Текст книги "Берегиня сегодня 2"

Глава 25

Понятное дело, что появление нового человека в святом для каждого гарнизона месте, в столовой, целое событие. Сегодня примадонной в цирке для взрослых выступала я. Полковник медицинской службы, местный, если не царь, то Бог, привёл незнакомую женщину. В валенках, в ватнике, с чудным цветом лица и с гипсом на левой кисти руки.

Абсолютно все мужчины, человек пятьдесят, и, конечно же, все имеющиеся в наличии женщины – поварихи и разносчицы, прачки и жены офицеров, разглядывали меня, не стесняясь. Большинство с благожелательными улыбками.

Увидев нас, Татьяна вышла из кухни, стала радостно обниматься.

Вчера я была усталой и не смогла по достоинству оценить правильность её прозвища – Таня Толстопопик. Белый халат обтягивал круп бесподобного размера. Рядом с Таней я испытала приятное чувство стройной девушки у клетки с бегемотом. Хотя сержанты рассматривали Татьяну с аппетитом.

Она отвела нас на офицерскую половину, за витражные ширмы, где стояли более дорогие столы и стулья.

За ширмами сидела только одна, торопливо обедающая, женщина средних лет. Как-то она мне не глянулась. Необычная доброжелательность в посёлке всех ко всем удивляла, но к хорошему привыкаешь быстро, а жующая тётка смотрела на всех равнодушным взглядом… кроме Гены.

– Привет, Галина, – Гена поздоровался с ней через зал и помог мне снять верхнюю одежду. – Познакомься, Маня, это Галина, наша заведующая чистым бельём и баней.

И тут Гена улыбнулся мне так, что Галина чуть не выронила ложку.

Таща за собой сервировочную тележку, Таня выставила на стол «первое», «второе», креветочный салат сделанный в «мундире» авокадо и свежеотжатый сок. Меню, достойное приличного московского кафе. Села рядом.

– Заметила, Маша? Все смотрят в твою сторону. Не знаю, как мужики, а бабы думают: «Ишь, ты, профурсетка какая! Смотреть не на что, а поймала самую ценную дичь, наплевав на все правила и приличия». Это я про нашего Гену.

Таня мелко засмеялась, и большая грудь затряслась в такт её смеху. Я тоже похихикала, виновато глядя на Гену.

– Танечка, я не знаю, какие здесь правила и приличия, поэтому веду себя, как считаю нужным…

– Молодец, – Таня утёрла глаза от слёз смеха. – Знаю ты, ты Машенька, отдала Хавронью Аринай. Там Павлуша просто счастлив. А что у вас случилось?

– Вот что значит, Машенька, много лет жить в тесном коллективе. – Гена отодвинул пустую тарелку и подвинул вермишель с гуляшом. – Мы ещё кровать не заправили, а все уже знают – где будет твоё место за моим праздничным столом на дне рождения.

Я постаралась не фыркнуть, боясь разбрызгать суп.

– Кстати, очень вкусно. – Покосившись на Толстопопика, я стеснительно спросила. – Тань, у тебя есть крем-пудра?

– А на фига? – Поинтересовалась Таня, пока не присмотрелась к моему лицу. – Ах, да, авария. Нет, пудрой не пользуюсь. Зато собираюсь сегодня съездить в Город. Тряпку себе ко дню рождения Гены присмотреть, подарочек ему купить, да и так, по хозяйству. Приглашаю с собой.

– Мне просто необходимо в магазин, Таня! Спасибо тебе огромное.

Татьяна встала, поправила халат.

– Мария, мы едем в семь часов. Гена, дай ключи от Хаммера, а то моя автомобилька барахлит.

Гена молча достал из кармана ключи от машины и принялся за салат.

– Езжай аккуратно и в Городе осторожней. – Гена взял салфетку… и замер с ней. – Ах ты, дьявол, Таня, глянь.

– Твою мать! На час раньше пришли. Гена, а говорят этот, что в костюме, светило гинекологии. Прибыл по приглашению Аристарха за сто тысяч евро.

Промокнув губы салфеткой, Гена сердито отбросил её.

– Объект повышенной секретности, а все всё знают. Интересно, зачем он здесь?

– Я побежала делать спецзаказ. Гинеколог, то есть Максим Анатольевич, ест всё полусырое, так что картошка недоваренная, мясо с кровью, морковка тёртая.

И Таня порысила на кухню, подтрясывая толстым задом и таща за собой сервировочную тележку.

Не выдержав, я обернулась. По проходу между столов к нам шли двое мужчин. Один, очень пожилой, в полевой форме, без знаков различий. Второй лет под пятьдесят, с холёным самоуверенным лицом, с узкими плечами и брюшком. Недостатки фигуры, как обычно, скрывались классическим костюмом. И этот костюм был единственным в столовой. Все остальные были либо в форме, либо в джинсах и джемперах.

Мужчины сели за соседний столик и уставились на меня с явным медицинским интересом.

– Здравствуйте, – первой поздоровалась я. – У вас в столовой прекрасно кормят. Особенно хорош салат с авокадо.

– Да? – Военный в возрасте, глядя на меня, искренно удивился, что я умею разговаривать. – А, понял, вы привезли Аню.

– Да, я такси. – И встала. – Гена, пойдём, я наелась.

На крыльце столовой Гена нежно меня поцеловал, отчего проходящий мимо лейтенант поскользнулся и боком грохнулся в сугроб.

– Встретимся завтра утром. Тебе деньги нужны?

Взгляд Гены холодел с каждой секундой, и стало не до сантиментов.

– Нет, деньги не нужны, ещё остались из тех, что ты кинул на счёт Анны в аэропорту.

Подъехал военный ГАЗик, Гена сел в него и укатил, а я поплелась домой.

Дома я села на диван, включила телевизор и смотрела на экран, не видя его. Я ясно ощутила, что если сейчас поставить предо мною двухметрового красавца Кирилла двадцати шести лет, и сорокалетнего Гену, я выберу Гену.

Кирилл думает обо мне, только когда я рядом. А от Гены исходит спокойствие взрослого мужчины и надёжности. И если с Кириллом хочется гулять и веселиться, то с Геной нужно жить одной семьёй.

Всё тело вспоминало ласки Гены, его запах, кожу, силу.

К зазвонившему телефону я рванулась, сбив стул.

– Алло!

– Ма-аша. Ты обедала?

– Ах, это ты. – Моё разочарование было бесконечным. – Только что из столовой. Скажи, Аринай, у Гены есть женщина?

– Да-а. Три года к ней езди-ит в город. Зову-ут Лариса.

– Всегда не любила это имя. А другие женщины у него есть?

– Бы-ыва-ают. Ты влюбилась?

– С чего бы? – Я заметила, что села на диван, не сняв ни ватника, ни куртки и стала раздеваться. – Аринай, по моим внутренним часам сейчас пять утра, ужасно хочу спать.

– Тогда спо-окойной ночи.

Тёмные окна осветили фары, и раздался автомобильный гудок.

Блин, прошло три часа! Быстро одевшись, я выскочила на улицу.

Накинув на свитер ватник, я, даже не вдев ноги в валенки, а в одних полусапожках выскочила на улицу. На белом снегу стоял небольшой космический спутник, снизу освещённый сиреневыми неоновыми лампами.

– Таня, привет. – Распахнув дверцу серебристого «Хаммера», я подняла голову. Татьяна на метр возвышалась надо мной.

– Залезай, холодно.

Забравшись по двум ступенькам, я села рядом с Таней.

– Не знаю, стоит ли мне ехать. – Я по-идиотски всхлипнула и утёрла нос. Хотела Гене понравиться, а у него, оказывается, уже есть женщина.

Не слушая меня, Таня надавила на педали, и мы в две минуты пересекли посёлок.

– Переставай, Маня, себя жалеть. Тебе-то лучше, чем другим. Я пока одна жила, я ж детдомовская, как и Аринай, на всю жизнь нарыдалась.

– Вы что же, с Аринай в одном детском доме воспитывались? – Удивилась я.

– Ага. – Таня уверенно вела мощную машину. – Жили в одной комнате. Это она, когда замуж за Сашу вышла, перетащила меня в посёлок. Во, смотри, небо на горизонте посветлело. Это Город. К центральному универмагу поедем.

Действительно, в непроглядной темноте ночи на горизонте заголубели небо и снег.

Сделав несколько крутых поворотов на заснеженных улицах, Таня лихо тормознула у трёхэтажного строения.

– Вылезай.

Спрыгнув с высокой подножки «Хаммера», я оказалась на освещённом квадрате асфальта перед Универмагом. Разве только редкиемсобаки не разглядывали нас с Татьяной, идущими к стеклянным, подбитыми снизу фанерой, дверям.

В холле магазина Татьяна потоптала валенками, сбивая снег, и достала из кармана пуховой куртки блокнот, в котором перелистала пять страниц.

– Это список покупок? – Уныло поинтересовалась я, понимая, что заехали мы сюда часа на три, как минимум, а мне больше всего хотелось успокоиться и заснуть.

– Три человека составляли список. – Таня шла к широкой лестнице.

Поднявшись на третий этаж, Таня остановилась у первой витрины и к ней поспешили кругленькая девушка и девица модельных, как она думала, данных.

– Привет, девочки. – Таня открыла первую страницу блокнота. – Начали.

Слава Богу, что покупки происходили моментально. Таня называла пункт из блокнота и на прилавок выставлялась коробки с галстуком, с поясом, или обувью.

Мужской отдел я как-то выдержала. Купила Гене набор для сигар с гильотинкой и дорогущей зажигалкой. В женском отделе меня хватило только на покупку собственного вечернего платья и нижнего белья. Платье выбрала роскошное – длинное, с открытой спиной, без рукавов и с «газовым» двухметровым палантином.

Через два часа я подошла к Татьяне с протянутой рукой.

– Всё потратила? – Уточнила Таня, не поднимая головы от списка.

– Нет. Это я у тебя прошу ключи от машины. Сил моих нет больше заниматься грёбаным шопингом.

– Да ты чего? – Удивилась Татьяна. – Я Хаммер и не запирала, он с включенным мотором. Его же потом полчаса нужно греть. Иди.

– Вот. – Я протянула Татьяне кредитку. – Купишь от меня подарки Танечке и Павлику. От чистого сердца. И дай мне пару пятихаток на ликёрчик, а то у меня голова разламывается от недосыпа.

Спускаясь по лестнице, я слышала командный голос Татьяны, скупавшей второй этаж.

Глава 26

Появление в Топи двух детишек переменило жизнь всего посёлка. Офицеры перестали громко материться, только в полголоса. В карманах шинелей появились конфеты, которыми они закармливали Павлика и Танюшу.

Многие, привыкнув к их нестандартной внешности, теперь завидовали Саше и Якову, у которых хоть такие, но всё-таки дети. А странные мальчик и девочка жили своей, особенной жизнью.

Горы выписанных книг по детской гигиене и психологии лежали невостребованными… Ни Павлик, ни тем более Танечка, под описание стандартных детей не подходили.

Постоянные заигрывания с ними, сюсюкание и желание накормить «вкусьненьким» между утверждённым распорядком приёма пищи, поначалу их пугало. Но детская психика гибкая, и вскоре они перестали вздрагивать и шарахаться от проявлений всеобщей любви.

А любви было много. Сказался не только фактор желания большинства людей иметь нормальную семью, но и то, что отцом Танечки стал Яков Игоревич Котелевич – занимающийся хозяйством и снабжением, а отцом Паши – Александр Павлович Сытин – начальник охраны Зоны Топь.

Академик пока в детские дела не вмешивался. Он был занят переустройством Зоны. Дети могли подождать, у них впереди было несколько лет.

И Павлик и Таня поначалу говорили плохо, объяснялись жестами и гуканием. Между собой они почти не разговаривали, телепатически понимая друг друга.

Через месяц Паша сам стал подходить к Аринай, дергал за халат, бубнил: «мама, мама, я хооший» и ждал, когда она его поцелует. Чтобы она ни делала, пекла дома пироги, или работала в библиотеке, где была заведующей, Аринай, незамедлительно отвлекалась и целовала малыша в макушку или в щёку.

Папу Павлик встречал громким «Шаша!» и бежал к двери, когда он ещё только поднимался на крыльцо. Ему нравились объятия с мороза, и он заливался смехом, когда Саша кружил его в сенях.

У Тани с Яковом ситуация была иная. Таня полностью зациклилась на дочери. Они с Танечкой даже стали понимать друг друга на каком-то подсознательном уровне. То есть Таня до сумасшествия любила дочь, а Яков любил Таню.

Единственной равнодушной к детям оставалась Галина Сергеевна. Её любви хватало только на собственного сына Андрея.

С каждым годом она, глядя в зеркало, видела изменения на лице и в фигуре. От скуки спасали женские посиделки с Татьяной и Аринай в сауне за пивом. Там же, в сауне, Галя между делом решала свои бытовые проблемы. Татьяна выручала её продуктами, Аринай помогала с приусадебным участком, с теплицами. У якутки, был особый дар к растениям.

Налаженная жизнь текла своим чередом, прибавляя Галине авторитета и денег на банковском счету. Как вдруг – появились дети! Галина не сразу поняла, насколько круто может измениться её жизнь. Аринай и Таня полностью ушли в воспитание детей, заходя в сауну только помыться, а не пообщаться.

И ещё Жора. Врун, болтун и хохотун понравился Галине с первого взгляда. А он пристроился в хозяйственный отдел к Яше и нашел себе в Городе женщину. Особенно Галю раздражало имя – Зоя. Галина навела о ней справки и окончательно расстроилась. Зоя была не замужем и на хорошем счету на работе.

Галина пыталась привлечь внимание Жоры. Она отказалась от булки с маслом по утрам. Для похудения купила пластмассовый халахуп желтого цвета и тайно крутила его в пустой сауне.

Жора на неё, как на женщину, внимания не обращал. Затеял ревизию и нашел десяток нарушений, и Галя пригласила его на разговор.

К разговору Галя основательно подготовилась. Закуски – мясное ассорти, горячее – говяжья печёнка в сметане и картофельное пюре. Бутылка водки и томатный сок на запивку. По поводу меню Галина проконсультировалась с Татьяной, узнавая о вкусах Жоры.

Вместо халата на ней была блузка с низким декольте и полупрозрачная юбка, на причёску и макияж было потрачено два часа. В свои пятьдесят лет выглядела Галина вполне аппетитно.

Жора не устоял, сел к столу. Говорили недолго. Жора сделал игривый жест в сторону Галининой груди, и она изнасиловала его на диване.

Утром, достав из кармана джинсов Жоры телефон, она позвонила Зое, и доложила об измене Жоры. Зоя бросила трубку.

Позже она закатила Жоре скандал, минут пять кричала в трубку о его неблагодарности и невысоких сексуальных достижениях. И он впервые подумал об отъезде из Топи.

Галина приходила в гости к Жоре каждый вечер, с горячим ужином и бутылкой водки. Иногда даже не было секса, Галина просто лежала рядом, смотрела телевизор.

Через месяц Жора не выдержал, напросился к Аристарху на разговор и уговорил отпустить его в Москву.

– Не могу я, заездит она мою молодую жизнь, – жаловался Жора-Жорес. – Отпустите вы меня, Аристарх Кириллович, на кой чёрт я вам здесь?

И Аристарх разрешил Жоре уехать из Топи, взяв подписку «о неразглашении».

– Ты ещё вернёшься, – напоследок сказал он.

А три года назад, в начале сентября Галина и её подруга Люба решили, что хватит Геннадию холостовать, пора найти ему спутницу жизни.

– Моя Лариса подойдёт лучше всех, – была уверена Люба. Она всегда была уверена в своих решениях. Мощная, богатая, владелица самого крупного продовольственного магазина в Городе. – Только как мы ей об этом скажем? Она у меня с гонором, всё решает сама.

– Я твою дочку приглашу на сентябрьский день рождения Андрюши. Гена там будет обязательно.

Придя в техникум, она, не сомневаясь ни минуты, вошла в учительскую и позвала Ларису на разговор.

– Ларис, ты ведь слышала о подполковнике Геннадии Лебедеве, который спас моего Андрея от смерти. Топь. Человек спокойный, не бедный, не женатый. Приходи в пятницу ко мне на день рождения сына.

– Тётя Галя, я, конечно, приду, но только чтобы поздравить Андрея, а совсем не знакомиться. – И Лариса одёрнула «педагогический» пиджачок.

– Я так и поняла, – серьёзно ответила Галина. – Жду.

На самом деле Лариса давно искала себе в любовники, а лучше в мужья, достойного мужчину. В Городе таких было мало, и те разобраны по женам.

Та пятница запомнилась многим. Гуляли до воскресения. Меньше всех веселился именинник Андрей. Он на этом дне рождения не сидел ни минуты – помогал накрывать стол, следил за порядком и наблюдал за коллективом начальников из Зоны. Ему пора было устраиваться на работу.

Сменив экипировку завуча школы на более раскованный наряд, Лариса, не стесняясь, демонстрировала грудь в полурасстёгнутой блузке и ноги в короткой юбке.

Попивая коньяк и доедая жареного цыплёнка, Гена молчал. Предлагаемая дама относилась к его кругу, была сексуальна и «не против».

И начался роман. Не сказать, что оба воспылали страстью, со стороны Геннадия чувства вообще были вялыми. Но Лариса не привыкла отступать. Она была уверенна, что является первой умницей и красавицей Города, и Гена обязан на ней жениться.

Галина Сергеевна чувствовала, что совершила в своей жизни большое дело. Теперь она могла делать в посёлке что хотела. И, действительно, она часто пользовалась своим положением и воровала с большим размахом бельё и бытовую химию.

И вот сейчас, совершенно неожиданно, у неё на глазах, любимый и обожаемый Гена смотрит влюблёнными глазами на приезжую лахудру с фингалами под каждым глазом.

Пора бить тревогу. Галина позвонила Ларисе и нажаловалась на гостью из какого-то Осташкова. Для Ларисы звонок Галины вызвал ощущение удара бейсбольной битой под дых.

– Я его не отдам. – Твёрдо пообещала Лариса. – Лохушка приехала и уехала, а я здесь останусь. Гена сейчас где?

– В Зоне, будет только завтра.

– А эта… шлюха заезжая?

– В город с Таней собирается. Она же одета, как последняя бомжиха, тряпки поедет покупать.

– Ненавижу.

Глава 27

На железнодорожной станции Жора снял в банкомате деньги и обернулся к Игорю. Тот мрачно рассматривал за стеклом молоденькую симпатичную почтальоншу.

Одет медбрат-охранник был в чёрную спецформу, в старый тулуп и кирзовые сапоги. Кроликовый треух был вида «меня выдернули из-под трактора». В общем, на успех надеяться можно было только у вдов и разведёнок после десятого года одиночества.

Жора, на которого женщины обращали гораздо больше внимания, хлопнул охранника по плечу.

– Игорь, ты идёшь?

– Иду. – Охранник мял в руках шапку. – Смотри, какая пампушка и обручального кольца на пальце нет.

– Она в два раза моложе тебя.

– Наплевать, зато у меня работа престижная.

– Психов стеречь? – Жора взял за рукав Игоря и вывел его на улицу. – К «пампушкам» нужно приходить на свидание с розами, с золотым кулончиком и улыбкой на лице. А у тебя, Игорь, ничего нет, даже улыбки.

– Если хорошо выпить, – буркнул Игорь, – то я и улыбнуться могу.

Оценив охранника, Жора серьёзно покачал головой.

– Лучше золотой кулончик. Хочешь заработать?

– Уже хочу. Я за тобой в магазин не просто так потянулся. Юлия Гавриловна велела следить.

– Игорь, я говорю о реальных деньгах. – Жора закурил. – Триста тысяч рублей.

Цифра произвела должное впечатление, Игорь, хрюкнув, остановился.

– Главврачиху убить? – С надеждой спросил он.

– Вижу твою к ней неземную любовь. За удовольствие прибить Юлию Гавриловну платить не собираюсь. Мне нужен Леонид. Поможешь украсть?

Прошаркав по заснеженному асфальту шагов десять, Игорь остановился.

– Помочь могу, но как? Он же не морковка, в нём два метра роста и девяносто килограммов веса.

– Мы его на моей машине вывезем. Попросим старушку покрепче погулять с ним и похитим.

– Юлия меня уволит.

– А ты ей не рассказывай. Всё свалим на старушку, а с неё взятки гладки, здесь же всё-таки психушка. Твоя задача – достать документы.

– Документы я достану. У меня есть ключ от шкафа в кабинете Гавриловны. На всякий выгодный случай ещё в прошлом году слепил. А вот с прогулкой… Ни одна старушка на улицу в минус пятнадцать не пойдёт. Придумал! Выгулять Лёнчика может Сашок. Пообещай ему пятьдесят тысяч. Он за полтишок Леонида на руках вынесет.

Всю ночь и утро Жорик готовился к разговору, подбирал слова, собирался торговаться, а договорился с Игорем в четыре фразы.

Жора небрежно подал Игорю пачку тысячных купюр.

– Пятьдесят тысяч, аванс.

Сморщившись ещё сильнее, Игорь взял пачку денег, понюхал.

– А говорят, они не пахнут. Очень даже пахнут! – И Игорь улыбнулся кривой улыбкой.

Больше всего ему не хотелось возвращаться в свою подмосковную квартиру в старом доме, где у стен кухни стояли рядами бутылки из-под пива и водки, а полы были не помыты весь год. Он сразу махнёт на Юга.

Похищение Леонида прошло без проблем, если не считать кошек. Все пятеро шли за инвалидным креслом, по морозному снежному парку, дёргая пушистыми лапками, и ещё долго бежали за автомобилем Жореса, жалобно мяукая.

Аристарх похвалил Жору за оперативность, и продиктовал по телефону последовательность действий.

С Леонидом было легко управляться. Он молча выполнял команды Жорика. Пересаживался в автомобиль и затем в самолёт.

Вечером они прилетели в Город, где на аэродроме их ожидал вертолёт.

Когда в посёлке вертолёт сел на плацу, Жоре показалось, что он вернулся домой. В сумерках тепло светились окна офицерского общежития. В весеннюю метель его ждали несколько человек. Равнодушного ко всему Леонида перегрузили в вездеход и увезли в Зону, а его встречали. На шею Жорику бросилась Аринай.

– Жо-ора! Ну, ты да-аёшь. Мы, когда узнали о твоём приезде – обрадовались.

Двое укутанных в шубы и платки детей с интересом смотрели на Жору. Он поразился их глазам.

– Это они? Танечка и Павлуша? Как они изменились. Аринай, они становятся совершенно нормальными.

– Не да-ай Бог, – пропела Аринай. – Они будут уника-альными. Спасибо тебе за наше счастье. Пойдём, у-ужин стынет.