Текст книги "Евангелие от Матфея"

Почему это Евангелие так популярно?

Евангелие от Матфея, конечно же, было популярно. Во II и III веках его постоянно цитировали, в то время как к Евангелию от Марка обращались редко. В наше же время, напротив, Евангелие от Марка в почете, а написанное Матфеем, как правило, в пренебрежении. В чем причина его популярности в ранней церкви? И почему в момент создания канона Евангелий – во второй половине II века – оно было поставлено первым из четырех?

Этому есть множество причин. Одна из них заключается в том, что Евангелием от Матфея пользовались в одном из крупнейших церковных центров. Утверждать это не представляется возможным, но многое говорит о том, что церковь в Антиохии регулярно пользовалась этим Евангелием, тем самым обеспечив ему высокий престиж. Игнатий, епископ Антиохийский и мученик начала II века, был пропитан Евангелием от Матфея, это заметно прослеживается также в Дидахе, которое, вероятно, было создано в Антиохии. Дидахе было написано примерно в конце I в. по Р. Х. и включало раннее учение церкви. Очень интересно, что только в Антиохии статир стоил четыре драхмы, что, несомненно, подразумевается в Евангелии от Матфея 17:24–27. Антиохия – наиболее вероятное предположение, но в любом случае, с учетом широкого цитирования Евангелия от Матфея в древности, его должны были принять в каких-то больших городах.

Вторая причина в том, что оно связано с именем великого апостола. Если мытарь Матфей на самом деле и не писал его (как мы видели, это, скорее всего, так), то было широко распространено мнение, что он это сделал или, по крайней мере, сыграл значительную роль в его происхождении, возможно, в качестве автора Q или Testimonia. Очевидно, иметь такого автора было очень важно.

В-третьих, еврейский характер этого Евангелия не только сделал его ценным руководством для обратившихся в христианство из иудаизма, но и снабдило нас замечательным мостом в Ветхий Завет, показывая преемственность и разницу между христианством и иудаизмом.

В-четвертых, как мы уже видели, это Евангелие великолепно построено. Оно – плод методичного ума. В нем просматривается запоминающийся план. Евангелист разделил события и высказывания в группы по три, пять, семь или девять. Так, у нас есть семикратное «горе» фарисеям (гл. 23), три типичных примера еврейского благочестия (6:1–18), семь притч (гл. 13), девять чудес в группах по три (гл. 8–9) и три серии из четырнадцати поколений в родословной (не забывая при этом, что четырнадцать – это числовое значение на иврите имени Давида). Добавьте к этому шесть частей Евангелия и пять больших блоков учения, и становится ясно, почему это Евангелие было настолько популярным. В нем легко ориентироваться.

В-пятых, это Евангелие является наиболее полным из четырех. Именно поэтому оно послужило руководством для христианских учителей подобно тому, как Руководство по дисциплине для мужчин Кумрана и Дидахе для постапостольской церкви. В Евангелии от Матфея присутствует завершенность, от Ветхого Завета и генеалогии до Великого Поручения. В нем повествуется о происхождении, рождении, служении, учении, великих деяниях, смерти, воскресении и продолжении миссии величайшего Сына великого Давида. По литературному построению это апологетическое Евангелие, защищающее христианскую веру против нападок иудеев. Это руководство по христианской этике и жизни для новообращенных. И не исключено, как считал Г. Д. Килпатрик[16]16
  The Origins of the Gospel According to St.Matthew (Oxford University Press, 1946).


[Закрыть], что это Евангелие использовалось в качестве раннего лекционария, помогающего христианам жить жизнью дисциплинированного ученичества на основе того, что говорил и делал Иисус; и все это изложено систематически, так, что его можно было читать по порядку в еженедельных богослужениях.

И, наконец, Евангелию от Матфея присущи краткость и ясность. Матфей почти всегда сокращает повествование Марка, его история более гладкая, там нет характерных для Марка резких и ярких деталей. Он также допускает некоторые длинноты, чтобы прояснить то, что могло быть неправильно понято в Евангелии от Марка: к примеру, смысл крещения Иисуса и слухи о том, что Иисуса украли из могилы. Лица учеников часто лишены красок, которые присутствуют в Евангелии от Марка, в то же время чувствуется больше почтения к личности самого Иисуса. Все это сделано для краткости и ясности.

Когда оно было написано?

Мы не знаем точно, когда было написано это Евангелие. Ответ на этот вопрос во многом зависит от того, как мы относимся к древним доказательствам того, что апостол Матфей был первым, кто написал Евангелие, и что оно было еврейским прототипом нашего греческого Евангелия от Матфея, написанного им. В том не самом вероятном случае, при котором авторство присвоено верно, нет убедительных причин, почему это Евангелие не могло быть написано в сороковых годах. Специалист по арамейскому языку С. С. Торри считал, что нет причин отвергать эту дату. Если, однако, Евангелие от Матфея является улучшенной и отредактированной с добавлением дополнительных материалов версией Марка, это приводит к большой разнице в датировке. Есть веские основания полагать, что Евангелие от Марка было написано незадолго до 70 г. Если это так, то Евангелие от Матфея написано спустя несколько лет, и большинство ученых (из-за не очень веских причин, надо признать) датируют его примерно 80‑м годом по Р. Х. Наиболее важное внутреннее указание можно увидеть в Мф. 22:7: «Царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их». Это, безусловно, выглядит как намек на разрушение Иерусалима римскими войсками в 70 году по Р. Х. Однако это могло быть также стереотипным описанием карательной экспедиции одного из древних царей. Остальные элементы доказательств также можно оспорить тем либо другим способом. Например, многие ученые обращают внимание на организацию церкви (Мф. 16:19; 18:17), появление лжепророков (Мф. 24:9), а также возросшее преклонение перед учениками (Мф. 8:26; 14:33; 16:9), на основе чего предлагают более позднюю дату; но Крайстера Стендаля последнее совсем не впечатляет[17]17
  Во вступлении к Евангелию от Матфея в Peake’s Commentary (пересм. издание 1962, переиздано Routledge, 1991).


[Закрыть]. По его мнению, ряд этих факторов уже присутствовал в кумранском сообществе еще до рождения Иисуса! Истина заключается в том, что мы не знаем дату написания этого Евангелия. Если отцы церкви правы насчет авторства этой книги, это было, вероятно, до 50 г. по Р. Х. Если они ошиблись, скорее всего, это произошло где-то в 70-е годы. Какой бы ни была дата написания, Евангелие от Матфея быстро зарекомендовало себя как наиболее важная и наиболее часто цитируемая книга из четырех Евангелий.

Каковы были основные интересы (цели) Матфея?

По моему мнению, среди многих интересов и акцентов Матфея нужно выделить, в первую очередь, следующие семь:

1. Иисус был центром его видения

Автор полностью затмевается своим предметом. Матфей организовал весь свой материал так, чтобы сосредоточить внимание читателя прежде всего на личности Иисуса Мессии (Мф. 1:1–4:16)[18]18
  Введение в христологию Евангелия смотрите у Stanton, стр. 169–191; France (1989), стр. 279–317.


[Закрыть], – затем на Его общественном служении (Мф. 4:17–16:20), а затем на Его смерти и воскресении. В основном он пользуется именем Иисус, и, кроме Мф. 1:21 это всегда личное имя. Иисус родился в Вифлееме (Мф. 2:1, 5–6), рос в Назарете (Мф. 2:23) в качестве сына плотника (Мф. 13:55), у Него были братья и сестры (Мф. 13:55–56). Будучи взрослым, он переехал в Капернаум, – «Свой город» (Мф. 4:13; 9:1) – где, видимо, был Его дом (Мф. 9:10, 28; 13:1; 17:25). Иисус является кульминацией самооткровения; и Матфей в 11:27 показывает Его как источник и локус Божьего самораскрытия.

В том случае, если не упоминается имя Иисуса, в Евангелии от Матфея Он часто называется Мессией. Это еврейское слово, греческий его эквивалент, Христос, просто означает «помазанник» (Мф. 1:16, 18). Очень скоро это слово становится почти что фамилией Иисуса, но в Евангелии от Матфея оно часто сохраняет свое основное значение. Израилю были знакомы помазанники – пророки, священники и цари. После того, как их не стало, все еще сохранялась надежда, что в один прекрасный день придет тот, кто соединит в своем лице эти три ветви помазанников древности. Эти надежды выкристаллизовались в ожидании Мессии, а иногда (как в Кумране) двух мессий. Заявление Матфея заключается в том, что в Иисусе из Назарета пришел Помазанник (Мф. 1:16, 18; 16: 20–21). Ему также был пожалован титул «пророка», который вскоре был признан недостаточно полным (Мф. 16:14; 21:11). Он происходит из царской линии Давида (Мф. 1:1, 16–17, 20, 25), поэтому Сын Давидов встречается в этом Евангелии, чтобы пролить свет на то, Кем Он является, особенно, когда Он исцеляет тех, кого ни во что не ставили в Израиле (Мф. 9:27–31; 12:23; 15: 21–28; 20: 29 и др). Часто эти презираемые люди замечали то, что неспособны были видеть лидеры Израиля, и Матфей в полной мере пользуется здесь ироническим контрастом. Иисус – помазанный Сын Давида, и это описание подчеркивает Божью верность Своему давнему обещанию, тем самым усиливая вину первосвященников в убийстве своего Мессии.

Третий титул, которым описывается Иисус – Господь. Это греческое слово кюриос, которое имеет множество нюансов. Оно может означать «господин» и не более того, как в современном греческом языке, в этом смысле оно употребляется в Мф. 27:63. Это слово часто используется по отношению к Богу, и является переводом с иврита (Адонай). Иногда в Евангелии оно применяется к Самому Иисусу и к тем, кто имеет веру (например, Мф. 26:22; 16:22; 18:21). Как показывает Д. Д. Кингсбери[19]19
  В его книге Matthew: Structure, Christology, Kingdom (SPCK, 1975), гл. 3.


[Закрыть], слово «Господь» имеет оттенок божественности, когда его произносят ученики применительно к Иисусу. Это был исповеднический титул в самой ранней церкви[20]20
  Флп. 2:11.


[Закрыть].

В этом Евангелии часто встречается четвертый титул Иисуса – Сын Человеческий. Это публичный титул, который использовали неверующие и ищущие. Иисус и Сам отдавал предпочтение этому наименованию. Оно часто звучало из Его уст, и только из Его уст. Иисус говорит о Себе таким образом, когда в общих чертах Он говорит о Своем служении (Мф. 8:20; 9:6; 11:19; 12:8, 40), когда Он говорит о своем кресте (Мф. 17:12, 22; 20:18–19; 26: 2), и когда Он предвидит будущее оправдание во славе (Мф. 10:23; 16:27–28; 24:27, 30; 26:64–65). Во всем этом есть чудесная двойственность. Это может быть просто перифраз «Я», как не устает подчеркивать Геза Вермес[21]21
  См. его книгу Jesus and the Jew (Collins, 1973).


[Закрыть]. Но это также уходит корнями в Дан. 7:13, чего он систематически не желает замечать. И там это слово недвусмысленно означает видную личность, более божественную, чем человек, представителя «народа святых Всевышнего»[22]22
  Дан. 7:27.


[Закрыть], которому дана «власть, слава и царство»[23]23
  Дан. 7:14.


[Закрыть]. И именно эта славная Личность, которой было суждено претерпеть унижение, как это сделал Иисус. Он стал тем страдающим Рабом, в котором Исайя видел Того, Кто возьмет на Себя грех народа. Высочайший в иудаизме, Сын Человеческий, должен был унизиться, принять на себя роль страдающего Раба (Мф. 17:22). После этого Бог приготовил для Него славное будущее «сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (Мф. 26:64).

Сын Божий – пятый и главный титул Иисуса в этом Евангелии. Мессия – Сын Божий, а не только Давидов (Мф. 27:40, 43, 54). В главе 1 Он раскрывается как Сын Божий, зачатый от Святого Духа, а не от Иосифа (Мф. 1:18), Он – «с нами Бог» (Мф. 1:23). В главе 2 неоднократно упоминаются «Младенец и матерь Его»; при крещении подчеркивается Его богосыновство (Мф. 3:17). Искушение предполагает его божественность (Мф. 4:3, 5–6). Именно в качестве Божьего Сына Он исцеляет, проповедует и учит, и это приходит к своему апогею в исповеди Петра о Нем, как о Сыне Божьем (Мф. 16:16). И так далее, через страдания к воскресению. У него уникальные отношения с Отцом. Он делает на земле то, что Его Отец делает на небесах. Он имеет право называть Бога Авва– дорогой отец. Другие могут называть Бога Отцом только производным образом. Он же говорит о Боге, как об «Отце Моем» или «Отце твоем», но никогда «Отец нашем», за исключением молитвы, которую Он дает Своим ученикам (Мф. 6:9). Его отношение к Богу является уникальным и непередаваемым. Только Он может «открыть» Отца (Мф. 11:27 и далее). Он полностью наделен властью Отца (Мф. 28:18).

Нет никаких сомнений в том, что Иисус является центром видения Матфея.

2. Единство откровения

Как и каждый еврей, Матфей был уверен, что Бог открыл Себя в Ветхом Завете. Это был Бог, Который явился Аврааму, Исааку и Иакову, и сделал Он это словом и делом. В иудаизме с этим не было проблем, в это все верили. Но если таково было убеждение Матфея, как он обосновывает законность Иисуса столетия спустя? Как он относится к Божьему откровению в Ветхом Завете? Ответ Матфея очень прост: Иисус является выполнением обетования Ветхого Завета. Именно поэтому он присваивает Ему так много ветхозаветных титулов и поднимает множество ветхозаветных тем. По этой же причине он цитирует Ветхий Завет так свободно и уверенно – например, такую формулу: «А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка…» (Мф. 1:22)[24]24
  См. также 2:15, 17, 23; 8:17; 12:17; 13:35; 21:4; 26:54, 56; 27:9, 35.


[Закрыть]. Матфей подчеркивает, что Иисус пришел не отменить Тору, но исполнить ее (Мф. 5:17). И когда Иисус произносит Свою великую Нагорную проповедь, Он не отменяет Ветхий Завет, а усиливает его. Заповедь говорит: «Не прелюбодействуй». Сказанное далее: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением» – не отменяет заповедь, а делает ее еще строже (5:27–28). Именно так поступает Иисус с Ветхим Заветом – Он обращает его к сердцу человека и еще более усложняет его.

То же самое происходит с повторяющимися высказываниями. Если их рассматривать в изначальном контексте Ветхого Завета, то может показаться, что многие из них не имеют почти ничего общего с событиями, к которым их привязывает Матфей. Они причудливым образом вырваны из контекста. Почему он это делает? Просто потому, что он глубоко верит в единство откровения. Матфей не просто придумал эти аллюзии к Ветхому Завету. Если бы он это сделал, они подходили бы к тексту гораздо лучше. Первостепенное значение имеет все, что связано с Иисусом, и ранние христиане, такие как Матфей, отмечают, что «если бы Иисус действительно принес нам окончательное откровение Бога, то об этом пусть намеком, неясно, но должно быть упомянуто в Писаниях, которые дошли до нас через Моисея и пророков». Так что выражение «из Египта воззвал Я Сына Моего» (Мф. 2:15) следует рассматривать в полном смысле этого слова, как предсказание того, что на самом деле случилось, когда Иисус, будучи ребенком, вернулся со Своей семьей из Египта – где они временно проживали – в Назарет, хотя в оригинальном тексте книги Осии (Мф. 11: 1) такая мысль у пророка еще прослеживается. Это выглядит как неправомерное использование Ветхого Завета, но на самом деле это не так. В этом есть глубокий смысл, потому что Бог, который показал себя в древних Писаниях, теперь полностью и окончательно раскрывает Себя в Иисусе. «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне». Эти вступительные слова Послания к Евреям могли быть написаны Матфеем. Он страстно верил в единство откровения. Время исполнения пришло. Но исполнение этого пророчества было предсказано в Ветхом Завете[25]25
  См. Stanton, стр. 346–363.


[Закрыть].

3. Жизнь ученичества

В Евангелии от Матфея сильна тема ученичества. В нем ясно говорится, что решение принять Иисуса означает следующее – придется оставить прежние привычки. Те, кто принадлежат Царству, должны руководствоваться в своей жизни его законами. В Царство приводит нас, в первую очередь, Божья любовь; та же любовь должна иметь практическое подкрепление в нашей жизни. Мы являемся получателями любви Бога, Который принимает нас такими, какие мы есть, – бывшими мытарями, грешниками и им подобными. И эта любовь преобразует нас. Практическое подкрепление очерчено в Нагорной проповеди. Вот почему ученики призваны отражать любовь агапе, которая их привлекла. Утверждение о том, какими являются члены Царства во Христа, сопровождается повелением, как они должны себя вести. Это подкрепляется тем, что Бог работает в них. Решение принять Христа неизбежно приводит к ученичеству. Нагорная проповедь выглядит как описание, но в ней излагаются повеления. Евангелие и этика неотделимы друг от друга, и этика Царства прописана в Нагорной проповеди. Подразумевается, что, находясь в светском обществе, церковь должна жить по этим законам. Это не означает, что все окружающие будут вести себя так же, но ученики призваны соблюдать эту этику, как минимум. Это проявление любви, которая дошла до нас в Иисусе Христе. Так что ученичество является главной заботой Матфея на всем протяжении его Евангелия. И, несомненно, он хочет, чтобы читатели его трудов применили эту истину к себе. Если Иисус наш Учитель, то правила игры определяются ученичеством.

4. Царство Небесное

Фраза «Царство Небесное» (буквально «небо») является одной из основных тем и особенностей Евангелия от Матфея. Это показывает, насколько глубоко укоренился в нем иудаизм, потому что ортодоксальные евреи использовали перифразы, такие как «небо», чтобы не произносить священное имя Бога. Это специфически раввинское выражение означает то же самое, что и «Царство Божье» в других Евангелиях[26]26
  Превосходное общее введение в учение Иисуса о Царстве можно найти в G. E. Ladd, Jesus and the Kingdom (SPCK, 1966).


[Закрыть]. Мы рассмотрим семь аспектов этой фразы.

Смысл Царства

Фраза используется в четырех направлениях. Во-первых, она выражает окончательный суверенитет Бога над миром. Во-вторых, провозглашает призыв: мы – Его творения – должны служить Царю. В-третьих, она описывает сферу, в которой Его царственное управление признается. Таким образом, мы входим в Царство, мы – дети Царства, мы получаем Царство, соблюдая правила и подчиняясь Царю. И в-четвертых, она указывает на будущее, когда Бог будет все во всем, и Его воля будет исполнена на земле, как на небе. Вот что означает в Евангелиях Царство Божие. Таким образом, Матфей говорит о Царстве, как об уже реализовавшемся (в лице Царя, например Мф. 4:17; 11:11) и как о том, что грядет в будущем (Мф. 24–25; 16:28; 20:21). Царство Божие – и настоящее проявление, и будущее осуществление. Люди входят в Царство, предлагая свою верность Царю. Поэтому проповедь Царства означает то же, что и призыв Иисуса к людям обратиться (Мф. 18:3), уверовать, (Мф. 18:6) и служить Ему с полной преданностью (Мф. 13:44–46).

Характер Царства

Характер Царства очень радикальный. Это место, где Господь Бог является нашим Отцом (Мф. 6:9). Царство, в которое мы приглашены, отмечено отцовством Бога. Прощение грехов – это воздух, которым мы дышим (Мф. 18:23 и далее). Мы заключили новый и вечный завет (Мф. 26:28). Но мы не должны забывать о том, что это Царство, как перевернутое королевство (Мф. 11:25). В нем – новый порядок, что означает благую весть для нищих (Мф. 11:5). Это эпоха, на которую указывает Писание (Мф. 11:2–6). Это эпоха Духа (Мф. 12:28). Она принципиально новая и волнующая.

Приход царства

В каком-то смысле Царство – вечно и вневременно, как вечен суверенитет Бога над миром и Его постоянное притязание на верность со стороны человека. Но в другом смысле Царство пришло в лице Иисуса. Матфей ясно дает это понять. Как мы видели, важный отрывок Дан. 7:13–14 помогает нам увидеть, как связаны Иисус и Царство. Царство, о котором там говорится, представлено тремя линиями: авторитет, слава и суверенная власть. И все три являются основными факторами в жизни Иисуса, возникавшими в основные моменты Его жизни. Взять хотя бы Его рождение. Девственница Мария зачала Иисуса силой Божьего Духа. Ангелы пели славу, поклоняясь Ему при Его рождении. Водительство свыше спасло Его, когда по приказанию Ирода в Вифлееме убивали младенцев. Или, например, смерть Иисуса. Она свидетельствовала о власти над сатаной. В ней открылась сила Бога в момент высшего бессилия. Именно на кресте Его слава проявилась в полной мере.

Точно так же будет в конце мира. В тот момент будет явлена власть Бога, который вмешается, чтобы положить конец человеческой истории. Сын Человеческий вернется во славе, Он придет, чтобы утвердить Свою верховную власть. Здесь прослеживаются те же три большие темы царства, которые предвидел Даниил.

Все эти три линии присутствуют в главных событиях жизни Иисуса. В разное время преобладает то одна, то другая. Так, в день Пятидесятницы главным проявлением была Его сила; на горе Преображения – Его слава; при разрушении Иерусалима – Его авторитет в качестве судьи, репетиция последнего суда. Если смотреть на пришествие Царства таким образом, это может помочь понять нам некоторые сложные стихи, связанные с Царством, которые мы находим в Евангелии. Вот три из них. «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царстве Своем» (Мф. 16:28). Что это значит? Что ж, понятно, что Матфей думал об этом. Он продолжает свое повествование: «По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна… и преобразился пред ними» (17:1–2). Евангелист ясно видел пришествие Сына Человеческого в Свое Царство, и произошедшее спустя шесть дней преображение было прообразом этого события. Это было пришествие в славе.

В Мф. 26:64 говорится: «…отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных». Слава и власть, приписываемые Иисусу в этом стихе, являются явно частью его парусии, его возвращения в конце веков, но теперь уже не инкогнито, а в качестве законного Царя. Или возьмем Мф. 10:23: «…истинно говорю вам: не успеете обойти городов Израилевых, как приидет Сын Человеческий». Это выглядит очень похожим на приход Господа со всей полнотой власти, проявившейся в суде 70 года по Р. Х. И это означало, что ученики не успеют завершить еврейскую миссию до осуществления приговора над Израилем, и что Евангелие широко распространится в языческом мире. Это всё трудные стихи. «Приход царства» является прогрессивным, и это происходит на разных уровнях. Но эти три линии авторитета, славы и суверенной власти имеют много общего как с соответствующими событиями, так и со стихами, описывающими их.

Требования Царства

Царство Божье выдвигает два основных требования. Во-первых, необходимо войти в Царство (Мф. 7:13, 21). Это происходит тогда, когда вы обращаетесь к Царю. Иисус призывает людей к себе (Мф. 11:28), ибо Он является воплощением Царства (Мф. 11:11). Ветхий Завет утверждал царственное правление Бога над Своим народом. Но эта идея, к сожалению, была искажена на практике. С одной стороны, цари Израиля, как правило, были плохими представителями Божьего Царства. Они представляли его очень неадекватно. С другой стороны, как ни печально, народ Израиля не справился с тем, чтобы надлежащим образом служить своему Царю. Oн всегда уходил от Бога, занимаясь своими делами, и послушание вряд ли было главной характеристикой Божьего народа на протяжении всей его истории. Как царствование царей, так и служение народа не обладало признаками совершенства. Но с Иисусом все изменилось. Он выразил и воплотил в Себе царственное правление и требования Бога Вседержителя. Он показал в своем совершенном послушании все признаки Слуги Господа. Царь и Слуга слились в одно в Его лице. Таким образом, Иисус и основатель, и воплощение Царства. Он Сам есть Царство. Именно поэтому Он призывает людей к Себе, приглашая их в Царство Божие (Мф. 11:28). По этой же причине в Деяниях проповедь об Иисусе в некоторых случаях названа проповедью о Царстве Божьем[27]27
  Деян. 8:12; 19:8; 20:25; 28:23; 28:31.


[Закрыть]. Весть о Царстве приходит через покаяние и веру. Именно таким путем можно приблизиться к Иисусу Христу. Поэтому Иисус велит людям покаяться (Мф. 18:3), уверовать (Мф. 18:6) и проявить преданность, присущую подданным (Мф. 13:44–46), если они хотят войти в Царство. Весть о Царстве была законно и неизбежно связана с личностью Царя.

Одним из условий Царства является принятие подданства, второе условие – этика. Входящие в Царство сравниваются с овцами, в отличие от волков и козлов; пшеницей, в отличие от сорняков; деревьями, приносящими добрый плод, в отличие от бесплодных. Новое рождение приводит к новому поведению. Новая жизнь приводит к новому стилю жизни. Нужно признать, что этика Царства требует усилий. Мы не можем любить Бога и материальные блага одновременно (Мф. 6:24). В частности, мы должны заботиться о бедных и бесправных, которые названы блаженными в Царстве (Мф. 5:3 и далее).

Распространение царства

В какой-то мере говорить о распространении Царства бессмысленно, потому что Бог является высшим и абсолютным Правителем над всем Его созданием. С другой стороны, это хороший способ показать, что все больше подданных, восставших против своего законного Царя, складывают оружие и сдаются Ему. Освещенный участок расширяется по мере преклонения колен и признания Царя. Это отражено в притчах о росте Царства. Церковь несет Евангелие всем народам, и в результате Царство растет до второго пришествия. Таким образом, горчичное зерно становится невероятно могучим деревом, и птицы небесные укрываются в нем. Это картина Царства в Дан. 4:10–17, 22 и Иез. 31:6. Божье Царство расширяется. То же самое происходит с закваской, на которой тесто поднимается до тех пор, пока не станет все квасным, и с сетью, в которую попали все сорта морских рыб. Царство будет распространяться до тех пор, пока не достигнет своей кульминации в возвращении Христа в конце истории.

Церковь и царство

Церковь нельзя отождествлять с Царством, которое является гораздо более широким и более удивительным понятием. На самом деле, было бы печально, если бы Божье правление на земле ограничивалось только церковью! Нет, это не то же самое, что Царство, но оно является одним из основных проявлений этого Царства на земле. Это первый аванс грядущего Царства, когда Божья воля должна исполниться в совершенстве. По своему содержанию и образу жизни церковь предназначена стать частью неба. Церковь ожидает Царства, но церковь и Царство – не одно и то же. Существуют крайне ошибочные толкования в наше время о «теологии Царства», которые берут то, что приписывается Царству и без всякой критики применяют его к Церкви. Евангелие от Матфея предостерегает от такого поверхностного отождествления. Потому что церковь – это не Царство, хотя они тесно связаны. По этой причине Иисус мог сказать почти на одном дыхании: «Я создам Церковь Мою… Я дам тебе ключи Царства» (Мф. 16:18–19). Но церковь подобна неводу, в который попалась рыба – хорошая и плохая. Церковь – как поле, на котором вместе растут и сорняки, и пшеница. Церковь в настоящее время является «многоукладным хозяйством», в котором предстоит разобраться в конце времен – в судный день. В тот же день наступит окончательное пришествие Царства. Даже при большом воображении церковь до сих пор не является местом, где правит Бог. Она не обладает святостью, пока нет. Есть члены церкви, которые не понимают Царя и не доверяют Ему (Мф. 13:19). Есть лжепророки в церкви, которые вводят людей в заблуждение (Мф. 7:15–23; 24:11). Есть в церкви те, кто может сдаться под натиском преследования (Мф. 13:21; 24:9–10) и отречься от Иисуса (Мф. 10:33) или соблазниться богатством (Мф. 13:12) и многим другим. Нет, церковь нельзя идентифицировать с Царством, но она представляет ту часть правления Бога, которая уже не находится в открытом противостоянии законному Царю, но исповедует покорность Ему. И задача церкви – евангелизация, так чтобы Царство Божие распространялось, по мере того, как восставшие против Своего Царя другие подданные приходят, чтобы принять предложенное им милостивое перемирие.

Враг царства

Иисус ясно говорит о существовании решительного врага Бога и Его царственного правления – сатаны. Эта мысль отчетливым контрапунктом проходит через все Евангелие. Сатана категорически против Царства Божьего (Мф. 6:13; 11:12; 12: 24–29; 13:39). Сатана, искуситель, дьявол, враг, лукавый, Вельзевул, князь века сего – он называется всеми этими именами и является непримиримым врагом Царства Божия. Он нападает на Иисуса постоянно (Мф. 4:1–11). Он силен, но Иисус сильнее сильного (Мф. 12:28–29). Сатана даже нападает на Иисуса через Петра (Мф. 16:21–23), через толпы евреев (Мф. 11:16–17) и еврейских лидеров (Мф. 16:1). Он узурпатор, князь мира сего, и все же он обречен на гибель, потому что Иисус идет в Иерусалим, чтобы много пострадать от старейшин, первосвященников и книжников, но в третий день Он воскреснет во славе (Мф. 16:21).

Сатана нападает на Царство, он нападает на Иисуса, он также нападает на церковь. Ей приходится сталкиваться с преследованием извне (Мф. 13:39; 5:44; 7:21–23) и атаками изнутри, особенно через лжепророков (Мф. 7:15–23; 24:1, 24), которые представляются харизматичными пророками, но в действительности являются волками в овечьей шкуре (Мф. 7:15), чья жизнь лишена любви (Мф. 7:10–20), и которые вводят других в заблуждение (Мф. 24:11–12).

Таков враг. Но его власть ограничена, его зубы сокрушены, и его судьба определена (Мф. 25:41, 46).

5. Народ Мессии

Существительное «церковь» упоминается дважды в этом Евангелии, и ни разу ни в одном из других. Однако сама идея гораздо более распространена, чем упоминание этого слова. Благодаря благодатному призыву Иисуса, Мессии и Сына Божьего, ученики Иисуса стали детьми Бога, братьями и сестрами в обществе Мессии, поскольку они вошли в сферу Божьего царского правления. В ответ на этот призыв ученики начинают отражать в своей жизни праведность, превосходящую праведность учителей закона и фарисеев, и они начинают проявлять твердую решимость выполнять волю Божью и говорить о ней. Такова теория, а Евангелие от Матфея представляет собой попытку обосновать эту теорию на практике.

Члены церкви, если воспользоваться «царским» языком Матфея, – это дети Царства (Мф. 13:38). В Иисусе они получают прощение Царства (Мф. 26:28). Они слышат и понимают слово о Царстве (Мф. 13:19, 23), а также знают тайны Царства (Мф. 13:11). Они стремятся к праведности Царства (Мф. 6:33). Им доверены ключи Царства (Мф. 16:19). Они усердно молятся о приходе Царства (Мф. 6:10) и производят плоды Царства (Мф. 13:8). В конце века они войдут в Царство (Мф. 25:23) и унаследуют его (Мф. 5:3).

Матфей решительно ориентирует церковь на конец времен, потому что эмпирическая церковь является чем-то беспорядочным, и Матфей знает об этом, точно так же, как и мы. Она наполнена теми, кто стремится к возвышению (Мф. 23:8–12), среди ее приверженцев есть даже ненависть (Мф. 24:10), отсутствие любви (Мф. 24:12), теплохладность (Мф. 25:26), нежелание прощать (Мф. 18:35). Это часто выражается в том, что ученики теряют веру (Мф. 18:6) и презирают других членов общества (Мф. 18:10). Матфей побуждает их смотреть в будущее, когда проявится в полной славе то, что Бог намерен сделать с Его церковью, в день, когда Царство придет в силе.