Текст книги "За гранью"

67

Бессвязные слова сыпались из них, как горох из прохудившегося мешка.

Зея. Монетка. Брат Сай.

Они сложили обе половинки вместе, и те совпали, но в отчеканенных на обеих сторонах изображениях по-прежнему не просматривалось никакого смысла – равно как и во многом другом, заставившем их столь круто изменить свою судьбу. Грейс привела его к себе. Уже стоя перед дверью ее комнаты, Трэвис вдруг заколебался. Он совершенно не знал эту женщину, очевидно, занимающую здесь довольно высокое положение. Быть может, просто разговаривая с ней, он уже совершает преступление? Не лучше ли вернуться к себе, пока Мелия не заметила его отсутствия? И все же он ощущал возникшую между ними мгновенную связь – так два американца, дома не обратившие бы один на другого внимания на улице или в магазине, становятся закадычными друзьями, случайно встретившись в каком-нибудь парижском кафе. Глубоко вдохнув, Трэвис переступил порог.

– Меня зовут Грейс Беккетт, – сказала она. – Я из Денвера. Лишь когда она произнесла эту фразу, Трэвис осознал, что они уже больше минуты просто стоят и глазеют друг на дружку.

– Трэвис, – представился он. – Трэвис Уайлдер. Я из Кастл-Сити. Это небольшой городок в…

– … горах! – закончила Грейс. – Что ж, это многое проясняет.

– Вы бывали в Кастл-Сити?

Грейс подошла к полкам и сняла с одной из них оловянный кувшин.

– Надеюсь, вы не откажетесь выпить вина? И не волнуйтесь: на этот раз я сама вам налью.

Трэвис огорченно поскреб в затылке.

– Вы уж меня извините, – виновато произнес он.

– Забудьте. Все это теперь не имеет значения. Вот, пейте.

Она протянула ему наполненный кубок. Он осторожно взял его и пригубил. Превосходный шерри с привкусом дымка. Великолепный букет! Простолюдины такого вина не пьют. Он жадно проглотил остаток содержимого.

– Благодарю вас, – сказал он, протягивая опустевший кубок.

Грейс тоже выпила несколько глотков и с кубком в руке принялась расхаживать взад-вперед перед камином, шурша юбками по ковру. Трэвиса поразило, с каким изяществом и величественной грацией держится она в этом нелепом одеянии, больше всего похожем на колокол. Сам он за месяц так и не смог до конца привыкнуть к своей грубой домотканой тунике и частенько тосковал по обыкновенной рубашке. Может, она и не с Земли вовсе? Да нет, чепуха – иначе откуда ей знать о Денвере и Кастл-Сити?

– Вы давно здесь? – спросил он. – На Зее, я имею в виду? Вопрос прозвучал абсурдно, но Трэвис знал, что она поймет.

– Почти месяц, – ответила она, пристально глядя на него своими удивительно красивыми золотисто-зелеными глазами. – С вами та же история, не так ли?

Трэвис кивнул. Проклятие, откуда она знает?

– Судя по всему, мы встретились с братом Саем в одну и ту же ночь, – вновь заговорила Грейс, отвечая на невысказанный вопрос. – Это самое простое и логичное умозаключение. Я врач и могу вас уверить, что самый простой и логичный диагноз, как правило, оказывается верным.

– Знаете, мне почему-то кажется, что здесь все далеко не так просто, – рискнул возразить Трэвис.

Грейс допила вино и поставила кубок на каминную полку. Рука ее при этом дрогнула. Похоже, она только с виду казалась такой холодной и невозмутимой. Это обстоятельство странным образом успокоило Трэвиса и придало ему уверенности.

– Да, конечно, – кивнула она. – Все совсем не просто.

Грейс жестом предложила ему присесть в кресло у камина. Трэвис замялся. Хотя оба они были земляками из Колорадо и у него вроде бы не имелось никакого повода испытывать неловкость в ее присутствии, месяц, проведенный в мире, где господствуют крепостное право и феодальные отношения, успел оказать на его психологию определенное влияние. Она выступала здесь в роли знатной дамы, одевалась в бархат и атлас, тогда как он в своей убогой одежонке мог в лучшем случае сойти за какого-нибудь ремесленника или фермера. Удивительно все же, какое влияние иногда оказывает одежда на человеческое мировоззрение! Преодолев усилием воли психологический барьер, Трэвис заставил себя спокойно сесть в предложенное кресло. Грейс, ловко поддернув платье, опустилась в кресло напротив.

– Кто первый? – спросил Трэвис.

– Вообще-то это моя комната, и вы здесь гость, – сказала она. – Хотя я редко принимаю гостей, но мне все же думается, что начинать вам. Наверное, так будет правильно.

В словах ее не ощущалось уверенности, что показалось Трэвису довольно странным.

– Годится, – согласился он. – Я рассказываю первым.

Грейс с видимым облегчением откинулась на спинку кресла и разгладила складку на платье.

Трэвис на мгновение задумался, прикидывая, с чего начать, но стоило ему открыть рот, и нужные слова, к его удивлению, пришли сами.

– Все началось с того, что я услышал звон колокольчиков…

Когда он закончил, Грейс долгое время молчала, неотрывно вглядываясь в пляшущие в очаге языки пламени. Трэвис уже начал беспокоиться, но в этот момент она подняла голову и заговорила:

– Я тоже его видела.

Пальцы Трэвиса на подлокотниках кресла судорожно сжались и побелели от напряжения.

– Я видела тот символ, о котором вы рассказывали. Несколько дней назад я случайно спугнула человека в черном балахоне, вырезавшего его на двери одной из комнат.

– Это наверняка был приверженец культа Ворона, – медленно проговорил Трэвис, больше для себя, чем для нее. Выходит, эти мерзкие фанатики и сюда добрались. Плохо дело. – Думаю, будет лучше, если вы расскажете о том, что случилось с вами, Грейс.

Она нервно облизала пересохшие губы и кивнула:

– Я работаю… работала в отделении экстренной помощи Денверского мемориального госпиталя. Врачом-ординатором. Это было обычное дежурство. Ничего особенного: несколько человек с полученными во время пожара ожогами, полдюжины переломов – одним словом, все как всегда. Потом я ушла и в парке встретила маленькую девочку лет восьми – девочку с фиолетовыми глазами…

Трэвис встрепенулся:

– Малышка Саманта?

– Не знаю, – покачала головой Грейс. – Она куда-то пропала, и я не успела спросить. Саманта, вы сказали? Красивое имя…

Когда она закончила свой рассказ, дрова в камине прогорели почти дотла. Трэвис закрыл глаза, пытаясь вобрать и осмыслить все услышанное: людей с железными сердцами, Адриана Фарра из таинственного общества Ищущих, бегство Грейс из Денвера в горы и ее чудесное спасение случайно оказавшимся в лесу рыцарем Даржем Эмбарским.

– Так вы говорите, вас здесь приняли за герцогиню? – Трэвис не смог удержаться от кривой усмешки. – Забавно. А вот меня все почему-то принимают за слугу. И обращаются соответственно.

Грейс закусила губу.

– Еще раз простите меня.

Трэвис мысленно обругал себя идиотом. Уж кто-кто, а она точно ни в чем не виновата, не говоря уже о том, что в ее обществе он чувствовал себя легко и раскованно, как с близким другом, хотя познакомились они всего каких-то несколько часов назад. С другой стороны, ему было легче принять случившееся с ним, твердо зная, что на Зее он единственный пришелец из другого мира. Порой он представлял себе, что все это ему снится или он сошел с ума и бредит, валяясь в смирительной рубашке на приваренной к стене железной койке в казенной психушке. Мысль об этом частенько помогала ему не сойти с ума по-настоящему. Но теперь, когда он встретил товарища по несчастью, эта спасительная лазейка закрылась для него навсегда. Пора посмотреть правде в глаза: если он здесь не один, значит, это не сон и не бред, а реальность. И едва ли то, что произошло с ними, можно отнести к случайному совпадению. Непременно должна существовать причина – и очень веская! – по которой человек в черном отправил их обоих в другой мир.

Трэвис вскочил с кресла и бросился к окну. Им овладел внезапный приступ клаустрофобии. Открыв створку, он высунул голову и с облегчением вдохнул свежий морозный воздух. Он знал, что должен был сначала спросить разрешения у хозяйки комнаты, но непреодолимое стремление немедленно ощутить дуновение ветра оказалось сильнее требований этикета. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, он немного успокоился. В голове прояснилось, и вместе с рассудком к нему вернулась надежда.

Теперь их двое, они союзники, а это означает, что отныне у них появился шанс. Быть может, еще не все потеряно и завтрашний день принесет им не одни только разочарования. Трэвис обернулся к Грейс:

– Ну и что мы будем делать дальше, как вы считаете?

– Не знаю, Трэвис. Я думаю… думаю, этот мир нуждается в нашей помощи. Иначе зачем бы нас сюда направили?

Они молча смотрели друг на дружку, и в этот момент неведомо откуда прозвучал чей-то тяжелый ровный голос, произнесший всего одно слово:

– Испытание.

Трэвис не сомневался, что выглядит столь же обалдевшим, как и его собеседница. Он понятия не имел, кто говорил и что это значит, да и не очень стремился узнать, если честно признаться.

– Уже поздно, Грейс, – сказал он. – Я должен идти. Поговорим завтра, ладно? Если вы не против, конечно. И еще: я хотел бы взглянуть на ту дверь, где вы видели вырезанный знак Ворона.

Она на секунду закрыла глаза, потом снова открыла.

– Хорошо, Трэвис, я покажу.

Он подошел к двери. Грейс распахнула ее и выпустила гостя. Дверь захлопнулась, и Трэвис остался один. Он прислушался. Вокруг было тихо. Через высоко прорезанное окно в конце коридора просачивался лунный свет, падая узкой желтой дорожкой на каменные плиты пола. Ночь. Ох и задаст же ему Мелия жару за самоволку! А-а, плевать, не впервой. Горько усмехнувшись, он повернулся, чтобы идти.

Из-за двери комнаты Грейс послышался страшный грохот.

Трэвис вздрогнул от неожиданности и уставился на деревянную панель. Снова шум – на этот раз громкий хруст, как от ломающегося дерева. Внезапно его охватил беспричинный страх – животный ужас, парализовавший члены и приковавший его к полу. Он не знал, что ему делать. Мозг тоже застыл, не в состоянии принять какое-либо решение.

Сдавленный женский вопль вывел его из оцепенения. Оковы неподвижности разлетелись вдребезги, словно хрупкие стеклянные бусины под ударами молотка. Трэвис с размаху ударил плечом в дубовую дверь и, не обращая внимания на острую боль в ключице, ворвался в комнату.

Тварь медленно приближалась со стороны распахнутого окна. Один взгляд на нее вызывал тошноту. В ней не было ничего человеческого. Единственный аналог, пришедший на ум Трэвису, – гибрид между волком и гориллой. Уродливое тело существа, словно вышедшего из лаборатории сумасшедшего профессора в третьеразрядном фильме ужасов, было покрыто гладкой длинной шерстью; конечности выглядели чересчур длинными и деформированными.

Несмотря на нелепое телосложение, передвигался монстр довольно быстро и скачками: то на одних задних лапах, то припадая и на передние. Грейс, белая как мел, забилась в угол. Тварь уже почти добралась до нее. Кривые когтистые лапы протянулись к ее горлу. Пасть монстра раскрылась, обнажив два ряда острых клыков. Из нее сочилась густая, желтая слюна.

– Эй, смотри сюда! – закричал Трэвис, зачем-то замахав руками.

Разумеется, это было глупо, но в тот момент он не мог придумать ничего более остроумного. Грейс повернула голову. В глазах ее мелькнул ужас. Но отвлекающий маневр сделал свое дело. Тварь, злобно зашипев, отпрыгнула в сторону и повернулась к Трэвису. Что ж, отвлечь он ее отвлек, а дальше-то что делать? Рука нащупала заткнутый за пояс стилет. Камень в его рукояти сердито пылал алым огнем. Но прежде чем он успел обнажить кинжал, монстр неожиданно попятился и одним движением взлетел на гигантскую кровать под балдахином, занимавшую едва ли не треть комнаты. Вцепившись когтями в одеяло, он уставился сверху на Трэвиса. В глазах его было столько ненависти, что Трэвис как зачарованный замер на месте, не в силах отвести взгляд от этих горящих зрачков. Челюсти вновь раскрылись, серый с желтым налетом язык высунулся наружу и быстро задвигался, слизывая слюну. Тело монстра напряглось, готовясь к прыжку.

– Беги, Трэвис! Беги!

Крик Грейс подстегнул Трэвиса. Он едва успел отскочить в сторону, и метнувшаяся сверху тварь промахнулась, правда, все же зацепив его руку когтем. Царапина на предплечье сразу загорелась огнем. Промах нисколько не обескуражил монстра. Ловко извернувшись, он снова набросился на Трэвиса. Тот попытался укрыться от нападения за кроватью, но длинная обезьянья лапа вцепилась ему в сапог и резко рванула за ногу. Трэвис упал. От удара грудью о твердый каменный пол у него вышибло весь воздух из легких. Он судорожно вдохнул. В ноздри ударил едкий звериный запах. Трэвис перекатился на спину и с ужасом увидел нависшую над ним косматую морду. Длинная шерсть подгривка скользнула по его лицу, желтые глаза монстра встретились с его глазами, и за этот краткий миг он успел уловить в них неутолимый голод, невыносимое страдание и… разум, который мог принадлежать только человеку, но никак не зверю. Чудовище раскрыло пасть и потянулось к его горлу.

Но острые клыки так и не прикоснулись к нему. Жалобно всхлипнув, тварь вдруг отпрянула и развернулась. Из раны у нее в боку сочилась темная кровь. Трэвис приподнял голову и с изумлением узрел Грейс с железной каминной кочергой. К несчастью, рана оказалась болезненной, но не опасной для жизни, и только пуще разъярила обезьяноволка. Кочерга выпала из дрожащих рук Грейс. Монстр подобрался и приготовился к прыжку.

На этот раз Трэвису хватило времени, чтобы выхватить стилет. С удивившей его самого стремительностью он одним быстрым движением поднялся на колени и вонзил малакорский кинжал в спину твари. Закаленная сталь легко вошла в плоть монстра, но удар все же нельзя было счесть удачным, так как позвоночный столб остался незадетым. Зарычав от боли, обезьяноволк выгнул хребет, снова развернулся, взмахнул передней лапой и вышиб стилет из руки Трэвиса. Тот все еще стоял на коленях и не мог ни бежать, ни защищаться. Сжавшись, он приготовился к смерти.

Тело монстра обмякло и беззвучно завалилось набок.

Трэвис поднял глаза. Над трупом твари стояла Грейс. Лицо ее было белым и застывшим, как у мраморной статуи, правую руку покрывали кровавые брызги. В основании черепа распростертого у ее ног чудовища торчала рукоять кинжала. Уверенная рука хирурга нанесла удар с анатомической точностью. Острие клинка перерубило шейные позвонки и проникло в мозг, уложив обезьяноволка на месте.

– Иногда и медицинское образование может на что-то сгодиться, – откуда-то нашел в себе силы пошутить Трэвис, но Грейс только судорожно кивнула и даже не улыбнулась.

Топот сапог по коридору. Трэвис едва успел подняться с пола, как в комнату ворвались сразу несколько человек. Первым был темноволосый рыцарь с мечом в руке, которого, кажется, звали Даржем, а за его спиной теснились Бельтан, Фолкен и Мелия.

– Бычья кровь! – в изумлении покачал головой Бельтан. – Ты не ранен? – озабоченно спросил он, подхватив под локоть пошатывающегося Трэвиса.

– Я в порядке, – с трудом выдавил тот.

– Да где же в порядке, когда у тебя все плечо в крови!

– Ты же сам говорил, что рыцарь и раны неотделимы друг от друга, – напомнил Трэвис. Бельтан нахмурился:

– Говорил. Только ты пока что не рыцарь. И на твоем месте должен был оказаться я.

Трэвис не знал, что сказать, и поэтому ничего не ответил. Рана – это ерунда. Главное, что Бельтан по-прежнему остается его другом и готов в любой момент рискнуть за него жизнью,

Дарж тем временем бросился к Грейс. Бросив взгляд на ее забрызганную кровью руку, рыцарь страшно побледнел и пал перед ней на колени.

– Ах, миледи, вы тоже ранены! И рана, без сомнения, смертельна. Это я во всем виноват, я один! Как я мог оставить вас без присмотра? Нет мне прощения, нет мне оправдания!

Грейс перестала дрожать и изумленно уставилась на коленопреклоненного причитающего эмбарца.

– Что с вами, Дарж? – спросила она. – И с чего вы взяли, что я умираю? Я вовсе не ранена, и кровь тоже не моя.

Рыцарь растерянно заморгал, пристально оглядел окровавленную руку и смущенно откашлялся.

– Что ж, это замечательно. Я очень рад, что вы в добром здравии, миледи. И все же, – добавил он, поднимаясь с колен, – я присоединяюсь к словам милорда Бельтана: на вашем месте должен был быть я!

Шурша юбками, Мелия грациозно обогнула обоих рыцарей и склонилась над трупом убитого монстра.

– Похвальные намерения, – заметила она, – только запоздалые. Леди Грейс и наш Трэвис, как я погляжу, отлично управились и без вашей помощи.

Трэвис оглянулся на Грейс. Глаза их встретились, и, хотя обоим было не до смеха, они все же не смогли удержаться от улыбки.

– Кстати говоря, как вы здесь оказались? – спросил он, обращаясь к Мелии.

Та сердито посмотрела на него:

– Между прочим, ты отсутствовал больше четырех часов, Трэвис. Мы начали беспокоиться и отправились тебя искать. По дороге встретили Даржа, который направлялся навестить леди Грейс. Все очень просто, как видишь.

Трэвис нахмурился. Что-то здесь не состыковывалось.

– Да, но как вы узнали, что я здесь, в этой комнате?

Мелия насмешливо приподняла бровь и промолчала. Трэвис слишком хорошо изучил ее манеру, чтобы расспрашивать дальше.

Фолкен подошел к ней и тоже принялся рассматривать мертвого обезьяноволка.

– Представить себе не могу, откуда он здесь взялся? – покачала головой волшебница.

– Фейдрим! – с отвращением произнес бард и выпрямился.

Мелия задумчиво потерла ладонью подбородок.

– Сначала Бледные Призраки, теперь вот это… Хотела бы я знать, с каким порождением Зла придется нам столкнуться в следующий раз?

– Смотри накаркаешь! – погрозил ей пальцем Фолкен. – Меня другое интересует: почему он залез именно сюда? Мелия обратила взор на Грейс:

– Быть может, нам расскажет об этом ее светлость?

Взгляды всех присутствующих скрестились на ней. Наступила томительная пауза. Грейс замерла, как зверушка, захваченная лучами автомобильных фар. Трэвис, уже оправившийся от потрясения, понял, что ее нужно срочно выручать. Высвободив локоть, он шагнул к полке, нацедил вина из оловянного кувшина, повернулся к Грейс и вложил полный кубок ей в руку.

– Сдается мне, – сказал он, сочувственно глядя ей прямо в глаза, – что кому-то очень не по душе ваши успехи на поприще шпионажа.

Грейс молча кивнула и одним глотком осушила кубок.

68

Над кейлаверской цитаделью забрезжил рассвет – холодный и серый, как рыцарская кольчуга. Через щелочку в ставнях Грейс следила за его приближением. Всю ночь она не смыкала глаз.

Несколько часов назад гости покинули ее покои – все, кроме Даржа. Эмбарский рыцарь заявил, что будет до утра караулить снаружи двери ее спальни. Его великодушное предложение несколько смутило Грейс, но не настолько, чтобы его отвергнуть. Хотя она так и не смогла уснуть, сознание того, что за стеной находится вооруженный огромным двуручным мечом испытанный воин, помогло ей справиться с паникой и успокоить расшатавшиеся нервы. Да и как, скажите на милость, можно заснуть, зная о том, кто лежит в ее платяном шкафу?

Она тщетно старалась изгнать из памяти отвратительный облик обезьяноволка с его лоснящейся шерстью, оскаленной пастью и искривленными когтистыми лапами, сложенными на груди, что придавало ему вид мирно спящего. Сначала она возражала, когда Бельтан, повинуясь распоряжению Фолкена, начал запихивать мерзкую тварь в гардероб, но потом прикусила язык, мысленно признав правоту барда. Сама будучи исследователем,

Грейс прекрасно знала цену научным образцам, тем паче уникальным, как тот, что лежал у нее в шкафу. Умные люди такими вещами не разбрасываются, а бережно хранят и тщательно изучают.

С другой стороны, существует огромная разница между срезом ткани или изуродованным какой-либо патологией органом, плавающем в растворе формальдегида где-нибудь в медицинской лаборатории, и еще не успевшим остыть трупом волосатого монстра с клыками в три дюйма длиной.

Грейс снова зазнобило. Тебе бы следовало разжечь камин, Грейс. Вот будет глупо, если ты, счастливо избежав зубов и когтей какого-то мифического чудовища, кончишь тем, что бездарно замерзнешь, потому что тебе было лень встать и подбросить дров в огонь.

Бесшумно ступая по ковру босыми ногами, она подошла к камину, стараясь не смотреть на окровавленные клочья шерсти, прилипшие к кочерге, которой она ударила обезьяноволка.

Когда дрова разгорелись, она приблизилась к окну, подняла тяжелый железный засов и распахнула ставни. Она никогда прежде не запирала их, но вчера Дарж настоял на своем и собственноручно закрыл плотные деревянные створки. Грейс это не очень понравилось, но она не посмела возражать. Однако сейчас, с приближением утра, уже не было никакого резона держать ставни на запоре. Или она снова ошибается?

Она отворила окно и высунулась наружу. До булыжной мостовой было далеко, и на стене под окном не имелось ни карнизов, ни выступов, ни трещин, ни сточных труб. Как же в таком случае это дьявольское отродье сумело вскарабкаться и влезть в спальню? Недоуменно покачав головой, Грейс закрыла окно и вернулась к камину.

Ну и что дальше? До появления горничных с завтраком оставалось не меньше часа. Грейс решила одеться, чтобы не терять времени даром. Собственно говоря, спешить ей было некуда. Наступил первый день месяца вальдата. Сегодня должен открыться Совет Королей. Но это знаменательное событие произойдет не раньше полудня, и вряд ли до того момента у кого-либо из придворных прибывших на Совет монархов найдется свободная минутка, чтобы перекинуться с ней хотя бы парой фраз. Но если ей повезет, она сможет еще разок поговорить с Трэвисом Уайлдером.

Интуиция подсказывала ей оставить его в покое – по крайней мере на какое-то время. Она впервые увидела его только вчера и всего за несколько часов умудрилась обидеть, едва не сшибить с ног и подвергнуть смертельной опасности. Похоже, общение с ней способно навлечь на Трэвиса одни только несчастья. Но она ужасно хотела узнать побольше о вырезанном на двери знаке, символизирующем, по его словам, культ Ворона, а заодно о Малышке Саманте и разговоре Трэвиса с братом Саем.

Грейс наклонилась над креслом, в котором были кучей свалены все ее платья. Слава Богу, у Бельтана хватило ума вытащить их из гардероба, прежде чем засунуть туда это жуткое страшилище! Немного поразмыслив, она выбрала желтое платье, которое до сих пор ни разу не надевала, отчасти по той причине, что ей понравилась его нарядная, чуточку легкомысленная расцветка, но главным образом потому, что оно лежало сверху.

Грейс все еще вертелась из стороны в сторону, поправляя и разглаживая складки и оборки – занятие, которое при желании можно было продлить до бесконечности, – когда услыхала голоса за дверью. Один был суровым и строгим, другой – нежным и звонким. Внезапно голоса умолкли, дверь распахнулась, и в комнату, едва не сбив ее с ног, влетел сапфировый вихрь.

– Ах, Грейс, я так виновата… Если бы я только знала! Умоляю, скажи, что с тобой все хорошо!

В синих глазах Эйрин светилась неподдельная тревога, на прелестном личике виднелись следы пролитых слез. Здоровой рукой она крепко обняла Грейс и прижалась к ней, не обращая внимания на сумрачно застывшего на пороге Даржа, чья обычно бесстрастная физиономия на сей раз выражала некоторое удивление.

– Прошу прощения, леди Грейс, – сказал он, – но я даже не успел постучать, чтобы предупредить вас о визите ее высочества.

Грейс тоже обняла подругу…

Да, подругу! Неужели это так невозможно – иметь подругу?

… и ободряюще улыбнулась рыцарю, глядя на него поверх головы приникшей к ней Эйрин.

– Все в порядке, Дарж. Вы же охраняете меня от монстров, а не от хорошеньких баронесс, правда? Я вам так благодарна за все, что вы для меня сделали!

Рыцарь неловко поклонился, вышел и закрыл за собой дверь.

Грейс увлекла Эйрин к окну, усадила в кресло и в нескольких скупых фразах рассказала обо всем, что случилось накануне. Слушая ее, баронесса с каждой минутой все больше бледнела и все сильнее стискивала пальцами подлокотники кресла.

– Ты такая отважная, Грейс! – вздохнула она, когда рассказ подошел к концу. – Я бы ни за что не смогла сделать то, что сделала ты.

Взгляд Грейс скользнул по синей шали, искусно драпирующей искалеченную руку юной баронессы. Если уж говорить об отваге, то учиться следует у Эйрин, а вовсе не у нее.

– И все-таки я не понимаю, – продолжала девушка. – Ясно, что эту тварь послали убить тебя. Но почему? Вопрос по существу.

– Я не уверена, но подозреваю, что покушение как-то связано с тем поручением, которое возложил на меня король Бореас.

– Вполне возможно, – со вздохом признала Эйрин. – Хотя в наш просвещенный век уже не принято посылать наемных убийц, чтобы расправиться с тем, кто слишком много знает, но иногда такое случается и в наши дни. Я бы даже не удивилась, узнав об аналогичном происшествии где-нибудь в перридонском Спардисе, но чтоб в Кейлавере… – Синие глаза баронессы непроизвольно скользнули взглядом по плотно закрытой дверце платяного шкафа. – Однако я сильно сомневаюсь, что даже в Спардисе, где не гнушаются самыми подлыми методами в достижении цели, найдется кто-либо, способный подчинить своей воле напавшее на тебя вчера существо. Как ты думаешь, Грейс, кто бы это мог быть?

– Кажется, я знаю ответ на ваш вопрос, миледи.

Подруги разом обернулись и увидели стоящего на пороге барда Фолкена. Вслед за ним в комнату вошли леди Мелия, Бельтан и Трэвис Уайлдер, одетый все в ту же бесформенную домотканую тунику грязно-зеленого цвета. Грейс встала и подошла к двери. Дарж по-прежнему стоял на посту.

– Никаких монстров, миледи, – отрапортовал рыцарь. – Только Фолкен Черная Рука с сопровождающими.

– Благодарю вас, Дарж, – кивнула Грейс, мысленно дав себе зарок в следующий раз, когда эмбарцу случится охранять ее покой, дать последнему предельно четкие и ясные инструкции, которые можно будет истолковать лишь однозначно.

Эйрин тоже поднялась из кресла и присела в коротком реверансе.

– Доброго утра вам, лорд Фолкен. Леди Грейс только что рассказала мне о том, что произошло здесь прошлой ночью. Мы должны немедленно сообщить королю Бореасу.

Неслышно скользнув по ковру, Мелия вдруг очутилась рядом с бардом.

– В самом деле? – с иронией спросила она. – А вы уверены, что его величеству так уж необходимо об этом знать?

Ошарашенная баронесса невольно отступила на шаг, хотя была едва ли не на голову выше и официально занимала куда более высокое положение.

– Д-да, разумеется, – проговорила она, но уже без прежней убежденности. – Короля полагается ставить в известность обо всех случаях насилия и незаконного вторжения, имевших место в стенах его замка.

Мелия ничего не ответила; лицо ее словно превратилось в бронзовую маску – прекрасную и непроницаемую для посторонних глаз.

– Не волнуйтесь, леди Эйрин, – вмешался Фолкен, – я намерен сам довести до сведения его величества известие о появлении фейдрима. Но не сейчас, а чуть позже. И поведать об этом не только ему одному, но и всем собравшимся на Совет монархам. Полагаю, лицезрение тела той твари, что залезла вчера в комнату леди Грейс, в какой-то степени сможет повлиять на их решение. При этом важно, чтобы остальные получили эту информацию одновременно с Бореасом, иначе они могут посчитать, что он нарочно все подстроил. – Бард пристально посмотрел на баронессу. – Вы согласны со мной, ваше высочество?

Эйрин заколебалась:

– Я не могу… Но как же король… Я должна…

Грейс взяла ее за здоровую руку и крепко сжала запястье.

– Прошу тебя, Эйрин, не говори ничего Бореасу. Пока.

Баронесса взглянула на нее с удивлением. Честно признаться, Грейс и сама не очень понимала, что подтолкнуло ее поддержать просьбу Фолкена. С бардом она была знакома меньше суток, хотя успела неплохо узнать заочно – по рассказам Трэвиса – и уяснить, что человек он опытный, мудрый и искушенный во многом таком, о чем простые смертные не имеют ни малейшего представления. Как бы то ни было, она бестрепетно встретила взгляд Эйрин и не отвела глаз, пока та не кивнула в знак согласия. Грейс с благодарностью пожала руку подруги.

Фолкен ухмыльнулся, отчего его волчья физиономия сделалась не то что красивой, но более или менее симпатичной, и отвесил баронессе поклон, вслед за чем повернулся к Бельтану:

– Что ж, давай доставай наш трофей, дружище.

Рыцарь шагнул к гардеробу. Грейс не хотела смотреть, но все равно вытянула шею и затаила дыхание наравне с остальными. Бельтан открыл дверцу.

Платяной шкаф был пуст.

– Разрази меня гром! – выругался бард и оглянулся на Грейс. – К вам в спальню ночью никто не заходил, миледи? Та растерянно покачала головой: – Никто. И я всю ночь бодрствовала.

– Ни одна живая душа не входила в покои ее светлости до вашего появления, – добавил Дарж. – Я стоял на посту и тоже ни на мгновение не сомкнул глаз. И ставни на окне собственноручно запер на засов.

– И все-таки кто-то его унес, – задумчиво произнесла Мелия и провела ладонью по дверце шкафа, словно пытаясь нащупать какой-то невидимый след.

– Но кто мог это сделать? – спросил Фолкен.

– Быть может, это сделал он?

Все разом уставились на Трэвиса. Тот долгое время молчал, а когда заговорил, немедленно оказался в центре внимания. В его серых глазах за стеклами очков угадывались отчаяние и страх.

– Кого ты имеешь в виду, Трэвис? – первой опомнилась Грейс. – Кто, по-твоему, мог незаметно унести такую здоровенную тварь?

Трэвис машинально сжал в кулак пальцы правой руки, висевшей на перевязи – перевязь соорудила вчера Грейс, предварительно наложив повязку на располосованное когтями фейдрима предплечье. Рана оказалась поверхностной, но она настояла на своем, опасаясь заражения.

– Его. Бледного Властелина, заточенного в Имбрифейле. Грейс не поняла его слов, но по спине у нее пробежал холодок. Трэвис посмотрел на барда.

– Разве то существо не принадлежало к числу его слуг? Так же как те, другие… в Белой башне?

Фолкен медленно наклонил голову. Трэвис зажмурил глаза.

– Постойте-ка, это еще что такое?! – воскликнул Бельтан. Он опустился на колени и что-то извлек из шкафа. Грейс ахнула: рыцарь держал в руке маленькую веточку вечнозеленого кустарника.

Ею овладела истерика, и она уже не помнила, как покачнулась и едва не упала, как подхватили ее сильные руки Даржа, как усаживали ее в кресло, как засуетились все вокруг и как заботливая Эйрин подносила к ее губам кубок с вином. Когда Грейс вновь обрела способность связно мыслить, то обнаружила себя сидящей у камина и взахлеб рассказывающей о той памятной ночи, когда ее разбудил колокольный звон… Она уже не могла – да и не старалась – удержать рвущийся наружу поток слов и рассказала им все. Как отправилась на поиски источника таинственных звуков, как увидела раскрытое окно и под ним цепочку маленьких, похожих на детские, следов, протянувшихся в направлении Сумеречного леса, и как потом, вернувшись в спальню, нашла на подушке точно такую же веточку…