Текст книги "Орелинская сага. Книга вторая"

– Да нет.., я не знаю…

– Ну, ладно, неважно, а было ли у тебя так, что хотелось кого-то убить?

Нафин задумался. Сначала хотел сказать «нет», но вспомнил Хелерика, и тот момент, когда иссориец сообщил о смерти Видара. О, да! Тогда Нафину хотелось убить!

– Было, – сказал он твердо. – И, если бы мои руки не были связаны, я бы, наверное, убил.

– Наверное, – медленно повторил Гар. – Но хотеть убить и убить на самом деле совсем не одно и то же. Представь, что это случилось. Что человек, пусть даже гадкий и мерзкий, только что ухмылялся тебе в лицо, а теперь лежит мертвый. И убил его ты, безвозвратно и непоправимо. Что чувствуешь?

Нафину не пришлось сильно напрягать воображение. Он до сих пор помнил, как обвисло на его руках тело Тихтольна. И, хотя напрямую орель не убивал, но всегда чувствовал себя виновным в этой смерти.

– Это ужасно, – признался он.

– Да, ужасно. И это должно вызывать ужас в любом человеке, даже если тебе ничего другого не оставалось, кроме как убить. Но, почему же тогда все предания о великих богах и героях полны убийствами, которые порой совершаются так же легко, как рукопожатие? Боги с неимоверной жестокостью карают тех, кто в них не верит. Но даже тем, кто верит, устраивают немыслимые испытания, чтобы удостовериться в прочности их веры. И самое главное испытание – это убийство во имя бога. Оно заранее прощено и понято.

А истории о героях и того хуже. Никому не интересны тихие беззлобные люди, заботящиеся о своих близких и обо всех, кто нуждается в заботе. Герой обязательно должен воевать! Герой – это тот, кто срубает головы, не задумываясь при этом об ужасе того, что совершает. Примерно так же, как мне советовали относиться к сорванному цветку. Но ведь он герой! То есть тот, кто определяет жизненные ценности почти как бог!..

Нафин почувствовал, что краснеет. Он подумал о Китионе и о том, как сам был на волосок от того, чтобы поддаться всеобщему восхищению им. Хорошо, что Табхаир во время рассказал печальную историю знаменитого полководца, и восхищение уступило место жалости. Но Одинг!.. Нафин вспомнил лицо старика после расправы над Крессом, причины, побудившие его так поступить, и совсем расстроился.

– Странная у нас вышла беседа, – как всегда неожиданно оборвал сам себя Гар, и засмеялся. – Наверное, я действительно глуп. Ты пришел со своими заботами. И мыслями наверняка уже давно не на земле… Рагор рассказал мне про вас и даже, как видишь, научил вашему языку. Так что я знаю – нам предстоит разлука. И сейчас должен, кажется, говорить об этом. Но я не могу, поверь! Может, потому и завел с тобой такую беседу, чтобы отвлечься. Да и Рагор просил ни в коем случае не скорбеть о нем, чтобы не накликать беду, и я обещал.

Гар умолк, разглядывая свои руки, и вдруг с силой сжал их, переплетя пальцы.

– Но в последнее время мне как-то не по себе. Возможно, это из-за той недавней болезни, возможно, из-за того, что все разошлись по домам, и мы с Рагором впервые остались вот так, вдвоем…

Он перевел дух, но Нафин легко догадался, кого именно так не хватает Гару.

– Все может влиять, – выдохнул молодой человек. – Однако, с того дня, как мы вошли в Заретан, мне словно нечем дышать… Все здесь только и говорят, что о грядущем счастье, а мне представляется, что произойдет нечто ужасное.

Он вскинул на Нафина извиняющийся взгляд.

– Нечестно, наверное, так говорить, но мне кажется, я предчувствовал твое появление и то, что разлука с Рагором близка. Знаю – она необходима, и Рагору будет только лучше. Но все равно скорблю и прклинаю тот день, когда она произойдет. Это плохо. Я эгоист, да? Но, раз понимаю это, значит, еще не все потеряно, и у меня получится порадоваться за вас без зтаенных мыслей о собственном несчастье. Пока вы беседовали здесь, я все лежал в кибитке, смотрел на звезды и уговаривал своё сердце не болеть. Мне нужно радоваться за Рагора – он так ждал вашей встречи. И просто убедить самого себя, что ожила старая история про бога Ора.

– Что же это за история? – спросил Нафин, желая отвлечь Гара от печальной темы.

Тот, похоже, понял и с готовностью откликнулся.

– История самая простая. Детская. Я сочинил её еще мальчиком, после того, как услышал очень жестокую легенду и страстно захотел, чтобы всё было иначе.

Когда-то крылатый бог Ор, устав сидеть на небесах, решил прогуляться по земле и взял с собой своего сына, которого создал сам, наполовину из грозовой тучи, наполовину из легчайшего облака, пронизанного солнечным светом. Сын этот без конца просил у отца крылья, но тот пообещал, что даст их только тогда, когда они обойдут пешком всю землю.

Путь оказался очень долгим.

Ор с сыном заходили в каждую страну, в каждый город, в каждое крошечное поселение, и везде просили детей приносить им по белому перышку.

Много лет прошло, прежде чем перьев набралось столько, что можно стало сплести из них крылья, достойные бога. Но, когда Ор с сыном развязали свой мешок, оказалось, что многие перья потемнели, некоторые почернели совсем, и только самые последние оставались белоснежными. «Что же делать? – воскликнул Ор. – Мой сын не может летать на пегих крыльях! Как такое могло произойти?». И сын ему ответил: «Мы неправильно поступали, отец. Мы только брали, но ничего не давали взамен. Дети приносили нам перышки с чистой и светлой душой. Но, пока мы ходили по земле, они выросли и не смогли сохранить душу такой же чистой и светлой. Это я виноват! Я отвлек тебя, и люди оказались предоставлены сами себе. Вот перья и почернели. Но теперь, когда я все понял, позволь мне исправить ошибку. Обрати каждое из этих неудачных перьев в зерно. Я снова пойду по земле к детям наших детей, и за каждое принесенное мне новое перышко стану давать по зерну. Пусть дети их посадят. Туча, из которой ты меня создал, польет зерна живой водой, а солнечное облако согреет теплом. Дети станут заботиться о том, что произрастет, и никогда уже их души не потемнеют. Я обрету белоснежные крылья, а ты, отец, возрадуешься, глядя на цветущую землю».

Гар развел руками.

– Вот, собственно, и вся история. Незамысловатая, правда?

– А, что же было в той, первой, легенде, которая так тебе не понравилась?

Взор Гара слегка затуманился.

– В той легенде сын сплел себе крылья из почерневших перьев, полетел на них и разбился. А бог в гневе уничтожил всех людей и создал новых. Но в память о сыне вложил в их души страх… Я не хотел, чтобы так было. Маленькому мне представлялось, что достаточно изменить легенду, и жизнь изменится тоже. Поэтому богом я воображал Рагора, его сыном себя, а наши представления были теми самыми зернами. Грустные истории омывали сердца людей живой водой сочувствия, а веселые – согревали теплом надежды… Поэтому я обожал рассказывать своим тогдашним сверстникам эту новую легенду, даже, несмотря на то, что выглядит она несколько незаконченной. Детям ведь не нужно ничего специально разобъяснять, они и сами все прекрасно понимают. Поэтому, наверное, мудрецы, дожившие до седин, снова становятся похожими на детей… Хотя, – Гар застенчиво улыбнулся, – без казусов не обходилось. Меня довольно долго, на полном серьезе, дразнили «божьим сыном»…

Он рассмеялся.

– Но и тут я не могу сказать, что дети были неправы. Мама всегда говорила, что отец был для неё богом…

– А, кто были твои родители? – спросил Нафин. – Тоже актеры?

– Нет, они никогда актерами не были. Мама шила и стирала костюмы. Готовила на всех. А отец был нашим возничим… Это всё Рагор. Он однажды спас их от большой беды и позвал с собой. Мама называла его птицей, и я поначалу страшно обижался за Рагора. Но однажды увидел в небе парящего орла и не мог от него глаз оторвать… Кажется, с тех пор я и стал по иному смотреть на мир…

– Но почему?

Гар взглянул Нафину прямо в глаза.

– А чем плоха птица? – спросил он.

Взгляд его снова потух, и ладони сцепились между собой так, что побелели костяшки пальцев.

Нафин посмотрел на них, не переставая удивляться быстрой смене настроений молодого человека. Только что был весел, и вот снова грустит. Говорил, говорил об одном – перескочил на другое… Юноша подумал, что и с ним бывало такое, когда что-то тяготило душу. Видимо, Гар сильно мучается из-за невозможности перебороть свою скорбь от предстоящего расставания.

– Перестань, не горюй, – Нафин слегка толкнул молодого человека в бок. – Только изводишь сам себя, и совершенно напрасно. Клянусь, Рагору на Сверкающей Вершине будет очень хорошо! Он не станет богом, но станет Иглоном орелей, а это гораздо лучше. Думай только об этом. Будь…

– Проще, – закончил за него Гар.

– Нет. – Нафин нисколько не смутился. – Не проще. Я хотел сказать – будь счастливее…

Гар вдруг вскочил и поднял голову к светлеющему небу, словно искал там защиты.

– Счастье! Опять счастье! Все здесь только и твердят, что о счастье! А я о нем, таком, почему-то слышать больше не могу! Как будто снова заболеваю. Когда уже только «расцветет» этот перстень?! Может, тогда закончится все это сумасшествие.

– А, знаешь, я ведь тоже жду его «расцвета», – признался Нафин, снова радуясь возможности сменить тему.

– Ты?!!!

– Да. Здесь в городе есть маленький мальчик, который очень хочет попасть под луч, потому что считает, что не знает, что такое быть счастливым. Тот, кто его воспитывает, не верит в счастье, полученное в давке, и на площадь не пойдет. Но мальчик очень хочет. Он-то верит… Вот я и решил – останусь до «расцвета» перстня, возьму его на площадь и подниму под этот луч, будь он неладен! Ты не представляешь, до чего мальчуган забавен и трогателен. Я так хочу ему помочь, что даже, кажется, готов взлететь вместе с ним, чтобы выкупать в этом призрачном счастье, в которое он так верит.

Гар вдруг пришел в страшное волнение.

– Ты правда этого хочешь?! – воскликнул он и, подбежав к Нафину, схватил его за руки с каким-то отчаянием. – Так сделай это, Нафин! Взлети! Взлети вместе с мальчиком! Чего тебе бояться? Пусть все они увидят…

Он вдруг смешался и провел пальцами по лбу.

– Что-то со мной опять не то… Чувство такое странное. Как будто должен что-то сделать, иначе не успею, а что – понять не могу… Мешает что-то… Или кто-то. Раньше любил побыть в одиночестве, а сейчас боюсь. ТОТ человек покоя не дает.., – Гар поднял на Нафина полные тоскливого отчаяния глаза и попросил: – Только ты не отказывайся от своего решения, пожалуйста. Не знаю почему, но, когда ты сказал про этого мальчика, я впервые за все время, что прошло после болезни, почувствовал, что это настоящее. Это необходимо и очень важно! Даже, если ты не понимаешь меня, просто поверь…

Нафин кивнул, чувствуя вязкий комок в горле.

– Что ты сделал с жуком? – неожиданно для самого себя выдавил он.

Но Гар не удивился вопросу. Вместо ответа он достал из складок одежды маленькую бумажную коробочку и показал её Нафину.

– Жук здесь. Давай его похороним под этим кустом.

Оба встали. Но в этот момент над городом зазвучал странный стонущий звук. Словно какое-то огромное животное взвыло от боли или тоски.

– Что это? – испугался Нафин.

– Это сигнал, – прошептал Гар. – Свет от перстня достиг земли. Значит, сегодня это случится.

* * *

Рагор заблудился, разыскивая Гончарную улицу.

Он не раз бывал в Заретане и неплохо знал этот город. Но сразу за калиткой, пока в замке проворачивался ключ, а сам он накидывал на крылья дорожный плащ, Рагор приметил две смутные тени.

Это были не стражники, потому что, заметив старика, они только плотнее забились в щель, из которой выглядывали. Но и разбойниками быть не могли. Те или сразу набросились бы, или убежали…

«Не иначе соглядатаи Главного Прорицателя», – догадался Рагор.

Су-Сума предупреждала, что они обязательно будут крутиться вокруг дома, и лучше держаться от них подальше. Поэтому старик решил, что благоразумнее будет пойти в обход. Кто их знает, этих соглядатаев, может им, конечно, Рагор и не интересен, но Су-Сума зря предупреждать не станет.

В итоге, после долгих блужданий, старый орель понял, что совершенно не представляет где находится. Само по себе это было не так уж и страшно, однако, рассвет близился, и дальнейшие поиски могли привести к тому, что Рагор с Сурбусом разминутся. Старик прекрасно знал – ремесленники встают очень рано, поэтому решил поторопиться.

Для начала вернулся поближе к старой части города, не встретив, как и ожидал, ни одного стражника. Потом сообразил, что оказался недалеко от базара, и что до Гончарной улицы теперь может добраться двумя путями: снова через дом Су-Сумы или по окраинным зловонным улицам. Но возле дома торчали шпионы Главного Прорицателя, а они, в отличие от стражников, свой пост ни за что не покинут, поэтому, оставались только окраины. И, хотя путь этот был не самый приятный, Рагор бегом бросился в извилистый лабиринт узких улочек.

Он был уже почти на месте, когда из-за угла ближайшего дома вывернул какой-то человек.

Сутулясь и бормоча себе что-то под нос, человек настолько погрузился в свои мысли, что не успел отскочить и упал, когда старик со всего маху налетел на него.

Плащ Рагора соскользнул на землю, крылья инстинктивно распахнулись, и незнакомец в страхе пополз прямо на кучу конского навоза.

– И этот с крыльями! – тоскливо воскликнул он. – Что со мной сегодня такое! Все крылатые…

Рагор поднял плащ и задумчиво сдвинул брови, рассматривая испуганного человека.

– Сурбус? – неуверенно спросил он, боясь спугнуть неожиданную удачу.

Человек кивнул.

– Хвала звездам! – обрадовался Рагор. – А я уже стал бояться, что не застану тебя дома!

– Ты кто? – пролепетал гончар.

– Я пришел от Нафина.

Рагор деловито присел на корточки рядом с Сурбусом и приветливо улыбнулся.

– Я знаю тебя, – сердито проворчал тот, рассмотрев лицо старика. – Ты из тех актеров, что недавно въехали через Южные ворота в большой кибитке. И ты тот, с крыльями, которого Нафин хотел разыскать.

– Точно! – еще больше обрадовался Рагор. – Мальчик так и сказал, что ты меня узнаешь! И просил передать – с ним все в порядке, в Кешран тебе идти не надо, а деньги, которые он тебе дал, оставь себе. Это на куклу. Нафин сказал – ты поймешь.

Сурбус сердито поднялся и с отвращением взглянул на свои руки.

– Значит, никуда идти не надо? – переспросил он, оттирая их тряпкой непонятного назначения, которую достал из-за пояса.

– Не надо, – подтвердил Рагор.

– И с Нафином все хорошо?

– Да, он в полном порядке.

– А почему сам не пришел?

– Он сказал, что навестит тебя, как только сможет.

– Хм…

Сурбус, наконец, оттер руки, скомкал тряпку и отбросил её в сторону.

– А повидать его я могу? – спросил он, пристально глянув в глаза старцу.

– Конечно, – улыбнулся тот. – Как только захочешь…

– Сейчас.

Рагор удивился. Почему именно сейчас? Что за странное желание? Но посмотрел на лицо Сурбуса и вслух этих вопросов задавать не стал. И без того ясно, что гончар ему не совсем поверил и хочет убедиться собственными глазами, что с Нафином ничего не случилось.

– Что ж, как хочешь, – вздохнул старик. – Сейчас, так сейчас. Пошли.

Сурбус коротко кивнул и решительно двинулся вперед.

Шли они молча. Только возле базарной площади гончар предупредил, что здесь можно наткнуться на стражников, и лучше сразу не выскакивать, а сначала осмотреться.

– Никого там нет, я недавно проходил, – сказал Рагор, немного обиженный недоверием Сурбуса.

Но тот, вместо ответа, указал орелю на другой конец площади, где мирно спали два стражника на скамьях, оставленных торговцами. Старик не мог их заметить, потому что с той стороны, с которой он пришел, стражников укрывал целый ворох пустых корзин. Зато, с этой стороны, их доспехи так и бросались в глаза.

Рагор пожал плечами.

– Ну и что? Они же спят.

– Спящие могут проснуться, – назидательно прошипел Сурбус. – Ты-то упорхнешь, а меня заберут в караульню, как разбойника, и неизвестно, отпустят ли вообще… Или, может быть, ты именно этого и хочешь?

Старик окончательно обиделся, поджал губы и решил, что не станет говорить с Сурбусом даже тогда, когда они дойдут до Нафина. Пусть сначала извинится…

– Пойдем туда, – сказал гончар, показывая рукой на темный дворик за базарными постройками. – Я знаю там один сарайчик, в котором нас, если что, могут укрыть. И проход на улицу там тоже есть. Мы с Нафином здесь сегодня уже ходили.

Ответа он, само собой, не дождался, и оба, крадучись, стали пробираться через площадь. Неожиданно орель замер и, схватив Сурбуса за руку, потянул его назад.

– Что, что? – зашипел гончар.

– Там кто-то есть, – нарушая собственное обещание, одними губами прошелестел Рагор. – Мы можем испугать, поднимется шум…

Сурбус старательно всмотрелся в предрассветный сумрак и тихо охнул. Возле знакомого ему сарайчика возился с новыми игрушками Камелик, а рядом из раскрытой корзины свисала змея, словно наблюдая за игрой мальчика. Сурбус сделал еще перу шагов вперед, и змея мгновенно вскинула маленькую головку и раскрыла капюшон. Камелик испуганно подскочил.

– Не бойся, не бойся, – быстро зашептал гончар, – это я, Сурбус. Убери змею, мы подойдем.

– Ты с Нафином? – радостно спросил Камелик, заталкивая свою Зивикану обратно в корзину.

Сурбус посмотрел в сторону спящих стражников и, не отвечая, повлек Рагора к сарайчику.

– Нет, я без Нафина, – сказал он, когда очутился возле Камелика. – Но как раз иду к нему с этим вот.., его знакомым.

Камелик перевел взгляд на Рагора и личико его просияло радостной улыбкой.

– Вот здорово! Ты нашел крылатого старика-актера!

Рагор, недоумевая, переглянулся с Сурбусом.

– Как ты узнал, что у меня есть крылья?

– А их видно.

Мальчик присел на корточки и ткнул пальцем в торчащие из-под плаща белые перья.

– Покажи, как они у тебя крепятся? Ты и летать на них можешь? А, как высоко?

Старик ласково улыбнулся.

– Вот, когда разрешат представления, приходи к нашей кибитке и все увидишь. А сейчас мы с Сурбусом должны идти к Нафину. Будь любезен, покажи, где тут можно пройти на улицу так, чтобы не заметили стражники, если вдруг проснутся?

Камелик с готовностью кивнул.

– Я с вами пойду, – сообщил он. – Мне очень хочется посмотреть, как Нафин обрадуется.

– С нами?! – опешил Рагор. – Нет, нет, мы не можем тебя взять!

– Но почему?

– Во-первых, потому что твои родители будут волноваться, а во-вторых.., собственно говоря, почему ты не спишь в такое время?

– Я днем выспался, – когда мы с Нафином дожидались Сурбуса – обиженно сказал Камелик. – А Сфир спит и проснется еще не скоро. К тому времени я уже успею вернуться. Мне же только посмотреть…

Рагор открыл, было, рот, чтобы еще что-то возразить, но Сурбус неожиданно встал на сторону мальчика.

– Мы возьмем тебя с собой, если ты найдешь, на чем оставить сообщение для Сфира, – сказал он Камелику. – Иначе никак.

– Найду! – радостно воскликнул мальчик и, подхватив корзину со змеей, скрылся в сарайчике.

– Зачем ты берешь его с собой? – спросил Рагор. – Боишься стражников и тут же прихватываешь чужого ребенка! Нас запросто могут обвинить в его похищении. И потом, кто этот Сфир? Его отец? Он не поднимет шум, что мы вообще, без его ведома, куда-то уводили этого мальчика?

– Если ты напишешь, что Камелик пошел к Нафину с крылатым стариком и со мной, то шума не будет. Да и Нафин обрадуется. Ему мальчишка очень понравился.

– А, почему это именно я должен писать? – рассердился Рагор. – Твоя идея, ты и пиши.

– Я не умею, – отрезал Сурбус.

Тут из сарайчика выскочил Камелик. В руках он держал палочку для письма и старую дощечку с остатками воска.

– Вот, – мальчик гордо протянул все это Сурбусу. – Торговец лошадьми писал на ней цены, но теперь у него другая, эту он выбросил, а я подобрал, чтобы рисовать. Но на ней и писать еще можно.

– Отдай ему, – гончар махнул головой в сторону Рагора. – Он актер, значит, умеет писать.

Рагор сердито схватил дощечку, палочку и стал писать.

– Ты, что же, к свету не пойдешь? – озадаченно спросил Сурбус.

– Нет. Мне и здесь прекрасно видно.

– Да? Странно… Ну, пиши, пиши…

Гончар явно был раздасован, но выход нашел быстро.

– Камелик, а ну-ка покажи мне игрушки, которые тебе Нафин подарил. Хочу рассмотреть. Мне скоро куклу делать… Только пойдем к свету.

Как только они отошли, Сурбус быстро присел на корточки и зашептал Камелику на ухо:

– Имей в виду, Нафин может оказаться в опасности. Когда мы расстались, он собирался проникнуть в один дом, где против него что-то затевают. Так что, беру я тебя исключительно ради подстраховки. В случае чего, ты убежишь быстрее, чем я, поэтому, не зевай, и, как только я подам знак, беги со всех ног сюда, буди Сфира и все ему рассказывай. Потом пусть один из вас бежит за стражниками, а другой – в Кешран. Там, в купеческом доме, где служит Фраганария из Уиссы, живут старцы, которым нужно передать, что с Нафином беда, а Книжник предатель! Времени мало – ты все запомнил?

У Камелика глаза увеличились в пол лица. Было видно, что он о многом хочет расспросить, но понимает – нельзя. Поэтому только кивнул и вопросительно посмотрел в сторону Рагора.

– Не доверяю я этому старику, – снова зашептал Сурбус. – Странно как-то он появился. Говорит, с Нафином все в порядке, другом его прикидывается, но самого-то Нафина нет! Неужели, если бы с парнем было все в порядке, он бы сам не пришел сказать об этом?! Вот я и решил сходить, проверить. Кто знает, зачем он этого старика искал? Может, и не друзья они вовсе…

Он замолчал, потому что Рагор закончил писать и уже шел к ним. Вид у старика был сердито-обиженный. Он протянул Камелику дощечку и, не глядя на Сурбуса, сказал с упреком:

– На всякий случай я указал здесь тот дом, в который мы идем. И, если твой Сфир умеет читать, то поймет, что в доме почтенного Бат-Кана ничего дурного замышлять не могут, и тебе нечего опасаться… И в Кешран бежать тоже не придется.

Мальчик взял дощечку, неловко взглянул на Сурбуса и, пробормотав что-то о том, что Сфир читать умеет, поспешил скрыться в сарайчике.

Гончар и Рагор дожидались его в полном молчании, отвернувшись друг от друга. И тут над готовым проснуться городом прозвучал сигнал, похожий на стон раненного животного.

* * *

Тихий поначалу звук все разрастался и разрастался, затихал, и снова начинал свой настойчивый призыв.

– Что же теперь делать? – растерянно спросил Нафин.

Гар поморщился, словно бесконечный стон причинял ему боль.

– До встречи с тобой я не собирался идти на площадь и смотреть, как люди будут давиться за счастьем. Но теперь мне очень хочется помочь тебе с этим мальчиком. Не возражаешь?

– Конечно, нет!

Нафин вдруг почувствовал непонятное возбуждение, тревожное и радостное одновременно. Раз перстень «расцветет» сегодня, то, возможно, планы Су-Сумы и не сбудутся! Кажется, она стремилась заманить старцев и Нафина в город до ожидаемого всеми события. Но старцы в Кешране, Нафин сейчас уйдет из её сада и затеряется в толпе, а предатель Книжник был так плох, что вряд ли смог поправиться за один день… Если, конечно, Фраганария не утратила бдительность, и старики до него не добрались. Но Нафин предпочел не подвергать сомнению стойкость уисских женщин.

Он спрятал крылья, подождал пока Гар накинет верхнюю одежду и достал ключ от дверцы в заборе

– Камелик живет недалеко отсюда, в сарайчике у базарной площади. Мы быстро сходим за ним, а потом пойдем на площадь. Вот только Рагор… Что он подумает, когда не найдет нас?

– Ничего страшного, – ответил Гар. – Я написал ему записку, пока одевался. Рагор все равно не собирался туда идти. Он подождет нас здесь, не волнуйся.

– А твоя Ярами? – осторожно спросил Нафин. – Она на площадь тоже не пойдет?

– Она пойдет с матерью, – немного отчужденно сказал Гар. – Для них это почему-то очень важно.

Нафин внутренне усмехнулся и подумал, что лучшего момента для того, чтобы избежать козней Су-Сумы просто невозможно придумать. Конечно, в идеале, на площадь вообще не следовало бы ходить. Но, в конце концов, Камелику он был косвенно обязан тем, что нашел пятого сына Дормата. Ведь не пойди он вчера ночью на базарную площадь, ни за что не оказался бы возле дома Су-Сумы во время её разговора с Илозаром, и не захотел бы проникнуть внутрь… Все встречи неслучайны. Мальчик помог орелю, и теперь орель поможет мальчику. Не так уж и сложно будет взлететь с ним под луч, потом передать Гару и мчаться в Кешран за старцами! А потом – в Уиссу! Им больше незачем прятаться. Перелетят через пустыню в два счета, и в уютном домике у моря дождутся Рагора, которому Гар передаст, как найти братьев… Жаль, что нельзя взять его с собой прямо сейчас. Но, если дожидаться, пройдет много времени, и Камелик, чего доброго, самостоятельно убежит на площадь… «Ничего, – успокоил сам себя Нафин, – Рагор все поймет правильно. Несколько лишних дней на земле ничего уже не изменят».

Юноше ужасно нравился его план!

Радостное возбуждение не проходило. Прав был Рагор – утро разогнало мрачные мысли, и все оказалось так легко и просто!

На улице уже слышались голоса людей, спешащих на площадь, и гул этот все нарастал, споря со стонущими сигналами. Поэтому, прежде чем покинуть тихий сад, Нафин объяснил Гару, что он должен будет передать старику, когда вернется.

Молодой человек выслушал внимательно, но безучастно. Его нисколько не удивило и не взволновало то, что Нафин собирается улететь один, и так скоро. Казалось, что нарастающий шум за забором волнует его куда как больше.

– Может, лучше будет оставить Рагору еще одну записку? – немного беспокоясь, заметил юноша.

– Зачем? Я все передам, – спокойно ответил Гар. – Не переживай, все, что ты сказал, прекрасно отложилось у меня в памяти. И то, что для тебя очень важно, чтобы все произошло именно так, а не иначе, я тоже уяснил. Рагор к вам обязательно прилетит. Так должно было случиться, и так случится, и не мне менять предопределенное. Видишь, я даже ни о чем не расспрашиваю. Истина сама выбирает, кому открываться, а кому нет. Наверное, сегодня не моя очередь…

Нафин немного смутился.

– Поверь, Гар, я не объясняю тебе, почему улетаю в такой спешке и один только потому, что и сам толком не знаю, что за опасность угрожает мне и братьям Рагора! Но опасность есть, и, как мне кажется, я нашел способ её избежать. Вполне возможно, что очень скоро ты узнаешь обо всем гораздо больше, чем знаю я, и поймешь…

Гар согласно кивнул.

– Тогда пошли, – сказал он нетерпеливо. – Слышишь, толпа все прибывает. Мы можем потратить больше времени, чем думаем, на то, чтобы добраться до мальчика.

Нафин и сам уже начал прислушиваться, удивляясь, как скоро тихие улочки заполнились людским гомоном. Не мешкая больше, он повернул ключ в замке как раз в тот момент, когда снаружи к дверце подбежали Рагор, Сурбус и Камелик. За их спинами, толкаясь и вопя, неслась уже целая толпа.

– Куда вы?! – закричал запыхавшийся Рагор. – К площади несется столько народу, что вас попросту затопчут! Возвращайтесь назад! Там нечего делать!

Но Нафин так обрадовался их появлению, что ничего не слышал.

– Рагор! Сурбус! Камелик! – восклицал он. – Как здорово, что вы успели! И все вместе!.. Откуда ты взялся с ними, малыш?

– Долго объяснять, – поспешно ответил Сурбус за радостно сверкающего глазенками мальчика.

– Не так уж и долго, – сердито посмотрел на него Рагор. – Этот человек не поверил, что с тобой все в порядке, Нафин, а мальчика взял, чтобы было кому сбегать к моим братьям в Кешран, в случае, если здесь ловушка.

– Но, где вы встретились? Как? – недоумевал Нафин, не обращая внимания на свирепые взгляды, которыми обменялись орель и гончар.

– А вот это действительно долго объяснять, – заметил Рагор.

– Нафин, Нафин, пойдем со мной на площадь, – не выдержал, наконец, Камелик. – Они никто не хотят! И Сфир тоже… Хорошо, что он спал. Я оставил записку и успел сбежать с ними, а то бы он меня не пустил!..

– Так это и есть тот самый мальчик? – тихо спросил Гар, ласково глядя на Камелика.

– Тот самый, – широко улыбнулся Нафин. – Ну, что, берем его на площадь?

Гар кивнул, а Камелик восторженно подпрыгнул и отдавил Сурбусу ногу.

– Ну вот, первая травма! – простонал тот. – А, если вы окажетесь так глупы, что пойдете, то на вас живого места не останется!

– Но мы все же пойдем, – твердо сказал Нафин. – И вы оба пойдете с нами. Я очень рад, Сурбус, что ты пришел и дал мне возможность проститься с тобой, потому что мы с Рагором улетаем прямо с площади…

– Вот здорово! – завопил Камелик.

– Как улетаем?! – опешил старик. – Но я не могу! Мне нужно со всеми проститься!..

– Гар простится с ними за тебя, – перебил Нафин. – Поверь, Рагор, другого такого случая не будет! Я все обдумал. Сегодня на площади люди переполнятся чудесами! А мы с тобой подарим Камелику его мечту, улетим в Кешран за остальными, и все снова войдет в свою колею…

– Сделай, как он просит, – тихо вставил Гар.

Старик растерянно посмотрел на Сурбуса, словно ища хоть какой-нибудь поддержки, но гончар совсем ничего не понимал. Он хотел что-то сказать, как вдруг толпа, несущаяся по переулку за их спинами, сбилась в сторону, освобождая дорогу. И Нафин, почти теряя сознание от ужаса, увидел, что прямо на него идут Су-Сума, Бат-Кан, несколько стражников и девушка такой же немыслимой красоты, как и её мать. Лицо Су-Сумы было полно радостного недоумения.

– Нафин! – закричала она еще издали. – Хвала звездам, ты здесь! А я уж было подумала, что мои глаза стали мне услужливо лгать и показывать то, что я хочу видеть! Впрочем, могло ли быть иначе! Этот сигнал лучше собственных глаз показал бы мне, что ты в городе!

Она подошла к бледному, как полотно юноше и ласково провела рукой по его плечу.

– Идем с нами. Стражники проследят, чтобы в такой толпе с тобой ничего не случилось.

Нафин невольно попятился.

– Я не пойду, – пролепетал он, еле узнавая собственный голос. – Мне.., мне нужно в Кешран…

Су-Сума весело рассмеялась.

– Нет, не нужно. Те, кого ты хочешь видеть, скоро будут здесь. Пойдем. Вы должны быть вместе в такой знаменательный день.

Она сделала знак стражникам, и те плотным кольцом обступили всю компанию.

У Нафина подкосились ноги.

Выходит, Книжник уже ведет стариков в Заретан! Неужели они вылечили его?! Или… Ох! И, как же это раньше не приходило ему в голову! Проклятый притворщик обучился у Ярами актерству и просто ловко прикинулся больным! Какая подлость! Или он принял снадобье, сделавшее его на время полумертвым, а лицемерная Фраганария вместо лекарств дала противоядия и не пускала старцев к больному, чтобы они не догадались о подвохе по подозрительно стремительному выздоровлению!..

Тело юноши отказывалось идти, но Су-Сума обняла его за плечи и настойчиво повлекла вперед. Нафин содрогнулся от её прикосновения. «Змея, змея», – думал он, еле переставляя ноги и косясь на двух рослых анхкорских воинов, с бесстрастными лицами идущих рядом и немного позади.