Текст книги "Виагра для ЦРУ"

Смерть на девятый день

Виктор Иванович позвонил Ларисе из телефона-автомата еще раз, но связаться с ней не смог. Из трубки звучали короткие гудки. Повесив трубку, он вышел на автобусную остановку, на которой висела жестяная табличка с надписью: «Остановка горбольница». Несколько минут назад Старков совершенно «случайно» встретился с медсестрой из хирургии Светланой. Медсестра ему не понравилась.

– Это же надо, как ее разнесло, – недовольно бормотал Старков. На нем был матросский бушлат и натянутая на самые глаза морская фуражка. – А была первой красавицей в хирургии. Повезло Гарику, а то остался бы навсегда с этой толстой коровой. А вот Лариса молодец. Держит форму и любовнику за столько лет не надоела. Вот только со мной общаться не желает, выбросила из своей жизни, как использованный презерватив. «Тяжело больным инвалидом» не побрезговала только Алиса, остальным я оказался не нужен. Ну, что ж, сегодня девятый день, и они ответят за все.

Старков на автобусе доехал до исполкома и присел на скамейку, установленную на прилегающей к нему аллее. Отсюда хорошо было видно не только вход в здание, но и прибывающие сюда автомобили. В одиннадцать пятьдесят пять к исполкому подъехала Лариса Ивановна.

– Все по графику. Молодцы, – чуть слышно пробормотал Виктор Иванович. – Интересно, о чем они будут говорить на девятый день после гибели Алисы?

Лариса Ивановна деловой походкой вошла в здание исполкома, привычно поправив волосы. Она поднялась на второй этаж и вопросительно посмотрела на секретаршу.

– Александр Львович ждет вас, – сообщила та, придирчиво осматривая посетительницу.

Лариса Ивановна прошла в кабинет. Денисов был явно не в духе.

– Садись, – коротко сказал он.

Лариса села, но вопросы задавать не рискнула. Наконец Денисов оторвался от бумаг.

– Сегодня комиссия у меня заседала оттуда, – он показал пальцем на потолок. – Есть вопросы по твоей части. Наверху считают, что всеми этими танцами и ритуальными убийствами управляет в Казантипе некий врач-психиатр или человек, хорошо разбирающийся в психиатрии. Кто это может быть?

– В Казантипе подобных злодеев нет, – уверенно ответила Лариса Ивановна. – Я знаю каждого, кто у нас работает или работал раньше.

– Значит, ты помочь мне не хочешь, – недовольно произнес Денисов. – Два ствола до сих пор не нашли. Они находятся в руках сумасшедших и в любой момент могут выстрелить.

– Почему не хочу тебе помочь, – вскочила со стула Лариса. – Я сориентировала персонал, всем, кто был причастен к событиям на АЭС, мы кололи «сыворотку правды».

– И каков результат?

– Женщины о пистолетах ничего не знают.

– Не знают, или не говорят!? – повысил голос Денисов.

– Повторяю, не знают! Если бы хоть кто-то из них знал об украденном оружии, они бы мне рассказали. Я могу развязать язык любому!

– А мужчины?

– Мы ж их прямым ходом в Краснолиманск отправили. Их в мужском отделении должны были раскрутить. Кто-нибудь все равно бы проболтался. Извини, но по своим каналам я сделала все возможное и невозможное. Мужчинами должна была милиция заниматься…

– То, что должна была сделать милиция, я спрошу с начальника милиции. Я тебе задаю конкретный вопрос. Может ли психиатром стать душевнобольной?

– Так у нас все больные на голову работают.

– Что!? – вскочил на ноги мэр города. – В психбольницах работают душевнобольные врачи?

– Ты меня не так понял, – смутилась Лариса Ивановна. – Со справками у них все в порядке. Не состояли на учете, не обращались, но если копнуть глубже, у каждого свои тараканы. У одного – мания величия, гением непризнанным себя считает, другой – носится с бредовой идеей о переустройстве мира. Кстати, твой одноклассник мне рассказывал о том, что СССР развалят сумасшедшие.

– После того, как ему настучали по голове «хулиганы» Мухина? Почему ты о нем вспомнила?

– Звонил он мне сейчас. Встретиться хотел, а сегодня девять дней! – понизила голос Лариса.

– О Старкове забудь. Пустое место. Я приходил к нему недавно. Он и говорить разучился, не то что думать. Ты мне лучше расскажи про тех врачей, кто участвовал в задержании больных во время массовых беспорядков. Есть версия, что вооруженных преступников выпустили после задержания, из машины. Начни со своей бригады. Кто выезжал с тобой на задержание больных?

– Моя подруга, Вера из Краснолиманска. Тебе и про нее настучали?

– Да. Сообщили. И про нее, и про Гарика, которого ты спрятала от милиции в психбольнице.

– У него реактивный психоз. Галлюцинации. Бред. Я не могла его отдавать следователю.

– С Гариком и Старковым мне все понятно, – обреченно махнул рукой Денисов. – Вспомни, может, есть недовольный жизнью психиатр.

– Среди врачей таких нет. У нас все довольны жизнью. Зарплату получаем в срок, проценты не отменили, двухмесячный отпуск. Что еще нужно людям?

– Ну, кто-то ж организовал этот шабаш ведьм?

– Не знаю, я даже и предположить не могу, кто из моих знакомых врачей мог пойти на это.

– Значит, ты гарантируешь, что твои врачи к «шабашу ведьм» непричастны и задержанных больных из машин не выпускали?

– Я в них уверена на сто процентов. Никому и в голову не придет, чтобы выпустить на свободу вооруженного пистолетом душевнобольного. Даже наша доморощенная диссидентка не способна на подобные авантюры, а уж после того, как ее избил больной, она стала намного умнее.

– Значит, надо искать приезжего?

– Сюда же со всей страны понаехали сумасшедшие. Среди них мог оказаться и какой-нибудь санитар или фельдшер, который имеет опыт работы с психбольными. Но я бы убрала из списка врачей и фельдшеров. Реальная власть над больными только у санитаров.

– Почему у санитаров? – удивился Денисов.

– Ты представь, палата на сто коек в отделении для психохроников, в которой 12 часов безвылазно находится санитар. А больные там не сахар: убийцы, насильники, людоеды, каждый из которых живет в своем мире. Так вот, санитар должен не только знать каждого больного, но и пресекать его противоправные действия до того, как он их совершит.

– И кто ж идет на такую работу? Как их отбирают?

– Да никто их не отбирает. Закроют на ночь в палате с душевнобольными и утром смотрят, как он себя ведет. Если вышел из палаты слегка помятым, то будет работать, а слабаки – удирают из больницы сами. Бегут без оглядки.

– Не знал я, что у вас таким образом подбирают кадры.

– Естественный отбор. Я до сих пор сама понять не могу, почему одни моментально находят общий язык с больными, а другие – умирают от страха, оказавшись наедине с ними. Причем от нас боксеры бегут, каратисты, физически крепкие мужчины-спортсмены, а такие, как Барский, спокойно идут на нож, топор и даже опасную бритву.

– Ваши кадровики должны были изучить эту проблему и выработать рекомендации.

– Зачем нам кадровики, мы же психиатры. Есть мнение, что санитары находятся на одной волне с больными, они видят этот мир глазами окружающих их больных, – пояснила главврач психбольницы.

– То есть, они такие же больные, как и те, кто проходит лечение в больнице?

– Я так не говорила, но нормальный человек не сможет находиться двенадцать часов в одной палате с особо опасными душевнобольными, – пояснила Лариса Ивановна. – Чтобы управлять такими больными, нужно стать вожаком стаи.

– Скажи, а Гарик твой мог организовать массовый побег больных из ИВС? Он находился в одной камере с ними.

– Нет. Он не работал в стационаре. Он может нейтрализовать одного больного, используя специальные приемы, а поднять толпу на бунт Барский не сможет, потому что он не умеет управлять группами больных. Александр Львович, вы не там ищите преступников. За этой сектой стоят серьезные люди. Не знаю, почему, но у меня сегодня неспокойно на душе.

– А неспокойно у тебя на душе потому, что меня сегодня фактически отстранили от работы, – помрачнел Денисов.

– Как, отстранили? Почему?

– Из-за твоих психов. Погиб лидер партии националистов Мухин. Он финансировал эту партию Один из его соратников, Ляжко, депутатский запрос написал. Начальство в панике.

– И тебя решили сделать «козлом отпущения»!? – возмутилась Лариса Ивановна.

– Почему, решили? Я сам во всем виноват. Надо было засыпать эту чертову яму, и не летели бы туда монетки на счастье и люди на горе.

– Скажи, а на это решение можно как-то повлиять? – тихо спросила Лариса.

– Можно. У меня есть два дня на то, чтобы найти табельное оружие милиционеров, в противном случае меня ждет увольнение по статье. Я уже и место для новой работы присмотрел в Сибири, на золотом прииске Восточный. Там как раз должность врача освободилась. Поедешь со мной? – внимательно посмотрел на Ларису Денисов.

– С тобой хоть на край света!

– Я знал, что ты меня не подведешь. Поэтому приглашаю в комнату отдыха отметить это событие традиционным способом. Скорее всего, это последняя наша встреча здесь, в исполкоме.

Медицинский эксперимент или любовь?

Гарри Барский оказался на свободе сразу же после отъезда из больницы главврача.

– Лариса выпустила тебя с одним условием. Я должна буду наблюдать за тобой в домашних условиях пару дней, – сообщила Гарику Вера.

– Я не против, – улыбнулся Барский. – Главное, чтобы твой муж не узнал о нашей второй встрече.

– Муж не узнает. Он в командировке.

Вера зашла в кабинет главврача и вынесла оттуда два пакета. В одном были постиранные вещи Гарика, а в другом продукты. Это был праздничный паек, который пожертвовала Барскому Лариса Ивановна. Тушенка, красная икра, печень трески, шпроты, горбуша, сайра, сливочное масло, шоколадные конфеты, бутылка армянского коньяка «Наири» и банка индийского растворимого кофе были упакованы в плотный белый картон и спрятаны в самую обычную хозяйственную сумку.

После того, как Барский принял душ и переоделся, Вера вручила ему тяжелую сумку и помогла сесть в «специализированную скорую».

– И куда мы едем? – спросил Костя.

– Домой к Гарику. Адрес знаешь?

– Конечно, мы ж с ним года три вместе работали, когда он еще в училище учился.

– И еще просьба. Ты не говори никому, куда ты его отвез и с кем. Лариса потом обещала заехать к Гарику.

– Я понял, медицинская тайна.

Первым делом Вера в квартире стала вытирать пыль, мыть полы и наводить порядок на кухне, потом она накрыла стол в спальне и уже хотела открыть бутылку с коньяком, как вдруг увидела на тумбочке пачку писем, написанных женским почерком. Вера взяла верхнее письмо и стала читать.

«Гарик, милый, здравствуй!

Уже третий день смотрю на твою фотографию, не могу насмотреться на нее и не могу, глядя на нее, отделаться от мысли, что ты здесь, рядом со мной. Ты даже не представляешь себе, какое удовольствие доставила мне эта фотография. Ты на ней именно такой, какой запомнился мне, каким я тебя всегда представляла. Если бы ты сейчас был со мной! С каким наслаждением я целовала бы твои милые губы, глаза… Я могла бы без конца гладить твои волосы… могла бы, наконец, насмотреться на тебя вдоволь.

Когда мы снова будем вместе, я буду счастливейшей в мире женщиной, и это счастье принесешь мне ты. А пока тебя нет рядом со мной, я живу мыслями о тебе. Просыпаюсь, я в первую очередь вспоминаю о тебе, и утро становится для меня необычайно добрым и прекрасным; ложась спать, я вновь думаю о тебе и о том, что наша разлука сократилась еще на один день. И дома, и на работе мои мысли только о тебе.

Знаешь, сначала я надеялась, что всё это пройдёт и я вновь смогу вернуться к своей спокойной жизни. Но ничего подобного не произошло, и я с каждым днем, с каждой минутой всё острее и острее ощущаю необходимость в общении с тобой, в желании делиться с тобой всем, что происходит со мной. Мне тебя очень—очень не хватает. И надо же было мне встретить тебя на свою беду.

Живу я нормально, можно сказать, с полной отдачей, и вполне довольна своей жизнью. Муж сейчас целиком и полностью занят охотой. Раньше я очень часто ходила и ездила с ним на охоту, а в этом году меня не интересует ни охота, ни лес.

Гарька, дорогой! Как я хочу сейчас побыть с тобой. Хотя бы один час. Мне очень хочется, чтобы ты смотрел не на мои фотографии, а на меня.

Сейчас уже поздно, пора ложиться спать. Сейчас муж должен приехать с охоты. Завтра опущу это письмо в почтовый ящик, и с нетерпением буду ждать ответа.

До встречи. Крепко целую. Твоя Ирка».

– Ты меня удивил, Гарик, – дочитав письмо, проговорила Вера.– Это что же надо было делать с замужней женщиной, чтобы она потом писала такие письма?

– Наверное, любить, – смутился он. – Просто мы любим друг друга.

– А меня ты бы мог полюбить, как эту Ирину? – продолжила разговор Вера. Чувствовалось, что она ревнует Гарика к москвичке.

– Я тебя искал, когда вернулся из армии. Но Лариса отговорила встречаться с тобой. Сказала, что ты счастлива в браке со своим ученым, у тебя родился малыш и обо мне ты не вспоминаешь. А потом она передала мне адрес Алисы, рассказала, что ее похитили и что ей нужна помощь. Вот я и улетел в тайгу. В Казантипе меня ничто не держало.

– И там, на прииске, ты увидел Алису во всей красе.

– К чему этот разговор. Каждый выбирает свой путь в жизни. В ИВС у меня было время подумать о том, что происходит. Алиса выбрала свою дорогу, я свою. Мне только непонятно, чего добиваешься ты, счастливая мама и заботливая супруга? – внимательно посмотрел на Веру Гарик.

– В молодости я совершила непростительную ошибку. Я использовала тебя для того, чтобы вылечиться от невроза. Мне казалось, что я нашла самый простой и эффективный способ лечения этой неприятной болезни. Я усыпила тебя и под гипнозом добилась того, чего хотела.

– Так это был медицинский эксперимент? И ты меня не любила?

– Если б я тебя не любила, я бы не пошла на это. Наверное, медицинским экспериментом мне было проще объяснить свою измену будущему мужу.

– А в качестве мужа меня не рассматривала? – продолжил разговор Гарик.

– О чем ты говоришь. Ну, какой из тебя муж в восемнадцать лет? Потом, даже если б я и захотела стать твоей женой, я не знала, где тебя искать. О том, что тебя арестовали следующим утром, я узнала только через три года, когда ты вернулся из армии.

– А сейчас ты чего добиваешься? Ты совершила ошибку при проведении

эксперимента, и зачем я тебе понадобился опять? – повысил голос Гарик. Его обидели неожиданные признания Веры. – Скажи честно, ты бы просто так не приехала спасать меня от тюрьмы?

– Тебе нужна правда? Слушай. Я хочу завести второго ребенка. Роберт говорит об этом каждый день.

– И что тебе мешает? Ты же замужем. В чем проблема?

– Я не могу это сделать со своим мужем, – тихо произнесла Вера.

– Почему? Он что, болен?

– Нет. В этом смысле у него все в порядке. Проблема в другом. Я родила от тебя ребенка. Роберт воспитывает твоего сына, но он ни о чем не догадывается. И если у меня родится второй ребенок, Роберт поймет, что старший сын не его. А я не хочу уходить от мужа, да и скандал мне этот не нужен, – вымученно улыбнулась Вера.

– Вон оно что, – обиженно произнес Гарик. – А я-то думал, что ты меня все это время тайно любила. И даже пошла на риск, оставшись со мной наедине в изоляторе, когда мной командовали голоса. А оказывается, я тебе понадобился для продолжения медицинского эксперимента. И что ты сделаешь, если я откажусь от столь почетной миссии?

– Я тебя убью!

– Что? – удивленно посмотрел на Веру Гарик. – Ты меня убьешь!?

– Гарик, ну ты же работал в психбольнице и прекрасно знаешь, что человека нельзя загонять в угол. Для меня это единственный выход из создавшейся ситуации. Так что решай: или мы продолжаем эксперимент, или ты не доживешь до утра.

– Вера, я сильнее тебя. О чем ты говоришь? Я не могу изменить своей девушке. Она ждет меня, верит. Я решил завязать с прошлым. Мне Лариса рассказала о тебе. Я знаю о том, что ты после возвращения в Краснолиманск целую неделю занималась любовью со своим аспирантом, а меня в это время пытали в ментовке.

– Значит, она с тобой уже поговорила. А о том, что она собирается стать твоей любовницей, она не говорила?

– Нет. Она старая для меня, но это не главное. В Москве меня ждет любимая женщина, и я уеду от вас навсегда, – повысил голос Барский.

– Гарик, со своим прошлым так не прощаются! – Вера молча поднялась с дивана, сделала глубокий вдох и неожиданно резко и властно крикнула: «Спать!»

Гарик пошатнулся и упал на диван с закрытыми глазами.

– Спать! Спать глубже! Спать! Ты слышишь только мой голос. Ничто тебе не мешает, не беспокоит! Ты слышишь только мой голос! Я твоя любимая женщина! Ты хочешь поцеловать меня! Спать! Спать глубже! Как зовут твою любимую девушку?

– Ира, – чуть слышно произнес Гарик. – Она в Москве. Ее нет здесь.

– Ты только что прилетел в Москву. Она встретила тебя в аэропорту! Спать! Спать глубже! Вы остались вдвоем! Вы давно не виделись.

Вера обняла Гарика, и он поцеловал ее.

– Меня зовут Ира. Я люблю тебя! Спать! Ты слышишь только мой голос…

Хладнокровное убийство

Старков посмотрел на часы. Медленно поднялся со скамейки, лениво потянулся и направился к ближайшему телефону-автомату. Он набрал номер телефона Альбины.

– Лариса в комнате отдыха с твоим мужем. Ты можешь им отомстить. Возьми ключ от приемной, пистолет сними с предохранителя и отомсти обоим. Код смерти 13666!

Альбина выслушала Старкова молча. Потом положила трубку, извлекла из своей сумочки пистолет, сняла предохранитель и взяла в руки ключ от приемной. Движения ее были замедлены, глаза смотрели под ноги. Со стороны создавалось впечатление, что она боится смотреть вперед и двигается по комнате, как лунатик.

Виктор Иванович явно перестарался. Альбине не нужна была дополнительная мотивация и кодирование на смерть. Она уже давно приняла решение расправиться с любовниками, пристрелив обоих в постели. Она ждала только подходящий момент. И он наступил.

Альбина подкрасила губы, достала из комода бутылку коньяка, сделала три глотка и, встряхнувшись, вышла из дома. Входную дверь закрывать на ключ она не стала.

Через десять минут Альбина была в здании исполкома. Она быстро поднялась на второй этаж, бесшумно ключом, который ей оставил Старков, открыла дверь в приемную, тенью проскользнула в кабинет супруга. Из-за двери комнаты отдыха раздавался ритмичный скрип дивана. Альбина широко распахнула дверь и с порога стала стрелять в любовников из пистолета. Последнее, что услышала в своей жизни Лариса Ивановна, были цифры, произнесенные обезумевшей женщиной, – 13666.

Альбина подошла к дивану и, сделав контрольные выстрелы в голову мужу и его любовницы, поднесла ствол пистолета к своему виску и нажала на спусковой крючок.

Услышав выстрелы, дежурный охранник побежал на второй этаж, заскочил в кабинет председателя исполкома и, увидев там три трупа, в ужасе закричал. Денисов и его любовница были абсолютно голыми, а его жена лежала с простреленным черепом у ног своего супруга.

Через несколько минут к зданию исполкома с включенными сиренами подлетели две «скорые», милиция. За всей этой суетой со своей скамейки наблюдал неприметный мужчина в морском бушлате. Наконец, часа через два он увидел главное. Врачи «скорой» вынесли носилки, покрытые белыми простынями.

– Все получили свое, – радостно потер руки Старков. – Жена, любовница и одноклассник-паскуда. Изувечить меня хотел за свою жену. За то, что не он первый затащил ее в постель. Всю жизнь зло копил, а я оказался сильнее. И Лариса ссучилась с Денисовым. А как она меня ублажала, как хотела стать моей женой, но стоило мне попасть в беду, и я никому уже не нужен. И только Алиса, моя Алисонька, не отвернулась от инвалида, осталась со мной. Но не уберег я ее. И сегодня девятый день станет последним для ее врагов.

Кадры из многосерийного фильма «Сумасшедшие на свободе».

Интерьер. Кабинет в милиции. За столом сидят три сотрудника уголовного розыска Журавлев, Канарейкин и Шестаков.

Журавлев

Похоже, наш горотдел вляпался по самое не могу. Ствол, из которого замочила любовную парочку Альбина Денисова, – наш, милицейский. И если б у Денисовой муж был слесарем или таксистом, то это дело можно было и похерить, а так придется попотеть. Как к ней попал ствол? Быстро. Версии и мысли на эту тему. Нам надо найти второй пистолет, пока он не заговорил.

Канарейкин

Мы же начальство не пасли. То, что Лариса Ивановна к нему бегала, факт известный. Альбина Денисова знала об этом. Мне человечек из психбольницы стукнул, что эта самая Альбина несколько дней назад приходила в больницу к главврачу и обвиняла ее в совращении супруга. Грозила жалобу написать на Денисова, но убивать она никого не собиралась.

Шестаков

В исполкоме секретарша Денисова баба молодая. Она и сама была не прочь заменить Ларису Ивановну, но Денисов на нее ноль внимания. Она могла слить любовницу Альбине Денисовой.

Журавлев

Могла слить, и что. Меня эти бабские дела меньше всего интересуют. Вы мне скажите, каким образом к Денисовой попал ствол сержанта из ИВС. Может, его секретарша им снабдила? Нет. Про секретаршу забыли, тем более, что она не очень, как баба. Тощая, с маленькой грудью, хоть и молодая. Это на большого любителя. Я бы на месте Денисова выбрал из двух зол ту, которая толще, с большой грудью и с большим опытом в этих делах.

Канарейкин

А мне секретарша понравилась, живая такая, активная, и глаза у нее огромные. А Лариса Ивановна старая уже, хотя и молодилась.

Журавлев

Так, с Канарейкиным все понятно. В бабах он разбирается, как свинья в апельсинах. Объясняю последний раз. Денисову уже за сорок. Скакать на молодой в этом возрасте еще можно, но не нужно. Конкурировать с ее молодыми любовниками он может только своим кошельком. И как бы баба не прикидывалась, что он самый лучший, истины не скроешь. А Ларису Ивановну молодняк по ночам не посещает. Для нее Денисов последний шанс. Бегать от него на сторону она не станет. С ней надежно, уютно и тепло. Исходя из вышеизложенного, Канарейкин роет землю по месту жительства убийцы. Все ее контакты, повторяю для тугоплавких, ВСЕ ЕЕ КОНТАКТЫ завтра же мне на стол. Туда же все сплетни и воспоминания парикмахеров, продавцов из соседних магазинов, подруг. Особое внимание обрати на сантехников и прочую обслугу, которые могли что-то ремонтировать в квартире усопшего мэра. Они могли выполнить и незапланированные регламентные работы с самой хозяйкой. А Шестакову опросить секретаршу и все окружение мэра. Под протокол, официально. Это для отчета о нашей бурной и профессионально грамотной деятельности. Вопросы есть? Вопросов – нет!