Текст книги "Кинжал раздора"

– Э… Женни. – Рафаэль решился. – Если хочешь, я покажу тебе старую часть Меланьи. Со стороны верхнего города хороший вид.

– Конечно, – кивнула Женни. – Помни, с тебя рассказ о всех зданиях, о которых спрошу!

Посмотрела на Рафаэля, он ответил ей таким сияющим взглядом, что она воскликнула, не задумываясь:

– Рафаэль, ты такой замечательный! Если бы я не встретила Барта, я бы в тебя влюбилась.

И убежала.

Барт положил Рафу руку на плечо, посмотрел Жени вслед и пошутил:

– Я сам себе завидую.

– Собирай книжки. Будем ужинать! – прогнал Рафаэля из-за обеденного стола отец.

Раф с неохотой оторвался от выуживания европейских дворцовых интриг из путевых заметок одного восточного путешественника и перевез книги в кресло, рядом с которым уютно устроилась маленькая скамеечка для ног.

«Интересно, какие цели автор преследовал своей поездкой?» – задался вопросом Рафаэль, перекладывая с колен последнюю книгу. Не потенциальный купец – слишком мало написано о торговле. Не ученый. Раф не мог припомнить ссылки на его исторические или географические работы. «Любопытный литератор или шпион, – решил Рафаэль. – Вон как возмущается, что не получил письменного позволения посетить темницу». Рафаэль посмотрел на вошедшего Барта. Придворного, что отказал азиату, кстати, звали Бартоломью. Вот его, Рафаэля, имя так часто в книгах не встречается. Исключение – Рафаэль Сердитый, нередко упоминаемая персона, хотя и правил недолго. «Вашей аудиенции добивается госпожа Женевьева», – вспомнил Рафаэль.

– Папа, а почему вы нам с Бартом запретили в детстве разыгрывать сценку из жизни Рафаэля Сердитого? – удивился он вслух.

– Какую сценку, когда? – не понял отец.

Рафаэль напомнил ему сюжет. Отец пожал плечами.

– Мама, – повернулся Раф к матери, – мы тебя просили сыграть роль госпожи Женевьевы.

Мама покачала головой, но отец рассмеялся.

– С этого бы и начинал. Из-за имени. Я вернулся из Порт-Пьера, случайно узнал там, что у прямого потомка ненавистных Мединосов есть дочь Женевьева. Рассказал маме. А вы как попугаи подхватили имя для своей игры. Не мог же я позволить, чтобы имя врага зазвучало в этих стенах.

«Оказывается, мы с детства знали о Женни», – улыбнулся Барт.

«Бывают же неслучайные случайности!» – изумился Раф и напомнил:

– Невесту из рода Медичесов тоже звали Женевьевой.

– Это ты гораздо позже раскопал, – добродушно усмехнулся отец, усаживаясь за стол.

Барт последовал его примеру. К маминой радости, сегодня вечером собралась вся семья. Давно такого ужина не было: муж работает вечерами или отсутствует по нескольку дней, Бартоломью никогда не сидит дома, вечно занят, то у него карнавал, теперь День города, а потом Рождественский бал. Его послушать, без него жизнь в Меланьи остановится. Мама ласково взглянула на старшего сына.

Раф не унимался:

– А что если бы Барт или я встретил девушку, очень замечательную. Допустим, Барт. И она спасла бы ему жизнь, например. И он бы захотел жениться…

– Не рано ли вам жениться? – мягко перебила его мама.

Барт насмешливо посмотрел на нее:

– А когда человеку пора жениться?

– Ну, – задумалась мама, – когда человек способен взять на себя ответственность за семью.

Она испуганно перевела взгляд с одного сына на другого. Почему мальчики заговорили об этом? Что случилось, о чем она не знает?

– Тогда, – захохотал Рафаэль, – нашему Барту можно было жениться еще с пеленок!

Отец с гордостью посмотрел на Барта. В чем-то Рафаэль прав. Бартоломью – настоящий Медичес. Его опора и надежда…

– Я все-таки закончу мысль, – гнул свою линию Раф. – Гипотетическая ситуация. А что если эта девушка окажется Мединос?

Рука отца, пытающегося наколоть вилкой маслину, дрогнула. Маслина, получив ускорение, запрыгала по столу.

– Рафаэль… – Голос отца прозвучал строго. – Я даже ги-по-те-тическую ситуацию не хочу рассматривать. Бартоломью, мой старший сын, и… Мединос?

Отец всем своим видом дал понять, что здравомыслящему человеку такое даже не придет в голову. Но сыновья взглянули на него так странно, что отец заподозрил неладное.

– Вы что, встретили кого-нибудь из девчонок Мединос?

Барт хотел что-то сказать, но Рафаэль сообразил, что не надо Женин сейчас впутывать, и быстро ответил:

– Нет! Это все карнавал. Кто-то из приезжих обмолвился, что знаком с кем-то из Мединосов. И хорошо о них отзывался.

Отец уставился на него недовольно. Рафаэлю удалась наивная гримаса.

– Я подумал, оказывается, Мединосы – не просто звук, фамилия из легенды, а тоже живые люди. А что если мы их встретим? Современные Мединосы не сделали нам ничего плохого…

Мама и отец заговорили одновременно.

Мама сказала:

– Яблоко от яблони недалеко падает.

Отец:

– Нам вполне хватит того, что эта семья сделала нашей семье в прошлом. Выкинь их из головы и фамилии этой больше не произноси в доме Медичесов.

«Неужели это серьезно?» – удивился Барт и не удержался, чтобы не съязвить:

– Разумеется, кроме экскурсий по замку. А то легенда о кинжале и ножнах слегка проиграет без упоминания фамилии.

Отец посмотрел на вилку в своей руке, аппетит пропал.

– Кстати, о легенде, папа. А почему мы никогда не рассматривали версию, что кинжал и ножны взял кто-то другой, не Мединосы? – Рафаэль не обратил внимания на настроение отца.

– Потому что это сделали Мединосы, – машинально ответил отец.

– Никаких доказательств не было и не появилось за эти века. А если посмотреть на ситуацию с нейтральных позиций, то…

Рафаэль поделился своими домыслами. Он опустил только одну деталь: у кого попалось им изображение кинжала. Отец слушал с ироническим интересом.

– Все твои предположения звучат, конечно, заманчиво. Для историка. Но! – Отец поднял указательный палец и раздельно произнес: – В замке присутствовали только Медичесы и Мединосы. А Мединосы – лжецы.

Барт крякнул.

– Зачем Мединосам нужно было прятать кинжал и ножны? – поинтересовался он у отца.

– Чтобы оболгать Медичесов, – разъяснил ему такую простую истину, к тому же много раз звучавшую в замке, отец.

Мама недовольно на них посмотрела. Вот тебе и семейный ужин. Никто не ест!

– Зачем им клеветать? Две семьи собирались породниться. Рафаэль же сказал тебе, что у нас есть кое-какие, правда, не проверенные доказательства, что младшие отпрыски дружили.

– Вот тут-то и выяснилась цена этой дружбе. Придворные игры. Желание быть поближе к трону.

– Папа, ты не экскурсию проводишь! – застонал Барт. – Посмотри правде в глаза: Мединосы тоже проиграли в данной ситуации. Не меньше Медичесов. Рафаэль, ну подтверди же.

Отец не дал Рафаэлю вставить и слово, у него уже был ответ.

– Они не предполагали такого поворота событий!

– А что если обнаружится, что Мединосы не брали ножен и кинжала? – махнул рукой в сторону книг Рафаэль, которому очень нравились его новые версии.

– Тогда получится, что их взяли Медичесы, а Медичесы – не воры!

Отец даже побагровел, он явно не желал принимать в расчет изыскания Рафаэля.

– Кстати, почему Медичесы так упорно живут в замке? – вспомнил козырь Мединосов Барт.

И это спрашивает его старший сын! Его гордость! Его преемник! Отец встал:

– Потому что Медичесы всегда будут жить в замке!

Он ушел, буркнув жене, что наелся и идет к себе поработать перед сном.

Открыл бумаги. «Копеечное дело. Однако хоть какие-то дополнительные деньги. Медичесы обнищали благодаря Мединосам, а дети решили “взглянуть с нейтральных позиций”. Тьфу!»

Мама привычно накапала себе пахучую настойку от сердца и тоже ушла. Братья огорченно проводили ее взглядами.

– Вот и поговорили, – хмурый Раф начал убирать со стола посуду.

– Что ты хочешь? Столько лет рассказывалась одна и та же история из поколения в поколение. – Барт взялся мыть тарелки. – У нас же нет никаких конкретных фактов, чтобы убедить отца рассмотреть другие версии.

– А что если Мединосы правы насчет Медичесов? – подал ему чашки Раф.

– Глупости! Даже не собираюсь об этом думать! Ищи третьего, Раф!

Барт немного помолчал.

– Я люблю замок и всегда буду в нем жить. Я им горжусь. Но должна же быть еще какая-то причина, почему все Медичесы поколения в поколение держатся за свои фамильные камни. – Барт швырнул серебряные вилки на полотенце на столе.

– Хочешь сказать, что Медичесы уверены были, что ножны и кинжал не покидали замка, и хотели найти их, чтобы доказать, что они не воры? А со временем все забыли, почему так важно жить в замке?

Братья многозначительно переглянулись. Барт стал развивать мысль:

– И Мединосы по той же самой причине живут рядом и сторожат Медичесов. Они почему-то, как и Медичесы, были уверены, что кинжал с ножнами где-то в замке. Только тоже не знали где и так же со временем забыли подробности!

Раф перестал вытирать тарелки и задумался о поведении двух знатных семей и отсутствии подробностей в легендах.

– Проявляли лояльность по отношению к Скупой герцогине, пытавшейся вернуть свои сокровища, и скрывали истину? Однако почему Медичесы с Мединосами думали друг на друга? – размышлял он вслух.

– Может, Женни права? Кто-то из своих, возможно, даже с двух сторон, просто пытался расстроить свадьбу? Все об этом догадывались, однако семейные детали не стали предавать огласке? – предположил Барт.

– Эта версия хуже. Никаких третьих, – состроил гримасу Раф. – Кстати, а что ты придумал на фейерверк такого особенного?

Бартоломью оглянулся на двери родительской спальни, наклонился к Рафаэлю и зашептал ему на ухо.

Выпрямился, весело подмигнул Рафу и отнес сухую посуду в буфет.

Рафаэль вздохнул.

Изначально это была его идея, но в последнюю минуту Рафаэль заартачился – не хотел ехать. Бартоломью настоял: он сам занят, а Женин скучает. Бартоломью умолчал, что неплохо бы и Рафу немного развеяться.

Барт вынул из незакрытого багажника такси тяжелое инвалидное кресло с мотором и помог Рафаэлю в него сесть. Раф пожалел, что надел пальто. Такой теплый и солнечный денек сегодня! Настоящее бабье лето.

В сторону кафе, где ждала их Женин, вела узкая крутая улочка. Однако никаких сюрпризов – маршрут был знакомым, много раз проверенным.

– Ладно, дальше я сам. – Рафаэль увидел Женевьеву за столиком на открытой террасе.

– Погоди! – У Барта имелся план.

Он вместо приветствия ошарашил Женин:

– Выбери один цвет. Красный, белый, желтый, серебряный, золо…

– Красный, – с веселым недоумением посмотрела то на одного брата, то на другого, Женевьева.

– Число от одного до десяти? – не унимался Барт.

– Пять. А что?

– Ничего. Проверяю на тебе одну художественную идею. Значит, цвет красный, число пять?

Женин кивнула. У Рафа ревниво заныло сердце: он знал, в чем дело.

– Не скучайте без меня! – к огорчению Женевьевы, Барт убежал, напевая «красный, пять, красный, пять», так ничего и не объяснив.

Раф пересел на обычный стул, сбросив пальто на инвалидное кресло. Женин положила свое туда же. Вдохнула полной грудью. Что за чудесный день! Какая жалость, что Барт не смог с ними остаться. Официант отодвинул кресло с прохода к самым перилам террасы и протянул им меню.

– Это та штуковина, которая стоит как автомобиль? – полюбопытствовала Женевьева.

– Угу. – Раф наморщил лоб и углубился в чтение списка пирожных.

Кресло, конечно, замечательное, но лучше бы он мог обходиться без него!

Женин от досады прикусила губу. Ну что же она такая бестактная!

– Кто мне обещал истории? – нашлась она. – Скажем… о…

Женин окинула взглядом лоскутное одеяло крыш под ними и показала пальцем на одну плоскую, коричневую, ничем не примечательную. Разве что здание немного возвышалось над остальными.

– Хороший выбор! – со смешком отложил меню в сторону Рафаэль. – Это собор семнадцатого века постройки. Была внутри? Ничего не заметила необычного?

Женин пожала плечами. Привстала и посмотрела внимательнее. Для церковного здания явно не хватает купола. Но как же без него? Раф что, шутит? Женин недоверчиво взглянула на Рафа, он беззвучно смеялся. Женин еще раз обвела глазами панораму старого города. Если это не собор, то где, собственно, он?

– Зайди еще раз и посмотри вверх. То ли архитектор был жулик, то ли меланцы поскупились, но средств на постройку купола не хватило. Церковь почти достроена, однако закончить – денег нет!

Женин, затаив дыхание, слушала Рафаэля, не глядя, заказала себе какие-то сладости к кофе у подошедшего официанта.

– Предприимчивый архитектор в качестве временной меры нанял недорого художника. Тот нарисовал на потолке имитацию уходящего вверх купола. Бартоломью говорит, что хорошо нарисовал – есть ощущение перспективы. Полная иллюзия из любой точки церкви. Жители долго не догадывались, что над ними просто изображение, пока не сгнили доски, прикрывающие якобы недостроенный купол.

У Женин от смеха потекли слезы из глаз. Раф развел руками.

– Кто из них был Медичесом – архитектор или художник? – Женин уже не могла смеяться, она всхлипывала.

– Обошлось без Медичесов. Хотя из замка все просматривается как на ладони. Непонятно, почему они молчали… – В глазах у Рафа промелькнул лукавый огонек.

– А что было дальше? – поинтересовалась Женин.

Похоже, Рафаэль знает все на свете и во всем найдет что-нибудь забавное.

– Начали собирать деньги на постройку купола. Строители заломили такую цену за переделку, что новый собор обошелся бы дешевле. Решили оставить все как есть. Не все экскурсоводы включили собор в маршруты по Меланьи. Но отец туда экскурсии водит. Он считает, что нечего стыдиться, это же исторический анекдот – хорошая приманка для туристов.

«Отец». Женин погрустнела: Барт уже рассказал ей о разговоре за ужином и реакции родителей, правда, заверил, что все будет хорошо. Она печально показала на еще какое-то строение, но через минуту уже весело смеялась над историей незадачливого купца. Раф умел рассказывать.

Рафаэль увлекся. С Женевьевой ему было легко и свободно. Она так искренне изумлялась, так внимательно слушала, задавала каверзные вопросы. Ей нравились его остроты! Раф сиял.

Принесли пирожные, кофе и отдельно сливки. Рафаэль замолчал, он смотрел на отражение неба в чашке. Поднял глаза – Женин улыбалась ему странной загадочной улыбкой, и Рафаэлю вдруг показалось, что они одни в целом мире.

«Когда он задумчивый, он еще красивее, чем когда шутит. А волосы у него не такие мягкие, как у Барта». Женин захотелось удостовериться в этом – погладить Рафаэля по голове. Ах, если бы она могла раздвоиться! Одна ее половинка точно бы влюбилась в Рафаэля. «И о чем это я!» Женин улыбнулась Рафу. И своим мыслям о нем.

– Привет, Барт! Женевьева? – раздался знакомый Женин голос.

Раф повернул голову.

– Я обознался, – растерянно сказал Ллойд, заметив инвалидное кресло, и хмыкнул понимающе: – Как же вы с Бартом похожи, Рафаэль.

Раф привстал, опираясь на столик, пожал протянутую руку. Оричес без церемоний пододвинул к ним свободный стул, сел, скрипя кожаной курткой.

Повисла неловкая пауза. Женевьева ринулась сглаживать ситуацию:

– Ты нас перебил. Рафаэль рассказывал забавные истории о зданиях старого города. Просто потрясающе! Никогда бы раньше не подумала, что в таком маленьком городе могло происходить столько захватывающих событий. На несколько книг хватит! И они не будут скучными…

Ллойд бросил ленивый взгляд на город под ними.

– Что-то сомневаюсь, что здесь много интересных зданий.

Может Рафаэлю и показалось, после косого взгляда на его передвижное средство, что в голосе у Ллойда просквозило презрение, но он принял вызов.

– Покажи самое скучное, по твоему мнению.

Ллойд откинулся на стуле, насмешливо оглядел Рафаэля, пожал плечами и ткнул пальцем.

– Торцом к нам, с зеленой крышей, тысяча семьсот восемьдесят восьмого года постройки.

– Знаешь, в каком году оно на самом деле построено? – У Рафа появилось такое знакомое Женин озорное выражение лица. – В тысяча семьсот восемнадцатом!

Он сделал паузу, давая осознать противнику значимость сказанного. Ллойд попался. Он, торжествуя, опроверг:

– Ошибаешься! В тысяча семьсот восемьдесят восьмом. На фасаде выложены цифры, – пояснил он Женевьеве и повернулся к Рафу: – Хочешь сказать, что строители ошиблись, не знали, какой год на дворе?

– Хочу сказать, что сделано это было с умыслом.

– Не будь Мединосом, как говорят у вас в замке, – поддел его Ллойд любимым выражением Барта.

Женин вспыхнула. Рафаэль разозлился. А ничего не подозревающий Ллойд заверил Женин:

– Он все придумывает. Спорю, что здание было построено в тысяча семьсот восемьдесят восьмом году.

– На что споришь? – Синие глаза Рафа задорно вспыхнули.

– Не связывайся, Рафаэль знает, что говорит! – предостерегающе воскликнула Женин, но это только подстегнуло Ллойда.

Он достал купюру и показал Рафу. Рафаэль порылся в бумажнике, пытаясь набрать такую же сумму. Официант принес Ллойду кофе. Оричес не удержался, поведал официанту, что Рафаэль утверждает откровенную глупость: вон на том здании написана одна дата, а…

– Он прав, – закивал официант. – Столичный профессор приезжал в Меланьи лет пять назад. Пил у нас кофе и изумлялся, что такое могло случиться. Просто, говорил, какой-то исторический скандал.

Женевьева победно улыбнулась. «Ну, что я тебе говорила!»

– Начало восемнадцатого века. Только закладываются основы системы сбора налогов, – пояснил Рафаэль. – В Европе парцеллярное налогообложение заменяют в кое-каких герцогствах и королевствах на кадастр. В нескольких городах работают комиссии, оценивающие городскую недвижимость по новым правилам. В Меланьи комиссаров нет. И один предприниматель воспользовался тем, что в год завершения строительства не надо платить. Он датирует постройку своего дома будущим числом, чтобы уйти от налогов!

Женин просто сползла под стол от смеха. Ллойд молча протянул Рафу деньги, хотя и со скептической гримасой на лице. Рафаэль как ни в чем не бывало взял купюру, отдал ее официанту со словами, что это за троих и сдачи не надо. Женин еле сдержала улыбку при виде обескураженной физиономии Оричеса, поскорее захрустела безе.

– А как бы ты доказал, если бы официант случайно не знал об этом? Не думаю, что это широко известный факт… – поинтересовался Ллойд, запив поражение кофе.

– У нас дома есть несколько деловых писем тысяча семьсот пятидесятого года, в них уже упоминается это здание. А в городском музее висит ничем не примечательная, кроме даты, панорама города, здание на ней отчетливо видно.

– Так тому предпринимателю удалось уйти от налогов? – Женин расправилась с пирожным и подключилась к разговору.

– Временно удалось. Похоже, он сначала перекладывал надпись каждый год. Потом так обнаглел, что заложил дату на много лет вперед. В конце восемнадцатого века переоценочная комиссия заподозрила неладное, но доказать ничего не получилось. Профессор, кстати, наткнулся в архивах на переписку по этому поводу и приехал удостовериться.

– Тебя послушать, – рассмеялась Женин, – Меланьи в древности просто наводнен был авантюристами и аферистами.

– Почему? – огорчился за них Раф. – Просто люди. Такие же, как в любом месте в любое время.

– И Медичесы не при чем в этой истории?

– Медичесы сами воспользовались этой идеей, – признался Рафаэль. – Как раз было готово новое жилое помещение, но Медичесы испугались изменений в налогообложении и имитировали вечное строительство. Больше полувека. В результате чего пристройка по многим документам значится строением конца восемнадцатого века вместо начала. – Раф осекся. – Отец? Что он тут делает? Женни, он идет сюда!

Женевьева быстро оценила ситуацию.

– Ллойд, можешь сделать вид, что я с тобой и мы уже уходим?

– С удовольствием. – Оричес поднялся, жестом предлагая ей взять его под руку.

Женни подскочила, вцепилась ему в локоть.

– Только с условием, – не торопился уйти Ллойд. – Расскажешь мне, почему ото всех убегаешь. Слово Оричеса – это останется между нами.

Женни закивала, и они быстро пошли к выходу.

– Ой, мое пальто, – ахнула Женни и беспомощно оглянулась в сторону столика.

Ллойд вернулся за пальто, поприветствовал по дороге старшего Медичеса, но не остановился с ним поговорить. Медичес равнодушно посмотрел, кто там ждет Ллойда, и подсел к младшему сыну.

– Ты – Мединос? – Ллойд ухмыльнулся. – Теперь понятно. Эта семейка помешана на своем прошлом. Не представляю, как младшее поколение с тобой, гм, подружилось.

Он с интересом посмотрел на Женевьеву. «Подружились. Да они влюблены по уши. Оба! А тебе который нравится больше? Хотя, конечно, второй – инвалид…»

– Здорово меня провел этот Рафаэль, – снисходительно признал Ллойд.

– Не надо ввязываться в споры. Можно и проиграть, – хмыкнула Женин.

– Я умею проигрывать, – пожал плечами Ллойд.

«Это Рафаэль умеет выигрывать…» – Женин задумчиво оглянулась на террасу.

Они спустились узкой улочкой на квартал ниже, Ллойд показал на припаркованный автомобиль, предлагая подвезти. Он согласен был ехать даже на Чайную горку. Женин не стала отказываться.

– Прошлый раз была другая машина, – заметила она, устраиваясь на кожаном сидении.

– Эта – отцовская, старик дает иногда порулить. – Ллойд был доволен, что она обратила внимание на автомобиль.

Ллойд в новенькой куртке напомнил Женевьеве эклер с шоколадной глазурью, вкус которого она еще ощущала во рту. И пахло от него сладковато-терпким одеколоном. «И о чем я только думаю!» – прыснула Женин.

– Что смешного? – Ллойд завел машину.

– Ты знаешь, что у собора в старом городе нет купола? – решила отвлечь его Женин.

– Ерунда! Могу поспорить…

– О! На что спорим? Ты же умеешь проигрывать!

Они переглянулись и захохотали.

– Поехали проверим? – весело предложил Ллойд.

«А он ничего. Не такой уж злой, как кажется с первого взгляда», – искоса разглядывала Ллойда Женни.

Собор оказался открыт. Группка туристов меланхолично созерцала фрески на стенах. Женни задрала голову. Отступила на шаг, другой, вернулась в центр. Ллойд смотрел на нее и улыбался. Женни оглянулась, встретила взгляд карих глаз и возмущенно указала на потолок. Ллойд послушно занялся разглядыванием изображения. Действительно, если знать, что это рисунок, то обман очевиден. «Интересно, Рафаэль был внутри? – загрустила Женни, но воспряла духом: – Конечно, был. Чтобы Бартоломью да не организовал брату такое развлечение».

– Ллойд, а зачем ты занялся иллюминацией города? – вдруг вспомнила она.

– Я? – удивился Ллойд. – Даром мне не надо. Это мой старик со своей благотворительностью! Да ты не переживай, не останется Бартоломью без работы. Он старику уже внушил, какие гирлянды заказывать. Отец искренне уверен, что он и правда именно эти хотел, а развесить их никто, кроме Барта, не сумеет.

– Дедушка! А ты знаешь, почему вышла путаница с датой строительства пристройки к замку Медичесов? – вернулась Женни домой к Маленьким и тут же поделилась главной новостью дня.

Прадедушка выслушал с интересом. Кряхтя, достал из шкафа чертежи.

– У меня есть план перестройки, включая замок! Говоришь, это было в тысяча семьсот восемнадцатом году?

– А что, – поразилась Женин, – разве замок перестраивали?

– Незначительно. Его, так сказать, законсервировали.

– А есть чертежи замка до всех этих работ? – У Женин загорелись глаза.

– Откуда? Их и не было никогда. А зачем тебе? На моих помечены все новые стены. Только они не скрывают тайник. Ими заделали пустоты. А ножны и кинжал пропали задолго до строительства.

– Ну, – рассудительно сказала Женин, – за пустотами опять стены. Почему там не может оказаться старого тайника?

– Не вижу смысла Медичесам замуровывать свой собственный тайник, – покачал дедушка головой, – чтобы потом сносить стену? Но я рассматривал чертежи с этой точки зрения: не те это стены, чтобы в них был тайник, разве что перепрятали во время строительства. Тоже непонятно зачем…

«Интересно, что скажет Рафаэль? И Бартоломью. Барт, Барт!» Женни ворочалась в постели. Он что, совсем о ней забыл? Пропадал сегодня где-то целый день. Засыпая, Женни услышала голос Маленькой бабушки: «Женевьева, забыла тебе сказать, родители приезжают на несколько дней, прислали телеграмму».

«Папочка! Как же я соскучилась». Женни уснула.

Женни азартно огляделась. Что бы сделать еще? Ни пылинки, ни соринки! Влажно блестит свежевымытый пол. Она прошлась по комнатам. В спальне у дедушки открыла шкаф и провела ладонью по аккуратной стопке белья. Придирчиво окинула взглядом комнату и перенесла инспекцию на кухню. Кастрюли надраены. Плита, конечно, не сверкает, но для ее возраста предостаточно чистая. Посуда за стеклом буфета мерцает глянцем… Взгляд скользил дальше. Ну вот… Окна! Пожалуй, их никто не мыл последние сто лет!

Женин потащила полное ведро воды на улицу и столкнулась в дверях с Бартом.

– Куда? – отнял он у нее ношу.

– Туда! – показала ему на выход. – Я сейчас еще одно наберу!

– Ко Дню города готовишься? – поинтересовался Бартоломью, глядя, как энергично Женевьева орудует тряпкой.

– Нет, конечно! – хмыкнула Женин и оглянулась на него.

Можно подумать, все только его Днем города и озабочены, как будто ничего больше важного на свете не происходит.

– Родители приезжают на несколько дней. Хочу навести порядок. Пусть не считают, что я не справляюсь! – Она закусила губу от усердия, чистое стекло заскрипело под тряпкой в ее руках.

– А, э, они останутся на праздник? – забеспокоился Барт.

Женин отрицательно покачала головой.

Обрадованный, что его планы не сорвутся, Барт заговорил веселее:

– Жалко, что отец случайно зашел вчера в кафе и ему сообщили, что Рафаэль там. Раф все равно вернулся довольным. Давно его в таком настроении не видел. Спасибо тебе.

– Это ему спасибо. Рафаэля можно часами слушать! – Женин пошла к следующему окну, Барт за ней.

– А как он Ллойда ловко поймал! – вспомнила Женевьева.

– Это Раф может! – довольно улыбнулся Бартоломью.

– Ты тоже хорош! Ллойд смеялся, как лихо ты внушил его старику, что тот должен купить из гирлянд.

– Лучше бы он не смеялся, а попробовал бы хоть раз в жизни своими руками что-нибудь сделать, – насмешливо парировал Барт, Рафаэль не забыл упомянуть ему вчера, с какой готовностью Ллойд увел Женни из кафе.

Еще с одним окном было покончено. Барт поднес ведро к следующему.

– Кстати, Ллойд указал на здание, Рафаэль рассказал историю строительства. Оказывается, и замок внутри переделывали в это время! Мне пришло в голову, а вдруг за новыми стенами тайник? Правда, дедушка не считает это хорошей идеей… – поделилась своими соображениями Женевьева.

– Дедушка прав, – подтвердил Барт.

Он пальцем нарисовал на еще грязном стекле план замка.

– Вот – что было до перестройки. Вот – где положили новые стены. Понимаешь? – Барт потыкал в чертеж. – Всего лишь закрыли пустоты лестничных проемов. Там физически не могло быть тайника.

– Почему? – удивилась Женни.

– Потому, что стены наружные, несущие. Во-первых, в них тайник надо устраивать сразу при закладке здания, а кто об этом думает заранее. Во-вторых, до него тяжело добираться изнутри. Основной принцип нарушен – спрятано не под рукой.

Барт представлял себе картинку целиком, Женин – нет. Поэтому она упорно отстаивала свою точку зрения. А еще, может, потому, что ей понравилась идея.

– Хорошее место. Никому в голову не придет искать там, где неудобно. Это и есть главный принцип тайников!

Она провела мокрой тряпкой по верхнему краю окна, грязные ручьи побежали вниз, замысловатыми дорожками пересекая рисунок. Женни зачарованно на них смотрела, как будто эти следы могли подсказать, где хранятся ножны Медичесов и кинжал Мединосов.

– Надо взглянуть на ваш план, – обнадежил ее Барт. – Лучше бы, конечно, вместе с Рафаэлем…

– Так ты зайдешь? Я скоро, – обрадовалась Женни.

– Не сегодня, – вздохнул Барт. – Мне уже пора к электрикам, показать им крепления для иллюминации на Центральной площади. А потом успеть бы к вечернему поезду встретить ящики с гирляндами.

– Я тоже буду на вокзале сегодня! Родители приезжают.

Они переглянулись и поняли, что речь идет об одном и том же поезде.

– Барт! – испуганно вскрикнула Женни. – Не подходи к нам на перроне! Я теперь не представляю, как мой отец отреагирует на то, что ты – Медичес.

– Конечно, – кивнул Барт.

Подмигнул, уходя:

– Не грусти! Я что-нибудь придумаю.

Женни с воодушевлением домыла последнее окно.

Вместе со стариком Оричесом на вокзал явился Ллойд. Он явно скучал. Ну не разделял он того нетерпения, что испытывали его отец и Бартоломью Медичес по поводу прибытия «Звездной пыли».

– Ты сегодня не вздумай развешивать новую гирлянду – наставлял Барта старший Оричес. – Лучше это с утра на свежую голову и при дневном свете делать.

– Хорошо, – согласился Бартоломью. – Мы только распечатаем одну коробку и включим в сеть, проверим.

– Без проверки нельзя! – обрадовался Оричес. – Съезжу с тобой.

Ллойд посмотрел на отца снисходительно, как на ребенка. Старик нашел себе новую игрушку.

– Мы точно решили разместить «Звездную пыль» над Центральной площадью? – забеспокоился Оричес-старший. – Может, лучше над улицей напротив мэрии? Там за столбы закрепить можно.

– Электрики уже одобрили крепления под крышами. Натянем проволоки. «Звездная пыль» над площадью – это будет потрясающее зрелище! – заверил его Барт.

– Не оборвется? Барт? Бартоломью!

– Что? – Барт его уже не слышал, он увидел Женни и кивнул ей.

Женни весело махнула в ответ двумя руками.

«Вот бы подойти к ней».

– Проволока не оборвется? – вернул его на землю Оричес.

– А? Нет. Электрики согласились с моим расчетом. Все будет хорошо.

Оричес начал ворчать, что гирлянды тяжелые: расчет расчетом, но как бы чего не вышло. На счастье Барта прибыл поезд. Оричес оживился. Грузчики вынули из почтового вагона тяжелые ящики и перенесли их на тележку. Барт повернул голову в сторону пассажирских вагонов. Женни висла на шее у высокого мужчины. Рядом суетилась женщина и пыталась обнять Женевьеву. Женни ни разу не посмотрела в его сторону. Барту захотелось оказаться рядом, познакомиться, порадоваться встрече.

– Так я вам не нужен? – удостоверился Ллойд.

– Подъезжай к складу, если хочешь, – ответил ему отец. – Увидишь, как выглядит.

Барт оглянулся еще раз на Женевьеву. Нет, не смотрит, не ищет его взглядом, что-то оживленно рассказывает отцу. Ну, ладно, надо убедиться, что они со стариком заказали то, что надо. А то, может, зря купились на броское название. И он пошел к грузовику за старшим Оричесом.

– Папа! – заорала Женин и бросилась отцу на шею. – Как же я соскучилась, папочка!

Она уткнулась ему носом в плечо и чуть не расплакалась.

– Правда? – крепко обнял ее отец и пожурил ревниво: – Не похоже. Не виделись целое лето, а ты даже не заехала после экспедиции!

Женин виновато засопела. Отец поцеловал ее в лоб.

– Что случилось? – он посмотрел пытливо на дочь. – Появился кто-то поважнее отца с матерью?

Женин вспыхнула.

– Это нормально. Это рано или поздно у всех случается. – Отец улыбнулся, как будто ничего необычного в этом не было, все в порядке. – Расскажешь, если захочешь.