Текст книги "Запретная магия"

Глава 5

Алисия

Я тоже села. Правда, мимо стула, больно ударившись копчиком о дощатые полы.

Лев не пошевелился, только глаза сверкнули и перья на крыльях чуть приподнялись, когда он втянул носом воздух.

Мама.

Нет, не так…

Мама!

Лев смотрел не мигая, и я тихонечко поползла в сторону двери. Не забывая при этом смотреть на него. Взгляд льва наконец-то сдвинулся с одной точки – он следил за мной. В этот момент я осознала две вещи: первую – что пьеса осталась на столе, рядом с которым я села мимо стула, и вторую – кажется, его светлость решил таким образом избавиться от свидетельницы… в смысле, его позора! То есть даже если его лев меня не сожрет, у меня будет разрыв сердца – вероятно, таким был ход его мыслей. А если разрыва сердца не будет, лев меня все-таки сожрет.

Но без пьесы я не уйду!

Осторожно, не сводя напряженного взгляда со льва, поползла обратно. Интересно, как действуют магические львы? Они сначала откусывают голову, или…

В этот момент у меня чуть не случился разрыв сердца, потому что лев двинулся в мою сторону. Готовая защищаться до последнего, я взмыла ввысь. Запуталась в юбках, чуть не упала, схватилась за стул, когда лев плюхнулся прямо в двух шагах от меня и занял полкомнаты. Посмотрел мне в глаза и выразительно произнес:

– Ур-р-р-р!

После чего перевернулся на спину и заурчал так, что затрясся старинный умывальник. Вместе с умывальником тряхануло и меня, правда, ненадолго: если это и был способ избавления от свидетельницы, то какой-то чрезвычайно странный.

– Мм… здравствуй, – сказала я.

Лев дернул задней лапой и заурчал еще громче. Кажется, убивать меня он не собирался, поэтому версия с избавлением от свидетельницы рассыпалась в труху. А я уже почти успела посыпать голову пеплом из-за того, что согласилась сесть в мобильез к незнакомому его светлости, который сумел выведать, где я живу, а потом подослал ко мне…

Кстати, зачем он его подослал?

– Ты точно не кусаешься? – поинтересовалась я.

– Ур-р-р-р!

От второго «ур-р-р-р» что-то упало с полки.

– Ладно. Тогда давай-ка ты просто пойдешь домой? – Я осторожно, бочком, попыталась протиснуться к двери и поняла, что не могу: потому что одно крыло распласталось по стене, а второе – по полу. Вот это второе и представляло собой существенное препятствие, потому что прыгать через него в длинной юбке проблематично!

– Домой! – повторила я и для верности указала на дверь.

Лев заурчал еще громче. А мне надоело!

Вот честное слово – надоело! Сначала меня сажают в непонятную страшную комнату, угрожают мне и моим близким, а потом вообще подсылают льва!

Нормально так, да?

Нет, не нормально.

– Крыло убери! – скомандовала я – без особой, впрочем, надежды, уже готовая идти по перьям.

Не пришлось: крыло взмыло ввысь. Точнее, взмыли они оба, а потом схлопнулись, превращая льва в гигантскую котообразную магическую устрицу. Я посмотрела на все это безобразие, подхватила юбки и пошла к двери. За спиной что-то смачно громыхнуло и скрежетнуло – обернувшись, я увидела, что лев вскочил на четыре лапы (довольно резво для такой махины!) и сейчас явно собирается направиться следом за мной.

Представив свое эффектное появление внизу (между прочим, у них даже табличка была – с животными нельзя, не уверена, что для магического льва сделают исключение), остановилась.

– Сидеть!

Ну а что, один раз сработало, может, и второй раз сработает?

Лев недовольно рыкнул, но все-таки сел.

– Вот так. Хороший мальчик. Тут и сиди. Или вообще иди домой к его светлости. Да?

– Ры!

Ну ры так ры.

Я сходила за булками, а когда вернулась, лев по-прежнему сидел на месте. Заметив меня, еще и начал с лапы на лапу переминаться, как гигантская кошка. Глубоко вздохнув, я устроилась за столом и стала жевать, но под пристальным взглядом золотых глаз кусок в горло пролезал очень сомнительно. Хотя, может статься, дело в том, что надо было сходить за водой. Воду можно было попросить у портье, но, когда я представила, что надо снова спуститься, а потом еще раз подняться, решила, что обойдусь.

Тем более что усталость уже взяла свое. Руки и ноги стали тяжелыми, голова тоже.

Представить, что я буду спать в комнате с незнакомым львом, мне бы раньше и в голову не пришло, но, похоже, буду. Потому что уходить он точно не собирался, снова разлегся, занимая собой все пространство, и постукивал кисточкой по полу.

Под это постукивание я умылась, расчесала волосы, заплела косу. Потом сбегала в общую душевую в конце коридора, а когда вернулась, лев по-прежнему был на месте. Разве что к двери повернулся и, стоило мне войти, глубоко вздохнул.

– Ладно, – сказала я. – Хочешь оставаться – оставайся.

Можно подумать, я могла его прогнать. А если бы даже и могла, сил во мне осталось только на то, чтобы дойти до окна и распахнуть его настежь. В комнате натопили так, что дышать становилось нечем. Надо будет сказать портье, чтобы завтра убавил котел, а то я тут вкрутую сварюсь.

С этой мыслью под постукивание кисточкой по полу я и заснула.

А когда проснулась, льва в комнате уже не было.

Зато стало еще жарче.

Наверное, на улице потеплело, оно и к лучшему. После нашей южной зимы даже столичная весна показалась мне слишком суровой.

Я быстро умылась и собралась, взяла пьесу, и уже через полчаса была на улице. Ближайшая остановка располагалась на оживленной улице через два квартала от «Розового куста», вот только какой именно номер магобуса мне нужен, я понятия не имела. Ладно, язык до Барельвицы доведет!

– Подскажите, пожалуйста, что идет до «Корона д’Артур»? – поинтересовалась я у пожилой женщины, стоявшей у самого края мостовой.

– «Корона д’Артур»? А что это, доченька? – прошамкала она.

– Это…

– Главный столичный театр, – ответили за меня. Молодой человек, разбирающийся в столичных театрах, оказался высоким и широкоплечим. Светлые волосы слегка вились и доходили до этих самых плеч, но вот глаза были очень холодными. Как сказала бы моя героиня, они напоминали горный хрусталь, но я моей героиней не была, поэтому просто подумала, что они напоминают выцветшие льдинки.

– Отсюда вы ни на чем не доедете, эри…

Я похлопала глазами. Почему-то у меня не было ни малейшего желания сообщать ему свою фамилию, особенно под таким пристальным взглядом. Он меня как будто насквозь просматривал, тоже мне, физиономист!

– Хотите, я вас провожу? – осознав наконец, что моего имени он не дождется, поинтересовался он. С некоторым раздражением, которое я уловила весьма отчетливо.

– Нет, эрн, благодарю. – Я улыбнулась. – Мне будет достаточно того, что вы просто расскажете, где останавливается нужный мне магобус.

– В этих улочках довольно легко запутаться…

– Эри! – неожиданно воскликнул стоящий рядом мужчина. – А и не надо вам никуда идти. Садитесь здесь на четырнадцатый, а через несколько остановок – я скажу вам, где выйти, – можно будет пересесть на «единичку». Он ходит по центру, не совсем рядом с «Корона д’Артур», конечно, но к нему вообще сложно подъехать. Да и пешком прогуляетесь немного, погода сегодня чудесная.

Погода и правда была чудесная: в противовес вчерашнему дню ярко светило солнце, а лужи сверкали так, что было больно глазам. Мне даже самой погулять захотелось – погулять и подышать воздухом, полюбоваться на Ницару и старый город, где почти каждый камешек в центре – исторический. Но потом, все это потом. Сначала нужно отвезти пьесу эри Люмец, а там кто знает – может, удастся пообщаться с самим антрепренером.

– Благодарю! – Я улыбнулась мужчине. – Так и поступлю.

Он разулыбался в ответ, чего не скажешь о ледяном красавчике.

– Так вы потратите гораздо больше времени, – сообщил он, глядя на меня в упор. Пальцы на его правой руке шевелились, как если бы он был пауком, наматывающим паутину на лапки. Грубоватый перстень ловил солнечные блики и словно их пожирал, разгораясь еще ярче. – Пойдемте со мной, эри.

Последнее он произнес с нажимом, перстень на солнце полыхнул алым, и в этот момент я увидела свой магобус! Четырнадцатый!

Ура!

Мужчина, который мне о нем рассказал, отступил, пропуская меня на подножку. Я отдала монетку кондуктору и шагнула в салон, где следующим вошедшим меня впечатало в предыдущего, и вот так, упакованные слоями, мы мягко (или относительно, мостовые здесь были не очень) покатились по столице. В распахнутые окна врывался весенний ветерок, но мне казалось, что он напоминает наш летний полуденный бриз. Вроде и дует, а толку от него почти нет: разогретый южным солнцем, он настолько теплый, что иногда от него даже горячее дышать.

От духоты то и дело темнело перед глазами, а учитывая, что на следующей остановке набилось еще больше народу, мне оставалось только вцепиться изо всех сил в поручень, прижимать к себе пьесу и глубоко дышать. В жизни не падала в обмороки и не собираюсь! Даже в столичном магобусе из-за духоты. Особенно в столичном магобусе из-за духоты. Как говорила Илли, моя лучшая подруга, если падать, то в объятия какого-нибудь красавчика.

Под красавчиком Илльяна подразумевала кого-то вроде молодого человека на остановке, она любила блондинов.

Ну и глаза у него!

Бр-р-р!

Вот подумала о нем – и сразу стало холоднее. Правда, ненадолго, потому что спустя мгновение мне уже захотелось снять не только пальто, но и все, что под ним. К счастью, обещавший мне подсказать остановку мужчина, кивнул:

– Ваша! Выходите, эри!

Я протиснулась к выходу, а спустя пару минут уже втискивалась в такой же, только еще более плотно забитый магобус, где меня сплющило сразу с четырех сторон. Защищая самое бесценное (пьесу), я думала только о том, чтобы эта поездка поскорее закончилась, и размышляла о возможности путешествия на магических крылатых львах. Что в принципе было фантазией чистой воды – потому что, во-первых, лев испарился в неопределенном направлении, а во-вторых, я бы ни за что не села на эту махину, которая машет крыльями и летает. Но вот так, если подумать, на нем можно передвигаться или нет? Что вообще собой представляют магические львы?

Вторая поездка была более долгой, но упасть мне не грозило при всем желании. На этот раз меня настолько плотно подпирали со всех сторон, что, даже если бы я реально свалилась в обморок, заметили бы это не сразу. Как бы там ни было, на волю я вырвалась живая и счастливая от близости долгожданной встречи с эри Люмец (и, возможно, с антрепренером).

Запертый главный вход меня не остановил, и я направилась к служебному. Благо вчера выходила именно через него.

– Заполните карточку! – потребовал седовласый усатый мужчина в униформе.

– Я вчера была у вас, вы можете проверить…

– Так положено! – пресекли мои попытки сэкономить время.

Я решила, что мое время мне тоже дорого, поэтому все заполнила и помчалась по коридору, украшенному настенными магическими светильниками, оформленными как подсвечники. Что ни говори, а роскошь в «Корона д’Артур» была во всем, начиная от красных ковровых дорожек под ногами (даже в служебных коридорах) и шелковистых завитков на обоях. Которые так и манили погладить их рукой, потому что действительно напоминали шелк.

Ух, какая же красота!

Я постучала в уже знакомую дверь с тяжелыми резными ручками, вошла.

– Эри Люмец, добрый день!

Секретарь, стоявшая у шкафа с распахнутыми дверцами, обернулась. Глаза ее расширились.

– О… эри Армсвилл…

– Я зашла вернуть свою пьесу. – Я улыбнулась и шагнула к столу. – И, возможно, я бы могла сама переговорить с антрепренером о ней?

– Эри Армсвилл, боюсь, это невозможно… – Секретарь смотрела в пол.

Я тоже туда посмотрела – может, она уронила что-то и ей нужно помочь?

На полу ничего не обнаружилось, поэтому взгляд мы подняли одновременно.

– Ничего страшного, – ответила я. – Думаю, я могла бы переговорить с ним уже после рассмотрения пьесы, и…

– Вы не поняли, эри Армсвилл. – Эри Люмец глубоко вздохнула. – Я не смогу принять у вас пьесу. Совсем.

То есть как – совсем?!

– Почему?!

– Потому что вчера… – Она понизила голос и посмотрела на меня в упор. – Вы, должно быть, все понимаете.

Потому что вчера пьесу забрали идиоты из Следственного управления, которое все надо разогнать поголовно?! А заодно их светлость, я не знаю, как он разгоняется, но окажись он сейчас здесь…

– Эри Люмец, – я постаралась придать своему голосу как можно больше спокойствия (что в сложившихся обстоятельствах было крайне сложной задачей), – вчера со мной произошло страшное недоразумение…

Я хотела сказать «странное», но «страшное», кажется, больше подходит.

– Вчера, когда было совершено нападение, я оказалась не в то время и не в том месте. Я просто пыталась спасти ребенка, понимаете? И бросилась туда. А кое-кто…

… «С ватой вместо мозгов»…

– Будучи крайне возбужденным…

Нет, это не то.

– В общем, меня ошибочно обвинили в том, чего я не совершала. Пьесу мне вернули и даже извинились, но, вне всяких сомнений…

– Эри Армсвилл, – эри Люмец вздохнула и расправила несуществующие складки на платье, – вчера, когда к нам приехали люди из секретного сыска…

– Откуда?!

– Из Тайной канцелярии. – Она вновь опустила глаза, а потом снова взглянула на меня. – Эрн Горах, заместитель антрепренера, и так пребывал в не самом лучшем расположении духа, но когда все это случилось… Последний раз он так кричал, когда его бывший секретарь опрокинул на него чайник с кипятком, засмотревшись на щиколотки Лючии Альхэйм. Словом, вашу пьесу не станут рассматривать, даже если я ее возьму. Мы не можем так рисковать репутацией театра, вы понимаете? Мне очень жаль.

В том, что эри Люмец действительно жаль, сомнений не было. Равно как и в том, что теперь меня даже поломойкой в «Корона д’Артур» не возьмут, не говоря уже о драматурге. Вот только в последнем эри Люмец точно была не виновата, все произошло из-за того, что один… самовлюбленный серан решил, что мне есть какое-то до него дело! Да если бы он мне сейчас попался, я бы собственноручно нахлобучила ему на голову ту схему и укомплектовала пьесой. А после пошла бы на рудники, да, но с гордо поднятой головой!

– Мне тоже очень жаль, эри Люмец. – Это все, на что меня сейчас хватило, чтобы выйти вместе с пьесой за дверь, мысленно посылая на голову его светлости все схемы, которые только можно себе представить.

Нет, он не самовлюбленный серан, он… я даже слов не могла подобрать, а все, что могла, употреблять в приличном обществе было не положено! Хотя какое мне дело до приличного общества. Тем более что оно мне теперь не светит. А все из-за него, из-за него, из-за него!

Ну и что мне теперь делать?

«Ехать домой», – подсказал внутренний голос.

Похоже, он прав. Денег у меня осталось на несколько дней, и не сказать, чтобы много. Поэтому сейчас мне самая дорога на вокзал, за билетами на ближайший поезд до Гриза. Городка, где я родилась, выросла и, похоже, буду всю жизнь составлять букетики, пока не состарюсь. А мои пьесы горой перейдут к детям… если, разумеется, они когда-нибудь у меня будут. Потому что все знакомые мне мужчины, пытающиеся за мной приударить, испарялись с моих горизонтов, как только узнавали, что я пишу и собираюсь переезжать в Барельвицу.

Вот даже не знаю, им столица не по вкусу была или грамотная жена?

Все, за исключением одного…

Ладно! Что толку сейчас об этом думать. Надо возвращаться и уже дома решать, что делать. Возможно, через пару лет в «Корона д’Артур» забудут об эри Армсвилл, за пьесой которой приходили из Тайной канцелярии, потому что один серан (чтоб его собственный лев сожрал!) возрешил, что мне сдалась его персона!

За эмоциями я даже не заметила, что уже пролетела полквартала, а дальше… Дальше мне надо было возвращаться, потому что вокзал совершенно точно в другой стороне. Или нет? Я не настолько хорошо ориентировалась в столице, но знала, что из трех городских вокзалов (Северного, Южного и Центрального) Центральный ближе всего. К счастью, на нем можно было купить билеты и на южное направление тоже, и не надо было тащиться на другой конец города.

Мимо Центрального вокзала мы, кажется, даже проезжали на магобусе. Да, точно – мне в другую сторону. Развернувшись, я зашагала обратно. Пришлось опять пройти мимо «Корона д’Артур», мимо широких ступеней, с которых вечерами, должно быть, льется яркий свет, а из-за дверей, из роскошного холла, доносится шуршание платьев и голоса. Сердце сжалось, и я мысленно отвесила себе подзатыльник.

Не время вешать нос, Алисия!

Вот когда твою пьесу все-таки возьмут, тогда будешь ныть, сколько пожелаешь, хоть по десять раз на дню. А пока – идем на вокзал!

– Скажите, я правильно иду на Центральный вокзал? – уточнила у пожилого эрна, рассматривающего скульптуру на небольшой площади перед музеем.

Он оторвался от созерцания, окинул меня не менее оценивающим взглядом и сообщил:

– Да.

После чего вернулся к своему первоначальному занятию. А я продолжила путь, решив, что буду уточнять правильность направления на каждой улице. Лучше так, чем опять свернуть куда-нибудь, где на какую-нибудь светлость будут нападать. Чтоб ему…

Я поймала себя на том, что мысленно несколько раз обрушила на голову его светлости горшки с глициниями, а в завершение полила водой из вазы, из которой посыпались розы с несрезанными шипами. Пьесу это, конечно, не спасло, но мне стало полегче. Ненадолго. До той минуты, когда я снова уточнила, куда мне идти, и перед глазами потемнело.

На этот раз причины падать в обморок не было никакой, но жар во мне стремительно нарастал. Простудилась, что ли? Я постояла у железной ограды какого-то особняка (на случай, если придется за что-то схватиться), глубоко подышала и пошла дальше.

Да, Алисия, в этот раз ты собрала все, что только можно и что нельзя! Ехать на поезде с простудой – удовольствие ниже среднего.

Центральный вокзал представлял собой здание, не уступающее по красоте «Корона д’Артур». Высокое, с белокаменными башнями и огромными часами, отмеряющими время по всем семи часовым поясам Леграссии. На площади перед ним людей было бесчисленное множество: носильщики, зазывалы-владельцы частного извоза, обещающие отвезти в любую точку Барельвицы дешево. Постоянно подъезжали экипажи и мобильезы, лавируя по достаточно широкой улице. Служители вокзала и полицеи следили за тем, чтобы ни кареты, ни мобильезы не задерживались на месте дольше положенного.

Я как раз подходила к главным дверям, когда их распахнули двое мужчин и навстречу мне шагнула девушка в мехах. Из-под них струился атлас серебристо-голубого платья, на груди сверкало колье. Шелк светлых волос ниспадал на шубку – несколько густых, туго завитых прядей из высокой прически. В целом выглядела она так, как будто собиралсь в «Корона д’Артур».

– Дочка! – К ней приблизился невысокий мужчина с залысинами, в дорогом пальто с меховым воротником. – Как добралась?

– Ужасно, папа! Ты представляешь?! В вагоне-ресторане закончилась сиранская икра!

Какой ужас.

Они все проплывали мимо меня: светловолосая, ее отец и сопровождающие, которые везли тележки с… честно, я не представляю, сколько там было чемоданов. Семенящая за ней женщина в возрасте, которая до этого разве что ей в рот не заглядывала, почему-то посмотрела на меня. Как мне показалось, крайне осуждающе.

– Пойдемте скорее! – пробормотала девушка и вздернула носик. – Я так устала… у них, кажется, и охладительные схемы не работали толком.

– Я обязательно напишу в Главное управление, дорогая! – пообещал ее отец. – Как минимум они вернут нам деньги…

– Ох, но разве кто-то вернет мне мое спокойствие и бессонную ночь?

Я глубоко вздохнула и вошла в двери, которые для меня любезно придержал один молодой человек. Кассы располагались в главном зале, к ним я и направилась, когда у меня опять потемнело перед глазами. Я пошатнулась, и мир крутанулся влево.

– Эри! Эри, что с вами? Вам плохо?

Я очнулась с сознанием того, что меня поддерживают под руку. На сей раз эри, рядом с которой стояли двое малышей.

– Вы чудом не упали, – произнесла женщина. – Я едва успела вас поддержать.

Ну чудесно! Я еще и чуть не свалилась, и ничего не почувствовала при этом. Сейчас покупаю билеты, а обратно беру экипаж. Тем более что билеты возьму на ближайший поезд и…

– Благодарю, – ответила я.

Женщина улыбнулась.

– По-моему, вам лучше немного посидеть. Вы такая бледная. Вон там есть скамеечки. – Она указала в сторону зала ожиданий, а после подхватила детей за руки и поспешила к выходу, где располагались перроны.

Я проводила ее взглядом, приложила ладонь ко лбу.

А когда отняла, с пальцев сорвались золотые искорки.

Мама!

Золотые искорки рождались на моей ладони, их становилось все больше, и жар от них шел такой, что я чувствовала себя как жаркое в чугунном котелке. Захлопнула ладонь, зажмурилась, приоткрыла один глаз – свечения становилось все больше, больше и больше. В ужасе я сунула руку в карман пальто, и там что-то зашипело.

И задымилось!

Нет!

Я выдернула руку из кармана, как раз в тот момент, когда вокруг завизжали. Я бы с радостью присоединилась, но голос неожиданно сел, потому что с одной стороны на меня надвигался уже знакомый лев. А с другой – не менее знакомый его светлость.