись над сбитым врачом.

– Ну как она? – Потапенко врезался в самую неразбериху.

– Отходняк, – санитар сморщил лоб и тупо продолжал держать врача за плечи.

– Как так получилось? Она что, выскочила на дорогу? – к ним подошел сотрудник ГБДД. – Что сегодня творится. Одно на другое.

– Она смотрела машину, для следующего, – санитар положил тело на асфальт.

– А кто еще тут есть? – следователь огляделся.

– Да вон сидит, – парень махнул рукой и сморщился. – Обкусанный доберманом. Сволочь, собаку пристрелил. Один труп мы уже отвезли. Зарезался сам.

– Вы что тут? А кто-нибудь тут ведет следствие, иль трупы развозите? – следователь подошел к синей раздолбанной машине и слившегося с ней желтого такси. Только тут он заметил мертвого добермана.

– Откуда эта собака взялась? – Потапенко наклонился над псом.

– Да, похоже, из-за нее весь сыр бор и приключился, – санитар с готовностью вступил в разговор. – Видать собаку задавить не хотели. Вот и результат. Разведут собак, а присмотру никакого.

– А где покусанный? Это, правда, бодигарды Шахина? – Потапенко внимательно оглядывал место происшествия.

– Да вон он сидит, – махнул рукой санитар. – С той стороны машины.

– Я конфисковал оружие его, для дальнейшего выяснения. Пойду, узнаю, догнали ли джип. Прям перед носом сбивают.

Потапенко обошел машину и увидел черного кучерявого мужчину, сидящего в проеме задней дверцы машины. Капли крови, как пятна на мухоморе утыкали его рельефными выпуклостями. Его левое колено было перевязано.

– Вы работаете на Геннадия Шахина? – следователь встал перед ним. Тот даже не поднял головы.

– Вам-то какое собачье…. Ну да… Когда он был жив… – еле слышно поморщился тот в ответ.

Потапенко обошел машину и раскрыл багажник. Там лежала сумка. Обычная черная мужская сумка. Он пододвинул ее к себе.

– Хэй, какого черта? – всполошился обгрызенный телохранитель. Он даже попытался встать, но тут же застонал и снова упал на сидение машины.

Потапенко посмотрел на него и медленно расстегнул молнию. В сумке лежали доллары. В банковской упаковке – пачки долларов.

– Нужно пересчитывать, или и так скажете? 250 тысяч? – Потапенко посмотрел на стонущего бандита.

– Это деньги шефа. Вы не должны этого трогать, – он мерно раскачивался.

– А шеф где? – Потапенко снова подошел к черноглазому.

– Где, где, в ****е, – телохранитель тихо бубнил себе что-то под нос.

– Еще разок, чтоб всем было слышно, – Потапенко наклонился к самому лицу раненого.

– По делам уехал. Откуда мне знать. Хозяин – барин – не докладывает, – снова тихо пробубнил тот.

– А ну-ка, браток, выкладывай все начистоту, – Потапенко с силой сжал его забинтованное колено. – Где Шахин?

– Аааа, – взвыл тот. – Пошел ты… Откуда я знаю, где он? У ****ы какой-нибудь сидит, я ему не сторож, у него жена есть, пусть она его сторожит. Закрой багажник, а то попадет тебе.

Потапенко резко поднялся и пошел снова к багажнику. Две машины скорой помощи выруливали из перекрытого участка шоссе. Одна уже разворачивалась около сбитой женщины. Из машины вышел пожилой, седоусый дядька.

– Что у вас тут сегодня? В жмуриков поиграть решили? Трупяк на трупяке, – он с сомнением посмотрел на Потапенко и прищурил один глаз.

– Вашего забирать? – он кивнул на сидевшего в машине стонущего бодигарда.

Потапекно наклонился над багажником и потянулся к целлофановому пакету в дальнем углу. Он неловко потянул за конец смятой емкости и приподнял ее. В сумке что-то задвигалось, что-то большое и круглое, и медленно заскользило к противоположному концу. Потапенко приподнял кончик еще больше и сильнее потянул к себе. Из грязного, потертого целлофанового пакета, со стершимся рисунком и дырявыми углами выкатилась голова. Она выкатилась и покатилась, пока не уперлась в стенку багажника, и ее глаза не уставились в холодное серое небо.

Ольга молча открыла дверь и впустила младшего брата мужа. Шахин, так же молча, прошел на кухню и сел за стол.

– Новости есть? – женщина вопросительно смотрела на очкарика. Тот отрицательно покачал головой.

– У меня поджарка готова, будете? – Ольга накладывала себе на тарелку мелкие зарумянившиеся кусочки мяса. Из маленькой кастрюли она выложила несколько ложек готового пюре.

– Ну, давай. Не откажусь от домашнего. А то все в столовых, да в ресторанах, – Шахин пододвинул к себе Ольгину тарелку. Та недовольно посмотрела на него и вязла новую. Она поставила свою тарелку напротив и села.

– Странное у тебя мясо, сладковатое. Это что? Свинина? – Шахин облизнул губы.

– Да, молодой поросеночек, – Ольга пододвинула ему солонку. – Может, посолила мало? Брат из деревни откуда-то привез. Недавно. Сказал, что домашний, выкормленный.

– Странно, странно, сладковатое мясо, глюкозы, чувствуется, много, – Шахин нервно потрогал хлеб.

– Что слышно от брата? Нашли они шлюху эту? – Ольга встала и добавила себе еще ложку поджарок.

– Пока тишина. Никто не звонил, – Шахин еще произносил последнее слово, как в дверь позвонили.

На пороге шахинской квартиры стоял Потапенко.

– Я вас не пущу и разговаривать с вами не буду, – молодая женщина приоткрыла дверь, но цепочку не сняла.

– Я с плохими новостями. Просто рядом было дело, поэтому сам и заехал. Нужно бы тела опознать. Погибли ваш брат и ваш муж, – Потапенко понизил голос до шепота.

– Что – мой муж?! – Ольга сразу перешла на крик. Она откинула цепочку и распахнула дверь. Потапенко сделал шаг в квартиру и замер, увидев в коридоре депутата Государственной думы.

– И ваш брат, – Потапенко посмотрел на Шахина, затем опять повернулся к Ольге. – Вам ваш брат мясо в последнее время не привозил? – следователь старательно избегал взгляда вдовы.

– Обалденно оригинальный вопрос! Долго думали, перед тем как задать его? – Ольга сморщила лоб и уставилась на следователя.

– Вы ели мясо, которое в последнее время вам привозил ваш брат? – Потапенко и не думал отступать от поставленного вопроса. Казалось, им движет не служебное, а личное любопытство.

– Что вы привязались к ней? Да, ели мы это мясо, и сейчас едим. Что случилось? Где ее брат? Где мой брат? Говорите, зачем пришли, или я устрою ваши дела по-своему. Вы слышали мое выступление?

– Это было мясо вашего мужа. Вы ели его труп, – следователь расширил глаза и тупо уставился на депутата.

– Да вы не в себе. Ольга, закрывай дверь, я вызову охрану, – Шахин сделал шаг к пульту охраны.

– Да, именно они его и убили. Расчленили труп и скормили вам. Часть. Деньги и голова – в багажнике, – Потапенко посмотрел, наконец, на Ольгу. Та зажала рот и побежала в ванну, – 250 тысяч.

При последних словах Шахин остановился.

– Что? А где деньги? – он снова повернулся к Потапенко.

– В багажнике их машины… И голова, – похоже Потапенко еще не отошел от увиденного зрелища.

– Да что вы все заладили – в багажнике, в багажнике. Машина где? Где они сами? – Шахин подошел вплотную к следователю и взял его за воротник куртки.

– Хэй, осторожнее, последняя куртка. И так кровью залил. Еще вы порвете, – Потапенко обалдело посмотрел на Шахина. – И еще неизвестно, какое участие во всем этом деле приняли вы.

– Оль, дай ему выпить, а то я ничего не добьюсь от него, – Шахин оглянулся на Ольгу. Ее рядом не было. – Вот чертова дура, – он быстро вышел на лестницу и хлопнул дверью.

– Медея, собаченька моя, – Даша всхлипывала. Слезы текли у нее по щекам, нос был красный. Подростковые прыщики явственно проступили сквозь пудру.

– Не следишь ты за собой. На вот, вот эту померь, – Анна подала ей черную куртку. – Не можем мы с тобой в кровавой одежде дальше топать. Вроде, эта ничего будет.

Девушке стояли в примерочной на втором этаже «Гвоздя».

– Почему мы должны прятаться? Не мы же напали! – Даша все еще всхлипывала.

– Да, и не брали 250 тысяч, за которые тебя чуть не убили. Но, кто нас защитит? Примерь-ка вот это, – она протянула в кабинку светлые брюки.

– Откуда у тебя деньги? Я же забрала в Барселоне твои мани, – девушка понемногу отвлеклась от тяжелых воспоминаний.

– Да не бойся ты, я никого не грабила. Берем эту куртку и брюки. Пойдем, нам нужно кое-что сделать. В счет этих денег как раз.

Сестры вошли в отдел бытовой техники и остановились около ряда факсов.

– Ты хочешь факс купить? – Дарья все еще всхлипывала.

– Может, и нет, – Анна подошла к симпатичному парню. – Послушайте, Володя, – Анна покосилась на его служебный значок. – Мне нужно послать факс. У вас тут пусто, может, вы мне поможете это сделать?

Молодой человек с недоумением посмотрел на девушек.

– У нас тут погиб сейчас очень близкий человек, – продолжила Анна, увидев его взгляд. – Может, слышали уже? Авария перед Спасом? – Дарья всхлипнула. Анна сжала ее руку. – Я не могу позвонить, сил не хватает. Сообщать такое по телефону. Ну, в общем, ладно. Нельзя, так нельзя, – Анна повернулась уже к нему спиной, но он окликнул ее.

– Да, можно, посылайте. Все равно там сейчас никого. Начальство уехало. И не торопитесь. Вам, наверное, бумага нужна? – парень провел сестер в служебный закуток и достал из стола бумагу. – Вот.

– Мы вас не задержим. Это буквально минута, – Анна достала из рюкзака свернутый в трубочку листок с компьютерной распечаткой восстановленного черепа. Взяла чистый лист бумаги и написала несколько строк. Потом она достала из кармана помятый кусочек картона и набрала нужный номер. Листы медленно утонули во внутренностях факсового аппарата. Она подхватила листочки и, быстро свернув их трубочкой, сунула обратно в рюкзак.

Через полчаса сестры вышли из «Гвоздя», нагруженные пакетами и свертками. Огромное пространство кольцевой дороги красиво шевелилось муравейником машин.

– К Октябрьскому полю, – скомандовала Анна и открыла заднюю дверцу такси. Сестры сели рядом.

– Через Строгино, – добавила она и взяла сестру за руку.

Потапенко и Николаич стояли в пивной на Соколе. Тут, за церковью, был новый шалман в старом духе, где все выпивали стоя. Никто не следил, что посетители пьют, свое, принесенное извне, или же приобретенное здесь. Алкоголь тут продавался без наценок, как в обычном киоске. Пластиковые стаканчики тоже стояли горкой на прилавке без присмотра и контроля. Публика здесь собиралась самая разная, смешанная, кому вдруг приспичит. Все было демократично, по образцу брежневских времен. Только квадратные высокие столы были сдвинуты, так что пьющим приходилось праздновать в огромной компании, а не глядя в глаза одному лишь своему собутыльнику.

– Николаич, а Николаич. Можешь представить? Тяну я этот пакет за конец, а из него голова выкатывается. Жуть какая. А эти-то, эти-то, сидят рядком на кухне и пожирают его, родного. Дожевывают себе с аппетитом. Только что поваренной книги рядом не лежало, как в фильме, с рецептом – сладкое мясо под соусом кальве.

– А что за мясо? – лысый мужик тупо посмотрел на Потапенко.

– Человеческое, – сурово буркнул Николаич.

Потапенко вдруг зажал рот рукой и побежал к выходу. Из-за двери послышались характерные звуки.

– А что за голова? Берлиоза что ль? Вы что, Булгакова обсуждаете? – к Николаичу повернулся лысый сосед Потапенко.

– А дура-то эта, жует, стоит. Она мне говорит – это свинья домашняя, брат ей сказал, поросенок молодой, – Потапенко вернулся на свое место и залпом вылил в себя пластиковый стаканчик. Николаич весело заржал.

– Сереж, не надо, ты ж не ел его, тебе-то чего? – Николаич подлил и себе и Потапенко.

– А что Булгаков? – к лысому потянулся мелкий мужичонка, стоящий рядом с Николаичем, – Нехорошо у него с Христом получилось.

– Да не в том там дело было, понимаешь, грек, – лысый оценивающе посмотрел в лицо мужичонки и почему-то обозвал его греком, хотя в его лице ничего похожего не было и в помине.

– Ты про Берлиоза? – грек не отступал.

– Так они его сами значит замочили? – Николаич задумчиво вертел свой пластиковый стаканчик.

– Кто – сами? – Потапенко недоуменно поднял глаза, как бы возвращаясь от страшных картин, что мелькали у него в мозгах. – Нет, Николаич, его свои хлопцы и убрали… типа… соратники по бандитизму не должны узнать о его смерти… человек пропал… типа… мало ли где он? А как к этому брат его касается… Черт его знает… – Потапенко потянулся к бутылке.

– Да, не любили бодигарды шефа, – Николаич тоже выпил и снова налил.

– Вообще, вопрос был религиозный, и ради иудеев, – лысый торжественно глотнул живительной жидкости и достал пакетик с воблой, – Римляне пошли им навстречу, так как в иудейских храмах запрещалось пользоваться деньгами и, – тут он снова глотнул из стакана. Ёмкость у него был своя, принесенная, обычный граненый стакан для пива, – Там происходило какое-то шило на мыло. Что, по сути, было лицемерием. Эх, кхе-кхе, – он поперхнулся и закашлялся.

– Сергей, да выброси ты их из головы. Ну, слопали они шефа. Ну, ненавидели его, – Николаич пододвинул ему яблочко и пакетик с томатным соком.

– И его тварь-жену, – подхватил Потапенко, – А им ни в коем случае нельзя было допустить того, чтоб шефа убили… – Потапанеко обреченно уткнулся носом в стаканчик.

– Лучше исчез, – вставил Николаич.

– 250 тысяч – слишком сладкая приманка, – взгляд следователя снова приобрел осмысленность.

– В храме платить римской монетой иудейская религия не позволяла, – лысый вдруг снова повернулся к Потапенко.

– Аркаш, курятиной закусывать будешь? – к столу подошел маленький юркий человечек, одетый в оранжевую куртку дворника. Он положил посреди стола сверток фольги. Аккуратно развернув дымящийся кулек, он отломил себе кусок голени и, завернув его в ломоть лаваша, с аппетитом откусил, – Иль побрезгуешь?

– Шеф оказался слаще, – Николаич снова заржал.

– Они ей и скормили труп, – Потапенко снова потусторонне округлил глаза и обвел всех отсутствующим взглядом.

– Да, Сереж, нехилое глумление над обоими получается, – Николаич снова глотнул успокаивающей жидкости, – А девка-то где?

– Ты говоришь про вирус Н1N5? То есть, наоборот, Н5N1, – пожилой очкарик отковырнул себе крылышко.

– Слушай, – включился лысый Аркаша, – Тебе кур жалко больше, чем людей? Куры – в первую очередь, переносчики страшного вируса, а во вторую, уже куры, живые существа и пища… – набросился он на оранжевого, – Поэтому их надо резать по беспределу.

– А куры-то чем виноваты? – дворник с аппетитом уплетал свою ножку в лаваше, – Вряд ли они все больны. Аркаш, да ты сам-то вот лопаешь. Вкусно? Я – фанат курятины. Ну, может, там одна больная курочка на миллион. А их так жестоко.

– Фанат – дамковая культовая фигура, – очкарик опрокинул стаканчик, – У него и теория вероятностей другая.

– Я тебе серьезно говорю, – лысый посмотрел испытующе на очкарика, – Когда дело серьезное, тогда теория вероятностей – отдыхает, – он поднял свой стеклянный граненый стакан и медленно обвел всю компанию взглядом, – Случайности в моей жизни все такие, что понимаешь, что фишки всего происходящего сейчас расставлены давно и не случайно, и думаешь, вот я, главный, почему я? Почему мне такой успех в исследовании, а потом видишь, что тебе до титула лев дутый волосинка, и все это реал!

– А что значит – лев – дутый волосинка? – Потапенко вдруг отключился от отрубленной головы.

Андрей сидел на заднем сидении своего неброского автомобиля и щелкал по экрану планшета. На минуту он отвлекся, когда настойчиво зашуршал бумагой стоящий рядом факс. Он повернул голову и взял отпечатанный листок. На нем была странная, как бы вышедшая из фотошопа, его собственная фотография.

– Ну и ну. С днем рождения меня сегодня поздравляют странно, – Андрей бросил изображение на пол. На втором листочке была от руки написанная строка:

«Том Вагнер. Мать – Сильвия Вагнер – француженка. Родила в Каире в 1970 году двух близнецов. Вы – второй из близнецов. Хотите узнать больше – звоните по телефону…»

Далее шел длинный набор цифр – номер мобильного телефона.

– Шутники, – Андрей рассмеялся и поднял листочек с пола. Рассмотрев портрет, он криво ухмыльнулся и сунул послание в карман легкой куртки.

– Друг, тормозни-ка у шалмана на минуту. Пойду выпью с друзьями. Не у входа, не у входа, – уточнил он шоферу, – Вон туда, за угол заедь.

– Воооо… Какие люди! – дружным возгласом встретили Андрея стоящие за столом посетители шалмана.

– Днюха сегодня, я всех угощаю, – Андрей подошел к прилавку и взял три бутылки водки и пару – пива.

– Андрюха – банан тебе в ухо, – оранжевый потянулся к пиву.

– Смотри, маху не дай, – Андрей живенько раскупорил бутылку водки и плеснул себе в пластиковый стаканчик.

– Я исследую сейчас одну тему, и у меня очень получается то, что у других не получалось, и чего не смог бы сделать кроме меня никто, или мало кто, – лысый опять многозначительно обвел всех взглядом.

– Ты мне вот что скажи, мил человек, – дворник с аппетитом жевал и обсасывал куриное горлышко, – Аркаш, что это за вирус такой? Просто скажи – кур отбираем, как продразверстка какая-то. С продналогом. Так ведь нет, убивают, жгут птиц. Ну, допустим, я знаю, что если есть неделю курятину, то действует, как таблетка виагры. Надо так сказать тогда, что хватит трахаться и размножаться! Иль это от жадности так лечат? – дворник ударил сжатыми маслеными пальцами по голому столу, – А то, вирус. Я прав, Андрей? – Он посмотрел на бутылки именинника.

– Дурак ты, и звать тебя никак, – очкарик с удовольствием отломал себе кусочек курицы, – Ты хоть понимаешь, что такое вирус? Вирус… слушай… это два фермента, которыми вирус цепляется за ткани нашего организма… нейзааминидаза и геммаглютин.

– Николаич, – Потапнеко тоскливо посмотрел на свой пустой стакан и толкнул его коллеге через стол.

– Ты мне вот что скажи, – Николаич налил Потапенко из вновь открытой бутылки, – как они его потеряли, и как нашли?

– Так он сбежал в Хараре от них. Ночью. В другую гостиницу. А потом, как те уехали, он следом, и по бабам, – Потапенко заржал. Потом остановился, как будто что-то вспомнил и залпом выпил стакан.

– Аркаш, а что ты там про Берлиоза то говорил?

– Вопрос очень глубокий, – зашуршал целлофановым пакетом лысый, – Сразу в двух словах и не опишешь. По сути, Христос, по жизни, а не по книжке, он предложил не изменить, а вернуться к базовым началам, то есть отменить нововведения.

– Это не есть гуд! – Андрей опрокинул уже два стакана, но по его лицу ничего не было заметно.

– Нововведения иудеев? – очкастый вдруг ожил.

– И где же они его нашли? – Николаич поднял голову и не смог сразу четко сфокусироваться на Потапенко. Поэтому он стал переводить взгляд с одного на другого, пока Потапенко не подал голос.

– На квартире его старшего сына от первой жены. В Бутово, – Потапенко говорил медленно, – Он там со своими бабами встречался, а сын в это время где-то еще, по своим бабам ходил.

– Начинается, вы – обыватели, – Андрей влил в себя ещё водки, – Антисемиты. Националисты. Фашисты. Ссал я на ваши субъективно – убого – лоховские теории. М**ак ты, Аркашка, и пункт твоего назначения – пастбище с овсом, купленным по оптовой цене низшего сорта.

– Ты не прав, Андрей, – лысый строго посмотрел на него. – Библия – это слово бога, и когда возникают противоречия с мнением официальной церкви – в пользу чьего авторитета нужно поступать?

– Только не таращся на меня глазами дохлой рыбы, – Андрей махнул еще водки и запихнул в себя кусок лаваша.

– Мнение первосвященников стало главным, – повернулся к Андрею мужичонка.

– Секс, наркотики, рок-н-ролл, – Андрей заводился.

– Там же они его и разделали, – вдруг опять поднял голову и расширил глаза Потапенко. Николаич рассмеялся, – А брат его сестре возил, на прокорм. Одного не пойму. Почему они голову не выбросили? Реванш брали. Комплекс Наполеона.

– Никто свои прибабахи ликвидировать не хочет, – Андрей рассмеялся, – Нужно, ты прав, держать свое поле. Чтобы на твое никто не залазил, – он нагнулся и потер колено. – Вот разнылось. Мне сегодня вообще родственников новых нашли, – он порылся в кармане и достал свернутые листки бумаги, – Вот, вылитый я в молодости, – он протянул листки очкарику. Тот взял их и внимательно стал рассматривать. Потом пустил по рукам дальше.

– Ты найди в Библии Книгу исход, глава 20. Что в этой главе содержится? Каждый решает для себя сам, – лысый становился все заупокойное и заупокойное. Он флегматично разбирал воблу, методично очищая ее и складывая – очистки в одну кучку, головы – в другую, икру – в третью, а сами очищенные тушки рыбок клал непосредственно перед собой.

– Мне все же ближе Будда и Патанджам, – академик поправил очки и, критически сморщив нос, посмотрел на лысого и Андрея.

– Нууу… – протянул мелкий мужичонка, – У Будды вообще ничего непонятно.

– Мужики, вы умеете водку с локтя пить? – дворник доел свою курицу. Он достал откуда-то из-за пазухи чистый маленький стеклянный стопарь и налил его до верху из стоящих на столе бутылок. Согнул руку в локте и на развернутый прямо перед лицом локоть поставил свою водку. Резким движением он опрокинул стакан себе в рот. Кто-то захлопал в ладоши. Лысый застучал воблой по столу.

– А и христианство не противоречит перевоплощениям, – лысый все чистил и чистил воблу.

– Серый, – вдруг очнулся Николаич, – А откуда там девкина сука-то взялась?

– Христианство предлагает сохранить личность и уже не перевоплощаться в сансаре, – очкарик снова критически сморщился.

– Николаич, это загадка. Он ее пристрелил. Может, тоже съесть хотел? – Потапенко снова расширенными глазами посмотрел на всех. – Надо будет Дашке позвонить. Может, это не их. Расследование, чтоб его.

– А что за расследование-то ты ведешь? – Андрей потянулся к стаканчику дворника, – Ну-ка.

– Можно сделать неверный шаг, и я не исследователь, а ужасный неудачник, потерявший все, что наработал, – лысый взял маленький кусочек шкурки и рассмотрел его со всех сторон, – Даже не шаг, а полшага.

– Ну, а все-таки, – Андрей не заметил, кто ему отвечает. Он наполнил стопарь и попытался повторить все движения дворника. Стопарь хлопнулся на пол, но не разбился.

– Рано еще говорить. Очень рано. А вообще, очень может быть, что готовлю триумф кому-то другому, это знать пока неведомо, – лысый задумчиво достал зажигалку. Он щелкнул и поджег шкурку от воблы.

Громкий телефонный звонок заставил всех посмотреть на Андрея.

– Ну, надо же, – рассмеялся он, вылезая из-под стола с целым стеклянным стаканчиком, – И тут нашли. Алло.

– Андрей, вы получили мой факс? – голос Анны был неузнаваем.

– Да, очень похож. Спасибо за поздравления, – Андрей морщился и потирал колено. – Я всегда чувствовал в себе силу двух. Два в одном.

– Андрюш, это серьезно, я просто тороплюсь, не знаю, как тебя быстрее убедить, что это не шутка, – Анна сжала телефон.

– Ну если торопишься… отдышись. Подумай. Я подожду, – Андрей обвел всех глазами и снова поморщился. Он прикрыл аппарат ладонью, – Закопаться и не встать! Клоуны приехали!!! – он засмеялся в прикрытую трубку.

– Ты видел реконструированный череп? Я сделала реконструкцию. Ты видел? – Анна повысила голос.

– Да и хрен бы с ним. Делала – не – делала. Я этого не люблю, – Андрей налил себе еще водки.

– Вы согласны встретиться сегодня вечером? Я вам все покажу и расскажу, – Анна снова перешла на вы.

– Нет, спасибо. Не надо. До четверга я занят, – Андрей корчил рожи присутствующим, – Завтра на рыбалку. Сначала джин-тоник, потом коньяк.

– А после четверга? – женский голос в трубке дрогнул.

– Не… после четверга у меня рандеву с Гришковцом.

– Неужели ты не хочешь взглянуть на свою настоящую мать? – девушка и не собиралась давать отбой.

– У меня все есть, и мать, и бабушка, и дедушка. И все они – не из магазина игрушек, – Андрей засмеялся.

– Ну, хочешь, я сама тебя разыщу и подъеду? – Анна делала последнюю попытку.

– Меня не надо искать. Я сам прихожу, – Андрей глотнул из стакана.

– Когда? Тебе дать адрес? – Анна все еще не сдавалась.

– Обычно неожиданно прихожу. Как вздох последний, с контрольным выстрелом, – Андрей убрал телефон, но он зазвонил снова, – Что ж такое-то? За кого они меня принимают?

Телефон все звонил и звонил.

– Опять она, – он посмотрел на дисплей, – Короче, – скороговоркой проговорил именинник в трубку, – Я сижу дома… смотрю телевизор… а твои действия могут быть любыми… мне плевать. Я просто хочу, чтоб ты отстала от меня.

Андрей махнул свой стакан, хлопнул по мобильнику, сунул его в карман куртки.

– Аркаш, так что ты там исследуешь? – Андрей потянулся к стопарю, но плюнул и взял пластиковый стаканчик. Телефон снова зазвонил.

– А может то, что я наработал, это поиск никому не нужного камня Сизифа, – Аркаша поджег шкурку от воблы и положил ее обугленные останки в рот.

– Ну, расскажи, чего ломаешься, – Андрей нахмурил брови. Телефон снова начал звонить.

– Рано, рано. Сам пока не знаю, но возможно разоблачу возникновение одного мифа, заблуждения, – он снова поджег шкурку, – Рано. И вообще. Я спать хочу. У нас в Якутии уже ночь прошла.

– Ты что, Аркаш, а правда, что у вас в Якутии алмазов навалом? – оранжевый взял у него очищенную рыбину.

– Ага, валяются, прям под ногами, – лысый меланхолично взял следующий кусок шкурки и поднес к нему пламя зажигалки.

– Слышь, якут, а что все ж за область-то? – Андрей морщился от каждого звонка.

– Да выключи ты его. Чего морщишься? – Потапенко вдруг снова очнулся и подал голос.

– На вот, ответь ей. Без мата только, – Андрей протянул свой мобильник.

– Серый, а ты к судмедэксперту-то сходил? – Николаич словно вдруг что-то вспомнил.

– Нет еще, завтра, – Потапенко поднес трубку к уху, – Нет его уже. Нету.

– Передайте ему, что у меня есть череп, – Анна скороговоркой орала в трубку.

– У нее есть череп, – громко сказал Потапенко Андрею.

– А мозги? – Андрей вылил в себя еще один стакан. Все громко заржали.

– У меня есть череп его брата-близнеца. Пусть сам проверит, – Анна хотела сообщить как можно больше информации.

– Череп брата-близнеца, – Потапенко посмотрел на Андрея, – Вряд ли он с мозгами, – рассеянно проговорил он, – Тогда бы она сказала – голова. Отрезанная голова.

– Уфология, – Аркаша слопал очередной кусочек поджаренной кожицы воблы.

– Бред, – Андрей вышел вон, хлопнув дверью.

Фонари на дороге с трудом позволяли различить изменения в ландшафте. Желтая ауди подруливала к загородному поселку. Ограды не было. Только высокая зеленая стена стояла барьером от шума проезжающих мимо по машин.

– Анька, смотри, там что-то горит! – Даша сидела рядом.

Уже с дороги, от шоссе, явственно был виден столб пламени. В черном ночном пространстве трудно было различить, что горит.

Анна проехала поселок и длинную шумоизолирующую стену. Лишь спустя сотню метров смогла развернуться.

– Сейчас, малыш, увидим, – Анна сосредоточенно следила за темной дорогой. Они свернули, наконец, на узкую дачную асфальтированную тропу.

– Так, малыш, смотри, нам нужен пятый дом, – Анна сморщила лоб. Свет фар в такой темноте ничего не прибавлял. Куски дороги и пламя вдалеке – вот все, что удавалось рассмотреть. Во всем дачном поселке не горело ни лампочки.

– Да, Анют, похоже, он как раз и горит, – Даша приподнялась со спинки сидения и приникла к стеклу. Дальние фары осветили забор и дом, на котором явственно различалась цифра 5.

– Оставайся тут, я сейчас подойду. Посмотрю, что происходит, – Анна вышла из машины и пошла к стоящему особняком дому. Нигде никого не было видно. Дом был похож на крепость. Узкие окна-бойницы лишь кое-где прорезали красный кирпич. И то – сделаны они были тоже из кирпича, только прозрачного. Нельзя было сказать, есть кто-то в доме, или нет: свет сквозь такие прорези не пробивался.

– Постой, Ань, я с тобой, – Даша догнала сестру и пошла рядом.

– Боишься? – девушки взялись за руки, – Только резво, быстро, не останавливайся. Мы можем не успеть.

Пламя бушевало над крышей флигеля.

Сестры подбежали к забору. Он оказался условным, калитка незапертой, собачья будка – пустой.

– Да что тут творится-то? – Анна ногой толкнула входную дверь. Она тут же беззвучно распахнулась, как будто давно ждала этого пинка. Все было в дыму. Дом был похож на круговую карусель, в которой не было ни комнат, ни перегородок. Внутренние стены были стеклянными и окаймляли огромный двор, защищенный таким образом от всех посторонних глаз.

– Андрей! – девушка закричала от двери. Даша испуганно посмотрела на сестру.

– Ты чего орешь? Вдруг тут убийцы? – она прошептала это тихо, чуть слышно, постоянно оглядываясь по сторонам.

– Может быть и они тут. Андрей! – она снова заорала на весь дом и тут только увидела его.

Он сидел в кресле у стены.

– Ты что – сдурел, сидишь тут? Ты же горишь, – Анна схватила его за плечо. Он как вошел в куртке, так и сидел в ней.

– Не тормоши меня, я немного выпимши, – он даже не повернул головы.

– Бежим же, ты горишь, – Анна схватила его за руку и попыталась выдернуть из кресла.

– Я не горю. Это раз. Всего лишь воспламенился подвал. Дымит помаленьку, – он сосредоточенно что-то нажимал на стене. – Сейчас вызовем охрану, спасателей, МЧС, пожарных.