Текст книги "Виагра для ЦРУ"

Лекарство от головной боли

Гарик уходил от Геллы с двойственным чувством. С одной стороны, ему хотелось полюбить ее так, чтобы женщина запомнила его на всю оставшуюся жизнь, в то же время – все ее слова и ласки казались ему ненастоящими. Было что-то наигранное в ней, придуманное. Да и эта просьба полюбить Ирину так, как, раньше наталкивала на разные мысли.

«Ирина могла сама попросить врача соблазнить собственного мужа, чтобы получить доказательства его неверности. Только непонятно, зачем это ей нужно. Проще было переговорить со мной, рассказать, что ее волнует, беспокоит, не нравится, – размышлял Гарик, спускаясь в метро. – И потом, не я же отказывался ее любить ночами, а она сама придумывала разные причины. То у нее голова болит, то дни не те, то она устала, то на работу рано вставать. А что, если подыграть им?! Я выполню просьбу врача, и посмотрю, что она будет делать после ночи любви».

Открыв входную дверь своим ключом, Гарик прошел на кухню. Ирина внимательно смотрела на мужа. Гарику показалась, что она пытается отыскать на нем следы измены.

– Ужинать будешь? – спросила Ирина.

– Да, – как обычно ответил Гарик.

– Я разогрею, – сообщила она.

Гарик принял душ, поужинал в одиночестве и отправился в спальню.

– А дети где?

– Они у бабушки переночуют сегодня, – сообщила Ирина. – Ты мне ничего сказать не хочешь?

– Хочу, – улыбнулся Гарик и, обняв жену, повалил ее на кровать.

– Я поговорить хотела с тобой, – попыталась вырваться из его рук Ирина.

– Поговорим, но не сейчас, – срывая с нее одежду, пообещал Гарик.

Ирина не ожидала от мужа такой активности и попыталась поставить его на место. Она отчаянно сопротивлялась, говорила о том, что у нее болит голова, и она вообще ничего не хочет. Но Гарик не обращал внимания на ее слова и желания

Сладкие любят сладкое

В десять вечера в больнице включили ночное освещение. Это было сигналом к отбою и раздаче дружеских подзатыльников тем, кто продолжал хождения в туалет и обратно. Санитары на ночь привязывали к кроватям особо опасных больных, медсестра бегала со шприцами. Многим из больных на ночь назначали снотворное и аминазин. Наконец, больные угомонились. Первую палату закрыли на ключ вместе с санитаром, а в остальных двери оставили открытыми. Это давало возможность одному санитару контролировать ситуацию во всем отделении. Он сидел на стуле недалеко от сестринской, где дежурная медсестра накрывала на стол. В начале двенадцатого Лариса Алексеевна постучала в ординаторскую и пригласила Ковалеву отметить свой первый рабочий день. На столе стоял электрический самовар, открытые банки со сгущенным молоком, домашнее печенье, мед, варенье и банка растворимого кофе.

– Зачем столько молока? – удивилась Ковалева.

– Наши мальчики сладкое любят. Они же спортсмены. Водку и спирт не пьют, а мед, молоко, варенье идут за милую душу, – пояснила медсестра. – Как говорится сладкие любят сладкое.

Напротив врача сели Василий и Виктор.

– Красавцы, – тепло улыбнулась Ковалева. – Есть на что посмотреть. И у кого вы занимаетесь?

– Самбо у Петрухина. Он мастер спорта, заслуженный тренер Окраины, – пояснил Виктор.

– А самбо какое?

– Спортивное. Боевое – только для милиционеров. Мы пытались к ним зайти, справку из психбольницы принесли, что санитарами работаем и эти приемы нам для работы нужны. Прогнали. Милицейскому тренеру не понравились наши мышцы. Он сказал, что груда мышц нужна женщинам для получения оргазма, а для боевого самбо нужна растяжка, гибкость и сила. А вы чем занимаетесь?

– Танцую в балете, – улыбнулась доктор.

– Беседин был в восторге от вашего танца. До сих пор прийти в себя не может, – продолжил Виктор. – У меня такое впечатление сложилось, что он до утра не доживет из-за прилива чувств к женщине, которая его в тюрьму посадила.

– Мне нравится ход твоих мыслей. Ты, наверное, отличник, быстро схватываешь, – похвалила Виктора Ковалева. – Я ненавижу насильников. Настоящий мужчина должен женщину лаской брать, разговором умным, интеллектом, красотой и хорошими манерами. А такие, как Беседин, должны всю жизнь каяться и грехи замаливать свои тяжкие. Психбольница для него должна стать настоящим адом. И еще, чтобы все правильно меня поняли. Я команды убивать Беседина не давала! Нападение на врача – это не убийство врача. Пусть живет, но режим для таких, как Беседин, должен быть строжайший, и никаких послаблений. Есть красная полоса на истории болезни за нападение на врача, действуйте строго по инструкции. Держать на вязках круглые сутки. Сульфозин, инсулин и электрошоки – этого будет достаточно для того, чтобы он понял, кто в доме хозяин.

– Доктор, а у вас, наверное, и муж есть? – спросил Виктор.

– Есть, а ты, что, заменить его хочешь?

– Хочу, – покраснел Виктор. – Вы такая красивая и такая спортивная. А я тоже спортом занимаюсь постоянно. Могу показать.

– Интересно, и что ж ты мне можешь показать? – игриво улыбнулась врач.

– Все! – неожиданно выпалил студент. – Все, что захотите. И ласковым буду, и нежным! Вы только позовите!

– Ой, как интересно! – захлопала в ладоши врач. – Всю жизнь мечтала получить все, что хочу. Только вас трое, а я одна. И на ком же остановиться? Хочется самого лучшего, самого сладкого. А давайте я вас испытаю. Сейчас инструменты принесу, и мы выясним, кто из тех, кто любит сладкое, самый сладкий, самый ласковый и самый нежный.

Ковалева вышла из сестринской балетной походкой и направилась в ординаторскую.

– Смотри, как она повелась. Проголодалась старушка, – ткнул локтем своего соседа Василий. – А вдруг она и вправду в ординаторскую позовет. Делать-то что будешь?

– Что, что, что скажет, то и сделаю. Она же предупредила, что насильников ненавидит. На нее как на буфет переть нельзя, – сказал Виктор. – Да я ей такое дежурство устрою, на всю жизнь запомнит.

Медсестра Лариса делала вид, что ничего не слышит. Ей самой было интересно, пригласит ли Ковалева к себе студента, или нет? И что она с ним будет делать в ординаторской?

Через две минуты Ковалева вернулась с блестящим шариком и четырьмя флаконами из-под пенициллина. Она завела в сестринскую третьего санитара и закрыла дверь на ключ.

– Для меня идеальный мужчина должен быть идеальным во всем. Поэтому первый тест – проверка вашего обоняния. Перед вами четыре флакона. В одном из них был бензин, в другом духи, а третьем спирт, а в четвертом вода. Ваша задача показать, где что было.

Тест оказался простейшим для студентов. Они без труда определили, в каком флаконе была та или иная жидкость. Последней за флаконы взялась медсестра Лариса. Она долго обнюхивала каждый флакон, а потом смущенно сказала, что никаких запахов не почувствовала.

– У меня грипп недавно был, – стала оправдываться женщина. – Может, осложнение.

– Может, и от гриппа, а может, и от избытка чувств к таким молодым и красивым, – рассмеялась Ковалева. – А теперь все смотрим на этот шарик. Внимательно, не отрываясь. Я буду считать до десяти. На счет десять вы заснете, и будете видеть эротические сны. Учтите, кто заснет первым, тот станет моим первым самым сладким любовником. Вы слышите только мой голос! Ничто вас не волнует, не беспокоит. Раз, два, три, ваши руки становятся тяжелыми и теплыми. Вы слышите только мой голос. Вам хорошо со мной, вы чувствуете тепло моего тела. Четыре, пять, шесть…

Ковалева подходила к каждому юноше и делала малые пассы, проводя рукой в сантиметре от лица и рук испытуемых.

– Семь, восемь, девять. Вы засыпаете. Приятная истома сковывает ваше тело. Десять. Спать! Спать глубже! Спать! Вы слышите только мой голос. А теперь мы все вместе оказались на пляже. Вокруг вас одни женщины. Вы снимаете с себя одежду и идете к ним. Лариса, раздевайся, ты на пляже. Сняла халат, лифчик. На солнце жарко, – Лариса быстро выполнила команду и осталась в белых трусиках. Ковалева подошла к ней, потрогала ее обвисшие груди, сняла с себя свой нейлоновый халат и протянула медсестре. – Надень халат и веди себя пристойно, как 16-летняя девушка. Ты еще девушка никем не тронутая. Тебе нравятся студенты, но ты девушка. Девушка. Девушка! Всем спать! Глубже! Спать! Вы подошли к красивой 16-летней девушке. На ней нейлоновый халат. Вы чувствуете ее упругое тело. Обнимите ее, приласкайте. Лариса, тебе сколько лет?

– Шестнадцать, – с трудом произнесла медсестра.

– Ей шестнадцать лет. Она готова поцеловать каждого из вас. Не стесняйтесь. Вы на пляже. Вы единственные мужчины на свете, которые могут полюбить Ларису. Она еще девушка. Не спешите. Каждый сможет коснуться ее тела. Лариса, обними Виктора. Поцелуй его. Он хочет тебя. Но ты еще девушка. Тебе шестнадцать лет. Виктор, поцелуй Ларису.

Виктор взял на руки Ларису положил на диван, и стал целовать ее в губы.

– А вы чего стоите. Ласкайте Ларису втроем. Ей это нравится. И не забывайте, она еще девушка. Ее можно только ласкать и целовать, – продолжила внушение Ковалева.

После этих слов один из студентов стал гладить своими ладонями бедра Ларисы, другой – груди, а третий – нежно и ласково целовал ее.

Ковалева, удостоверившись, что все четверо заняты делом, собрала их вещи и выскользнула за дверь.

Ровно в полночь скрипнула дверь в изоляторе, и Владимир Иванович увидел перед собой страшную старуху с горбатым носом, в руках она держала два мешка с одеждой.

– Ты как сюда попала, ведьма? – возмутился он. – Сгинь. Сюда нельзя. Здесь мужское отделение. Они тебя изнасилуют.

– Надевай это, – бросила на кровать мужской свадебный костюм старуха. – Венчаться пойдешь со мной в церковь.

– Мне нельзя! – замахал руками Старков. – Я коммунист. Наша вера безбожная!

– Тоже мне, коммунист нашелся, – помогая надеть брюки, проворчала старуха. – Давай, шевелись, а то сынок убиенной тобою медсестры прикончит тебя прямо сейчас.

– Какой сынок? – не понял Старков. – О чем ты говоришь?

– Жорик с первого поста, сын убитой тобой медсестры. Той самой, которая фотографиями шантажировала твою любимую Алису. Неужели не помнишь?

– Помню, – помрачнел Старков. – И что мне теперь делать?

– Я спасу тебя, если ты полюбишь меня прямо здесь, – подошла вплотную к Старкову старуха.

– Я не смогу, – в ужасе пробормотал больной.– Я инвалид по женской части.

– Погоди, погоди, так не пойдет. Ты на обходе приставал к врачу. Обещал полюбить ее, если она переведет тебя в изолятор. Твою просьбу исполнили. Тебя перевели в изолятор. Приступай! Люби!

– Я не могу. Меня в милиции избили, и я больше ни на что не способен. Пощади меня, ведьма.

– Врешь ты все, – возмутилась ведьма.

– Ты ко мне дома приходила ночами, говорила, что девушка нетронутая. Я любил тебя по-взрослому, но через несколько дней в полночь ты появлялась в моей квартире вновь и требовала сделать тебя женщиной.

– А ты на это уже не способен, Старков. Тебя на девушек-первокурсниц больше не тянет. Сколько их у тебя было: десять, двадцать, сто?! А может быть тысяча?

– Я не считал, – заикаясь, произнес Старков. – Они сами меня выбирали.

–Девчонки-первокурсницы приходили к своему преподавателю сдать зачет, а он тащил их в постель.

Старуха неожиданно схватила Старкова за голову, притянула к себе и страстно поцеловала его в губы. Потом брезгливо оттолкнула, плюнула на пол и возмущенно бросила:

– Ты даже не ответил на мой поцелуй, Старков. Я к нему с открытой душой, а он из себя памятник Пушкину изображает. Стоит каменным истуканом, когда его целует самая красивая женщина в мире. А может, я не в твоем вкусе? Конечно, ты ж у нас эстет, тебе девушек подавай, таких, как Наташа. Ты почему ее выгнал из дома?

– Я не выгонял. Она сама ушла.

– Интересное кино получилось. Ядвига уехала, Наташа сама ушла, а я рядом стою, и меня ты не хочешь? Может, и мне уйти и оставить тебя наедине с сыном убитой тобой медсестры?

– Прости, я не хотел тебя обидеть, – неожиданно зарыдал Старков. – Не оставляй меня одного. Я хочу жить. Я полюблю тебя, если меня вытащишь отсюда. Спаси меня, и я сделаю для тебя все, что скажешь.

– Хорошо. Уговорил. Я согласна. Продай мне свою душу, и я выведу тебя отсюда, – хохотнула старуха.

– Зачем тебе моя душа. Я атеист. У атеистов души нет! Я, конечно, могу сказать, что продаю душу, но как ты проверишь, что я тебе продал душу. Ее нет, она невидимая. Давай на что-нибудь другое поспорим, – предложил Старков.

– Странный ты человек. Любить меня красивую не хочешь. Душу продавать не желаешь, и за это я должно спасти тебе жизнь. Так не пойдет. Я пошла за санитаром, – направилась к двери старуха.

– Нет. Не делай этого. Я согласен. Я выполню любое твое желание, – упал на колени Старков. – Я полюблю тебя, после того, как ты выведешь меня отсюда.

– Хорошо. Я верю тебе. Ты полюбишь меня в машине на глазах живой богини. Иди за мной, – приказала старуха.

Ведьма забросила за спину мешок с вещами и повела Старкова к запасному выходу, открыла дверь специальным ключом и вывела больного во двор больницы.

– Погоди, куда мы идем? – оказавшись во дворе, спросил Старков.

– В лучший из миров, – ухмыльнулась старуха.

– Но меня будут искать. Мне нельзя идти домой.

– Мы не поедем к тебе. Что я там забыла? – улыбнулась ведьма. – Я спрячу тебя так, что тебя никто не найдет. Но перед тем, как мы отсюда уедем, заберем с собой больную из второго отделения. Марию Шумскую, ей 33 года. Лежит она в третьей палате. От входной двери слева, первая койка.

– Дева Мария, что ли?

– Она себя называет живой богиней, – кивнула головой старуха.

– И как мы ее оттуда вытащим? – спросил Старков.

– Слушай меня внимательно. Ночью там дежурят три санитарки и фельдшер. Их можно легко нейтрализовать. Надевай халат медсестры Беленькой. Вот тебе ключ от отделения. Заходишь в сестринскую, будишь фельдшера и говоришь, что ты врач-психиатр Старков. Он тебя узнает. Потом показываешь надпись на халате, чтобы он понял, что на тебе халат его супруги, и говоришь, что она зовет на помощь, потому что ее пытаются изнасиловать сразу три санитара. Думаю, что повторять дважды эту радостную новость ему не придется, и он побежит разбираться с неверной супругой. А с санитарками ты и сам справишься. Бабы для тебя никогда не были проблемой.

– Откуда у тебя ключ от второго отделения? – удивился Старков.

– Добрый человек подарил на память. Иди, не тяни время. Ночь на исходе, – подтолкнула в спину Старкова ведьма.

Героиня для любовного романа

В десять утра в квартире Геллы Дмитриевны раздался настойчивый звонок. Хозяйка, посмотрев в глазок, быстро открыла дверь.

– Входи. А я уж подумала, опять на два года пропадешь, – перейдя на ты, проговорила Гелла.

– Чего мне пропадать, ты же меня не будешь совращать с пути истинного, – улыбнулся Гарик.

– Кто ж тебя совратит. Такой сытый, довольный, умиротворенный. Вижу, Ирина твоя постаралась. Всю ночь не спала, чтобы муж к другой не ушел.

– Неправда ваша, – продолжил играть словами Гарик. – Всю ночь спал беспробудно, аки ангел на облаке. Берег себя, к встрече готовился.

– А мы сейчас проверим.

Женщина подошла вплотную к Гарику и положила его ладони себе на грудь.

– И что я должен делать, доктор? – спросил Гарик.

– Ничего. С тобой и так все ясно. Похоже, ты мои рекомендации не только выполнил, но и перевыполнил, – пристально посмотрела на Гарика Гелла. – И что мы будем делать с тобой сегодня?

– Говорить о любовном романе. Меня интересует главная героиня. Какой она должна быть, чтобы ее полюбили одинокие вдовушки.

– Ты на меня намекаешь? – спросила Гелла.

– С таким обилием молодых людей я бы не рискнул называть тебя вдовушкой, – продолжил Гарик. – Вчера после меня у тебя были еще двое.

– Неправда ваша, – смутилась Гелла.

– Тебе фотографии показать? – подошел вплотную к женщине Гарик.

– А ты, что, под дверью стоял? – обняла гостя Гелла и страстно поцеловала. Потом резко оттолкнув его от себя, продолжила. – Люблю изменять ревнивым мужчинам. Скандалы, крики, адреналин и дикая страсть в финале! Ты, кажется, пришел сюда не за этим.

– Я пошутил, – рассмеялся Гарик. – Меня твои кавалеры не интересуют. Я ж понимаю, что такая женщина ни на один день не останется без внимания мужчин. Мы собирались говорить о женском романе и о том, зачем я тебе нужен?

– А ты мне не нужен. У тебя прекрасная жена-красавица. И свел нас вместе вчера несчастный случай. Я подвернула ногу на лестнице, – напомнила Гелла.

– Это я помню. Вот только повязку на ноге не вижу. Сползла, наверное, или помешала любить тебя твоим кавалерам. Признавайся, кто тебя послал?

Гелла присела на диван и усадила рядом Гарика.

– Супруга твоя попросила поговорить с тобой. Она хотела узнать, любишь ты ее или нет, и есть ли у тебя другая женщина? А после твоего ухода на работу она позвонила своему доктору и рассказала о твоих ночных подвигах. Я даже представить не могла, на что ты способен! – После этих слов Гелла повалила Гарика на спину и стала страстно целовать.

Гарик не ожидал от женщины такой страсти, ему казалось, что через минуту она сама захочет продолжения, но Гелла внезапно оттолкнула от себя мужчину, вскочила на ноги и, как ни в чем не бывало, отправилась на кухню.

– Тебе кофе заварить по-турецки или растворимый? – услышал он совершенно спокойный голос врача.

– Можно и по-турецки, – с трудом восстановив дыхание, произнес Гарик, направляясь на кухню.

– Это был первый урок литературы. Героиня в женском романе должна быть высокой, стройной, красивой, страстной и непредсказуемой. Признайся, ты уже был уверен, что я поплыла, сошла с ума от твоих поцелуев, а тут раз, и полный облом. С мужчиной нужно играть, и чем дольше длится эта игра, тем больше шансов у женщины сорвать главный приз, – взяв за руку Гарика, проговорила Гелла. – Запомни, любовь – это игра. А теперь, о главном герое твоего романа. Он может быть похож на тебя, но не такой активный. Женщин гиперсексуальные мужчины пугают.

– Мужчина должен быть нежным, ласковым и на свидание к даме приходить с цветами, – продолжил Гарик.

– Нет. Такие мужчины никому не интересны. Меня заводят те, кто идет напролом, перед которыми невозможно устоять на ногах, от которых голова кружится, и ты сходишь с ума.

– А я тебя не завел? – внимательно посмотрел на женщину Гарик.

– Мне было приятно целовать тебя и видеть, как после бессонной ночи с собственной супругой ты пытаешься полюбить малознакомую женщину. Но такая любовь мне не нужна. Береги тестостерон для Ирины, – повысила голос Гелла. – Если б ты влюбился в меня с первого взгляда, то не стал бы приставать ночью к своей жене. Тем более, что она этого не хотела.

– Ты меня, что, ревнуешь к жене? – удивленно посмотрел на Геллу Барский.

– Нет, что ты! Я должна была прямо сейчас признаться тебе в любви и сделать все, что ты захочешь. Если твоя главная героиня в романе поступит так, то от нее отвернется большинство читательниц. Неужели ты еще не понял, что это аморально – одновременно спать с женой и любовницей. Сначала ты должен принять решение, с кем остаешься, и только потом добиваться любви таинственной незнакомки.

– Извини, я не знаком с высокими стандартами любовных романов, я же всю жизнь детективы писал, а там ключевые слова, жуткая тайна, постоянные драки, а женщина и любовь всего-навсего – короткий эпизод в многостраничном романе. – Барский допил кофе, и, встав из-за стола, проговорил:

– Спасибо за урок литературы и кофе. Все было очень вкусно.

– Ты уже уходишь? – удивленно посмотрела на Гарика хозяйка квартиры.

– Да. С героями, вроде бы, разобрались, и теперь, как говаривал Михаил Сергеевич Горбачев: «За работу, товарищи!».

– Мне нравится ход твоих мыслей, – улыбнулась Гелла. – Приходи завтра, только не раньше десяти. И я преподам тебе второй урок. Условие прежнее – всю ночь ты не даешь спать своей жене.

– И что мы будем делать после бессонной ночи?

– Поговорим о главной героине. О ее мужчинах и настоящей любви. Я знаю массу женских историй, которые могли бы украсить твой роман.

– Скажи, а Ирина будет знать о советах, которые ты даешь ее мужу? – спросил Гарик.

– Конечно, я ж ее лечащий врач. И здоровье моих пациенток для меня всегда на первом месте.

Смерть прелюбодеям!

Минут через пять после того, как Старков проник в женское отделение, оттуда выскочил пятидесятилетний мужчина в белом халате.

– Вот суки! – надрывался мужик. – Я им покажу сейчас, как на мою жену нападать! До конца своей жизни запомнят эту ночь!

В руках он держал длинное вафельное полотенце. Открыв дверь запасного выхода из первого отделения, разъяренный супруг быстрым шагом подошёл к сестринской. Оттуда слышались женские крики и скрип дивана. Мужчина «вагонным» ключом открыл дверь и увидел на диване клубок тел. Трое мужиков пытались раздеть его жену, а она отчаянно сопротивлялась.

– Я девушка! Не троньте меня! Я еще девушка! – шептала она.

Супруг Ларисы набросил удавку на шею первому попавшемуся студенту, придушил его и вышвырнул в коридор, потом второго, третьего. В коридоре санитары оказались без одежды в одних трусах. Они громко кашляли и плевались кровью.

Избавившись от санитаров, муж Ларисы, закрыв дверь на ключ, схватил за плечи супругу.

– Вы что тут устроили?! – страшным голосом заорал он. – Это как понимать?!

– Это не я, это все студенты. Они хотели меня изнасиловать, а я сопротивлялась. Тебя на помощь звала. Обними меня. Успокой.

Разъяренный супруг хотел побежать за санитарами, но осознав, что ему не справиться в одиночку с тремя бугаями, обнял жену и стал целовать ее.

А в это время санитары, напялив на себя пижамы больных и байковые теплые халаты, выбежали из отделения, чтобы не попасть под горячую руку разъяренного рогоносца.

– Слушайте, а Лариса там как оказалась? Я ж малолетку в руках держал на пляже. И груди у нее торчком стояли. Еще б минута, и все! – горячился Василий.

– Погоди ты со своей малолеткой. Врач куда делась? Она же говорила, что выберет из нас самого сладкого, – стал вспоминать санитар с третьего поста Виктор. – Я ж на нее повелся. А потом мы с ней на пляже оказались.

– Да не с ней, а с малолеткой, – резко оборвал коллегу Василий. – Вот только как там оказались Лариса и ее мужик понять не могу.

– Тебе не кажется, что Ковалева развела нас, как последних лохов. Она ж загипнотизировала всех, и подсунула вместо себя пятидесятилетнюю Ларису, – продолжил Виктор. – Хорошо, что ее мужик прибежал вовремя, а то б получилось, что мы втроем отымели на дежурстве древнюю старуху.

– Старуха-то еще та. От троих мужиков отбилась. Да другая бы за счастье посчитала полюбить сразу троих, а эта, как малолетка, и руками и ногами за свою девичью честь. Уважаю, – торжественно произнес Василий.

– Это ты речь для суда репетируешь? – возмутился Виктор. – Если б она не брыкалась, то мы б ее за полчаса самой счастливой бабой в нашей стране сделали. Чего теперь будет с нами?

– Чего, чего, – передразнил Виктора Василий. – Логику включи. Мужик волну поднимать не станет. Он тоже ночами с бабами дежурит. Ему скандал ни к чему, а Ларисе, тем более. Погуляем малость, и вернемся в отделение. С тремя спортсменами он драться не станет. Мы ему однозначно накостыляем. На худой конец, извинимся перед Ларисой и ее мужиком. Дел-то. Главное, чтобы в институте не узнали.

– Слушайте, а Ковалева могла видеть, как мы в трусах медсестру осаждали со всех сторон?

– Видела, не видела, что это меняет, – отмахнулся Василий. – Главное, что развела она нас своим гипнозом, как последних лохов.

– Если б она мне сейчас попалась, я бы ее до самого утра без перерыва, – пообещал Виктор.

– Силен языком чесать, – услышали они из темноты голос Ковалевой. – А слабо прямо сейчас исполнить обещанное. Помнится, ты обещал мне и ласковым быть, и нежным, и еще до самого утра без перерыва! Вы только позовите!

А дальше произошло что-то странное. Из темноты на свет лампочки у входа в отделение вышла древняя неопрятная старуха с горбатым носом.

– Сгинь, ведьма! – выпучив глаза, испуганно заорал Виктор.

– Виктор, я же тебя выбрала, ты самый сладкий, самый ласковый и самый нежный. Ты что, не понял? Лариса от твоих рук чуть с ума не сошла, – прошептала нежным голосом старуха.

– Мужики, пошли в отделение, а то тут сейчас со всей больницы нечисть на свет сбежится. Чего захотела, чтобы я на трезвую голову…

– Погоди, там же мужик Ларисы, – попытался остановить Виктора Василий.

– Если что, от мужика втроем отмахаемся. Ему же за пятьдесят, – решительно направился в отделение Виктор.

– Вот так всегда, – крикнула вслед убегающим санитарам старуха. – Языком все мастера, а как до дела дойдет, полный ноль получается. Никто красавицы во мне не видит. Ладно, пошла я деву Марию встречать.