Текст книги "Жестокая ложь"

Глава 50

– Проваливай, придурок!

Синтия Тейлор закатила глаза к потолку и выкрикнула в пустоту:

– Перестань называть брата придурком!

Габби зло усмехнулась.

– Но он же придурок, мама. Даже его психиатр так считает.

Синтии захотелось расхохотаться. Иногда ее дочь умела отпустить неплохую колкость.

Джеймс-младший, сидевший за столом, хмуро уставился на них. Он был крупным мальчиком – видно, пошел в родню отца.

Переведя взгляд на сестру, он мерзко ухмыльнулся.

– Габби, а как дела у Винсента О’Кейси?

Синтия удивленно посмотрела на сына, и тот довольно рассмеялся.

– А ты не знала, мама? Это роман столетия!

Синтия не отрывала взгляда от сына, любить которого становилось все труднее и труднее.

– Сын Бриди О’Кейси?

Габби почувствовала, что вот-вот лишится чувств от страха. Ее глаза умоляли брата помолчать.

Лицо его расплылось в еще более мерзкой ухмылке, и он громко подтвердил догадку матери:

– Он самый!

Габби вскочила со стула и заорала:

– Мерзкий ублюдок! Убийца котов!

Синтия смотрела на своих детей, не зная, кому первому отвесить пощечину. Инстинкт победил, и одним ударом она повалила сына вместе со стулом.

– Проваливай отсюда!

Поднявшись с пола, Джеймс-младший поспешно покинул поле битвы.

Повернувшись к дочери, Синтия тихо спросила:

– Это правда?

Габби понимала, что врать бесполезно, и нехотя кивнула.

Рука матери взметнулась снова и схватила дочь за волосы. Габби подавила рвущийся из груди крик. С мамой сопротивление опасно. Лучше молчать, чтобы она с тобой не делала. Опасно кричать от боли, опасно пытаться убежать, опасно оправдываться. Пощады не будет.

– Как долго? Как долго ты скрываешь это от меня?

В этом вопросе была вся Синтия. Ее интересовало, не сколько времени дочь встречается с парнем, а как долго она это от нее скрывает.

– Почти год.

Если уж все выплыло наружу, лучше ничего не утаивать. Если мать поймает ее на лжи, Габби крышка. Синтия Тейлор не из тех людей, которые потерпят ложь. Только открыв правду, можно надеяться на пощаду.

На лице Синтии было написано неподдельное изумление. Целый год! И никто ничего не знает? Скорее, ей никто ничего не сказал. Паршивые ублюдки! Семья О’Кейси находилась так низко на социальной лестнице, что в глазах Синтии практически ничем не отличалась от бомжей. Бриди О’Кейси была ленивой неряхой, не способной не то что дом, даже своих детей держать в чистоте. Об отце Винсента вообще лучше помалкивать! Местный пьянчужка. Не люди, а отбросы общества.

– Я все делаю ради вас, и вот как вы меня отблагодарили! Твой брат того гляди станет серийным убийцей, а ты превратишься в шлюху! Ладно, юная леди, я положу этому конец! Ты возвращаешься домой! Понятно?! Теперь я понимаю, почему тебе так нравится у бабушки! Думаю, эта идиотка еще и помогает тебе меня обманывать!

Синтия ударила ее по лицу с такой силой, что Габби отлетела к двери столовой и упала. Впервые за долгие годы мать задержала взгляд на дочери. Длинные ноги, высокая грудь, тонкая талия… Почти сформировавшееся тело. Если ее дружок успел проникнуть в святая святых, она убьет, задушит подонка голыми руками.

Габби поднялась с пола. Она из собственного опыта знала, что если сейчас же что-нибудь не предпринять, то все может обернуться очень плохо.

– Извини, мама, – тяжело дыша, сказала она голосом, полным послушания и смирения. – Мне следовало все рассказать, но я боялась твоего гнева.

Синтия мотнула головой, изумленная ее скрытностью.

– Ублюдок О’Кейси! И это твой выбор? Да в пластмассовой голове Кена, дружка Барби, больше мозгов, чем у твоего Винсента! Вся их семья – полные придурки! И ты ходила с ним на свидания! Ты еще маленькая, тебе пока нельзя встречаться с мальчиками!

Звон пощечины разнесся по столовой. Габби видела, что мать просто обезумела от ярости. Девочка и сама чувствовала, как гнев и ненависть растут в ней. Она знала, что ни за что и никогда не бросит Винсента, что бы мать по этому поводу ни предпринимала.

– А что потом? Переспишь с Бенни Хиллом? Глупая маленькая кобыла! Лучше не нарывайся! Если он своего уже добился, я перережу ему горло!

Увидев выражение лица дочери, Синтия, несмотря на застилающую глаза ярость, все же поняла, что, хвала Небесам, ее Габриела пока еще девственница. И еще она поняла, что дочь не собирается прекращать отношения с этим ничтожеством. А придется! Синтия Тейлор твердо решила, что сделает все от нее зависящее, чтобы семья впредь ее не подводила, не позорила.

Глава 51

Мэри и Джек слушали рассказ Габби. Бабушка сочувствовала внучке, хотя и не могла отрицать, что в решении, принятом Синтией, есть доля здравого смысла. Возможно, внешне Габби и казалась гораздо старше своего биологического возраста, но в эмоциональном плане она все еще оставалась ребенком. Короткая юбочка и обилие косметики. Такое простительно в ее возрасте. Плохо, что девочка не понимает: несколько ласковых слов, сказанных Винсентом в подходящее время, и ее жизнь изменится раз и навсегда. Она забеременеет и… Мэри никогда бы не подумала, что когда-нибудь в чем-нибудь согласится с этой сумасшедшей сукой, которая имеет несчастье быть ее дочерью, но на этот раз Синтия оказалась права. Парень старше Габби и к тому же наверняка знает, что почем, а их внучка слишком красива, чтобы он мог долго сдерживать свои желания…

Лучше Габби некоторое время пожить у матери. Что же касается Джеймса-младшего, то после убийства котенка Мэри не испытывала к внуку особой привязанности. Он был странным ребенком, способным на всякие гадости. После случившегося Мэри много размышляла над тем, как же получилось, что мальчик стал таким жестоким, а никто – ни она, ни кто-то другой – этого не заметил. И пришла к выводу, что во всем повинен современный мир, в первую очередь телевидение. Именно из-за него дети взрослеют раньше времени. Даже в мыльных операх не обходится без секса и насилия. А телевизор современные дети любят смотреть ничуть не меньше, чем она сама в их возрасте. Разница заключается в том, что в ее детстве увиденное по телевизору не могло шокировать ребенка.

Мэри прикрыла глаза. Она чувствовала себя старой и уставшей. Голос внучки гремел у нее в голове с силой десятифунтового парового молота.

– А ты думала о последствиях, Габби, когда в тайне от всех встречалась с этим парнем?

– Но это же нечестно, бабушка! Моя мама полная…

– Не произноси этого слова, детка. Она все-таки твоя мать.

– Я ненавижу ее, ненавижу всем сердцем!

Джек Каллахан слушал поток злобы, который внучка выплескивала на свою мать, и чувствовал потребность встать на сторону Габби, но молчал. Как вообще могло дойти до такого, старик не знал, но верил, что это исключительно вина Синтии. Эта женщина разрушает все, к чему бы ни прикоснулась. Ее дети исключением не являются.

Глава 52

Дерек Грин считал себя счастливым человеком. Скоро он избавится от опеки Джонни П. Ему гарантировано блестящее будущее. Если он правильно разыграет эту партию, то сможет помочь даже отцу. Дерек любил играть с огнем, риск был его стихией. На радиостанции «Мелодия ФМ» зазвучала песня «Иди как египтянин» группы «Бэнглз». Дерек увеличил звук. Ему нравился ритм этой музыкальной композиции.

В багажнике автомобиля лежал маленький арсенал, который Дерек вез одному из своих приятелей. Из-за этого он ни на милю не превышал скорость, ремень безопасности был пристегнут, а на лице застыла мина полнейшей невинности. Дерека всегда бесило, когда направляющихся на дело знакомых легавые заметали только за превышение скорости. Зачем по мелочам нарушать закон? Последствия могут быть хуже некуда! Когда нарушаешь закон по-крупному, то должен вести себя как сущий ангел, водить машину, как пожилая леди, и жить в соответствии с буквой закона. Зачем привлекать к своей персоне ненужное внимание?

Остановившись на расположенной невдалеке от Боу-роуд свалке старых автомобилей, Дерек Грин выбрался из машины и сладко потянулся. Вслед за «Бэнглз» Дэвид Боуи запел «Прах к праху». Дерек постоял немного, подпевая ему, а затем с бесстрастным видом направился к сборному домику, который использовался как офис.

Как ни странно, но на свалке ему нравилось. В детстве Дерек часто здесь играл. Место принадлежало Филиппу Гарднеру, старому приятелю отца, человеку, пользующемуся всеобщим уважением. После ареста Грина-старшего Филипп, узнав о трудном материальном положении сына своего друга, пришел ему на помощь. Дерек подозревал, что Филипп был не прочь оказать не только материальную и моральную помощь его матери, но она его отшила. Он не винил приятеля отца за эту попытку, а к матери испытывал уважение. Что ни говори, а его мама – порядочная женщина. Дерек помнил, как, находясь на свободе, отец ходил налево, что не делало ему чести. Мама заслуживала более уважительного обращения. Теперь-то он проследит, чтобы никто ее не обижал.

Филипп Гарднер отличался добродушным характером, но при этом мог справиться с парнем куда выше себя ростом и шире в плечах. Он никогда не сдавался, и эту черту характера Дерек в нем ценил, так как и сам относился к категории бойцов. Как бы сильно его ни били, как бы больно он ни падал, он всегда поднимался на ноги и продолжал бой до тех пор, пока противник не признавал себя побежденным.

Увидев приближающегося Дерека через окно, Филипп включил электрический чайник. Молодой человек не откажется от чашечки чая, он употребляет этот напиток галлонами. Пьет чай и днем, и ночью. Стоя за перегородкой, где находился рукомойник и все необходимое для того, чтобы заварить чай или приготовить кофе, Филипп, заслышав звук открывающейся двери, поздоровался с вошедшим. Место, конечно, не отвечало высоким стандартам гигиены, но здесь, по крайней мере, никто не мог помешать им излишним любопытством. К тому же Филипп отличался брезгливостью и поддерживал в помещении относительную чистоту.

Филипп Гарднер специализировался на разрешении сложных проблем. Когда кто-нибудь оказывался в непростом положении, он мог обратиться за помощью к Филиппу. Добрый совет Гарднера стоил немало, так что старый приятель отца Дерека не бедствовал. Он был нем как могила и никогда ни с кем не обсуждал дела своих клиентов, не говоря уже о своих собственных. Филипп знал о чужих скелетах в шкафу, но это никого не беспокоило. Ему верили, поэтому уважали и не донимали наездами. Филипп Гарднер был бездетным холостяком. Большой дом, где он жил, поддерживала в чистоте его двоюродная сестра Мардж, женщина дородная, некрасивая и добрая. Уединенное существование отвечало скрытым потребностям души Филиппа Гарднера. Белинду Грин он любил платоничной любовью, относился к ее сыну как к своему собственному и был доволен жизнью.

Парень оказался смышленым и схватывал все налету. Со временем он и сам сможет оказывать людям услуги, подобные тем, какие оказывал сейчас Филипп, но для этого ему предстояло еще многому научиться. Одно неверно понятое слово, и все, что Дерек строил так долго и упорно, в одночасье обрушится ему же на голову.

Им предстояла трудная и опасная работа. Надо будет проследить, чтобы каждый досконально знал свою часть плана и ни на йоту не отклонялся от его осуществления. Никто, даже Дерек, несмотря на ключевую роль, которую ему предстояло в скором времени сыграть, не имел полной картины происходящего. Больше Дерек Грин узнает лишь в том случае, если без этого нельзя будет обойтись.

Филипп, как обычно, вынес две кружки чая. В свою он линул немного бренди.

Дерек, как всегда выдержанный, сидел на кожаной кушетке. Лицо серьезное и сосредоточенное. Филиппу нравился этот мальчик. Учить его было одно удовольствие. Дерек представлял собой отличный пример того, как можно натаскать молодого человека, если в учителя ему достался тертый калач.

– Он заглотнул приманку?

Лицо Дерека расплылось в улыбке.

– Заглотнул, и крючок застрял у него в жабрах.

– Этот Джонни – скользкий тип. Он будет мило улыбаться, а в следующую секунду нож в его руке вонзится тебе в сердце по самую рукоятку. Будь предельно осторожен. Одна ошибка – и тебе конец. Понял?

Дерек кивнул. Иногда его раздражала излишняя осторожность Филиппа. Конечно, Джонни П. – крутой перец и делает все, что ему заблагорассудится, но это, черт побери, ненадолго.

– Пусть немного поварится в собственном соку, а потом… Потом мы договоримся о последней встрече.

Дерек еще раз утвердительно кивнул.

– Я тоже так считаю, Филипп. После встречи с нашим общим другом все должно закончиться… И лучше раньше, чем позже.

– А потом наступит полный хаос… Ты ведь понимаешь это?

Дерек в очередной раз кивнул головой.

– Если хочешь, можешь отойти в сторону в любой момент, сынок. У тебя семья, а это очень опасно.

– Я понимаю, но уже не получится. Я по самые уши влез в это дело. К тому же я уверен, что нам все удастся.

Филипп улыбнулся, а улыбался он крайне редко.

– Хорошо, парень. Я знал, что ты меня не подведешь.

Глава 53

– Если бы ты больше времени уделял сыну, а не нюхал постоянно это дерьмо, то с Джеймсом-младшим, возможно, ничего бы не случилось!

Джимми Тейлор глядел на жену и в очередной раз представлял, какой будет реакция Синтии, если он сейчас заедет ей в зубы. Нет, он никогда на такое не решится, но представлять это все равно было приятно.

– Заткнись, Синтия! Ты можешь хотя бы раз в жизни закрыть свой поганый рот?!

На долю секунды она застыла, шокированная резкостью мужа, но потом дар речи к ней вернулся. Ее крик разносился по всему дому. Сидевшая у себя в спальне Габби зажала уши руками. Ей осточертели постоянные ссоры родителей. Ей осточертело, что мать держит ее практически взаперти, словно она и впрямь сделала что-то плохое. Девочка слышала, как Джеймс-младший в соседней комнате молотил кулаками и ногами в стену. Иногда Габби удивлялась, как это ей удалось не стать психом, как брат.

Она врубила звук своего плеера почти на максимум, желая заглушить эту какофонию безумия, лежала и думала о Винсенте. Теперь все ее помыслы были поглощены им. Из-за этого страдала даже успеваемость в школе. Образ любимого превратился в навязчивую идею, которая рисковала со временем перерасти в одержимость. Придет ли он к воротам школы завтра? Она тревожилась из-за того, что не видела Винсента сегодня. Быть может, ему все это надоело? И кого тогда винить в случившемся? Это всецело ее вина. Габби не могла заставить себя называть эту женщину матерью, а тем более мамой. Теперь Синтия стала для Габби просто она, и девочка ее ненавидела.

Крики внизу звучали все громче и громче.

– Ты полный придурок, Джеймс Тейлор! Ты ничтожество, посмешище! Идиот!

Синтия орала, не переставая. Ее почти идеальная жизнь разваливалась на куски, а от этого болвана, с которым она имела несчастье связать свою жизнь, не больше пользы, чем от тормозов на каноэ.

– Он сходит с ума, Синтия! В больнице ему помогут! Почему ты не хочешь этого понять?

Она с трудом подавила желание схватить стул и разбить им голову мужу. Этому идиоту хочется, чтобы их сына отправили в психиатрический центр, где врачи на всю жизнь навесят на него ярлык сумасшедшего? И он думает, что она согласится на это?! С какой придурочной планеты он прибыл на Землю? Как всегда, Синтию заботило не состояние больного ребенка, а то, как это его состояние будет восприниматься окружающими, что люди подумают о ней.

– Это всего лишь на пару недель, а потом он вернется домой. Там ему помогут.

– Только через мой труп!

– Синтия, врач говорит, что ему срочно нужна психиатрическая помощь. Еще немного, и он будет навсегда потерян для общества. Она говорит, что наш сын не имеет ни малейшего представления о том, как его действия сказываются на других людях. Джимми относится к миру так, словно он принадлежит только ему одному. Он не понимает и не признает, что и у других людей есть желания и потребности. Это тебе никого не напоминает, Синтия?

– Идиот! Не вини меня в случившемся! Это все гены твоей придурковатой семейки! Твоя мать такая же нормальная, как трехногий верблюд!

Джимми с шумом выдохнул.

– Как ты не понимаешь, что мальчика нужно отправить лечиться до того, как он натворит что-нибудь по-настоящему ужасное! Так будет лучше для всех. У нас все равно нет другого выбора. Если мы не сделаем это добровольно, вмешаются социальные службы, и нас лишат родительских прав.

В глубине души Синтия понимала, что муж прав, но ей не хотелось признаваться в том, что с ее сыном что-то не так. Синтия знала, что в случившемся люди обвинят ее. Люди всегда обвиняют матерей. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы и часто заморгала. Почему с ней это происходит? Чем она заслужила все эти несчастья?

Ей надо встретиться с Джонни, и чем скорее, тем лучше. История с Джеймсом-младшим повлияла даже на ее отношения с любовником. Конечно, Синтия храбрилась, ругалась со всеми по поводу психического здоровья своего сына, но даже она в глубине души не могла не признать, что у мальчика, мягко говоря, не все в порядке с головой. Ему всего лишь десять лет, а психиатры уже вынесли свой приговор. После очередного припадка на него надели смирительную рубашку, а завтра утром его надо будет отвезти в детский психиатрический центр, расположенный в графстве Кент, и надолго оставить там. Внезапно Синтия подумала, что это не такая уж плохая идея. Джеймс-младший перестанет путаться у нее под ногами, а с одной Габриелой ее жизнь значительно упростится. Как говорит Джеймс, от мальчика одни неприятности. В лечебнице ему самое место.

Губы Синтии растянулись в виноватой улыбке.

– Ну, если ты так считаешь, Джеймс…

Он с видимым облегчением вздохнул. Наконец-то она уразумела, что мальчику срочно нужна медицинская помощь.

Джимми налил им обоим виски. Принимая от мужа стакан, Синтия размышляла над тем, как бы избавиться и от дочери. Через некоторое время она все устроит в лучшем виде. Надо признать, что хорошей матери из нее все равно не получится. К тому же у нее есть еще и работа. Она отдаст Габриелу в частную школу со строгими правилами. Там за этой молодой кобылкой будут следить, как ястреб за цыпленком. Это сдержит ее галоп, и у Габби будет достаточно времени, чтобы подумать над тем, что ей действительно нужно. Теперь женщина уже по-другому смотрела на убийство котенка. Этот инцидент стал подарком богов. Синтия радовалась тому, что снова сможет жить только для себя, и ей с большим трудом удавалось сохранять печальное выражение на лице. Губы прямо-таки подмывало растянуть в радостной улыбке.

Джимми догадывался, что происходит в голове у жены. Он знал ее лучше, чем кто-либо другой, но помалкивал. Единственное, что ему оставалось, – это постараться, чтобы его сын получил самое лучшее лечение, и надеяться на чудо. Быть ребенком Синтии Тейлор – тяжелое испытание, и Джимми боялся, что эмоциональные проблемы его детей только начинаются. Судьба Габби волновала его в меньшей степени. Когда дело касалось матери, у дочери обнаруживалась довольно толстая кожа. Габби выросла и превратилась в настоящую красавицу, что не могло не уязвить самолюбие Синтии. Конечно, жена ни за что на свете не призналась бы, что испытывает ревность по отношению к собственной дочери, но факты, как известно, упрямая вещь. Когда Габби станет взрослой, она, пожалуй, превзойдет мать, а для Синтии это уже сродни пощечине. Этого она не потерпит…

Ладно. Будем надеяться, что на этом ее высокомерное всезнайство закончится. Неплохо было бы, если бы случившееся послужило Синтии хорошим уроком, но Джимми, по правде говоря, сильно в этом сомневался. Синтии нет дела до других людей, поэтому ничто не сможет повлиять на ход ее мыслей. Это, а также проблемы, которые возникли по вине жены у детей, довели Джимми до состояния черной хандры. Он знал, что должен забрать дочь и бежать куда глаза глядят, вот только Синтия их не отпустит. В этом Джимми не сомневался. Да и со своим стилем жизни и «маленькой» вредной привычкой он не представлял, как сможет содержать детей. Сам бы он еще выкрутился, а вот с двумя детьми на шее точно пойдет ко дну. Подобно Синтии, он слишком сжился с тем образом жизни, который вел, и не хотел ничего в ней менять. Жизнь вне закона – это замкнутый порочный круг, из которого почти невозможно вырваться. Больше всего страдали их дети, которым приходилось жить в тени преступлений своих родителей. Джимми и сам осознавал, что назвать их семью полноценной никто не решится.

Наконец он успокоил себя тем, что сумел убедить жену в необходимости лечения сына. По крайней мере, это ему удалось. Назойливый голос в его голове, впрочем, сыпал соль на рану: слишком поздно, слишком мало… Но Джимми отмахнулся от него и поспешил покинуть дом. Пусть вещи сына укладывает Синтия. У нее это все равно лучше получается.

Через час он сидел под кайфом и работал над длинной колонкой цифр. Сейчас только цифры помогали ему держаться на плаву. Прямо-таки спасательный круг для утопающего, который готов ухватиться за соломинку.