Текст книги "Багровая связь"

Эпизод 23

«На следующий день все повторилось, но Рина так ничего никому и не рассказала. Ей захотелось некоторое время побыть одной, и она сообщила Рэю, что хочет сделать перерыв в отношениях. Реакция юноши была непредсказуемой. Сначала он, как и всегда, проявил понимание, но позже выяснилось, что это была всего лишь маска.

Рэй начал вести себя слишком странно. Это было непохоже на то, как он вел себя обычно. Он следил за девушкой, подстерегал ее в безлюдных местах, приставал, проявлял столь несвойственную ему ранее наглость. Рина решила во что бы то ни стало избегать Рэя. Девушка все еще испытывала чувства к нему, но была напугана резкой переменой в его поведении. Любые резкие перемены всегда пугали ее.

Это продолжалось две недели. И вот, однажды случилось так, что очередной приступ произошел с Риной, когда рядом находился Рэй. Он держал ее за руку, а она вырывалась, и они кричали друг на друга. И тут поблизости появился прохожий, который поспешил на помощь.

– Эй, прекрати! – крикнул мужчина.

Это было последним, что помнила Рина. В следующий миг она лишилась зрения. Непроницаемая заслонка из цветных геометрических фигур встала между ней и миром. Девушка видела перед собой стену из зеленых ромбов и желтых кругов. Фигуры были повсюду, куда бы они ни взглянула, куда бы ни повернула головы. Через несколько минут девушка поняла, что на этот раз слух тоже покинул ее. Фигурки лишили ее способности видеть и слышать.

Рина в ужасе бродила в разноцветном мирке своей психопатологии, понимая, что на неопределенный срок отключена от внешнего мира. Она не знала, что произошло дальше между прохожим и Рэем, но знала наверняка, что очнется уже в больнице, а рядом будет ее семья».

***

После обеда мы втроем – я, Аглая и моя бабушка – лепили пирожки с луком и яйцом. Когда первая партия отправилась в печь, бабушка лепила вторую, Ага мыла посуду, а я отправилась к колодцу за водой. Простое приготовление пищи и взаимные подшучивания воздействовали на меня умиротворяюще. Ничто так не успокаивает нашу душу, как бытовые дела.

На улице, вперемежку со стаями гусей и кур, носилась босоногая детвора. Они без устали кричали, смеялись, дрались, бегали, дразнились, прыгали, подскакивали, крутились на месте, толкались, падали, плакали, и так по кругу. Пока я опускала ведро в колодец, в этом сумасшедшем птично-детском винегрете появилась высокая широкоплечая фигура. Никто, кроме меня, не обратил на Шувалова внимания. Завидев меня, он остановился. Мы посмотрели друг на друга и оба неожиданно улыбнулись.

Мужчина приблизился и ласково отодвинул меня от ручки, чтобы достать ведро. Видимо, не хотел, чтобы я поднимала тяжелое. Он выглядел заспанным и голодным. Не говоря ни слова, Шувалов отнес мое ведро к дому. Все еще молча мы уселись на скамейке, опершись спинами о деревянный забор.

– Удобно в машине спать?

– Шея затекает, – невозмутимо ответил мужчина. – Подружку ты засылала, или она по личному желанию наведалась?

– По личному, – усмехнулась я. – Значит, Вы ее видели. Она уверена, что Вы спали.

– Еще издали ее заметил. Притворился.

– Понятно. Ну Вы актер, Роман Григорьевич.

– Ну что ты, Бет, до тебя мне далеко.

Мы помолчали, улыбаясь и не глядя друг на друга.

– Вам бы… помыться, – сказала я и сжала губы, чтобы не засмеяться.

– Это я уже понял. Хочу снять хотя бы койку, пока ты здесь. Поэтому пришел.

– Понятно.

– Не хочешь искупаться со мной в реке?

– Пожалуй, нет, – вежливо отказалась я.

– Без одежды, – добавил Шувалов, словно это могло что-то изменить.

Я засмеялась в голос.

– Подождите здесь, я принесу Вам поесть.

Мужчина принял из моих рук миску с обжигающими пирожками и набросился на них, словно голодал несколько дней. Пока он ел один пирожок за один укус, я сходила за молоком.

– Вот что, Бет, – сказал Шувалов, когда прикончил целую миску, – я должен кое-что тебе сообщить.

– Неужели? Слушаю.

– Смею напомнить, что я все еще остаюсь твоим преподавателем, и приближается промежуточная аттестация. Честно говоря, половину группы мне аттестовать не за что. Ты и сама знаешь, что с моим предметом у тебя туговато, не так ли Бет? Но я придумал, как всем нам выкрутиться из этой неприятной ситуации. Совсем недавно кто-то из студентов заговорил со мной о походе. Я развил эту идею и предлагаю всем, у кого проблемы с аттестацией, отправиться со мной в поход на несколько дней. В отчетах я представлю это как общественно полезную деятельность по типу маленькой практики. И все избавятся от лишней головной боли.

– Поход? Но куда?

– В лес. Я знаю одно место, где можно остановиться. У озера три небольших домика. Без электричества, конечно, и всего прочего, зато истинное единение с природой.

– Вы считаете, что я отправлюсь в глухой лес в одной компании с ВАМИ?

– Не только со мной, Бетти. Там будет половина твоей группы. Тебе нечего бояться. Обещаю, что буду вести себя хорошо. В их присутствии мне невыгодно трогать тебя. А мы постоянно будем вместе.

– Я не собираюсь ехать ни в какой лес. Поищите для меня альтернативные пути получения аттестации.

– Альтернативные пути? Я думал об этом, но ты на них не согласишься, Бетти.

– Почему?

Шувалов улыбнулся.

– Потому что поход – самое приличное, что я могу тебе предложить. Это тот вариант, где тебе не придется переспать со мной.

– А кто даст мне гарантию, что в этом лесу Вы не изнасилуете меня?

– Таких гарантий я тебе в принципе выдать не могу. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, Бетти-Бет. С самого начала над тобой висела эта угроза. Неужели ты не привыкла с нею жить?

Подумав, я ответила:

– Привыкла.

– Чудесно, Бет, девочка, я советую тебе согласиться принять участие в походе, так как это твой единственный шанс остаться честной девушкой и получить свою оценку по промежуточной аттестации.

– Я подумаю, Роман Григорьевич, но риск для меня слишком велик. Я не могу верить всему, что Вы сейчас говорите.

– Считаешь, я обманываю тебя. Я понимаю, Бет, ты имеешь право так полагать. А теперь скажи мне, когда ты намереваешься вернуться в город?

– Завтра вечером.

– Я мог бы подвезти тебя на машине.

– Вы очень добры, но я не могу на это согласиться.

– Малышка Бет, у нас с тобой такие странные отношения, ты так не считаешь? Как маятник. Качнутся в одну сторону, и тут же качнутся в противоположную. Ты мне совсем не доверяешь.

– Вы хорошо поработали над этим.

Шувалов запрокинул голову и расхохотался. Я вдруг поняла, что соскучилась по этой его манере поведения.

– Возможно, Бет, но я никогда не стремился отдалить тебя. Что ж, теперь ты вынуждаешь меня предложить тебе серьезную сделку, девочка. Нам с тобой надо кропотливо поработать. Ты должна научиться мне доверять. Я тебе не враг.

– Что за сделка, Роман Григорьевич?

– Очень простая, Бет. Ты уверена, что если сядешь ко мне в машину, я воспользуюсь тобой как самый гнусный маньяк из всех, что известны человечеству. Но если я докажу тебе обратное, согласишься ли ты отправиться с нами в поход, уже зная, что я умею держать свое слово?

– Вы все же хотите отвезти меня в город? И уверяете, что ничего мне не сделаете?

– Такова суть сделки. Но если я выполню свои обязательства, то и тебе придется выполнить свои. Ну что, малышка Бет, как тебе предложение? Я всего лишь хочу доказать тебе, что ты видишь меня немного не в том свете. Согласна?

Шувалов протягивал мне ладонь, чтобы закрепить сделку. Глядя на его руку, я почувствовала, как Тьма затягивает меня на свою сторону. Передо мной был змей, предлагающий надкусить яблоко с древа познания. Передо мной было средоточие дьявольского искушения. Демон, явившийся на землю и предлагающий честному человеку убийство ради прибыли. Сатана, отбирающий у Иова нормальную жизнь. Мужчина улыбался и все протягивал руку. Зло так хорошо умеет маскироваться под искренность и добродетель, что кажется более истинным, чем добро.

Я пожала протянутую руку и не отпустила ее, пока не сказала:

– Но если Вы, Роман Григорьевич, во время поездки начнете склонять меня к интиму, когда я вернусь в город, я напишу на Вас заявление.

– Твое право, Бетти, – радостно проговорил Шувалов, – твое право. Я пойду. Ты знаешь, где меня найти. Благодарю за пищу.

***

«Каково же было удивление Рины, когда, вновь обретя способность видеть окружающий мир, она сразу же наткнулась на тело того самого прохожего, что бросился защищать ее от Рэя. Он лежал на земле в неестественной позе, со зверски изуродованным лицом. Кровь заливала его одежду. Рина убедилась, что он мертв, и со всех ног помчалась домой. Она не знала, сколько времени на этот раз длился ее приступ, и потому боялась, что убийца все еще может быть поблизости.

Лишь после того, как девушка заперлась в своей комнате, она смогла мыслить более-менее связно. Рэй убил человека. Рэй оказался вовсе не тем, за кого себя выдавал. Он опасен. И она должна была сразу это понять. Почему она не догадалась? Рина всегда видела людей насквозь, почему же природное чутье подвело ее на этот раз? Неужели она действительно влюбилась в него? Но сегодняшнее убийство должно было перечеркнуть все ее чувства. Должно было. Но перечеркнуло ли?

Рина понимала, что, даже несмотря на свой приступ, стала свидетелем преступления. А свидетели не живут долго. По какой-то причине Рэй не убил ее сразу. Значит, теперь он будет охотиться за ней. Девушка решила, во что бы то ни стало, остаться дома и наблюдать за ходом событий. В этой истории оставалось слишком много неясных пятен, которые Рина не могла объяснить.

На следующий день никто не явился за ней. И через день тоже. Но девушку не покидало дурное предчувствие. Пережив еще один часовой наплыв геометрических фигур – теперь это были синие круги, красные ромбы и зеленые треугольники, наложенные друг на друга в причудливом узоре, – Рина решила, что имеет смысл начать записывать все, что с ней происходит. Если с ней что-нибудь случится, у полиции будет отличная возможность восстановить хронологию событий и найти убийцу».

***

Перед сном я много думала о Шувалове. Что это за человек и чего он добивается, мне все еще непонятно. Но кое-что о нем я уже знаю. Его методы грубы, первобытны, но крайне действенны. Именно такого подхода мне и не хватало всегда, особенно в наше новое время, когда парни стали слишком интеллигентными и изнеженными, в них пропала брутальность, пропало само мужество. А из Шувалова все это так и хлещет, и топит меня, топит с головой.

Воспоминания об изысканных комплиментах Кирилла не заставляют мое сердце бешено колотиться, в отличие от воспоминания о том, как Роман Григорьевич назвал меня сукой, когда полез своими ручищами, или о том, что он прошептал мне на ухо в тот раз… Я тогда страшно перепугалась, но, каждый раз вспоминая об этом, прикусываю нижнюю губу и позволяю воображению домыслить, что было бы дальше, если бы я не сбежала. Беги-беги, ухмыльнулся он тогда. Он всегда выглядел как человек, который убежден в своей правоте и наверняка знает, что самое интересное еще только впереди.

Только с появлением Шувалова я осознала, как редко мне встречались настоящие охотники-самцы, наглые и самоуверенные, которые будут добиваться девушки по-настоящему, а не ставить лайки в соцсети, дарить виртуальные подарки и ждать первого шага с ее стороны. Мужчина, который способен на реальные поступки, способен делать всё, что ему захочется, неукротимый, строптивый, первобытный – вот, чего мне всегда недоставало в этом мире.

Даже если раньше мне и попадался какой-нибудь внешне мачо, едва я узнавала этого мужчину поближе, наступало разочарование. А здесь… Такой напор, такая харизма, такая брутальность. Все, что было прежде, представляется в ином свете, когда встречаешь таких людей, которые вроде как уже и не существуют. А ведь он – воплощение мечты любой женщины. Сплошная сила, мощь, самоуверенность, наглость, мужественность. И этот мужчина добивается меня! Но ведь у меня есть молодой человек, с которым я планирую помириться, есть обязательства. Моя жизнь уже почти сложилась. Но ему-то что? Шувалов не видит никаких препятствий на своем пути. Он из того разряда мужчин, которые скорее убьют врага и получат желаемое, чем отступятся от своего.

Он словно не отсюда. Словно сошел со страниц книги. Этакий брутальный злодей, который раскидывает врагов как перья, ведет себя нагло, делает, что хочет, но при этом не вызывает никаких отрицательных эмоций. Наоборот. Его способность выходить за рамки завораживает. Он как олицетворение потенциального зла, что томится в оковах внутри каждого человека. И в его взгляде нечто мистическое, как в книгах Стивена Кинга. О да, если он и сошел со страниц какой-то книги, то автор этой книги точно Кинг, не иначе.

***

Вместо неба надо мною – перевернутый океан. Над головой шумят волны, проплывают киты, дельфины, осьминоги. Под ногами у меня белоснежный песок. Я замечаю на нем бурые капельки. Их след уводит вдаль. Я иду по ним, как Гензель и Гретель по хлебным крошкам.

Белое пятно.

Справа и слева, спереди и сзади от меня разворачивается нечто пугающе фантасмагорическое. Я нахожусь в эпицентре процесса. Венчики странных цветов, состоящие из лепестков в форме геометрических фигур разного цвета, трансформируются в лица знакомых мне людей. Застывшие гримасы держатся несколько мгновений и оплывают, как воск на огне. Бесформенная масса превращается в отдельные части тела – пальцы, уши, носы, глазные яблоки. Процесс сопровождается истошными человеческими криками, словно целую группу людей режут заживо, как скот на убой. Части тела превращаются в живой ковер из змей, ящериц, пауков, прочих насекомых. Это очень похоже на самые жесткие галлюцинации. Потому что все пульсирует и ни на миг не прекращает шевелиться.

Меняя форму, очертания и цвета, биомасса преобразуется в геометрические фигуры. Эти фигуры уже имеют объем и расположение в пространстве. Их грани покрыты мелким пестрым узором. Его хочется рассматривать вечно. Но этого мне не позволяют сделать. Очень скоро фигуры расслаиваются на небольшие полосы и пластины и вновь превращаются в цветы. Цикл начинается заново.

Белое пятно.

Я оказываюсь в помещении со столом и двумя стульями. На столе лежит нечто, накрытое черной простыней. В комнату входит высокий широкоплечий мужчина с белыми волосами и садится напротив меня.

– Что под простыней? – спрашиваю я.

Мужчина улыбается и кивает на стол.

– Смотри.

Он снимает простынь и выбрасывает ее. Она загорается еще на лету, и за пару секунд превращается в пепел. На столе лежат отрубленные головы. Кирилла, Наташи, Тимура, Аглаи, моих родителей. И самое ужасное в том, что это зрелище совершенно не вызывает во мне ужаса. Я испытываю восторг и улыбаюсь вместе с мужчиной. Наблюдая за этим зрелищем со стороны, где-то на задворках сознания я ощущаю легкие наплывы кошмара. На его волнах я покачиваюсь, как невесомый поплавок посреди океана.

Головы выглядят отвратительно, но почему-то нас это радует. Глаза остекленели и потускнели, темная загустевшая кровь из разорванных артерий залила поверхность стола. Мужчина достает бритву и отрезает кусочек обескровленной плоти с лица Кирилла. Небольшой лоскуток он протягивает мне. В комнату извне проникает женское завывание и собачий лай, следом раздается оглушительный звук пожарной сирены. Я принимаю кусочек плоти и съедаю его. Он сладкий, как пастила, а по консистенции подобен мармеладу. Шувалов улыбается и начинает меня целовать.

Белое пятно.

Кромешная тьма. Стою перед зеркалом и не вижу в нем себя. В реальной жизни я никогда не смотрюсь в зеркало по ночам. Это моя фобия. Я всегда панически боюсь увидеть в них кого-то, кроме себя. Или боюсь увидеть себя такой, какой я бываю только в темноте.

Не могу двигаться. В отражении появляется силуэт большого мужчины. Он мечется по ту сторону стекла, не зная, как выбраться на мою сторону. Он очень зол, я хорошо понимаю это. Его руки окровавлены.

– Я убью их, если ты не сделаешь ЭТОГО, – говорит мужчина.

Я понимаю, что у него в плену мои близкие. Это еще один самый частый и самый кошмарный мотив моих снов – бессилие помочь родным, когда им угрожает опасность.

– Что я должна сделать, скажи?

– Ты знаешь, Бетти-Бет. Выполни мои условия.

– Какие условия? Я не понимаю.

– Ты хочешь со мной пошутить, Бет? Хочешь провести меня?

– О чем Вы говорите? Скажите мне, что нужно делать, и я сделаю ВСЕ, только не убивайте их.

– Не прикидывайся дурой, малышка Бет, иначе я потеряю терпение. Честно сказать, оно уже и так на исходе. Но ты же не заставишь меня лишиться последней капли, не так ли, Бет?

– Что я должна сделать?!

– Хватит меня злить! – взревел мужчина, оскалившись. – Ты сама все знаешь, и не говори мне, что нет! Ты знаешь, что я не могу этого произнести!

– Но я ничего не знаю!

– Думаешь, если я здесь, а ты там, я не смогу до тебя добраться? Думаешь, ты в безопасности?! Я убью тебя, слышишь, Бетти? Прирежу всю твою семью, а потом возьмусь за тебя, обещаю. Ты же знаешь, я держу свои обещания, ведь я человек слова.

– Не трогайте их!!! Почему Вы не можете сказать этого вслух?

– Я не могу.

– Почему?

– Потому что я нереален, Бет! Я нереален! Ты меня выдумала!

– Вы – не настоящий?..

– Если бы ты пораскинула мозгами, малышка, ты бы это давно поняла и сама. А теперь иди-ка ты сюда.

Неожиданно мужчина по ту сторону разбивает зеркало кулаком, и его большая кровавая рука в фонтане осколков проникает в мой мир. Я не успеваю отшатнуться, и рука хватает меня за одежду. Мужчина резко дергает, и я лечу прямо на разбитое зеркало. Торчащие как штыри осколки впиваются в мою грудную клетку, застревают между ребрами, пробивают легкие. Кричу от страшной боли. Мужчина продолжает тянуть изо всех сил. Он хочет втащить меня внутрь зеркала, в свой мир, но дыра от удара слишком мала, а осколки входят все глубже. Из меня вырывается хрип. Мое тело продавливает остатки стекла, расширяя проход. Вся одежда в крови. Мужчина безжалостно тянет, делая резкие рывки на себя. Наконец, зеркало полностью рушится, и я, полуживая, оказываюсь по ту сторону.

БОЛЬ.

Белое пятно.

Я открываю глаза и понимаю, что лежу на столе. Пытаюсь пошевелить руками и ногами, но ничего не выходит. Их просто нет. Конечности ампутированы по самое основание. Описать пережитый в тот миг ужас невозможно никакими словами. Пытаюсь пошевелиться и слышу мужской смех. Высокий блондин появляется из ниоткуда, словно материализуется из воздуха. В руках он держит мою ступню и время от времени кладет ее в рот. Все его тело выпачкано в крови. В моей крови.

Я просыпаюсь.