Текст книги "Ненавижу? Хочу! Или кое-что о мачо"

Всем известно, что попасть в модный московский клуб не так-то и просто. Шансов нет, если на вас разношенные кроссовки, или курточка с Черкизовского рынка, или если вы не умеете придавать своему лицу презрительно-светское выражение. Да, но я-то этим искусством овладела в совершенстве! Может быть, все дело в том, что я пришла пешком? Ну, извините, на автомобиль пока не заработала!

– Вы меня не пускаете, а меня там, может быть, ждут! – предприняла я очередную попытку разжалобить равнодушного охранника.

Но презрительное молчание было мне ответом.

– Вы что, не понимаете, что я могу здесь замерзнуть? – изо всех сил я взывала к его, похоже, отсутствующей совести.

Самое неприятное – мимо меня постоянно проходили люди, которым удавалось попасть в «Камбалу» совершенно беспрепятственно! То были светловолосые дылды с умеренно загорелыми бесконечными ногами и их спутники, похожие на членов итальянской мафиозной группировки. Правда, если честно, я никогда настоящего сицилийского мафиози не видела, но почему-то мне кажется, что он должен выглядеть именно так – зачесанные назад волосы, дорогой костюм-тройка в тонкую серую полоску и остроносые ботинки, начищенные до такого блеска, что хочется зажмуриться, чтобы не получить ожога глазной роговицы.

Обидно, но ничего не поделаешь – придется убираться восвояси. Оскорбленная в лучших чувствах, неоправданно нарядная, я приплетусь домой, чтобы смыть макияж, над которым трудилась полтора часа.

– Кого-то ждешь?

Я вздрогнула. Надо же, не заметила, как один из «мафиози» остановился аккурат напротив меня. Видимо, на распродаже манекенщиц ему не досталось достойной дылды, вот он и обратил свой взор на меня. Он был словно клонирован с прочих посетителей клуба – те же зализанные волнистые волосы (с каких это пор липкий укладочный гель стал символом мужественности?!), те же сияющие ботинки. Добавьте к этому благородный золотой загар, гладко выбритый подбородок и свитер «Кензо» – и получится мужчина не то чтобы идеальный, но очень даже ничего. Сносный образец породы праздношатающихся богатых бездельников.

– Не то чтобы жду, – я замялась.

Не говорить же ему, что меня просто не захотели пустить внутрь.

Наверняка он думает, что я одна из тех богатеньких тусовщиц, которые переезжают из ресторана в ресторан всю ночь напролет.

– Что, не пускают? – снисходительно усмехнувшись, спросил он.

– Сегодня не мой день, – я улыбнулась – мол, все равно мне, но предательски дрогнувшая нижняя губа свидетельствовала об обратном.

Я, как ребенок, не умею прятать эмоции. Если мне смешно – то, вместо того чтобы интеллигентно прыснуть в ладошку, я начинаю хохотать, как обкурившаяся гиена. Если мне хочется плакать, то я просто не умею сдержать набежавшую слезу.

– Да ладно тебе, – «мафиози» погладил меня по щеке, – нашла трагедию. Там нет ничего интересного… Я сейчас еду на одну вечеринку, хочешь со мной?

Я вскинула на него влажные, покрасневшие глаза. А он ничего. Нет, правда ничего. И потом – не за этим ли я сюда пришла?

– А что за вечеринка? – шмыгнула носом я. – Много будет народу? Это в каком-то другом клубе?

– Да нет, у меня дома, – подмигнул он, – а насчет народу… Я считаю, что трое – это уже толпа. Ты, я, джакузи, шампанское. Как тебе такая идея?

Я сошла с ума! Нет, совершенно точно, свихнулась, сдвинулась по фазе, без сожаления проводила уехавшую крышу. Я в гостях у полузнакомого мужчины! Мои часы показывают половину второго ночи, в моей руке – хрустальный бокал с ледяным шампанским. Я сижу на удобном кожаном диване, на другом конце которого устроился «мафиози». Мы ведем светский разговор о кино.

Никогда раньше со мною не происходило ничего подобного. Вот Лерка – большая охотница до приключений такого рода. Ей ничего не стоит отправиться в гости к мужчине, с которым она познакомилась пять минут назад. Я же всегда считала себя чересчур рассудительной для таких опасных экспериментов. И вот пожалуйста, томно выпятив губки, рассуждаю о Ларсе фон Триере, краем глаза наблюдая за его рукой, которая продвигается по спинке дивана в моем направлении.

Во всем виноват Майкл Рикман. Если бы не он, я бы никогда не решилась на такое безрассудство.

Рука нового знакомого улеглась на мое плечо и на секунду замерла, но, не почувствовав никакого сопротивления, поползла дальше и запуталась в моих коротких волосах. Осторожно, кончиками пальцев, он массировал мой затылок. Это было приятно. Но я все равно нервничала. И даже шампанское, которое я, как конь на водопое, вливала в себя огромными глотками, не помогло мне расслабиться.

Я должна, должна, должна это сделать. Сейчас самое время повернуться к нему, красноречиво посмотреть на его губы, закрыть глаза, откинуть голову на спинку дивана… Именно так и положено вести себя девушке, которая, ни минуты не сомневаясь, согласилась прийти в гости к случайному знакомому. Именно этого он от меня и ждет. Но почему же мне так отчаянно хочется сбросить его руку со своих плеч? Почему прикосновения его теплой опытной руки не вызывают во мне ничего, кроме нарастающего отвращения?!

– Почему ты молчишь? – задала я самый идиотский вопрос всех времен и народов.

– А я вообще немногословен, – отшутился он.

Так, надо срочно придумать тему для разогревающей беседы. Может быть, если выяснится, что он высоколобый интеллектуал или гордый обладатель отточенного чувства юмора, может быть, тогда мне будет хоть капельку легче?

– Мы, кажется, говорили о кино… – жалко улыбнулась я.

– Кино, вино, домино, – протянул он. – Иди-ка лучше сюда!

И тут я поняла – ничего не получится. Я просто больше не могу притворяться. И вообще вся эта идея с поиском одноразового оргазма была дурацкой. Случайная связь как лекарство от любви? Не смешите меня…

И еще одно – мы битый час строили из себя киноэстетов, но никто из нас не догадался поинтересоваться, как зовут собеседника. Я только сейчас вспомнила, что мы даже толком не познакомились!

Я вскочила с дивана и устремилась к двери, на ходу застегивая туфли. Я появилась ниоткуда, а значит, имею полное право исчезнуть навсегда без всяких объяснений. Разве не так обычно поступают мужчины? Правда, они-то исчезают после страстного секса, а я решила смыться с поля боя, не дожидаясь начала эротических упражнений.

– Эй, ты куда? – Он устремился за мной.

Но мне уже удалось справиться с замками.

– Я… Мне пора! – крикнула я на бегу.

– Постой… Но что случилось?!

– Кажется, я оставила дома включенный утюг!

За моей спиной раздалось раскатистое «дура!». Не знаю, относилось ли это к моей невнимательности по отношению к бытовой технике или к моему поведению в целом.

В любом случае я не могла с ним не согласиться.

* * *

На моем автоответчике восемь новых сообщений. От Эдика – от кого же еще? И почему он никак не хочет оставить меня в покое?

«Шурка, нам надо встретиться! Если ты опять мне не позвонишь, я поставлю палатку у твоего подъезда и буду караулить тебя весь день!»

Вот черт, неужели он это серьезно? В таком случае мне придется влезать в собственный подъезд через окно с другой стороны дома. Если так, то ношение мини-юбок и шпилек временно отменяется. Придется перейти на военное положение и носить в сумочке не милую сердцу косметичку, а моток веревки и альпинистские ботинки.

«Шурка, почему ты надо мной издеваешься? Чем, ну чем я тебя обидел? Без тебя все как-то не так. Мне даже не хочется бегать в парке по утрам!»

Ну и слава богу, подумала я. Хоть от одной вредной привычки он избавился.

«Шурка, я знаю, что тебе до лампочки весь этот бег по утрам. Согласен больше никогда не заставлять тебя заниматься спортом. Никаких залов! Никаких тренажеров! Я торжественно сожгу твой спортивный костюм, хочешь?!»

Если бы я сама знала, чего я хочу на самом деле. Боюсь, сгоревший костюм не привнесет в нашу жизнь утраченную гармонию. Если так пойдет и дальше, то это я совершу торжественное самосожжение.

А ведь я веду себя точно так же, как тот непробиваемый секьюрити из клуба «Камбала»! Эдик отчаянно пытается прорваться в мое пространство, а я… Я прозрачно намекаю, что и на этот раз он не прошел фейс-контроль…

* * *

– Я решила ему отомстить!

Лерка ворвалась в мой кабинет и, небрежно смахнув на пол увесистые папки с пресс-релизами, сама уселась на краешек стола.

– Кому? – опешила я.

Сказать по правде, в то утро мои мыслительные процессы не отличались высокой скоростью. После ночного приключения я чувствовала себя помятой, разбитой и униженной. Как всегда, проспала и приплелась в офис вялая, как амеба. На мне была мятая черная мохеровая пижама – впрочем, она выглядела как спортивный костюм. Я была настолько самой себе противна, что утром у меня не возникло ни малейшего желания хоть немножко приукрасить отразившееся в зеркале бледнолицее существо. Я просто почистила зубы и мокрой ладонью пригладила топорщившиеся в разные стороны волосы. Тоже мне, ночная гулена, дитя порока. Несостоявшаяся королева быстрого секса.

Зато Лерка словно светилась изнутри. В красном костюмчике, в пышной шифоновой юбке она была похожа на кинозвезду шестидесятых.

– Паникосу, кому же еще!

Я поморщилась, как от внезапного приступа зубной боли. Паникос, Паникос, опять этот Паникос! Не могу больше слышать это имя. Когда же она наконец успокоится?!

– И что же ты сделаешь? – Мне пришлось вяло поддержать разговор, чтобы не обидеть эту страдалицу. – Проберешься ночью в его спальню и обреешь его налысо?

– Этого придурка не испортит даже лысый череп, – вздохнула Лера, – скорее, он будет выглядеть более мужественным… Нет, копай глубже. Я же журналист, и моя месть – информация!

– Только не говори, что напишешь о нем в нашей газете. Собираешься перед всей редакцией опозориться? – сказала я и мысленно добавила: – «И опозорить меня!»

– Я создала свой интернет-сайт! – торжественно объявила Лера. – Под названием «Будьте осторожны, они опасны!».

Она вскочила со стола и принялась мерить комнату нервными шагами. Вид у нее был совершенно безумный. Если бы я не знала ее так хорошо, наверное, испугалась бы и вызвала психиатрическую перевозку.

– Похоже на вывеску в зоопарке. Не кормите верблюда, он плюется.

– Это и будет зоопарк. Мы же давно решили, что все мужики – животные. И вот теперь у меня будет свой зоопарк. Я разместила на сайте фотографию Паникоса! И написала о нем всю правду. Холодный, беспристрастный рассказ.

– Звучит подозрительно. И что же ты там написала?

– Что он сразу показался мне чересчур слащавым для порядочного мужчины, – с готовностью рассказала Лерка, – что меня насторожила его ненатурально широкая улыбка, и в то же время мне, одинокой и утонченной, так хотелось любви…

– Постой, но, по-моему, все было немного по-другому, – нахмурилась я, – это меня насторожила его слащавая улыбка, а ты пялилась на его красные трусы.

– Это просто небольшое художественное преувеличение, я же литератор, – важно объяснила Лера, – я написала про то, как он предложил мне выйти замуж, и про эту… как ее там… не помню…

– Наташу, – с услужливостью настоящей подруги подсказала я.

– Ну да, – понуро подтвердила она, – и еще на моем сайте много свободного места. Так что все желающие могут оставить там информацию о мужчинах, которые их обидели. С фотографиями. Получится целый зоопарк, вернее, серпентарий. Все будут знать, что с мужчинами, которые попали на странички моего сайта, связываться не стоит!.. Кстати, ты тоже можешь внести свою лепту. Фотография Майкла Рикмана у меня есть. Правда, маленькая, но мы ее увеличим!

Глаза Лерки горели фанатичным огнем. Она была похожа на человека, который после долгих скитаний наконец-то нашел свое призвание. Безжалостная мстительница, готовая растоптать своими шпильками «Прада» всех мужчин-обманщиков на свете.

– А при чем здесь Майкл Рикман?

– Разве ты не держишь на него зла? – удивленно спросила Лерка.

– За что? – грустно поинтересовалась я. – За то, что он хорош в постели, но живет на другом конце земли? Он мне ничего не обещал. Приглашал, конечно, в Лондон, у него там свой дом и конюшня с тридцатью арабскими скакунами, – как бы между прочим похвасталась я. Пусть это и глупо – хвастаться движимым и недвижимым имуществом мужчины, которого я вряд ли еще когда-нибудь увижу. Но на женщин вроде Лерки такие детали почему-то производят неизгладимое впечатление.

– Да ты что? – ахнула она. – А выглядит таким скромным. И джинсы у него недорогие, на заднице лейбл «Бенеттон». Не миллионерская марка.

– Ты и его задницу рассмотреть успела? – разозлилась я. – А я-то наивно полагала, что тебе глаза застили красные трусы одного нашего общего знакомого.

– О, ты ревнуешь, – поддела меня она, – просто у меня глаз-ватерпас. Слушай, да твой Майкл Рикман – находка. Скромный миллионер.

– Увы, он не мой.

– Увы? – приподняла тонко выщипанные брови Лера. – Скучаешь по нему?

– Нет, – сказала я.

Лера молча на меня смотрела.

– Немного, – призналась я и, немного помолчав, добавила: – Очень скучаю. Не могу выбросить его из головы.

– Так бери отпуск и вперед! – посоветовала Лера.

– Третий отпуск за месяц. Степашкин и так в последнее время ко мне подозрительно относится. И потом, а вдруг я застану его с какой-нибудь… Наташей?

Лерка брезгливо поморщилась.

– Не все же такие, как Паникос… О чем я говорила? Ах да, о сайте! Сашка, как только я это сделала, у меня сразу же улучшилось настроение. Хочешь, покажу?

– Ну покажи, – без особенного энтузиазма согласилась я.

Моя энергичная, как плюшевый кролик из рекламы батареек, подруга вытеснила меня из-за стола и замолотила по клавиатуре моего компьютера. Она нажимала на клавиши с такой силой, словно это был не пентиум, а старенькая печатная машинка. Недовольно отфыркиваясь, компьютер наконец соединился с Интернетом. Лерка ввела в командной строке адрес сайта.

– Смотри!

Я наклонилась поближе к экрану и тут же отпрянула. Потому что весь экран занимала приевшаяся физиономия Паникоса. «Внимание! – гласила подпись над фотографией. – Этот мужчина вас обманет!»

Далее следовал душещипательный рассказ, щедро снабженный фотографиями и документальными данными: мстительница-Лерка опубликовала не только полное имя обидчика, но и его рост, вес и почтовый адрес.

– А он на тебя в суд не подаст?

– Пусть только попробует! Тогда я тоже подам на него в суд. Мне вообще кажется, что следует принять новый закон и сажать в тюрьму за разбитое сердце.

– Браво! – Я несколько раз хлопнула в ладоши. – Замечательная речь!

– Нет, я серьезно! – горячо воскликнула Лера. – Однажды меня бросил мужчина. Я так на него разозлилась, что поздно ночью пришла к его дому и кирпичом разбила стекла на его машине. Между прочим, «ауди» последней модели!

Ну вот, опять это хвастовство как бы между прочим. Как будто бы наличие дорогого авто у мужчины, который к тому же тебя бросил, как-то влияет на твой социальный статус. По мне, какая разница, кто тебя бросил, слесарь Вася или Дональд Трамп? Конечно, если последний не одарил тебя на прощание особнячком на Голливудских холмах.

– Уже смешно, – я представила, как вооруженная кирпичом Лерка подкрадывается к машине.

– Я перебила все стекла. Потом вошла во вкус и оставила пару вмятин на крыше. Наверное, надо было успокоиться и бежать, но я никак не могла остановиться. Я вопила – получай! Получай! И колотила по его машине. В итоге меня забрали в милицию. Мне пришлось заплатить огромный штраф. Вернее, моим родителям, мне-то тогда было девятнадцать лет… И вот теперь я думаю, почему за разбитое стекло полагается платить, а за разбитое сердце – нет? Неужели мое серд це стоит дешевле какого-то несчастного стекла?!

– Если смотреть на твое сердце, с точки зрения хирурга-трансплантолога, то, конечно, оно стоит дороже. Я читала, что двадцать тысяч долларов дают за одну только почку.

– Опять ты издеваешься, – надулась Лера, – а я серьезно. Мой сайт – отличная возможность для всех обиженных женщин. Теперь мы можем достойным образом отплатить всем этим разбивателям сердец. Настало время платить по счетам!

– Как красиво это звучит, – усмехнулась я, – но откуда все обиженные женщины узнают о твоем сайте?

– Я все продумала. Буду давать рекламу.

– Что, деньги лишние завелись?

– Я ведь откладывала на свадебное платье, – вздохнула Лерка, – мне хотелось, чтобы у меня была шикарная романтичная свадьба. И куда мне теперь девать свадебные деньги? Только и остается, что потратить их на месть этому подлецу!

Ну что, что я могла на это возразить?!

* * *

На моем автоответчике одно новое сообщение. Подхожу к телефонному аппарату и тупо смотрю на мигающий красный огонек. Стереть или прослушать? Не могу больше слышать умоляющий голос Эдика. Он заставляет меня чувствовать себя предательницей. А я уже привыкла к такой расстановке сил, что предателем обычно является мужчина, женщина же – вечная страдающая сторона. Это мужчины обещают перезвонить и не перезванивают. Если и правда в один прекрасный день правительство примет закон о разбитых сердцах; то простым штрафом я не отделаюсь, меня расстреляют в день суда.

Надо стереть, наконец решаю я. Но моя рука сама тянется к кнопке «Прослушать». Наверное, это означает, что я еще не совсем потеряла совесть.

Отчаянно давлю на кнопку, чтобы поскорее покончить с этой экзекуцией, и вдруг, к своему удивлению, слышу английскую речь.

«Милая Саша! Я собирался позвонить тебе раньше, но ты никогда не берешь трубку, а разговаривать с автоответчиками я не люблю. Но теперь у меня нет выхода, потому что завтра я прилетаю в Москву.

Наверное, надо было предупредить тебя раньше. Но лучше поздно, чем никогда. Я просто понял, что больше не могу тут без тебя. Целую, скоро увидимся, Майкл Рикман».

ГЛАВА 7

Спокойствие, только спокойствие. Он прилетает завтра утром. Завтра! Утром! Если бы он предупредил меня хотя бы позавчера, я бы успела посидеть пару дней на диете. Конечно, несколько кефирных дней не помогут мне втиснуться в шелковую розовую юбку на три размера меньше, которую я приобрела в прошлом году за безумные деньги в надежде, что этот отчаянный шаг вдохновит меня на пересмотр режима питания (как вы понимаете, не вдохновил). Зато я могла бы добиться приятного эффекта втянутости щек. А теперь…

Теперь у меня осталось всего восемь часов, ровно восемь часов, до того как я предстану перед идеальным мужчиной во всем своем великолепии. Ну и что же можно сделать за такое ничтожное время с бледной, усталой, круглощекой особой, которая давно не выщипывала брови и второй день не вылезает из любимой пижамы?!

М-да, за это время мне не успеть отшлифовать свою красоту так, чтобы, увидев меня, Майкл Рикман немедленно предложил отправиться в ювелирный магазин за обручальным кольцом. Мне не успеть прочитать какой-нибудь многотомный философский трактат, чтобы поразить его гибкостью ума и смелостью суждений. Зато я успею наскоро прибраться в квартире и… допустим, сходить в солярий. Легкий загар придаст мне свежий вид. Румяные щечки и обнаженная полоска подтянутого (ну ладно, не очень подтянутого) живота – это гораздо важнее, чем умение поддержать разговор о какой-нибудь теории архетипов Юнга.

Решено – утром, перед тем как отправиться в Шереметьево, я загляну в студию загара – благо, что это заведение находится в трех кварталах от моего дома. Я часто туда хожу, даже летом. Наверное, я слишком ленива для того, чтобы часами лежать на солнце в надежде стать обладательницей шоколадного загара, к тому же все равно на солнце у меня первым делом сгорают плечи и краснеет нос. Вместо того чтобы мучиться на солнцепеке и в итоге приобрести цвет лица подвыпившего Дедушки Мороза, я предпочитаю пять минут понежиться под фиолетовыми лампами солярия.

В ту ночь я засыпала абсолютно счастливой.

Я чувствовала себя ребенком, которому преподнесли подарок просто так, ни за что. А это даже приятнее, чем день рождения и Новый год. Завтра, уже завтра я буду засыпать, уютно положив голову на плечо Майкла Рикмана.

Завтра будет особенный день, совершенно непохожий на другие. Встану пораньше, уложу волосы, сотру пыль с телевизора, схожу в солярий… А потом рвану в аэропорт. Только бы побыстрее наступило это проклятое завтра.

Ох, наверное, мне так и не удастся сомкнуть глаз. Зато я смогу выбраться из душного плена одеяла на самом рассвете и, может быть, даже немного позанимаюсь йогой – для успокоения разволновавшейся души.

Утро началось как всегда. Я не услышала интеллигентного попискивания будильника. Это меня не удивило – я ведь не слышу его никогда. Так что наличие будильника в моем доме – это, скорее, формальность.

Я носилась по квартире, умудряясь одновременно отхлебывать кофе, красить ресницы и гладить джинсы.

Наскоро сложила в сумку необходимые вещи для солярия (несмотря на то что, скорее всего, я опоздаю встретить Майкла Рикмана, от загара отказываться нельзя, уж лучше я не буду пылесосить, это сэкономит мне достаточное количество времени) – бикини (люблю, когда на золотом теле слабо проглядываются полоски от купальника), косынку (чтобы уберечь волосы от пересушивания), специальный защитный крем.

Я ворвалась в студию загара ровно в половине одиннадцатого, как раз в это время лайнер с Майклом Рикманом на борту должен был приземлиться в аэропорту Шереметьево. Ничего страшного, эти самолеты всегда опаздывают. К тому же, наверняка у него с собой полно багажа. Может быть, какая-нибудь из его многочисленных сумок потеряется, и пройдет не один час, пока служащий аэропорта со скорбной улыбкой не объявит, что багаж улетел куда-нибудь в Новую Гвинею. А может случиться и так: служба безопасности заподозрит в Рикмане контрабандиста. Его отправят на прохождение личного досмотра, а я битый час буду нервно слоняться по аэропорту, ожидая, когда мой измученный допросами мужчина наконец-то появится в зале прилетов. Это я к тому, что все равно нет смысла приезжать в Шереметьево вовремя.

Я закрылась в кабинке вертикального солярия. Покопавшись в сумке, обнаружила, что оставила дома косынку для волос. Со мной это происходит всегда – когда я куда-нибудь тороплюсь, обязательно забываю что-то важное. Беда в том, что мои волосы довольно короткие и покладистыми их не назовешь. Такое впечатление, что они живут сами по себе, отдельно от меня и их главная стратегическая задача – как можно чаще портить мне настроение. Может быть, это месть за то, что в прошлом году меня угораздило побриться наголо? Вот, например, сегодня волосы упорно лезли на лицо. Короткие кудрявые прядки так и норовили закрыть от ультрафиолетовых лучей лоб и щеки.

Подумав, я нахлобучила на голову собственные трусы – все равно меня никто не увидит, зато все лицо загорит равномерно.

Все, теперь можно и расслабиться.

Расслабиться и подумать о предстоящем свидании с Майклом Рикманом. Мысль о нем и пугала меня, и завораживала.

У одной моей знакомой, журналистки Лизы из отдела новостей нашей газеты, был роман с испанцем. Она два раза летала в солнечную Малагу к своему Хуану. Или Хорхе? Не помню точно. Зато я прекрасно помню, с каким придыханием рассказывала она о своем южном возлюбленном. По ее словам выходило, что этому Хорхе-Хуану самое место на конкурсе «Мистер Мира». Мол, и красив он, как греческий бог, и сложен, как профессиональный атлет. И глаза-то у него зеленые, как утреннее море, и загар у него ровный и темный, как слегка разбавленный молоком кофе. Наслушавшись восторженных воспоминаний нашей Шехерезады, мы даже, помню, немного приуныли – вот какие, оказывается, есть на свете мужчины. Не сравнить с теми, кого мы каждый день видим в метро. И вот однажды Лизка объявила: внимание, внимание, красавец испанец приезжает в Москву! С каким нетерпением ждали мы, когда она представит нам этого волшебного мужчину. И чудо свершилось – однажды Лизка привела Хуана-Хорхе в нашу редакцию «на смотрины». Каково же было наше удивление, когда Аполлон-атлет на деле оказался тощеватым низкорослым брюнетом с маленькими глазками и плохими зубами. Потом Лизка призналась мне: «Знаешь, Кашеварова, я и сама была в шоке, когда увидела его в аэропорту. Я даже хотела потихонечку слинять, но потом решила, что это неудобно, он же ни в чем не виноват. Все, больше никаких курортных романов с продолжением. На пляже он выглядел как король мира. А здесь, в Москве, в куртке, с побледневшим загаром, стал обыкновенным мужиком».

И вот стояла я в теплой пещерке солярия и думала: а вдруг мой Майкл Рикман тоже покажется мне обыкновенным? Я так долго о нем думала, я так часто вспоминала нашу единственную ночь – целую сказку о нем сочинила. И в то же время я не могла внятно представить себе его лицо. Я отчетливо помнила глаза – ярко-голубые. А вот, например, какой у него нос – я бы точно сказать не могла. И вряд ли у меня получилось бы составить его фоторобот. Что же это значит? Я влюблена в мужчину, которого сама себе придумала? А на самом деле ко мне приедет чужой человек, которого я буду вынуждена терпеть… Кстати, я даже не спросила, на сколько он приезжает. Вдруг на целый месяц? И где он собирается остановиться – в гостинице или… или в моей квартире? Просто, когда он позвонил, я ополоумела от счастья. Я записала номер рейса – и все, а разные бытовые мелочи тогда вовсе не казались мне актуальными.

Ультрафиолетовые лампочки солярия погасли – время, отведенное на загар, истекло. Лениво потянувшись, я взглянула на часы и подпрыгнула – самолет Майкла Рикмана давно приземлился в Шереметьеве. А я, голая, все еще нежусь в солярии. Ну почему, почему я такая безответственная?

Я наскоро натянула свитер и джинсы, выскочила на улицу и поймала такси. Так, спокойно, все нормально. Пробок нет, значит, через… хм, ну максимум час, я буду в аэропорту.

Таксист смотрел на меня как-то странно.

– А что, сейчас это модно? – подозрительно спросил он.

Что он имеет в виду? Наверное, мой загар.

– Это никогда не выходит из моды, – дружелюбно объяснила я.

– Не могу понять вас, молодежь, – вздохнул таксист, – вот моя внучка проколола нос. Чего хорошего-то?

Я подтвердила, что ничего хорошего в этом нет. И чтобы поддержать разговор, рассказала, как моя подруга Жанна проколола пупок. Только одно я не поняла – я-то тут при чем? Разве можно сравнить кольцо в носу и легкий аристократичный загар на физиономии?!

* * *

В Шереметьеве я появилась на два часа позже оговоренного времени. И сразу же увидела Майкла Рикмана. Он уныло сидел на собственном чемодане и грустно смотрел в пол. И он… Знаете, он был еще лучше, чем я могла бы его представить. Его светлые волосы были слегка взлохмачены, что придавало ему трогательный вид. И эти синие глаза, и этот золотой загар! Вот он – идеальный мужчина.

– Майкл! – возопила я, подбегая к нему. – Прости меня! Пожалуйста, прости!

Он поднял голову. В его глазах мелькнуло такое искреннее изумление, что я даже отшатнулась – неужели он меня не узнал? Но потом он улыбнулся, и я поняла – Майкл Рикман мне искренне рад.

– Саша, я так рад, – он поцеловал меня в висок, – я уж думал, что ты не придешь.

– Я бы не опоздала, но со мной произошло такое… Сначала стояла в пробке, потом на МКАДе была жуткая авария, восемь машин всмятку, потом… – Я вдруг вспомнила, что это не мой начальник Максим Леонидович Степашкин, которому я обычно вру по поводу причин моего опоздания. – На самом деле я просто проспала.

– Ты неподражаема, – улыбнулся он, – ну что, в такси? Ты не против, если я остановлюсь у тебя? Или проводишь меня в шикарный отель?

– Не против! – искренне воскликнула я. – К черту отель!

– Ты извини, что я как снег на голову. Но я ненадолго. Всего на четыре с половиной дня.

– Четыре с половиной дня, – разочарованно повторила я.

– Не могу уйти с работы на большее время, – пожал плечами он, – но четыре дня – это не так уж и мало. За четыре дня и мир можно перевернуть.

От этих слов по моей спине пробежали мурашки. В такси пытались вести светские беседы. Он рассказал, что погода на Кипре окончательно наладилась. Стойкая круглосуточная жара, теплое, как парное молоко, море. Иногда он как-то странно в мою сторону поглядывал. Я все никак не могла понять, что означают эти подозрительные взгляды. И вдруг нехорошая догадка пришла в мою голову: а вдруг это Лизкина история с точностью до наоборот? Он ведь видел меня на пляже, в легкомысленной летней одежде… Вдруг сейчас, в моем «московском амплуа», я кажусь ему серой и невыразительной?! Скорее всего, так оно и есть, иначе с чего бы он так пристально на меня посматривает?!

– Майкл… Что-то не так?

– Э-э-э… Все нормально, – смущенно улыбнулся он, – а почему ты спрашиваешь?

– Постой, ну я же вижу! – возмутилась я. – Тебе что-то не нравится. Я плохо выгляжу? – Мой голос дрогнул.

– Что ты! – запротестовал он. – Замечательно выглядишь, как всегда… Но…

У меня замерло сердце. Это «но» не предвещало ничего хорошего. Сейчас он скажет что-нибудь вроде «но я посмотрел на тебя и понял, что ждал совсем другую девушку. Извини, так бывает. Давай попробуем остаться друзьями, а сейчас отвези меня в отель!».

– Но что? – поторопила я.

– Твоя… мммм… Шапка. Вернее, то, что у тебя на голове, – выдавил он, – я смотрю и все не могу понять. Это русская традиция?

Я недоуменно нахмурилась – о чем он? Шапки мне вообще не идут. Я их ношу, только когда столбик термометра опускается ниже отметки пятнадцать. Я провела ладонью по голове и вместо волос почувствовала ткань. Что за черт? Сорвала «шапку» с головы и едва не закричала от ужаса. Боже мой! Да это же… мои… ТРУСЫ! Я же нахлобучила их на голову в солярии, чтобы челка не лезла на лицо. А снять забыла, потому что торопилась в аэропорт. Теперь мне стало ясно странное поведение таксиста. Но какой же это позор! И нет бы трусы были красивые, кружевные. Но нет – то были обычные хлопчатобумажные трусики «панталонистого» фасона, которые я надела, потому что ничего другого я ящике с чистым бельем по закону подлости не обнаружила.

– Какой кошмар… – прошептала я.

– Да нет, тебе даже идет, – еле сдерживая смех, запротестовал Майкл Рикман, – можешь надеть обратно, мне нравится.

– Ты только не подумай, что я ненормальная. Просто я была в солярии, и там…

– Не надо ничего объяснять, – перебил он, – если честно, никогда раньше девушка не встречала меня в трусах на голове. Кстати, мне очень нравятся твои трусы…

* * *

Три дня мы, что называется, не вылезали из постели. Бесконечный сексуальный марафон, который прерывался только за тем, чтобы ленивым голосом заказать по телефону очередную пиццу. Неконтролируемое потребление калорий и мужчин – не об этом ли я всегда мечтала? Это были самые счастливые три дня моей жизни.

Майкл Рикман посетил Москву впервые, и лучшей достопримечательностью, на которую ему удалось за это время посмотреть, была собачья площадка, проглядывающаяся из окна моей спальни. Но смею нескромно предположить, что он об этом не пожалел. Во всяком случае, сам он сказал, что мои красоты могут посоперничать с лучшими городскими видами. Особенно бурно он восхищался моей тонкой талией. А я гордо улыбалась – словно вовсе и не была тем человеком, который косвенно боролся с этой самой талией с помощью бесчисленных сэндвичей и пирожных.