Текст книги "Запретная магия"

Глава 21

Алисия

Я проснулась оттого, что мне настойчиво тыкались носом в ухо. Поначалу даже понять не могла, кто, зачем и при чем тут мое ухо, но тыкаться продолжали, больше того, спустя пару минут раздалось какое-то шипение, затем рычание, а потом:

– Р-рявк! – и незамысловатое ругательство.

После такого, разумеется, я открыла глаза. Райнхарт сидел на постели и тряс укушенным пальцем, а рядом прыгал Эдер. Совершенно, к слову сказать, неподросший.

– Что здесь происходит?! – сонно моргая, повторила я слова его светлости.

– Я хотел убрать прядь волос у тебя со щеки, а это… – Прищурившись, Райнхарт ткнул пальцем в сторону Эдера, но тут же резво палец убрал. – Меня укусило.

– Во-первых, не это…

– Да нет, именно это. Это уже не маджер.

Эдер обиженно рыкнул, и я притянула его к себе.

– Иди сюда, моя умница.

– Умница?! – Его светлость приподнял брови.

– Да, будете знать, как тянуть ко мне свои руки!

Судя по выражению лица Райнхарта, у него иссяк словарный запас. Точнее, иссяк словарный запас эрцгерцога, но я-то знаю (сама слышала пару минут назад), что выражаться он умеет не только как эрцгерцог.

– Как ты себя чувствуешь? – неожиданно спросил он.

Ну не то чтобы очень неожиданно, в последнее время он часто этим интересовался, но… каждый раз для меня было неожиданно. Особенно то, что особун, кажется, не шутил. То есть действительно интересовался моим самочувствием, и мне это совершенно не нравилось.

Ладно, будем честны.

Мне это очень нравилось, но мне не нравилось, что мне это очень нравится. Очень не нравилось.

Тем не менее сейчас я прислушалась к себе и выяснила, что чувствую себя замечательно. У меня ничего не болело, голова не кружилась, напротив, я чувствовала себя свежей, выспавшейся и полной сил.

– Чудесно, – призналась я.

– Я рад. Ты проспала весь день и всю ночь. – Райнхарт смотрел мне в глаза так, как мог бы смотреть в глаза своей настоящей невесте.

Ну вот просто нельзя так!

Просто нельзя.

Поэтому я отвела взгляд и принялась рассматривать все что угодно – невесомые слои кремового балдахина, крылышки вольноотпущенного Эдера, играющего с кисточкой, которой вышеупомянутый балдахин был подвязан, картину на стене, представляющую собой летний пейзаж.

А ведь до лета не так много осталось!

– Что вы делаете летом? – спросила я, продолжая рассматривать Эдера.

– Это вопрос ко мне? – уточнил Райнхарт.

– Разумеется.

– Тогда я предпочел бы, чтобы ты смотрела на меня, Алисия. Ну и помимо прочего, мы с тобой договорились быть на «ты».

Я вздохнула:

– Признаю. Договорились.

– Вот и чудесно. Летом я делаю все то же, что и зимой, осенью и весной. Но иногда забираю Элеонор в Эдельз Грин, туда же она приглашает своих подруг. Я работаю, а моя сестра делает все, чтобы не позволять мне работать. Немаловажный вклад в это вносят ее подруги, их дуэньи и приезжие молодые аристократы, у которых ко мне появляются очень срочные дела. На самом деле, разумеется, их интересует мой цветник, что безумно беспокоит дуэний и фрейлин.

– Фрейлины против молодых аристократов?

– Ну я же не сказал, что это беспокоит их в дурном ключе. – Райнхарт улыбнулся, и сам разом вдруг помолодел. Настолько, что я даже не представляла, каким молодым, если не сказать, юным может выглядеть его светлость.

Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.

– В Эдельз Грин наверняка очень красиво летом, – заметила я, искренне желая ее вернуть.

– Очень. Поля наливаются силой, в окрестных лесах полно ягод и цветов, и Элеонор с подругами постоянно ездит на пикники или на речку. Последнее, правда, тайком от меня.

– Почему?! – искренне изумилась я.

– Потому что резвиться в речке – занятие для простолюдинки, а не для благородной леви.

И в этом весь Райнхарт!

– А ты сам хоть раз пробовал? – поинтересовалась я.

Его взгляд потемнел, а я даже не сразу поняла почему.

Просто я как-то незаметно для себя села и еще более незаметно для себя отпустила одеяло.

– Ой!

Одеяло вернулось на место, я мысленно назвала себя нехорошим словом и решила вернуться к теме речки. Увы, у меня не получилось: Райнхарт поднялся:

– Я приглашу к тебе горничную, Алисия. Сразу после завтрака у тебя примерка, эрина Нерелль привезет еще несколько нарядов. В том числе парадное платье. На этих выходных я представлю тебя ко двору.

Меня ко двору?!

– Зачем? – спросила я, во рту мгновенно пересохло.

– Затем, что ты моя невеста.

– Я твоя невеста на несколько дней!

– До того, как я во всем разберусь, – поправил Райнхарт. – Но даже если бы ты была на несколько дней, я не могу просто так объявить тебя своей невестой и никому не показать.

– Что значит – никому не показать? Я что, выставочный экспонат?

– Алисия!

Райнхарт натурально рыкнул. Настолько натурально, что подскочила я, а Эдер взмыл в воздух и закружил под потолком. Я задрала голову:

– Осторожно, люстра!

В реальность меня вернуло негромкое покашливание.

– Да, ты прав. – Я вздохнула, возвращаясь с небес на землю, а если точнее, с потолка на кровать. – Хорошо.

Райнхарт прищурился:

– Хорошо? Где подвох?

– А он должен быть? – Я потерла взмокшие ладони и кивнула. – Присылай горничную, потом будем завтракать. И наряжаться.

Судя по выражению лица его светлости, в мои благие намерения он верил смутно.

Ну и зря. Я, если честно, смирилась с тем, что меня представят ко двору, и даже с тем, что так и не написала маме. Но раз уж он так хочет во мне сомневаться…

– Райн, можно Нина будет моей камеристкой?

– Зачем? Я уже дал распоряжение Киру, в настоящий момент он выбирает для тебя более достойную девушку.

– А чем это Нина недостойная?

– Она закрутила роман с одним из моих гостей. Достаточно уже того, что я оставил ее в Эдельз Грин.

Сказал, как отрезал.

– Хочу Нину, – сказала я и сложила руки на груди. – Или буду убирать волосы и одеваться сама. И не жалуйся потом, что я опоздала на два с половиной часа, а моя прическа – слишком простая для Барельвицы.

Райнхарт потемнел лицом.

– Снова условия, Алисия?

– Ну ты же сомневался, что я способна просто быть тебе хорошей невестой – фиктивной хорошей невестой, – решила уточнить скорее для себя, чем для него.

– То есть ты это делаешь мне назло?!

– Вот еще! Мы подружились.

Мы действительно подружились, насколько можно подружиться за полтора дня, и с Ниной мне было очень легко. Помимо прочего, я не считала роман с каким-то там гостем чем-то критичным, хотя в таком доме, как дом его светлости, репутацию девушки это могло подпортить знатно. Вот что меня всегда раздражало, так это то, что если девушка влюбилась – у нее дурная репутация, а если какой-то высокопоставленный или хорошопосаженный гость решил за ней приударить – то он жертва коварной обольстительницы!

– Ладно, – спустя пару минут раздумий сказал Райнхарт. – Будет тебе Нина. Но это последнее условие, Алисия! Больше никаких капризов.

Никаких… что?!

От такого заявления во мне пропал дар речи, и его светлость нагло этим воспользовался, или попросту вышел и оставил меня одну. Хлопнула дальняя дверь, следом хлопнуло что-то рядом, и я подскочила. Оказывается, Эдер плюхнулся на покрывало с размаху и теперь, раскинув крылья, лежал кверху пузом, предлагая его чесать.

– Мне пора собираться, – легонько погладив золотое пузико, сказала я.

Поднялась и направилась в ванную, и очень вовремя: в комнату как раз вошла горничная.

– Эри Армсвилл, помочь вам с утренними процедурами?

– Нет, благодарю. Я быстро, – сообщила я и убежала за дверь.

Честно говоря, все никак не могла привыкнуть к этим высокоособническим барельвийским церемониям, ну и как вообще можно помочь с утренними процедурами? Для девушки, которая привыкла все делать сама, это уже чересчур.

Как бы там ни было, умылась и привела себя в порядок я быстро, потом меня так же быстро привела в порядок горничная. На этот раз прическу мне сделали попроще, видимо, время поджимало, но даже с ней, по моему мнению, спокойно можно было идти ко двору. Я уже начинала привыкать видеть в зеркале совсем другую Алисию Армсвилл, глядя на которую, пожалуй, можно было сказать, что она при дворе родилась. Как бы ни была смешна эта мысль, глядя на себя в зеркало, по-другому думать не получалось.

Горничная рассыпала восторженные ахи и вздохи, а после проводила меня в столовую, где уже ждал Райнхарт. За завтраком мне подробно объяснили, что помимо примерки в ближайшее время ко мне приедет учитель хороших манер, этикета и вообще меня ждет ускоренное обучение по программе «лучшая невеста его светлости».

Поскольку появиться при дворе без знаний этикета было равносильно тому, что оказаться голой на главной площади Барельвицы, я нашла это вполне разумным. После того как я согласилась, Райнхарт смотрел на меня еще более подозрительно.

И еще более подозрительно – когда за все время примерки я даже ни разу не поспорила по поводу платьев, в которые меня без устали переодевали за ширмой помощницы эрины Нерелль.

Они переодевали, я выходила в них к Райнхарту, а он говорил, что доделать, что оставить, что убрать, что идеально, а над чем еще стоит потрудиться.

– Ты сегодня на удивление сговорчивая, Алисия, – сообщили мне, когда эрина Нерелль с помощницами (и нарядами на доработку) отбыли.

– Поняла, что спорить с тобой бессмысленно, – парировала я и добавила: – Могу я пойти погулять? Раз уж мне предстоит задержаться в Барельвице, хотелось бы ее как следует посмотреть.

– Без меня – нет, – снова отрезал Райнхарт. – Мне надо уехать, сегодня я вернусь поздно. Может быть, завтра.

– Я вполне могу сама…

– Нет. – По его глазам становилось понятно, что обсуждать это точно бессмысленно.

– Но я же не могу постоянно сидеть взаперти! Пусть меня сопровождает Кир.

При упоминании Кира глаза его светлости превратились в две узенькие щелочки.

– Нет.

– Но поче…

– Я сказал: нет!

Знакомый тон, вот очень знакомый.

– Ну и ладно, – сказала я. – Ничего не мешает мне пообщаться с ним дома. Раз уж я теперь заключенная его светлости на особом положении.

Его светлость так помрачнел, что мне показалось: сейчас прилетит мне с высоты его положения всем своим весом. Прилететь не успело, поскольку в гостиной, где только что была закончена примерка, появился Робсон.

– Ваша светлость, вас хочет видеть леви Элеонор…

Договорить дворецкий не успел: обогнув его, в комнату впорхнула совсем юная девушка, которая, заметив меня, помрачнела точь-в-точь как его светлость.

Помрачнела, сложила руки на груди и вздернула нос.

– Благодарю, Робсон. Ты можешь идти. – Райнхарт перевел взгляд на сестру.

Она была бы его точной копией, особенно когда вот так хмурилась, если бы была юношей. Разумеется, по-женски мягкие черты уводили от мыслей о знакомой суровости, но в целом не возникало ни малейших сомнений, что эти двое – родственники.

– Алисия, позволь тебе представить мою сестру, леви Элеонор Лотхен, Элеонор…

– Да, я знаю, кто она такая. – Девушка бесцеремонно перебила брата, даже не взглянув на меня. – Но я приехала, чтобы поговорить с тобой, так что предлагаю сразу перейти к делу. Не здесь, разумеется. Я не стану говорить при посторонних.

Да, они однозначно родственники. Ни малейших сомнений.

– Элеонор, – негромко произнес Райнхарт, но по коже у меня побежали мурашки. Такие, крупные.

Девушка нахмурилась:

– Что?

– Поздоровайся с Алисией.

– Вот еще! Я не здороваюсь со всякими нищенками. Если тебе угодно их подбирать…

– Элеонор! – Вот теперь Райнхарт уже натурально рыкнул.

Его сестра слегка вздрогнула, а у меня продолжалась история с мурашками, причем, судя по ощущениям, они построились и стали маршировать, как королевская гвардия на плацу.

Почему его голос производит на меня такое впечатление?!

– Немедленно выйди. Зайди, как полагается леви, и поприветствуй нас, как должно.

В том, что это был приказ, сомневаться не приходилось. Элеонор вылетела за дверь, которой громыхнула отнюдь не как леви. Я не успела поинтересоваться, за что его сестра меня так не любит, потому что дверь распахнулась снова.

– Добрый день, Алисия и братец. – Это было сказано настолько саркастично, что чудом не сошли обои со стен, а реверанс больше напоминал кривляние.

– Выйди и зайди снова.

На лице Элеонор отразилась вся гамма чувств: темные глаза сверкнули яростью, она мотнула головой, из-за чего туго накрученные локоны взметнулись над плечами.

– И не подумаю!

Райнхарт указал мне на диван.

– Пойдем, Алисия. Похоже, это надолго.

– Я не стану…

– Выйди и зайди снова. Или попроси Робсона тебя проводить, выбор за тобой.

Он говорил абсолютно спокойно, но по тону становилось понятно, что, если Элеонор не выполнит то, что сказано, ее действительно попросят. Райнхарт взял меня под руку и отвел к дивану, за спиной в очередной раз громыхнула дверь. Я снова не успела ничего сказать, потому что Элеонор опять вошла.

На этот раз реверанс был очень похож на реверанс.

– Добрый день, Райнхарт. Добрый день, эри Армсвилл. – На моем имени Элеонор знатно скривилась, но, прежде чем Райн успел отправить ее обратно – а он хотел, я прочитала это на его непробиваемом эрцгерцогском лице, я ответила:

– Добрый день, Элеонор. Очень рада знакомству.

Девушка открыла было рот, но тут же его закрыла. Ввернула взглядом: «А я – нет», – после чего нетерпеливо посмотрела на брата:

– Мы можем поговорить?

– Не раньше, чем ты извинишься перед Алисией за недостойное поведение.

У Элеонор снова сверкнули глаза – знакомо сверкнули, совсем как у брата, – тем не менее она снова повернулась ко мне:

– Алисия, я прошу прощения за свое недостойное поведение.

– Я принимаю твои извинения, Элеонор. – Сама не знаю, откуда у меня взялась эта фраза, но прозвучало это как-то… совсем по-эрцгерцогски, что ли. Впору задуматься, что если маджеры начинают есть рогалики и застревают в дверях после общения со мной, то я после общения с эрцгерцогами и их семьей становлюсь чуть-чуть королевской особунессой. Временно, правда, но тем не менее.

– Чудесно. – Райнхарт открыл стоявшую на столике декоративную шкатулку. – Тебя проводят ко мне в кабинет. Подожди там, пожалуйста, и ничего не трогай.

Элеонор хмыкнула, а в гостиную уже вошел лакей.

– Сесил, проводите мою сестру до моего кабинета. – Райнхарт кивнул.

– Подать что-нибудь, ваша светлость?

– Нет, я распоряжусь, когда приду сам.

Элеонор плотно сжала губы и направилась за лакеем. Уже на выходе обернулась и мило поинтересовалась:

– Ты уже рассказал Алисии, как поступил с Диной?

– Кто такая Дина? – спросила я, когда за Элеонор закрылась дверь.

Вообще-то мне не полагалось этого спрашивать как фиктивной невесте. Но как невесте полагалось, тем более что у нас с Райнхартом была договоренность – обо всем друг другу рассказывать. Вот пусть и рассказывает.

– Леопольдина Лоис Соверн, герцогиня Полинская – одна из тех девиц, кого мне настоятельно сватает весь высший свет, – произнес Райнхарт.

– И ты, разумеется, этого не одобрял, но и не отрицал.

Вот сама не знаю, что на меня нашло! Что на меня нашло?

– Разумеется. – Он посмотрел на меня. – Но я не помню, чтобы в наших с тобой отношениях предполагались вопросы подобного рода.

– О, – сказала я. – Ну, в наших с тобой отношениях вообще ничего не предполагалось, Райн! Тем не менее мне надо как-то соответствовать статусу твоей невесты, поэтому я просто не могла не спросить.

– То есть ты спросила об этом исключительно, чтобы соответствовать?

– А ты что подумал?

С минуту мы буравили друг друга взглядами, и, если честно, мне в эту минуту хотелось надеть на голову его светлости панталоны! С кружавчиками, которые, запакованные в большие дорогие даже по виду коробки, лежали вместе с остальным бельем за ширмой. Коробки должны были поднять ко мне в спальню, а точнее, в нашу общую спальню (где была моя голова, когда я на это соглашалась?!). Вот поднимут – и момент будет упущен! А его светлость так красиво смотрелся бы со штанами-ушками, свисающими до самой груди.

Кстати, стоило вспомнить про эту самую грудь, как в голову полезли всякие непотребства. В связи с чем возвращаемся к вопросу – что на меня нашло?!

– О чем ты задумалась, Алисия? – Райнхарт подозрительно прищурился.

– О том, чтобы надеть панталоны вам на голову. Ой, прости, тебе!

Я показала ему язык (просто не смогла удержаться!) и направилась к двери. Пусть сам разбирается со своими Динами, Элеонорами не в настроении и вообще со всем своим «цветником», выражаясь его же собственными словами.

– Куда это ты собралась? – Меня догнали у двери. Схватили за локоть, развернули лицом к себе.

– Руки, ваша светлость. – Я смерила его взглядом, позаимствованным у этой самой светлости. – Пойду пообщаюсь с Киром, в отличие от вас, он умеет нормально разговаривать!

Взгляд Райнхарта стал дремучим. Вот даже не представляю, как это иначе описать – представился сразу густой лес, в котором мгновенно стемнело.

– Я запрещаю тебе с ним общаться.

– Что?!

– Ты меня прекрасно слышала. После нашего расставания можешь вести себя как угодно, а пока…

– А пока позвольте мне удалиться к себе в комнаты, – произнесла я, сдерживаясь из последних сил.

Понимая, что еще немного – и я не просто панталоны на голову ему надену, но еще и корсет зашнурую! На шее!

Вместо ответа Райнхарт рванул дверь на себя с такой силой, что после всех заходов-выходов Элеонор и последнего всплеска ярости его светлости не хотелось бы мне оказаться на ее месте. Я бы точно сорвалась с петель. Да что там, я и так почти сорвалась!

Поэтому сейчас я вышла в коридор грациозно и плавно, не хватало еще показывать ему, что я на самом деле чувствую! К счастью, у лестницы наши пути разошлись, и стало немного легче. Немного!

Высший свет Барельвицы, видите ли, прочит ему в жены Леопольдину как-ее-там Полинскую! А он сам просто мимо проходил, ни да, ни нет не сказал. Действительно, с чего бы ему – он же целый эрцгерцог с претензией на корону, так что пусть всякие там герцогини помаются, подумают о том, как им повезло.

Не говоря уже об отдельных цветочницах!

На этой мысли я пнула вешалку и принялась прыгать на одной ноге. В таком состоянии меня и застал Кир, вышедший откуда-то из глубин этого бесконечного дома, раскрывающегося огромными крыльями на три этажа.

– Эри Армсвилл, у вас все хорошо?

– Чудесно! – воскликнула я, осторожно наступая на ногу, на которой до сих пор пульсировал большой палец.

– Почему вы здесь совсем одна?

Потому что его светлость – серан.

– У его светлости возникли неотложные дела. Или, правильнее будет сказать, Элеонор.

Кир улыбнулся:

– Да, дела действительно неотложные.

Тут у меня возникла идея. Раз уж мне не разрешают гулять, просто так прожигать время в этом роскошном особняке я не намерена.

– Вы не могли бы проводить меня в библиотеку, Кир?

– В библиотеку?

– Да, его светлость сказал, что я могу почитать, пока он решает важные государственные дела.

– Разумеется.

Кир улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Пусть его светлость занимается чем угодно. А я буду изучать маджеров!

Глава 22

Райнхарт

Стоило войти в кабинет, Элеонор резво отпрыгнула от моего стола. От стола и, видимо, от пьесы Алисии, которую я забрал и которая сейчас лежала неровной стопкой бумаги.

– Понравилось? – поинтересовался я.

– Нет, – в который раз за сегодняшний визит вздернула нос сестра, заставив меня нахмуриться.

– Что с тобой, Эле?

Ангелом ее назвать сложно, но я не помню, чтобы она так вела себя с тех пор, как ей исполнилось пять.

– А что со мной?

– Ты врываешься в мой дом, показываешь манеры, недостойные дочери герцога, грубишь мне и моей невесте…

– Она не может быть твоей невестой! – перебивает меня сестра.

– Почему?

– Потому что она безродная!

Я приподнимаю бровь:

– Это делает ее человеком второго сорта? В нашей стране таких большинство.

– Ужасная!

– Удивительная красавица.

– Меркантильная!

– Уверяю тебя, Алисии нужен только я сам, не мой титул или деньги.

По сути, ей не нужен даже я, и это несколько раздражает. Очень сильно раздражает.

– Она тебя не любит!

– И когда ты это поняла? – уточнил, добавив в голос еще больше строгости. – Стоя под дверью?

На глазах Элеонор выступили слезы, отчего захотелось немедленно покинуть кабинет. Женские слезы – зло. Хорошо, что моя Алисия слишком гордая для подобных манипуляций мужским сознанием.

– Тебя любит Дина.

– Меня много кто любит, но я не могу осчастливить их всех замужеством.

Эле смахивает показные слезы и, сложив руки на груди, делает шаг вперед.

– А ты?

– Что – я?

– Значит, ты любишь эту Алисию?

Я вошел в роль счастливого жениха, но этот вопрос выбил меня из наезженной колеи. Мне стоило сказать, что я безумно влюблен или еще какую-то романтическую чушь в духе пьесы на столе, это бы поддержало легенду и избавило от лишних вопросов. Но учитывая, что я сам никогда подобным не страдал и знал, что делать с женщиной вместо сочинения стихов ее красоте и тоски в разлуке, то я замешкался. На мгновение замешкался, и этого хватило, чтобы взгляд сестры загорелся торжествующим блеском.

– Не любишь. Ты ее не любишь!

– Любовь – не единственная причина, по которой мужчина делает предложение женщине.

– Конечно. Есть еще деньги или статус, но тебе это не нужно. И Дина совершенно точно красивее этой безрод…

– Еще одно слово осуждения в адрес моей невесты или моего выбора, и я запрещу тебя переступать порог этого дома.

– Не очень-то и хотелось! – выпалила Элеонор и выскочила из моего кабинета.

А я от души выругался.

Все, легенда гьерду под хвост! Эле водит дружбу с герцогиней Полинской, так что о том, что я не влюблен в свою невесту, сегодня узнает весь двор. Даже престарелые леви с плохим слухом и зрением.

Хотя была ли эта легенда жизнеспособной? Кто в нее поверит, если я не способен поверить в нее сам? В увлеченность Алисией – да, такую, что невозможно ее отпустить. В нестерпимое желание обладать ею. Но любовь? Избавьте меня от этих глупостей!

Уверен, моя невеста только поддержит эту мысль. Или не поддержит?

Я перевел взгляд на пьесу, которую забрал, чтобы лучше узнать Алисию. Еще не начинал читать, но, судя по отрывку, отыгранному с Зигом, она была о любви.

Так, возможно, именно поэтому Алисия раз за разом меня отталкивает? Ей нужен не прагматизм, а чувства. И чтобы она согласилась быть моей, ей нужно помочь влюбиться.

Эта мысль стоила моего промаха с Эле.

Она стоила всего.

А мне стоило ее обдумать. Серьезно обдумать, чтобы ничего не упустить.

Я бросил взгляд на пьесу, начертил в воздухе схему незаметности и накрыл ею «Бал цветов». Теперь никто не сможет забрать ее, попросту не увидит, а она мне точно понадобится для осуществления моего плана.

Создание схемы, как ни странно, на этот раз не вызвало ни головокружения, ни других признаков слабости. Кажется, восстановление или, вернее сказать, привыкание к новой силе шло полным ходом. Но привыкание не значит укрощение, а мне нужно знать, на что я теперь способен и смогу ли я этим управлять. Потому что пусть даже чужая, но сила мне нужна.

Чтобы защитить Алисию.

Чтобы найти тех, кто устраивает все эти покушения.

Чтобы вернуть моему маджеру нормальный львиный размер.

С последнего стоило начать, пока магический защитник окончательно не превратился в домашнего кота.

Для поиска Кира я воспользовался артефактом: обычно я просто вызывал его, но на этот раз решил, что так будет быстрее. Вот чего я точно не ожидал, так это того, что обнаружу его в библиотеке вместе с Алисией. Она расположилась за столом и склонилась над какой-то книгой, а Кир принес ей новые. На что она ему улыбнулась и искренне поблагодарила.

Стоило вспомнить, что творилось в библиотеке Эдельз Грин, как ярость заворочалась внутри. Ведь сказал же, чтобы с Киром не общалась! Эта женщина все всегда делает наоборот?

– Алисия, ты заблудилась? – спрашиваю я. – Твои комнаты на другом этаже.

Ее улыбка тут же гаснет, она окидывает меня взглядом надменной львицы.

– Я помню, где мои комнаты, Райн. Но я не привыкла сидеть без дела, и если мне нельзя гулять, то я предпочитаю читать. Или мне нельзя читать? Или выходить из комнаты?

С каждым словом в ее глазах разгорается вызов, и я мысленно себя осаживаю. В конце концов, постоянно злить женщину, которой хочешь обладать, – не лучший способ вскружить ей голову.

– Тебе можно все, – отвечаю с улыбкой. – Но постарайся не перетруждаться.

Алисия быстро-быстро моргает и приоткрывает рот, а я подхожу ближе и склоняюсь над ее плечом, чтобы заглянуть в книгу, которой она так заинтересовалась. На самом деле мне плевать, что она читает, строчки расплываются перед глазами: я смотрю на нежный изгиб шеи, на локоны, ниспадающие на кремовый шелк, на то, как часто она начинает дышать. В том, что Алисия чувствует то же, что и я, сомнений нет.

Я едва касаюсь губами ее уха и тихо говорю:

– Завтра я весь ваш, моя леви, и не позволю вам скучать.

Жилка на ее шее начинает неистово пульсировать, и мне начинает нравиться эта игра.

– Ты не забыла о моем подарке?

Она вскидывает голову:

– Что? Котором?

– Самом первом. – В ее глазах вижу понимание. – Пусть он пока побудет с тобой.

– Хорошо.

Я целую ей руку, мысленно посмеиваясь, потому что Алисия выглядит абсолютно сбитой с толку. Но на Кира перевожу уже строгий взгляд:

– На пару минут.

Мы выходим из кабинета, и я приказываю:

– Отвечаешь за нее жизнью и, если Алисия почувствует себя плохо или если просто скажет, что хочет меня видеть, сообщай немедленно. Не отходи от нее, но и не позволяй себе ничего.

До этого внимательно слушавший Кир хмурится:

– Последнее излишне, Райнхарт. Я бы никогда…

– Просто делай, что говорю, – перебиваю я, а после разворачиваюсь и ухожу. Потому что желание раскатать его по полу не проходит, но Алисии сейчас нужен защитник покрупнее кошки, а мне нужны эти несколько часов.

И чем быстрее я все решу, тем лучше.

Место, куда я еду, находится на окраине Барельвицы. Королевский лес. Точнее, та его часть, где заканчиваются парковые дорожки и начинается непроходимая чаща. Место, в котором можно столкнуться разве что с курсантами военной академии, практикующими мощные схемы, или с обитающими в нем дикими животными. Здесь меня никто не увидит, и никто не узнает. Для последнего я набрасываю на себя простую схему маскировки и чувствую бурлящую во мне силу.

Что же, сейчас посмотрим, на что способна магия моей невесты.

Я стянул пиджак и отбросил его в сторону. Вышел в центр небольшой поляны и прикрыл глаза. Магия заструилась во мне, стоило обратиться к силе внутри. Я мысленно начал разжигать это пламя, чувствуя, как то, что мгновение назад было искрой, превращается в костер.

Стоило начать с азов, с безобидных фиолетовых схем, но я чувствовал магию, она мне уже подчинялась, поэтому сразу создал оранжевую – ту, которую использовал на Зиге.

Рывок, и схема летит в ближайшее дерево.

Дуб, который я даже не способен обхватить руками, вырывает вместе с корнем, будто от внезапно налетевшего урагана.

И не только дуб: деревья за ним падают как подкошенные, увеличивая размер поляны.

Не может быть!

Я рассматриваю свои пальцы и не могу в это поверить. Хотя дело не в пальцах, а в том, чем я сейчас обладаю. Эта сила, сила «безродной» цветочницы сейчас сопоставима если не с моей, то с силой Элеонор точно.

А что насчет других схем?

Оторвавшись от изучения собственных ладоней, я черчу следующую схему. Круг за кругом, узор за узором, и передо мной вспыхивает огненная схема. А следом за ней воспламеняется дуб. Не просто воспламеняется, огонь практически мигом перекидывается на остальные деревья, будто его подожгли одновременно со всех сторон, и замыкает меня в пылающее кольцо.

Гьерд меня забери!

Круг, квадрат и множество волн. И на огненные стены обрушивается водная атака, не позволяя пожару распространиться вглубь леса и оповестить всех о моем эксперименте. Волна проходит по кругу и устремляется ко мне. Я конечно же отступаю, но тщетно: вода накрывает меня с головой.

Я от макушки до ботинок мокрый, сомнительное удовольствие, но я готов смеяться. Магия, словно дикий зверь, довольно урчит внутри. Бешено бьется вместе с сердцем.

Отплевываюсь и черчу простую согревающую схему. И вот тут меня ждет сюрприз, потому что вместо того, чтобы подсушить рубашку и штаны, магия норовит их подпалить. Смертоносная, с трудом контролируемая, она совершенно не желает работать на созидание.

И она растет с каждым часом.

Я пробую схему за схемой, но все повторяется: я, герцог Барельвийский и сильнейший маг Леграссии, едва контролирую полученную силу. Я совершенно теряю счет времени. Когда солнце уже почти скатилось к земле и в чаще ощутимо похолодало, опускаюсь на поваленный дуб.

Я перепробовал большинство боевых схем, и всякий раз выброс магии был колоссальным. Поляна стала огромной и выглядит так, будто на ней играли великаны. Но, что удивительно, сила во мне только окрепла. Я по-прежнему чувствую, что она, как цепной пес, продолжает рваться на свободу, и это странно. Настолько же странно, как и материальный маджер.

Но на сегодня точно хватит.

Я нахожу пиджак, который придется выкинуть – видимо, его задело схемой разложения.

Всю обратную дорогу я думаю о силе, которую получил, и конечно же о девушке, которую случайно повстречал. Уже в городском дом я узнаю у Робсона, что Алисия поужинала и отправилась отдыхать в свои комнаты. Точнее, в мои. Оттого, что она так близко и настолько желанна, кровь бурлит в жилах сильнее магии, но я не собираюсь отказываться от своего изначального плана.

Я отогреваюсь самым обычным и действенным способом – принимаю ванну в гостевых покоях и только после прихожу к ней.

Алисия спит.

Ее грудь мерно вздымается, волосы ручейками пламени стекают по подушкам, полные губы приоткрыты.

Я склоняюсь над ней и сожалею лишь о том, что не могу прикоснуться к ней так, как мне хотелось бы. Пока не могу. Но еще больше я сожалею о том, что не могу расспросить ее, откуда в ней сила, равная королевской.

Кто же ты, Алисия Армсвилл?

Ничего, я все узнаю.

И сделаю ее своей, как и намеревался.

Я располагаюсь на второй половине кровати и наблюдаю за девушкой ровно до тех пор, пока не проваливаюсь в сон.