Текст книги "Рассказы о темных предметах, колдунах, ведьмах, обманах чувств, суевериях"

Да что говорить о том, что было в старину, когда и наше поколение не совсем свободно от самых бестолковых предрассудков! Многие поныне думают, что выпавшая из печи головня или нечаянно погашенная свеча предзнаменует прибытие нечаянного гостя; то же самое говорят, когда увидят облизывающуюся кошку. Звон в ухе также имеет свое значение: если звенит в правом ухе, то предстоит беда, а если в левом, то счастье. Когда чешется правый глаз, то будешь скоро плакать; когда же левый, то смеяться. Чешущаяся правая ладонь предвещает скорую выдачу денег, а левая скорое их получение. Есть люди, которые считают счастливым предзнаменованием, когда пробежит по ним паук; а наши простолюдины никогда не убивают черных тараканов44
  Blatta orientates.


[Закрыть], полагая, что они приносят счастье хозяину дома. Что до меня касается, то хотя и и не принадлежу к числу отъявленных трусов, но невольная дрожь пробегает по моему телу, и сердце судорожно сжинается при одном виде черного таракана, тогда как всякое другое насекомое и без отвращения могу взять в руки. Но если, по несчастию, отвратительное черное животное, которого один вид так для меня ненавистен, коснется моего тела, то со мною делаются судороги. А я как натуралист очень хорошо знаю, что это животное совершенно безвредно.

Но это уже пример антипатии, а не суеверий или предрассудка. Если бы и захотел оглянуться, то мог бы назвать многих очень умных и образованных людей, не предпринимающих ничего важного в понедельник или пятницу и страшащихся следствий нечаянно просыпанной за столом соли. Как часто случается видеть, что новый собеседник, являющийся за стол, где уже сидят двенадцать гостей, бледнеет и отказывается сесть, пока не выйдет из-за стола кто-либо из домашних или не выручит его прибытие нового гостя, – и все это во избежание того, чтобы за столом не было рокового числа 13, влекущего за собою, как известно, смерть одного из собеседников в течение того же года.

Но вот еще новая беда. Один из гостей – человек молодой и, следовательно, неопытный, незнающий, что известное положение вилки, ножа и ложки может повлечь за собою бездну несчастий, кладет эти орудия крест на крест на своей тарелке. Скорее уничтожьте этот роковой знак, иначе неотразимая смерть грозит неопытному юноше или одному из его близких родственников.

А ведь есть же люди, которым и три зажженные свечи, поставленные на одном и том же столе, нипочем!

Каждый из упомянутых предрассудков имеет свое основание, которое, впрочем, не всегда возможно отыскать. Только подробным систематическим развитием происхождения и постепенного распространения между людьми известных предрассудков можно показать, что ложь происходит часто от истины и делается ложью только вследствие самонадеянности и шаткости человеческого ума.

Не все однако ж суеверия и предрассудки прожили до нашего времени. Уже давно никто не верит ни в убийственный взгляд василиска, ни в возрождение Феникса, ни в саламандр, обитающих в огне, ни в нереид, тритонов, сирен, драконов, грифонов, крылатых змей и т. п., хотя большая часть этих рассказов основана на действительной форме животных первобытного миpa, которых окаменелые остатки мы теперь находим в разных напластованиях земной коры.

Не далее как в начале текущего столетия английские журналы извещали о красивой собою сирене, явившейся в Шотландии и имевшей зеленые длинные волоса и рыбий хвост. Она около полутора часов плескалась на поверхности моря, не оскорбляясь, что множество зрителей любовались обнаженными ее формами. Многие поверили этому известию. Что же удивляться, если находим у натуралиста Плиния, что в царствование Клавдия видели на морском берегу близ Лиссабона молодого тритона. Подобное же чудо случилось в Галлии во времена Августа. Тритонов и сирен видели везде, особенно в Африке. Павзаний, писатель правдивый и просвещенный, уверяет, что он сам видел тритона. Элиан рассказывает о засушенном тритоне, показывавшемся в Ливадии. По словам Фульгозия, в папство Евгения IV, тритон вышел на берег и похитил ребенка, но был преследован и убит. Он был совершенно также устроен, как всякий человек, только имел на лбу два рожка, за плечами два крылышка и плавательные перья на руках и ногах.

В 1547 году иезуит Генрихез собственными глазами видел девять хорошеньких тритонов, пойманных неводом в западной Индии.

Скажем теперь нисколько слов о симпатии и антипатии.

Один из древнейших писателей о симпатии называет ее сродством ума и сердца. Древние однако ж удивительно распространили круг этого сродства: по их мнения, слон имел сродство с бараном, потому что при виде барана будто бы утихает гнев раздраженного слона. Агриппа находит симпатии между виноградною лозою и оливковым деревом, а также между смоковницею и миртом. Подобного рода симпатии были также открыты между львом и петухом, вороном и совою, виноградом и капустою, и многие другие.

Математик Кардан уверял, что ящерица чувствуете симпатию к человеку, а по мнению Ронделя, все большие морские животные, не одаренные острым зрением, имеют вокруг себя прислужников из маленьких рыбок, которые стараются отыскивать для своего повелителя добычу и наводить его на нее. Это нечто вроде мальчика, который, по словам романса, водит слепого Велизария, хотя, не во гнев автору романса, Велизарий никогда не был водим мальчиком.

Натуралисты и философы в прошедшем столетии принимали два вида симпатии – чувственный и нравственный. Действия чувственной симпатии – чисто физиологические и механические. Их часто смешивали с естественными явлениями сильно развитых органов чувств или с животным инстинктом. Так младенец ищет грудь матери; животное умеет отличать полезную пищу от вредной; шерсть у лошади становится дыбом при виде льва или медведя; а собака отыскивает следы своего господина вследствие сильно развитых органов обоняния.

Нравственная симпатия имеет началом своим нравственное чувство, свойства индивидуальных характеров, нравы, обычаи и привычки. Встречаясь в первый раз с человеком, вы иногда чувствуете к нему влечение или отвращение, по-видимому ни на чем не основанные. Но разберите хорошенько ваши чувства, разберите свойства этой симпатии или антипатии, и вы увидите, что они берут свое начало в незаметном, так сказать, невольном суждении вашего ума, который при первой встрече с новым лицом делает по некоторым наведениям сравнение между качествами этого человека (которого вы часто вовсе не знаете) и между вашими собственными понятиями, наклонностями и вкусами. Повторяем, что ум, схватывающий весьма быстро характерные признаки, невольно и незаметно составляет сравнение по наведениям, ему свойственным, между новым лицом и вашими собственными качествами и выводит свое заключение. Действие это происходит так быстро и независимо от воли, что мы замечаем обыкновенно только один его результат или крайний его вывод.

Ясно, что все таинственное, которым старались объяснять странные чувства симпатии и антипатии, подходит под определенные законы, и строго логический пытливый ум может служить надеждой руководной нитью в этом темном лабиринте.

А у врачей и алхимиков XV и XVI столетий можно найти большие диковинки о симпатии. Фан Гельмонт рассказывает, что один брюссельский житель, человек очень богатый, потеряв в сражении нос, обратился к хирургу, предлагая ему огромную сумму, если он сможет вновь вырастить ему нос. Хирург согласился и, отыскав одного бедняка, которого организация, по мнению его, симпатизировала с организациею безносого брюссельца, уговорил беднягу позволить отрезать ему нос за вознаграждение десятью фунтами золота. Отрезанный нос был приставлен брюссельскому гражданину и прирос как нельзя лучше, потому что нос симпатизировал с остальным организмом. Спустя несколько лет бедняк, продавший нос, умер: проданный член начал холодеть на лице нового своего хозяина, загнил и вскоре вовсе отпал, потому что он все-таки имел более симпатии с организацией старого хозяина, чем нового. Фан Гельмонт ссылается на свидетельство многих брюссельских жителей, могших подтвердить справедливость факта. Но так как этому делу прошло около трех столетий, то справки навести будет довольно мудрено.

Лежандр рассказывает о двух близнецах, из которых один почувствовал сильную боль в груди в то самое мгновение, когда близнец его был ранен в сражении, и именно в грудь. Сражение это происходило в Италии, а первый близнец находился в то время в Париже.

Этьен Пакье приводит пример других двух близнецов, из которых одного хотели уморить голодом в тюрьме. Но все старания оставались тщетными, потому что близнец, находившийся на свободе, преисправно кушал за двоих; когда же заключенному отрубили голову, то близнец его также мгновенно умер, и после его смерти найден красный рубец на шее.

Есть не менее странные анекдоты об антипатиях. Иной не может видеть мыши, другой кошки; маршал Альбер, человек самой отчаянной храбрости, дрожал как лист при виде свиньи. Актриса Конта имела такую антипатию к зайцам, что проходя мимо вывески одного купца, на которой был нарисован заяц, упала в обморок.

Было время, когда повсеместно в Европе укоренилось мнение, что кровь убитого человека приходит в волнение в присутствии убийцы. Такому странному поверью принесено много невинных жертв. Когда кардинал Медичи, сын Козьмы Тосканского, был умерщвлен, то при входе брата его, Гарсии Медичи в залу, где находилось тело убитого, кровь умерщвленного кардинала потекла будто бы вновь из раны. Козьма, признав это за доказательство виновности Гарсии, немедленно приказал его казнить.

Шарлатаны умели искусно пользоваться предрассудками касательно симпатии. Не говоря уже о заговариваниях зубной и других болей, скажем, что существовало поверье, будто, имея в руках клочок волос какого-либо человека, можно лечить его от болезни, хотя бы он находился от врача и лекарства на расстоянии нескольких тысяч верст. В этом отношении славился некогда симпатический порошок кавалера Дигби, долгое время морочившего всю английскую аристократию. Какой-нибудь англичанин, раненый во Франции или Испании, спешил послать в Англию к сэру Дигби компресс, снятый с раны и обагренный кровью больного. Дигби посыпал компресс своим порошком, и больному немедленно становилось легче; он клал компресс на лед, и больной чувствовал в ране холод; когда же компресс, посыпанный порошком, приближали к огню, то больной за тысячи верст чувствовал в ту же минуту жар; и всему этому верили, верили слепо, и считали невеждою того, кто бы смел усомниться в действительности порошка Дигби.

Образчики порошка Дигби дошли до нашего времени, и химический анализ показал, что таинственное снадобье состояло из железного купороса, адрагантовой камеди и некоторых других растительных веществ, не одаренных никакими особенно замечательными свойствами.

Искусство заговаривать было чрезвычайно распространено у древних, особенно в отношении к новобрачным. У Геродота читаем, что нильский пастух заговорил Амазиса Великого и Лаодикию. Тацит рассказывает, что мстительная Нумантина была обвинена перед сенатом в том, что заговорила первого своего мужа, претора Сильвана, но она сумела оправдаться в этом обвинении. Жена Стиликона, Сфена, заговорила императора Гонория, желавшего жениться на несовершеннолетней Марии. По свидетельству Феокрита и Виргилия, сицилийские и мантуйские пастухи, достигшие седых волос, заговаривали молодых своих товарищей, чтобы уронить их во мнении пастушек. Французский историк Гибер-ле-Ножан уверяет, что родители его были заговорены в течение семи лет и что какая-то добрая старушка, зашедшая к ним в гости, уничтожила очарование, вследствие чего родился наш историк. На провинциальных соборах в Милане, Typе, Монте-Кассине, Ферраре и Мелене (1579 г.), преданы проклятию люди, обладавшее тайною заговаривать. В сочинениях шотландского короля Иакова I приведены сотни примеров заговариваний.

Хроники Средних веков содержат в себе несколько любопытных рассказов по этому предмету. Когда Изабелла, дочь Альфонса Арагонского, выходила замуж за Галеаса Миланского, то Людовик Сфорца заговорил новобрачных из ревности. Мария Падилла, любовница Петра Кастильского, заговорила его к королеве Бьянке.

По словам демонолога Дельрио, Венера, рассердясь на паросских женщин, заговорила всех мужей и юношей на Паросе, и только многократными жертвами умилостивили богиню любви.

Парламенты во Франции признавали заговариванье новобрачных уголовным преступлением. В 1582 году парижский парламент приговорил к виселице Абеля Деларю за то, что он заговорил Жана Моро из Куломье на первый день брака.

Средневековые колдуны разнообразили не только силу заговариваний, но и самую их манипуляцию, то есть приемы, употребляемые при таких чарованиях. У демонолога Боденя описано более пятидесяти способов заговариванья. Самое действенное из его средств состоит в следующем. Взять ремешок или шнурок и завязать на нем первый узел, произнося слово рибальд, при втором узле слово небал, а при третьем ванарби. Эти узлы должно завязывать в то самое время, когда совершается обряд венчания. Первый узел завязывается слегка, второй покрепче, а третий совершенно крепко.

Петрарка рассказывает про Карла Великого следующий анекдот, присовокупляя, что нет возможности сомневаться в его истине.

Находясь в Ахене, Карл был заколдован одной женщиной, так что не только держал ее при себе во время ее жизни, но не мог даже расстаться с ее трупом после (вскоре воспоследовавшей) смерти красавицы-колдуньи. Ученый Турпин воспользовался минутою сна своего повелителя и, осмотрев уже начинавший портиться труп, нашел под языком умершей кольцо, скованное пополам из золота и железа. Турпин вынул кольцо, и Карл, проснувшись, немедленно приказал похоронить труп. Нo кольцо сохранило свою волшебную силу, и Карл душою и телом привязался к Турпину, которому такая привязанность сделалась наконец тягостною. Тогда он зарыл кольцо в землю в Ахене, на том самом месте, где очарованный Карл выстроил впоследствии свой дворец, не в состоянии будучи оставить этого города и основав в нем свое постоянное местопребывание.

Если было множество средств для заговариваний, то не менее того можно найти их для разрушения произведенных чар и произнесенных заклятий. Средства эти разнились, смотря по времени и понятиям общества. Они описаны у тех же демонологов, о которых мы выше упоминали.

Общее средство от всех заговариваний, какого бы рода они ни были, состояло в натирании всего тела кунжутным маслом с вороньею желчью. Против любовного заговариванья хорошо помогало, как думали, масло из божьего дерева55
  Thuja occidentalis.


[Закрыть], кустарника весьма обыкновенного в наших садах, также листья пижмы66
  Tanacetum.


[Закрыть] и римской ромашки77
  Anthemis nobilis.


[Закрыть], смешанные пополам. Также принимали териак с зверобоем, если полагаться на слова Николая Флорентина.

В прошлом веке Тьер, в своем «Traité des superstitions», насчитал двадцать два средства, употреблявшиеся против заговариванья. Главнейшие и самые действенные из числа предохранительных были следующие.

1. Положить себе в карман соли, завернутой в треугольную бумажку, или в каждый из чулков положить по медной монете, когда ехать венчаться.

2. В день свадьбы надеть на себя две рубашки, из которых нижнюю наизнанку.

3. Держать в левой руке бумажку, на которой написаны слова: «Omnia ossa mea arida». Тогда всякое заговариванье окажется недействительным.

4. Тот, кто в течение девяти дней сряду перед самым солнечным восходом будет писать на пергаменте новым пером трижды слово ригазиртор, тот, сжегши в десятое утро этот пергамент, смело может идти на встречу всякому колдовству в течение девяти месяцев.

5. Если, вставая утром с постели, произнести трижды слово темон, закрыв глаза и закинув руки за спину, то нечего боятся в тот день заговариванья. Но это средство действительно только во время ясной погоды; если же пойдет дождь, то необходимо, выйдя на улицу, трижды потереть глаза дождевой водой, произнося слова: кабир, нутех, серендиб.

6. Если кто на солнечном восходе, взяв левою рукою правое ухо черной кошки, повернется трижды на левой ноге и, пока мяучит кошка, успеет сказать девять раз слова пуль, чвас, тот при первом взгляде на колдуна увидит на лбу его три красные пятна в виде треугольника.

От дальнейших нелепостей этого рода мы уволим наших читателей, полагая, что дали им достаточное понятие о заговариваниях и других подобных средствах.

Нам остается теперь сказать несколько слов о существующем во многих местах суеверии, будто бы с помощью палочки или ветви орехового дерева можно отыскивать не только яды и скрытые под землею родники воды, но даже следить и открывать совершивших тайное убийство. У нас, в России, такое мнение совсем не существует, и хотя есть поверье о способах отыскивания кладов, но только не с помощью орехового прута, а другими средствами, о которых не будем теперь распространяться, предоставляя себе познакомить читателей нашего журнала с этим предметом в особой статье. В Западной же Европе, и особенно во Франции, ветвь орешника играет между простолюдинами важную роль и нередко является перед уголовным судом. Мне самому случилось присутствовать при двух таких процессах: первый раз в Кольмаре, а второй в Страсбурге.

Мы расскажем здесь один примечательный случай, сохранившийся в летописях лионского уголовного суда.

Один богатый винопродавец в Лионе был убит ночью вместе с женою, двумя малолетними детьми, служанкою и приказчиком, и деньги его украдены. На утро, когда узнали о преступлении, полиция употребляла различные меры для открытия злодеев, но все усилия оставались тщетными, так что приходилось наконец прекратить поиски и предать дело суду Божью. В это время случился в Лионе крестьянин из Дофине, по имени Эймар (Aymard), который славился колдуном в своем околотке и сам разглашал своим знакомым, что с помощью орехового прутика он не только может узнавать всякую порчу, происходящую от колдовства, но даже открывать воров и убийц. Слухи эти дошли до следственного судьи, и тот, желая обличить хвастуна, потребовал его к себе.

– Правда ли, что ты обладаешь способностью открывать убийц, скрывшихся от руки правосудия? – спросил судья у крестьянина, несколько смутившегося от такого вопроса.

– Правда, – отвечал тот, подумав немного.

– А если я сейчас захочу испытать тебя, согласишься ли ты исполнить мое желание?

– Я согласен, – отвечал крестьянин решительно, – только мне нужен прут из орешника и присутствие на месте преступления во время восхода солнца.

Довольный таким ответом судья сделал немедленное распоряжение и на другой день при восходе солнца Эймар стоял в погребе, где совершилось убийство, с прутиком в руках.

Окно жилья погребщика было обращено к востоку, и едва первый луч восходящего солнца блеснул в обагренном недавней кровью покое, как Эймар сильно задрожал, прут завертелся в его руках и направился к двери. Колдун пошел по этому указанию, а за ним судья, полицейская стража и множество любопытных. Следуя влечению прутика, Эймар прошел по городским улицам, дошел до ворот города и, выйдя в поле, следовал по правому берегу Роны. Пройдя таким образом несколько верст, повернули в сторону и остановились у дома какого-то небогатого огородника. Эймар утверждал, что воры останавливались здесь и, войдя в дом, отыскал с помощью прута три пустые бутылки, утверждая, что убийцы пили из одной из них. Огородника не было дома, но десятилетий сын его вместе с сестрой годом моложе его, показали, что за несколько дней (и именно на другой день после убийства) три незнакомых мужчины заходили сюда утром и, выпив бутылку вина, щедро заплатили за нее хозяину.

Этот первый результат произвел удивительный эффект на толпу, шедшую за колдуном из Лиона, и заставил судью призадуматься. Многие из лионских граждан решились следовать за Эймаром далее, но вскоре должны были отказаться от такой решимости, произведенной неодолимым любопытством. Эймар, выйдя из дома огородника, направился к реке и объявил, что злодеи взяли здесь лодку и поплыли отсюда водою.

По справке оказалось, что действительно в день посещения трех подозрительных людей у огородника была украдена лодка, привязанная у того места, которое означил колдун.

Достали другую лодку, и судья сел в нее с Эймаром и несколькими полицейскими солдатами. Любопытные граждане поневоле должны были возвратиться в Лион, где пошли толки про необыкновенный дар крестьянина из Дофине.

Проплыв по реке и пройдя арку Виенского моста, под которой обыкновенно никогда не проезжали лодки, Эймар вышел на берег и пустился с пристани по указанно прутика в кабак. Таким образом обходил он селения, останавливаясь у постоялых дворов, харчевень и кабаков, узнавая места, где останавливались преступники, и указывая постели, на которых они спали, и стаканы, из которых пили. Каждое открытие такого рода проверялось допросом и служило новым торжеством для колдуна. Наконец он останавливается перед Саблонским лагерем: ореховый прут быстро вертится в его руках и как бы собственной силой, вырвавшись, упал на землю, по направлению к лагерю. Тогда Эймар объявил, что убийцы в лагере. Но судья, не имевший при себе нужных полномочий, встретил здесь препятствие со стороны местного начальства и должен был возвратиться в Лион для изготовления по форме нужных бумаг.

Когда надлежащие распоряжения были сделаны лионским начальством и нужные предписания посланы, куда следовало, судья берет с собой Эймара и идет в лагерь, но убийц уже здесь не было. Прибегают опять к волшебному прутку и с помощью его доходят до Бокера. Ореховая ветвь ведет к городской тюрьме, где содержалось тогда до пятнадцати человек, обвиняемых в различных проступках. Эймар спокойно проходит перед четырнадцатью и останавливается перед последним заключенным, низеньким и горбатым старичком, посаженным в тюрьму за кражу, сделанную во время ярмарки, бывшей за несколько дней пред тем.

Эймар объявил положительно, что горбун был одним из убийц погребщика.

Напрасно клялся горбун и запирался от участия в таком ужасном преступлении. «Хоть я и вор, но не убийца, – говорил он. – И в целую жизнь мою никогда не бывал в Лионе». Несмотря на то, горбуна взяли из тюрьмы и повели на те места, где Эймар указывал, что преступники останавливались: везде узнавали горбатого старика, и он, пораженный таинственным ужасом, откровенно признался в своем злодеянии.

Из его признания было видно, что он сошелся в трактире с двумя негодяями, которые предложили ему участвовать в ограблении погребщика, обещая дать ему половину всей украденной суммы. Причиной такого приглашения было то, что горбун был некогда механиком и славился между мошенниками искусством отпирать без ключа самые крепкие замки. Он в самом деле не положил охулки на руку и в десять минут отворил железную дверь погреба. В первой комнате спал приказчик, и, боясь помехи с его стороны, воры отрубили ему голову взятым с собою на всякий случай топором. Затем они убили самого хозяина, но хотели пощадить детей и женщин; те однако ж, проснувшись и видя страшную сцену, начали кричать и звать на помощь, почему злодеи умертвили и их. Затем взломали конторку, вынули деньги и ушли точно по тому направленно, которое указывал Эймар с помощью орехового прута. Они оставались несколько дней в Саблонском лагере, откуда пошли на Бокерскую ярмарку, где горбун был пойман в краже, и, попав в тюрьму, потерял своих товарищей из виду.

После этих признаний Эймар был вновь отправлен в Бокер для отыскания следов других преступников. Короче сказать, он напал на следы двух остальных злодеев и преследовал их через Марсель до Тулона: здесь он указал гостиницу, где они останавливались. Но уже было поздно: преступники, обобравшие в Марселе очень богатого купца, уехали за два дня перед прибытием Эймара на корабле и скрылись от преследования.

Горбун был присужден к смертной казня, и, взойдя на эшафот, подтвердил истину своего признания и торжество гренобльского крестьянина-колдуна.

Вслед за тем предстояло новое испытание искусству Жана. Вблизи Лиона обокрали богатого фермера, и все обратились к Эймару с просьбой отыскать вора. Вооруженный ореховой веткой, Жан отправился на место преступления и скоро не только отыскал вора, но и место, где были спрятаны деньги.

Как ни убедительны были такие опыты, многие считали однако ж Эймара за искусного обманщика и решились сделать ему новое испытание. В то время, как он отыскал вора, обокравшего фермера, некоторые из присутствующих сговорились нарочно украсть у Жана кошелек, и когда тот заметил пропажу, то предложили ему употребить в дело волшебный прутик. Последний остался однако ж недействительным, и Эймар отвечал, что он умеет отыскивать только истинных преступников, похитители же его кошелька не воры, а просто шутники и сговорились позабавиться над ним.

Скептики накушались грязи и, сев на ковре недоумения, положили в рот палец удивления.88
  См. Lettres sur la magie et les maléfices, écrites par le docteur de Saint-André, № 7.


[Закрыть]

Слава гренобльского крестьянина прогремела в целой Франции, и многие издалека приезжали советоваться с владетелем магического орехового прутика. Эймара считали за волшебника и, родись он сотней лет раньше, то не миновать бы ему костра или смерти в застенке тюрем инквизиции. К счастью, он жил не в XVI, а в начале XVIII века. В искусстве Жана никто более не сомневался, но только не могли постигнуть, каким образом совершает он свои открытия. Академики и другие ученые вмешались в дело и не только не пояснили его, но еще более запутали. Лебрен и ученый Малебрании написали целые тома страшной галиматьи об Эймаре и его таинственных действиях. Читая этих господ, скорее можно поверить, что писали не академики, а постоянные нахлебники дома умалишенных.

Недолго однако ж продолжалось торжество и знаменитость гренобльского крестьянина.

 
Каких ни вымышляй пружин,
Чтоб мужу бую умудриться;
Не можно век носить личин,
И истина должна открыться.
 

Так открылась истина таинственных действий Жана Эймара, и громкое его имя вместе с рассказами о диковинках, им произведенных, исчезло как сновидение, оставив только след у современных демонологов да у собирателей повествований о диковинных приключениях.

Но прежде, чем мы примемся за развязку этого таинственного полуромана, надо упомянуть еще о некоторых действиях нашего колдуна, прославивших его на короткое время в целой Франки.

Вскоре после казни преступника, пойманного в Бокере и история которого уже рассказана нами, совершено близ Гренобля новое уголовное преступление: муж срезал жене своей голову одною из кос, которыми косил сено в окрестностях города. Убийство было открыто через нисколько часов, и виновный признался в своем преступлении, указав даже то место, куда спрятал орудие, которым убийство было совершено. Коса лежала вместе с тремя другими, принадлежавшими также убийце, и отличалась от них едва заметными следами засохшей крови. Следственный судья вздумал воспользоваться этим обстоятельством для испытания Эймара. Он потребовал его к себе, и, завязав ему глаза, дал в руки волшебный прутик; немедленно за тем он положил найденные у преступника четыре косы в соседнюю комнату, так что каждая из них лежала в отдельном углу, и, введя Жана Эймара, приказал ему отыскать прутиком ту, которая служила для совершения преступит. И на этот раз жезл не изменил колдуну: он повернулся над окровавленною косою, оставшись без движения над тремя остальными.

Ученый врач Сент-Андре был свидетелем этого подвига и написал по этому поводу несколько весьма любопытных писем, наделавших в свое время очень много шуму. В этих письмах доказывалось, между прочим, что искусство открывать преступников с помощью орехового прутика было известно гораздо ранее Эймара, но что преимущественно ореховый жезл употреблялся прежде для отыскания скрытых под землей родников и кладов. По уверению того же автора, в Средние века, в Англии были особенные искусники дресирования собак для преследования воров и убийц. Как скоро совершались где-либо кража или уголовное преступление, виновники которых скрылись от руки правосудия, то дрессированные ad hoc собаки приводились на место преступления, где хозяин хлестал их ореховыми прутьями и потом пускал бежать по воле. Ученое животное немедленно пускалось по следам виновного, руководствуясь не столько чутьем, данным ему в удел природой, сколько необыкновенным инстинктом, сообщенным ему ореховыми розгами; и преследование продолжалось до тех пор, пока виновные не были настигнуты и преданы в руки правосудия.

По-видимому, ничего не может быть лучше и полезнее подобного рода открытий, с помощью которых так удобно отыскивать бездельников, преграждая им путь к нанесению обществу дальнейшего вреда. Стоит только гулять по свету с ореховым прутиком в руках или еще лучше в сопровождении стада собак, высеченных ореховыми розгами, и забирать без справок всех, над кем повернется прутик или кому вцепятся собаки в икры.

Правда, что и тогда находились благоразумные философы и натуралисты, которые не довольствовались хитросплетенными бреднями. Они весьма основательно возражали, что вода, находящаяся на несколько сажень под землею, окровавленный кусок металла или испарения тела убийцы, находящегося на расстоянии нескольких десятков верст, отнюдь не могут насильственно повертывать прут в руках сильного крестьянина. Кража, убийство и тому подобные преступления суть действия, относящиеся единственно к нравственному состоянию человека, и нисколько не изменяют физического сложения тела виновного. Убийца и вор отделяют совершенно одинаковые эманации, как прежде, так и после совершения преступного действия. Против таких истин мудрено было спорить, не вдаваясь в явные нелепости.

Испуганные такими затруднениями и не находя физических объяснений таинственного могущества орехового прута, ученые Лебрен и Малебрании бросились в другую, не менее чудовищную крайность: они вздумали приписывать способность Жана Эймара скрытому содействию нечистой силы! Следствием такого странного объяснения было новое прение, изменившее физический характер прежнего в демонологический, но нисколько не разрешившее прежних затруднений. Противники упомянутых нами двух ученых утверждали, что невозможно предположить, чтобы дух зла, радующийся каждому преступлению человека, стал помогать преследователям преступников и гоняться по суше и морям за людьми, ему приверженными, с целью предать их заслуженному наказание. Гораздо основательнее думать, что темные силы покровительствуют злодеям, а не противоборствуют им. Но Лебрен и Малебрании не удовлетворялись подобными возражениями и продолжали нести страшную дичь, подкрепляя ее множеством ученейших цитат и указаниями на собственные опыты.