Текст книги "Берегиня сегодня 2"

Глава 68

Ниночка не дышала в жестком корсаже. Кружева декольте щекотали кожу, но она терпела. Причёска, на которую было потрачено два часа, сверкала диадемой и серебряной пудрой на локонах. Колье и серьги были отобраны не по принципу цены, а по размеру. Смотрелась Нина принцессой. На её фоне Толик выглядел купчиком средней руки, засунутом в английский костюм, тесные итальянские туфли и французский галстук, который он отродясь не носил.

ЗАГС Осташкова не видел подобного наплыва гостей. Приехал белый кадиллак на пятнадцать человек и шесть автобусов, снятых с рейсов города. Данила наслаждался праздником и поначалу из кадиллака вылезать не хотел. Ему нравилось внутри – музыка, телевизор, детское сладкое шампанское. Пришлось вытаскивать его насильно, за руки и за ноги. Он смешно сопротивлялся и хохотал, постоянно поправляя на себе костюм и галстук.

Но самый важный для меня момент никто из гостей не заметил. Он происходил после основного действа бракосочетания Толика и Нины, после торжественного зала и речи директорши ЗАГСа, Раисы Дмитриевны о заключении брака и «лодки плывущей в семейное будущее».

Пока на улице все осыпали новобрачных пшеницей и мелкими деньгами, выпивали шампанское и целовались, около меня возникла директриса. Я и сама хотела зайти к ней, забрать заявление о заключении брака, но она первая взяла меня под локоток.

– Мария Сергеевна, давайте пройдём ко мне в кабинет.

Небольшой кабинет со стандартной мебелью украшала символика для новобрачных: золотые кольца, переплетенные красными лентами, букеты искусственных цветов, постеры с фотографиями города и поздравительными речами. Отдельно, за стеклом шкафа, красовались статуэтки для тортов, видимо, собранные со всего мира.

И только я стала приглядываться к фарфоровой парочке в китайской одежде, как Оранжевый голос отвлёк меня грубейшим замечанием: «Ты куда смотришь, балбесина? Правее, правее поворачивайся!» «Как миленько смотрятся статуэт…» – начал шептать Бирюзовый голосок, но Болотный голос мрачно перебил: «Во, влипли! Как же мы будем выпутываться?»

На легкомысленном диванчике с обивкой в полосочку, рядком сидели Леонид Тавреный, Аня… и Гена. Оба мужчины в строгих тёмных костюмах.

Увидев Гену, я, так решительно настроенная на равнодушие к нему, реально ощутила удар под дых.

«Гад! Сволочь! – закричал мой Оранжевый голос. – Бросил! Ничего не объяснил!» «Не ту помаду выбрала, нужно было ярче…» – забеспокоился Бирюзовый голосок, но его обрубил Болотный голос: «Смотри на Гену, он сейчас что-нибудь сделает!»

Директриса Раиса Дмитриевна, не обращая внимания на напряженную тишину, прошла за свой письменный стол и громким торжественным голосом, как десять минут назад в актовом зале, заговорила:

– Это безобразие, господа! Это нарушение закона и моральных норм!

Её никто не слушал. Я смотрела на Аню, ожидая её помощи. Она развела руки, показывая невозможность вмешательства. Мужчины встали. Лёнчик оказался на голову выше Гены. Один был нереально красив, другой солиднее и мужественнее.

Зная о способностях Лёнчика, Гена не стал размениваться на обычную драку, а, взяв тяжелый стул, похожий на трон, стоящий у стола заведующей развернулся и огрел им моего «жениха» по спине и голове.

Перешедшая от общих фраз к конкретным обвинениям: «Развели тут, понимаешь ли, мужской гарем…» Раиса Дмитриевна, потеряла дар речи.

Удар стулом был сильным, для нормальных людей травматическим, но Лёнчик только встряхнул плечами.

– Не лезь, Гена, она моя.

– Нет, – Гена, не имея шансов на победу, искал глазами предмет потяжелее. – Она не по своей воле идёт за тебя замуж!

Теперь кулаком вдарил Лёнчик Гену под дых, и он, пролетев через весь кабинет, ударился спиной о дубовую дверь. Прыжком профессиональной гимнастки, Аня перенеслась с дивана за спину Леонида и провела рукой по контуру его тела. Он злобно оглянулся.

– Ты не имеешь права. – Леонид схватился за шею. – Ей за ребёнка миллион заплатили!

Раиса Дмитриевна хмурилась и ничего не понимала. Такого шоу в своём кабинете она не видела никогда.

– Не ты заплатил. – Аня подошла ближе и протянула руку к его голове. Лёнчик окончательно сел на пол.

Быстро очухавшись, Гена обнял меня.

– Машенька, милая…

– Гена! – Я хотела объяснить ситуацию, но Лёнчик, вывернувшись из-под руки Анны, фиксирующей его силу, дёрнул Гену за штанину и тот оказался рядом с ним на полу.

И они начали драться, как дерутся мужики за полуголую девку, бесстыдно лежащую рядом на сеновале.

Заведующая ЗАГСом пришла в себя и заорала:

– Вы что делаете? Это мой кабинет, я полицию вызову!

В кабинет заглянула Юля, оформлявшая нам документы, Толик и несколько гостей. Не зная, в какую сторону драться, они смотрели на двух запыхавшихся мужчин, валявшихся на торжественном ковре.

Гена отдышался первым.

– Запишите меня ей в мужья! Я имею право, она меня любит!

– Будем расписываться, согласно установленным правилам! – Леонид легко вскочил и отряхнул костюм. – У меня от неё будет ребёнок. Мой!

– Выйдите из моего кабинета! – Раиса Дмитриевна показала жестом, насколько быстро мы все должны выметаться. – Разбирайтесь сами.

– Наоборот, Тавренный, – поправила Аня. – У неё от тебя ребёнок. И не приближайся к ней – искалечу.

– Мне нужно провести ряд тестов и взять анализы. – Втолковывал Леонид, говоря только с Анной.

– Ни в коем случае, – Анна была категорична. – Ближе двадцати метров к ней не подходи.

Удивлённая, что на неё не обращают внимания Раиса Дмитриевна, сменила гнев на любопытство, но мы уже вышли из кабинета.

– Аня, – нахмурилась я, остановившись в широком коридоре с радостными фотографиями молодоженов на стенах. – А, может сдать эти анализы? За ребёнком-то нужно следить.

– Маша! Неужели не понимаешь? – От удивления Аня взяла меня за руку и крепко её сжала. – Леонид Тавренный не знает, что такое чувство сострадания. Он вполне может ввести тебя в кому для парочки экспериментов или…

– Манюня! – возмущённый голос нашего бессменного тамады Димы, заставил обернуться гостей двух следующих пар новобрачных. Сами молодожены кроме друг друга никого не видели. – На выход! На венчание! Срываем график!

Гости лихо выпили «за дружбу» с Геной, с которым Толик стал обниматься. Мужчины на Леонида смотрели волком. Оценив настрой тридцати мужиков, желающих подраться, Леонид сразу исчез из ЗАГСа, как растворился.

– Не к добру его уход, – решила Аня. – Хочешь в туалет?

– Очень.

Сидя на унитазе, я услышала разговор за тонкой стенкой курительной комнаты.

– С ума сойти, Раиса Дмитриевна, она же не самая интересная, уже не молоденькая, вся в каких-то пятнах, а вот поди ж ты. Третий жених за три месяца и все как на подбор – красавцы. Чем она их привораживает?

– Нет, Юлька, она их не привораживает. – Заведующая ЗАГСом затянулась сигаретой, и я чуть не закашлялась неприятным дымом. – Это же Машка Сигалаева. У неё свой хозяйственный магазин, а теперь и кемпинг «Золотые сосны». Она женихов пачками скупает. Мне Элла из мэрии по секрету сказала, что Машка стала миллионершей в долларах, и миллион у неё не один.

– А-а, понятно. Я бы себе тоже того, который повыше и с длинными волосами, прикупила.

Судя по тихому шипению, Раиса Дмитриевна затушила бычок в пепельнице.

– Не-а, Юлька, ни у меня, ни у тебя денег не хватит даже на его пиджак.

На улице началась посадка гостей в автобусы и в белый кадиллак. Шума поднялось на половину города. У кадиллака меня ждал Гена.

– Манюня, Машенька, – он обнял меня. Не отходи о меня далеко.

Я ничего не ответила, я пыталась, как и всю неделю, бороться с тошнотой.

Глава 69

В церкви было сумрачно, мудро смотрели лики святых с высоких икон в золочёных окладах. Горели сотни свечей, отсветом мерцая на золотых облачениях священников, на напольных подсвечниках, на мраморном полу и лицах гостей.

Гости толпились при входе, разделяясь на «мальчиков» к правой стенке и «девочек» к левой. В середине остался проход для невесты с женихом и родителей.

На самом удобном месте для просмотра священного действа, у кануна – поминального столика с распятием и ячейками для свечек, конечно же оказалась тётя Лиля. Она хотела быть шафером Ниночки и держать над её головой венец, но моя мама, мама Нины и бабушка пресекли её посягательство, придумав ещё позавчера лотерею.

На бумажки переписали имена всех желающих тёток и знакомых быть шафером. Таковой обязательно должна быть женщина замужняя и с ребёнком, а лучше с тремя. Записки скинули в огромную шляпу Ириши.

Моя мама вытаскивала «фанты», и почётная роль досталась соседке из деревни, Алевтине Ивановне, женщине положительной, с двумя детьми, с выпивающим мужем и стервозной свекровью. То есть идеальным образчиком российской семьи начала нашего века. Но среди записок, по всеобщему сговору, имени тётки Лили не было.

Мама постелила перед аналоем белый плат, в миру кусок белой простыни, заботливо расшитой бабушкой Нины в «рамочку». Вошедшие в церковь после всех гостей Толик с Ниной встали на плат. За спиной Толика оказался Дима, он год назад стал отцом и теперь мог быть шафером. За спиной Ниночки встала Алевтина Ивановна. На подносе им принесли венчальные венцы, сделанные в виде корон царей Российской Империи.

Ириша, постоянно прислонявшаяся к плечу Саши, явно примеривала на себя образ невесты и следила за каждым жестом священников. Нужно было видеть Гену, с жадностью наблюдавшего за происходящем.

– Ты что, никогда не был на венчании? – удивилась я.

– Не-ет, – ответил Геннадий. – Я сразу после Академии переехал из Питера в Топь. У нас в Городе реставрировали церковь только пять лет назад. А я, как человек холостой и бездетный, на роль хорошего шафера не гожусь.

– Так подойди ближе, тебе же интересно. – Я подтолкнула Гену в широкую спину. – Иди, тебе понравится.

Я стояла у входа в алтарный зал, надев на голову платок, выданный женщинами, продающими свечи. Сегодня церковные свечи были распроданы полностью.

– Мама, – Данила дёрнул меня за штанину брюк, – а когда начнут петь? Мне Нина обещала ангельские голоса.

– Скоро.

Слушая речитатив священники и, явно заскучав, Даня стал протискиваться вперёд между вдохновлёнными православной службой родственниками, ближе к самому интересному. Как раз в этот момент жених с невестой обменялись кольцами, был скромный поцелуй, а после теперь уже молодожены и шаферы держащие венцы-короны пошли за священником вокруг Аналоя.

Запели сладкие голоса церковного хора. Венчание – это всегда красиво, но затянуто.

Только я ощутила радость за своего брата, переминаясь с ноги на ногу, как почувствовала укол в плечо. Это было так похоже на тот, зимний укол, почти год назад, около маленького магазина «Продукты» в Городе, рядом с посёлком Топь.

Теряя сознание, я упала в сильные руки, держащие меня за спину…

Очнулась в странном месте. Сводчатые, как в старинных церквях потолки, побеленные стены, с редким цветочным узором. А всё остальное суперсовременное. Две реанимационные кровати с приставленными штативами для капельниц. На одной из них я и лежала с иглой в вене, рассматривала обстановку.

Метровые компьютерные мониторы на длинном столе и системные блоки под ними. Телевизор в половину стены, сканер и принтер последней модели, светодиодные лампы и два плоских круглых робота для уборки, стоящие в углу. Всё очень напоминало комнату Анны в Зоне Топь.

Лёнчик сидел в монашеской рясе за компом, скачивал информацию.

– Леонид, а на фига ты меня сюда притащил? – спросила я, лёжа в кровати и не понимая ситуации.

– Анализы взять, подкорректировать, если что не так.

– А просто попросить нельзя было? Я же не против анализов для своего ребёнка. – Мне пришлось врать, помня предупреждение Анны. Но я, оберегая будущее дитятко готова была хоть Евгения Онегина читать наизусть, которого выучила в девятом классе, хоть анекдоты рассказывать. – В расчёт не принимаюсь? Я инкубатор, а не мама? – Глядя на практически идеального мужчину в рясе, я всё больше удивлялась его равнодушию. – Во мне живёт человечек. Он питается моей кровью, дышит моим сердцем. Он мой.

– Ты, – Лёнчик развернулся ко мне. – Ты подошла физиологически под мои параметры супер-человека и лежи, не вякай. Кровь из вены я уже у тебя забрал и мазок тоже. Спи, у меня есть важное дело… Я ввёл тебе свою кровь и нужно посмотреть на результаты. Придётся выждать двое суток.

– Я буду лежать у тебя здесь два дня? Ты в своём уме? – поразилась я наглости мужчины. – У меня сын, родители, брат и много родственников.

Подойдя к кровати, Лёнчик провёл по моему лбу ладонью, и я улетела в сон.

Глава 70

Отсутствие Маши первым заметил Геннадий. Он придержал Даню, пробирающемуся к священнику в расшитой золотой одежде, творящему священный обряд.

– Где твоя мама? – спросил он мальчика. Но тот, испуганный вопросом незнакомого мужчины, рванул к бабушке и спрятался в её широкой плиссированной юбке.

– Вы кто? – отвлеклась от обряда венчания Екатерина Николаевна. – Боря, кто этот мужчина? Новый родственник? – обернулась она к мужу.

– У Маши нужно спросить, или у Ани.

Не отвлекая гостей от свадьбы, Екатерина Николаевна поманила за собой обернувшуюся к ней Анну, и они вышли на двор перед церковью.

– Где мама? – снова спросили Данилу теперь уже Анна и бабушка.

– Не знаю, – честно ответил мальчик и нахмурился, собираясь заплакать.

– Не реви, – попросила Екатерина Николаевна. – Мама обязательно появится, а ты беги в кадиллак, сейчас поедем в ресторан, обедать. И не волнуйся.

Выходящие из церкви гости распределялись по автобусам. После церкви они не были такими шумными, как после ЗАГСа. Сказывались усталость и желание быстрее добраться до ресторана.

Даня залез в кадиллак и, допивая детское шампанское переключил телевизор в автомобиле на мультики. Бабушка с дедушкой Борей сели рядом с ним и родителями Ниночки. Никто особенно не забеспокоился отсутствием Маши.

Утром Геннадий стучал в дверь комнаты Ани.

– Нельзя больше терять время, Аня. Пора ехать, – стал настаивать Гена, застёгивая пиджак. – Ты должна почувствовать Машу, в ней твоя кровь.

– Я постараюсь, – согласилась Аня и набрала номер телефона местного такси.

– И я с вами поеду, – неожиданно заявила Ириша вчера так и не смогшая дойти до своего дома и спавшая на соседней кровати. – Новобрачным сейчас не до меня, а с остальными мне скучно. Жалко, что платье не сменила.

– И с Сашей скучно? – уточнила Аня.

– Не с ним, с его мамашей Лилей. У тебя другое платье есть?

– Есть парочка, в шкафу висят.

Вскочив с кровати в одном нижнем белье, не стесняясь Гены, Ириша стала рассматривать одежду в шкафу.

– Пусть Саша поволнуется за меня, а то во всех разговорах: «Как мама скажет, как мама решит». Надоело. Выйду за него замуж, но тётю Лиду в свой дом не пущу. Ну что, вперёд?

«Лексус» Маши медленно проехал по всему Осташкову. С каждой минутой Анна всё больше расстраивалась, оглядывая улицы.

– Не чувствуешь? – расстроился Гена.

– Нет. Хотя для моего восприятия закрыты больницы, государственные учреждения и церкви. Слишком большая концентрация людей со своими проблемами.

И тут заблажила Ириша, показывая на афишу на стене мэрии.

– Вот, вот он где! – Повторяла Ириша, тыча в фотографию лежащей тигрицы. Афиша оповещала о приезде группы животных для контактного цирка. – Он же больной на счёт кошек.

– Да, было такое. – Анна вышла из такси. – Тавренный получил свой первый срок за убийство садиста-старика. Он жестокого убил кошку за то, что она боялась крыс в мясном отделе магазина. Лёнчик зарезал дедка и никогда не пожалел об этом. А второе убийство у него было уже в зоне, где беременная кошка стащила у «сидящего» кусок колбасы. Зэк её убил камнем по голове. Тем же камнем Леонид проломил ему голову. Леонид не жалеет людей, но кошки – его страсть.

– Нужно ехать туда, – заявил Геннадий. – Я тоже в этом городишке не чувствую Леонида. А ведь достаточно влил себе крови Тавренного за последний год и связь между нами обязательно есть.

Глава 71

Что можно ощущать, проснувшись на стуле перед клеткой с тигрицей? Только запах крупной кошки и всего помещения, в котором явно не один день, и даже не один месяц содержались животные. В дальнем вольере копался в углу среднего размера зверёк, сильно похожий на облезлую рысь с кисточками на ушах.

Лёнчик, переодетый из рясы в спортивный костюм, сидел на табурете перед тигрицей и капал в тазик с рыбой рыбий жир из аптечных пузырьков. Кошка была небольшая, весом килограммов в шестьдесят. Она сидела на полу клетки, вытянув передние лапы и, не отрывая взгляда от Тавренного. И тут я заметила, что глаза у тигрицы кажутся большими из-за зрачков, они не узкие, как у кошек, а круглые, как у человека.

– Зачем мы здесь? – спросила я.

$$-Всю жизнь о такой мечтал, – признался Леонид. Сквозь прутья он протянул руку и погладил голову полосатой кошки. – А больше всего хотел льва. Но где его содержать?

Вопрос Тавренного для меня, сидящей практически обездвижено на неудобном стуле стал обескураживающим.

– Леонид, ты человек необычный и логику твою я не понимаю. Какого чёрта я тебе здесь нужна?

Оглядев меня, Леонид, не вставая, постучал пальцем ладонью по моей ноге, и я почувствовала, что оживаю.

– Жалко тебя было оставлять одну в подвале церкви, а здесь хотя бы посмотришь на тигрицу, удовольствие получишь.

Прислушавшись к себе, я поняла – тошноты нет, ничего не болит, настроение поднимается с каждой секундой… но тигрица меня обеспокоила.

– Какая-то она… вялая.

– Болеет, – вздохнул Леонид. – Срочно нужно лечить. Как твоё самочувствие?

– Прекрасно. Долго я спала?

– Сутки. Скоро за тобой приедут твои друзья.

– Ты звонил Ане и сказал, что решил познакомить меня с твоей мечтой? – Я села удобнее, поправила на себе зелёный медицинский халат. – А где мой брючный костюм за триста баксов?

– Отвечаю по пунктам. Первое – костюм остался в подвале. Второе – Ане я звонил позавчера, а сюда она сама приедет, чувствует тебя, а меня Гена. Столько он из меня кровушки попил… в прямом смысле слова. Втайне от Аристарха себе вкалывал.

– А где мы? – Я встала. На ногах у меня болтались мужские тапки. – Твою жь медь, здесь даже окон нету.

– А ты иди, погуляй, а я пока Раду покормлю. Да, девочка моя? – Тигрица сладко зевнула. – Иди, Маша, тигрица не получала транквилизаторы уже неделю, так что непредсказуема.

Подхватив тазик с рыбой, Леонид придвинул его к клетке, поднял решетчатую задвижку и втиснул еду под лапы тигрицы.

– Лёнчик, а как же та кошка, что в угловом вольере?

– Рысь уже кормили, а Рада теперь полностью на моём довольствии.

Дверь в тесном помещении была приоткрыта и дразнилась солнечным светом и свежим воздухом. За дверью оказались семь вагончиков с нарисованными зверями, стоящие по периметру асфальтированной площадки и пустырь за ними.

– Ты осторожнее! – Крикнул мне вслед Леонид. – На пустыре выгуливают цирковых животных, далеко не отходи!

На улице расцвела весна. В последние недели я не замечала проснувшейся природы. Пустырь был когда-то фабрикой или сельским клубом. Остались остовы здания, с пустыми выбитыми окнами и расписанными графити стенами. Сбоку стояли автомобили среднего уровня – пять кроссоверов «Патриотов» и две «Шкоды».

Изумительно пахло землёй после дождя. Ярко-желтые солнечные одуванчики застилали почти всё пространство пустыря. Расцветали высокие кусты сирени, пахнущие свежестью, а ещё два мощных тополя, распустившие пуховые серёжки. Сев на ступеньку приставленной к вагончику лестницы, я закрыла от удовольствия глаза.

Вдохнув весенний воздух, я открыла глаза и увидела перед собой молодого парня. Нормальный парень кавказкой внешности, но руки его держали ручки садовой одноколёсной тачки… А в ней дремала свернувшаяся змея, метра в три длиной.

«Садовая тачка – полторы тысячи рублей», – автоматически вспомнил мой оранжевый голос цены хозяйственного магазина. «Интересно, сколько стоит эта симпатичная змейка?» – забормотал бирюзовый голосок. «Домой нужно добираться», – утонил болотный.

– Ты Маша? – Парень смотрел на меня. – Мне Леонид про тебя рассказал. А я Усман. За животными здесь присматриваю, говно за ними убираю.

– Понятно…

Наше знакомство прервал въезд на площадку моего «Лексуса». За рулём сидела Анна, рядом с нею Гена, а с заднего сидения махала рукой Ириша.

– Мы тебя вычислили! – Радостно завопила Ириша, влезая из машины. – А где этот, любитель кошек?

– Он в вагончике, кормит тигрицу, – ответила я и встала.

– Ни фига себе, какие вы красивые, – ахнул Усман, глядя на обеих приехавших молодых женщин и меня.

– Мы такие, – кокетливо подтвердила Ириша. – А что за червячок у тебя в тачке?

– Удав, – быстро ответил Усман. – Зовут Гришкой. Кормлю его, гуляю, сейчас в бассейн запущу, купаться.

Парень кивнул в сторону, и мы увидели детский надувной бассейн. «Двадцать две тысячи», – снова встрепенулся оранжевый голос.

– А чем вы червячка кормите? – Улыбалась парню Ириша.

– Мышами живыми каждые два дня по пять штук. Иногда кроликов закупаем. У Петьки хороший аппетит.

– Дорого такого содержать, – тут же вычислила я. – А тигрицу, наверное, ещё дороже.

– Вот поэтому мне её и продали. – В дверях вагончика появился Леонид. – И мясо нужно пять килограммов в день, и рыба, и лекарства дорогие. Пойдём, Рада, погуляем.

Рядом с ногами Леонида села тигрица в наморднике.

– Если хотите, пойдёмте вместе с Гришей искупаем, – предложил Усман Ирише.

– Нет уж, мы сюда по делу приехали.

Парень понятливо угукнул и повёз трёхметрового «червяка» к бассейну.

На Иришу было жалко смотреть. Её улыбка и кокетство при виде Леонида исчезли. Она придерживала одну из своих широкополых шляп и взгляд её снова стал влюблённым и растерянным.

В один прыжок Рада оказалась на земле и, не обращая на нас никакого внимания, потёрлась головой о спортивные штаны Леонида. Гена стоял, сложив на груди руки у автомобиля и пока не вмешивался в разговор, рассматривал меня и улыбался.

– Лёнчик, – окликнула Тавренного Аня. – Мы за Машей приехали.

– Так забирайте, – равнодушно ответил Леонид и погладил Раду, счастливо жмурившуюся под его ладонью. – У Машки всё нормально, родит хорошего пацана, а у меня вот, новая забота. Неделю назад увидел фотографию на афише и понял – моя кошка. Гена, у тебя есть с собою эйдос?

– Ты хочешь вколоть больной тигрице лекарство в тридцать тысяч долларов за ампулу? – Гена встал прямее. – Не ожидал от тебя такой щедрости.

– Я никому не нужен, и Рада никому не нужна. Отвезу её в Зону Топь, а то она умрёт здесь через два месяца, а со мной у неё есть шанс.

– Ты уже вколол ей свою кровь? – Спросила Аня.

– Первым делом. Только пришлось попросить комплект инъекционных иголок и шприцов для животных. Теперь придётся съездить в Тверь, пошаманить с документами, чтобы быстрее сделали.

Мало что понимающая Ириша смотрела на нас с непониманием.

– А как Академик отнёсся к твоему приобретению? – Аня тоже была удивлена решением Леонида.

– Пойдёмте на пустырь, девочке нужно пописать. – Леонид снял с Рады намордник. – Академик сказал, что если у нас в Топи теперь есть два ребёнка и хрюшка Хавронья, то можно привести и больную тигрицу для эксперимента. Стареет Академик, становится сентиментальным.

– А как твоё увлечение религией? – снова подал голос Гена.

– Разочаровался. Основа у всех верований одна, только обряды разные. Скучно.

– Но как ты доставишь тигрицу в Якутию? – Я смотрела на большую кошку перед собой. – Это ведь не котёнок, не щенок и даже не порося.

Леонид легко шлёпнул тигрицу по спине и Рада потрусила на пустырь.

– Есть договорённость с аэропортом Мигалово. Это километрах в двухстах отсюда. Раньше он был только военным, а теперь и коммерческим. Аристарх договорился.

– А до аэропорта ты как её довезёшь?

– Цирковые довезут. К их трейлерам претензий мало.

– Ну-у, – Анна и Геннадий стояли перед Леонидом, сами не понимая, почему он стал другим… Человечнее… – Ты звони. А эйдос будешь колоть в Топи. Мне самому укол нужен.

– Договорились. Позвоню обязательно, как только долечу. До свидания, Ириша.

– До свидания… – не выдержав, Ириша заплакала и села в машину.