Текст книги "«Мягкая сила» в мировой политике"

Весьма показателен в этом отношении пример БРИКС, культурно-цивилизационное значение которого исходно предопределяет огромный потенциал и реальные возможности его “мягкой силы”. В условиях формирования полицентрической системы международных отношений и усиления экономической взаимозависимости государств, подчеркивается в Концепции участия Российской Федерации в БРИКС, всё более широкое применение находят неинституциональные структуры глобального управления и сетевая дипломатия.

Новым инновационным этапом в развитии “мягких” форматов стало председательство России в БРИКС с 1 апреля 2015 г. «Российское Председательство, – заявил заместитель министра иностранных дел РФ, шерпа России в БРИКС С. А. Рябков, – приветствует тот значительный импульс, который совместными усилиями пяти стран был придан отладке механизмов “мягкой силы” в рамках нашего объединения»[111]111
  BRICS. Доклад по итогам Председательства Российской Федерации в межгосударственном объединении БРИКС в 2015–2016 гг. М., 2016. С. 4.


[Закрыть].

Конструктивные инициативы нашей страны нашли отражение в Концепции председательства Российской Федерации в межгосударственном объединении БРИКС в 2015–2016 гг.[112]112
  http://brics2015.ru/russia_and_brics/20150301/15383.html


[Закрыть] В ней отмечалось, что до этого времени социально-политическое и гуманитарное взаимодействие в БРИКС носило “ограниченный характер”. Поэтому ставилась задача его полноформатного развертывания. Документ ориентировал на качественное изменение положения в этой важной области с целью способствовать укреплению позиций нашей страны в БРИКС, развитию межцивилизационного диалога, продвижению общих ценностей стран-участниц на мировой арене. Россия выступила с инициативой “начать формирование культурного измерения БРИКС”. Подчеркнута важность использования сотрудничества в этой сфере для усиления позиций российской культуры и русского языка в крупнейших странах мира, каковыми являются участники этого межгосударственного объединения. Особо отмечена необходимость вовлечения в его деятельность как политических сил, так и организаций гражданского общества стран БРИКС. Предложена целевая программа формирования “молодежного измерения” БРИКС, включающая в себя:

– проведение Форума молодых лидеров стран БРИКС и Глобального университетского саммита БРИКС;

– учреждение Сетевого университета БРИКС;

– расширение приема граждан стран БРИКС в российские вузы;

– проведение Форума молодых дипломатов стран БРИКС, внедрение в практику стажировок молодых дипломатов из этих стран в МИД России и прием их на обучение в российские вузы на взаимной основе, в том числе в Дипломатическую академию МИД России на основе Соглашения о сотрудничестве дипломатических академий стран БРИКС.

В результате важнейшим итогом уфимского саммита 2015 г. стало совместное заявление стран-участниц о необходимости выработки стратегии их сотрудничества в области культуры, науки и образования. В рамках конкретизации работы в этом направлении был сделан упор на перенос положительного опыта двустороннего взаимодействия на уровень многостороннего сотрудничества.

В настоящее время в БРИКС число форматов взаимодействия, прямо или определенно относящихся к “мягкой силе”, превышает четверть из 34 действующих или находящихся в стадии завершения. Это прежде всего Гражданский форум, Консорциум научных центров, Деловой совет, Бизнес-форум, Профсоюзный форум, Молодежный форум, Встреча породненных городов и муниципальных образований, Форум по вопросам урбанизации, Встреча кооперативных объединений стран БРИКС, Семинар по вопросам народонаселения, Совет экспертных центров и другие структуры, использующие потенциал гражданского общества[113]113
  Подробно см.: Будаев А. Российское председательство в БРИКС: формирование стратегии “мягкой силы” // Международная жизнь. 2015. № 8. С. 49.


[Закрыть].

Разумеется, было бы ошибочно представлять нынешнее положение дел в розовом цвете, преувеличивая масштабы и темпы развития “мягкой силы” БРИКС: объединение еще молодое, есть неизбежные внутренние проблемы, а в сложных переплетениях геополитики оно по-прежнему сталкивается с негативными внешними воздействиями. Но главное – в осознании всеми участниками БРИКС практико-политической важности “мягкой силы” в процессе формирования новой модели межгосударственного общения.

Председательство России в БРИКС – наглядное подтверждение реализации одной из важнейших доктринальных установок внешней политики России, сформулированных в концепциях ее внешней политики. Принципиальный момент: если в Концепции-2000 на передний план выдвигалась “задача формирования за рубежом позитивного восприятия России, дружественного отношения к ней”, то есть продвижения ее привлекательного образа, то Концепция-2008 уже указывала на “содействие объективному восприятию Российской Федерации в мире как демократического государства с социально ориентированной экономической и независимой внешней политикой” (курсив мой. – М. Н.). Критерий объективности ставится во главу угла и в Концепции-2013, которая подчеркивает необходимость работы над созданием положительного образа России, соответствующего авторитету ее культуры, образования, науки, спорта, уровню развития гражданского общества. При этом уточняется, что в рамках публичной дипломатии Россия будет добиваться объективного восприятия ее в мире, развивать собственные эффективные средства информационного влияния на общественное мнение за рубежом, обеспечивать усиление позиций российских СМИ в мировом информационном поле.

В целом “мягкая сила” рассматривается в Концепции внешней политики России как комплексный инструментарий решения внешнеполитических задач с опорой на возможности гражданского общества, информационно-коммуникационные, гуманитарные и другие альтернативные классической дипломатии методы и технологии. Вместе с тем обращено пристальное внимание на подводные рифы – риски деструктивного и противоправного использования “мягкой силы” в целях оказания политического давления на суверенные государства, вмешательства в их внутренние дела, манипулирования общественным мнением и сознанием. При этом очевидная универсальность внесенного концептуального модуля не отменяет другой универсальной очевидности: “мягкая сила” может быть эффективной только в руках сильного государства. Поэтому столь важно совершенствовать систему применения мягкого влияния “умной силы”, искать оптимальные формы деятельности на этом направлении, учитывающие как международный опыт, так и национальную специфику. Эта задача нашла конкретное выражение в новой Концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 30 ноября 2016 г.

Глава III
Стратегическая триада “мягкой силы” России

Не империя, а культурное продвижение, не пушки, не импорт политических режимов, а экспорт образования и культуры помогут создать благоприятные условия для российских товаров, услуг и идей.

В. В. Путин

В современном мире роль культурообразующей среды в политике постоянно возрастает. Эффективность и перспективы использования “мягкой силы” в огромной степени зависят от полноты реализации стратегической триады “культура – образование – наука”, имеющей не только международно-политическое, но и цивилизационное значение. Ее составляющие всё больше определяют стратегический тип мышления в мировой политике. Размышляя о ее сути и тенденциях развития, А. Зиновьев подчеркивал, что “мировое господство прежде всего проявляется как интеллектуальный или, если хотите, культурный диктат”[114]114
  Цит. по: Лупан В. Запад против России. Взгляд философа. Берлинское интервью Александра Зиновьева // Независимая газета. 2014. 14 авг.


[Закрыть]. События на Украине со всей очевидностью выявили возросшую политическую важность проблемного блока “национализм и культура”, который нельзя рассматривать в отрыве от новых стратегических рисков и угроз для страны.

В условиях глобализирующегося мира предназначение культуры неизбежно расширяется, становясь всё более всеохватным как внутри страны, так и в ее международных делах. Привычное “Пушкин – это наше всё” есть не что иное, как метафора культуры, объединяющей нацию. Выступая в сентябре 2013 г. на заседании Международного дискуссионного клуба “Валдай”, В. В. Путин сформулировал принципиально важный тезис: “…наше движение вперед невозможно без духовного, культурного, национального самоопределения, иначе мы не сможем противостоять внешним и внутренним вызовам, не сможем добиться успеха в условиях глобальной конкуренции”[115]115
  См.: Российская газета – Неделя. 2013. 26 сент.


[Закрыть]. Эта тема получила глубинное развитие на расширенном заседании президиума Совета по культуре и искусству в феврале 2014 г., где в краткой, но предельно емкой форме президент заявил, что “если нет культуры, то непонятно вообще, что такое суверенитет, и непонятно тогда, за что бороться”. Первоосновой национального бытия, своего рода пружиной исторического процесса назвал культуру глава МИД РФ С. В. Лавров. В “Основных направлениях политики Российской Федерации в сфере международного культурно-гуманитарного сотрудничества” 2010 г. подчеркивается, что культуре принадлежит особая роль в реализации внешнеполитической стратегии России; поскольку взаимовыгодное международное культурно-гуманитарное сотрудничество способно вносить существенный вклад в достижение основополагающих целей и повышение эффективности внешней политики России.

Интернационализация украинского кризиса с многозначительной наглядностью выявила возрастающую сопряженность культуры с проблемами внутренней и международной жизни нашей страны. Один из ярких тому примеров – санкционная отмена польским правительством Года культуры России в Польше, запланированного на 2015 г. в рамках перекрестного Года культуры Польши в России. Это тем более, мягко говоря, неуместное решение, что 2014 г. был объявлен в России Годом культуры.

Исходные особенности “мягкой силы” определяются в Основах государственной культурной политики, утвержденных Указом Президента РФ от 24 декабря 2014 г. (далее – Основы). Принятие этого беспрецедентного в истории нашей страны документа имеет тем большее значение, что преобладающая часть субъектов Российской Федерации имеют свои законы о культуре. Характеризуя положение дел в этой области, глава Республики Дагестан Рамзан Абдулатипов с тревогой констатировал разрыхление общего культурного пространства страны, ослабление русского культурного кода, приводящие к неопределенности культурной идентичности граждан и ослаблению культурного суверенитета государства[116]116
  См.: Абдулатипов Р. Культурный код многонациональной России // Независимая газета. 2014. 19 дек.


[Закрыть].

Утверждению Основ предшествовало оживленное, порой очень резкое по форме обсуждение его проекта, подготовленного рабочей группой Министерства культуры. В центре дискуссии оказался тезис “Россия – не Европа”, против которого (и ряда других) выступили многие организации и известные деятели науки и культуры. В концентрированном виде их позиция нашла отражение в заявлении ученого совета Института философии РАН, в котором говорилось, что текст содержит множество утверждений односторонних, некорректных, просто ложных и столь вольное и категоричное обращение с темами и идеями, дискутируемыми на протяжении всей истории российской мысли, совершенно недопустимо ни в одном уважающем себя сообществе[117]117
  См.: Заявление членов Ученого Совета Института философии РАН о концепции основ культурной политики [Электронный ресурс] // ИФ РАН РФ: Офиц. сайт. URL: http://iphras.ru/cult_polit.htm


[Закрыть].

Реакция общественности принесла свои плоды: наиболее спорные положения, вызывавшие их отторжение и неприятие в качестве нормативно-официальных, в окончательную редакцию принятого документа не вошли.

В этой связи заслуживает внимания методологический подход тех отечественных ученых, кто считает, что вопрос не в том, европейская или неевропейская страна Россия, не в том, может или не может она демократизироваться, препятствуют или не препятствуют ее традиции формированию гражданского общества и правового государства, а “проблема в том, что обсуждение этих вопросов в XXI веке в общем плане, вне исторического контекста, представляется довольно пустым занятием (хотя изучение самого хода обсуждения, особенно в более ранний период, может быть полезным – не для понимания российских реалий, а как часть изучения истории идей)”[118]118
  См.: Лукин А. В., Лукин П. В. Мифы о российской политической культуре и российская история. Часть II // Полис. 2009. № 2. С. 160.


[Закрыть]. И, соответственно, изучение политической культуры конкретной эпохи, механизмов восприятия нового и сохранения старого «даст гораздо больше для понимания истории и настоящего России (и других стран), чем абстрактные рассуждения о сущности “русского духа”, “русской идеи”, “русской системы” или “западной цивилизации” вне времени и пространства»[119]119
  См. там же.


[Закрыть].

Итак, впервые в истории нашей страны, включая ее предшествующие формационные периоды, принят основополагающий документ, определяющий главные направления государственной культурной политики и образующий базу для разработки и совершенствования законодательных и иных нормативных правовых актов, которые регулируют процессы культурного развития в России. Принимая настоящие Основы, говорится в документе, государство впервые возводит культуру в ранг национальных приоритетов и признает ее важнейшим фактором роста качества жизни и гармонизации общественных отношений, залогом динамичного социально-экономического развития, гарантом сохранения единого культурного пространства и территориальной целостности России.

Основы специфицируют цели и стратегические задачи государственной культурной политики, ключевые принципы ее реализации. На первый план в документе выдвигаются важнейшие и целеполагающие программные установки, которые наглядно свидетельствуют об осознании на государственном уровне стратегической роли, практической значимости потенциала и ресурсных возможностей “мягкой силы”. Государственная культурная политика призвана обеспечить приоритетное (курсив мой. – М. Н.) культурное и гуманитарное развитие как основу экономического процветания, государственного суверенитета и цивилизационной самобытности страны. Одновременно она признается неотъемлемой частью стратегии национальной безопасности Российской Федерации. Уже во введении к Основам отражен геополитический аспект ее “мягкой силы”: в силу своего географического положения, многонациональности, многоконфессиональности Россия развивалась и развивается как страна, объединяющая два мира – Восток и Запад, что определяет ее культурное своеобразие, особенности национального менталитета, ценностные основы жизни российского общества. Именно на уникальном историческом опыте взаимовлияния, взаимообогащения, взаимного уважения различных культур и строилась естественным образом российская государственность.

Пожалуй, впервые в официальном документе столь высокого уровня фиксируется политически знаковое положение о том, что культура России – такое же ее достояние, как и природные богатства, и что она становится значимым ресурсом социально-экономического развития страны.

По мнению экспертов, в процессе взаимодействия культуры как системы ценностей, ориентаций и предпочтений и институтов как сводов правил и процедур в конкретных областях общественной деятельности в ходе повседневного опыта складываются оценки эффективности общественной системы (государства). Такие оценки являются источником представлений о “внутреннем” образе страны. “Внешний” образ “пропускает” эти представления через оценки роли и влияния страны в мире[120]120
  См.: Семененко И. С. Образы и имиджи в дискурсе национальной идентичности // Полис. 2008. № 5. С. 12–13.


[Закрыть].

Никогда нельзя забывать об огромной опасности культурной деградации государства, которая по сути есть начальная фаза его собственной деградации. Разработанные в последние годы документы обозначают новую точку отсчета в развитии культуры, дополнительный, давно ожидаемый импульс для восстановления ее полноценной роли в жизни общества и государства и не то чтобы достижения, а хотя бы приближения к тем вершинам, которые вписаны в историю мировой цивилизации. Но эта возможность реализуема только при жестком соблюдении важнейшего исходного условия: приоритетного, глубоко осознанного внимания к культуре со стороны государства и отдельных властных структур на всех уровнях, выраженного в постоянной конкретно-целевой поддержке. Подчеркивая политическое значение культуры в жизни общества, французский мыслитель XIX в. Алексис де Токвиль писал, что она – мать, а государственные институты – ее дети. Это важнейшее положение приобретает особое звучание сегодня, в условиях нарастающей активности гражданского общества, которая наглядно проявилась в остроте реакции на проект Основ государственной культурной политики.

В доктринально оформленном виде эти и многие другие положения нашли отражение в Стратегии государственной культурной политики на период до 2030 года, утвержденной распоряжением Правительства РФ от 29 февраля 2016 г.

Важнейшая особенность Стратегии – честное признание на государственном уровне того факта, что “действующие документы стратегического планирования Российской Федерации не в полной мере учитывают стратегическую значимость потенциала культуры”.

Базовый концептуальный стержень этого документа стратегического планирования – культура, возведенная в ранг национальных приоритетов, гарант сохранения не только единого культурного пространства, но и территориальной целостности страны.

В документе предельно четко и ясно заявлено, что в соответствии с Основами государственной культурной политики осуществление экономической и социальной модернизации страны в исторически короткий срок, переход к интенсивному пути развития, обеспечивающему готовность государства и общества ответить на вызовы современного мира, не представляются возможными без планомерных и последовательных инвестиций в человека. Отсутствие таких вложений в дальнейшем может привести к угрозе гуманитарного кризиса, который, добавим, чреват обнулением ресурсного потенциала “мягкой силы” России.

К наиболее опасным для будущего Российской Федерации возможным проявлениям гуманитарного кризиса Стратегия относит:

– снижение интеллектуального и культурного уровня общества;

– девальвацию общепризнанных ценностей и искажение ценностных ориентиров;

– рост агрессии и нетерпимости, проявления асоциального поведения;

– деформацию исторической памяти, негативную оценка значительных периодов отечественной истории, распространение ложного представления об исторической отсталости Российской Федерации;

– атомизацию общества – разрыв социальных связей (дружеских, семейных, соседских), рост индивидуализма и пренебрежения к правам других.

В Стратегии обозначены наиболее значимые риски, непосредственно связанные с ресурсным обеспечением “мягкой силы” страны.

Во-первых, это постепенное сокращение в силу разных причин присутствия и влияния российской культуры в мире (в том числе и как следствие распада СССР) и снижение в 1990-е гг. экономических возможностей поддержки отечественной культуры за рубежом, которые происходили на фоне формирования образовательной и культурной политики независимых государств – бывших советских республик, сопровождавшегося сокращением инфраструктуры, обеспечивающей изучение российской культуры и русского языка в этих странах, и численности людей, изучающих и знающих русский язык.

Во-вторых, это снижение объемов международных гастролей и выставочных проектов, организованных российскими учреждениями культуры за рубежом. Сокращаются масштабы переводов русской классики и современной российской литературы на иностранные языки. Не прекращаются попытки фальсифицировать российскую историю, подвергнуть ее ревизии, в том числе в целях пересмотра итогов Второй мировой войны. “В этих условиях важнейшим условием успешности мягкой силы российского гуманитарного влияния за рубежом является осуществление действенной культурной политики”.

В-третьих, это угроза единству культурного пространства на фоне недостаточного использования потенциала культуры как фактора социально-экономического развития Российской Федерации, ее национальной безопасности и территориальной целостности.

В-четвертых, региональные диспропорции в развитии культуры (доступность культурных благ, расходы на культуру, развитость инфраструктуры) также формируют риски для сохранения единства культурного пространства, что связано с особенностями федеративного устройства России, разделением полномочий между федеральными, региональными органами власти и органами местного самоуправления, этнокультурным многообразием.

В-пятых, существуют угрозы проявления и пропаганды расовой, национальной и религиозной нетерпимости, в том числе в средствах массовой информации и социальных сетях, осуществления экстремистской деятельности под видом гуманитарной, культурной и псевдорелигиозной деятельности, в том числе со стороны иностранных организаций.

В-шестых, информационная среда Российской Федерации как совокупность печатных средств массовой информации, систем теле– и радиовещания, информационно-телекоммуникационной сети Интернет, а также распространяемой с их помощью информации, текстовых и визуальных материалов, созданных и создаваемых цифровых архивов, библиотек, оцифрованных музейных фондов задействована в противовес этим угрозам недостаточно эффективно: сказывается невысокий уровень информационной грамотности населения Российской Федерации, то есть состояние знаний, способностей и навыков, необходимых для получения информации, ее оценки и использования.

В-седьмых, одним из рисков является и недооценка потенциала культуры для гармонизации общественных отношений. Несмотря на большое количество некоммерческих организаций, занимающихся вопросами культуры, сохраняется недостаточная активность и слабая вовлеченность общественных институтов в реализацию культурной политики.

В Стратегии признана (пожалуй, впервые в столь важном документе) негативная особенность современного подхода к гуманитарной сфере – узковедомственное отношение к культуре, а также отчасти утилитарное понимание культуры как сферы услуг. “Это порождает более низкий общественный статус культуры, что не соответствует подходам, зафиксированным в Основах государственной культурной политики, и стратегическим интересам Российской Федерации”.

Среди других рисков и проблем, определяющих целесообразность выработки новой модели культурной политики, в Стратегии названы сложности межведомственного взаимодействия по вопросам развития культуры, неполное соответствие инфраструктуры культуры вызовам нового времени, недофинансирование культуры и недиверсифицированность источников ее поддержки, несовершенство системы институтов развития.

В Стратегии отражены три сценария ее реализации. Инерционный сценарий, предусматривающий сохранение основных тенденций в культурной сфере, проблем и уровня финансирования, не позволит качественно изменить ситуацию.

Инновационный сценарий предполагает быстрое достижение качественно иного социального статуса культуры, ресурсно и законодательно обеспеченного уже на первом этапе реализации Стратегии. Отличительные особенности этого сценария: значительные инвестиции в человеческий капитал и систему профессионального образования, обеспечивающие лидирующие позиции российского профессионального образования в мире;

осуществление крупномасштабных инвестиционных проектов;

инвестиционная привлекательность культуры в целом на российском и международном уровнях. Реализация такого сценария должна позволить достигнуть прорывных результатов на всех ключевых проблемных направлениях.

Но с учетом особенностей нынешнего этапа развития страны, ее очень непростого положения в мире, санкционного давления на нее со стороны Запада наиболее реалистичным признан так называемый базовый сценарий, в основу которого заложено постепенное развитие имеющихся позитивных тенденций и постепенное преодоление существующих проблем за счет обеспечения приоритетного культурного и гуманитарного развития. При таком сценарии, отмечается в документе, не произойдет взрывного роста, но продвижение культуры как стратегического государственного приоритета будет способствовать заметному улучшению положения культуры. Реализация базового сценария предполагает, в частности:

– вхождение в пятерку стран – лидеров по количеству объектов, включенных в Список всемирного наследия ЮНЕСКО;

– содействие включению трансграничных объектов государств – участников Содружества Независимых Государств в Список всемирного наследия ЮНЕСКО;

– увеличение количества качественных ресурсов в информационно– телекоммуникационной сети Интернет, позволяющих изучать русский язык, получать информацию о русском языке, образовании и русской культуре, к 2018 г. в 10 раз, к 2030 г. – в 20 раз;

– увеличение доли русских школ (классов) за рубежом, получивших адресную поддержку, включая поставку учебно-методических материалов на разных носителях, в общем количестве русских школ (классов) за рубежом к 2018 г. в 1,5 раза, к 2030 г. – в 2,5 раза.

В целях усиления и расширения влияния российской культуры в иностранных государствах, то есть развития ресурсных возможностей “мягкой силы”, предусматривается, в частности:

– расширение ареала изучения и распространения русского языка в мире;

– создание благоприятной институциональной среды для расширения сферы влияния российской культуры и русского языка в иностранных государствах, включая деятельность русских школ и культурных центров;

– развитие приграничного и межрегионального культурного сотрудничества;

– противодействие искажению российской истории и пересмотру взглядов на историю России, ее роль и место в мировой истории;

– использование культурного потенциала России в интересах многостороннего международного сотрудничества;

– продвижение международного имиджа России в качестве страны с богатейшей традиционной и динамично развивающейся современной культурой, в том числе посредством продвижения российских фильмов, сериалов (включая анимационные), литературы и музыки в иностранных государствах;

– защита в международных организациях и иностранных государствах права народов Российской Федерации на сохранение традиционных духовно-нравственных ценностей;

– популяризация туристской привлекательности России и создание инфраструктурных условий для въездного туризма;

– расширение сотрудничества профессиональных научных и культурных сообществ, институтов и организаций в сфере реализации совместных проектов по изучению и представлению в иностранных государствах российской культуры, истории, литературы, а также в сфере образования и реализации совместных творческих проектов; поддержка деятельности в иностранных государствах специалистов в области русского языка и литературы, других языков народов Российской Федерации;

– содействие организациям соотечественников, проживающих за рубежом, в реализации проектов, направленных на сохранение и развитие российской духовной, культурной и языковой среды;

– использование возможностей интернет-сайтов и социальных сетей для презентации российской культуры, искусства и творчества народов России;

– содействие расширению сотрудничества российских организаций культуры с организациями культуры иностранных государств.

Геополитически чрезвычайно важно, что культурно-гуманитарный императив во многом определяет ресурсный потенциал “мягкой силы”, которая выходит на первый план мировой политики. Поэтому в Концепции внешней политики Российской Федерации 2013 г. поставлена задача совершенствовать систему применения “мягкой силы”, искать оптимальные формы деятельности на этом направлении, учитывающие как международный опыт, так и национальную специфику и опирающиеся на механизмы взаимодействия с гражданским обществом и экспертами, продолжить формирование нормативной базы в этой сфере. Эта задача осталась неизменной и стала еще более важной в свете современных событий, получив дополнительный импульс в новой редакции Концепции внешней политики РФ 2016 г.

В Концепции внешней политики отмечается, что впервые в новейшей истории глобальная конкуренция приобретает цивилизационное измерение и выражается в соперничестве различных ценностных ориентиров и моделей развития в рамках универсальных принципов демократии и рыночной экономики. Всё более громко заявляет о себе культурно-цивилизационное многообразие современного мира. В разряд первоочередных приоритетов мировой политики выводится задача предотвращения межцивилизационных разломов, наращивания усилий в интересах формирования партнерства культур, религий и цивилизаций, призванного обеспечить гармоничное развитие человечества. И своего рода предупреждение против использования государствами “мягкой силы” в узкоэгоистичных целях в конкурентном соперничестве на мировой арене: “В этих условиях попытки навязывания другим собственной шкалы ценностей чреваты усилением ксенофобии, нетерпимости и конфликтности в международных делах, а в конечном итоге – сползанием к хаосу и неуправляемости в международных отношениях”.

Все эти задачи конкретизируются в специализированном разделе “Международное гуманитарное сотрудничество и права человека”. Среди них – новые: развивать межгосударственные культурные и гуманитарные связи славянских народов, привлекать институты гражданского общества к решению международных проблем в целях повышения эффективности российской внешней политики; развивать, в том числе используя потенциал институтов гражданского общества в сфере общественной дипломатии, международное культурное и гуманитарное сотрудничество как средство налаживания межцивилизационного диалога, достижения согласия и обеспечения взаимопонимания между народами, уделяя особое внимание межрелигиозному диалогу; работать над созданием положительного образа России, соответствующего авторитету ее культуры, образования, науки, спорта, уровню развития гражданского общества, а также участия в программах помощи развивающимся странам, формировать инструменты воздействия на ее восприятие в мире.

Уникальность русской культуры во многом предопределяет важнейшие особенности роли, которую она призвана играть во всех сферах общественной жизни России, самого типа мышления и мыслительных конструкций, задающих параметры государственных проектов и программ и шире – всего спектра управленческих решений. Культура соотносится с основными тенденциями развития общества, отражая прямо, зеркально, или опосредованно его нынешнее состояние, эволюцию ценностных ориентаций, образ жизни, стереотипы сознания и поведения, этические и эстетические приоритеты и т. д. От того, кем, чем и как заполняется социокультурная ниша, которая образовалась после распада СССР и вымывания прежней системы ценностей, норм “советского” сознания, во многом зависит будущее нашей страны.

Стратегическая триада “мягкой силы”, социокультурные, духовные и исторические скрепы российской государственности имеют огромное практическое значение для национальной безопасности страны. Академик В. А. Тишков, рассматривая под углом зрения перспектив развития человечества гуманизацию жизни, основу которой образует теснейшее сопряжение культуры, науки и образования, с образной наглядностью назвал ее “подушкой безопасности для мира”[121]121
  См.: Независимая газета. Приложение “НГ-сценарии”. 2016. 29 марта.


[Закрыть].

В конце первого десятилетия XXI в. из 143 конфликтов в мире 108 имели культурно-цивилизационное измерение[122]122
  См.: “Мягкая сила” России в новом тысячелетии: имеющийся потенциал и перспективы развития: Справочно-аналитический материал к заседанию Российского общественного совета по международному сотрудничеству и публичной дипломатии. М., 2012. С. 12.


[Закрыть]. Согласно глобальному индексу миролюбия, составленному сиднейским Институтом экономики и мира на основе 23 качественных и количественных показателей, в 2015 г. количество погибших в вооруженных конфликтах составило 101 тыс. человек, то есть выросло за семь лет в 5 раз, достигнув максимума за 25 лет, а число вынужденных переселенцев – 57 млн человек, что является худшим показателем с момента окончания Второй мировой войны. Жертв терактов (32 тыс.) стало на 286 % больше по сравнению с 2008 г.