Текст книги "Кинжал раздора"

И сам себе отвечал:

– Сориентируемся по ходу действия. Придумаем какую-нибудь правдоподобную историю на месте. Просто нужно ошеломить. Отвезти в Порт-Пьер. Там все по плану. Главное сейчас – найти кинжал и ножны.

Рафаэль лежал и в который уже раз пытался представить себе, что же там происходило на самом деле… Слуга бежит. С ношей. На мостик. Темно. Темно или есть факел? Допустим, темно. О слуге нет никаких упоминаний. А что если… его убили? Точно! Как же ему раньше в голову не пришло!

– Барт… – Теперь Раф тормошил Барта. – Ни кинжала, ни ножен на арке нет! Мы наметили неправильное место, где долбить стену.

– Что ты говоришь, – сонно отозвался Бартоломью.

– Послушай. Слугу наверняка убили, но кинжал с ножнами отобрать не смогли! Или не успели.

– И? – не понял мысль Барт.

– Слуга свалился с мостика. Оружие лежит на дне лестничного колодца! Вместе с трупом! Дырку нужно делать гораздо ниже!

– Нормально, – сказал Барт. – Если ты прав, то действие все равно происходило на переходе. Заодно осмотрим. А в лестничный пролет я спущусь – веревки приготовлены. Только почему убийца не поднял добычу позже?

– Не знаю. Сам погиб?

– А почему не хватились пропавшего слуги? Ладно. Завтра все увидим. Ох, не доказать нам отцу, что Мединосы ни при чем. Это – самое слабое место нашего плана. Думай, Раф, думай.

Бартоломью предусмотрел все мелочи. От того, в какую ткань они завернут находки и повезут в Порт-Пьер, до того, в каком кабачке он напоит до беспамятства писательскую братию из газеты в случае неудачи.

Такси для поездки на побережье уже прибыло к воротам замка. Два журналиста толкались на площадке второго яруса, ожидая, когда Барт пробьет стену насквозь. Один из них – тот самый с фотоаппаратом, который делал репортаж о выставке исторического костюма, столичной комиссии и буфете. Он и теперь не отказался поучаствовать в затее Барта Медичеса. Пригласил коллегу и привез оборудование, чтобы первым запечатлеть извлечение «таинственно пропавшего сокровища, которого триста лет не касалась рука человека». Надежные свидетели, и отец при них точно воздержится от скандала. Как-никак, представители прессы.

Раф и Маленький дедушка сидели на тесном каменном пятачке второго яруса с самого начала работ. Барт заранее помог брату подняться. Биорн привезла и довела до места Маленького дедушку. Теперь и она суетилась рядом, без умолку задавая вопросы. Хорошо, что ей можно не отвечать. Избавиться от нее не представлялось возможным. Тем более что в ее сумочке лежали наготове сердечные капли для Маленького дедушки.

С минуты на минуту должен был появиться отец.

И Барт все расширял и расширял пролом, не делая решающего удара ломом, он ждал отца.

– Что здесь происходит? Бартоломью! Рафаэль! – раздался снизу знакомый голос. – Вы все-таки решили разрушить замок!

– Давай! – подбодрил Барта Раф.

«Бах!» – Барт размахнулся и пробил ломом брешь.

«Бах! Бах!» – пролом становился все больше и больше.

Отец поднялся к ним и успел только крикнуть вслед исчезающим в дыре ботинкам Барта:

– Осторожно!

– Барт! Там есть место для факела? – подал голос взволнованный Раф.

– Есть! Устанавливаю!

Вспыхнул огонь. Отец нетерпеливо взмахнул рукой и полез за сыном. За ним фотограф.

Барт обшарил арку, но ничего не обнаружил. Он осветил фонариком дно лестничного колодца, укрепил веревку и перемахнул за низкие каменные перила.

– Спускаюсь! – крикнул Рафу.

Маленький дедушка напряженно вслушивался в звуки, доносившиеся из дыры. Вот если бы еще Биорн отошла от нее. Рафаэль заметил, как у прадедушки посинели губы. Он схватил Биорн за руку.

– Капли!

– Ах… – Она с неохотой оторвалась от созерцания происходящего и занялась стариком.

Рафаэль приник к освободившемуся отверстию.

– Есть!!! – раздался приглушенный крик снизу через некоторое время. – Кинжал!!! Лежит на дне! Ничего не трогаю! Спускайте фотографа!

Отец охнул и перегнулся через перила.

– Ты нашел скелет? – заорал Раф.

– Вы знали, что в замке замурован труп? – спросил журналист у отца.

– Что? – Медичес не слышал журналиста, ему было не до этого. – Бартоломью! Где ножны с Глазом бури?

Раф заглянул внутрь, пытаясь разглядеть место происшествия. Вон из того коридора выбежал слуга на этот мостик. Из темноты на освещенное факелом место.

– Раф! – крикнул снизу Барт. – Нету! Костей нету! Ножен нету! Где фотограф?

Раф опустил голову. Как же так? Скелета нет. Слуга не упал в лестничный колодец вместе с оружием, убитый. Даже не упал туда случайно. Раф ковырял грязь под руками. Поднял голову, вгляделся. Огонь факела яркий, а арку и низкие каменные перила практически не освещает.

– Джек! Джек! – беспокойным голосом позвал Маленький дедушка. – Что происходит? Джек?

– Ничего особенного, – ласково, как с идиотом, заговорила с ним Биорн. – Мальчик нашел какой-то кинжал и не может найти чей-то скелет.

Хорошо, что дедушка уже принял капли.

«Джек?» – Рафаэль отодвинулся от дыры и задумался.

Фотограф отказался спускаться. Уверил, что Барт самостоятельно справится с фотоаппаратом, а он лучше отсюда, сверху поруководит.

– Джек! Ну, конечно, Джек! – хлопнул себя по лбу Рафаэль. – Совсем не слуга.

И сунул голову в проем.

– Барт, будешь подниматься – смотри по сторонам! Свети на стены!

Барта медленно тянули наверх.

– Свети вокруг! – кричал ему Раф.

Барт выругался и рассмеялся.

– Ну?! – не выдержал Раф.

– Стоп! Я сделаю кадр! Ножны!!! – Барт захохотал.

– Где ножны? – не понял отец.

– Висят на стене.

Фотоаппаратуру, Бартоломью и кинжал с ножнами поднимали мучительно долго. Рафаэль и Маленький дедушка просто извелись, ожидая.

– Не верю своим глазам! – воскликнул отец, протягивая дрожащие руки к кинжалу. – Это он! Кинжал Мединосов!

Журналист наконец сам взял в руки камеру и ослепил всех магниевой вспышкой.

Барт поморгал, забрал у отца и торжественно, насколько позволяли условия, преподнес кинжал через проем в стене старику. Отец скользнул взглядом, не узнавая, кто это там, и схватился за ножны.

– А где же Глаз бури? – растерянно спросил он, разглядывая пустое гнездо от камня на узорчатой поверхности.

Бартоломью с недоумением уставился на ножны.

– Раф, – позвал он. – Раф, нет Глаза бури! Обшарить дно еще раз?

Барт опять полез в колодец. Ощупал камни, распадавшиеся в руках песчаные комья, переворошил трехсотлетнюю пыль. Время поджимало. Он поднялся наверх. Без камня.

Биорн вела вниз Маленького дедушку, который прижимал к груди кинжал и ножны. Бартоломью подсадил на спину Рафаэля. Один из журналистов спускал складную коляску Рафа. Отец нес прадедушкин стул. Замыкал процессию фотограф с аппаратурой.

– Все запереть, никого никуда не пускать, мы вернемся через пару дней, – велел Барт маме, выбежавшей к центральному входу в замок. – Папа, ты не забыл включить сигнализацию?

– Включил-включил, – заверил его отец и восторженно спросил у мамы: – Нет, ты это видела?

Мама только головой покачала.

Маленький дедушка с большой неохотой отстранил от себя оружие, вздохнул, но мужественно протянул его Бартоломью Медичесу.

– Давай, внучек.

Барт взял клинок, завернул в бархат с вышитым гербом Медичесов. Отдал отцу, пока усаживал Рафа в такси.

В машине отец не удержался, развернул сверток.

– А можно мне наконец подержать в руках? – звонко попросил Раф.

– Все как я думал! – воскликнул он, вынимая кинжал из ножен. – Кинжал точно из Кашмира! Твое мнение, папа?

– Ну, я не специалист, возможно, что из Персии, – важно сказал Медичес. – Одно могу утверждать – не европейская работа.

– А ножны! Ты только посмотри!

– Да, – встрял Барт, – мастер обладал большим вкусом. Ножны идеально подходят к кинжалу. Они не просто в том же стиле, они подчеркивают его стиль. Теперь понятно, почему Мединосы торговали их у Медичесов и никак не могли договориться. Вторых таких не подберешь и не сделаешь.

– А где же Глаз бури? – спросил отец.

– Потом найдем. Остался в замке на дне лестничного колодца, – выдвинул предположение Раф и пояснил: – Ясно, что ножны изготовил художник, а не оружейных дел мастер. Камень мог вставить вообще не он, а ювелир. Уже после того, как ножны были готовы. Видимо, не очень надежно вставил, потому что при падении Глаз бури отвалился. Надо будет рассмотреть гнездо от него под лупой. Но и так видно, что две лапки-держалки сломаны…

– Почему ножны с кинжалом были грубо сброшены с перехода? И почему вор не забрал их позже? – возбужденно перебил его отец.

– Потому что вора не было, – улыбнулся Рафаэль, – и специально их туда никто не бросал. Джек, то есть валет – паж, сын сестры хозяина замка – нес оружие из Большого зала от Медичесов к выходу, где его ждал Мединос. Он, как и любой мальчишка на его месте, хотел рассмотреть награды, о которых столько говорили, которыми восхищались, а ему не показывали.

– Т-а-а-к, – недоверчиво произнес отец. – И?..

– На переходе под факелом место хорошо освещенное и уединенное. Там, где его бы не заметили, не помешали, не отругали, паж вынул кинжал из ножен и… выронил! Судя по отзывам, он был неуклюжим. Признаться в содеянном он побоялся. Промолчал или наплел небылиц, в которые не поверили!

Барт просиял и втихаря показал Рафу большой палец, мол, хорошо придумываешь.

– Кинжал сразу упал на дно, а ножны, видимо, зацепились за что-то и застряли.

– Все так, – подтвердил Барт. – Ножны повисли, зацепившись за выступ.

Отец задумался. Потом удивленно спросил:

– А куда мы, собственно, едем?

– Мы едем в Порт-Пьер. – Барт посмотрел в окно.

Они отъехали от Меланьи недалеко, а отец уже забеспокоился. Не сорвались бы их планы.

– Зачем? – удивился отец.

– Предъявить кинжал Мединосам. Пусть знают, что Медичесы не были ворами, – тянул время Барт.

– Они и так узнают, – заерзал на сидении отец. – Из публикации в газете. Мы им непременно вышлем.

– Папа, – вмешался Рафаэль. – Ты же обещал сосватать Барту Женевьеву! Кинжал и ножны мы нашли. Никто в их пропаже не виноват…

– Нет, постойте… – Для отца это был гром с ясного неба.

– Медичесы держат слово, – куда-то в потолок машины сказал Барт.

– Да, но… А где доказательства? – пытался выкрутиться отец.

Главное, не шумел и не требовал развернуть машину!

– Ты сам все видел. Своими глазами. Кинжал и ножны у-ро-ни-ли. – Рафаэль не сводил с отца лучистых глаз. – Подробности мы рассмотрим на фотографиях через пару дней!

– Кхе-кхе, – откашлялся ошеломленный натиском отец. – Хорошо хоть, что Медичесы нашли кинжал и ножны. Ненавистные Мединосы не принимали участия в поисках.

Дети благоразумно промолчали, надеясь, что он не будет развивать эту скользкую тему. Увы, именно молчание показалось отцу подозрительным.

– Бартоломью! А кто этот старик? Сегодня. В замке. Это…

– Мединос, – признался вместо Барта Рафаэль. – Старший Мединос. Единственный из них всех, кто верил в успех поисков. Не считая Женин, конечно.

– И в непричастность обоих семейств к исчезновению, – добавил Бартоломью.

Неважно, насколько это правда, но отцу сейчас нужно показать все в «правильном» свете.

– Маленький дедушка, Мединос, любезно предоставил нам с Рафаэлем семейный архив, – продолжил Барт.

– Да! – подхватил Раф. – Только благодаря документам из этого архива мы смогли составить полную картину произошедшего в замке, связать концы с концами и вычислить местонахождение ножен и кинжала.

– А подробнее? – В Медичесе проснулся историк.

Рафаэль начал пересказывать наизусть письма. Барт в который раз позавидовал такой памяти. И умению расставить акценты. Раф упомянул о чертеже и перешел к книге о шотландских привидениях. Барт вздохнул. «Ах, Кинжал, Кинжал, что ты сейчас делаешь, скучаешь ли по хозяину?»

Им удалось заговорить отца до самого Порт-Пьера. Но, выйдя из машины, он опять заколебался.

– Бартоломью! Такой серьезный шаг, как создание семьи, необдуманно и скоропалительно не делают!

– Это всего лишь сватовство, – буркнул Барт, доставая из багажника коляску Рафаэля.

Он бегом отнес ее наверх, по широким полукруглым ступеням местной центральной библиотеки. Поставил у массивных дверей и сбежал вниз за Рафаэлем. Отцу ничего не оставалось делать, как последовать за сыновьями.

– Сейчас здесь заседает попечительский совет местной библиотеки, – объяснил ему Барт, прежде чем открыть дверь. – Практически все собравшиеся – Мединосы. Председательствует отец Женевьевы.

Это был решающий момент. Если отец сейчас пойдет на попятную, заартачится – все пропало!

– Ох, как мы утрем Мединосам нос! – воскликнул Рафаэль.

Отец важно расправил плечи. Барт подавил улыбку и распахнул дверь.

Отец чинно вошел внутрь, держа перед собой драгоценный сверток. Рафаэль ехал рядом. Барт задержался в дверях, вроде как стряхнуть пыль с одежды.

Женни скучала. Ничего нет зануднее, чем слушать отчеты и дебаты, по большей части финансовые. Можно уснуть. Но ей позвонила Биорн и передала просьбу Маленького дедушки непременно присутствовать на собрании. Интересно, зачем? Женни с жалостью посмотрела на отца. Не потому, что он слегка запутался в бюджете, а потому, что рано или поздно его любимая единственная дочь сообщит ему ужасную новость. Она собралась в монастырь, и это не подлежит обсуждению! Она уже несколько раз намекала родителям на такую возможность, но они не понимали или делали вид, что не понимают. А это серьезно!

Со скрипом отворилась дверь. Члены совета замолчали и недовольно оглянулись. Кто им посмел мешать? Мединос узнал человека, который шел с таким достоинством. Тот самый заносчивый Медичес из Меланьи. Что он там такое несет, завернутое в яркий расшитый бархат? Сопровождающий врага парень в инвалидной коляске вертел головой и приветливо всем улыбался. Женни вскрикнула и подскочила на ноги. Рафаэль нашел ее взглядом.

– Чем могу служить господам, гм, Медичесам? – Отец Женевьевы поджал губы.

Старший Медичес почувствовал себя в роли циркового мага. Публика замерла в нетерпеливом ожидании. Не хватает лишь барабанной дроби. Он усмехнулся, положил сверток на стол, развернул его и медленно вынул кинжал из ножен. Зрители ахнули.

– К-как? Т-тот самый? – Отец Женевьевы, похоже, начал заикаться.

Насладившись триумфом, отец Бартоломью стал витиевато объяснять, что да, тот самый. Медичесы обнаружили неоспоримые доказательства непричастности их семьи к пропаже кинжала и ножен. («Обеих семей», – вставил Рафаэль.) А также другие важные документы, которые привели их к местонахождению утерянных сокровищ. Они благодарят старшего Мединоса за предоставленный архив. («Маленького дедушку», – пояснил Рафаэль.) И…

Медичес запнулся, не зная, чем бы эффектным закончить речь.

– Барт и Женин, – прошептал ему Раф.

– Мой старший сын Бартоломью Медичес просит руки Женевьевы Мединос. – Отец поморщился, но произнес это.

– А? – Мединос оглянулся на дочь растерянно. – Гм, ну, э… ей самой решать.

– Папочка! – Женин бросилась отцу на шею и чмокнула в щеку.

Собрание изумленно молчало.

– Мы предполагаем, что кинжал работы кашмирских мастеров, – бодро заговорил Рафаэль. – Хотя есть разные мнения…

Все ринулись к столу рассматривать утраченные когда-то награды. Рафаэль с заговорщицким видом поманил Женин, показал на выход. Женин схватила свой плащ и, натягивая его на ходу, побежала на улицу. Рафаэль покатил за ней следом.

Бартоломью! Ее Барт собственной персоной топтался снаружи у дверей. Женин от счастья потеряла дар речи. Смотрела и глупо улыбалась. Бартоломью!

– Ну? – Барт поднял голову и уставился на Рафа.

– Все по плану. – Раф со смехом показал брату два больших пальца.

– Женин! – наконец повернулся Барт к Женевьеве, оглянулся на Рафа и, схватив Женин за руку, увлек на несколько ступеней вниз.

Остановился и спросил шепотом:

– Ты беременна?

– Я что? – улыбка сползла с ее лица.

Она ждала от него других слов. Объяснений, признаний в любви. Нет, сначала заверений в вечной любви, потом объяснений. Но это! Да это как ведро холодной воды на голову.

– Нет… – пробормотала Женин растерянно.

– Ну и хорошо, – выдохнул Барт. – Успеется.

Женин злобно прищурилась.

– Ты затеял сватовство из страха, что я от тебя беременна?!

– И это тоже, – признал Барт.

Чего лукавить, возможные последствия той ночи – одна из причин, почему он так спешил. Отпрыск Медичесов – это серьезно.

Женин впилась в хмурого Барта взглядом. Какая же она дурочка. Вот оно что! Любовь тут ни при чем. Бартоломью Медичес проявил свою сущность – показное благополучие, сдобренное внешними эффектами!

Женин дико захохотала:

– Ой-ой, как страшно, ребенок Медичесов и вдруг достанется ненавистным Мединосам! Подумать только: Медичес родится у Мединосов! И будет Мединосом!

– Не ори! Рафаэль услышит! – Барт оглянулся на Рафа и стащил Женин к подножию ступеней.

– Пусти меня! – Она освободилась из его цепких пальцев, но все-таки убавила тон.

И правда, зачем милому Рафаэлю слышать эту грязь. Изнанку человеческих отношений! Но после всех ее страданий высказаться она должна!

– О! Узнаю Бартоломью Медичеса! Какой заботливый! Рафаэль огорчится! Мама заболеет! Папа будет недоволен! В Меланьи сорвется карнавал! Тебе до всех есть дело, кроме Женевьевы Мединос! Я у тебя всегда на последнем месте! Могу и подождать! В крайнем случае и в окошко прыгнуть. – Гордая дочь Мединосов упрямо клонила голову и гневно раздувала ноздри.

Барт задохнулся от возмущения. Он напрочь забыл о нежных ушах наивного Рафаэля и заорал сам:

– А я? На каком месте у Женевьевы Мединос я? Да ты хоть раз про меня вспоминала, когда бросала и исчезала? Без слов, без объяснений! Я тебя считал частью своей семьи. Думал, вот она, моя родная душа, понимает меня, единственная принимает таким, какой я есть. Живет моей жизнью, моими проблемами!

Барт выпятил грудь.

– Да, в моей семье есть проблемы. И я, слышишь, я в ответе за благополучие своих близких! И твое в том числе!

Раф сверху с ужасом смотрел на происходящее. Все шло прекрасно. Они с Бартом сделали невозможное. И вдруг непонятно почему Бартоломью и Женевьева начали ссориться. Да еще как!

– Барт! – закричал Рафаэль умоляюще. – Барт, остановись! Что ты делаешь!

Барт только рукой от него отмахнулся. У него накипело за эти несколько месяцев и теперь прорвалось наружу. И у Женин тоже.

– И почему ты мне не позвонил?

– А ты почему мне не позвонила? Ты представляешь, что мне только в голову не приходило?

– А мне? Да я уверена была, что ты меня разлюбил! Что не хочешь идти против воли родителей и отказался от меня!

– Я? Замечательно! Я что, дал тебе повод так думать?

– Повод? Да ты прямым текстом объяснил, что ради меня ничего в своей жизни менять не собираешься! В ТУ ночь!

Рафаэль не выдержал и направил свое кресло вниз. Оно, конечно, не предназначалось для езды по ступеням. Но что ему еще оставалось делать? Как вмешаться в происходящее? Раф пытался притормаживать колеса, чтобы не так стремительно скатываться. Женин вскрикнула испуганно. Барт бросился к коляске, но не смог задержать. Раф пронесся мимо Барта. Колеса застучали по мостовой. К счастью, ему удалось благополучно затормозить. Бартоломью и Женевьева подбежали к нему.

– Вы жениться собираетесь?! – взорвался Рафаэль. Барт и Женин отвели взгляды и отвернулись друг от друга. Раф недоуменно смотрел на них.

– Женин, – позвал он.

Женевьева присела рядом и взяла его за руку. Вид у нее был виноватый, но в глаза она смотрела прямо. Почти.

– Женин?

Она вздохнула. Раф перевел взгляд на Барта. Барт вообще не глядел в их сторону.

Ну и дела!

Рафаэль задышал взволнованно и с отчаянием выпалил:

– Женин! Не хочешь за Бартоломью – выходи замуж за меня!

– О, Рафаэль! – у Женин слезы показались. – Какой же ты хороший! Но… – я жена одного мужа, – с чувством произнесла она свои и Амелии любимые слова. Впрочем, добавила от себя в том же духе: – Я буду любить его вечно.

Ноги у нее затекли, и она выпрямилась. Сейчас они с Бартом расстанутся. Навсегда. Ну и пусть!

– Буду любить, даже несмотря на то, что ему на меня наплевать! – Женин силилась не зарыдать.

Барт, разглядывавший носки своих ботинок, искоса взглянул на нее.

– Он любит тебя! – уговаривал ее Рафаэль. – Он все время рисовал твои портреты! Он Кинжала своего продал, чтобы только ускорить этот день! Он во сне тебя звал каждую ночь!

– Откуда ты знаешь, кого он звал? – оживилась Женин.

– Как мне не знать, если он все это время спал у меня в комнате?

Женин повернулась к Барту.

– Правда?

– А то, – пробормотал Барт.

– Так вы женитесь? – спросил Раф.

– Куда же мы денемся, – хмыкнул Барт. – Просто нам надо было высказать все друг другу, чтобы потом к этому не возвращаться. Никогда.

Барт посмотрел вопросительно на Женин и протянул руку. Она схватилась за нее.

– Да! – твердо сказала дочь Мединосов.

– Ну так давайте быстрее! Женни, которое? – Раф достал из кармана пакет, вытряхнул на ладонь и протянул Женни штук пять разнообразных колечек.

– Неважно, если великовато, я узнавал, можно будет стянуть, – деловито заметил Барт.

Женни растерянно примеряла.

– Надеюсь, вы не ограбили ювелирную лавку?

– Медичесы – не воры! – буркнул Барт.

– Запустили руку в фамильную шкатулку, – успокоил ее Раф. – Кольца из тех, что уже сто лет валяются, никто их не носит.

Женни выбрала. Раф сунул оставшиеся обратно в карман. Бартоломью поднял Рафаэля наверх, принес его коляску. Они стукнули друг друга кулаками. Слегка разрумянившийся от пережитого волнения Рафаэль покатил внутрь библиотеки, а взмокший от усилий Бартоломью вприпрыжку спустился к Женни.

– Побежали! Опаздываем!

– Куда? – поинтересовалась повеселевшая Женни.

– На венчание.

Она еле за ним поспевала.

– На чье?

– На наше.

Барт остановился у дверей незнакомой Женни церквушки на углу двух переулков недалеко от причала.

– Смелее! – сказал он, открывая дверь.

– Смотри, сам не испугайся! – Женни задрала нос и шагнула за порог.

И мгновенно оробела. «Жена одного мужа» вдруг отчетливо поняла, что все происходящее – всерьез, и почувствовала себя не готовой к такому быстрому повороту событий. Еще и маленький седой священник сердито набросился на Барта:

– Я уже уходить собирался. Думал, разыгрываешь старика. Ну, как ваш план, удался?

Барт закивал.

– А что родители?

– Согласны. Десять минут назад были согласны, и мы сразу сюда, они не знают, – быстро объяснял Бартоломью. – Но как бы они не передумали, вот поссорятся сейчас опять.

– Бессмысленная вражда, губящая душу. Надеюсь, ваш союз положит ей конец.

Женин набралась смелости и прошептала:

– У меня есть что исповедать.

– Это уж как водится, следуй за мной.

– Не забудь, что ты на меня сегодня орала как сумасшедшая, – весело сказал ей вслед Барт, – и не звонила несколько месяцев, и…

Священник повернулся и пригрозил Барту крестом, который держал в руке.

Венчание прошло как в тумане.

– Поцелуйтесь.

До них дошел смысл сказанных слов, и новоиспеченные супруги неловко ткнулись друг в друга носами.

Уже на улице, залитой мягким светом весеннего заходящего солнышка, они обнялись и поцеловались по-настоящему.

И опять побежали назад, в библиотеку. Но заходить Барт не стал, он попросил подошедшего сторожа позвать Рафаэля.

– Поздравляю, – сказал Рафаэль.

– Потом, – отмахнулся Барт. – Ну, что там происходит?

– Все, как ты и предполагал. – Раф рассмеялся. – Только очень медленно.

Рафаэль с удовольствием начал рассказывать:

– Сначала долго спорили, персидский это кинжал или все-таки кашмирский. Мнения разделились.

Бартоломью скептически усмехнулся. Рафаэль вступился:

– Ты зря. Во-первых, это мы давно ищем кинжал и ножны и собрали много материала, а остальные первый раз их видят. Во-вторых, среди присутствующих есть специалисты если не в восточном оружии, то в европейском средневековье точно. Клеймо на ножнах довольно быстро определили.

Барт все равно пожал плечами.

– Потом битый час пытались оценить стоимость находки. Не смогли, естественно. Предположения разнились в десятки раз. Так и не оценив даже приблизительно, тем не менее перешли к… – Раф сделал неопределенный жест рукой, не желая произносить грубых слов.

– К дележу, – подсказал Барт.

– Вроде того, – согласился Рафаэль. – Спектакль точно по твоему сценарию. Никто не задался вопросом, каково действующее законодательство.

Женни с удовольствием прислушивалась. Что ей явно не грозит в будущей семейной жизни, так это скука.

– Мединосы хотели свой кинжал. При виде ножен у них, конечно, тоже слюни потекли. Но давай по порядку. Отец начал спорить. Аргументы Мединосов, что кинжал принадлежал их семье, через час разговоров он перекрыл тем, что за давностью лет это не имеет значения, а кинжал был найден на территории замка Медичесов. Еще через час кто-то вспомнил, что замок формально в собственности государства, то есть Медичесы претендовать на находки на его территории не имеют права. Отец сказал, что в таком случае все – и кинжал, и ножны – просто достается Медичесам, потому что это они их нашли. Вот прямо сейчас Мединосы выдвинули еще один довод в свою пользу, что, кроме нас двоих от Медичесов, участвовали в поисках еще двое Мединосов: Маленький дедушка и Женевьева. То есть найденное нужно разделить пополам.

– Нас, конечно, никто ни о чем спросить не хочет, – хмыкнул Барт.

– Каких таких нас? О чем спрашивать? – Раф даже засмеялся. – Отец поколебался и ухватился за эту идею, потому что ножны, несмотря на их привлекательность, без Глаза бури будут оценены дешевле кинжала, лучше делить поровну. Тут до Мединосов дошло, что разговор зашел не туда, куда бы им хотелось. Эх, Барт, отца жалко. Он просто умирает от мысли, что такая музейная ценность может уплыть из-под его носа.

– И логически соображать перестал. Ничего, легче нашу свадьбу переживет, – заметил Барт.

Женевьева подумала, что она сама, кажется, логически перестала соображать. Выхода из ситуации она не видит. При таких обстоятельствах Мединосы с Медичесами перессорятся сильнее, чем триста лет назад. Но при чем тут свадьба?

– Можешь действовать по плану «Бэ», – подвел итог Рафаэль. – Они проспорят всю ночь.

– А вдруг они все-таки предпримут какие-нибудь действия, – забеспокоился Барт, – а я буду отсутствовать. Может, план «А», может, надо войти и вмешаться?

– Рано, они не дозрели еще, не зашли окончательно в тупик. И не будут тебя слушать.

Барт потоптался, не решаясь уходить.

– Говорю тебе – план «Бэ»! Сторожа вон пришлю, в случае чего. У меня есть немного наличных, уговорю его сбегать за тобой. – Рафаэль обжег Женин взглядом своих лучистых глаз и резко крутанул колеса в сторону двери.

Барт не успел возразить. Или не захотел.

– Что там у нас по плану «Бэ»? – поинтересовалась Женин. – Давай быстрее, уже темнеет, можем не успеть.

– Это мы всегда успеем, – заверил он ее. – По плану у нас – «Глаз бури».

Женин простила ему игривую ухмылочку.

– Глаз бури? Вы его нашли? Я так и не поняла, почему на ножнах нет камня. И вообще, где и как вы разыскали оружие?!

Женин вспомнилось, почему она ничего не знает о поисках, и ее захлестнула обида.

– Это было ужасно, низко, подло – не звонить почти три месяца!

– Как обычно говорит священник, который нас обвенчал: «Дети мои, сегодня вас уже за все простили, не нужно упорствовать и чувствовать себя самыми плохими»! Тебя уже простили, Женин, за твое трехмесячное молчание. Не будем об этом. Но обещай больше так не делать! – парировал Барт и сам рассмеялся своей собственной шутке.

«Ах ты!» Женин сжала кулаки и почувствовала кольцо на пальце. Замужем! Вот за этим задирой и насмешником! Женин окинула его взглядом и растаяла от любви. Тот самый Джек Смит из поезда, ни капли не изменился. Палец в рот не клади – засмущает. И тут же развеселит. И что-нибудь придумает. И плевать ему, что в кармане пусто, что костюм помят и испачкан. Ах, ну да, он же сегодня лазил куда-то, доставал утерянные фамильные награды.

Барт нетерпеливо потянул ее вниз, в сторону причалов. По дороге рассказывал, как Рафаэль вычислил местоположение кинжала и ножен. На самых волнующих моментах его истории Женни останавливалась, и они целовались. Потом Барт продолжал.

– Не может быть, – удивилась Женни. – Маленький дедушка знал про тебя с самого начала, а мы так боялись его расстроить. Так вот где рисунок розы.

Они расхохотались и обнялись.

– Смотри, афиши меняют, – освободилась из его рук Женни и показала на здание театра. – Спорим, что «Ромео и Джульетта»?

– Спорим! «Отелло»!

– «Гамлет»? – прочитали они и прыснули от смеха.

– Для полноты картины не хватает, чтобы кровать сейчас пронесли в театр! – сказала Женни.

Они опять расхохотались. И было тронулись дальше.

– Стой, – вдруг вспомнила что-то Женни и нахмурилась.

Барт вопросительно посмотрел на нее. Женни обняла его одной рукой, а вторую запустила в кудри за ухом. Поиграла локоном.

– Все, – сказала злорадно, – можем идти! Отомстила!

– Кому? – не понял Барт.

– Той девушке у театра!

– Какой девушке, у какого театра? – лихорадочно вспоминал Барт. Да он как аскет себя вел в этом году, что она придумывает?

– Той девице, что прекрасно видела, что ты мой. Мой! И так нагло теребила твои волосы! В Южной Америке, возле театра, когда ты рисовал декорации на улице! – заявила она недоумевающему Барту.

– А! – Он слегка опешил. – Той…

И поинтересовался:

– И что, я теперь могу подстричься?

– Теперь – можешь! – милостиво разрешила Женин. – Так уж и быть, сегодня тебя уже простили!

Женин сделала шаг за Бартом и опять остановила его.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Она опустила глаза.

– Приезжал Ллойд.

О! Бартоломью прекрасно знал о неудавшемся сватовстве Оричеса, но не отказывать же себе в удовольствии послушать про него еще раз. Заодно полюбоваться, как краска заливает лицо Женни. Он кивнул.

– Ллойд… – Женевьева замялась. – Ллойд меня обнимал.

Совсем все не так. Правда, так правда. Но как же тяжело это произнести.

– Я ему позволила себя обнять, – прошептала она.

Да, так оно и было. Она позволила, ей было приятно.

И удержало ее от поцелуя только то, что это значило бы обнадежить Ллойда.

Барт вспылил:

– Убью, как вернется! Его счастье, что уехал! Я прекрасно знаю, что за тип Ллойд Оричес. Удивительно, что только обниматься полез!

«Как же вы двое прекрасно друг друга знаете», – подумала с иронией Женни. Но улыбка у нее вышла грустная. Уж не из-за нее ли бывшие приятели так рассорились, что слышать друг про друга не могут и Ллойд уехал.

– Где он сейчас?

Барт громко фыркнул:

– Старик Оричес отказался вложить деньги в его затею, и Ллойд болтается по Европе в поисках инвесторов среди папочкиных знакомых.

Они шли по набережной в сторону Восточного порта, Барт возбужденно жестикулировал, пугая гуляющие парочки.

– Старик Оричес еще не сошел с ума, чтобы заняться производством игрушек!

– Нет! Ты не переживай, – саркастически успокоил он Женни, – твой Ллойд сейчас в теплой компании очень комфортно за папин счет и-зу-ча-ет бизнес!