Текст книги "За гранью"

105

Трэвис, то и дело проваливаясь по колено в нетронутый снег, спускался в ущелье Теней. Прямо перед ним угрожающе нависали гигантскими черными клинками остроконечные горные пики.

Поверху гулял злой ветер, а внизу было тихо, только очень холодно. Чистый прозрачный воздух обжигающей струей вливался в легкие, успевшие привыкнуть к сырой, теплой вони кейлаверского замка. Единственным звуком, сопровождавшим спуск, был скрип плотного, слежавшегося снега под каблуками его полинявших и потрескавшихся ковбойских сапог. Свирепый мороз проникал даже сквозь верный дорожный плащ и шарил под туникой ледяными пальцами, словно норовя добраться до сердца и превратить его в сосульку. Из глубины ущелья луна и звезды на черном небосклоне казались навеки застывшими кусочками льда. Трэвис не смог бы с уверенностью определить, сколько времени занял этот бесконечный спуск. Много, если судить по окоченевшим рукам и побелевшим от инея усам и бороде. С другой стороны, он испытывал странное чувство, что здесь и сейчас время течет в ином ритме, отличном от того, к которому он привык, и путь его будет продолжаться до тех пор, пока не приведет туда, куда должен привести. Это необычное ощущение напомнило Трэвису кое-какие замысловатые рассуждения брата Сая, но в глубине души он знал, что оно его не обманывает. Пока ему ничто не угрожало: безмолвное ущелье словно затаилось, выжидая и наблюдая за каждым его шагом.

Сумрачные вершины Железных Клыков со всех сторон обступали одинокого путника, все теснее смыкаясь вокруг и еще больше сужая и без того ограниченный участок звездного неба у него над головой. Сколько бы ни прошел Трэвис, он твердо знал, что расстояние до цели сокращается. Рунные Врата заметно приблизились – массивный черный прямоугольник, такой же темный и мрачный, как эти горы, – и с каждым шагом увеличивались в размерах, постепенно вытесняя из поля зрения все остальные детали пейзажа.

С трудом повернув затекшую и онемевшую шею, Трэвис бросил через плечо взгляд назад. По залитой лунным светом снежной целине тянулась за ним длинная цепочка следов. Ему показалось даже, что на гребне склона – там, где цепочка обрывалась, уходя в темноту, – тускло мерцает узенькая полоска света. Что это? Ведущая обратно в Кейлавер дверь? Очень может быть. Однако, пока он присматривался, полоска в последний раз мигнула и погасла. Если там и была дверь, теперь она либо закрылась, либо исчезла. Но для Трэвиса сейчас не существовало других дверей, кроме той, к которой он направлялся.

Жаль только, он до сих пор не знает, что делать, когда доберется до нее.

Черные Врата вот-вот откроются. Ты – повелитель рун, и теперь ты один можешь их закрыть!

Вот же чертова старуха! Хоть бы намекнула, как их закрывать, потому что сам Трэвис понятия не имел.

Тогда ступай и сделай свой выбор. Жизнь или смерть.

Опять загадка. Как можно выбирать, если выбор принадлежит не тебе?

Он не знал ответов на многие вопросы, но не очень переживал. Главным было добраться до Черных Врат. Хорошо это или плохо, но все его юношеские странствия и постоянная перемена мест в конечном итоге привели его сюда, в мрачное заснеженное ущелье в горах другого мира. И если он хочет вернуться назад, он должен дойти до конца. Другой дороги нет и не будет.

Трэвис совсем уже было собрался продолжить путь, как вдруг застыл на месте и резко обернулся. Нет, зрение его не подвело: кто-то спускался по снежному склону, и этот кто-то шел по его следу. Преследователь быстро приближался, и вскоре Трэвис смог достаточно хорошо разглядеть одинокую фигуру. Удивление и радость охватили его; отбросив сомнения, он кинулся навстречу другу.

Хотя Бельтан двигался скорым шагом, походка его была какой-то неестественной – то ли ноги замерзли, то ли еще что случилось. Он не столько ступал по насту, сколько взламывал его будто ледокол. Дистанция между ними сократилась до минимума. Рыцарь остановился. Грудь его часто вздымалась, изо рта вырывались клубы пара.

– Что ты здесь делаешь, Бельтан? – воскликнул Трэвис.

– Иду с тобой, – выдохнул тот в промежутке между двумя вдохами.

Трэвис сначала собирался возразить – в конце концов, это был его крест, и он не считал себя вправе втягивать в смертельно опасную затею кого-то еще, – но потом заколебался. Их встреча никак не могла быть случайной. Раз уж Бельтан оказался здесь, значит, это старуха его направила вслед за ним. Не говоря уже о том, что Трэвис был несказанно рад присутствию рядом надежного и испытанного друга. Несмотря на страх и тоскливое предчувствие скорой гибели, он нашел в себе силы улыбнуться.

– Спасибо, что ты пришел ко мне, Бельтан, – сказал он.

– Не за что. Разве ты забыл, что я поклялся тебя защищать?

Они бросились друг другу в объятия, и на краткий миг посреди замороженной пустыни возник крохотный оазис простого человеческого тепла. Наконец Трэвис отстранился. Рыцарь с тревогой огляделся по сторонам.

– Что это за место, Трэвис? – спросил он.

– Ущелье Теней, – боязливо оглянувшись, прошептал землянин.

Они тронулись дальше, пробивая дорогу сквозь глубокие пласты веками нетронутого снега. Первым шел Трэвис, Бельтан прикрывал его сзади.

Ни один из них не знал, сколько прошло времени: часы, минуты или доли секунды, но внезапно дорога оборвалась, и они оказались у цели. Фол Трендур – Железные Клыки. Непроходимая горная цепь, скрытая постоянно нависающими над ней черными грозовыми тучами. Это ее вершины увидел Трэвис в первый день своего пребывания на Зее, еще не зная тогда, что, удаляясь от них, на самом деле к ним приближается. И в том, что путь его должен закончиться именно здесь, была некая мрачная справедливость.

Меж упирающимися в звездное небо утесами чернели огромные железные створки Рунных Врат. Единственная дверь в Имб-рифейл.

Кованый металл испещряли бесчисленные царапины и ссадины – результат тысячелетнего воздействия природных стихий, – но в целом створки сохранились на удивление хорошо. Картину портили лишь три круглых углубления в центре – каждое размером приблизительно в растопыренную ладонь взрослого мужчины. Трэвис знал, что содержали эти углубления еще совсем недавно: три Великие Рунные Печати, наложенных первыми повелителями рун около десяти столетий тому назад. Огненная и Ледяная – Кронд и Гельт – были разбиты раньше и теперь находились у Фолкена. Трэвис пошарил взглядом по сугробам у подножия. Да, так и есть: наполовину зарывшись в слежавшийся снег, лежал перед Вратами еще один каменный диск. Он опустился на колени и поднял его, заранее зная, что увидит на поверхности. В центре последней из Великих Печатей было выгравировано изображение руны Синфат. И она тоже была разбита.

– Осторожно, Трэвис! Нас окружают!

Предостерегающий возглас Бельтана застиг его врасплох. Оглянувшись, Трэвис с ужасом увидел мелькающие вокруг серые тени. Бельтан вытянул из-за пояса меч и принял боевую стойку.

– Понятия не имею, зачем тебя сюда занесло, дружище, – бросил рыцарь, напряженно всматриваясь в темноту, – но очень рекомендую поторопиться.

Трэвис шагнул к Вратам. Протянул руку к матово отливающей черным металлической поверхности – и тут же отдернул обратно, так и не коснувшись ее.

Что я должен сделать?

Увы, Грисла об этом не сообщила, а у Трэвиса не имелось пока ни единой догадки. Подступающий страх туманил голову и сковывал мысли почище самого трескучего мороза.

Рыскающие во мраке тени постепенно сжимали кольцо. Лунный свет выхватывал из темноты то клочья сваляв-шейся серой шерсти на впалых боках, то пылающие злобой желтые глаза, то влажно поблескивающие слюной острые клыки. Бельтан схватил Трэвиса за локоть.

– Держись за моей спиной, – предупредил он, – и делай свое дело. Только побыстрее, потому что долго мне не выстоять.

Трэвис хотел ответить, поблагодарить, но слова не приходили на ум, а парализованное страхом тело отказывалось повиноваться. Рунные Врата высились перед ним подобно бездонной черной пропасти. Еще шаг – и он навеки провалится в эту бездну.

Фейдримы перешли к более активным действиям. Один за другим они выскальзывали из темноты на залитое лунным светом пространство перед Вратами. Трэвис попытался сосчитать, сколько же их тут собралось, но быстро бросил это безнадежное занятие. Да и к чему считать, когда и так ясно, что их во много раз больше, чем достаточно, чтобы справиться с двумя людьми, из которых к тому же мечом вооружен всего один. Тем временем кольцо окружения неумолимо сжималось.

Одна из серых тварей бросилась на Бельтана. Тот отмахнулся мечом, и нападавший обезьяноволк тут же отпрыгнул назад, в тень, свирепо таращась оттуда горящими ненавистью глазами. Еще одна атака – уже с противоположного фланга. Фейдримы пока только испытывали рыцаря на прочность, стараясь таким способом нащупать бреши в его обороне. Но Бельтан не привык уклоняться от боя и встретил второго противника быстрым выпадом. К несчастью, мышцы его еще не до конца избавились от воздействия яда, поэтому удар не получился. Обезьяноволк успел уклониться от смертоносного клинка, а вот сам кейлаванец немного замешкался, и противник достал его когтями. Вскрикнув от боли, рыцарь схватился за щеку. Из пробороздившей ее наискосок глубокой царапины заструилась кровь. Фейдримы глухо заворчали. Вырывающиеся из их глоток звуки до жути напоминали мурлыканье больших кошек – очевидно, им нравился запах крови.

– Скорее, Трэвис! – процедил сквозь стиснутые зубы Бельтан. – Я не знаю, сколько еще смогу продержаться.

Трэвис и без напоминаний знал, что против такого количества врагов ему не выстоять, и с радостью пришел бы на помощь другу – его малакорский стилет, казалось, сам просился в руку: камень в рукояти ожил и пульсировал тревожным алым огнем, – но странное оцепенение по-прежнему сковывало все его члены и не позволяло сдвинуться с места. Он как будто превратился в застывшую каменную статую, хотя самым ужасным было другое: он до сих пор не представлял, каким образом должен выполнить свое предназначение.

Одинокий обезьяноволк, тенью скользнув вдоль створок Черных Врат, набросился на Трэвиса с тыла, в прыжке вытягивая нацеленные тому в горло острейшие когти.

– Прочь от него, мерзкая тварь! – взревел Бельтан, краем глаза успевший уловить момент начала атаки. Вихрем метнувшись к остолбеневшему другу, рыцарь отшвырнул его в сторону и встретил нападавшего вытянутым вперед клинком. Острие меча насквозь пронзило тело обезьяноволка, тот жалобно заскулил и рухнул в снег, где и испустил дух. Однако Бельтан остался без оружия, застрявшего в теле убитого фейдрима. Когда же он шагнул к трупу, чтобы вытащить меч, над ним уже скалили пасти еще двое подоспевших тем же путем тварей. Мгновенно оценив обстановку, они не стали тратить времени на разведку боем, а молча и одновременно разом прыгнули на безоружного рыцаря.

Бельтан зарычал и зашатался под тяжестью вцепившихся в него тварей. Те грызли и рвали его с двух сторон, с одинаковой легкостью раздирая в клочья материю плаща и туники и живую человеческую кожу и плоть. Но ни растерзать, ни даже свалить его с ног им так и не удалось. Испустив яростный вопль, рыцарь с силой вонзил вытянутые большие пальцы в глаза одной из напавших на него тварей. Желтые глазные яблоки лопнули, как кожура переспевшего плода, и померкли. Из глазниц хлынула липкая бесцветная жидкость. Жалобно всхлипнув, ослепленный обезьяноволк дернулся раз-другой и затих. Бельтан рывком сбросил обмякшее тело на снег и сцепил руки на горле второго. Фейдрим сопротивлялся отчаянно: когти его не переставали полосовать грудь, живот и бедра рыцаря, но разжать железную хватку сомкнувшихся на его горле пальцев не смогла бы и сама Смерть. Хруст сломанных шейных позвонков эхом разнесся над притихшим ущельем. Тяжело дыша, кейлаванец отшвырнул труп в сторону и, шатаясь от усталости и потери крови, заковылял к Трэвису.

Устрашенные участью собратьев фейдримы пока не решались нападать открыто, но и отступать тоже не собирались. Опасливо косясь на двоих людей, они продолжали выписывать круги, очевидно, ловя подходящий момент, чтобы наброситься на них всем скопом и тогда уж наверняка покончить с жертвами оказавшими неожиданно яростное сопротивление.

И ждать его, судя по всему, осталось очень недолго.

Трэвис в ужасе уставился на истерзанное тело каким-то чудом удерживающегося на ногах друга. Бельтана шатало из стороны в сторону. Одной рукой он зажимал глубокую рваную рану в боку, вторая висела плетью – то ли сломанная, то ли вывихнутая. Одежда рыцаря превратилась в лохмотья, лицо и руки обагряла кровь. Не вся она была его собственной, но, несомненно, большая ее часть. Бельтан поднял голову и посмотрел на Трэвиса. Губы его раздвинулись в хищной усмешке.

– Я все-таки одолел их, дружище! – прохрипел он. – Голыми руками уложил!

И тут глаза рыцаря закатились, он в последний раз покачнулся и, словно подрубленный дуб, тяжело повалился на спину. На белом снегу показалось быстро расширяющееся черное пятно, напоминающее в лунном свете начертанную тушью на пергаменте последнюю руну – руну смерти.

«Нет, Бельтан! Нет!» – мысленно закричал Трэвис, но ни один звук не сорвался с его застывших в оцепенении губ.

Всем своим существом он рвался к телу павшего друга – и не мог пошевельнуть даже мизинцем. Осмелевшие фейдримы снова стали стягивать кольцо окружения. Еще минута – и они набросятся на него и вонзят в горло оскаленные клыки. Но Трэвиса больше не волновала собственная участь. И все остальное тоже. Бельтан отдал жизнь, чтобы выиграть для него время, а он, Трэвис Уайлдер, так ничего и не сделал. Жертва оказалась напрасной, и мысль об этом сжимала его мозг раскаленным обручем.

Кольцо сомкнулось. Ближайшие к Трэвису твари уже тянули к нему лапы с выпущенными когтями. Он зажмурился и приготовился к смерти…

Кр-р-рак!

Чудовищный звук – тяжелый и гулкий, тысячекратно превосходящий мощью громовой раскат, потряс стены ущелья с такой силой, будто треснул и обломился пополам один из окружающих его остроконечных пиков. Трэвису на миг почудилось, что это хрустнули его позвонки под челюстями вцепившегося в шею фейдрима, однако, открыв глаза, он с удивлением обнаружил, что враги отступили. Они больше не теснились вокруг него, а разбежались в разные стороны, дрожа всем телом, пряча морды в снег, жалобно скуля и подвывая – точь-в-точь как нашкодившие псы, почуявшие приближение разгневанного хозяина.

Приближение Хозяина…

Взор Трэвиса вновь обратился на Рунные Врата. Сжатое ледяными пальцами страха сердце перестало биться. На поверхности Врат появилась тонкая вертикальная линия, прорезавшая их от подножия до вершины и словно рассекшая ночной мрак гигантским фосфоресцирующим клинком. Щель стремительно расширялась, и вырывающееся из нее бледное сияние заливало потоками призрачного света сумеречные склоны ущелья Теней.

Черные Врата Имбрифейла открылись – впервые за минувшее тысячелетие.

Он прикрыл глаза ладонью, защищая их от нестерпимого блеска, но свет легко проникал сквозь эту преграду, тысячами раскаленных иголок вонзаясь в мозг и наполняя его мучительной болью. Трэвис понял, что это конец.

Еще один звук коснулся его ушей – мягкий, едва различимый. Трэвис перевел взгляд на распростертое у его ног тело рыцаря. Звук повторился: с обескровленных губ Бельтана сорвался легкий стон. Грудь его чуть заметно вздымалась и опускалась. Дыхание было слабым и прерывистым, но он дышал, а значит – жил!

Учти, сынок, долго он не протянет.

На этот раз голос не принадлежал Джеку Грейстоуну. Сухой и бесстрастный, тревожный и язвительный, каждое слово подобно вспышке молнии. Трэвис напрягся.

Разве ты не видишь, разве не чувствуешь, как кровь доброго рыцаря по капле уходит в холодный снег? Скоро он совсем замерзнет. Если только ты не примешь меры, сынок.

Трэвис отчаянно замотал головой.

Я не могу ничего сделать!

Придется, или вы оба погибнете.

Все равно не могу. Я умею только разрушать!

Голос сделался жестким и безжалостным, в нем появились обвиняющие нотки.

Это твое окончательное решение?

Отупляющий холод внутри Трэвиса уступил место ярости. Последняя капля переполнила чашу терпения. Гнев вспыхнул в нем всепожирающим пламенем. Мысленные фразы, обращенные в равной мере к обладательнице противного скрипучего голоса и к собственной совести, выплескивались в пространство раскаленными огненными сгустками.

Как ты не понимаешь?! Ведь это я, я убил Элис!

Трэвис не ждал ответа и не нуждался в нем. Слова сами изливались наружу, словно где-то в дальних закоулках сознания прорвало наконец до поры запертые шлюзы многолетнего молчания.

В тот день родители уехали в Шампен и оставили ее со мной. Элис болела. Она постоянно болела. Я прочитал инструкцию на пузырьке с таблетками, но все равно напутал – я всегда путал все на свете. Теперь ты видишь, что произошло? Я неправильно прочитал дозировку на пузырьке. А Элис знала. Знала, что я ошибся, но она была такой маленькой, слабой и уставшей… Она вообще быстро уставала. И я дал ей таблетки, а она выпила и сказала, что любит меня. Потом заснула и больше не проснулась.

Отчаяние охватило его с новой силой, неподъемной тяжестью навалившись на ссутулившиеся плечи. Наступила короткая пауза. А если бы ты тогда не стал давать ей лекарство? Осталась бы она в живых?

Да разве в этом дело?!

Конечно, в этом, сынок! Именно в этом! Правда или ложь. Жизнь или смерть. Когда-нибудь нам всем приходится выбирать. Что, если я сделаю неправильный выбор? Что, если ты сделаешь правильный выбор? Голос пропал – как будто его и не было вовсе. Ослепительная волна сияния снова окатила Трэвиса. Слезы замерзали у него на щеках, свет острой болью вонзался в глазницы, но все это отошло теперь на второй план. После всех своих скитаний и метаний, приведших его в конечном счете в это жуткое место, Трэви. с Уайлдер наконец-то узрел истину. Очень страшно сделать неправильный выбор, но во сто крат страшнее совсем от него отказаться.

Я люблю тебя, Трэвис. Я тоже люблю тебя, Элис.

Трэвис устремил взор в глубь нарастающего сияния и сделал свой выбор.

Время вокруг него на мгновение застыло, и в этот краткий промежуток он успел заглянуть сквозь Врата в пустынные ледяные просторы Имбрифейла. Неисчислимые полчища кошмарных созданий приближались к открывшемуся в горах проходу. Трэвиса чуть не затошнило от этих гротескных фигур, оскаленных пастей, острых рогов, клыков и когтей. Фейдримам тоже не нравился свет: они прикрывали глаза лапами, прятали морды в снег, но все равно бежали, скакали, ползли вперед, повинуясь несокрушимой злой воле едущего среди них Бледного Властелина. Из ноздрей огромного коня, цветом чернее ночного мрака, вырывалось пламя. Из-под стальных копыт сыпались искры. На спине скакуна величественно и прямо восседал обнаженный белокожий гигант, высокое чело которого венчала блистающая ледяная корона. Белоснежную грудь украшало железное ожерелье с подвеском из единственного белого камня, не уступающего белизной коже его обладателя. Взор великана упал на Трэвиса, и в глазах Бераша вспыхнула дьявольская, беспредельная, копившаяся веками ненависть.

Еще мгновение – и этот пронизывающий взгляд превратил бы его сердце в кусок льда, но Трэвис не стал дожидаться. Сунув руку за пазуху, он извлек железную шкатулку, вынул Камень и коснулся им ближайшей створки Черных Врат. – СДЕЛАЙ ИХ ПРЕЖНИМИ!

Небо озарилось ярчайшей вспышкой. За ней последовал громовой удар, сопровождаемый потрясающей силы воплем злобы и ярости, казалось, раздробившим в теле Трэвиса все до единой косточки и обратившим его мозг в трясущийся студень.

Потом все вокруг потемнело, и наступила блаженная тишина.

Трэвис растерянно заморгал. Ущелье Теней вновь погрузилось во мрак, – рассеиваемый лишь неярким лунным светом. Высоко над головой неторопливо вращались далекие звезды. Порыв ветра взъерошил волосы. Трэвис поежился. Странно, но ему сейчас вроде бы не так холодно, как раньше.

Он бросил взгляд на Рунные Врата. Они были закрыты, и ни одна трещина не прорезала их опять ставшую монолитной структуру. Из трех углублений в центре теперь пустовали только два. В третьем поблескивал круглый каменный диск с изображением сумеречной руны. Синфат, третья Великая Печать, – вновь легла на свое прежнее место!

Трэвис задержал дыхание, испытывая смутное разочарование. Ему удалось восстановить всего одну из трех. Оставалось надеяться, что на какое-то время и одной будет достаточно.

Жалобный стон мгновенно вытеснил из его головы все мысли о Черных Вратах. Сунув Синфатизар обратно в карман, он упал на колени в снег рядом с Бельтаном. Покрытое запекшейся кровью лицо посерело, дыхание сделалось неровным и затрудненным. Рыцарь срочно нуждался в медицинской помощи.

Десятки высоких изящных фигур, облаченных в полупрозрачные невесомые одежды, как будто сотканные из звездного света, выплывали из темноты, где раньше прятались фейдримы. Они со всех сторон окружили Бельтана, словно омывая его тело в волнах исходящей от них серебристой эманации. Глаза рыцаря покорно закрылись, дыхание стало равномерным, по лицу разлилось умиротворение. Трэвис бережно убрал со лба раненого друга испачканную кровью белокурую прядь. Потом эльфы склонились над ним, протянули сияющие ладони и подхватили умирающего на руки.