Текст книги "Тайские приключения. В поисках счастья"

Одиночество: Россия vs Тай

По чату пришло сообщение от Светловой: «Сегодня в 15.00 презентация двух картин К. И. Шляпина. Долгое время произведения известного художника украшали здание мэрии, теперь их передают в музей. Сходи и запиши кого-нибудь».

Я загуглила фото К. И. Шляпина, чтобы узнать, как он выглядит и поймать его до презентации, шустренько взять комментарий. Не нашла, решила позвонить кураторам презентации и договориться, чтобы они подвели мне этого Шляпина до начала.

– Ты разобралась? – спросила Лана.

– Да. Надо комментарий взять у Шляпина и у дарителей из мэрии.

– Угу. Контакты есть в пресс-релизе. На!

Я набрала номер кураторов выставки и поняла: что-то не то. Около фамилии Шляпина стояли даты жизни. Нажала на отбой.

– Ты хочешь интервью с того света? – я засмеялась.

– Ты о чем? – хмыкнула начальница.

– О Шляпине. Он помер еще в 2007 году. А мы у него интервью собрались брать.

– Не мы, а ты! Я редактор. Ты должна сама решать, кто будет комментировать. Мне без разницы. Я только проверяю и читаю! – заорала Светлова.

Иногда кажется, что она Снежная королева, а я мальчик Кай, которому волшебница поместила в глаза осколок льда и заставила собирать выпуски новостей, и забыть обо всем на свете. Я смотрю на Катеньку, выглядят очень одинокой, у нее нет ничего, кроме работы. Я не хочу быть такой в ее возрасте.

У Кати есть кликуха – Железная шея. Когда замещает Светлову, надевает на шею большой гипсовый хомут, якобы для лечения шеи. На самом деле она всем демонстрирует, как ей тяжело, как она страдает, а мы виноваты. Это лишь одна небольшая ее странность из миллиона. Как-то раз Катенька решила завести игуану, чтобы не быть одной. Целый месяц об этом рассказывала всем подряд, показывала фотографии скользких тварей и умилялась, какие они «малипуськи». Еще месяц ушел на выбор того единственного и неповторимого милейшего создания. В общем, обошлась скользкая тварь по цене кольца с бриллиантом. Все выходные она с него пылинки сдувала. Назвала Игуша. Это был самец. Он сразу испугался одинокую старую деву и провел первые два дня в туалете, но Катя караулила его возле унитаза. Почему-то взять его на руки и принести в комнату ей в голову не пришло. Но когда, ночью, Игуша залез к ней под одеяло и до утра щекотал хвостом пятки, а потом встал ей на грудь и широко зевнул, демонстрируя острые зубы, она так испугалась, что закрыла его на балконе. К утру его уже там не было – сбежал. Представляете, если такой кавалер заглянет к через форточку на утренний кофе? После неудачной попытки завести животное, Катя пробовала заполнить пустоту от одиночества покупками мебели, обуви, одежды. Стеллажи привезли не те, которые она выбрала в каталоге, сапоги не подошли к верху, а светлая дубленка в первый же день была осквернена пятном. Катя постоянно брала кредиты, покупала что-то ненужное, сама сидела на лапше быстрого приготовления. Сейчас не берет, и то, потому что не дают.

Маша тоже пишет об одиночестве, но не так. Она описывает в дневнике, как якобы научилась входить в особое состояние и получать ответы на вопросы от некого существа в виде старца.

«Я лежала на кровати в полном расслаблении, ощущала кайф просто так, в голове образовалась приятная пустота, т.к. я заранее решила просто плыть по течению и ни о чем не беспокоиться. О том, как я буду восстанавливать документы, уезжать в Россию, на что жить, я не хотела вспоминать раньше, чем окажусь в аэропорту. В эту самую минуту подумала о том, что тревожит на самом деле глобально и увидела образ старца – не наяву, а в мыслях.

Старец. Ты нехорошо поступила – Эдик был твоим испытанием. Как ты могла взять чужое?

Маша. Я была с ним только телом, а душой любила Асю – как сестру, как учителя.

Старец. Пока ты не научишься любить по-другому, тебя будут любить также.

Маша. Я теперь никогда больше не обрету счастье?

Старец. Люди встречаются на земле не для счастья, а чтобы страдать и становиться лучше.

Маша. То есть, надо стать одиночкой, чтобы не страдать?

Старец. Одиночество – это иллюзия.

Маша. Как понять?

Старец. Не старайся понять раньше, все придет в свое время. Ты должна сама прийти к той дороге, от которой начнется твой путь – там все будет твоим и только для тебя.

Маша. Таиланд – не мой путь? Но я счастлива могу быть только в Тайланде!!!

Старец. Человек либо счастлив, либо нет. На это не влияет место и семейное положение. Страданий нельзя избежать, хоть реальных, хоть надуманных. Вместе с кем-то или одной. Когда вас двое, то и радости, и страданий больше».

Вот такой диалог с подсознанием об одиночестве у 23-летней Маши. Она считает, что страдания нужны для великой цели – стать лучше. Неудивительно, что во всем их находит. Интересно, что она ждет еще и счастливый конец, как вознаграждения. То есть, просто быть счастливой она не может, потому что недостойна? Одиночество ей кажется иллюзией, так как больше всего ее интересуют поиски себя.

40-летняя Катя себя нашла и ощущает одиночество острее, и хочет избавиться от него нестандартным путем, заполнив неживыми предметами – истерика. Обеих это устраивает, но Кате страшно, что она будет старой и никому не нужной, а Маше все равно пока что.

Дома провалилась в воспоминание на несколько лет назад. Маша и я были тогда еще студентками и вели рубрику о том, где можно классно в городе отдыхать.

– Как думаешь, почему на дверях перечеркнутая собака?

– Предупреждать о последствиях алкоголя, – предположила Маша.

– Нет, перечеркнутая собачка означает, что нельзя напиваться так, чтобы ползать на четвереньках, – спорила я.

– У вас на дверях перечеркнутый пес – напоминание к чему приводит чрезмерное употребление пива? – спросили у гардеробщицы. – А почему же не свинья?

Несколько секунд у менеджера по пальто и номеркам было такое лицо, что возникло желание срочно найти кнопку перезагрузки.

Я вспомнила, что в тот раз заказала виски с колой, а Маша – «Белый русский». Нам принес напитки официант с табличкой «Тёма» – рыжий, плечистый, синеглазый. Маша хотела меня с ним познакомить – говорила, что его несостоявшаяся возлюбленная улетает к крокодилам и слонам. Кажется, теперь я понимаю: она имела в виду себя? Это ее воздыхатель. И это он же был у ее дома, когда в меня стреляли.

Вечером на пороге квартиры нарисовался парень неформального вида.

– Я Артем. Машин друг. Мы два раза знакомились, но давай, наверное, в третий.

Он, что телепат? Легок на помине.

– Впустишь?

Он смущался и хотел понравиться. С румяными от мороза щеками парень выглядел неуклюже и вызывал доверие. Легкая полнота делала его похожим на откормленного домашнего кота. Он вошел, разулся на коврике, попросил показать, где умывальник. Потом извинился за наглость и заискивающе улыбнулся. Я поставила чайник. Он прошел на кухню, сел на диванчик, оценивающе осмотрел все вокруг.

– У тебя уютно. Как твоя рука?

– Нормально, иногда побаливает. Как ты вообще там оказался?

– Шел мимо, дай, думаю, к Марии зайду, потом вспомнил, что она уехала. По старой памяти решил просто покурить, начал искать зажигалку, но не нашел. Увидел тебя, пытался вспомнить, где встречал, ты еще что-то выронила, и я поднял. И тут ты схватилась за руку, упала и отключилась. Понабежали люди, вызвали скорую.

– А как ты мой адрес узнал?

– У меня свои источники.

– Ты знаешь что-то про Машу? Она у меня деньги заняла и исчезла.

– Уехала в Таиланд, больше я ее не видел.

Потом я подумала, что если скажу ему, что видела Машку во дворе больницы и она отдала мне кулон с микро флешкой, то он подумает, что я чокнутая. С другой стороны, как тогда объяснить наличие доступа к дневнику? Не сочинила же я его сама? Я не стала говорить про кулон.

– Артем, у меня есть дневник Маши. Я его прочитала уже после ее исчезновения, в надежде что-то узнать, но он обрывается на интересном месте.

– Откуда у тебя ее дневник? – спросил Артем.

– У меня свои источники, – передразнила его я.

Артем улыбнулся.

– Дашь почитать? Может быть, я больше пойму? И мы вместе ее найдем.

Я кивнула.

– Ты милая… С таким невинным личиком в любые двери можно пройти и натворить дел. Бери этим.

– Притворяться?

– Просто соответствуй ожиданиям людей, не разочаровывай их. И тебя будут любить все.

Оказалось, что Артем – психолог. Мы выпили чай, и он поехал к себе домой со скопированным дневником Маши.

Россия: диван раздора

У журналистов ненормированный график. Это совсем не значит, что могут прийти к обеду или вообще не появляться. Иногда на 20 часов вечера запланированы интервью, которые плавно перетекают в свидания. Если честно, пока так было только один раз, но и то все пошло не так. В тот вечер бежала по редакционной лестнице с расстегнутой сумкой и понимала, что куда-то пропали чулки, они были утром на ногах. В одной руке у меня – микрофон, во второй – шапка. Водитель уже 20 минут ждал внизу. Выяснять, что времени не осталось, мы опаздывали. Ботфорты доставали почти до подола платья, поэтому отсутствие интимного аксессуара удалось скрыть. Подъезжая к театру, я додумалась посмотреть в сапоги – а там чулки! Просто сапоги чуть шире ног.

В театре меня встречала пресс-секретарь Раиса.

– Дэн, вот журналистка с радио. Дарья Матрёшкина, ты ее помнишь?

Он расстрелял меня в упор своим пронзающим взглядом.

– Денис, здравствуйте, – сказала я деловым тоном, вспоминая, как в прошлый раз он проучил меня в ответ на мои заигрывания – водил по темным лабиринтам за сценой, позволяя разыграться блудной фантазии, привел в шумное и светлое фойе. Тогда вышла ничья.

– Пойдемте? – игривым тоном сказал он.

– Ведите!

Игра продолжалась. Мы шли по длинным и пустым коридорам. Он впереди, я за ним. Дэн постоянно оглядывался и останавливался. Зачем? Где-то звучала ария «Хабанера» из оперы «Кармен». Пока он открывал дверь, я разглядела оторвавшуюся букву «Г» – перед «лавный». Любовь – символично, сказала бы Маша. В его кабинете стоял небольшой диван и огромный стол, висела картина маслом с прекрасными бабочками. Я положила сумочку на диван и хотела туда же усесться. Султанов ухмыльнулся, покачал головой, и жестом пригласил к столу. Я села нога на ногу, платье короткое, пульс учащенный, зрачки, наверное, расширенные, губа треснула. Волнение подкатывает к горлу, потому что это не то интервью, которое он ждет.

– В театре увольняют сразу несколько заслуженных артистов. Как вы это прокомментируете?

Он замер на полминуты, а потом его взгляд стал холодным и враждебным, хоть лицо оставалось неподвижным. Что подловила? Не ожидал таких вопросов? Я приподняла бровь и посмотрела на диван. Не дал мне туда сесть, бережет для любовных утех.

– Мы их не увольняем, они просто будут работать по договору, не в штате. В некоторых театрах по 700 человек служат, а в штате – 120. И это не мое личное решение, а худсовета. Я – режиссер, и назначениями не занимаюсь. Так что официально заявлю, что мы никого не увольняем, а переводим на договорную основу. Никто от этого не пострадает. Я думал, что мы про новогоднюю сказку для детей поговорим… Тема интервью в моем ежедневнике так заявлена.

Он сказал это неестественно спокойным голосом и замолчал. На самом деле, я договаривалась о совсем другом, но за два часа до интервью, в редакции появилась информация об увольнениях. На прощание он сказал, что хочет сделать мне преложение и, помолчав, 15 секунд, выразительно глядя в сторону дивана, заявил, что есть вакансия помощницы режиссера. Вдруг меня уволят за то, что пришла без сенсации. Снова ничья.

Редакция: провинциальный суп

– Я узнала в интернете, что если положить не очень спелую хурму со спелым яблоком, то она быстрее дозреет. – Катя крутила лакомство в руках и восклицала. – У меня получилось! Интересно, а с людьми такое работает?

– Ну, если положить незрелую женщину с опытным мужиком, – вдруг оживился Олег, – да.

В последнее время наш филологический мальчик стал плохим парнем. Я сидела за компьютером в огромных наушниках, облизывала лимонный чупа-чупс и монтировала Султанова. Теперь стало слышно, что он волновался, а тогда, казалось, что я одна. В некоторых местах его голос становился хриплым.

– О, как это эротично… Ты вся такая трогательная: нога на ногу, в чулочках, в коротком платьице и длинных сапожках, и в этих огромных наушниках, с чупа-чупсом… Вся в работе! Но откуда этот мечтательно-влюбленный взгляд?

Барбариска подкралась незаметно. Я почувствовала, что покраснела, и глупая улыбка предательски сказала о том, что кто-то втрескался. Не могу совладать с лицом, и когда много выпью, и когда чуть-чуть влюблюсь – действие одинаковое, и похмелье тоже.

– Вечером расскажешь! – Барбариска хитро улыбнулась.

После того, как пленка «Султанов» была смонтирована, во мне проснулся дикий аппетит, пошла в столовую. Одна язвительная ведущая за соседним столиком сказала, что я мало ем.

– Всего один суп с щавелем, ха. Всего одна тарелочка, так мало!

Я посмотрела на ее блюда. Там был салат из капусты, густо приправленный жирным маслом, лапша, похожая на червей, и котлета.

– Не переедаю, – ответила я.

– Надо взять чайную ложку!

– Чего?

– Чайную ложку! И ей хлебать…

Я заметила, как она пилит несчастную котлету, отправляя огромные куски в рот, хотя рубленое мясо едят вилкой. И вспомнила, что у Чарли Чаплина в «Золотой лихорадке» и «Огнях большого города» и то ловчее получалось ужинать в роли бродяжки. Не озвучила. Пожилым людям принято отвечать вежливо, и как говорил классик – «хорошее воспитание не в том, что ты не прольешь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой». Вот такой провинциальный медиа-суп, и я в нем варюсь. Доела и хотела уйти, но слова сорвались сами с губ:

– Мы сегодня писали новость о вспышке мышиной лихорадки. В одном детсаду приготовили салат из капусты, которую слегка подгрызли мыши, потом у детей случился сильный понос. Не прекращается вот уже несколько дней. Прям с этих слов начали выпуск. Простите, не к столу…

Я посмотрела на ее салат из капусты и добавила:

– В нашей-то столовой-то мышей точно нет. Приятного аппетита.

Дама несколько раз непонимающе моргнула, как будто пытаясь проснуться, сглотнула и ничего не ответила. Я пошла работать дальше.

– Даша? – воскликнула начальница. – Ты почему здесь? Ты должна быть на мероприятии уже. Я же тебе на стол положила анонс!

Я и совсем забыла. У меня в голове что-то переклинило.

– Я думала, что сегодня это вчера, а завтра это сегодня…

– Что ты о себе возомнила? Я в шоке! Такого не было еще! – она кричала так, как будто обворовали. За ее спиной висел плакат с хомячками, сосредоточенно крутящими колесо Сансары… Ибо такой серьезный вид у них был, как будто от того, что они делали – зависело будущее хомячьей вселенной. Прям как мои коллеги, создающие ленты новостей. Наверное, я и правда много о себе возомнила. Не знаю как, но слова сами сорвались:

— Я ухожу!

– Куда?

– В цирк! Ты меня выдрессировала – возьмут!

Я разорвала пресс-релиз и швырнула листочки вверх. Свобода!

Раньше думала, что у меня не в порядке с нервной системой – ходила к доктору. Он выписывал антидепрессанты. Сейчас понимаю: все, что мне было нужно – сменить начальника. Возможно, еще перестать читать новости.

– Крематорий сгорел дотла. Причины возгорания пока неизвестны.

– Необходимость пляжа и моря – это навязанный стереотип последних лет, который мы уже воспринимаем будто собственное мнение. Наши обеспеченные предки не ездили массово на заграничные моря, – заявил владелец двух домов на Сейшеловых островах.

– Год заключения за покупку шпионской ручки получил житель города И. (Под «шпионской» имеют в виду ручку с видео-камерой, которую можно заказать любом на китайском сайте).

– Российский епископ поедет в Майами для освящения церкви.

– Кот занял лидирующие позиции в предвыборной гонке на должность мэра в городе Б. Он может войти в историю.

Новость коте-мэре растиражировали крупнейшие издания, мама дорогая! Куда мир катится. Или мы, журналисты, его катим?

Или вот:

– Пятый порыв водопровода за два месяца в городе …На этот раз на улице Ленина. Из-за повреждения водопровода несколько улиц оказались затоплены, одна машина утонула.

Нашла хозяев авто, они рассказали, что вытаскивали два часа ее из снежной каши. И жаловались, что их дом в аварийном состоянии, и стена почти отвалилась, а теперь из-за потопа якобы еще больше рушится, и может упасть в любой момент. Позвонила в водоканал, а там пресс-секретарь серьезным голосом сказал, что причин порыва может быть много. Цитирую: «Вообще-то, сейчас просто погода снежная, поэтому хорошо заметно воду, вот люди и засуетились. А летом бы вылилась, и никто бы не увидел». Мне не дали такое поставить в эфир, чтобы не портить представление о городе и работе чиновников – боялись и перестраховывались.

По пути домой зашла на благотворительную выставку сов. Я подошла к первой попавшийся.

– Как ее зовут? – спросила у девушки-куратора.

– Снежанка, – ответила она.

Сова светлого окраса действительно была похожа на снег, сидела у девушки на руке, облаченной в перчатку до локтя. Птица посмотрела на меня удивленно, затем, очертив головой окружность в 360 градусов, взмахнула крыльями, как будто собралась взлететь, опрокинулась вниз головой, вцепившись в перчатку, и еще быстрее замахала крыльями.

– Она устала, – сказала куратор. Только тогда стало заметно, что лапы были прикованы к перчатке. Девушка быстро помогла питомцу принять прежнее положение и попыталась успокоить объятиями. Сова укусила ее за пальцы несколько раз. Девушка чуть не заплакала, потом обняла бунтарку руками снова и прижала к себе. Птица затихла.

Мне стало грустно. У Снежанки перебито крыло. Она не может летать, поэтому живет в центре реабилитации хищных птиц. Ее кормят куриным сердцем и мышами, дают нужное лечение, любовь и заботу, даже вывозят на такие «тусовки» – пообщаться и заработать себе на жизнь. Ей восхищаются, все хотят погладить, дети просят купить в дом такую же. Из ее пестрых опавших перьев делают украшения или продают. С нее рисуют картинки. Она всем нравится. Люди идут, смотрят и улыбаются. Некоторые кидают деньги в специальную коробку для подаяний. А сова смотрит так, что я понимаю, что значит этот взгляд: «Знаешь ли ты, как прекрасно ночью летать по лесу, охотиться на мышей, и просто созерцать под полной луной этот прекрасный мир, без человека. Разве он не прекрасен без всех вас?»

Мне показалось, что я и та сова чем-то похожи… У нее перебито крыло, а у меня рука. Ей дают мышей, мне зарплату. Иногда я также протестую, машу крыльями. Но я могу менять свою жизнь, а она нет.

ГЛАВА 2

Бегом из зоны комфорта

У меня есть диплом парикмахера, инструменты и небольшой опыт. Был такой проект для журналистов, где обучали рабочим профессиям, чтобы повысить их престиж. Я легко устроилась в ближайшую парикмахерскую через знакомых и решила испытать удачу. Не думала, что такое может быть, журналистом я стала, не имея никаких связей. В первый день все происходящее казалось сном или спектаклем. Посетителей – море. Первая – девушка с длинными волосами, которой надо было подравнять кончики на два миллиметра. Она очень боялась, что состригу больше, чем надо. Я не собиралась вообще ничего делать, просто помыла голову, высушила и расчесала ее прекрасные волосы. Потом несколько раз чикнула ножницами, а закончила все укладкой. Она ничего не поняла и заплатила. Потом пришел обросший мужлан, от которого несло селедкой и чесноком. С ним я справилась за 10 минут, побрила машинкой. Затем преодолела несколько челок, каре, даже однотонное окрашивание. Это все было для меня легко, потому что это уже много раз делала на курсах и потом – для родственников и знакомых, знающих о моей страсти к «подстригательству». Есть такие знания, которыми быстро не овладеешь. Стричь может каждый, даже совсем без опыта, недаром профессия – древнейшая. Если добавить к базовым знаниям творческий подход и видение, то получается перспективный специалист. Все-таки высшее образование и здесь пригождается – понимать, что все смогу, раз по 15 зачетов и пять экзаменов за сессию на журфаке сдавала, а здесь раз плюнуть – руки запоминают, мозги соображают. Без эмоций никак. Чтобы меньше волноваться, стала представлять, что передо мной не человек, а кошка.

Когда пришла домой и сняла каблуки, то не чувствовала ног. Ощущения такие, как будто танцевала несколько часов. Ночью снились кончики. Я их подстригала, а они отрастали снова и снова. И не ровно. На второй день клиентов почти не было. Я пила крепкий кофе, смотрела в окно.

– Что там? – спросила коллега Люська.

– Стильный парень с капризным лицом и простая девушка. У него немного выбриты виски, светлые волнистые волосы – видно, что уложены, но смотрятся естественно… Свитер апельсинового цвета, кожанка светло-коричневая, ботиночки и очки в тон. Толстая бабища тащит его на себе через лужу, чтобы он, весь такой красивый, ботики не испачкал талым снегом.

– Тяжелый? – Люська почему-то злорадствовала и иронизировала. – Как трогательно, младший брат, наверное.

– Нет, Люся, целует он ее совсем не по-братски. Они вышли на «сушу». Девушка румяная от счастья, глядит горящими глазами вперед.

– В светлое будущее, видимо, намечая лужи поглубже, – бурчала напарница. – Дашка, в любви главное – дерьмо в сочетании с чистыми ботинками. Когда у него будет все хорошо, он про нее и не вспомнит.

Потом Люська подошла к окну, чтобы все увидеть самой.

– Вот ведь не все, что прекрасно – кудри, – фыркнула Люська. – Какой-то он слащавый.

– А я где-то читала: в древности существовали обученные люди, которые специализировались на завивке локонов, их называли каламистры.

– А я бы не отказалась от такого раба или рабыни. Пока пьешь кофе, тебе создают на голове шик, – Люска взъерошила свои кудрявые рыжие волосы.

– В Греции и Египте существовали и другие не менее интересные профессии, например, носильщик привилегированного тела или создатель табличек с проклятиями (по-нашему копирайтер), ну или похоронный клоун.

– Откуда ты знаешь? – Люська с уважением посмотрела на меня.

– В гугле прочитала, – я смутилась и сделала паузу. – Представляешь, кудрявые мужчины и женщины в прозрачных одеждах, легкость во всем… В жизни, в любви, в смерти. У них нет социальных сетей, им не нужна машина, зарплата, прогноз погоды и прочая фигня.

– Помню, нас учили на курсах делать химзавивку. Раздали учебные головы. У них были такие страшные лица: тонкие губы, жесткие волосы, а у некоторых синие брови… Казалось, что они по ночам оживают, летают по колледжу и пьют кровь.

– У нас тоже такие были. Красотки! – Люська засмеялась. – Иногда клиентки и не такие приходят. Думают, что прическа их украсит. Почему толстая барышня идет не в спортзал, а на наращивание или укладку? Как будто прибавит им счастья баран на голове. Дашка, а были счастливы древнегреческие боги? Кудрявые и красивые?

– Древнегреческие? Если верить легендам, не очень, – вспомнила я.

В конце четвертого дня поняла, что парикмахер и журналист похожи: и тот и другой – представители древнейших профессий; Журналист и парикмахер сначала проводят мини-интервью, потом приступают к черновой работе. Парикмахер «редактирует» внешний вид, журналист – речь комментатора. У одного руки заняты диктофоном и микрофоном, а у второго – ножницами и расческой. Это главное различие. Но своими инструментами они делают мир ярче и интереснее, это сходство. Обе профессии творческие, но могут превратиться в ад, если нет способностей к экспериментам.

Пожалуй, есть и универсальные законы жизни. Каждый парикмахер знает: если падает расческа – берем запасную. Если ножницы – ни в коем случае не пытаемся поймать – будет хуже. Отсюда правило: что упало, то пропало. Универсально для жизни. Ну, например, упустил шанс – и ладно… Интересно, к женщинам это тоже относится? Упала – и пропала? La traviata? Верди. В переводе «падшая». Вердикт?

Я снова стояла у окна. Вспоминала Султанова. И вот на фоне свежего сверкающего снега отчетливо увидела его лицо. Это был не мираж. Чего удивляться, я живу и работаю теперь рядом с театром. Через минуту он сидел в моем кресле. Попросил помыть голову и сделать укладку, хотя его локоны и без того были в идеальном состоянии.

– Инна Барбарискина звонила по работе, а я спросил о тебе, вдруг обидел. Она сказала, что ты ушла от ужасной Светловой в этот салон. Мое предложение еще в силе.

– Вы, вроде, говорили, что назначениями не занимаетесь? И платить нечем?

– Зарплаты маленькие, но не переживай, – он подмигнул.

– Нет, уж! Спасибо!

– Я не уж, а главный режиссер! Тебе же интересна закулисная жизнь, пойдем, – он засмеялся. – Только не смотри на меня так, я опасен для молодых барышень, предупреждаю. У тебя есть скотч? Вдруг я разобью тебе сердце?

Само по себе это звучало бы дешево из чьих-то других уст, но он сказал это так небрежно обоятельно, что я согласилась.