Текст книги "Аратта. Книга 5. Зимняя жертва"

Глава 7
К Рассветным Водам

Янди с досадой глядела на стрекало, которое Ашва ей оставил вместе с возком. Лучше бы тут подошел тяжелый хлыст, хотя кто его знает? Казалось, мохнатые рыжие бычки, запряженные в повозку, вообще не чувствуют боли от уколов – шагают себе, как им вздумается. Янди оглянулась – погони видно не было. «Это ненадолго, – подумала она. – Надо проехать как можно быстрее и дальше, пока Владычица Полей не обнаружила исчезновения Аюны… А ленивые быки еле плетутся!»

Полоса заката давно погасла, позади осталась темная громада Глиняного города. Во все стороны, раскинувшись под звездным небом, тянулось травяное море. Главное – не потерять дорогу, если можно так назвать две еле-еле наезженные колеи среди бурьяна. Янди в который раз добром помянула наставницу, выучившую ее видеть в темноте.

– Если не будешь двигаться быстрее, я отрежу от тебя кусок и поужинаю им! – пригрозила она правому быку, который явно считал себя в упряжке главным.

Но тот даже большим ухом не повел, переставляя ноги так неспешно, словно в мире не было ни единой причины заставить его поторопиться.

Янди скрипнула зубами и сердито пнула быка, чего он даже не заметил.

– Будь ты неладен, толстяк, пешком я дошла бы быстрее!

– Янди… – послышалось из возка.

Лазутчица оглянулась. Царевна лежала на спине, глядя мутным взглядом на полог.

– Янди… Куда мы едем?

– Домой, госпожа.

– Это хорошо, – вздохнула Аюна, снова обессиленно закрывая глаза.

Янди дернула плечом и принялась опять бранить и колоть стрекалом быков, надеясь заставить их хотя бы немного пробежаться.

Глубокой ночью Янди поняла, что вот-вот уснет и свалится под колеса. Да и быки уже совсем медленно плелись, то и дело норовя остановиться. Янди спрыгнула с козел, отвела упряжку в сторону от дороги к зарослям ползучего лоховника, темневшим неподалеку. Сняла с быков ярмо, не забыв покрепче привязать животных, чтобы ночью никуда не убрели. После долгих сомнений решила развести костер. Конечно, Янди умела сложить скрытый костер, чтобы дым стелился по земле, а огонь был почти не виден, но и такой был опасен. Янди совсем не знала эту землю. А вдруг тут где-нибудь рядом село или пастухи со стадами, которые могут учуять запах дыма? Но ночь была слишком холодной.

Из возка выбралась Аюна и, пошатываясь, направилась в кусты. Вернувшись, вытащила две овечьи шкуры из возка – на одну уселась, стараясь устроиться как можно ближе к костру, другую набросила на плечи и завернулась в нее, дрожа от студеного ветра.

– У нас есть что-нибудь попить? Во рту пересохло…

Янди искоса посмотрела на свою госпожу. Аюне явно было нехорошо. Под глазами залегли тени, в нечесаных волосах торчали соломинки. Ничего божественного сейчас не было в дочери Ардвана. Помятое праздничное платье напоминало погребальный саван – которым, по сути, и являлось. Даже в плену у вендов Аюна не выглядела такой потерянной. Янди протянула царевне бурдючок с медовухой, оставленный ей Ашвой. Подумав, достала большую, уже подсохшую ковригу, отломила от нее четверть. Остальное надо было приберечь на завтра.

– Янди, куда ты меня везешь? – спросила царевна, утолив жажду. – Я ничего не понимаю. Уже ночь… Я помню, как мы готовились к обряду в храме… Было так весело…

– Это уж точно, госпожа, – веселее некуда! Тебя одурманили дымом из курильниц. Почему ты не послушала меня? – не удержалась от упрека Янди.

Аюна с жалобным видом потерла лоб.

– Я не помню, – призналась она. – Так обряд… состоялся?

– Да. – Телохранительница бросила на царевну острый взгляд. – Кстати, как ты себя чувствуешь, солнцеликая?

– Ох… Все болит…

– Оно и неудивительно, – съязвила Янди.

И помрачнела, вспомнив свежий курган над брачным ложем… Итак, царевна понятия не имеет, что с ней произошло. Стоит ли рассказать ей? «Конечно нет, – тут же решила Янди. – Никому не будет радости от этаких новостей! Особенно в Накхаране… А уж если она в самом деле зачала…»

Янди не смогла удержать широкой ухмылки и быстро отвернулась, пока царевна ничего не заметила.

«Ради такого, пожалуй, даже не буду торопиться прикончить Ширама! Я просто должна увидеть его лицо, когда ему принесут новорожденного! Боги, как же это будет прекрасно! Такого позора не было еще ни у одного саарсана. Ширам превзойдет даже своего бесславного предка Афая! Царевну и мохначенка, конечно, сразу убьют…»

Усмешка сползла с лица Янди. «Я поклялась защищать ее… Нет, это дело следует повести более тонко. Может, она еще и не беременна. А рассказать царевне – или кому-нибудь другому – об этом „священном браке“ я всегда успею…»

– Так ты видела обряд? – спросила после долго молчания Аюна. – Что там было?

– Не видела – была слишком занята в другом месте, – тонким голоском ответила Янди. – А обряд… ну что обряд? Собрались на поле огромные толпы баб, водили хороводы, много пели, потом много пили…

– Хороводы? Для чего же нужно было меня одурманивать? – пожала плечами Аюна.

– Понятия не имею, солнцеликая.

– А где Аоранг и Рыкун? – встрепенулась вдруг царевна.

«Наконец-то вспомнила», – подумала Янди, а вслух сказала:

– Аоранг решил остаться.

Аюна вскинула голову. Казалось, с нее разом слетели все остатки дурмана.

– Что?!

– Да, Ашва предложил ему остаться в земле Великой Матери. Твой мохнач согласился. Они решили сделать его царем или вроде того. В общем, важным и значимым человеком…

– Не может быть! – резко ответила Аюна. – Он никогда бы меня не бросил!

– Ему здесь будет лучше. Представь, солнцеликая, как бы его встретили в Накхаране. Хоть раз в жизни подумай не о себе!

– Я всегда думаю не о себе! – возмутилась царевна.

– Для тебя Аоранг лишь безотказный слуга, но ведь на самом деле он – нечто большее. Боги ведут его неторными путями, он необычный, щедро одаренный человек… – Янди едва удержалась, чтобы не сказать «был». – Здесь его очень высоко оценили…

– Я тоже высоко его ценю, – запальчиво сказала Аюна. – Он вовсе не просто слуга… Он вообще не слуга, он друг, самый близкий, верный, любимый друг! Мы немедленно возвращаемся! Я поговорю с ним, постараюсь объяснить, как он для меня важен…

– Никуда мы не вернемся, – бросила Янди.

– Нет, вернемся! Сейчас же, я приказываю! Он должен передумать! Надеюсь, мы отъехали от города не слишком далеко…

Царевна хотела вскочить на ноги, но позеленела, качнулась и бессильно плюхнулась обратно на шкуру. Янди с насмешкой наблюдала за ней.

– Не хотела тебе говорить, но, видно, придется! Как ты думаешь, солнцеликая, почему мы с тобой вдвоем едем по разбитой дороге, скрываясь под покровом темноты? Почему я развела маленький скрытый костер в эту холодную ночь? Не потому ли, что не хочу выдать нас дымом? Вот повозка Ашвы, но где он сам?

– Янди! – воскликнула Аюна. – Ты все-таки устроила побег? Без моего позволения?

– Не я. Ашва. Он вынес тебя из храма, отдал нам свой возок и рассказал, как добраться до реки. Эта дорога ведет на восток, к притоку Даны, который здесь называют Рассветными Водами. За ним начинаются владения накхов…

– Ашва пожелал, чтобы мы тайно уехали? – в замешательстве проговорила царевна. – И Аоранг решил остаться? Прости, я никогда этому не поверю!

– Аоранг мертв, – оставила околичности Янди. – Вот тебе вся как есть правда! По приказу слепой жрицы его похоронили заживо в кургане. Потом там возведут еще одну чародейскую башню, чтобы охраняла здешние земли. Ты видела такие башни и такие курганы, их тут много. Ну а тебя они заточили бы в этой башне до конца твоей жизни… который не заставил бы долго ждать. Все это мне рассказал Ашва, прежде чем мы расстались…

– Мертв, – медленно произнесла Аюна. – Не может быть!

– Очень даже может. Они и мне собирались отрезать голову, да не подумали, что я буду возражать… А Аоранга они, похоже, просто обманули. Он пошел на этот проклятый обряд по доброй воле… Прости, Аюна, что говорю тебе все это так прямо. У нас сейчас нет времени на плач, надо спасать твою жизнь, госпожа.

– Аоранг мертв, – повторила царевна, словно прислушиваясь к этим словам.

Слезы одна за другой потекли по щекам, но лицо оставалось все таким же недоверчивым и ошеломленным. Она даже не заметила, что телохранительница назвала ее по имени. Янди стиснула зубы.

– Сейчас мы поспим, пока не начнет светать, – заговорила она. – Это непременно надо сделать, иначе завтра у нас не будет сил, а они нам понадобятся. Нам ехать на восток почти целый день. К завтрашнему вечеру мы должны достигнуть Рассветных Вод. Дорога приведет к башне облакопрогонников. Ашва сказал, что уже послал туда весточку. Стражи границы помогут нам – дадут лодку, припасы и переправят на другую сторону, в накхские земли. Там встречаются конные разъезды, они подберут нас… Царевна, ты меня слышишь?

– Ложись спать, Янди, – отозвалась та бесцветным голосом. – Я посторожу. Какой теперь сон… Ты ведь не солгала насчет Аоранга? Ты твердо уверена? Что он… он…

Янди кивнула, с глубоким изумлением чувствуя, как у нее самой на глазах выступают слезы.

* * *

Весь следующий день, от зябкого туманного рассвета до ослепительно многоцветного заката, слился для Аюны в одну сплошную тряску, приправленную бранью Янди, пытавшейся заставить быков двигаться быстрее.

«Что будет, если нас догонят? – неспокойным потоком текли мысли царевны. – Янди убьют, меня вернут и… заточат в башне на вершине кургана… где похоронен Аоранг…» Аоранг мертв? Такой сильный, добрый, всегда готовый помочь, как он может быть мертв? Он ведь обещал никогда не оставлять ее – и теперь нарушил обещание…

Аюна то начинала плакать, то вновь замирала в ужасе, осознавая случившееся, то злилась невесть на что, и слезы все текли по щекам. «Разве я никого не теряла в своей жизни? – уговаривала она себя. – Вся моя семья уже в вечном сиянии Исвархи, кроме малыша Аюра. Мама, братья, отец… Как можно сравнивать прежнее горе с новой потерей? Аоранг не был мне ни братом, ни мужем – всего лишь другом… Но почему же я чувствую себя так, будто меня рассекли надвое и от меня осталась лишь окровавленная половина?» Теперь она осознавала, что и понятия не имела, насколько дорог ей был верный мохнач. Она ведь отказывалась от него уже дважды, в столице и у Станимира. Готова была отказаться и в третий – а он ни разу не предавал ее…

Янди тяготили совсем другие мысли. Она уже утомилась оглядываться, но все равно при каждом непривычном звуке или вспорхнувшей среди полей птице вскидывала голову. Всякий миг она ждала появления преследователей. Она не сомневалась, что погоню уже выслали. Конечно, Янди надеялась, что быки у слуг Владычицы Полей такие же ленивые, как и у Ашвы, – но вдруг у них есть всадники или скороходы? Только вид Серпа Луны, что поблескивал в соломе на дне возка, несколько успокаивал. Даже если их догонят, взять ее будет совсем нелегко! И в самом худшем случае, уходя к Матери Найе, она заберет с собой немало вражьих душ…

Ашва, видно, знал, куда направлять беглянок, – дорога пролегала по пустынным, безлюдным местам. Лишь под вечер местность понемногу начала меняться. Справа и слева земля вздыбилась холмами, чаще стали попадаться деревья. Вскоре дорога уже вилась среди облетевших рощ. Кое-где Янди заметила остатки плетней, огораживающих выпасы. В небе с резким криком пронеслась белая птица. «Это же чайка, – поняла Янди. – Похоже, река совсем близко!»

– Госпожа, – сказала она, – спрячься в возке и опусти занавески. Должно быть, река рядом. Мы можем встретить рыбаков…

– Так, может, попросим переправить нас на тот берег? – предложила Аюна.

– Попросим? – хмыкнула Янди. – Добыть лодку-то дело нехитрое… Но здешние воды сторожат облакопрогонники или такие же водяные твари, как тот огромный сом. Думаю, надо поступить не так. Ашва объяснил, что эта дорога приведет нас к сторожевой башне и что надо там сказать, чтобы нам помогли…

– А если нет? Если это еще одна ловушка?

– А у нас есть выбор? Впрочем, я могу сперва пойти туда сама и разведать, что да как…

Возок тем временем выехал на пересечение двух дорог – старой и заросшей, по которой ехали они, и широкой, хорошо наезженной, что шла вдоль берега реки. С высокого косогора открывался вид на извилистую полосу Рассветных Вод и широкие луга на той стороне. А в самой дали, по краю неба, тянулась зубчатая линия гор Накхарана с полыхающими в лучах заката ледниками.

– Странно, – заметила Аюна. – Солнце еще не зашло, а людей совсем не видать! Где же рыбаки, ставящие сети?

– А вот и башня! – воскликнула Янди, указывая стрекалом влево.

Там на холме чернела высокая постройка. Янди вспомнила курган, где похоронили Аоранга, и ее передернуло. Башня показалась ей зловещей, и не только потому, что там не горело ни огонька, – в конце концов, здешние жители огонь не слишком жаловали. Лазутчицу насторожила тишина и полное безлюдье и около самой башни, и в ее окрестностях. Она еще не успела осмыслить свои предчувствия, как оба быка вдруг встали.

– Эй, мохноногие лентяи! – потыкала их тростью девушка. – Вперед!

Однако быки только мотали головой, фыркали и даже пытались пятиться под ярмом.

– Похоже, быки чего-то боятся, – сказала Аюна, выглядывая наружу.

– Похоже на то, – кивнула Янди, пристально вглядываясь в черную башню.

– Так ведут себя кони на охоте, когда чуют рядом волка, – заметила царевна.

– Ашва ни о чем подобном не предупреждал. Гм… ладно…

Янди спрыгнула с козел на землю и помогла вылезти Аюне.

– Царевна, ты подожди здесь, у повозки, – сказала она, доставая из соломы Серп Луны. – А я схожу в башню, разведаю… Что-то тут неладно…

– Думаешь, там что-то опасное? – Царевна кивнула в сторону башни.

– Почти уверена…

– Пойдем вместе!

– Нет. Прости, госпожа, – если дело дойдет до драки, ты мне только помешаешь…

– Хорошо, ступай! Но если что, зови на помощь! Храни тебя Господь Солнце!

– Воистину, – буркнула Янди, поудобнее перехватывая Серп Луны.

На его защиту она полагалась сейчас куда больше.

* * *

Подойдя к основанию холма, где высилась сторожевая башня, Янди убедилась, что ее скверные предчувствия полностью оправдываются. Прямо посреди дороги распростерся труп длинноволосого мужчины с кожей, с ног до головы расписанной вихрями и молниями. Янди, не теряя из виду темнеющий впереди вход в башню, подошла сбоку к телу и быстро оглядела его. Увиденное ничуть ее не порадовало. Горло облакопрогонника была разорвано, словно его терзал дикий зверь.

Янди втянула носом воздух. Движения ее стали плавными, обманчиво неспешными. Теперь она подкрадывалась к башне, как к логову горного льва. Она уже не сомневалась, что внутри враг, – как и в том, что он ее уже заметил и следит за ней из темноты.

Шагах в двадцати от входа лазутчица заметила еще одного облакопрогонника. Тело валялось у обочины, разорванное почти пополам. Воздух был пропитан гнилостным сладковатым запахом уже начинающей разлагаться плоти. Может, из-за этого или по другой причине Янди показалось, что темнота вокруг нее медленно сгущается, будто весь мир затягивает мутная пелена. В ушах зазвенело, башня на миг потеряла четкость…

«Чары!» – поняла она. Причем, кажется, с подобными чарами она уже сталкивалась. Не замедляя шага, Янди направилась к двери, ведущей в темное нутро башни. Все ее чувства были обострены до предела; Серп Луны стал продолжением руки, ее смертоносным когтем.

– Ну, выходи, – процедила она. – Иначе я войду к тебе, и мало не покажется!

Медленно поднимая меч, она вонзила взгляд в дверной проем. Да, он там, тот, кто наводит чары… Она уже различала черный силуэт, скрытый мраком и пеленой колдовства, от которого дрожал воздух. На миг Янди примерещились светящиеся зеленые глаза – причем намного ближе, чем она ожидала!

Она молниеносно вскинула клинок, готовясь встретить нападающего встречным ударом…

– Янди? – раздался знакомый хриплый голос.

Темная завеса, из-за которой девушке было тяжело дышать и видеть, лопнула, как паутина. Янди вздохнула и застыла на месте с занесенным мечом, не веря своим ушам.

– Даргаш? – прошептала она.

Из темной арки бесшумно возник невысокий смуглый воин с точно таким же изогнутым мечом в руке, как у нее.

«Не поддавайся, это морок! – замелькали мысли. – Он же утонул!» Но Даргаш уже стоял перед ней, пожирая ее взглядом.

– Это ты или твой призрак? – выдавила она.

– Янди, милая!

Он шагнул к ней и прижал к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание. На миг все мысли исчезли вместе с осторожностью, словно их разметало вихрем. Янди, конечно, знала, что Даргаш к ней неравнодушен, и сама за время пути сделала все, чтобы исподволь разжечь его чувства. Правда, прежде накх всегда был сдержан и ограничивался лишь взглядами. Но странным образом именно эти объятия без всяких слов убедили Янди, что накх в самом деле жив, что он – не морок и не упырь, поднятый из реки колдовством, а все тот же Даргаш. Девушку охватила жгучая радость. Она вскинула голову, нашла его губы и впилась в них поцелуем, отвечая и его желанию, и своему.

– Что здесь творится? – прерывисто прошептала она, когда у них закончилось дыхание. – Там внизу мертвецы… облакопрогонники…

– Да, это я их убил.

– Зачем?

Янди отстранилась и поглядела ему в лицо. Что-то все же с накхом было не так, как раньше…

– Ты изменился!

– Сильнее, чем ты думаешь, – сумрачно ответил Даргаш, выпуская ее.

– Там внизу ждет царевна Аюна. Мы сбежали, за нами погоня. Надо как можно скорее переправиться через реку…

– Царевна? – повторил Даргаш. Лицо его просветлело. – Хвала Отцу-Змею! С ней все благополучно?

«Святое Солнце, а где его повязка?!» Янди наконец сообразила, что было не так. Когда она обнимала его, то не нащупала и следов перевязки. Но как же рана, которую они с Аорангом полагали почти смертельной? Куда она подевалась? Его сломанная ключица, всякий миг грозившая ему гибелью, теперь была… здорова?

– С царевной все хорошо, – сказала Янди. – Но объясни, что здесь произошло? Откуда ты здесь взялся? Зачем…

Она указала на растерзанное тело жреца у обочины. Даргаш хмуро поглядел на него, словно пытаясь что-то припомнить.

– Они сами навлекли на себя смерть, – буркнул он наконец. – Говоришь, за вами погоня?

– Да, надо поскорее найти лодку и переправиться. Тут, как я понимаю, нам уже никто не помешает?

– Ты понимаешь правильно…

– Но все же… – проговорила Янди, когда они вместе спускались с холма к возку. – Расскажи, что здесь случилось? Зачем ты убил колдунов? Как тебе это удалось? И почему ты жив? Это они тебя спасли?

– Не совсем…

В памяти Даргаша пронеслись события последних дней. Когда он упал в воду и решил, что настал его последний бой, накх возблагодарил Отца-Змея за бесценный дар – смерть в битве – и приготовился к новому рождению. Но здешние боги рассудили иначе…

Глава 8
Оборотень

Облакопрогонник склонился над глубоким мокрым следом в прибрежном песке:

– Ишь ты! Стало быть, не пригрезилось…

Он вспомнил огромного кота с непомерно большими клыками, рыжеватой шерстью и куцым хвостом. Тот выбрался на берег в решающий миг, когда молнии били по лодке чужаков, что пыталась пересечь запретную реку. Зверь был мокрый от лап до макушки, перемазанный в тине. Облакопрогонник мог поклясться, что прежде подобного страшилища не видал ни в здешних степях и холмах, ни в лесах диких северян с той стороны реки. Кошек – хранительниц урожая, любимиц Богини – глубоко почитали в земле Великой Матери. Настолько ужасный и огромный кот, несомненно, мог принадлежать лишь богу или богине…

– Ишь ты, – еще раз произнес он, качая головой.

Облакопрогонники следили за битвой с холма и видели все довольно ясно. Вот исполинский кот прыгнул на спину сома, защищая дочь Солнца; затем один из людей – судя по одежде и черной косе, накх – ударил Хозяина реки кинжалом, но вскоре выпал из лодки, и что стало с ним далее – разглядеть не удалось. Вода клокотала под ударами огромного плоского хвоста. Он то исчезал в пучине, то снова выныривал. В какой-то миг облакопрогонники решили, что огромный кот и накх навечно ушли под воду. Однако вот здесь зверь выбирался на берег. И в следах его внимательный жрец заметил не только воду, но и кровь…

«Своя бы текла, заполняя следы, – раздумывал он. – А здесь вмятины от лап и все вокруг них усеяно мелкими пятнами, будто на кукушкиных яйцах… Будто зверь замарался кровью из чужой раны и отряхивался…»

Жрец выпрямился и пошел по следам огромных лап. Есть там человек, жив ли он, или битва с Хозяином реки оборвала бег его дней – стоит проверить. С накхами вражды нет, однако и привечать их незачем. Змеиные дети – народ злой и опасный…

Накх отыскался довольно быстро. Он лежал, уткнувшись лицом в мокрый песок, уцепившись одной рукой за ветку торчавшего из воды куста вербы. Другая тоже была сжата в кулак, и в ней облакопрогонник разглядел клок шерсти.

– Вот оно как, – пробормотал он себе под нос, представляя картину происшедшего.

Верно, там, в воде, змеиный человек успел мертвой хваткой вцепиться в шерсть кота – и тот, сам не желая, выволок его на берег. А здесь накх в последнем усилии ухватился за первое, что попалось. Интересно, жив ли?

Облакопрогонник приблизился к неподвижному телу.

«Дышит…»

Жрец наклонился над «утопленником» и, прикрыв глаза, начал водить ладонями над распластанным телом, время от времени кивая своим наблюдениям. Накх был очень силен, крепок, будто дубовая плаха, однако и досталось ему изрядно. Особенно не нравилась жрецу рана в плече. Хотя видно было, что лекари над ней хорошо потрудились, сросшаяся было ключица вновь надломилась, грозя гибелью от горячки.

Шепотом взывая к Матери Дане, облакопрогонник водил руками над обеспамятевшим воином, заговаривая кровь.

– Лежи тут пока, – убедившись, что раненый вне опасности, пробормотал жрец. – Вроде и ростом невелик, а без волокуши не обойтись… Лежи, я скоро…

* * *

Когда Даргаш пришел в себя, было уже светло. Он не мог сказать, долго ли валялся без сознания. Однако по всему выходило, что долго. Дневной свет сочился сквозь щели низко нависающей плетеной крыши. Рядом слышалось однообразное бормотание. Накх скосил глаза и увидел, что над ним склонился разрисованный синими узорами загорелый чужак. Он водил ладонью над его плечом и выпевал непонятные заклинания. Заметив, что накх очнулся, колдун спросил, заметно смягчая привычную речь Аратты:

– Кто ты?

– А сам не видишь? – проговорил накх, приподнимая голову и рассматривая незнакомца.

– Лежи, змеиный человек, – требовательно произнес чужак. – Ничего не опасайся. Мы не враждуем с твоим народом.

Даргаш едва удержался, чтобы не оскалиться. Неужели разрисованный лекарь всерьез полагает, что его опасаются?

Снаружи слышались голоса, выкрики, фырканье и мычание… То, что он принял за плетеный шалаш, вдруг качнулось и сдвинулось с места. «Так это повозка», – подумал Даргаш, невольно стискивая зубы, – каждый поворот колеса, каждая кочка отдавалась вспышкой острой боли в плече. При этом накх в покое почти не чувствовал раны, – видно, действовали чары здешних колдунов.

– Куда меня везут? – спросил он.

– Туда, где тебе помогут, – ответил чужак, опуская ладонь на лоб накха. – Спи…

Когда Даргаш вновь проснулся, вокруг уже царил вечерний сумрак. Повозка стояла на месте, и это порадовало его. Сломанная ключица глухо ныла, – видно, сегодня ей досталось немало. «Так я проспал целый день, – подумал Даргаш. – Может, и хорошо – иначе, глядишь, рехнулся бы от боли… Но где я? Куда они меня привезли?»

Накх, подавив стон, приподнялся на локте и принялся оглядываться. Он смутно помнил реку, переправу, скользкое водяное чудовище едва ли не больше их лодки. Кажется, он вонзил кинжал твари в голову… А дальше? Раскаты грома, вспышки, вода со всех сторон: холодная, проникающая в нос и горло, тянущая вниз… Удалось ли спастись царевне и Янди?

Пока не вернулся лекарь, Даргаш принялся ощупывать себя, чтобы проверить, не пропало ли оружие. С детских лет его учили – лучше выйти из дому голым, чем безоружным. Штаны и рубаху с него действительно сняли, однако кожаные наручи со спрятанными в них метательными клинками оставили. Одежда обнаружилась в изголовье, свернутая в тюк и уже почти высохшая. Даргаш вздохнул с облегчением. Верно рассказывают в его родных горах об этой странной земле, где безмерно чтут полевых богинь: взять чужое здесь – значит обречь себя на духовную гибель. Поговаривали также, будто от здешних колдунов ни одной мысли не утаишь, а преступников живьем закапывают в землю. Впрочем, это лишь слухи…

Даргаш кое-как натянул штаны и рубаху, подпоясался. В тот миг, когда он натягивал еще влажные мягкие сапоги, плетеная занавеска поднялась и внутрь заглянул его лекарь.

– Вижу, змеиный человек, тебе уже полегче, – быстро оглядев раненого, проговорил он. – Если смог одеться, сможешь и идти. Давай вставай, идем за мной.

– Куда? – настороженно спросил Даргаш.

– За мной, – уклончиво ответил тот. – Все увидишь.

* * *

Они шли берегом реки, понемногу поднимаясь на косогор, – не слишком долго, однако еще не вошедший в силу накх быстро начал уставать. Он во все глаза смотрел вокруг, запоминая приметы и изучая новые для себя места. Они сильно отличались от того, что совсем недавно окружало беглецов по ту сторону Даны. Сырой осенний лес здесь уступил место голым холмам, переходившим в раздольные степи. Время будто остановилось здесь – а быть может, и вовсе повернуло вспять. Высокие желтеющие травы казались едва подсохшими, точно солнце совсем недавно начало опалять их. И все же, как видел Даргаш, темнело здесь быстро. Уходившее в облака солнце казалось по-осеннему окутанным туманом.

Вместе с провожатым они поднялись на высокий берег и вышли к явно насыпанному округлому холму. Холм венчала неразличимая с воды башня.

«Так вот оно что, – тут же догадался молодой воин. – Из такой же башни нас и заметили, стоило нам выйти на стрежень! Я чуял, что за нами следят, но никак не мог понять, где они притаились? Видно, такие башни у них вдоль всей границы понаставлены…»

Лекарь указал рукой наверх:

– Туда идем.

Даргаш кивнул, продолжая внимательно осматривать каждую ложбинку и каждый торчащий из травы серый камень. Все, что могло пригодиться, доведись ему захватывать или оборонять эту вежу…

Рядом со входом Даргаша встретили двое долговолосых юношей в таких же, как у лекаря, нелепых рубахах. Расписанные извивающимися узорами мускулистые руки по плечи торчали из холщовых безрукавок. «Где их оружие?» – подумалось Даргашу. Не считать же за таковое ножи на поясах? Ни луков, ни копий, ни мечей… Не сторожевая башня, а пастушья хижина! Что-то тут не то…

Не подавая виду и не выказывая удивления, накх прошел в двери башни. В его родных землях чужака внутрь уж точно не пустили бы. Высочайшее доверие – пускать под собственный кров возможного недруга. Или же неописуемая беспечность… Даргаш незаметно огляделся. Кто бы ни строил эту вежу, для обороны она определенно не годилась. Пожалуй, кроме холма, на котором она была воздвигнута, больше ничто ее и не защищало. Посреди зала был выложен круглый каменный очаг, в нем рдели угли. У очага на овечьей шкуре сидел совершенно седой, однако могучий с виду долгобородый старец.

– Как тебя зовут, змеиный человек? – исподлобья глядя на гостя, спросил хозяин башни. – Садись.

– Меня зовут Даргаш, – ответил молодой воин. – Я из рода Афайя – слыхал о таком?

Старик кивнул:

– Слыхал. Не всякий станет гордиться подобным родством.

Накх, опустившийся было напротив старика, от неожиданности резко выпрямился и сжал кулаки:

– Верно ли я расслышал тебя, старик?

Но его собеседник не обратил внимания на его гнев.

– По приказу огненосного Ашвы тебя доставили сюда, к Рассветным Водам, – заговорил он равнодушно, явно не слишком заботясь о том, что подумает «гость». – Теперь я должен решить, как поступить с тобой… Поведай же мне: для чего твои боги надоумили тебя убить Хозяина реки?

– Он нападал – я защищался, – с недоумением ответил Даргаш.

– Ты тяжело ранен. Одно неосторожное движение – и ты мертвец. Однако у тебя нашлись силы, чтобы прикончить стража переправы, и при этом ты все еще жив. Кто из богов и для чего помогал тебе?

– Отец-Змей и Мать Найя защищают меня и дают силы, – гордо ответил Даргаш. – А поскольку я сопровождал царевну Аюну, дочь государя Ардвана, то уж верно и господь Исварха укрепил мои руки.

– Мать Найя, – протянул жрец. – Ну конечно! Похоже, ваша богиня сейчас сильна как никогда, если защищает своих детей даже в чужих владениях… Что до Исвархи, Небесного Знаменосца, – это все чепуха! Время его власти над миром уже проходит, хотя арьи не понимают этого. Может статься, когда-нибудь Солнце и вовсе перестанет быть богом…

Даргаш недоверчиво хмыкнул. Что такое несет старик? И ведь не боится!

– Да, некогда арьи в самом деле были сильны. Они явились из степей восхода, со своими колесницами и бесчисленным войском, поработили народы, заставили их забыть свои имена, изгнали их богов. Они запретили вам, накхам, даже упоминать имя Отца-Змея. Однако они ничего не добились этим. Не то им следовало запрещать! Всякому известно, что мужчина первым вступает в бой лишь потому, что он менее ценен. Корень жизни, истинная и безграничная власть – всегда у женщины. Арьи тогда не способны были этого понять, это их сейчас и губит…

– Послушай, жрец… – прервал его Даргаш, впиваясь взглядом в морщинистое лицо старика. – Ты много и занятно говоришь о богах, об арьях и их заблуждениях, но ни слова не сказал о царевне Аюне и ни о чем меня не спрашиваешь. Стало быть, знаешь, где она и что с ней. Значит, она жива… Скажи, что с ней и где она? Жива ли ее служанка, травница Янди?

Старик поднял голову и переглянулся с лекарем, что привез Даргаша в башню. Накху почудилось, что два колдуна мгновенно обменялись мыслями.

– Обе живы, – помолчав, ответил старик. – Но какое тебе дело до них?

– Я сопровождаю царевну в Накхаран, – ответил Даргаш.

– Уже нет. Она останется здесь. Великая Мать решит ее судьбу. Что касается тебя – я принял решение. Вижу, ты не злоумышлял против народа Матери и стража реки погубил волей своей богини. Поэтому я отпускаю тебя. Завтра я велю переправить тебя через Рассветные Воды…

– Ты забыл спросить, желаю ли я этого, – заметил Даргаш.

– Я не собираюсь тебя спрашивать. Мы могли бы убить тебя в любой миг, а не возиться с раненым. Но мы не воюем с накхами. Отправляйся к своему саарсану и передай ему: мы, как в прежние времена, готовы возить вам зерно и плоды наших садов…

– Зачем? – невольно удивился Даргаш. – Все это мы испокон веку берем у хлапов – как дань.

– Ты хочешь сказать – брали? – рассмеялся жрец. – Война пожирает ваши земли. Скоро хлапам самим придется есть мышей и лягушек. Ни в столице Аратты, ни в ваших скудных горах не будет достатка. У нас есть что вам продать… А не согласитесь, – помолчав, добавил он, – так нашим зерном с вами будут торговать саконы. Но уже намного дороже. Расскажи все это своему повелителю. Ходят слухи, что нынешний саарсан неглуп. То, что он восстал против Аратты, это доказывает. По крайней мере, он искупит позор своего предка Афая…