Текст книги "Маленький книжный магазинчик в Тегеране"

Господин Фахри глядел себе под ноги и не говорил ни слова.

– Мне так трудно… – голос госпожи Аслан дрогнул. – …терпеть это. Я не могу терпеть… – Ее взор устремился в воображаемую даль. – Терпеть все, что я наделала. – У нее перехватило горло.

В воздухе снова что-то переменилось. Рука Бахмана соскользнула с талии Ройи. Он присел на корточки возле матери и заговорил ласковым голосом:

– Давай я принесу тебе чаю. Позволь принести тебе еще чаю.

Госпожа Аслан наклонила голову и прижала к лицу вязаную шаль. Она зарыдала.

– Мама. – Бахман взял ее за руку. – Ох, мама.

Большинство гостей были увлечены разговорами. В гостиной звучал их смех. Ройя завидовала им, потому что они даже не заметили разыгравшейся сцены. Их не трогали ни гнев госпожи Аслан, ни драма, возникшая из-за ее присутствия. На этом тонущем корабле оставались только она, Бахман и господин Фахри.

Бахман сидел возле матери и прижимал ее голову к своей груди. Ройя и господин Фахри стояли, застыв, и смотрели, как мать рыдала на груди сына.

Когда Бахман встал, на его белой рубашке остались красные пятна от румян матери. Прямо возле сердца.

Ройя хотела взять рубашку, отчистить с нее эти пятна. Но онемела и стояла словно парализованная.

– Я принесу чаю, – сказал наконец господин Фахри.

– Не забудьте, что я сказала вам, – пробормотала госпожа Аслан.

– Не забуду, – спокойно ответил господин Фахри. – Вы любите крепкий чай.

Он удалился мелкими шагами, продолжая нервничать.

Госпожа Аслан закуталась в шаль и посмотрела на сына.

– В этом доме слишком холодно, а огни слишком яркие.

– Прости, мама, – тихо ответил Бахман. – Прости меня.

* * *

Все разошлись по домам, праздник в честь помолвки закончился. Потом Маман жгла благовония, избавляясь от энергии ревности и сглаза. Она окурила ими голову Ройи, бормоча, призывая ревнивый глаз ослепнуть.

– Ой, Ройя-джан, не позволяй им чешм тебя, лучше ты сама их сглазь, – сказала Зари, хотя сама с самого начала не одобряла, что Ройя встречается с Бахманом. – Нет ничего хуже сглаза. Ревнивые дураки видят, как ты счастлива с этим парнем, и потом – цап! Они все вам испортят. Берегитесь!

9. 1953. Танго под граммофон

Жизнь Ройи становилась все интересней и восхитительней. Стоило лишь ей подумать, что она достигла пика чего-то хорошего (например, прочитала все переводные русские романы, какие продавались у господина Фахри), появлялось что-то новое. Страна пробуждалась, в ней возникал новый класс интеллигенции. В столице процветали книгоиздательство, театры, кино, искусство и литература.

Теперь, после помолвки, она могла открыто встречаться с Бахманом и ходить с ним куда-нибудь даже по вечерам.

У Джахангира, друга Бахмана, был самый настоящий граммофон; его родители имели возможность покупать все технические новинки. А еще он собирал пластинки с восточной и западной музыкой. Теперь Ройя с Бахманом стали бывать на его танцевальных вечеринках. Джахангир устраивал их по четвергам, накануне пятницы, выходного дня. Ройя слушала иностранные песни, и они поражали ее и помогали забывать о неприятностях – такие до жути сексуальные, такие мелодичные.

По словам Бахмана, когда его мать узнала, что семья Джахангира купалась в богатстве, она принялась всячески поощрять их дружбу. Ройя усмехнулась. Госпожа Аслан, несомненно, была в восторге от богатых и изысканных девиц, таких как Шахла, с которыми Бахман мог познакомиться в доме своего друга.

– Ба! Ба! Заходите, заходите! – Джахангир обнял Ройю и Бахмана. – Глядите! – крикнул он другим гостям. – Это наши Идеальные Влюбленные! Вы видели когда-нибудь такую красивую пару? Поглядите на них! Табрик! Поздравляю!

Помолвка Ройи и Бахмана стала свежей новостью, и это событие можно было отметить. А судя по лицам некоторых девушек, участниц вечеринки, кое у кого оно вызывало и зависть.

– Что сегодня в меню? – спросил Бахман.

– Танго, друг мой!

Ройя даже не могла подойти к столу, где стояли вазочки с толченой дыней и льдом. Их с Бахманом окружили участники вечеринки, забыв про граммофон, музыку и танцы. Бахман улыбался, расточая вокруг свое обычное обаяние. Потом они вместе учились танцевать танго, флиртовали. Бахман запомнил мелодию (языка он не знал) песен Синатры и баллады Розмари Клуни. После помолвки Ройя уже бывала с ним на других вечеринках и знала, что, если замолкал разговор и делалось скучно, появление Бахмана снова зажигало все вокруг. Когда он танцевал, его движения завораживали всех. Ройя прекрасно понимала, что не одна она очарована этим парнем. Девушки смеялись игривым стаккато, оказавшись рядом с ним, и закатывали от восторга глаза от его шуток.

– Пойдем со мной. – Бахман взял Ройю за руку и потащил за собой на середину гостиной. Тут заиграл вальс. Это она умела – Бахман давно уже научил ее танцевать вальс, и она неделями упражнялась с Зари. Сестра таскала ее взад-вперед по спальне и ругала за ошибки: «Ройя, запомни, не крути руками и не покачивай бедрами. Это тебе не персидский танец, тут все серьезно. Сосредоточься!» Неделю за неделей благодаря инструкциям Бахмана и диктату сестры Ройя танцевала все уверенней. И теперь она кружилась с Бахманом по комнате, вдыхая его знакомый запах.

– Я хочу пить, – сказала она, когда отзвучал вальс.

Он отпустил ее.

Она взяла со стола вазочку с толченой дыней и ложечку. Сладкая ледяная мякоть наполнила ее пересохший рот. Внезапно кто-то резко постучал по ее плечу.

Она подумала, что это Бахман, но, обернувшись, увидела вместо него высокую девушку с волнистыми волосами, оливковой кожей и кокетливой, как у кинозвезды, родинкой над верхней губой (Зари сразу бы сказала, настоящая она или нарисованная). Это была Шахла, та девушка из кафе «Ганади».

– Пить захотела? – спросила она, не здороваясь и не представляясь. Голос звучал хрипло, даже грубовато.

– Да, – только и смогла ответить Ройя. Никакого обмена любезностями,

– Ну, ты набросила сеть и поймала его. Ура! Он всегда умел ускользнуть. Но ты как-то ухитрилась. – Шахла обвела взглядом волосы Ройи, ее зеленое платье. – Уму непостижимо.

Дыня и лед обжигали холодом язык.

– Подумать только! Джахангир не хотел, чтобы я сегодня пришла сюда, потому что беспокоился, что это смутит Бахмана или… тебя. А ведь мы с Джахангиром дружим почти всю жизнь. Почему я не могу прийти на его вечеринку? К тому же я хотела взглянуть собственными глазами, что же заставило Бахмана так влюбиться. И теперь… – она снова окинула Ройю взглядом с ног до головы, – …я начинаю понимать, в чем дело. – Шахла посмотрела на туфли Ройи, вернее, туфли Маман – из зеленой замши с маленькой медной пряжкой. Это были уже не те детские туфли, которые полагалось носить в школе. – Боже, вы только поглядите! – девушка покачала головой, фыркнула и отошла.

– Все в порядке? – спросил Бахман с раскрасневшимся от танцев лицом.

Ройя даже не заметила, с кем он танцевал после нее. Возле него всегда клубились парни и девушки. Их притягивало к нему словно магнитом.

– Эй, что случилось? – спросил он.

– Ничего. – Ройя разгрызла тающий лед.

Бахман покосился на эффектную девицу, которая отошла в другой конец гостиной.

– Пожалуйста, не обращай на нее внимания. Я видел, как она разговаривала с тобой. Мне просто не верится, что у нее хватило бесстыдства прийти сегодня к Джахангиру. Что она говорила тебе?

Ройя не могла вымолвить ни слова.

Бахман взял из ее руки вазочку и поставил на стол. Потом обнял Ройю и коснулся пальцами ее шеи.

– Эй, Ройя, ладно тебе. Она для меня пустое место. – Он поцеловал ее в лоб, прямо туда, где, по словам Маман, написана невидимыми чернилами ее судьба. Шахла не могла не видеть этот поцелуй.

– Она смотрит на тебя. Перестань. Все видят.

– Вот и хорошо. Пускай. Я хочу… – тут он еще раз поцеловал ее, – …целовать тебя на глазах у всего мира, черт побери!

– Бассе, хватит, – сказала Ройя. Но после четвертого поцелуя, когда Бахман стоял так близко, что она чувствовала испарину на его рубашке, она почти забыла про Шахлу.

Веселая вечеринка, американская музыка и танцы, толченая дыня со льдом, сбрызнутая в некоторых вазочках чем-то необычным для Ройи, вероятно алкоголем, – все это было для нее новым и неожиданным. Кто мог предполагать, что парень, который изменит мир, умел еще и танцевать? Что у него такой круг друзей? Что он был близким другом Джахангира, популярной в Тегеране личности и богатого плейбоя?

– Я надеюсь, что все они томятся сейчас от ревности, – сказал Бахман и уткнулся лицом в ее шею.

– По-моему, томишься сейчас ты. – Ройя засмеялась.

– Когда обнимаю тебя? Конечно. Всегда. Когда же мы, наконец, поженимся? – Он нежно поцеловал ее в шею.

– Эй, мистер, ведите себя хорошо. Я порядочная девушка, – пошутила она. Но позволила Бахману проложить губами дорожку от своего уха до подбородка.

Он посмотрел на нее лучистыми темными глазами – они поразили ее еще в день их знакомства тем, что просто излучали радость.

– Я считаю дни, оставшиеся до нашей свадьбы, Ройя. Тогда мы сможем всегда быть вместе. Я очень люблю тебя.

Так они и стояли лицом к лицу. Она чувствовала на лице его теплое дыхание. Ее сердце билось возле его груди.

– Ну, ты просто прилип ко мне! – сказала она наконец.

– И совсем не хочу отлипать, – простонал он и засмеялся.

Она сняла с его воротника ниточку.

– Послушай, ведь ты – парень, который изменит мир. Так что, пожалуйста, веди себя образцово перед всеми этими людьми!

– Бачеха! Ребята! – Джахангир поднял кверху руки и завилял торсом. – Пришло время для та-а-а-анго-о-о!

Он поставил новую пластинку, и гостиную заполнили томные гитарные аккорды.

– Бахман, иди сюда! – позвал Джахангир. – Давай мы с тобой покажем, как надо правильно танцевать.

Бахман подошел к нему, и они встали лицом к лицу, щека к щеке. Джахангир взял Бахмана за талию и крепко прижал к себе. Они медленно двигались, вытянув вперед руки. Мелодия была чувственной, почти тревожной. Она вызывала у Ройи тоску по чему-то такому, что она даже не могла определить, по чему-то запретному и заманчивому. Ройя смотрела на танцующих, словно на двух незнакомцев. Словно видела то, чего ей всегда хотелось, но только до сих пор и не подозревала об этом.

После демонстрационного танца, когда пластинка доиграла и стихли смешки и шепот девушек. Бахман отпустил руку Джахангира и вывел Ройю на середину гостиной. К ним присоединились еще несколько храбрых парочек. Когда Джахангир снова поставил пластинку с танго, Бахман и Ройя начали танцевать. Поначалу у них ничего не получалось, они сбивались с ритма, а Ройя чуть не упала. Щетина на подбородке Бахмана впивалась ей в щеку. Близость их тел наполняла ее таким страстным желанием, что ей с трудом удавалось сосредоточиться на танцевальных движениях. Она постоянно сбивалась, но это не имело значения. Ее тело пылало жаром возле тела Бахмана, вытянутая вперед рука сжимала его руку. Бахман, подражая Джахангиру, играл роль серьезного и страстного партнера. Это вызвало у Ройи улыбку, и он нахмурился, словно упрекая ее, поэтому она тут же изобразила на лице шутливую серьезность. После множества попыток они все-таки сумели пройтись в танце через комнату более-менее устойчиво.

Если бы она верила в судьбу, то сказала бы, что им было суждено встретиться и полюбить друг друга на всю жизнь. Ее тело идеально подходило к телу Бахмана, она словно нашла свой дом. Она не случайно оказалась в магазине канцтоваров в ту минуту, когда он вошел туда, насвистывая. Ей суждено было поговорить с ним о поэзии Руми, почувствовать их внутреннее родство. Всему этому суждено было случиться, ведь теперь она просто не мыслила свою жизнь без него. Она принадлежала ему, и это была не просто судьба. Это была реальность, вернее, почти реальность, но уже не сон и не мечта. Простой факт.

– Эй, о чем ты думаешь? – спросил Бахман, когда они скользили по полу.

– Что?

– Я никогда еще не видел, чтобы кто-нибудь так упорно думал о чем-то во время танца. Нет, не пугайся, у тебя все прекрасно получается.

– О, спасибо. – Ройя перевела дух.

Чувственные гитарные аккорды буквально вибрировали в их телах. А ведь Бахман прав. Зачем беспокоиться? Все чепуха, не заслуживавшая внимания. Они с Бахманом вместе, и это самое главное и будет таким всегда.

– Ты где? Ты улетела куда-то далеко. – Он поцеловал ее в шею.

– Да уж ближе некуда! Мы практически слились в одно целое! Твоя мечта сбылась!

– Я не жалуюсь. – Он улыбнулся. – Но у тебя такой вид, словно ты пытаешься решить мировую проблему.

– Зачем мне это?

– Такой же сосредоточенный вид был у тебя в тот день, когда я впервые тебя увидел.

– Ты свистел как дурачок. Даже не смотрел на меня.

Она подумала, что танец закончился, но он плавно перешел в другой. Бахман явно не собирался ее отпускать. Они танцевали и танцевали. Ройя даже не знала, танцевали или нет другие парочки. Их лица были так близко друг к другу, что Бахман наверняка ощущал аромат дыни в ее дыхании.

– Прошлой зимой ты спасла меня. Политика, митинги… Ты спасла меня, – повторил он.

– Вряд ли.

– Правда. Ты даже не представляешь себе.

Его слова удивили ее. Как спасла? Что, он мог еще глубже погрузиться в политику? Или спасла от женитьбы на Шахле? Спасла от влияния его матери? Ей хотелось спросить его об этом, но в то же время ее что-то удерживало. Минувшая зима с ее политической лихорадкой сменилась нежной и ласковой весной; эта весна навсегда останется в памяти Ройи окрашенной вкусом ширини, пирожных с кремом, и горького крепкого кофе со сливками.

– Теперь ты меньше занимаешься политикой, – согласилась она.

– Теперь она меньше меня интересует. Но я тревожусь.

– За нас?

– Они хотят сместить Мосаддыка.

При упоминании премьер-министра у Ройи разжалась рука.

– Мне казалось, что ты… Ведь ты сам сказал только что…

– Сейчас без политики никак не обойтись, Ройя-джан. Хотим мы или нет, но в нашей стране все зависит от политики. Даже вот это: танцы, граммофон, эти девушки, наряженные, словно американские кинозвезды. Думаешь, все это может существовать без стараний тех, кто делает политику?

Ее снова мучила жажда. Ей хотелось взять еще один бокал с дыней и толченым льдом и немного посидеть. Внезапно она ощутила тесноту и дискомфорт. Но если бы она попробовала отодвинуться от него среди танца, у нее все равно ничего бы не получилось – это нарушило бы законы природы, законы судьбы.

– Ты тревожишься, – сказала она со вздохом. – О премьер-министре. Понятно.

– Ходят слухи, что его хотят снять.

– Кто именно?

– Сторонники шаха. Англичане. Американцы. Все они. Я слышал, что…

– Он безумно влюблен в тебя! – воскликнул Джахангир, внезапно протанцевав вместе с Шахлой мимо них. Застывшая в его объятьях Шахла устремила глаза на люстру, и они могли бы прожечь дыры в дорогом хрустале. – Я только и слышу: Ройя, Ройя, РОЙЯ!

Бахман прижал к себе Ройю еще крепче, а Джахангир резко крутнул Шахлу.

– Ты знала, что семья Шахлы обслуживает шаха? Ее отец водит дружбу с верхушкой полиции.

– Боже мой. Неужели ты думаешь, что она шахская шпионка?

– Я просто решил сообщить тебе об этом, и все. Я ни в чем ее не подозреваю. – Пряжка ремня Бахмана впилась в ее живот.

– Она знает, что ты распространяешь по городу воззвания Мосаддыка? А она может… ну… отомстить тебе за то, что ты не послушал мать и отказываешься от найденной для тебя невесты?

Бахман прижался щекой к ее щеке и молчал. Больше они не говорили о премьер-министре и просто танцевали, еще крепче обняв друг друга, словно их могли разлучить прямо там, в гостиной Джахангира. Идеальные Влюбленные!

– Как ты думаешь, могут ли Шахла и все остальные ваши гламурные друзья сглазить нас? – неожиданно спросила Ройя. – Иногда я остро ощущаю их зависть, кажется, ее даже потрогать можно.

– Ой, ладно тебе! Не надо верить во всякую чепуху. Это предрассудки, пора уже их отбросить. Мы – современные люди. Что у нас с тобой есть, то останется с нами. Нам суждено любить друг друга.

– Суждено? Кажется, ты только что сказал, что не веришь в предрассудки.

– Я и не верю.

– Но ты ведь сказал слово «суждено»? Разве вера в судьбу – не предрассудок?

Бахман улыбнулся.

– Ничто не сможет нас разлучить. Нас никто не сглазит.

– А твоя мать? – прошептала она, собравшись с духом.

Он не ответил.

– Извини. – Она готова была сгореть со стыда.

– Послушай. – Он внезапно посерьезнел. – Она постепенно смирится и все поймет. Вот увидишь. – Драматизм мелодии нарастал и достиг крещендо. Бахман без предупреждения наклонил Ройю. Кровь прилила к ее голове, комната поплыла, все перевернулось.

– Ты все равно не отделаешься от меня, – сказал он, снова поднимая ее. – Я никуда не денусь от тебя. Никогда.

10. 1953. Письма в книжках

В следующий вторник Бахман пропал. Когда Ройя позвонила ему, никто не ответил. Когда она постучала в дверь, никто не вышел. Ни усталая бледная госпожа Аслан с румянами на щеках. Ни приятный и щедрый господин Аслан (он непременно предложил бы ей чаю). Никто. Соседи пожимали плечами. Кто-то предположил, что они могли уехать на север. К морю. Спасаясь от жары. Вероятно. Сплошные догадки, сплошные намеки, никакой определенности.

Прошло три дня – и никаких новостей от Бахмана. Ройя не находила себе места от беспокойства. Наконец она не выдержала и отправилась в магазин канцтоваров. Шла и боялась того, что могла там услышать, – что господин Фахри мог что-нибудь знать про аресты политических противников шаха. Постояла в нерешительности на улице, но все-таки зашла внутрь – ведь она должна была узнать правду.

– Дорогая моя девочка, разве ты не понимаешь? У премьер-министра Мосаддыка полно врагов. Он хочет добиться процветания для нашей страны, но иностранные державы и наши двуличные предатели пытаются свергнуть его. Любой ценой.

– Господин Фахри, пожалуйста, скажите, где он?

– Сейчас он не может быть рядом с тобой.

– Но мы помолвлены. Послушайте, господин Фахри, вы ведь добрый человек – мы будем всегда благодарны вам за помощь, за то, что вы позволили нам… встречаться. Но тогда мы делали это тайно. Теперь мы скоро поженимся. В конце лета! Пожалуйста, расскажите мне все, что вам известно. Сосед сказал, что семья, возможно, уехала на север, к морю. Но почему Бахман ничего мне не сообщил? Он сказал бы мне об этом, правда?

Ей было неловко оттого, что она разговаривала с господином Фахри так открыто и с отчаяньем. Это было абсолютно неприлично. Зари упала бы в обморок, если бы знала, что Ройя умоляла, практически выпрашивала информацию. Ройя в конце концов сообщила семье, что Бахман пропал. Баба после этого не мог спать; он не сомневался, что Бахмана арестовали подручные шаха. Маман молилась о его безопасности, перебирая молитвенные четки – тасбих – и бормоча стихи из Корана.

– Пока потерпи, девочка моя, – сказал господин Фахри.

– Я знаю, сейчас идут аресты. Пожалуйста, расскажите, что вы знаете о Бахмане.

– Не беспокойся, дорогая моя! Просто сейчас все очень сложно. Тебе надо отдохнуть. Не беспокойся…

– Отдохнуть? Но ведь он пропал! Скажите мне, в этом городе все знают всё про всех, и вдруг теперь неизвестно ни слова ни о нем, ни даже о его отце или матери…

– Его матери? – Господин Фахри вздрогнул.

– Все, с кем я говорила, ничего не знают! Как такое возможно, что никто ничего не знает? – Неприлично было молодой девушке разговаривать таким тоном с пожилым мужчиной, повышать голос и что-то требовать. Но ей было страшно даже подумать, что Бахман мог оказаться в тюрьме.

– Его… семья. – Господин Фахри побледнел и торопливо кашлянул. – С ними все в порядке? Что ты слышала?

– Ничего! Вот почему я и спрашиваю у вас! – Внезапно Ройе захотелось схватить первую попавшуюся книгу и швырнуть в него. Зачем он морочит ей голову и делает вид, словно не понимает, о чем она просит? Она заговорила снова, уже ровным, спокойным голосом: – Господин Фахри, я знаю, что сюда приходят политические активисты. Мы все знаем, что ваш магазин – безопасная гавань для сторонников Мосаддыка. Что вы распространяете отсюда информацию в Национальный фронт и даже в некоторые коммунистические группы. Прошу вас, скажите мне, что вам известно. Мне важно знать. Я никому не скажу.

– Ладно, девочка моя. – Господин Фахри помолчал с непроницаемым лицом. – Хорошо. Тебе известно, что полиция приходила и сюда? Не обо всем легко рассказывать. – Он поднял брови. – Говорю тебе – не волнуйся. Просто… доверься Аллаху. Аллах велик.

Конечно, Ройю так ослепила тревога за Бахмана, что она совершенно забыла про опасность, грозившую господину Фахри. Она огляделась по сторонам и убедилась, что их разговор никто не слышит. Шпионы могут быть где угодно. Значит, теперь господин Фахри попал в список врагов шаха? Неужели его допрашивали?

Господин Фахри наклонился вперед, словно собираясь сказать ей что-то очень важное. Ройя вспомнила свою вторую встречу с Бахманом – когда господин Фахри точно так же наклонился к ней и сказал, чтобы она была очень осторожной. Она попыталась овладеть собственными чувствами, ведь нельзя было утратить доверие собеседника.

– Моя дорогая девочка, – прошептал господин Фахри. – Бахман… занят. Вот и все. И сейчас он не может встречаться с тобой.

– Я его невеста, – возразила она сквозь зубы.

Господин Фахри фыркнул.

– Все равно. Я уверен, что ты все поняла.

– Нет, вообще-то я ничего не поняла.

В его лице что-то изменилось; строгость исчезла. С испуганным видом он обвел глазами свой магазин. Потом вздохнул.

– Бахман сказал мне, что ты можешь написать ему в письмах все, что тебе хочется.

– Правда? – У Ройи учащенно забилось сердце.

– Да.

Она принялась лихорадочно обдумывать, как наладить обмен письмами. Почему они не могут поговорить? Видно, он где-то скрывается, чтобы избежать ареста.

– Конечно, тогда я напишу ему.

Господин Фахри поправил очки и промолчал.

– Господин Фахри? Пожалуйста, дайте мне его адрес!

– Адрес?

– Вероятно, вы знаете, как с ним связаться? – Она двигалась осторожно, словно по яичной скорлупе, и боялась проявлять настойчивость. Вдруг он откажется от своего предложения…

– Ты будешь отдавать письма мне. А я позабочусь, чтобы он получал их.

– Простите?

– Что, милая?

– Но как?

– Так же, как всегда. У меня есть свои каналы.

– Какие каналы? – спросила она, не удержавшись.

– Ройя-ханум, как ты думаешь? В этом городе много молодых людей, которые не могут звонить друг другу или встречаться. Как они передают друг другу весточки?

– Телеграммами?

– Моя милая – в книгах. Они отдают мне свои конверты или записки, и я кладу их между страниц книг. И когда адресат письма приходит за книгой, он «покупает» ее вместе с лежащим в ней сообщением.

Ройя обвела глазами магазин, книжные полки. Ей не приходило в голову, что книги можно использовать как средство связи. Люди прятали в них письма, а господин Фахри выполнял роль «почтальона». Ее любимый магазин, где она проводила так много времени, листая книги, внезапно показался ей несколько зловещим. Значит, это не только место, где тайком распространяли политические брошюры и листовки, но и место для тайного обмена письмами?

Не желая терять единственную ниточку, связывавшую ее теперь с Бахманом, она ничего не сказала, лишь тяжело вздохнула.

– Конечно. Большое спасибо. Завтра я принесу письмо.

Когда она вышла из магазина на резкий солнечный свет, ей показалось, что город корчился от жары и тревоги. Ходили слухи о возможном перевороте. Теперь многие люди разделяли опасения Бахмана относительно того, что сторонники шаха объединятся с иностранными наемниками и свергнут премьер-министра. Вероятно, Бахман вместе с другими активистами пытались теперь предотвратить этот переворот. Значит, тогда он не арестован, а просто прячется. Конечно же, господин Фахри не смог бы передавать ему письма, если бы Бахман действительно находился в тюрьме. Конечно же, господин Фахри знал больше, чем сказал. Ройе это было абсолютно ясно. Но по какой-то причине он помалкивал. Ну и ладно. По крайней мере, теперь она могла написать письмо. Хотя бы это могла.

* * *

Письмо она писала на бумаге, купленной у господина Фахри; синие чернила в ее авторучке наполнили листок словами любви и тоски. У нее было бесконечно много вопросов. Иногда она невольно писала в каком-то ритме, который кто-нибудь (не такой, как ее учительница литературы госпожа Дашти) мог бы назвать поэзией.

На следующий день, когда она отдала вложенное в конверт и заклеенное письмо господину Фахри, он обещал передать его Бахману в руки. Он проговорил это с тяжелым вздохом, словно против воли.

– Он ведь напишет мне ответ, да? – не удержалась и спросила она.

Господин Фахри покачал головой и пробормотал что-то про юную любовь и «ароматные лепестки надежды». Но конверт взял.

Когда через несколько дней она пришла в магазин, то увидела в зале нескольких мужчин в шляпах и черных брюках и испугалась, что это нанятые шахские шпионы. Господин Фахри вручил ей с вежливой улыбкой томик стихотворений Руми. Переполненная восторгом, чувствуя, что сердце вот-вот взорвется в груди, она взяла его и прошла несколько кварталов. Только потом она осмелилась раскрыть книгу.

В ней лежал конверт, крепко зажатый между страниц у корешка. Она схватила его с такой жадностью, что заболели пальцы, но тут же снова убрала в книгу, не решаясь вскрыть его на улице и читать письмо прилюдно, словно в этом было что-то противозаконное. Нет, лучше подождать, когда она окажется одна.

Всю дорогу до дома она прижимала книгу к сердцу. Но конечно же, как только она перешагнула через порог, Зари пожаловалась, что устала чистить баклажаны, а Ройя шляется по городу. Что Ройя никогда не делает свою часть домашней работы, а все спихивает на нее. Казеб, помощница по хозяйству, тоже подозрительно покосилась на Ройю. У Казеб сбился шарф и вспотело лицо от работы – видно, они давно уже возились с баклажанами. Маман велела Ройе сесть на перевернутое ведро и помогать. Вместе они дочистили баклажаны, нарезали их ломтиками, посолили, промыли и, обсушив, поджарили. Баба любил это блюдо и восхищался за обедом, какие они мастерицы. Чем больше отец говорил о баклажанах и только о них, тем яснее Ройя понимала, что он тревожился за Бахмана и пытался это скрыть. А Ройя не могла дождаться конца трапезы, чтобы уйти в спальню, дождаться, когда Зари уснет, и наконец открыть и прочесть письмо.

Наконец они переоделись в ночные рубашки, и Зари накрутила волосы на кусочки газетной бумаги. Ройе не терпелось услышать сонное сопение сестры, но Зари все болтала и болтала:

– Все эти баклажаны портят мне руки. Ты только погляди на мою кожу, Ройя. Нет, погляди. Она огрубела и воспалилась. Просто ужас.

– У тебя нормальные руки, – пробормотала Ройя. Ох, скорее бы сестра уснула! Скорее бы взять в руки письмо!

– Нет, Ройя, это все из-за тебя. И вообще, где ты гуляла так долго? Нам с Казеб пришлось чистить почти все баклажаны. Так нечестно. Только потому, что ты невеста… – Зари спохватилась. – Ой, прости. Я знаю, что ты тревожишься за него. Сегодня за обедом ты сидела какая-то притихшая. Я понимаю, что ты думаешь только о Бахмане. Но ты должна признать… ты просто согласись, что…

– Что что, Зари? – еле слышно спросила Ройя.

– Что, может, это воля судьбы, что Бахман удрал. Может, ты просто и не можешь ждать ничего другого от парня, так одержимого политикой и премьер-министром. Может, он сейчас где-то прячется и планирует какую-то политическую акцию. Кто знает? Или мы все были глупыми, раз думали, что он женится на тебе против воли своей матери. – Зари скрестила руки на груди. – Может, он просто не смог убедить ее. Ройя, мне не хочется это говорить. Но ведь могло быть и так, правда?

Ройя ничего не отвечала; она просто слушала словесные потоки сестры. Когда Зари начинает ее учить, лучше просто игнорировать ее речи, чтобы не затягивать дискуссию. Ройя просто хотела прочесть письмо. Зари не знала, что Бахман написал ей!

– Изменить мир, надо же! И глупо думать, что он пойдет на конфликт с матерью. Но ты не беспокойся, сестрица! По крайней мере, госпожа Аслан не будет пить твою кровь. Правда?

– Спокойной ночи, Зари!

Наконец, когда дыхание сестры стало ровным и Ройя убедилась, что та спит, она слезла с кровати и села у окна, чтобы прочесть при лунном свете письмо. Она осторожно открыла конверт, словно боялась, что лежавшие в нем слова сломаются или рассыплются и она не сумеет прочесть строчки письма.

«Моя любимая Ройя!

Когда я получил твое письмо, я думал, что умру от счастья. Боже, как я скучаю по тебе. Я не могу ни о чем думать, не могу есть. В эти дни я готов был выползти из своей кожи. Мне кажется, что я не видел тебя уже много лет. Прости, что мне пришлось уехать так неожиданно. Жалко, что я не могу объяснить тебе причину, – когда-нибудь я это сделаю. Пока, пожалуйста, знай, что у меня все нормально и тебе не надо беспокоиться. Я вернусь, как только смогу. Просто сейчас это сложно и мне нужно разобраться со всем и найти выход. Я с нетерпением жду, когда снова смогу тебя обнять.

Я испытал такое облегчение, получив твое письмо! Передай своим родителям, чтобы они не волновались за меня. Все будет нормально, я обещаю. Надеюсь, Зари не слишком терзает тебя.

На что бы я ни смотрел, я всюду вижу только тебя. Ты всегда со мной, каждое мгновение, Ройя-джан.

Надеюсь скоро увидеть тебя – и чем скорее, тем лучше.

Ты любовь моя!

Бахман».

Она погладила пальцами письмо, мечтая, чтобы листок сохранил запах Бахмана и чтобы этот запах проник в кончики ее пальцев. Она видела его почерк лишь однажды – на надписи, которую он сделал в блокноте, подаренном Ройе на Новый год. Теперь она снова видела его почерк, а значит, часть самого Бахмана. В каждой черточке, в каждом завитке букв на листке она чувствовала его. И когда она перечитывала письмо снова, снова и снова, голос любимого звучал в ее голове.

Конечно, ее ответ был полон страстной тоски и любви. Обычно она более сдержанна в своих словах, даже когда они с Бахманом оставались наедине. Но на бумаге она почему-то могла сказать то, что не осмеливалась говорить. А еще она могла спрашивать прямо, могла задавать ему трудные вопросы. «Ты где? – писала она. – Почему я не могу тебя видеть?»

На следующий день, отдавая письмо господину Фахри, она чувствовала себя неловко, словно оказалась перед ним без одежды. Но конверт был запечатан. К тому же, конечно, у господина Фахри были дела поважнее, и он не станет читать милую чепуху двух подростков. Она подумала, что ее слова лежат между страниц персидской поэзии и обнимаются с древними строками. Что их любовь надежно охраняется поэзией. Что ей как бы там место. Она представила себе, как кто-то из друзей Бахмана или такой же, как он, активист придет в магазин, возьмет эту книгу и отнесет ее Бахману.