Текст книги "Берегиня сегодня 2"

Глава 46

Расширение хозяйства Посёлка в виде зеленного и грибного цехов, стало для Якова серьёзной проблемой. У него физически не хватало времени на все подразделения. Автобаза, жилищно-коммунальное хозяйство Посёлка и Зоны, продовольствие, форма и постельное бельё для личного состава, то же самое для спецконтингента – осужденных в Зоне, контроль доставки медицинского и геологоразведывательного оборудования и многое другое.

А тут ещё грибочки, растущие не по дням, не по часам, а по минутам.

Настала необходимость искать новых людей и скидывать на них часть обязанностей.

Оставленная в цехе Клава не подвела. Имея желание, но, не имея возможности пить ежедневно, она чётко организовала работу, пригласив обратно Олю-Колобка и ребят таджикско-киргизско-туркменской национальности.

Оля привезла двух подруг. Они приехали с явным умыслом – уж если Колобок смогла найти симпатичного сержанта, то им сама судьба велит.

Миша, окончательно влюбившийся в Клаву, работал в полную силу днём, и в два раза больше ночью.

Жора, став начальником банно-прачечного комбината с таким рвением принялся за дело, что Зоя, купившая в квартиру новую кровать, так и спала на ней целый месяц одна. Зоя терпела, Жорес обещал к Новому Году закатить грандиозную свадьбу.

Пять прачек поставили в единственной в Городке церкви благодарственные свечки: «За избавление от тиранши».

* * *

Для зеков в Зоне использовалось одноразовое постельное и нижнее бельё, уничтожаемое каждые две недели. В Посёлке натуральное сатиновое бельё меняли раз в десять дней. Желая особо выпендриться, Жора решил отбелить все тысяча двести комплектов постельного белья посредством его кипячения.

В просторном подвальном складе банно-прачечного комбината Жора обнаружил особый бак на пятьсот литров, в который запросто помещались восемьдесят комплектов одновременно. Бак представлял собой металлический шар, проклепанный посередине. Больше всего он походил на космическую камеру, в которой приземляются космонавты.

Вызывали вопросы некоторые ненужные детали на крышке бака. Жора спросил у прачек об их предназначении, но они молчали, делая непонимающие лица.

Доходчиво объяснил Жоре, зачем лишние детали приварены внутри и снаружи бака, Яков Котелевич.

– Не всегда, Жора, в стране было залейся алкоголем. А в нашем посёлке, как ты понимаешь, живёт четыреста мужиков и большая часть из них желают в выходной день получить свою порцию отдыха.

– Самогонный аппарат, – гордый догадкой, Жора погладил круглый бак.

– Мо-ло-дец. Не думаю, что бак обязательно нужно переделывать, но, как хочешь…

Оглядев хозяйственным глазом полки со списанными принадлежностями, Яков подошел к ближайшему стеллажу.

– Смотри-ка, у нас остались бочонки из липы. – Яков взял из коробки деревянный литровый пузатый бочонок, перетянутый сверху и снизу латунными обручами. – Мы мёд хотели разводить, и даже два первых года что-то получалось. Вот, закупили сто штук бочонков. А пчёлы в нашем регионе выросли вот такущие, а жала отрастили – во!

Показав размер в полладони, Яков чуть подвинул палец, уменьшая размер пчёл.

Оценив показанный размер насекомых, Жора понимающе покачал головой.

– Мёду, наверное, было много.

– Мёда было много, да. Но мы не смогли его собрать. – Яков оживился. – Такие были бои! Военную защитную форму пчёлы прогрызали насквозь. А уж когда ужалят – всё, госпитализация. Никакой дым их не отпугивал. – Кателевич еле успокоился. – Короче, потравили мы их, а бочонки остались. Распорядись, Жора, выдать их семейным, у кого участки есть, пусть огурцы солят и варенье варят.

– Сделаем, – отчеканил Жора. – Яков Игоревич, а сколько ж с того аппарата получали самогонки? – Встретив насмешливый взгляд начальства, Жора посерьёзнел. – Интересуюсь чисто из-за гордости за сослуживцев.

Сказал, и сам понял, насколько запутался. Яков хохотнул, и похлопал Жору по плечу.

– Пятьдесят литров в сутки, Жора.

– Ничего себе объёмчик.

– Вот именно. – Яков достал телефон, перелистал сообщения. – Гнали бы как все, литров по пять в день, никого бы не взволновал ни запах, ни объём бутылей. А большой успех спрятать трудно. Понимаешь?

– А то. Представляю, сколько налетало народу «по дружбе».

Перед тем, как пустить аппарат на полную мощность, Жора решил испробовать контрольное кипячение на примере десятка замасленных кухонных полотенец.

Бак работал по программе – один час. Купнув полотенца в бездонное круглое брюхо, Жора задраил люк. Любопытствующим прачкам дал команду обзвонить человек пять-десять для получения бочонков.

Первыми к складу поспешили Аринай и Таня. Перепрыгивая через лужи растаявшего снега на потрескавшемся асфальте, щурясь от апрельского солнца и гикая от удовольствия, за мамами бежали Танечка и Пашенька. За ними торопилась, шурша новым плащом и сверкая ошейником, подросшая Хавронья.

На улице воздух в плюс пятнадцать волнами ходил над усевшими сугробами. Распаренный Жора, выставляющий перед складом пятый десяток бочонков, подумывал, не снять ли ему куртку и остаться в гимнастёрке. Увидев приближающую компанию, он, смотрящий против солнца, приложил ладонь ко лбу и улыбался, радуясь приближению детей, за которых его до сих пор благодарили новые родители. Приятно чувствовать себя хорошим человеком.

Взрыв произошел, когда компания не дошла метров двадцать до склада.

В открытые двери вылетели мелкие металлические детали и осколки стекла. Детали просвистели мимо и упали в ряд бочонков, нарушив ровные ряды. А осколки впились в спину Жоры. Оглушенный звуковой волной и странным ощущением в спине, он стоял несколько секунд, оценивая ситуацию. Затем упал плашмя лицом на асфальт.

Привыкшие к постоянным нештатным ситуациям, ни Аринай, ни Татьяна не заголосили бабскими голосами, а, обняв детей, ждали, что будет дальше. Хавронья, затормозив на бегу, ткнулась пятачком в ноги Пашеньки и остановилась, глядя на хозяев.

Передвинув младшую Танечку к Паше и Аринай, Татьяна наклонилась над Жорой. Из спины торчали осколки толстого стекла, куртка пропитывалась кровью.

– Аринай, вызывай медицину! – крикнула Таня. – Он живой, только кровь течет. Уйдите, – приказала Таня детям, боясь их реакции на раненного человека.

Серьёзно посмотрев на маму голубыми глазами, Таня наклонила голову.

– Мы помош-шем дяде.

– Не ста-ашно, – добавил Павшенька.

Хавронья села на задницу около Жоры и ждала вместе с остальными.

В примчавшейся машине были два медбрата и сам Гена. Поставив раскрытые чемоданы «скорой помощи», рядом с Жорой, медбратья быстро разрезали на нём куртку и гимнастёрку. Вынимая осколки из оголившейся спины, они сразу же накладывали стягивающие широкие пластыри, оставляя по сантиметру с краёв ран, для стока крови и сукровицы.

Гена, слушая сердце, удивлённо обернулся на Таню и Аринай.

– Он спит, девочки, он спит. – Вскрыв ампулы с обезболивающими и антибиотиками, он, набирая шприц, обратил внимание на серьёзные лица Танечки и Паши. – Это дети ему помогают, кровь сдерживают.

Дети стояли, сосредоточенно глядя на лежащего Жору, и держались не за руки, а за уши Хавроньи. Хрюшка сидела с закрытыми глазами и урчала довольной кошкой.

Глава 47

Выезжая с территории кемпинга, я уже хозяйским взглядом оценила дорогу. Раздолбанный асфальт и проваленная подушка подсыпки на все четырнадцать километров тянули ещё на полмиллиона.

В доме, пока я загоняла машину в гараж, Данила с куканом рыбы, пачкающим его выходной костюмчик, помчался хвастаться пред бабушкой и всеми остальными, богатым уловом.

Выйдя из гаража, я наблюдала торжественный вход на территорию нашей усадьбы соседки Ириши с каким-то парнем. Сорокалетняя Ира смотрела на приятеля восхищённым взглядом. Ещё бы! Он был выше и эффектнее моего бывшего жениха Кирилла, уехавшего в Москву в общежитие Строгановки.

В руках парня, в пакете, пасхальным звоном перекликались бутылки, Ириша несла фруктовый торт.

Они вошли на веранду… и замерли. Я встала за их спинами.

К трём часам дня воздух прогрелся до плюс двадцати пяти и в доме, где с утра, по деревенской привычке, протопили печь, стало душно. Пришлось открыть двери окна.

Ириша, встречавшая в нашем доме максимум пять гостей, теперь смотрела на длинный обеденный стол, с приставленным кухонным, за которым разместилось тринадцать человек, включая Данника, носящегося вокруг стола и изображающего самолёт.

Я много видела праздничных столов, но сегодня… Не было тонко нарезанной сырокопчёной колбаски, не радовали глаза тарелки с овощными салатиками, не пестрел привычный крабовый салат, и мясное ассорти прозрачными ломтиками не дразнилось обманчивой сытостью. Нет! Было впечатление, что на столы вывалили содержимое небольшого грузовичка с деревенскими продуктами.

На столах стояли четыре глиняных блюда с запечёнными в кураге утками. На тарелках толстыми ломтями валялась свежайшая буженина. Розовое, в бордовых полосках сало было накромсано на отдельном подносе и рядом с ним лежали куски чёрного хлеба. Между тарелок с мясом виднелись миски маринованных грибов и солений всех видов.

Обернувшись, Ириша недоумённо спросила у меня:

– У кого-то деревенская свадьба, а я не знаю?

– Смотрины. Ниночкина родня приехала нас оценивать.

Парень Ириши смотрел, как ни странно, не на неё, а на меня.

– Очень люблю семейные праздники.

Лица гостей и мамы с отчимом показывали насколько они все ревностно с утра нахристосовались. Трезвыми были только я, Данила и лабрадор Ривз.

Ниночка, розовая от вина и радости подскочила ко мне, трижды расцеловала.

– «Христос Воскресе!» Сейчас я тебя со всеми познакомлю!

– Кроликов возьми, засунь в морозилку, – я всунула ей в руки пакет с мясом. – Сначала Иришу с мужчиной усади, затем знакомь.

При появлении парня все присутствующие женщины, включая мою маму и бабушку Нины, открыли рот от восхищения. Мужчины морщились, но пытались приветливо улыбаться.

Гости зашевелились, застучали стульями, пытаясь уплотниться.

– Это тот самый, который в церкви служит. – Зашептала мне на ухо Нина. – Бедная Ириша.

Я была полностью согласна с Ниночкой.

Все как-то разместились, оставив место в торце стола. То есть во главе стола с одной стороны оказался Толик, а с другой я. Уровняли, так сказать, позиции. Но Толику достался торец резного антикварного, а мне кухонного стола.

Сев, я наконец-то вгляделась в лица будущих родственников. Напротив меня – Толик, с его левой руки мама Ниночки, её отец, старший мамин брат, его жена, бабушка, дедушка и двоюродный брат. По левую от меня руку сидел Даня, дальше между стульями пристроился Ривз, затем новый знакомый Ириши, сама Ириша, моя мама, Борис Иванович, Ниночка.

Общее представление заняло не меньше получаса. Больше всех веселились Ириша и бабушка Нины. Она достала из кармана старомодного пиджака блокнот и, начертив схему стола, тщательно всех переписала.

– Ты, Машенька, не беспокойся, я отзываюсь на бабушку. – Она шмыгнула носом и засмеялась. – Всё равно по первому разу никого не запомнишь.

Но я запомнила. Иришкиного ухажёра звали Алексей, жену Ниночкиного дяди – Лиля, а её сына, моего ровесника, Саша.

Все они сидели торжественные, в лучшей одежде, продаваемой на рынке Осташкова. Только моя мама, Ириша и папа Боря отличались скромными костюмами, стоимостью в десять раз большей, чем все «наряды» гостей.

– Значит так… – Толик встал и налил себе шампанского. – У меня важное сообщение.

Все мы догадывались, какое может быть сообщение после окончания Великого Поста и в присутствии ближайших родственников, но сделали заинтересованные лица и озаботились наполнением бокалов. За столом началось общее оживление, выяснение кто чего будет пить, передавание с одного стола на другой вина, а с другого на этот салатов.

Ривз от волнения зевнул во всю собачью лобрадорскую пасть, чем всех развеселил и снял напряжение.

– Короче… Мы вот недавно познакомились… – Толик качнул бокалом в сторону Нины, – и сразу поняли, что поженимся. А теперь сообщаем об этом всем остальным. Так что Юлия Ивановна и Сергей Геннадьевич, прошу руки вашей дочери.

– Ой, ты Боже ж мой! Да кто б нас спрашивал, – засмеялась Юлия Ивановна, взмахнув руками. – Мы с отцом согласные, правда, Сережа?

Сергей Геннадьевич встал. Водка в его рюмке мелко дрожала.

– Толя… и вы, дорогие наши новые родственники. Очень рады с вами познакомиться, и даём с Юлей разрешение на свадьбу. Совет вам да любовь.

Отец чокнулся с дочерью и Толей, выпил рюмку и утёр слёзы. Все тут же потянулись бокалами к Сергею Геннадьевичу, к жениху с невестой, чокались, улыбались друг другу, пили, смакуя вино, или откашливались от крепкой водки.

– Мне жених нравится, – услышала я нетрезвый шепот тёти Лили на ухо своему мужу. – Дом у него хороший, работа денежная, и родственники, ничего, тихие.

Пока тётя Лиля шептала свои замечания, её сын Саша, глядя на меня с кривой улыбкой, толкал мамашу локтем в бок.

Толик жадно выпил шампанского, закусил поцелуем Ниночки.

– Во вторник мы с Ниной подаём заявление. В Осташков поедем.

– А почему во вторник, а не в понедельник? – Встряла Лиля. – Чего откладывать-то?

– В понедельник, тётя, ЗАГС не работает. – Ниночка ответила негромко, но решительно.

В присутствии Лили Нина менялась. Становилась зажатой и сердитой. Положение спасла бабушка. Встав, она подняла рюмку и громко, высоким голосом перебила общий шум.

– В день Пасхи, в Светлый день, помолвка приносит удачу. Иисус Воскресе!

Все хором ответили: «Воистину Воскресе», перекрестились и от души выпили.

Помолвка покатилась своим, отработанным веками, чередом. Пили за молодых, потом за родителей со стороны жениха и мама с Борисом Ивановичем розовели от удовольствия. Затем пили за родителей со стороны невесты. За родителей этих родителей, и бабушка с дедушкой сладко поцеловались, а все остальные умилялись, желая прожить молодым не меньше, и не хуже.

Я старалась особо не пить, пропуская начавшиеся именные тосты. Но когда, после седьмого чокания запела вместе со всеми «Вот, кто-то с горочки спустился, наверно милый мой идёт…», ощутила в себе бутылку шампанского.

Пересев к брату, я начала рассказывать о предложении Макса. Брат пытался слушать, но глазами следил за родственниками, желая провести помолвку «как у людей».

– Маня, отвянь от меня сегодня. Праздники!

– …Здесь ты прав, подождём пару дней… Только я не поняла, на чём они припёрли все эти продукты?

– Газель наняли. Их деревня недалеко, отсюда сто десять километров, два часа на ГАЗели.

– Значит, они теперь часто будут приезжать, – вынесла я свой приговор.

Немного не вписываясь в прямую линию, к нам подошла Ириша.

– Толик, ну, ты вааще… Я думала ты лет до сорока холостовать будешь, а ты вон какую модель отхватил.

Глава 48

Часы на камине пробили десять часов вечера.

– Мама! – позвала я. – Пойдём класть спать Данилу ко мне в комнату.

– Иду! – Нетрезво обрадовалась мама. – Данечка, чистить зубки!

И тут мы с мамой заметили, что Данилы рядом с нами нет.

Сынулю пришлось ловить на Иришином участке, где он передразнивал громким кваканьем проснувшихся жаб, в домашнем пруду.

Три года назад Ириша стала притчей «во языцех», став героиней новой байки. Она послала своего дядю на ВВЦ купить икры карасей для прудика. Дядя икру привёз. Крупную, прозрачную, чуть мутноватую.

Засеяли они, согласно инструкции, этой икрой прудик, и на следующий год получили отличнейших, здоровеньких… головастиков. Икра оказалась не просто лягушачьей, а жабьей. Тех самых огромных особей, которых французы любят употреблять при диетическом питании.

Через год они начали задавать такие концерты! Симфонический оркестр отдыхает.

Я много раз слышала из разных источников анекдот на эту тему в различных интерпретациях. Фантазия у людей работает! Был вариант об их размерах – до полуметра; был вариант о голосах – сто виолончелей, но без Растроповича; был вариант о количестве – жабы сотнями сидели вдоль автомобильной трассы, квакали-орали милостыню на пропитание.

Ничего подобного. В первый год они, действительно, никому спать не давали, но постепенно вымерзли и помельчали.

Дядю Ириша отправила в его деревню, жабы остались.

Данила на прощание полез в пруд целоваться с жабами, но мы с Иришей его выловили. Заснул он моментально.

Вернувшись в столовую, я застала идиллическую картину. Моя мама, и Нинина бабушка рассматривали семейный альбом с фотографиями. Мужчины сидели отдельной компанией, смотрели футбол, преувеличенно громко реагируя на каждый гол. Кроме вежливо-холодного Алексея. Тот пил пиво и молчал.

Нина, её мама и тётя Лиля убирали со стола.

– Где ты ходишь? – Лиля смотрела на меня, недобро улыбаясь. – Тоже мне хозяйка называется.

– Ребёнка укладывала. – Оглядевшись, я увидела по углам пакеты с остатками продуктов и бочонки с солениями. – Куда мы денем всю эту прорву еды? В холодильник не влезет.

– У тебя подпол большой, там прохладно. – Лиля по-хозяйски расставляла посуду в буфете. – Мы вчера туда птицу, свинину и творог спустили.

– У меня есть подпол? – Удивилась я. – Понятия не имела. И где он?

– Вот здесь! – Хором ответили мне женщины, показывая на пол. – Под кухней и гостиной.

Нина и её мама при этом доброжелательно мне улыбались, а тётя Лиля ворчала себе под нос про хозяйку, «руки в жопе».

Все опять сели за стол «попить чайку», и узюзюкались до крайности. По второму кругу выпили за Пасху и за помолвку.

До полуночи пели песни и целовались со всеми подряд.

После обильного непривычно шумного завтрака, мы с Толиком отправились в свой магазин. За нами увязался Саша. Он деловито зашел в торговый зал, на склад, затем во двор, где у нас под навесами складированы стройматериалы, долго проверял качество досок, швеллеров и плит. Выяснилось, что Саша по профессии строитель.

Переглянувшись с Толиком, мы пригласили Сашу с собой на завтра для осмотра кемпнга.

Как только мы – я, Толик и Саша заехали на территорию кемпинга, ожидающий нас Макс протянул брошюру с перечнем предполагаемых ремонтных работ. Я заглянула на последнюю страницу. Цифра в пятьдесят миллионов рублей показалась мне заниженной.

Погода была прекрасная и мы до вечера мы осматривали каждый объект.

Я настаивала на переоборудовании лыжной базы и на постройке двух отдельных домиков. А также на закупку новых лодок.

Брошюра Макса оказалась исчёркнутой вдоль и поперёк. Цифра на последней странице выросла до восьмидесяти миллионов.

– Будем брать кредит, – задумчиво глядя на нули, сообщил Толик.

– Мы пробовали брать. – Макс вздохнул и почесал пушистую лысинку. – Нам не дали.

– Мне дадут. – Я расстегнула спортивную куртку, становилось жарко. – Сама сделаю бизнес план и технико-экономическое обоснование. Максим, ты подготовил документы для передачи собственности?

– Подготовил. Позвонил в префектуру, а там очередь на месяц вперёд.

– Макс, ты что, вчера родился? Взятки надо давать.

Лицо Макса вытянулось.

– А возьмут?

– Макс, – я похлопала его по плечу. – Чиновники делятся не тех, кто берёт взятки, и на тех, кому не дают.

– Знаете, – Саша вприщур оглядел меня. – Возьмите меня на работу. Иметь свой кемпинг – это круто. Здесь работы непочатый край, свой строитель нужен постоянно. – И, не меняя тона, добавил. – Хочешь Толя, я на твоей сестре женюсь?

– Женись. – Толик сплюнул в сторону. – Может она ласковее станет. Её все продавцы и поставщики боятся. Грузчики при ней матом не ругаются!

Максим, не прекращая проверять расчёты, посматривал на нас, не понимая, шутим мы или говорим всерьёз.

Дома нас снова ждала за столом вся семья.

– Ванну картошки сегодня почистила для пюре, – пожаловалась мне мама. – Пока чистила, узнала всю биографию Ниночкиной семьи. Это ж с ума сойдёшь каждый день кормить столько народу. Бабушка счастливая сидит – два дня отдыха.

– Я тоже помогал, – заявил Борис Иванович, – я лук резал.

Оглядев внимательнее новых милых родственников, я с удивлением заметила всеобщее хмельное веселье.

– Толя! – Я крикнула на брата, разливающего по стопкам водку. – Перестань! У нас ответственная неделя.

– А мы с Сашей хотели отметить новое место работы. Берём его строителем-консультантом.

Тётка Лиля, перекладывающая с противня на поднос куски пирога, вытерла руки о новый фартук, месяца два висевший на кухне, который я так и не удосужилась надеть, и подошла ближе.

– Это как же? А где мой сын будет жить?

– Здесь. – Толя показал пальцем на потолок. – У нас полно свободных комнат.

– Тогда и я здееся останусь. Вы с утра до вечера работаете, готовить некому, дом не убран. А с Маши какой спрос?

Я собралась было возмутиться, но мама сжала мою руку.

– Пусть остаётся, тебе же лучше. Нина сейчас будет готовиться к свадьбе, у вас новый проект, а эта… хозяйственная. И работать она будет почти бесплатно.

– Ну, если бесплатно… – Я прислушалась к оранжевому голосу, и он ответил: «Пусть живёт! И за Даней присмотрит».

На следующее утро снова начались хождения в доме, хлопание дверей, а на кухне гремела посуда.

Ещё не до конца запахнув халат, я вышла из своей комнаты и налетела на Сашу. Его взгляд задержался на секунду на моей груди и замер.

– А ты того, симпатичная, – сообщил моей груди Саша. – Саша вытер выступивший на лбу пот. – Хочу спросить у Толяна сколько я буду получать.

– А сколько ты хочешь? – Мне стало любопытно, во сколько Саша себя оценит.

– На первое время полтора штукаря евро.

– Круто. – Я завязала потуже пояс халата, избавляя Сашу от искушения. – Но если учитывать работу твоей мамы по дому, то нормально.