Текст книги "Виагра для ЦРУ"

«Сухой бром» насильнику

Беседин был уверен, что сегодня ему удастся рассчитаться за все свои страдания и унижения с той, которая посадила его в тюрьму. Но врач смогла без особого труда уклониться от удара, а дальше произошло то, о чем потом ходили легенды по больнице. Ковалева на автомате сделала подсечку, и когда Беседин, потеряв равновесие, начал падать, одним прыжком догнала его и нанесла больному сильнейший удар в голову, после чего затянула удавку на шее насильника. Беседин хрипел, пускал слюни и пытался ущипнуть врача за бедро. Но Ковалева продолжала его душить до тех пор, пока он не потерял сознание. Подбежавшие санитары заломили руки Беседину и потащили его в палату.

Ковалева, встав на ноги, как ни в чем не бывало пошла следом за санитарами. Тут же в палате появились медсестра и старший фельдшер.

– Убрали матрас с кровати, раздеть догола этого урода и привязать к сетке. «Сухой бром» без ограничений, от души, чтоб на всю жизнь запомнил, что можно, а что нельзя делать в психбольнице. А теперь, назначения. Сульфозин десять кубов внутримышечно. Электрошоки ежедневно. Инсулин по схеме ежедневно десять дней подряд.

– Доктор, извините, что вмешиваюсь, но десять кубов сульфозина – для него смертельная доза. Он не выдержит, – чуть слышно произнесла медсестра.

– Насильника пожалела, – зло произнесла Ковалева. – А если б он меня убил. Несчастный случай на работе?! В историю запиши пять кубов, а сделаешь сульфозиновый крест по три кубика под каждую лопатку и столько же в каждую ягодицу. Всего двенадцать. Запечатанные флаконы с сульфозином и шприцы сюда. При мне наберешь и сделаешь уколы, – повысила голос врач. – А завтра посмотрим, выживет или нет.

Через минуту в палате появилась медсестра с лекарством и шприцами. Ковалева осмотрела флакон и проследила за тем, чтобы медсестра ввела ему двенадцать кубиков сульфозина. После чего спросила: «Кто дежурил на третьем посту?».

– Я, – вышел из-за спины медсестры невысокий тридцатилетний мужик с хорошо накаченной мускулатурой.

– Ты, что, тоже студент? Как зовут? – удивленно посмотрела на санитара Ковалева.

– Мне учиться противопоказано, – буркнул под нос санитар. – Я уже десять лет работаю здесь. А зовут меня Ваня. И пидоров в одну палату собирать не нужно, потому что ваши студенты забьют их на хрен всех. Им дай волю. А пидоры тоже люди.

– Ты меня, что, проучить хотел? На место поставить? Показать, кто в доме хозяин? – Ковалева вертела в руках шелковый платок, которым несколько минут назад душила Беседина.

– Да ничего я не хотел, – забубнил санитар. – Опущенный сам рванул к вам. Наверное, понравилась. И ваще борзометр надо выключить в первом отделении, а то тут и не такое может случиться.

– Вот как ты заговорил, Ваня! – с угрозой в голосе произнесла завотделением. Неожиданно она подскочила к санитару и профессионально набросила ему удавку на шею. В течение двух минут санитар активно сопротивлялся, а потом обмяк и потерял сознание.

– Ивана на первый пост. Догола раздеть, на голую сетку. Пять кубов сульфозина и инсулин в вену по схеме, – приказала она.

– Извините, но санитар за нами не числится, – попыталась спасти Ивана от жестокой экзекуции медсестра.

– Все будет по закону. Историю болезни я оформлю, а в лист назначения запиши диагноз: «Контактный психоз. Бред отношения. Попытка убийства врача-психиатра при исполнении служебных обязанностей».

Санитара тут же отволокли на первый пост, раздели догола и привязали к кровати. Ковалева проследила, чтоб ему были сделаны уколы сульфозина и инсулина. После чего вышла в коридор и приказала собрать дежурную смену на пятиминутку. Когда все собрались, она заявила:

– Меня тренировать и проверять «на слабо» не надо, если кто-нибудь еще попытается испытать судьбу – сульфозин и первый пост гарантирую. И еще, где этот Гарик?

– Здесь я, – неуверенно произнес юноша, выглядывая из-за спин санитаров.

– Я посмотрела твое личное дело. Родители тебя назвали Георгием, а не Гариком. Отныне приказываю называть это недоразумение в мужских брюках Жориком. Повторяю, не Георгием, не Жорой, а Жориком. Больного нейтрализовать не смог, позорище. Теперь все свободны, а ночью я посмотрю, на что вы еще способны.

Санитары разошлись по палатам, раздавая дружеские подзатыльники больным.

– Слушай, баба классная, – заговорил двухметровый санитар со второго поста, когда она скрылась в ординаторской. – Я б такую всю ночь любил. Как она опущенного ломанула – сказка. Подсечка, удар в голову той же ногой и удавка на шее. Я бы так не смог.

– Вася, да никто бы так не смог здесь. У нее растяжка балетная и связка эта с подсечкой у нее коронная, годами отработанная. Я же говорил нашему тренеру, что нужно один прием до автомата отработать, а потом другие изучать. А он нет. У него программа. А у этой врачихи тренер правильный был, – продолжил обсуждение дневного ЧП санитар по имени Виктор. – Ставлю сто к одному, что после этого случая она никому из нашей смены не даст.

– И откуда этот клоун нарисовался? – возмутился Василий. – Я только в столовую своих завел на обед, а в коридоре крики и мордобой.

– Иван, придурок, инициативу проявил, – пояснил Виктор. – Ему не понравилось, как она командовала на обходе, а тут еще этот «опущенный» грозить ей стал, говорил, что эта врачиха его невинного в тюрягу засадила. Ну и выпустил Иван его в коридор. Другому врачу уже деньги на похороны собирали бы, «опущенный», как танк, летел к ней, а тут такой облом. Но это цветочки, баба с удавкой на санитара полезла. Из врачей санитара удавить мог только один Старков. Но он пять лет санитаром на первом посту отработал, а тут баба. Она каратэ занималась. Растяжка бешеная. Ее лучше не злить. Врежет по морде ногой, к стоматологу пойдешь. Но я бы полюбил эту блондинку…

– Мечтать не вредно. Она на ночь санитаров по палатам загонит, и будешь всю ночь «опущенных» лечить «сухим бромом», – хлопнул по плечу собеседника Василий.

– А чего это меня на третий пост!? – возмутился Виктор.

– Ставлю один к десяти, что старшой тебя к любителям женщин переведет, потому что с Ларисой застукал. А он сам хотел эту Ларису отыметь, но она отказала.

– Да ничего у меня с этой Ларисой не было. Она целоваться полезла, а тут старшой вошел. Крик поднял, потому что она не дала ему.

– Вот за это и выпишет тебе Ломакин третий пост на ночь. Слушай, а мне сейчас мысль в голову пришла, наша блондинка конкретно насильников ненавидит. Похоже, Беседин правду про нее говорил. Ее убалтывать надо комплиментами, цветами и ресторанами. Такую нахрапом не возьмешь. У нее наверняка и мужик есть, и любовник.

– Может, есть, а может, и нет никого. Хрен этих баб поймешь, – развел руками Виктор. – Одна ломается как последняя, а потом и так и этак ее можно. А другая и целуется, и бегает за тобой, как дура, а как до дела дошло – полный облом.

Женщина с голодными глазами

После совещания Гарик, просидев пару часов за столом, понял, что превратить «Пятую колонну» в «любовный роман» он не сможет.

– Легче написать новую книгу, чем перекраивать написанное. И главная проблема была связана не с американскими шпионами, которых просили удалить, а с главной героиней. Белая и пушистая – не подходила на эту роль. Неожиданно из подсознания выплыли строки полузабытого стихотворения.

«Она была первой, первой, первой кралей в Архангельских кабаках.

Она была стервой, стервой, стервой, с лаком серебряным на коготках».

Барский аккуратно сложил рукопись книги в портфель и произнес четко и ясно: «На главную героиню Алиса не подходит, потому что автор ее больше не любит».

Гарик вышел на улицу. Свинцовые облака затянули небо. На улице было мрачно и сыро. Он шел привычной дорогой к станции метро и думал о героине, в которую мог бы влюбиться автор любовного романа. Той же дорогой к метро впереди него шла высокая стройная женщина на высоченных каблуках.

«А вот тебе и героиня любовного романа, – пронеслось у него в голове. – Фигура подходящая, походка от бедра».

Женщина обернулась, и он увидел ее огромные глаза. Лицо женщины показалось Гарику знакомым. Где-то он ее уже видел, но где и когда? Барский стал перебирать своих знакомых, но вспомнить, кто она и где он мог видеть эту женщину, не смог.

Тем временем незнакомка подошла к станции метро и стала спускаться вниз по ступенькам. Неожиданно у нее подвернулся каблук, и дама, громко вскрикнув, упала на колени. Гарик бросился к пострадавшей и попытался поставить ее на ноги, но женщина, схватившись за ногу, сказала, что не может идти дальше.

– Очень больно, – произнесла она.

И тут Гарик узнал ее. Это была врач из женской консультации, которая несколько лет назад беседовала с ним о пользе воздержания.

– А я вас узнала, – проговорила пострадавшая. – Вашу жену зовут Ирина. Она состояла на учете у меня во время беременности.

– Скажите, чем я могу помочь вам? – спросил Гарик.

– Для начала мне надо выбраться наверх. Я не смогу переходить между станциями метро.

– Я помогу вам, – подхватив женщину на руки, произнес Гарик. – Он быстро поднялся с ней по лестнице вверх.

– А вы сильный, – похвалила она. – Не каждый мужчина сможет подняться по ступенькам с таким грузом.

– Мне не трудно. Я грузчиком работал в порту, – улыбнулся Гарик.

– Вы не похожи на грузчика, – возразила женщина. – У грузчиков мозоли на руках.

– Дальше что делать будем доктор? – спросил Гарик. – Может, «скорую» вызвать?

– Скорее всего, у меня растяжение сухожилий, – предположила врач. – Если вам не трудно, остановите «такси», и я поеду домой, а там решу, что делать.

Гарик подошел к обочине дороги и через несколько минут остановил «такси», после чего, подхватив женщину на руки, отнес ее в машину и сел рядом с ней.

– Я бы и сама доехала, – с благодарностью посмотрела на Гарика женщина.

Она назвала водителю адрес.

– Я на десятом этаже живу. У нас в доме лифт, – сообщила врач.

– Я вам помогу. Не волнуйтесь.

Гарик занес потерпевшую в кабину лифта, потом помог ей открыть входную дверь и усадил на диван.

– Меня зовут Гелла, – напомнила свое имя хозяйка квартиры. – Гелла Дмитриевна. Не знаю, что б я делала без вас. Вы такой сильный. Меня еще никто на руках не носил на большие расстояния. Я завидую вашей жене.

– Зависть не лучшее чувство, – улыбнулся Гарик. – Давайте я посмотрю вашу ногу.

Женщина легла на диван. Гарик провел пальцами сверху вниз по ноге пострадавшей, согнул ее в колене и только потом занялся голеностопным суставом.

– Кости целые, переломов нет, похоже на растяжение связок. У вас бинт дома есть?

– Да, в аптечке. А вы что, профессиональный медик?

– Нет. Я грузчик, но на работе всякое бывает. Приходилось оказывать первую помощь пострадавшим.

Гарик профессионально наложил давящую повязку на ногу.

– Теперь вы сможете передвигаться по квартире, – сообщил он. – А я пойду.

– Не спешите, я хочу отблагодарить вас за помощь, – проговорила женщина и, обняв своего спасителя, поцеловала его. Гарик ответил на поцелуй, и тут ему вспомнился разговор с Верой про врача-гинеколога с голодными глазами: «Она тебе понравится потому, что закрыв глаза, ты на ее месте увидишь меня!».

Гарик закрыл глаза и действительно увидел перед собой Веру. Не ту недоступную, которая приезжала к нему в Москву, а другую, которая изводила своими ласками неопытного юношу в Казантипе. Из-за страха перед гипнозом он так ни разу и не позвонил врачу Ирины. Он боялся, что не выдержит и изменит жене… с Верой, и тогда вся его семейная жизнь превратится в кошмар.

– Вы мне нравитесь, вы такой сильный, – прошептала женщина. Она ласкала его руками, но когда Гарик попытался расстегнуть кофточку, резко оттолкнула от себя.

– Вы забыли о своей жене. Она ждет вас дома.

Гарик удивленно посмотрел на лежащую на диване женщину. Минуту назад он ласкал и целовал Веру.

– Я ждала вас здесь два года назад после нашего разговора о пользе воздержания, – продолжила врач. – Но вы не пришли. Почему? Я вам тогда не понравилась?

– Я не хотел изменять жене, – после долгой паузы, сказал Барский.

– А сейчас что-то изменилось?

– Не знаю, – смутился Гарик. – Извините, я спешу.

– Если б я разрешила вам расстегнуть кофточку, то вы бы никуда не спешили, – улыбнулась женщина. – Вы всегда так торопитесь с женщинами или только сегодня со мной?

– И как я должен ответить на этот вопрос? – спросил Гарик.

– На него отвечать не надо. Мы будем сейчас пить с вами кофе и разговаривать.

Женщина встала с дивана и, обняв Гарика за плечи, слегка прихрамывая, повела его на кухню.

– У вас болит нога? – спросил Барский.

– Нет. Я пытаюсь таким образом вызвать у вас чувство сострадания, – улыбнулась женщина, чтобы вам было не так обидно.

– Вначале мне показалось, что вам нравится целоваться со мной, а потом… ледяной голос.

– Вы не ошиблись, вы мне действительно нравитесь. Я люблю сильных мужчин, и готова была ласкать и целовать вас, но дома любимого мужа ждет жена, и я не хочу создавать проблемы вам и Ирине.

– А два года назад вы были готовы создавать проблемы в семье? – задал мучивший его вопрос Гарик.

– Я просто хотела решить вашу семейную проблему, – улыбнулась Гелла. – Но вы отказались и вынудили свою жену проигнорировать мои советы.

– Несмотря на это, все обошлось, – улыбнулся Гарик. – Похоже, с этим воздержанием вы перестраховались.

– У вас обошлось, у других – возникали серьезные проблемы. Гарик, скажите, над чем вы сейчас работаете? – неожиданно резко сменила тему хозяйка квартиры. – Я читала книги Маркуса Крыми. Мне нравится, как вы пишите. Я только не могу понять, зачем вы представились грузчиком?

– Я работал грузчиком в порту, и в экспедициях таскал на себе мешки и ящики. Так что я сказал правду, – улыбнулся Гарик.

– Но это же было давно, а сейчас вы известный писатель. Автор детективов. О чем ваша новая книга?

– Мне предложили написать любовный роман, – сообщил Гарик.

– Интересно, и кто будет главная героиня, ваша жена Ирина? – подвинув к гостю открытую коробку конфет, спросила женщина.

– Я еще не решил, – уклонился от ответа Барский.

– А я люблю любовные романы, – Гелла открыла стоящий на кухне книжный шкаф. Он оказался доверху набит литературой. – Это все – книги для женщин. Я перечитала, наверное, все любовные романы, выпускаемые в нашей стране. Так что могу консультировать начинающих авторов. Приходите завтра ко мне, и я расскажу вам массу интересных историй из жизни моих пациенток, а вы потом выберите, какую из них можно использовать в книге, а какую нет.

– Я согласен! – быстро ответил Гарик.

– Только у меня есть одна просьба. Для того, чтобы завтра нас ничто не отвлекало от написания книги, вы должны сегодня полюбить свою супругу так страстно, как вы это делали в первые дни знакомства, – предложила женщина.

– Странное предложение, – удивленно посмотрел на Геллу Гарик.

– Ничего странного. Я не хочу брать на себя чужие обязанности. Любить своего мужа святая обязанность супруги, а не ее врача-гинеколога. Или я не права? – улыбнулась Гелла.

– А если у нее будет болеть голова? – попытался перевести в шутку слова врача Гарик.

– Насколько мне известно, в первые дни знакомства с вами голова у нее ни разу не болела. И судя по тому, с какой силой вы меня обнимали на этом диване, вы легко сможете вылечить головную боль не только у своей жены, но и у самых неприступных женщин.

Ночное дежурство

Ковалева сидела в кабинете заведующего отделением и внимательно изучала папку с документами. У студентов в биографии было всего несколько слов: школа, институт, психбольница. А вот 30-летний санитар Иван Покрышкин оказался человеком с криминальным прошлым. В двадцатилетнем возрасте был осужден на пять лет за грабеж. В зоне три года проработал в тюремной психбольнице санитаром. Там гражданские были только врачи, а санитары и обслуга – вставшие на путь исправления уголовники. Вот одним из таких активистов и был Иван Покрышкин. После освобождения из тюрьмы он продолжил работу по специальности, благо в психбольницах всегда был некомплект. Дважды задерживался милицией за мелкое хулиганство, доставлялся в медвытрезвитель, лечился от алкоголизма.

– С этим, понятно, пусть лечится, – отметила Ковалева вслух. – А вот и Гарик. Надо же, у него двойная фамилия Барский-Ковалев. Восемь классов окончил в интернате для детей из проблемных семей. Мать – медсестра. Работала в хирургическом отделении Казантипской горбольницы, а в графе «отец» прочерк.

В этот момент в дверь кабинета осторожно постучали.

– Кто? – спросила врач, закрывая папку.

– Это я, медсестра Беленькая. Листы назначения принесла на подпись.

Ковалева не спеша открыла дверь, указав рукой на стул.

– Нужно листы назначения подписать. Тут все правильно, – засуетилась Беленькая, протягивая авторучку.

Врач полистала листы назначения, достала из кармана свою авторучку и расписалась на каждом.

– У меня вопрос есть по Жорику. В анкете у него двойная фамилия Барский-Ковалев, а в графе отец – прочерк. Это как понимать?

– Он без отца рос. Мать нагуляла в молодости. Потом по суду признали его отцом вашего однофамильца. Он в нашем отделении лечился несколько месяцев, пока его первая жена со Старковым шуры-муры крутила. Потом Ковалева поженили на этой медсестре, только прожили они вместе недолго. Короче, жена его выгнала из дома, а сына отдала в интернат, чтобы гулять с мужиками ей не мешал.

– Вторая фамилия у него откуда?

– Так мамаша чудила. Он вначале Ковалевым был, а потом она пошла в ЗАГС и попросила вписать вторую фамилию. Объяснила это тем, что не знает, кто его настоящий отец, Ковалев или Барский. Поэтому и графа «отец» – пустая осталась.

– Убили ее за что? – продолжила расспросы врач.

– Гарик рассказывал, что грабитель в дом ворвался, забрал золотые украшения, после чего расстрелял его мать из пистолета.

– Понятно, – задумчиво протянула врач. – Вопросы ко мне есть?

– Вопросов нет, доктор, а разговор есть. Я пригласить вас хочу на ужин. Мы после отбоя собираемся в сестринской, чаю попить, поговорить. Да и ребята санитары хотели с вами ближе познакомиться. Сегодня только и разговоров, как вы Беседина вырубили.

– Поговорить – это как? – пристально посмотрела на медсестру врач.

– Это на ваше усмотрение. Студенты у нас хорошие во всех отношениях, могут и поговорить, и чего другого, – смутилась Беленькая. – Только не думайте, что я вас толкаю на что-то плохое. Просто жизнь у нас одна, и отказаться от подарка судьбы не каждая женщина сможет.

– И что, эти мальчики заменили тебе мужа?

– Почему мне. У меня с мужем любовь каждое утро после дежурства. И не слушайте сплетников, которые всякие гадости про ночных сестер говорят. Врут завистники. Мы вечерами с санитарами ужинаем вместе, и ничего другого. У меня же муж в соседнем отделении дежурит. У него ключ есть от входной двери. В любой момент зайти может, проверить, где я и с кем.

– Значит, с санитарами только чай вечерами пьешь?

– Что еще мне с ними делать. Они ж мне в сыновья годятся по возрасту. Ну, пошутить, конечно, можно. Ущипнуть кого или за мышцу схватить, но это так, баловство, не больше.

– А за больными кто смотрит, пока вы «чай пьете»?

– Тут все правильно, не беспокойтесь. В первой палате Гарика внутри закрываем, он еще молодой, пусть привыкает. А за остальными студенты по очереди наблюдают, – пояснила Беленькая. – Так что приходите на ужин. Студенты о вас только и говорят.

– Хорошо. Я приду! Вы Старкова перевели в изолятор?

– Конечно. Приказ начальства, – закон для подчинённых, – вытянулась по стойке «смирно» медсестра.

– Ключ от изолятора у кого?

– Я хотела Гарику передать, Старков же за первой палатой числится. Тут особый ключ, с секретом, – стала отстегивать от связки ключей самый длинный.

– Гарику нельзя его отдавать. Похоже, Старков в состоянии психоза убил его мать. Если Гарик об этом узнает, то может произойти трагедия. Поэтому ключ оставишь здесь, я потом сама разберусь с изолятором.

– Вот так новость, – удивилась медсестра. – А вы, выходит, в курсе этой истории?

– Я тоже давно живу на земле. Только не вздумай никому говорить об этом. Проболтаешься, убью! Мне покойники на смене не нужны, – повысила голос врач.

– А Беседин?

– Что, Беседин? Говори, если начала, – поднялась из-за стола Ковалева.

– Беседин сказал, что вы его в тюрьму упрятали. В машину к нему сели под видом пассажирки, соблазнили мужика, а потом его взяли с поличным со спущенными штанами, – тихо произнесла медсестра.

– И ты в это веришь?

– Нет. Меня ж там не было, а от наших больных можно услышать все, что угодно, да и женщина такая красивая в подсадные не пойдет. Вы же врач. Белая кость. Санитарку могли бы использовать менты, или сотрудницу свою, – хитро улыбнулась медсестра.

– И все-то ты знаешь, и везде побывала, – подошла вплотную к медсестре Ковалева. – А теперь скажи, зачем ты этот разговор завела?

– Просто так. Мысль в голову пришла, вот и сказала, о чем подумала.

– Беседина этого я первый раз увидела здесь. Мы с ним не знакомы. Он обознался. Такое бывает при шизофрении, мнимое узнавание. А то, что насильников я ненавижу, я не скрываю. У подонков земля под ногами должна гореть. Сколько горя такие уроды, как Беседин, людям приносят. Он же женщин ненавидит. И это неизлечимо. Поэтому и требую ужесточить режим для насильников, чтобы не кидались они на врачей с кулаками.

– Я все поняла, – кивнула головой медсестра, покидая кабинет.