Текст книги "Безупречная смерть. Детектив"

– Ирина Торина? – как обычно поинтересовались на паспортном контроле.

– Да, – девушка надела большие оптические очки в темной оправе.

– Проходите, – пограничник щелкнул штемпелем и махнул рукой.

Центральный офис Барклайз-банка был практически пуст. Брэнч отделения, разбросанные по всему городу, прекрасно справлялись с потоком клиентов. Ирина подошла к окошку.

– Я хотела бы закрыть счет. Вот моя чековая книжка, – она протянула в окошко выстегнутую из внутреннего кармана безрукавки книжку.

– Одну минуточку, – служащая защелкала по клавиатуре компьютера. – На вашем счету 250 тысяч. Вы хотите их получить в американских долларах?

– Да, – Ирина протянула в окошко паспорт, поправила очки.

– Вам нужно заполнить бланк заявления. Вот, – в окошке показался белый лист бумаги. – Поскольку у вас были особые условия, о блокировке счета и недоступности денег с этого счета для кого бы то ни было, кроме вас, вам нужно… ага… паспорт, совершенно верно. Подпишите бланк заявления.

Рюкзак заметно потяжелел. Ирина направилась к выходу.

– Анюта, вот не ожидал тебя тут увидеть!

Навстречу девушке уверенной походкой шел высокий седоватый мужчина. Два метра роста и косая сажень в плечах не позволили бы ему затеряться в толпе. На носу у него сидели очки в прозрачной оправе. Оптика была настолько сильной, что глаза за стеклами казались приклеенными. За ним следом, шаг в шаг, шел второй. Его руки были в карманах пиджака.

– Геннадий Николаевич, а вы-то тут что делаете? – Ирина посмотрела на него исподлобья.

– Ждал Ирину Торину. И вдруг, такая приятная встреча. Я не видел тебя, Анюта… эээ…. С тех самых пор…. Как…

– Да, с тех пор, как ваш брат притащил телеоператоров на выставку глухонемых художников… и долго точил картавые лясы. Я помню, что зрачки объективов не отрывались от зрачков вашего брата. За сильными стеклами, – Ирина попытался пройти к дверям. Шахин схватил ее руку. Девушка остановилась и подняла голову.

– Ревнуете, Анна Пастер, ревнуете. Слава прошла мимо вас. Ваше миленькое личико так и не показали по ящику, а ведь, небось, как хотелось! – Шахин продолжал держать ее.

– Я же не депутат Государственной думы, как ваш брат. Кто он там еще? Не разбираюсь во всей этой лабуде. Но даже мне, далекой от этой кухни, было странно наблюдать, как человек говорил о художниках, об их тяжелой жизни, а в камеру не попал ни один из них, ни одной картины не показал, ни с кем не поговорил. Приехать только затем, чтоб по ящику показали. Как будто его подслеповатая морда не надоела всем уже.

Девушка стояла посреди холла банка. В руках у нее был битком набитый рюкзак. От входа к Шахину шли еще двое мужчин.

– Зависть, милашка, зависть. Ну, ничего, теперь вас покажут. В криминальной хронике. Как воровку.

Четверо крепких парней окружили девушку.

– Или эта мадам вам доверенность написала? Вряд ли тебе отдали бы деньги по доверенности. Со счета с блокировкой.

Ирина молчала. Она не пыталась вырваться.

– Мне показалось, ты назвалась ее именем, – Шахин улыбался. Было совершенно очевидно – он рад.

– Пошли. И не дергайся. Тут уйдешь, достану за дверью. Вряд ли тебе хочется попасть в зимбабвийскую тюрьму.

Не отпуская руки Ирины, он двинулся к выходу.

Машина стояла у самого подъезда.

Через полчаса они сидели в лучшем ресторане Хараре. Он располагался на самой окарине города. Прямо от входа были видны собственные ресторанные плантации овощей и фруктов.

Шахин занял самый укромный уголок. Пройдя лабиринтами, они оказались в небольшом пространстве с крохотным прудиком-фонтанчиком. Открытый водоем, в котором плескались золотые рыбки, был обложен камнями. По извилистым краям бассейна росли причудливые растения и кусты с клубникой. Красные ягоды свисали на камни. Отяжелевшие гроздья опускались до самой воды. Хозяйка – толстая и опрятная, сама приняла заказ.

– Ну что, Анюта, накрылось ваше предприятие медным тазом? – Шахин с удовольствием налил себе водки.

Рядом сидел невысокий блондин с круглым лицом и курносым носом. Остальные охранники остались ждать в машине. Круглолицый заказал себе картошку с грибами. Блюда не было в меню, но хозяйка взялась его приготовить.

– И давно вы тут караулили?

Девушка тоже решила покушать. Садза – каша из белого маиса, тыквенное пюре, дополненное ниама – обжаренным куриным мясом – все это красиво украшенное овощами вызывало аппетит.

– Как только Ирина Торина вылетела из Шереметьево в Африку. Это ведь ты была? Ничего, что я тебя по-старому? Анюткой. Да, малышка, я вылетел сюда на следующий же день.

Он нагнулся и похлопал огромной рукой по рюкзаку, лежащему на полу.

– И не зря, – он снова улыбнулся и налил себе еще водки. – А ты-то почему тут? Мазюкала бы свои картинки, зачем нужно было лезть в дела мафии? Ну что мне теперь с тобой делать?

– Я бедный человек. Зачем мне сплетни? Чьи деньги – не мое дело. Мне обещали… – девушка замялась и посмотрела на захмелевшего человека в линзах. – Ирка мне 10 тысяч обещала, если деньги заберу.

– Это мои деньги. Это деньги моей фирмы, моего брата, моего бизнеса.

– Это сплетни. Чековая книжка – Иркина. Мне нужно домой.

– Езжай. Я тебя не держу. Даже могу билеты заказать. Алеш, быстренько закажи-ка нам билеты на Москву.

– Через Лондон, или Дубай? – Алеша достал телефон.

Ирина напряженно застыла с вилкой в руке.

– Который раньше? – Шахин махнул еще стопочку.

– Лондон.

– Ну, вот и отлично. Расплатись тут.

Он встал.

– Пойдем делить бабки, детка. Это мне, это опять мне. Как принято, в общем. Ты понимаешь.

Он взял рюкзак, и, покачиваясь, пошел по лабиринту африканского ресторана.

Шахин не стал снимать отдельный номер для Анны. Он и так занимал трехкомнатный люкс. Трое его людей жили где-то ниже, втроем. Пятизвездочный отель «Мейклес» встречал своих гостей серебряным львом с раскрытой пастью у стеклянных дверей и оформлял свои номера в колониальном стиле. Огромный камин в резном деревянном обрамлении украшал гостиную. Тяжелая подставка под дрова отливала бронзой. Над камином висело зеркало. У окна с пестрыми занавесками располагались два таких же пестрых кресла. Вокруг журнального столика с букетом цветов – два дивана, заваленных яркими подушками. За диваном, в глубине комнаты, стоял высокий стол и стулья. На серебряном подносе, солидно сверкал радугой графин из массивного хрусталя. Он был наполовину пуст. Рядом стоял стакан. Повсюду валялись окурки. Шахин плюхнул свое огромное тело на диван. Несколько пустых бутылок звякнуло под подушками. Он вытащил их и поставил на пол. Щелкнул зажигалкой.

– Ну вот, передохнем. Деньги посчитаем. Выкладывай.

Он швырнул рюкзак в сторону Анны. Тот со стуком упал на пол. Девушка подняла его и прошла к столу. Пачку за пачкой, она медленно выложила все 250 тысяч и выстроила их рядом с графином. Пачки были перетянуты полосатыми бумажными лентами.

– Ну что ж, а теперь и с тобой посчитаемся, – Шахин встал.

– Вы что, будете по зернышку считать? Как бобер из мультика? – девушка села на стул.

– Ты тогда с этой выставки, помнится, картинку толкнула. А процентик мне не отстегнула. Нехорошо, девочка.

Он стоял над ней, высокий, массивный, с серыми волосами. Он тоже картавил, как его брат. Губы были мясистые и белесые, может от водки, а может от малокровия. Хотя трудно было назвать его малокровным, слыша этот грубый и низкий голос.

– Так ты будешь расплачиваться? – он сел за стол рядом с девушкой.

– Так не вы же выставку мутили. Общество слепо-глухо-немых, вроде.

– Дура, я тебе клиента подвел. Да и ты, вроде, не слепая.

– Так… Но чувствую я себя так же. Брат же там рекламу содрал ваш. Как разносторонне думающий, заботящийся о юродивых России и их искусстве.

– Тьфу, опять ты завидуешь. Нехорошо, – он взял графин. – Будешь?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Никак не пойму, как с вами, с творческими людьми общаться надо, – Шахин взял стакан и налил себе половину. – Ты когда-нибудь козла доила? – он глотнул коньяка. – Я помню, в юности постоянно жрать хотелось. И мы с ребятами залезли в сарай. Я в темноте схватил ведро. Ночью это было, сарай чужой был. Ну вот. Я сижу, пристроился к козе… дою… делаю нужные движения. И… ничего. Тут второй с крыши спрыгнул, спрашивает, ну что так долго, надоил? Посветил фонариком, а это… козел.

Шахин поставил стакан и заржал.

– А эти деньги откуда? Тоже козла в чужом сарае подоить удалось? – Анна отодвинула от себя пачки с долларами.

Шахин допил стакан, и снова взялся за графин.

– Ну да, брату за выделение кредитов отстегивают. Кредиты же кому попало не дают. Им кредиты, нам проценты. Все честно, – он встал и прошелся по комнате, подошел к столу и поставил графин на стол. – А целовалась ты тогда на выставке классно. Почему не пошла со мной?

– Так вы же, Геннадий Николаевич, женатый. Да и жена, я знаю, вторая. Моложе меня.

– Да, эти секретарши всем проходу не дают. А что ты хочешь? Джентльменский набор – жена-секретарша. У всех сейчас жены …из этих, из секретарей.

– У джентльменов?!

Анна повернула голову и наткнулась на голый член.

– Ну, давай, пососи, крошка, долг платежом…

Шахин тыкал ей в лицо своим возбужденным членом. Штаны были расстегнуты и приспущены. Девушка встала.

– Что такое? Сосать не умеешь? – он схватил своими огромными руками Анну за лицо и стал тянуть ее вниз. Она рванулась, он отпустил ладони, и она стала падать на стол.

– Ну, красотка, не торопись. На столе у меня уже было.

Шахин рванул ее к себе и завел ее руки за спину, перехватив их одной ладонью. Другой он расстегнул ей джинсы. Девушка резко подняла колено и ударила его в пах. Шахин рассмеялся.

– Да не нужна мне твоя сраная ****а. Не волнуйся ты так.

Он резко развернул Анну лицом к столу. Продолжая держать ее руки, он схватил ее за волосы и наклонил, сдернул с нее джинсы вместе с трусиками, и тут же прижался к ее обнаженной попе. Анна извивалась всем телом, пытаясь вырваться. Шахин отпустил ее руки и крепко обхватил бедра. Его пальцы побелели. Он дернулся, выпуская ее, и снова схватил за волосы.

– Ну, иди, сладкая, вот так теперь.

Он поднял девушку и развернул к себе лицом. В руке у Анны был полупустой четырехугольный массивный графин. Мгновенный испуг отразился в глазах Шахина, и стекло обрушилось ему на голову. Бизнесмен рухнул, и она застыла над ним с остатками графина.

– Что ж тебе жена любовниц не купила? Ублюдок. Жопник. С таким сексом молоко за вредность давать надо.

Она отбросила осколок хрусталя и наклонилась к насильнику, взяла его руку, пощупала пульс.

– Живой, скотина.

Из кармана его пиджака торчал уголок носового платка. Она выдернула белоснежный платок и развернула его. Потом медленно и осторожно, морщась от боли, провела им как куском туалетной бумаги по своей попе. Посмотрела на платок.

– Кровь.

Она сплюнула на Шахина. Кинула ему на лицо кровавый платок. Повернулась к столу. Пачки денег были разбросаны повсюду. На полу валялся рюкзак. Она подняла свой рюкзак, надела безрукавку. Нагнувшись к Шахину, она достала его бумажник из внутреннего кармана пиджака. Вытащив все наличные, она положила их в безрукавку.

У окна на тумбочке стоял телефон. Анна позвонила в рецепшен и попросила соединить ее с полицией.

– Алло, – голос девушки взволновано дрогнул. – Алло. Хочу сообщить о готовящемся покушении. На президента Роберта Мугабе готовится покушение. Да. Русскими бандитами. Вы найдете их в отеле «Мейклес», номера 234 и люкс Шахина. Тут горы оружия и взрывчатки.

Анна вышла из номера и осторожно защелкнула за собой замок. На двери она перевернула табличку – не беспокоить.

Около серебряного льва уже суетились полицейские.

Глубокое черное небо Африки мерцало брильянтовыми россыпями звезд.

Аэропорт Хараре отпустил ее спокойно, беспрепятственно выдав заказанный билет.

Анна вышла из парикмахерской блондинкой. Косички были распущены, бритые виски – прикрыты. Сильная черная подводка вокруг глаз делала ее неузнаваемой. Девушка стояла у поезда Барселона – Франкфурт-на-Майне. В руке у нее был чужой мобильник. Она снова и снова набирала домашний номер Хавиера. Телефон молчал. Девушка поднялась по ступенькам вагона. До отбытия поезда оставались минуты. В купе было просторно. Двое уже сидели на своих местах.

– Опять поезд, как мне надоели переезды, – поезд уже тронулся, когда стеклянные двери раздвинулись, и в пространство ввалился невысокий, скуластый мужчина. Он сел на свободное место и положил свой чемоданчик рядом.

– А вы что, уже много где были? – молодой человек, обладатель большого чемодана, с интересом взглянул на скуластого говоруна.

– Что такое зеленое, лысое и скачет? – скуластый снял куртку и остался в длинном свитере грубой вязки.

– Неужели вы? – удивился третий, солидный полный и лысый.

– Андрей, – представился скуластый говорун.

– Анна, – девушка протянула руку.

– Лягушка-путешественница? – Андрей стеснительно посмотрел на Анну.

– Нет, нет, я не путешественница, – Анна засмеялась.

– Ну вот, а насчет лягушки? Царевна? – говорун решил продолжить этот разговор.

– А принц кто? – Анна продолжала улыбаться.

– Два гвоздя упали в воду, как фамилия грузина? – парень решил не выходить из образа.

– Иван-дурак?

– Вышла Василиса замуж и стала Василиса Дурак, – вспомнил детскую шутку молодой человек с чемоданом.

– Мы что, все по-русски говорим? – полный удивленно оглянулся. – Неужели мы все русские?

– Хорошо в краю родном, пахнет сеном и… – говорун продолжил демонстрацию.

– Да ладно вам. Мы и так уже все поняли. Вы специалист по народному фольклору. Много статей написали про окающих бабок?

– Как вы так сразу схватили?

– Упаси боже, схватывать вас. Я ничего общего не имею с карательными органами.

Солидный рассмеялся своей шутке. Он вальяжно устроился на диване.

– Тогда может по коньячку? – говорун раскрыл свою сумку и достал бутылку. – Армянский.

– Что, есть что отметить? Филология сделала прорыв в развитии?

Анна снова достала мобильник. Никто не отвечал на звонки.

– Что, лягушка осталась без шкурки? – балагур протянул девушке пластиковый стаканчик с коньяком. Она отрицательно покачала головой.

– Вы видели, что в Барселоне сегодня творится? – молодой человек опустошил свой стаканчик.

– Да, сегодня отсюда все бегут. С утра прям.

– У каталонцев прорезалась одна яркая черта, которая делит жопу пополам, – говорун глотнул коньяк.

– Почему, когда русские собираются, то начинают пить. – солидный открыл свой чемодан и достал еще одну бутылку коньяка, палочку каталонской колбаски, обсыпанную тмином и чесноком, пакет отварных мидий, коробку конфет.

– Потому что они любят поесть? – вопросительно посмотрел на лысого молодой человек.

– Потому что… любят поспать! – рыжий скоморох снова протянул девушке стаканчик.

– А что произошло? – Анна взяла стакан и сделала глоток.

– Ну, царевна, да вы все проспали в коробченке своей. А чокнуться, а чокнуться, – засуетился говорун, пытаясь чокнуться пластиковыми стаканчиками.

– Взорвался автобус с туристами, которые ехали в Перпиньян. Раз. Взорвался дом на улице… эээ… забыл. Два. Ну и дом напротив. Там осколками стекол убило, иль ранило несколько человек. Погибло куча народа. Три, – молодой человек становился все разговорчивее и разговорчивее.

– Вы что, не видели сегодня барселонских новостей? – солидный раскрыл пакет с мидиями. – Сходите в соседний вагон. Там где нет купе. Тут должен быть вагон с телевизорами. Язык знаете?

– Да, – Анна встала и протянула свой пластиковый стаканчик говоруну. – Чокнуться не удалось, может на брудершафт?

– И хорошо. Психушки тут все забиты. Пойдемте, новости посмотрим.

Говорун подхватил девушку и остатки коньяка. Они вышли в проход.

Новости передавали беспрерывно. На экране мелькали остатки дома, взорванный автобус, поврежденный фасад дома напротив.

– В автобусе никто не выжил, – Анна сняла наушники. – А в доме много раненых. Практически все, кто оказался в этот момент дома.

Анна и Андрей сидели напротив экранов в полупустом вагоне.

– Так мы пьем на брудершафт? – Андрей протянул ей наполненный стаканчик. – Да знаю я, знаю. Я там был, около автобуса, когда все это рвануло.

Девушка не слушала, она снова достала мобильник и снова услышала молчащие гудки.

– Можно я дам вам свою визитку? А то пить на брудершафт с незнакомым – это неприлично, – Андрей ковырнул в кармане и достал визитку. – Вот, потрепалась немножко. Но не сэконд, вовсе не сэконд хэнд. Из первых рук отдаю. Просто последняя осталась, для себя берег.

Андрей сунул в руки Анны визитку и пластиковый стаканчик. Она, не глядя, положила кусок картона в карман, и взяла стакан.

Взяв под ручку Андрея, девушка молча выпила коньяк. Он тоже глотнул из своего стакана. Наклонившись к ней, он на мгновение остановился и посмотрел ей в глаза, пытаясь рассмотреть их цвет.

– Зеленые, – пробормотал он и прижался к ее губам. Она сразу обмякла в его руках. Он поставил пустую бутылку вниз и взял стакан из рук девушки. Девушка обняла его за шею и закрыла глаза. Мгновение продолжалось довольно долго. Когда оно закончилось, говорун обнимал ее одной рукой, другая – поглаживала ее грудь.

– Пойдем в туалет, – Анна прижалась к его щеке и прошептала это ему в самое ухо.

– Зачем? – он обалдело уставился на неё.

Туалет был чистым и просторным. Окошки были закрашены белой краской. Анна встала спиной к окну обняла мужчину. Он целовал ее шею, губы, его руки поползли вниз. Она сняла его колючий свитер и бросила под ноги. Под ним ничего не было. Андрей был рыжий и пушистый, как плюшевый мишка. Девушка провела рукой по его животу и груди. Сама сняла свою футболку. Они поменялись местами, и она прижалась к нему, извиваясь и скользя своим телом по его коже. Он расстегнул свои брюки. Тихо застонав, Анна сама ввела его член в себя. Она повисла у него на шее. Он только целовал ее, легко и нежно поглаживая изгибающееся в поисках наслаждения тело. Наконец она замерла, в судорогах оргазма.

В купе царила атмосфера доверия.

– Да, Барселона отвальный город, – как заведенный кивал полный мужчина.

– А ты в Москве живешь? – молодой человек щелкнул ракушкой мидии.

– Да вы тут тоже что ль на брудершафт пили? – Андрей плюхнулся на свое место, потом пересел к Анне. Девушка с удовольствием прижалась к нему.

– Ежели капитала нет, возможно как-либо раскрутиться в Испании? – молодой парень переключился на свежего собеседника.

– А почему именно в Испании? – Андрей дотянулся до коробки конфет и взял парочку. Он дотронулся шоколадкой до губ Анны. Она открыла глаза, открыла рот. Андрей вложил в открытые губы конфету и чмокнул ее в щечку.

– А ты, в каких городах Испании был? – солидный решил сравнить впечатления.

– Марбелье, Валенсия.

– Слушай, – Андрей взял еще две конфеты. – А мексиканцы-работяги есть там? В Валенсии, например, встречал?

– Я со спортивной делегацией ездил. Откуда мне знать, кто мексиканец, а кто нет? – молодой человек выпрямился.

– Нет, Испания достаточно дорогая страна, да и схвачено там уже все, – солидный включился в решение поставленного вопроса.

– В Монако езжай, там раскрутишься… – Андрей дожевывал конфетку.

– В Монако нееее… Уж лучше в Люксембург, – приуныл молодой.

На столике все еще стояла уже пустая бутылка коньяка, горка очисток, коробка конфет.

– Послушай, зайка, я тебе ничего не должен? – Андрей наклонился к уху девушки и, мягко покусывая его, своим шепотом разбудил Анну.

Анна отрицательно покачала головой и чмокнула его в небритую щеку.

– Так, пришел черед водки, – парень, как фокусник, вдруг откуда-то достал бутылку водки. – И колбаска еще есть.

– А мне еще шоколадки, можно? – Анна посмотрела на коробку конфет.

– Я однажды отмечал день рождение друга. В его сауне. У него была сауна, баня, девочки и все такое. Потом заведение разорилось, – Андрей взял стаканчик с водкой и предложил Анне. Она покачала головой. Он выпил залпом. – Друг, правда, тоже умер. Отпевали в церкви на Соколе. – Он снова подставил стакан, чтоб его наполнили. – Так вот, мы как-то праздновали его днюху в его сауне, с его девочками. И я никак не мог понять, платить мне проститутке, или нет. Так и не заплатил. А потом еще к ней ходил, тоже бесплатно.

– Поэтому он и разорился, – солидный вдруг громко заржал.

– Я вот в Иран поеду через год. Учиться. Собираюсь там и остаться на несколько лет, – молодой загрустил.

– Ты не заплатил шлюхе?! А в долг хоть не попросил? – солидный продолжал ржать.

Резкий звук никого не заставил вздрогнуть. Поезд остановился. Анна дремала у Андрея на плече. Тот потихоньку, глоток за глотком, пил водку из стаканчика. Солидный глянул в окно.

– Странно… Чего стоим? Тут нет ничего.

– Прошу всех выйти, прошу всех пассажиров немедленно покинуть вагоны и выйти на улицу, – голос динамиков не замолкал.

– Вставай сестренка, – Андрей взял руку Анны. – На выход с вещами. Дальше пешком, в кандалах, по этапу.

На улице было темно и холодно.

– Где мы? – Анна растерянно оглядывалась.

Люди постепенно, сонно и методично покидали поезд. Все стояли около своих вагонов, предпочитая не расходиться в такой мгле. Пассажиры молча ожидали дальнейших указаний.

– Что случилось? – Андрей поймал пробегающего мимо железнодорожника. Тот что-то быстро ответил ему по-французски.

– Авария на переезде, – Андрей подошел к попутчикам. – Там трупы. Два трейлера столкнулись. Повреждены пути.

Он достал телефон и отошел. «Это надолго…» – донеслось до Анны.

– Что же будет? – солидный посмотрел туда, куда махнул рукой железнодорожник.

– Наверное, пригонят автобусы и будут пассажиров вывозить автобусами, – Андрей был тише, чем в момент своего появления. – Всегда так делают.

– Это же всю ночь тут можно простоять, – молодой приуныл.

Послышался характерный рокот вертолета.

– Анют, пройдемся, я хочу тебе кое-что показать, – Андрей взял девушку под ручку и повел к началу поезда. – Пойдем, не бойся. Трупы уже увезли… наверное. Испугалась?

Они подошли к переезду. Тут суетились полицейские и пожарные. Два огромных трейлера превратились в комок металла. Пожарные все еще запенивали свои смеси на дымящиеся обломки.

Сверху спускался вертолет.

– Тебя на самолетике покатать? – Андрей подошел к приземлившейся вертушке. – Залезай.

– Откуда? – Анна обернулась к говоруну.

– У меня связи с военными. Садись, садись, не сомневайся. Меня в ближайший аэропорт, – обратился он к пилоту.– А ее – куда прикажет. Я расплатился? – снова обратился он к девушке.

Анна чмокнула его в щеку. Вертолет медленно поднялся вверх.

Бремерхафен встретил Анну дождем. Алексей жил в бывших американских казармах, преобразованных освобожденными немцами в гостиницу, общежитского типа.

– Анютка, заходи, – Алексей открыл дверь ей в трениках и черной куртке с капюшоном. – Ты молодец, вовремя. Сейчас, сниму грузики и будем ужин делать.

Алеша сел на стул и стал отстегивать полоски тяжелых мешочков с щиколоток.

– Я только что свой час отбегал. Набираю вес тут, жутко.

Он встал.

– Ну, смотри.

Помещение состояло из большой, покрашенной белой краской общей комнаты с телевизором. Тут же была дверь в кухню. Из общей комнаты шел длинный и узкий коридор с несколькими дверями.

– Ванна, туалет, душ, Все в одном флаконе. Вот моя комната, – Алексей открыл дверь.

Тут не было ничего, кроме кровати, тумбы и встроенного шкафа.

– А в шкафу у тебя что? – Анна открыла шкаф. Там стояли одинокие горные лыжи.

– Да у меня всего две рубашки. Когда я замачиваю их в раковине, в тазике, на кухне, Хэннинг все время спрашивает, что это я делаю.

– А Хэннинг – кто? – Анна вышла снова в коридор.

– Да практикант, приехал в наш институт на практику. Не знаю, в общем, я помалкиваю тут обычно. Сама спроси сегодня. Тебе все можно, ты ж теперь блондинка, – он радостно засмеялся и открыл дверь напротив. Тут была точно такая же комнатка как у него. – Вот тебе ключ. Твоя комнатка. Я в институте договорюсь завтра. Рядом с тобой турок через стенку. Увидишь вечером. Профессор хренов.

Алеша излучал энергию. Он был невысок, даже мелок. 160 – это все, что ему отмерила природа. Но он был крепко сложен, широкие плечи и широкая кость говорили, что он совсем не хлюпик, и не привык отступать перед нагрузками.

Он достал из холодильника нарезанную ломтями свинину.

– Сейчас, я тебя покормлю, небось, такой вкуснятины больше нигде не попробуешь, – он ловко орудовал ножом. По ходу, засунул бутылку с чем-то прозрачным в морозильник. – Это к мясу, – объяснил он.

– Сегодня поем. Вчера писал циферки, надо было работу сдавать, так не мог мясо есть. Сама понимаешь – от мяса мозги сворачиваются и засыпают. Одни первичные рефлексы расцветают.

Он резал лук ровными, аккуратными кружочками, как заправский повар, складывал эти кружочки в кастрюлю, потом укладывал на них кусочки свинины. Сверху, на мясо, снова накладывал слой лука, и снова свинину, и снова – слой лука и мяса. Каждый слой он пересыпал солью и всеми специями, что находил в шкафу. Наконец, высыпав сверху остатки лука, он закрыл кастрюлю крышкой и поставил ее в духовку.

– Ну вот, накормлю нас. Теперь чай. Тут такие чаи, – он поднес к её лицу пакетик с душистой смесью. – Вот, нюхни. Чувствуешь?

Он полез на верхнюю полку и извлек оттуда стеклянный цилиндр с поршнем.

– Вот тут заварим. Остался от прежнего жильца. Для кофе.

Он снова полез в холодильник и достал большой целлофановый пакет.

– Только не смейся. Это сырные обрезки. Остатки. От разных сыров. В супермаркете продают. Для бедных. Я тут все сорта сыра попробовал.

Он налил чай, взял сыр, и они уселись за большим белым столом в общей комнате.

– Ну, что у тебя? Говори, – он отпил чай и откусил сырный обрезок. Макнув кусочек сахара в кипяток, положил его в рот целиком.

– Вот, смотри. – Анна расстегнула свой рюкзак и достала череп. Положила его на стол, на всякий случай, чуть подальше от Алеши.

– Что так далеко? Воняет что ль? – Алексей прихлебнул из чашки. – Я же математик. Про черепа мало что знаю. Мое дело – формулки писать, циферки переставлять. Теория.

– Мне нужно реконструировать его. Можно его на компьютере построить? Лицо, в смысле. Лицо увидеть надо, – Анна придвинула череп к чашкам. Алеша взял его в руки. Повертел.

– Он уже склеен, чтоб не рассыпался, зафиксирован. Мда, черепушка. Да ты не переживай. Завтра пойдем вместе в институт, найдем людей, попросим, попытаемся сделать. У нас там кого только нет. А пока иди, поспи часок. Ты зеленая вся. Скоро все придут. Пригласишь всех на ужин, для смеха. Я-то не общаюсь тут.

Анна проснулась от вкусного запаха. В общей комнате сидел молодой немец. Он расположился со стаканом виски в темном углу на диване, перед телевизором. Алексей колдовал на кухне.

– Вы Хэннинг? – Анна остановилась перед ним. Он поднял голову и посмотрел на девушку. – Анна.

– А, проснулась. – Алексей показался в дверях в переднике и с полотенцем. – Все готово. Приглашай красавцев на ужин, – он снова скрылся на кухне.

– Алеша и я – мы приглашаем вас поужинать с нами.

– Спасибо, с удовольствием, – Хэннинг встал.

– Пойду, профессора тоже приглашу, – Анна углубилась в коридорчик.

На столе уже водрузилась огромная салатница, миска с вареной картошкой, посыпанной укропом, тарелки, вилки, бутылка белой жидкости, которая тут же запотела. Из кухни вышагивал Хэннинг с еще одной запотевшей бутылкой. Турок оказался худощавым, черным, высоким и пожилым.

– Так вы художница? У нас художники не живут на свою живопись. Вы преподаете? – Хэннинг сидел напротив Анны.

– Анют, спроси у него, откуда он такой великовозрастный студент? Да, и у этого турка тоже спроси, сколько у него жен.

Турок не пил. Он с удовольствием поел и на десерт принес из своей комнаты семечки в мешочке. Хэннинг выпил вино и перешел на крепкий алкоголь.

– Я тоже не живу. Разве это жизнь, – попробовала отшутиться Анна.

– Но ведь вы приехали в Германию, – Хэннинг решил узнать доходы Анны. – Вот ваш друг, Алеша, он никогда не ездит по окрестностям, – немец осуждающе посмотрел на Алешу.

– Ко мне приезжала из Франции подружка, она вообще безработная.

– Значит, вы не принадлежите к богатым новым русским? – Хэннинг был очень настойчив.

– Ах в этом смысле… Да нет, мы с сестрой – бедные сироты. Я пыталась грабануть мафию, теперь вот скрываюсь от полиции, – Анна рассмеялась.

– Вся Европа шокирована, как ведут себя новые русские. Я сам наблюдал их в ресторанах в Швейцарии.

– Опля, как мило, а вы сами, кто такой? – Алешка не выдержал.

– Мой отец архитектор. Он уже, конечно, не молод, и переживает, успеет ли поставить меня на ноги. В смысле – успею ли я выучиться.

– А сколько вам? – Анна оглядела высокого худощавого Хэннинга. Он выглядел в своей косоворотке очень солидно.

– Тридцать лет. Но дело не в этом. Я говорю, что нельзя деньгами подменить воспитание и… – Он замялся, подыскивая слово.

– Кровь? – Анна не удержалась.

– В каком смысле кровь? – Хэннинг явно захмелел.

– Голубую. Простые, русские, чёрти-кто, уселись в ваших ресторанах ваши харчи жрать. Небось, еще и лаптями щи хлебают? – Анна на полную решила отыграть свой новый цвет волос.

– Да дело не в этом, – продолжал твердить Хэннинг как заведенный. – Они деньгами швыряются. С ними просто неприлично находиться рядом! Они платят за бутылку шампанского и оставляют его недопитым! Или недопитую бутылку вина за тысячу евро оставляют на столе ополовиненную. Это неприлично! Это нонсенс! Это шок!

– Бутылку вина?! Вы уверены?! Это точно русские? – Анна снова рассмеялась и тряхнула белыми волосами. – Не турки? – Она посмотрела на солидного турка, который скромненько сидел и лузгал семечки из мешочка.

– Это русские.

– А как надо? Если не вошло?

– Если не можешь все выпить? Вино за тысячу евро? С собой взять! Вы сидите на нефти, и не понимаете, что ее потребление и добыча ведет к образованию пустот в планете. И эти пустоты уже огромные. Можете представить себе орех грецкий, в котором все слопал червяк?

– Полости, ну а что полости? – Алексей встал и подошел к Анне. – Ну еще 200 ураганов и сдвигов плит, делов-то… И все встанет плотненько.

– Ураганов? Вы говорите о войне? – Анна посморела на Алешу. – Война нам, русским выгодна с одной стороны, – Анна вспомнила разговоры в Хургаде.

– Со стороны дураков, – Хэннинг решил не сдавать позиции.

– А что нефть? Я не понимаю, – девушка крутила головой от одного к другому. – Без нее-то как?

– Водяной двигатель Самохина-Михайловского вводить? Так это пипец всему и вся, – Алексей захохотал и сел на свое место во главе стола.

– Алеша, вы же ученый, вы прекрасно все понимаете. Можно ездить и без нефти. А можно и микроскопом гвозди заколачивать. Если хочешь – ради бога.

– А кто же тогда не понимает? – Анна не могла долго и умно молчать. – Вы говорите о масонах? Или о русских? Или о русских масонах?