Текст книги "Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы"

Кондрад замолчал и прикрыл глаза, полностью отдавшись во власть воспоминаний. Мне, с рождения окруженной любовью и заботой близких, было непонятно, как можно так обращаться с ни в чем не повинным ребенком, и было ужасно больно за Кондрада. Сжав его руку в ладонях, я тихо сказала:

– Может быть, не стоит ворошить прошлое?

Мужчина открыл затуманенные воспоминаниями глаза и, невесело усмехнувшись, спросил:

– Жалеешь?

Я отрицательно покачала головой:

– Сочувствую.

Меня крепко прижали к себе и тихо сказали:

– Спасибо тебе за то, что ты есть – маленькое, храброе, справедливое сердечко. Но я хочу объясниться сегодня и не оставлять никаких недоговоренностей и недомолвок на будущее. Не хочу разрушить ими нашу жизнь, так что прости за столь грустное и тоскливое повествование, но я все же закончу.

– Я, собственно, за тебя переживаю, – сказала я, растекаясь от ласки.

– Переживу как-нибудь, – заверил меня муж. – Когда подрос, то стал много времени проводить на тренировочной площадке, наблюдая за воинами. Заметив мое любопытство, Ниала отвела меня к Гайру, согласившемуся меня тренировать. С того дня моя жизнь начала обретать смысл: всю свою злость, ярость и обиду я вкладывал в обучение. Тренировки заполнили всю мою жизнь и спасали от тоски. А потом…

Поднявшись с диванчика, он подошел к окну и долго смотрел на падающий снег. Я не беспокоила его, давая собраться с мыслями. Немного погодя он, не оборачиваясь, начал говорить:

– Знаешь, я далеко не сентиментальный человек. Для меня не существует каких-то бережно хранимых воспоминаний. Но ту часть моей жизни забыть сложно. Когда в ней появилась Киара… Юная, тоненькая белокурая девочка с большими, доверчиво смотрящими на мир синими глазами. Я видел, как меняется ее взгляд, становясь из доверчивого забитым и запуганным. Мне казалось, мы с ней родственные души, лишние в этом замке. Через некоторое время мы сблизились. Сблизились настолько, что я не мог себе представить жизни без нее. Чистая, платоническая юношеская любовь.

Вдруг Кондрад резко развернулся ко мне, продолжая говорить:

– Мы даже не помышляли о плотских утехах, нам просто было хорошо и уютно вместе. Но Стефан решил, что это адюльтер, и, однажды застав нас вместе, безжалостно наказал Киару, обвиняя в супружеской измене и выказывая свою жестокую натуру, а меня приказал отвести на конюшню, где позднее спустил с меня шкуру. Он избивал меня так, как будто хотел убить, запороть насмерть. И если бы не повисшие на его руках Гайр с ребятами, кто знает, чем бы все закончилось. После этого он распорядился бросить меня умирать без помощи в темницу. Почему он все же позднее прислал лекаря, неизвестно никому, кроме него. Но лекарь оказался беспомощным… или хотел казаться таковым. А впрочем… – Он остановился, о чем-то задумавшись.

– Скорей всего, я излишне подозрителен. Стефан располосовал мою спину практически до костей, и, впадая в беспамятство, я понимал, что скорей всего умру. Уже из последних сил взмолился, обращаясь к своему покровителю, богу войны. И он откликнулся на мой зов. Боги ничего не дают даром – мы заключили соглашение. Он оставил мне жизнь и даровал удачу в военном деле, но забрал возможность любить и быть счастливым, объясняя, что чувства лишь вредят полководцу. Я же обещал увеличить количество его храмов. Тогда мне казалось, что жизнь в обмен на любовь – нормальная сделка, не понимая, на что себя обрекаю в будущем. Неудивительно! Что я знал о любви, будучи практически всеми отвергнутым? Ничего, кроме того, что она приносит боль и одиночество. Так что обмен мне показался честным. Провалявшись три недели, я быстро поправился, и Стефан предложил мне покинуть замок и пройти обучение в армии. Естественно, я с радостью согласился уехать от ненавистного мне герцога.

Кондрад опять замолчал, переводя дух, а я воспользовалась возникшей паузой и спросила:

– Может, ты хочешь пить?

– Не отказался бы от бокала вина, если можно, – улыбнулся муж и добавил: – Вот только боюсь, ты снова буянить начнешь.

Смутившись, я послала ему грозный взгляд и отправилась на кухню. Пока варила себе кофе, на кухню выполз Егор и с подозрением на меня уставился:

– И как это понимать?

– Что понимать? – ответила я, шуруя по ящикам в поисках спиртного.

– Почему ты здесь, а он там? И что ты с таким упорством ищешь?

– Мы разговаривали… Я вот кофе захотела, а ему вино ищу. Ты знаешь, где у мамы заначка? – ответила я, не прекращая своего занятия.

– Я так и знал, – мрачно заметил Егор. – Ты любого мужика до алкоголизма доведешь и глазом не моргнешь. Чем ты его достала?

– Господи, – закатила я глаза, – и это мне говорит родной брат! Ничем я его не достала, просто он мне о своем прошлом рассказывает. Да и принято у них вино вместо воды пить.

– Ну, если о прошлом и принято, тогда пошли, – смягчился Егор и вразвалку отправился к себе в комнату, где вручил бутылку красного грузинского вина.

– На, для себя берег, но для тебя не жалко, – смущенно поведал он мне в ответ на благодарность и вручил два бокала.

Уже около двери я услышала его замечание: – Классный у него мир, если они вино словно воду дуют.

Да уж, Егору там точно было бы комфортно! Смотавшись к себе и вручив Кондраду вино и бокалы, вернулась на кухню и принесла себе оттуда кофе. Мы расположились на кровати поверх покрывала, пододвинув прикроватный столик поближе. Надо заметить, что кровать у меня полуторная, но после того как на ней устроился муж, она показалась мне маленькой и узкой. Умеют все же некоторые мужчины заполнять собой все пространство! Получив мой категорический отказ от участия в санкционированном пьянстве, муж понимающе усмехнулся и, налив лишь себе, продолжил рассказ:

– В армии у меня складывалось все прекрасно. То ли у меня от рождения были способности к войне, то ли сказывалось благословление бога, но ко мне начали прислушиваться все чаще и чаще. Вскоре меня определили в командный состав, что придало мне уверенности в себе. Но случилось и еще одно событие: Стефан подослал ко мне убийцу. Удар был нанесен подло, исподтишка, в спину. Ранение было тяжелым, и провалялся я долго, но снова выкарабкался благодаря покровительству Рицесуаса, который, правда, заявил, что он так этого не оставит и никто не смеет противоречить богу. Тогда я не понял, о чем он говорит. А говорил он о мести. Рицесуас отомстил за меня, уничтожив семью и самого Стефана, и возвел меня на герцогский престол. Одновременно с известием о смерти семьи я узнал о трагическом самоубийстве Киары, но мою душу это известие почему-то не затронуло. Меня вообще в то время мало заботили отношения между мужчиной и женщиной. Я был слишком юн и самоуверен. Приняв в шестнадцать лет герцогство, мне было не до сантиментов и любовных отношений. Все это пришло гораздо позднее.

Кондрад прервал рассказ и, наливая себе еще вина, поинтересовался:

– Я еще не утомил тебя длинной и скучной историей своей жизни?

– Конечно нет, – заявила я, помешивая остывший кофе, который так и не выпила, завороженная рассказом. Я ведь даже не подозревала, что такое возможно. Но я же знала краткое изложение истории от Ниалы, скажете вы. Знала, да, но многое пропустила мимо ушей, поглощенная собственными переживаниями. Стыдно признаться, но это правда. Именно поэтому я сейчас боялась шелохнуться и пропустить хотя бы одно слово из его рассказа.

– Через несколько лет, пережив несколько покушений на свою жизнь от влюбленных до безумия в меня женщин, я начал задумываться: а почему так? Почему я ничего не могу чувствовать? Почему, восхищаясь женской красотой, мое сердце остается безучастным? И еще… Мне все больше и больше стало казаться, что я становлюсь похожим на Стефана. А вот уж этого я хотел меньше всего на свете!

Ты не поверишь, – обратился он ко мне, – меня трижды пытались отравить в отместку за холодность и равнодушие, дважды подсылали наемных убийц и один раз попытались зарезать во сне. Честно говоря, за эти годы я привык видеть в женщине никчемное, капризное, беспомощное и бесполезное существо, пригодное лишь для продолжения рода. Да, их было много в моей жизни, чрезвычайно много, но, как у вас говорят, «из песни слова не выкинешь». И ни одна из благородных дам не смогла затронуть мою душу. Скучные алчные создания с идеальной внешностью.

Мне было неприятно это слушать, и, завозившись, я пихнула мужа в бок кулаком. Он засмеялся, поймал мою руку и поцеловал:

– Ревнуешь?

– Вот еще новости! – надула я губы, не собираясь признаваться.

– Прости, – повинился он. – Как-то не сообразил, что тебе будет неприятно об этом слушать. Но я уже подхожу к самому главному. Мои владения расширялись. Я за это время успел присоединить к своим владениям Эмирен, который разваливался на части от постоянных разборок лордов между собой, и Уген, сам напросившийся под мою руку после смерти старого короля, не оставившего наследников. После этого князь Маэро объявил мне войну, которую вскоре проиграл в первом же сражении.

– У-у-у, – восхитилась я. – Так ты, оказывается, был с завидным приданым! И куда я глядела?

Кондрад улыбнулся:

– Не перебивай, пожалуйста. Я уже подхожу к завершению истории. В общем, решив, что на Стефана я быть похожим не хочу, начал искать себе спутницу уже в четырех подвластных странах, но так и не нашел.

– Разборчивый потому что! – высказала я свое независимое личное мнение и удостоилась грозного взгляда. Взгляд на меня не подействовал должным образом, но все же я примолкла, давая ему возможность досказать.

– Мне все это чрезвычайно действовало на нервы. С одной стороны, хотел найти свою единственную, а с другой – меня терзала жуткая скука и мучило любопытство, есть ли на свете женщина, способная не стать обузой. Женщина, не умеющая предавать и висеть камнем на шее.

А-а-а… так вот почему он пытался сделать из меня цирковую мартышку в самом начале. Они скучали! Тьфу! Пахать на нем некому!

– В итоге, практически отчаявшись и озлобившись, я обратился к своему покровителю и стал умолять его расторгнуть наше соглашение или заключить другое. Поскольку за эти годы я везде строил храмы и многократно усилил культ бога войны, он пошел мне навстречу и согласился даровать мне свободу от давнего соглашения, если я сам найду и удержу свою избранницу, следуя пророчеству.

Отпив глоток вина, муж заметил мое состояние и поинтересовался:

– Все еще сочувствуешь?

Находясь под впечатлением от рассказа, я кивнула и услышала:

– Зря! Я получил, что заслужил. Думаешь, я ангел? Нет, на моей совести множество грехов. И рассказываю я тебе все это не для того, чтобы ты начала меня жалеть. Поверь, мне далеко до бедного и несчастного человека. Все, чего я пытаюсь добиться своим рассказом, – это твоего понимания ситуации и ничего больше. Пришло время открыть тайны и удовлетворить твое любопытство.

У меня даже слов не нашлось для ответа. Просто сидела и пялилась широко раскрытыми глазами на мужа, оказавшегося знакомым незнакомцем. Он отставил бокал и нежно провел пальцем по моей скуле, продолжая:

– Не наделяй меня несуществующими добродетелями. Я обязан быть жестоким и беспощадным, держа в подчинении четыре страны. И как человек, облеченный властью и могуществом, просто не мог оставаться «белым и пушистым зайчиком». Для меня чужая жизнь не имеет такой ценности, как для тебя. Я вполне в состоянии убить соперника или противника, не испытывая мук совести.

После подобных откровений мне отчего-то захотелось присосаться к грузинскому вину и качественно дерябнуть. Проследив за моим жадным взглядом, Кондрад усмехнулся и покачал головой, отодвигая емкость подальше:

– Ужасаешься, какое чудовище досталось тебе в мужья?

– Не совсем, – затруднялась я подобрать нужные слова, – просто как-то не могу сопоставить двух разных людей в твоем лице. Моего Кондрада и того, о ком рассказываешь ты.

– Это достаточно просто, – прояснил ситуацию мужчина, – ты никогда не видела и не увидишь другого меня. Хочу, по крайней мере, на это надеяться и приложу к этому все усилия. Ты для меня – самый важный в моей жизни человек. Ради тебя я могу постараться и обуздать темные стороны своей натуры. Но лишь при одном условии: если это не будет касаться твоей жизни и безопасности. С остальными людьми, исключая нескольких, я поступал и буду поступать как сочту нужным. И никто в этом не в силах мне помешать.

– Э-э-э, – постаралась я собрать оставшиеся мысли и спросила, стараясь сменить тему разговора, который стремительно перестал мне нравиться:

– Так что там с пророчеством?

В глазах мужа мелькнуло понимание, и он продолжил повествование о событиях, приведших к сегодняшним последствиям.

– Видишь ли, пророчество длинное и не совсем понятное. Слово в слово мне не повторить. Да я и не уверен, что оно касается нас. Бог сказал лишь о части. Вот эту часть мне и следовало выполнить. Чем я и занимался…

– Да не тяни ты кота за хвост!

– Если дословно, то бог сказал: «Та, кого ты ищешь, находится в королевском доме. Но не доверяй глазам своим, она не та, кем кажется. И будь предельно осторожен: не спеши, не привязав ее к себе, если не хочешь потерять и остаться одному». Вот и все. Поразмыслив, я пришел к выводу, что моя суженая – Иалона, принцесса Лайе. Только она из всех королевских семей достигла брачного возраста. И кстати, как доносили лазутчики, была весьма недурна собой. Я решил рискнуть. В конце концов, я ничего не терял, приобретая красивую жену благородных кровей.

– Ну да, ну да… – пробормотала я себе под нос. – Лучше синицей по рукам, чем журавлем по морде.

– Ты о чем?

– Да так… в общем, ни о чем, – неопределенно высказалась я. – Так что там дальше?

– А дальше все пошло наперекосяк, – сообщил Кондрад. – Когда я связался с отцом Иалоны, королем Иариусом, он запросил за дочь та-акую сумму выкупа, что у меня от подобной жадности глаза на лоб полезли. Пришлось немного надавить и пригрозить. И этот хлюпик не нашел ничего лучше, как сбежать с любовницей, обчистив казну и бросив страну и семью.

– Так отец Иалоны жив?! – подскочила я на месте. – Почему ты ей этого не сказал?

Муж пожал плечами и высказал свои соображения:

– Сначала мне было как-то безразлично. Ну сбежал и сбежал. Его проблемы. Почему я должен был волноваться по этому поводу? Меня больше тревожило состояние страны, свалившейся мне на руки. И тут, представляешь, ее мать еще разыграла целое театральное представление по поводу того, что если бы я не вмешался, то ее муженек никогда бы не сбежал с другой женщиной и не опозорил ее навеки. Нашла о ком печалиться! Да он ее с первого дня брака обманывал и за каждой юбкой волочился. А виноват в этом оказался я. Так вот, ей показалось этого мало, и она, устроив мне истерику и обвинив во всех смертных грехах, выпила яд. И, прости за подробность, немного испачкала все вокруг, когда поняла, что смерть – это не спектакль.

– И?.. – затаила я дыхание от разыгрывавшихся передо мной страстей.

– Что «и»? – передразнил меня муж, начиная заводиться. Вздохнул: – И не откачали. Где я ей мог быстро лекаря найти, если ее супруг, это коронованное убожество, сбежал, не предупредив замковый гарнизон? Который стоял до последнего солдата, верный присяге. Столько прекрасных воинов ни за что полегло! Люди погибли, дворец в руинах, королева в предсмертных корчах. Было от чего слегка разозлиться, ты не находишь?

Представив себя на его месте, я немедленно согласилась. Честное слово, в этой ситуации я бы не «слегка разозлилась», а бушевала по полной программе.

– Ну и когда я добрался до принцессы, то обошелся с ней… скверно. По крайней мере, не так, как хотел вначале. Я считал, что «привязать к себе» – значило связать клятвой верности и послушания. Вот я и потребовал с нее брачную клятву, припугнув Иалону изменением статуса. А что из этого вышло, ты сама знаешь даже лучше, чем я.

– Угу, – согласилась я с готовностью. – Знаю. И еще знаю, сколько мне пришлось затратить усилий, отваживая тебя от Иалоны. Ты хоть представляешь, как мне пришлось с тобой повозиться? Ты же пер, как лось. Выходи замуж, и без разговоров!

– А ты хоть представляешь, что испытал я, сначала потеряв возможность расстаться с туалетом, потом сидя в запертой комнате?

– Наслаждение? – нагло предположила я, глядя на него невинными глазами и совсем не испытывая стыда за содеянное.

– Что?! – От возмущения муж чуть не сорвался на крик. И я полезла зажимать ему рот, пока сюда не ввалилось все мое семейство, потревоженное воплями среди ночи. Заткнуть мне его удалось с некоторым напряжением. Замолчав, он просто подмял меня под себя и сообщил:

– Между прочим, ты несколько раз чуть не оставила меня инвалидом. А уж сколько раз доводила до грани сумасшествия от тревоги за одну мелкую вредную девицу, постоянно ищущую себе приключений, мне и считать не хочется.

От такого несправедливого замечания чуть не заорала уже я. Но, вовремя вспомнив о необходимости соблюдать тишину, злобно прошипела:

– Да я из-за тебя весь сад на пузе исползала и занавеской на карнизе висела! Песни дурным голосом посреди ночи орала! Стриптиз устроила из-за твоей маниакальной зацикленности на леди Ангиале!

– Спасибо тебе, что не бросила, – проникновенно сообщил Кондрад и начал меня целовать. Мне такая постановка вопроса пришлась по вкусу, и я притухла, отложив разборки и вопросы на потом.

Но все хорошее имеет свойство заканчиваться. Муж, оторвавшись от столь понравившегося мне занятия, вздохнул и перевернулся на спину, увлекая меня за собой. М-дя, предел его выносливости оказался небесконечен, и, решив его немного отвлечь от физиологии, я спросила:

– А что случилось с леди Ангиалой потом?

– Теперь-то какая разница? – ответил вопросом на вопрос благоверный, явно увиливая от ответа.

– Интересно, – проинформировала я его, заподозрив неладное.

– Ну-у… – начал он и замолк.

– Ну?

– Она не выплыла, – признался Кондрад.

– Что значит «не выплыла»? – не поняла я.

Мужчина поморщился, но объяснил:

– Кайл налил бочку почти доверху, а во всей той неразберихе из усердия слишком плотно прижал крышку. В общем, когда до нее дошла очередь, было уже поздно.

Ой, что-то мне плохо. Нет, я, конечно, призывала на ее голову гром и молнию, и наказать ее было нужно, чтобы другим неповадно было. Но захлебнуться помоями… Такого я ей точно не желала.

– Как? Как ты мог?

– Что значит «как ты мог»? Пока пришел в себя, пока мне растолковали, в чем дело, прошло время. А потом я побежал отлавливать одну вдрызг пьяную и разбуянившуюся сверх меры девчонку. Когда я ее нашел, – выразительно посмотрел на меня муж, – пришлось ее долго успокаивать, а потом, на свою беду, тащить в церковь. А уж после того, как ты исчезла, у меня вообще не было желания разбираться со всем этим сию секунду.

– «На беду», говоришь? – зафыркала я. – Если ты помнишь, я туда особо и не стремилась. Заманил девушку обманом под венец, вырвал у нее обещание быть верной до гробовой доски… твоей, – уточнила из врожденной вредности, усовершенствованной в процессе жизни, – и рад до смерти!

– Не до смерти, но рад, – поведал мне муж, прижимая к себе покрепче и вынося следующее предложение: – Ты не хочешь немного поспать? Уже светает, а сегодняшний день обещает быть не из легких.

– Ага, – немедленно согласилась я. – Папа намеревается просветить тебя рентгеном, чтобы его сокровище в моем лице не уплыло в грязные руки.

Спать мне и вправду хотелось жутко, и держалась я из последних сил, движимая интересом к раскрытию секретов. Но, похоже, эти тайны просто бесконечные. Вон уже почти утро, а до сих пор еще не знаю, как он тут очутился. Ладно, муж отсюда никуда не денется и потом все расскажет. С этой успокаивающей мыслью я повозилась, устраиваясь поудобнее, и уснула.

Проснулась от папиного вопля:

– Черт знает что творится! Уже позднее утро, а они все дрыхнут!

Следом за его криком дверь, предусмотрительно запертая мной ранее, затряслась, и раздался новый вопль:

– Чем вы там занимаетесь? Илона, немедленно открой дверь!

– Ромашки нюхаем, – пробурчал Кондрад спросонья.

Я хихикнула и поползла сдаваться на милость папе, который обнаружился за дверью в крайне раздраженном состоянии.

– Пап, в чем дело? – поинтересовалась я, удивленная такой агрессией.

– Ничего, кроме того, что твоя мама отказывается всех кормить, пока ее доченька и новоявленный сынок не соизволят открыть глазки и выползти на кухню! – выдал мне информацию папа.

Да-а, это мама зря придумала. Наших мужчин нужно кормить вовремя, иначе они дичают и звереют. Представив себе последствия, я поежилась и ответила:

– Мы скоро, пап. Только умоемся.

– Я надеюсь, – сбавил тон папа и удалился.

В течение следующих пяти минут к нам заглянул Денис, сообщивший:

– Имейте совесть!

Егор, помявшийся в дверях и пробурчавший:

– А побыстрее нельзя? Жрать хочется.

Тарас, ехидно заметивший:

– Что? Не наворковались еще, голубки?

И мама, принесшая Кондраду полотенце и зубную щетку:

– Доброго утра! Как спалось?

Сверкнув белозубой улыбкой, Кондрад ответил:

– Превосходно. – И сообщил после маминого ухода: – Если подобное происходит каждое утро, то я прекрасно понимаю, отчего у тебя отвратительный характер.

И тут же получил подушкой по голове за свои гнусные инсинуации. Подушку у меня отобрали, наградили утренним поцелуем и удалились в сторону ванной комнаты.

Через полчаса мы все же собрались на завтрак, прошедший в полном молчании. После того как все наелись, папа вперил грозный взор в Кондрада и заявил:

– Ну, молодой человек, и как вы собираетесь обеспечивать мою дочь?

– Деньгами и чувствами, – заверил его мой муж и получил от меня пинок под столом. На подобный ответ папа не рассчитывал и растерялся, не сообразив сразу, как поставить нахала на место.

– Вы тут это! Не того! – постарался сохранить он лицо.

– И даже не думал, – честно ответил Кондрад. Он осведомился: – Может, все-таки съездим ко мне?

Папа еще немного посверлил его глазами и вынес вердикт:

– Добро! Едем!

Все семейство выразило готовность сопровождать, осматривать, проверять и выяснять. Лишь одна я уперлась рогом и высказалась:

– Вы можете двигать куда хотите, а я, пока не приму душ и не переоденусь, с места не тронусь!

– Женщины! – фыркнул Тарасик и заработал от мамы подзатыльник.

– Час на сборы! – протрубил папа и утопал к себе.

Решив не терять времени даром, я собралась идти в душ, когда муж удержал меня за руку и тихо произнес:

– Я подожду вас всех во дворе.

– Угу, – подала я сигнал, показывая, что услышала, и таки отчалила в нужном направлении.

Когда через сорок пять минут я выпала из подъезда, то испытала шок. Кондрад стоял около «Джипа Навигатор», поигрывая ключами, и разговаривал по телефону.

Кондрад. По телефону. С ключами от машины. Трындец! Из эпохи кринолинов до эпохи космических кораблей. Все, я уже ничему не удивляюсь! Впрочем, он гармонично вписался в мой мир, сменив одну черную огромную зверюгу на другую, тоже черную и огромную. И заменил боевой меч трубкой сотового телефона. Прямо подозрительно.

И все же я видела его там, в его родном мире, где он был Черным Властелином, носил рубашки с широкими рукавами, ботфорты на ногах и не расставался с мечом. Мне стало почему-то грустно и тоскливо. Очень.

Увидев меня, он прервал разговор и распахнул переднюю пассажирскую дверь, приглашая сесть. Что я и проделала с вопросом:

– А где все?

– Уже в машине, тебя ждем, – сообщил муж, кивнув в сторону внедорожника Дениса.

– Мы одни? – удивилась я.

– Да. Благодаря твоей маме, – улыбнулся Кондрад, закрывая дверь, и, обойдя машину, уселся на место водителя.

– Быстро ты адаптировался, – заметила я, с подозрением следя за ним. – Машину вон научился водить.

– А что в этом сложного? – изумился мужчина. – По мне так с конем гораздо труднее управляться.

– Скажи, а ты не жалеешь о своем мире? – вдруг спросила я неожиданно для самой себя.

– А должен?

– Ну, там ты был Властелином…

– За все в этой жизни нужно платить, – пожал плечами Кондрад, выезжая со двора.

– Некоторые люди готовы заплатить любую цену за свои цели, а некоторые ждут, когда жизнь предложит им скидку…

– В чей огород камешек? – поинтересовался муж, выруливая на магистраль и следя в зеркало заднего вида за машиной сопровождения. В смысле за машиной, набитой родственниками жены.

– В свой, – повинилась я. – Ты смог оставить все и уйти в другой мир. А я металась, не желая и тебя потерять, и домашних никогда не увидеть.

– Поверь, имей я семью, – успокоил Кондрад мою не вовремя проснувшуюся совесть, – никто не ведает, каким было бы мое решение.

– Муж, а как ты здесь оказался? – задала я мучивший меня вопрос.

– Цесариус помог. Он нашел возможность открыть проход между нашими мирами, ориентируясь на твое кольцо – оно достаточно могучий артефакт. И кстати, просил передать тебе наилучшие пожелания и что-то по поводу того, что незаконченные дела имеют свойство неожиданно портить жизнь. Это он о чем? Что ты еще натворила?

– Откуда я знаю! – возмутилась я, отвергая поклеп. – У него бы и спросил.

– Я и спросил, да он не ответил, – признался Кондрад. – Сказал: «Все в свое время узнаете».

– Что-то мне это не нравится, – поведала я мужу свои внутренние тревоги, и он кивнул, соглашаясь.

Мы вместе немного помолчали и подумали. Очень скоро меня снова переполнило неуемное любопытство, которое я тут же начала удовлетворять:

– Вот появился ты здесь, а дальше что? Почему сразу не пришел? Чем занимался? Откуда деньги?

– Как много вопросов… – улыбнулся муж, сворачивая с магистрали на второстепенную дорогу. – Обязательно обо всем расскажу, но чуть позднее. Мы уже почти приехали.

И действительно, за разговорами мы незаметно подъехали к посту охраны. Остановившись, муж открыл окно и поманил охранника. Когда тот подошел и пригнулся, сказал:

– Андрей, познакомься и запомни – это моя жена Илона.

– Здрасте, – приветствовал меня парень, внимательно изучая и сканируя наметанным глазом.

– Машину, стоящую позади нас, тоже пропустить и номера запомнить. Это машина моих новых родственников. Можешь пускать их в любое время суток, – продолжал давать инструкции муж.

Разобравшись с пропускным пунктом, мы еще немного поплутали по местным дорогам и въехали в еловый лес. Вскоре дорога сделала крутой поворот, и, преодолев его, передо мной открылось зрелище, заставившее меня обзавестись икотой и заиканием.

Честно говоря, я даже не знаю, как описать это. Огромно? Монументально? Необъятно? А-а-а, дошло! Нужно с чем-то сравнить! Гатчинский дворец видели? Вот этот коттеджик был чуть-чуть поменьше размером. Ага, на пару метров.

Зрелище, конечно, было незабываемо красивое. Мрачный замок из натурального темно-серого камня возвышался на фоне заснеженных вековых сосен.

Я удивленно разинула рот. У меня возник только один вопрос:

– Зачем такой огромный?

– Привык, – пожал плечами муж и, выйдя наружу, начал выковыривать меня из машины.

Вылезать из удобного кресла мне не хотелось, а в мозгах щелкал счетчик, подсчитывая газ, свет, воду. А уборка? Кошмар, да эту махину в жизни не убрать! А как мы там друг друга искать будем? Катастрофа!

В общем, поборов дурноту, я вывалилась из машины и увидела не менее обалдевшую родню, задравшую головы и рассматривавшую место моего будущего упоко… проживания. При нашем приближении все синхронно повернулись и уставились с непониманием в очумелых глазах.

– Ну, вот так… – неопределенно высказалась я, сдавая мужа с потрохами. – У него наследственная болезнь гигантомании.

– Это что? – опешил папа. – Это лечится? Внукам передастся? Я все же хотел иметь здорового зятя.

– В жизни всегда так, хочешь одного, а получаешь совсем другого, – выступил Тарас и в который раз схлопотал подзатыльник, но уже от папы.

– Пап, я понимаю, что подзатыльники – это средство передачи информации от старшего поколения к младшему, но можно уменьшить этот объем в целях сохранения моего думательного агрегата? – внес он предложение, на которое папа ответил грозным взглядом.

Мама, отойдя от шока, сочувственно сказала мне:

– Красивый и просторный пылесборник.

– Пап, не огорчайся ты так. Гигантомания – всего-навсего приверженность к большим объемам, – разъяснил подкованный в вопросах психологии Денис.

– Вижу я «всего-навсего»… – пробурчал папа.

В это время на крыльцо вышла средних лет женщина в униформе и сообщила:

– Господин Кондрад, все готово, как вы приказывали.

– Прошу всех в дом, – пригласил нас муж широким жестом.

И, подойдя ко мне, поднял на руки и понес в дом под одобрительным взглядом мамы. Внутри в громадном, отделанном светлым деревом холле, куда мы ввалились, нас ожидало десять человек, выстроившихся в линию. Это вам ничего не напоминает? Нет? А вот мне так очень! «Здравствуйте, барыня!» И дзынь башкой об пол.

Меня торжественно представили и отрекомендовали как супругу, всех остальных – как родню супруги и повелели заниматься своими делами дальше. В смысле обслуживающему персоналу повелели (а вы о ком подумали?).

– А без этого парада никак обойтись было нельзя? – страдальчески поморщилась я, сползая с его рук и чувствуя себя не в своей тарелке.

– Тебя что-то не устраивает? – удивился супруг, позволяя мне ощутить под ногами твердый пол.

– Да! Размер дома и количество народа в нем.

– Давай потом с этим разберемся, – шепнул он мне на ухо и громко сказал уже для всех: – Прежде чем мы приступим к обеду, я хотел бы вам кое-что показать. Прошу следовать за мной.

И мы последовали в подвал, где он провел нас через систему безопасности, требующую отпечатки пальцев, сканирование сетчатки глаз и кучу паролей. В конце концов, мы остановились перед сейфом. Кондрад поколдовал над замком и, открыв это механическое чудовище, достал металлический ящик. Поманив нас жестом, он откинул крышку и показал содержимое. Мама! Ящик был практически доверху наполнен сверкающими, крупными, прозрачными как слеза камнями.

– Это оно? – выдохнул кто-то за спиной.

– Да. Угенские алмазы, – просветил нас Кондрад. – Я мог взять в этот мир не так много вещей, как хотелось бы. Одна из них – эти камни, а другая… – Он покопался во внутренностях сейфа и достал мой кончар.

Знал ведь чем растрогать! Я вцепилась в свое оружие, которое считала потерянным, с алчным блеском в глазах, полностью проигнорировав великолепие драгоценных камней.

– Кому камешки, а кому железяки, – высказался молчавший до этого Егор и протянул руку: – Покажешь?

У нас с ним в этом вкусы совпадали, и я протянула ему кончар. Егор трепетно принял оружие и удалился в угол изучать. Пока мы с ним занимались вооружением, Кондрад протянул маме бархатную коробочку со словами:

– Прошу принять от меня в дар.

В коробочке оказалось изящное алмазное ожерелье, глядя на которое мама ахнула и покраснела от удовольствия. Папа нахмурился, но промолчал, зато прокомментировал неугомонный Тарас, на этот раз отошедший подальше ото всех: