Текст книги "Сантьяго"

Глава 23

Гора есть из золота. Там он живет.

Нрав – как огонь, сердце – как лед.

С вершины исходят веленья его.

Почти уж властитель он мира всего.

Никакой золотой горы, разумеется, не было и в помине, но Каин никогда не видел столь прекрасной фермы.

Тысяча восемьсот акров, аккуратные, ухоженные поля пшеницы, кукурузы, сои, пастбища, речушки, озерца.

– Наличие холмов снижает эффективность использования пашни, – говорил Сантьяго. Мужчины сидели на веранде, обозревая окрестности. – Однако риэлторы всей галактики уже усвоили прописную истину: чем красивее пейзаж, тем меньше отдача от земли. Идеальное поле должно быть ровным как стол. – Он вздохнул. – Но мне хватило одного взгляда, чтобы влюбиться.

– Тут царит покой, – согласился Каин.

– У меня сердце кровью обливалось, когда я отдавал приказ выкорчевать деревья, росшие на полях. Но лучшую рощу я сохранил. Около нее и построили дом. – Сантьяго указал на два ближайших дерева. – Там я часто вешаю гамак. Люблю полежать в нем, потягивая что-нибудь ледяное из высокого стакана, чувствуя себя настоящим сельским джентльменом.

– Странный вы революционер, – отметил Каин.

– Революция моя тоже странная.

– Почему?

– Почему странная? – спросил Сантьяго.

– Почему вы ведете эту неравную борьбу?

– Потому что кто-то должен ее вести.

– Не очень-то веская причина.

– Лучшей не найти. Первая обязанность власти – налагать свою волю. Первая обязанность свободного человека – сопротивляться насилию.

– Это я уже слышал. Старая песня.

– Но пели ее люди, которые жаждали власти для себя, люди, которые хотели реформировать свои планеты и даже Демократию.

– А вы этого не хотите?

– Реформировать Демократию? – Сантьяго покачал головой. – Как только вы приобретаете власть, вы становитесь тем, против кого боролись. – Он помолчал. – Кроме того, я реалист и понимаю, что такое просто невозможно. У Демократии больше боевых звездолетов, чем у меня людей. И она будет править через тысячи лет после того, как мы с вами умрем.

– Тогда почему вы упорствуете? – спросил Каин.

Сантьяго задумчиво посмотрел на него:

– Знаете, Себастьян, у меня такое ощущение, что вы хотели бы видеть меня иным. Обходительным, седовласым старичком, который называет всех «сын мой» и говорит, что до утопии рукой подать, она буквально за поворотом. Это не так. Я упорствую в своей борьбе, потому что вижу – есть ало, которое должно наказать. А альтернатива у борьбы лишь одна – выбросить белый флаг.

Каин предпочел промолчать.

– Если вас интересует философское обоснование моих действий, вы найдете его в моей библиотеке, – продолжал Сантьяго. – Но у меня есть гораздо более простое объяснение.

– Какое же?

Сантьяго хищно улыбнулся:

– Когда кто-то толкает меня, я не остаюсь в долгу.

– Это хорошая черта характера, – признал Каин. – Но…

– Но что?

– Я устал проигрывать.

– Тогда присоединяйтесь ко мне и сражайтесь на нашей стороне.

– Вы уже сказали, что не сможете выиграть.

– Но сие не означает, что я должен проиграть. – Сантьяго помолчал. – Черт, я бы не хотел свергать Демократию, даже если бы мог.

– Почему?

– Во-первых, как я уже и говорил, я не хочу становиться частью общества, против которого борюсь. Во-вторых, потому что Демократия не есть истинное зло, ее нельзя даже назвать насквозь коррумпированной. Это обычное государство, и, как все государства, она принимает решения в интересах большинства. С точки зрения этого самого большинства, то есть избирателей, Демократия – институт, отвечающий основным нормам морали и этики. Эти избиратели, несомненно, полагают, что Демократия имеет полное право расширять свое влияние на Пограничье, пусть и несколько ущемляя права тамошних жителей, если в результате укрепляются позиции Демократии. В долгосрочном плане они, возможно, даже правы. С другой стороны, те из нас, чьи права ущемляются, не должны сидеть, теша себя надеждой, что в конце концов все обернется к лучшему. Мы можем бороться и наносить ответные удары.

– Как? – Каин не отрывал глаз от Сантьяго.

– Прежде всего разобравшись, а кто наш противник, – ответил Сантьяго. – Мы говорим не о военной машине какой-либо планеты. Это Демократия. Она объединяет чуть ли не сотню тысяч планет, и она не изменится, ни за ночь, ни вообще. Если мы причиним им достаточно хлопот, то сможем убедить их в том, что дешевле оставить нас в покое, чем пытаться навязать свою волю. – Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул. – В конце концов, кто мы такие, чтобы тратить на нас столько материальных и людских резервов? Горстка никому не нужных, малонаселенных планет.

– Не говоря о том, что планеты эти не объединены в единое целое.

– В этом тоже наша сила.

Каин вопросительно изогнул бровь.

– Вы сомневаетесь? – спросил Сантьяго.

– Я как-то не считал достоинством отсутствие единой организации.

– В каких-то случаях можно с вами согласиться. Но не в нашем. Будь мы организованы, будь у нас армия и флот, централизованное командование, Демократия знала бы, куда надо ударить, и уничтожила бы нас в течение недели. Дело в том, что враг у нас слишком силен, чтобы появился лидер, который выйдет из подполья и призовет людей под свои знамена.

– Но вы-то появились.

Сантьяго хохотнул.

– Я не лидер. Я – удар молнии. Я нападаю, граблю, убиваю, а Демократия заламывает руки и предлагает вознаграждение за голову короля разбойников. – Самодовольная улыбка пробежала по его губам. – Если б они знали, почему я это делаю, если б они могли представить себе, на что я трачу захваченную добычу, они бы направили сюда пятьдесят миллионов человек, которые прочесали бы каждую планету. – Он помолчал. – Я поднаторел в конспирации, но они бы меня нашли. Так что пусть меня принимают за удачливого грабителя, а не удачливого революционера.

– А вы удачливый революционер?

– Вы побывали в медицинском центре. И видели, к чему мы стремимся.

– Врачи могут делать то же самое на любой другой планете.

– Справедливо, – кивнул Сантьяго. – Но врачи не смогут оплачивать функционирование такого комплекса, и, уж конечно, они не станут минировать тот район на Гиперионе, где флот намеревается построить базу.

– Молчаливая Энни говорит, что это случайность.

– А уничтожение миллионов разумных существ тоже случайность? – полюбопытствовал Сантьяго. – Во Внутреннем Пограничье такое повторяется снова и снова. Я пытаюсь убедить их, что есть другой путь.

– Получается?

– Все зависит от вашей точки зрения. Продолжают существовать сотни колоний, которые в противном случае вырезали бы до единого человека. Десятки тысяч людей живут там, где без нас жить бы они не смогли. Несколько инопланетных цивилизаций, ненавидящих человечество, узнали, что люди бывают разные. – Он улыбнулся. – Я бы сказал, что получается. А вот Демократия, возможно, удивляется, зачем мы теряем столько жизней и тратим такие средства ради столь незначительного по ее масштабам результата.

Мужчина лет тридцати – тридцати двух с седой прядью в иссиня-черных волосах вышел из дома, направился к ним.

– В чем дело? – спросил Сантьяго.

Мужчина вопросительно посмотрел на Каина.

– Это Себастьян Каин. Пока он – мой гость, секретов от него у меня нет. – Он повернулся к Каину: – Себастьян, это Хасинто, один из моих самых доверенных помощников.

Каин кивнул.

– Рад познакомиться с вами, мистер Каин. – Хасинто склонил голову и сосредоточил все внимание на Сантьяго. – Уинстон Кчанга отказался выдать нам наши товары.

– Печально. – Сантьяго нахмурился. – Он объяснил причину?

Хасинто пренебрежительно хмыкнул:

– Боюсь, мистер Кчанга более ничем не сможет нам помочь.

Хасинто кивнул и скрылся в доме.

– Полагаю, тут требуются объяснения, – нарушил паузу Сантьяго.

– Это не мое дело, – ответил Каин.

– Надеюсь, в самом ближайшем времени ситуация изменится. Уинстон Кчанга – контрабандист из системы Корвуса. Он заключил с нами договор, получил деньги, а теперь счел возможным его не выполнять. Он, конечно, не знает, что товар предназначен мне, но договоры надо выполнять в любом случае. Печально.

– Печалится тут нечего. Он значится в списке разыскиваемых преступников.

– Тогда придется сделать уточнение. Печально, что один из тех, за кого мы сражаемся, попытался обмануть нас. И я не испытываю сожаления, приказав его убить. – Он взглянул Каину в глаза. – Это война, а на войне без потерь не обойтись. Главное для меня – чтобы не погибали невинные.

– Если исходить из того, что я слышал, осталось не так уж много преступлений, еще не совершенных Кчанга. Да и ваш друг Хасинто тоже разыскивается. Раньше его звали Эстебан Кордоба.

– Хасинто уже семь лет не покидал Тихую гавань. У вас прекрасная память, Себастьян.

– Все дело в его седой пряди, – ответил Каин. – Ее трудно забыть.

– Я ему абсолютно доверяю. Он верно служил мне почти пятнадцать лет. – Он вновь посмотрел на Каина. – И что вы с ним сделаете?

Каин пожал плечами:

– Ничего.

Сантьяго широко улыбнулся:

– Так вы присоединяетесь к нам?

– Я этого не сказал. Нам еще есть что обсудить.

Сантьяго поднялся:

– А не продолжить ли нам разговор во время прогулки? В такой чудный день не хочется сидеть под крышей.

– Как скажете.

– Тогда пойдемте со мной. Я покажу вам ферму.

Каин вслед за Сантьяго спустился с веранды.

– Вы рыбак, Себастьян?

– Нет.

– Стоит попробовать, знаете ли. Я развожу рыбу в трех прудах.

– Может, в будущем.

– Обязательно попробуйте. Рыбалка так успокаивает нервы. – Они уже огибали один из прудов. – Как я понимаю, у вас есть ко мне вопросы.

– Несколько, – кивнул Себастьян. – Во-первых, когда вы решили, что вам нужен телохранитель?

– Так вы подумали, что я хотел встретиться с вами, чтобы предложить место телохранителя?

– Он вам нужен. Ангел уже близко.

– У меня уже есть телохранители.

– Они бы не остановили меня, если бы я прямо сейчас решил вас убить.

– Все так… но я знаю, что вы меня не убьете. И у меня нет желания показывать Ангелу свою ферму.

– Как я понимаю, вы не помогали ему в розысках Тихой гавани?

Сантьяго нахмурился, покачал головой:

– Нет. Он – выдающаяся личность.

– Как я и говорил вчера вечером, вы – разыскиваемый преступник.

– Он не справится с отцом Уильямом, – ответил Сантьяго.

– Он проходил и тех, кто получше отца Уильяма.

– Лучше отца Уильяма нет, – возразил Сантьяго.

– Если вы не хотите, чтобы я стал вашим телохранителем, то зачем я вам нужен? – спросил Каин.

– Мне очень везло в жизни, Себастьян. Но все мы смертны, и я в том числе. А я хотел бы, чтобы дело мое продолжалось и после того, как я уйду в мир иной. И я не могу уйти, не оставив после себя хороших людей, таких, как Хасинто, Молчаливая Энни, таких, как вы.

Каин вытаращился на Сантьяго:

– Так вы думаете, он вас убьет?

Сантьяго покачал головой:

– Нет, откровенно говоря, нет. Но я не могу набирать людей в свою команду по призыву, как делает это флот. Я должен тщательно их изучить, а потом постараться убедить лучших присоединиться ко мне.

– Почему теперь?

– Мне потребовалось много времени, чтобы отбросить всякие сомнения в том, что именно вы мне и нужны.

– К кому еще вы обращались?

– Вербовка – обыденное дело, Себастьян. Я занимаюсь этим с тех пор, как живу здесь. Вы – самый последний, но не уникальный.

– Я с ними встречался?

– И довольно часто. Как иначе я мог так много узнать о вас?

– Я знаю, что Джеронимо Джентри один из них.

– Совершенно верно.

– А Тервиллигер?

Сантьяго покачал головой:

– Нет.

– Стерн?

– Нет. – Тут Сантьяго рассмеялся. – Наверное, пришлось бы завербовать его, если бы я захотел налаживать контакты с фейли.

– Он говорит, что встречался с вами, когда вы сидели в тюрьме на Калами Три.

– Наверное, так и было.

– Вы выглядите не так, как он мне вас описал.

Сантьяго пожал плечами:

– Пластические операции.

– А куда подевались четыре или пять футов роста?

– С тех пор прошло много лет. Стерн провел слишком много времени среди фейли. Опять же, он совсем коротышка. – На губах Сантьяго заиграла улыбка. – Вы предполагаете, что я – самозванец?

– Нет, – покачал головой Каин. – А вы предлагаете мне стать им?

– Что-то я вас не понимаю.

– Вчера я заглянул в «Повесть о двух городах». И подумал, что Ангел никогда не видел ни вас, ни меня.

– И вы подумали, что я хочу, чтобы вы заменили меня, когда он появится здесь?

– А вы этого не хотите?

– Абсолютно. В бою я замены себе не ищу. – Он помолчал. – А что еще вы можете сказать об этой книге?

– Могу сказать, что очень уж она занудная.

– Жаль, что вам она не понравилась.

– Я думал о другом. Да и сейчас думаю.

– О чем же?

– Например, верить вам или нет. Я убил столько людей ради тех, кому верил, но всякий раз в итоге меня ждало разочарование.

– Я не прошу убивать кого-либо ради меня, Себастьян. Я прошу вас помочь мне в защите простых людей от насилия государства, которому начхать на их судьбы.

– Не прошло и десяти минут, как вы приказали Хасинто кого-то убить, – напомнил Каин.

– Не ради меня – ради дела. Поскольку я не могу осуществлять финансирование наших операций через легитимные каналы, приходится искать другие, не осененные законом. Я не могу допустить, чтобы Уинстон Кчанга обманул нас и остался безнаказанным. Если станет известно, что мы не можем защищать свои интересы, преступный мир начнет охотиться на нас, как уже охотится Демократия. – Он повел Каина вдоль поля, засаженного гибридом кукурузы. – В революции нет места для сантиментов. Уж вы-то это хорошо знаете.

– Знаю, – кивнул Каин. – И скольких мне придется убить?

Сантьяго остановился, взгляды мужчин встретились.

– Я никогда не попрошу вас убить человека, который не заслуживает смерти.

– Сейчас это моя работа, причем хорошо оплачиваемая.

– Если вы придете ко мне, то будете делать то же самое. Только платить вам не будут, за вашу голову назначат вознаграждение, и даже люди, за счастье которых мы боремся, будут желать вам смерти. Не слишком выгодное предложение.

– Не слишком.

– Тогда позвольте подсластить пилюлю. У вас все-таки появится то, чего нет сейчас.

– Что именно?

– Осознание, что ваши деяния могут изменить жизнь к лучшему.

– Хотелось бы это осознать, хоть раз в жизни, – искренне признался Каин.

– Никто, кроме вас, знать об этом не будет, – предупредил Сантьяго.

– Никому и не надо об этом знать.

Последовала короткая пауза.

– Так что вы на это скажете, Себастьян?

– Скажу, что хотел бы вам поверить.

– Так поверьте.

– Я еще не решил. – Он остановился в тени двенадцатифутового кукурузного леса. – А если я не поверю?

– Оружия у меня нет, телохранители в доме.

– Меня больше беспокоит другое: что вы можете со мной сделать?

– Мы подумаем об этом, когда возникнет такая необходимость.

– Вам придется меня убить. Или попытаться. Я знаю, как вы выглядите и где вас найти.

– Об этом знают и другие. Конечно, все упростится, если вы решите присоединиться ко мне.

Они продолжили прогулку. Сантьяго рассказывал о жестокостях Демократии, о принятых им ответных действиях, о людях, которых он спас, и о тех, кого спасти не удалось. Каин внимательно слушал, иногда задавал вопрос, иной раз высказывал свое мнение.

– Как трудно бывает принимать решение, – говорил Сантьяго, когда они шагали вдоль ручья, разделявшего два поля. – Столько надо сделать, а у нас так мало денег и людей. Потратить их на спасение или на отмщение? Бросить все средства на помощь жертвам Демократии, чтобы потом послать их в бой, или оставить их умирать и принять меры к тому, чтобы такое не повторилось в другом месте?

– Разумеется, принять меры, чтобы такое не повторилось, – твердо ответил Каин.

– Ответ охотника за головами. К сожалению, сказать проще, чем сделать. Рейд к Эпсилон Эридани скорее исключение, чем правило. У нас нет возможности противостоять флоту. – Сантьяго вздохнул. – Разумеется, мы не отсиживаемся в кустах. Делаем все, что в наших силах. Спасаем тех, кого можем, наказываем других, а чтобы финансировать нашу деятельность, нам приходится иметь дело с личностями, рядом с которыми Веселый Бродяга – честнейший человек.

– Почему вы не убили Уиттейкера Драма? – спросил Каин.

– Сократа?

– Да.

– Потому что я не могу отомстить за все зло, сотворенное в галактике, – ответил Сантьяго. – Я знаю, что он наделал на Силарии, знал об этом еще до того, как мне стало известно, что вы сражались на его стороне. – Он повернулся к Каину. – Но случилось это двадцать лет тому назад, и до Силарии тысячи световых лет. Сократ приносил пользу, и я его использовал, как использую сотни людей, которые куда хуже его.

Он остановился, всмотрелся в огромный початок.

– Через три недели можно начинать жатву. Может, через четыре. Вам приходилось бывать на ферме во время жатвы, Себастьян?

Каин покачал головой:

– Нет.

– Незабываемое впечатление. Даже воздух, и тот пахнет лучше.

Каин улыбнулся:

– Может, вам следовало податься в фермеры?

– Я и есть фермер. Частично.

– Я хотел сказать, уделять этому все время. Не так, как сейчас.

– Понял вас. Святой Петр был рыбаком, ловил сетью души людей. Я – сеятель революции. – Он улыбнулся. – Меня это вполне устраивает.

Они прошагали еще с четверть мили. Кукурузное поле сменилось соевым, потом они поднялись на вершину холма.

– А что там, внизу? – Каин указал на рощицу у небольшого пруда, стоящую на берегу деревянную скамью.

– Мое любимое место. – Сантьяго повел его вниз. – Я часто прихожу сюда. Почитать, подумать. – Он глубоко вдохнул, словно у пруда воздух казался ему слаще. – Я посадил тут цветы, но они уже отцвели. А следующих ждать еще шесть месяцев.

– Вы посадили тут не только цветы. – Каин указал на два земляных холмика.

– Здесь лежат два лучших человека, которых мне довелось встретить, – молвил Сантьяго.

– Тогда почему их похоронили в безымянных могилах?

– Кроме меня, сюда никто не приходит, а я знаю, кто в них похоронен.

Каин пожал плечами, уголком глаза уловил движение, резко повернулся. К ним приближался мужчина. Солнце выхватило белую прядь в его волосах: Хасинто.

– Я подумал, что найду вас здесь. – Хасинто повернулся к Каину: – Дождь или солнце, он каждый день проводит здесь пару часов.

– Тут очень красиво.

– Ты просто гуляешь? – спросил Сантьяго своего помощника.

Хасинто покачал головой:

– Приехал отец Уильям.

– У него нет привычки приезжать на ферму. Наверное, хотел убедиться, что Себастьян меня не убил.

– Он приехал, чтобы поговорить с мистером Каином.

– Действительно, зачем еще ему приезжать сюда, – усмехнулся Сантьяго. – Что ж, нехорошо заставлять его ждать.

Он направился к дому, Каин и Хасинто последовали за ним.

– Вы останетесь с нами на какое-то время? – спросил Хасинто.

– Возможно.

– Я на это надеюсь. Нам необходим такой человек, как вы.

– Нам нужна тысяча таких, как он, – добавил Сантьяго. – Но, к сожалению, он у нас один.

– Могу я задать вам профессиональный вопрос, мистер Каин? – спросил Хасинто.

– Задавайте.

– Что вы думаете о нашей системе безопасности?

– Отвратительная.

Хасинто бросил на Сантьяго торжествующий взгляд.

– Я уже не один месяц твержу ему об этом. Как нам ее улучшить?

– Для начала утроить число охранников и организовать круглосуточное дежурство. И постараться втолковать им, что в темноте могут видеть не только они, но и Ангел.

– А что я говорил? – обратился Хасинто к Сантьяго.

– Мы это уже проходили, – раздраженно бросил Сантьяго. – Я не желаю быть пленником на собственной планете. – Он ускорил шаг, Каин и Хасинто чуть отстали.

– Извините, что вовлек вас в наш спор, – тихо проговорил Хасинто. – Но он не разрешает привозить на Тихую гавань новых людей.

– А сколько их здесь?

– Всего?

– Не считая докторов, инженеров, техников.

– Человек пятьдесят.

– А на ферме?

– Пятнадцать, считая его.

– Ангела это не остановит.

– Надежда только на вас.

– Я еще не сказал, что останусь.

– Тогда, может, отец Уильям…

– Я в этом сомневаюсь. – Каин помолчал. – Между прочим, я могу дать вам еще один профессиональный совет.

– Внимательно слушаю.

– Если вы покинете Тихую гавань, перекрасьте волосы.

На лице Хасинто отразилось изумление.

– Перекрашу. Благодарю вас.

Они догнали Сантьяго, и остаток пути прошли втроем. Сантьяго по ходу показывал Каину достопримечательности фермы. Отец Уильям дожидался их на веранде.

– Доброе утро, Сантьяго, – поздоровался проповедник. – Привет, Себастьян. Вам здесь нравится?

– Есть такое.

– Вы ладите с хозяином?

– Вроде бы да.

– Рад это слышать.

– Я в этом не сомневался.

– Как я понимаю, вы приехали, чтобы поговорить с Себастьяном, – вставил Сантьяго. – Если хотите, мы оставим вас наедине.

– В этом нет необходимости. – отец Уильям усмехнулся. – Я здесь, чтобы передать послание от вновь прибывшего.

– Ангел? – Каин разом подобрался.

Сантьяго покачал головой:

– Он еще в системе Кантрелла.

– Тогда от кого? – спросил Каин.

– Ознакомьтесь. – Отец Уильям протянул ему сложенный лист бумаги. Писал Веселый Бродяга элегантным, каллиграфическим почерком.

Веселый Бродяга приветствует своего партнера, Себастьяна Каина, и приглашает его на аперитив в таверну «Ячменное зерно» в четыре часа сего дня, дабы возобновить дружеские отношения и поговорить об общих делах.

Каин положил бумагу на стол:

– Бродяга, это точно.

– Молчаливая Энни рекомендовала мне убить его, благо была такая возможность, – заметил Сантьяго. – У меня такое ощущение, что мне следовало к ней прислушаться.

– Будет ли ответ? – спросил отец Уильям.

– Я вручу его лично, – мрачно бросил Каин.