Текст книги "Берегиня сегодня 2"

Глава 41

Придя к Геннадию домой, мы еле разделись и тут же упали в кровать от усталости. Сил хватил только разлить по бокалам шампанское.

Пристроив голову на плечо Гены, я пила шампанское и смотрела в потолок ни о чём не думая, только ощущая сладость момента. Гена растерянно смотрел в тёмное окно.

– Знаешь, никак не могу понять поступка Галины. У нас всегда были отличные отношения, я помог вылечить её сына, а она знала, куда прячут живых людей, отдавали в рабство… Правильно говорят – не сделай добра, не получишь и говна.

Повернувшись, я поставила бокал с шампанским на грудь Гены.

– Дорогой, у вас тут сместились понятия…

Сев удобнее, Гена перебил меня.

– Мы делаем лекарство против старения для нормальных людей.

Я аж подпрыгнула от возмущения.

– Для нормальных? И ты говоришь о тех нескольких тысяч людей на земле, которые в состоянии платить по миллиону за пару упаковок ампул? Да большая часть среди них мерзавцы, не желающие знать о голодных смертях, о болезнях, об уродствах, полученных на войнах, о брошенных детях. И вот они будут жить без болезней лет по триста… А то и больше.

Гена рассматривал мои волосы.

– Красивый у тебя цвет, русо-рыжий. В чём-то ты, Маша, права, но я учёный.

Три дня пролетели в любви. Я почти не выходила из дома Гены, но один раз съездила в Зону, повидать Аню.

Она великолепно выглядела – свежо и молодо. Комната, где она жила была похожа на космические апартаменты, какими их показывают в фильмах. Всё серебристое, кровать узкая, телевизор на всю стену. Компьютер, принтер, микроскоп.

Лаборатория оказалась ещё более фантастической, чем её комната.

На стеллажах стояли прозрачные кубы, в них росло что-то ботаническое.

– Слежу за мутациями, – увлечённо-восторженно пояснила Аня. – Глянь, какая прелесть.

Рядом шебуршали в контейнерах белые мыши, на которых испытывали новые составляющие лекарств. Мышки производили неизгладимое впечатление. Несколько особей носили две головы, у трёх мышей на голове росли четыре ушка, некоторые отрастили себе пучок хвостов. Аня одинаково ласково гладила каждую мышку, и они пищали от восторга.

В лабораторию постоянно заглядывали санитары, медбратья и охранники. Приходил даже повар, уточнял меню для обеда. Все, как один, стоя в сторонке, счастливо замирали и заворожено наблюдали за руками Анны, за её лицом. Просили дать возможность помочь, хотя бы клетки почистить за мышками, но Анна смеялась и отшучивалась.

– Мышки существа нежные, мужских рук не переносят. А растения опасные, могут укусить.

Растения поражали своей необычностью. На стручках гороха зеленели щупальца, кактусы выдавали цветы в пять-семь раз больше своего объёма, два арбуза в углу лаборатории, лежащие на коврике, достигли размера кресла.

Вернувшись в комнату-спальню Ани, мы долго говорили о новостях. Аня рассказала о своих успехах в подготовке для поступления в медицинский институт, Аристарх уже оплатил её первый курс. И ещё целый часа она говорила об Италии, о музеях и о художнике Луиджи, которому она отдалась через два часа после знакомства.

– Это было прекрасно, – призналась Аня.

Я, искренне порадовалась за подругу, но сама, видимо, не до конца выздоровела, потому что прямо во время разговора заснула. Так сладко я давно не спала. Проснулась в той же позе, в которой заснула.

– Ты спала два часа, – улыбалась Анна. – Не стала мешать.

Погода повернулась на весну. Стал таять снег. В посёлке жизнь шла своим чередом.

Галина, после разговора с Котелевичем, уволилась по собственному желанию. Начальником банно-прачечного комбината стал Жорик.

Мне было здесь хорошо, но в Осташкове ждали сынуля, родители, брат и магазин.

Провожали меня половиной посёлка. Я перецеловала всех пришедших, включая Танечку, Пашеньку и Хавронью. В день отъезда она щеголяла в комбинезоне защитной расцветки.

В подарок я получила шкуру оленя от Аринай, бочонок солёных грибов от Татьяны, свиной окорок стандартного размера «Хамон», две подушки на натуральном гагачьем пуху, и сто тоскливых взглядов от Гены.

Жорес впихнул мне пять комплектов постельного белья с немыслимым для Зоны рисунком – среди облаков улыбались голопопые купидоны-амурчики.

– Яков Котелевич велел Жоре раздать бельё сотрудникам с чувством юмора.

Все обещали приезжать в гости и не забывать.

Глава 42

В Московском аэропорту меня встретили Толик, мама и папа-отчим. Пока забивали багажник подарками из Якутии, и она, и Борис Иванович не переставали говорить о непонятно откуда появившейся моей красоте. Толик, утрамбовав оленью шкуру, почесал голову и буркнул:

– Прилично выглядишь.

До Твери Москва практически не заканчивается, сплошные города и пригороды с высотками. Поехали длинной дорогой, а не через Волоколамск, чтобы и мне не напоминать о месте, где я чуть не погибла, и маме в её интернет-складе срочно понадобилось уточнить пару позиций по договорам и подписям. Она уже год, как перестроила свой бизнес на новые реалии.

Задержка заняла не более часа, и мы отправились дальше.

Апрельская весна в Тверской области тоже не Сочи, но по сравнению с Якутией – лето.

Дома, под Осташковом, сын Данила повис на мне, но я дождалась только одного поцелуя, он тут же сбежал играть во двор со своим любимым лабрадором.

В столовой был накрыт стол. Мама раскладывала столовые приборы, Ниночка расставляла тарелки и бокалы. Было как-то странно ощущать себя в собственном доме немного чужой. Всё-таки часть моей души осталась там, в Топи.

А через час после моего приезда пришел Кирилл. По-хозяйски сел за стол, поцеловав перед этим маму и меня. Я не знала как себя вести. Я настолько убедила себя в неверности Кирилла, что теперь не могла воспринять его как своего мужчину, как члена семьи. А Кирилл разговаривал с Толиком, с мамой, с отчимом, с сыном… Но не со мной.

Мне было странно и немного не по себе. Я не хотела Кирилла. Он остался таким же эффектным, но я-то изменилась.

Всё более пристально наблюдавший за мной, Кирилл повернулся к Толику и заявил:

– У неё появился другой мужчина.

Реакция за столом была самой непосредственной. Мама, привыкшая к моей весьма скромной сексуальной жизни, удивилась первой.

– У Маши?

У дяди Бори была та же самая реакция.

– У Мани?

Толик посмотрел на меня более внимательно.

– У Манюни?

И никто не поверил в заявление Кирилла.

– Да у вас же свадьба через две недели. – Мечтавшая о свадьбе с детства Ниночка не могла принять варианта отказа от такого события.

Но мне не хотелось лгать.

– Я не уверенна, что свадьба состоится. Вернее, уверенна, что не состоится.

– Да ты что, Маша? Ты же кучу денег потратила на подарки. – Ужаснулась будущая невестка. – Мы, пока ты в Топи отдыхала, ресторан заказали, дали аванс.

Оглядев любимых родных, я придвинула к себе блюдо с пирожками с капустой.

– Кирилл, я тебе много должна?

– А он не… – начала было Ниночка, но Кирилл перебил её:

– Я ни за что не платил, как чувствовал.

Он встал и вышел. Из кухни, из дома, из моей жизни.

– Утро вечера мудренее, – я отхлебнула горячего сладкого крепкого чая с лимоном. – Завтра решим, что делать.

Утром, завязывая пояс халат спускаясь в гостиную, я застала маму с папой Борей, одетых для дороги, в спортивные костюмы.

– Солнышко моё, – мама поцеловала меня, как всегда, в лоб, заодно проверяя температуру. – Не хотела говорить, но нам лучше сейчас присутствовать в конторе. Раз ты замуж не идёшь, помощь не нужна, так что мы с Борей поедем в Тверь.

– Да, доча. – Папа Боря поцеловал меня в макушку. Но мы будем на Пасху. Мы уедем прямо сейчас, чтобы Даня не расстраивался.

* * *

Моё религиозное чувство просыпается два раза в год, на Рождество и на Пасху. Семья и большинство знакомых тоже особо не фанатеют, но придерживаются привычных ежегодных ритуалов. Полностью выдержать Великий Пост ни у кого терпения не хватает, но последние два дня перед Пасхой стараются мяса и остального скоромного не есть, меньше курить и не ругаться. Особенно равнодушен ко всем религиозным проявлениям мой брат Толик.

И вот в нашей семье появился новый член экипажа – двадцатидвухлетняя Ниночка. Высокая, стройная, с тонкими чертами лица и длинными пальцами, она производит впечатление потомственной аристократки… пока не заговорит. Деревенское воспитание тут же проявляется в громком голосе, резких суждениях и в желании кинуть фантик на землю.

Весь Великий пост она трескала всё подряд, потому что готовила на всю семью обеды и ужины. Зато в страстную неделю отказалась есть совсем и не заходила на кухню, перебиваясь кипячёной водой и чёрным хлебом. Пришлось вставать к плите то мне, то Толику. Себе мы могли бы заказать постную пиццу или суши, но пятилетнему сынуле Даниле и Ривзу постную полезную еду не впихнёшь.

Начиная со среды, Нину переклинило на покраске яиц. Десяток в разноцветном перламутре, десяток в пластиковых наклейках. Следующие два десятка были выкрашены пищевыми красками, но с бумажными наклейками Пасхальной тематики. И, вершина яичного искусства – десять штук обклеены бисером. Итого – пятьдесят штук.

А в страстную пятницу она стала печь куличи и делать пасху. Куличей в духовку влезло пять штук, пасха заняла кастрюлю на шесть килограммов.

В субботу, придя в обед с работы, я как раз застала процесс водружения корзины с освященными яйцами, куличами и всякими пасхами-свечками на кухонный стол. Маленький Данила счастливо прыгал вокруг стола.

– Мама, мы были в церкви, там красиво, во-от такие картины, – Данник поднял руку выше своего роста. – Там везде свечки горят и дяди пели в длинных золотых платьях. А потом пришел другой дядя, в чёрном платье и все тёти на него смотрели и крестились.

Нина тут же мелко перекрестилась, шепча молитву, и мне стало любопытно.

– В чём дело?

– Ой, Машечка, ты не представляешь. В нашей церкви появился какой-то красавец в чёрной рясе. Все бабы, как с ума посходили. На службе смотрят не на батюшку, а на служку. А этот глаза опустит и молится. И фигура как у Тарзана. Даже как-то богохульно.

Мне стало интересно, кого же занесло в нашу небольшую церковь, и я уже открыла рот для расспросов, но сын перебил меня.

– Мам, ну я пошел!

Схватив яйцо, Данила сбежал во двор, дрессировать Ривза.

Сняв платок, Ниночка стала выкладывать на блюдо гору яиц. Получилось ярко и красочно, но я подумала о холестерине.

– Нина, на кой ляд нам столько?

– Богато глядится. Мы дома всегда много красим. Яиц в пост не едим, а куры-то несутся.

– Нина, – меня осенило. – Сколько человек в твоей семье?

– Восемь. – Спокойненько сказала Ниночка. – Мама, папа, бабушка с дедушкой, прабабушка, мамин брат, который мой дядя с женой Лилей, и их сын Сашка. Я девятая.

– Теперь понятно, почему ты борщ варишь в восьмилитровой кастрюле.

– Так то – у вас, а у нас дома выварка на двадцать литров. – Нина развела руки в жесте хвастающего рыболова. О! – И только на два дня хватает. Кстати, Маша, я своих родных позвала на Пасху в гости.

– …Всех? – От «радостного» известия у меня запершило в горле.

– Не-е. Прабабушку дома оставим, за ней соседка присмотрит.

– А Толик знает?

– Я ему говорила. А то, что мы прабабку не берём, так то из жалости. Она курит много и часто в портки, в памперс ссыться. Даньке будет неприятно.

Я в красках представляла нашествие чужих родственников.

– Подожди, – я очнулась от представленной сцены из фильма ужасов. – Пасха – это же завтра!

– Завтра, – Ниночка перекладывала куличи из корзины на красивое блюдо. – Ночью, наверное, приедут.

– Я этого не выдержу, Нина, я сумасшедшие дома не люблю.

– Ой, да ладно тебе, Маша. Они всего ж на три дня.

– На три дня? – У меня от «счастья» закружилась голова. – Нина, ты как хочешь, а я сегодня же сбегаю в гостиницу при кемпинге. С собой беру Данилу. А с Толиком и Ривзом ты сама справишься.

– Маша, – Нина села на стул и смотрела на меня виноватым взглядом. – Я думала ты обрадуешься. У меня все родные – золотые люди.

– Верю, Нина, верю. Я приду в гости на праздничный обед. А сейчас я пошла в магазин, у меня отчётность не до конца оформлена.

В магазине Толик следил за разгрузкой пришедшего товара. Мне он только кивнул и продолжил отмечать в накладной стройматериалы.

– Толик, помнишь о твоём обещании Ниночке?

Отвлёкшись от разгрузки, Толик посмотрел на меня с лёгким испугом.

– Ты о чём? Неужели о свадьбе?

Я поправила сползающие джинсы. Теперь они стали мне великоваты. Но выбросить дорогую вещь – этого я не могу, это как выкинуть тысячную на дорогу.

– Бог с ней, со свадьбой, я о наезде её родственников.

Успокоившись, Толя поставил очередную галочку в накладной.

– А, да, помню. Они скоро приедут на денёк.

– Очень скоро, Толя, буквально завтра. И не на денёк, а на три дня, и я совсем не удивлюсь, если задержатся на неделю.

Секунду поразмыслив, Толя захлопнул папку.

– Не кинет она мне такую подляну. – Толик начал нервно постукивать пальцами по папке. – Манька, чего ты к Нинке привязалась, вроде бы у вас нормальные отношения?

– Нормальные, только я забираю Данника и сматываюсь в кемпинг ровно на то время, пока семь человек будущих родственников, заедут погостить в наш дом. И не забывай мама с Борей снова завтра приедут и ещё придёт соседка Ириша.

Папка слетела со стола на доски пола.

– Твою мать, это ж сколько народу на мою голову. – Подобрав папку, Толя заискивающе посмотрел на меня. – Машка, ты меня не бросай.

Мне было жалко брата, но родственники не мои, пусть сам с ними разбирается.

Данила от идеи съездить в кемпинг был в восторге. Пока мы собирали вещи, он засунул в чемодан дракончика, мини-компьютер и складную удочку Толика.

Ниночка, обидевшись на меня, не выходила из кухни.

* * *

Кемпинг «Золотые сосны» стоит на берегу Селигера. Здесь останавливались по двум причинам – гульнуть налево и напиться, или гульнуть налево, напиться и наловить рыбы.

В «Соснах» я знаю всех. То они у нас стройматериалы покупают, то я хочу войти в их долю прибыли.

Пока парковалась, у моей машины уже стоял Макс, управляющий кемпинга. Круглый, лысоватый, тридцатилетний любимец своего рабочего коллектива.

– О-о, ты сегодня одна, без мужчин? – игриво заговорил он. – А выглядишь прекрасно. Я думал ты полгода будешь ходить в бинтах после аварии.

Нарочно сделав серьёзное лицо, я кивнула на заднее сидение.

– Я с самым моим любимым мужчиной, ты его пока не видишь из-за чемодана. Какой номер мне оставили?

– Двухместный люкс. – Открыв заднюю дверцу и отодвинув чемодан, Макс глубокомысленно сказал, глядя на спящего Даню. – Оф кос.

Проснувшийся Данила с визгом выскочил на свободу.

– Макс! У меня есть удочка! Мы завтра едем на остров!

В гостинице было прохладно. Данила скакал передо мной вприпрыжку, Макс нёс чемодан и сумку. Поставив поклажу у двери моего номера, он очень серьёзно заявил:

– Маша, мне необходимо с тобой поговорить.

– Нет проблем, проходи в номер, посидим.

Макс огляделся в узком коридоре.

– Не сейчас. Перед Пасхой большой заезд, работы полно. Давай вечером, в ресторане?

– Давай вечером. – Я вставила в замок карточку и запустила в номер Данилу.

Ужинали в восемь часов. Праздники благотворно сказываются на гостинично-ресторанном бизнесе. Все столики были заняты. Мне пришлось стоя подпирать стену под масляными взглядами подвыпивших мужчин. Данила заскучал и убежал на кухню.

Несмотря на спортивный костюм и отсутствие макияжа, я удостоилась предложения с соседнего столика «хлопнуть по маленькой», двух матерных фраз от пьяной тётки с другого стола и барственного поманивания пальцем с дальнего столика двух вальяжных мужчин. Видимо забыли привести с собой «тёлок» и теперь были согласны даже на меня.

Макс лично притащил запасной стол и поставил передо мной. Метрдотель принёс стулья. Тут же появился Даня, чем резко снизил ко мне мужское внимание.

– Мамочка, я буду кушать грибочки, – и сын устроил локти на столе, отчего моя мама безуспешно его отучала. – С жареной картошкой, которую ты не любишь.

Я не люблю? Даже очень люблю! Но после трёх дневной диеты на вешенке, грибов мне захочется нескоро. Сын с удовольствием съел салат и картошку с грибами. Выпив бутылку кваса, Данила смотрел по сторонам, и, сидя на стуле, подтанцовывал звучащей музыке.

Если бы не слишком громкая музыка, я бы посчитала ужин вполне сносным. А Данику нравилось. Как только из-за столов на танцплощадку вышли первые парочки, сынуля поскакал танцевать. На его место сел запыхавшийся Макс.

– Маша, есть серьёзный разговор. Нас продают!

Хорошо, что я этот момент допила минеральную воду и поставила бокал, а то бы захлебнулась.

– Кто, кого, почём?

– Хозяин продаёт кемпинг. Доходов, ему мало. Сам работать не хочет, а на нас орёт, в воровстве обвиняет. Просто так выкинуть нас, трудовой коллектив, он не может, двадцать процентов принадлежит району, как федеральная собственность. Мы, то есть все сотрудники, имеем преимущественное право выкупа, а денег у нас мало. Моя Маринка мне всю плешь проела… – Макс протёр ладонью лысину с лёгким пушком – … типа навалимся всем миром, продадим машины, займём.

– Всё так плохо?

Я слушала Макса с нарастающим чувством удачи. Мой оранжевый внутренний голос долбил в правый висок: «Машка, перестань жевать, прослушаешь самое выгодное». «Пусть переходит к делу, надоели его прелюдии», – зевнул болотный голос.»

Макс отпил минералку из моего бокала.

– Ещё хуже. Сели мы все вместе, нас здесь двенадцать человек, оф кос, руганулись для начала, затем посчитали…

– …И прослезились.

Увлёкшись рассказом, Макс не сразу меня расслышал, а расслышав, натужно засмеялся.

– Точно, прослезились. Набираем всего пятьдесят свободных миллионов, с копейками.

– А надо?

– Надо семьдесят, а лучше сто. То есть миллион баксов.

– Максим, – я отложила вилку с ножом. – У меня и Толика деньги общие, поэтому обязательно нужно посоветоваться с ним.

Уставший от танцев Даня, вытирая ладошкой пот со лба, встал перед Максом и тому пришлось взять его на колени.

– Маня, мы знаешь, как подумали? Чего чужим кемпинг предлагать? Подомнут под себя, и мы останемся без работы. Но ты своя, надёжная.

Искусственно хлюпнув носом, я «вытерла слезу».

– Сейчас я умилюся. Макс, не дави на жалость. Утро вечера мудренее. Завтра большой праздник – Пасха. За обедом поговорю с братом, вечером сообщу результат.

– А, может, я подскочу? Расчёты принесу.

– Ой, нет, Макс. У нас в доме массовый заезд родственников. Мама и папа Боря со стороны нас с Толиком, и семь человек со стороны Ниночки.

– А-а, это та, длинноногая? – Понимающе, по-мужски улыбнулся Макс.

– Та самая. – Наевшийся и напрыгавшийся Даник засыпал на коленях у Макса. Я кивнула на него. – Помоги донести сынульку до номера.

В номере Максим положил Данилу на кровать, собрался уйти, но остановился, разглядывая моё сосредоточенное лицо.

– Начинаешь делать расчёты?

– Нет, представляю, как все гости разместятся в доме. Нормально, втиснутся.

– Мне бы твои нервы, – проворчал Максим, выходя из номера.

Глава 45

Одно из самых красивейших озёр на Земле – Селигер. Я в этом абсолютно уверена, поскольку других озёр не видела, и сравнивать мне не с чем.

Озеро большое, народу по берегам живёт много, но таких как я, найдётся немного – я равнодушна к рыбалке и боюсь воды. Любуюсь озером с берега.

С утра погода радовала теплом в плюс девятнадцать и солнцем. С озера шел лёгкий ветер со свежим запахом весны, из сосновой рощи пахло хвоей и прогретым песком. Деревья покрылись светло-зелёной дымкой чуть распустившихся листьев. Хотелось плюхнуться на желтый песок, раскинуть руки и, закрыв глаза, наслаждаться выходным днём.

Но сынуля тянул меня на деревянные мостки с привязанными лодками. Даня рвался залезть в лодку и заплыть на середину Селигера.

Держа в руках лёгкие вёсла, Максим сбегал с пригорка к воде. Спрыгнув в лодку, он вставил в уключины вёсла и усадил плотнее Даню.

– Машка, я его через три часа привезу, а ты пойди кемпинг обойди, в подвал залезь, мы там новую отопительную систему поставили. Тебя моя Маринка с хлебом-солью у входа ждёт. И ты не обижайся, но денег за проживание мы с тебя не возьмём.

Я, улыбнулась. Слова «Все услуги за наш счёт» – это те самые слова, которые заставляют меня искренно радоваться жизни. Ну, экономная я, что теперь сделаешь.

Если Максим держался со мной на равных, то Марина, стоя на ступеньках деревянного крыльца заглядывала в глаза и заискивающе улыбалась, постоянно поправляя пальчиком то накладные ресницы, то оттягивая вниз короткую юбку.

– Машенька, ты глянь, мы ж два года назад коммуникации перебрали, новый топливный бак установили. В этом году причал подправим, беседочку починим.

– Марина! – Я нахмурилась, защищаясь от эмоционального напора. – У меня сегодня семейный обед на пятнадцать персон! И вообще, сегодня Пасха, нельзя работать. О серьёзных вещах будем говорить завтра.

– Всё, всё, всё поняла. – Марина сложила на груди ручки с длиннющим маникюром. – Иди, отдыхай, мы тебе в номер сейчас шампанское принесём, икорочки щучьей.

– Икорочки можно, а спиртное я днём не пью.

– Всё поняла!

Я ещё только входила в кемпинг, а официантка уже стояла с подносом, на котором искрилась хрусталём вазочка с янтарной икрой, розовело вологодское масло в маслёнке, благоухал свежеиспеченный хлеб, и позванивал тонкий бокал. Посередине красовалась бутылка шампанского.

Поднимаясь по лестнице, я оглянулась. Марина одним движением сменила шампанское на минеральную воду.

Отдохнуть не получилось. Я прилегла на диван и, уставившись в телевизор, намазала первый бутерброд с икрой. Тут же зазвонил телефон. И следующие два часа он звонил не переставая.

Первой, конечно же, отзвонилась моя любимая мама, поздравила со Светлым праздником и порадовала, что они с Борисом Ивановичем уже выезжают к нам в гости. Второй звонок был Толика. Он, скрывая раздражение, пробурчал «Христос Воскресе» и настойчиво поинтересовался, когда же я приеду.

– Толя, у меня к тебе серьёзный разговор…

– Маня, я уже всё понял. За вчера и сегодня они меня так достали, что я тоже сбегу в кемпинг.

– Я не об этом. Кемпинг идёт с молотка, нам предлагают войти в долю основным инвестором.

Молчание со стороны братца затянулось…

– Вот здорово, а то уж мы с Нинкой не знали, под каким предлогом отмазать твоё отсутствие.

– Придурок, я тебе о серьёзном, а ты…

– А я ничего не соображаю. Они всю ночь колготились на кухне, обед на сегодня готовили, и рвались поговорить «за жизнь». – Толик вздохнул. – Ты во сколько будешь?

– В три часа.

– Хорошо, жду тебя с нетерпением.

Услышать подобные слова от Толика – большая редкость.

После брата мне позвонили человек десять. Что «Христос Воскресе» сообщили: бывшая одноклассница, две приятельницы по экономическому институту, продавцы из моего магазина и двое поставщиков, один из которых еврей, другой мусульманин.

Очень порадовалась звонку Ани. Я нажаловалась ей на Ниночку, а подруга расхохоталась.

– Машка, я тебе завидую. Всё-таки новые люди, новые перспективы. А у нас всё по-прежнему. Мы, конечно, все любим друг друга, но хочется чего-нибудь новенького.

– В Италию что ли?

– И в Италию тоже, – не стала лукавить Аня.

– Аня! – Я чуть не заплакала. – Я так по тебе соскучилась. Брось всё, приезжай.

– Да хоть сейчас, но от нас трудно выехать без многих согласований.

– Аня… – Я отложила бутерброд с икрой на тарелку и села на диване, настраиваясь на важный для меня вопрос. – Анечка, а как там… Гена? Он ещё один, или уже вернулся к своей Ларисе?

– Как он? – Аня понизила голос и театрально прошептала. – Он скажет тебе сам!

Сердце ухнуло в живот, кожа покрылась стремительными мурашками, напоминая о неделе счастья в объятьях Гены.

– Привет, Машенька, – заурчал в трубке голос любимого мужчины.

– Привет, Гена.

Столько дней ждала разговора, а теперь не знала какие слова произнести.

– Маша, дорогая, ты извини за долгое молчание, работы много… Я соскучился по тебе, Маша.

– Гена-а, – я начала чуть подвывать в трубку, не справившись с простым бабским чувством желания мужчины. – Геночка, я так по тебе скучаю, я так тебя хочу. Постоянно.

– Такая же фигня, – засмеялся Гена. – Мне пора идти. Будешь еще разговаривать с Аней?

– Конечно.

Как всегда, даже от короткого разговора по телефону с Аней, мне стало легче.

* * *

Ровно в час дня в дверь постучали, и Макс торжественно ввёл в номер мокрого радостного Данилу. Данила еле поднял руку с куканом, на котором болталось семь небольших рыбин. Не то плотва, не то подлещик, я в них не разбираюсь.

– Мама! – Данила вознамерился пристроить рыбин на диван, но передумал. – Две штуки я сам поймал, а остальные мне дядя Максим подарил. Для тебя, мамочка.

Кукан стал выскальзывать из руки Данечки. Я подхватила рыбу и отнесла в ванную.

На переодевание сынули и сбор вещей ушло полчаса. Желая произвести на новых родственников впечатление, я приводила себя в порядок не меньше часа.

Марина успела сбегать домой и когда я садилась в «Лексус» всунула мне в руки пакет.

– Кролик, свежий, замороженный, две штуки. Диетическое легкоусвояемое мясо. Для Данилы самое полезное, я своих спиногрызов только им и кормлю. Возьми, пожалуйста, а то обижусь.