Текст книги "Реальность на продажу"

– А я и не знал, что Дэвид работал во Всемирном банке.

– А как же! Он был таким идеалистом. Только-только получил степень магистра в Суссекском университете, специализировался по экономике развивающихся стран. Он был убежден, что, если развитой мир снизойдет до того, чтобы обратить внимание на задавившую «третий мир» нищету, от нее можно будет избавиться. И хотел показать всем, как это сделать.

– Ничего себе задача!

– Не из простых, конечно. Но очень благородная.

– А вы? Вы-то как туда попали?

– Не могла же я сидеть сложа руки, когда люди голодают, – застенчиво улыбнулась она, словно смутилась тем, что открыто выразила такое простое и естественное чувство сострадания. – И до сих пор не могу.

В этот момент в беседе за другим концом стола наступила короткая пауза, и Дэвид расслышал окончание ее фразы.

– Рассказывает вам об Африке? – также несколько смущенно поинтересовался он.

– Да, – ответил я. – Признаться, не ожидал.

– Не удивляйтесь. В то время я был жутким идеалистом. Считал, что могу решить все мировые проблемы. Теперь-то знаю, что это абсолютно бессмысленно.

– Да не может быть, – возразил я.

– Видите ли, помощь расходится по трем направлениями. Оружие, взятки, шикарная жизнь для тех, кто ее распределяет. А бедняки едва ли получают от нее хотя бы крохи, а если это происходит, сразу тратят их на еду и выпивку, даже не думая, что должны сами кормить себя, растить собственный урожай. Все это очень удручает.

Я посмотрел на жену Дэвида. Выражение ее лица не изменилось, она явно слышала подобные рассуждения прежде, и не раз.

– Поймите меня правильно. Я не против благотворительности и добровольцев, которые ею занимаются. Пат спасла больше человеческих жизней, чем я продал компьютеров. Кто-то ведь должен помогать жертвам пороков общества. Однако мир нам не изменить, поэтому остается только грести под себя все, что можешь. – А вот это уже гарвардские штучки, наслышаны, как же. – Ведь именно этим вы и другие ребята в Сити и занимаетесь, разве не так? Ворочаете деньгами, получаете премии и их тратите.

Он, конечно, прав. Крыть мне нечем.

За столом наступило неловкое молчание. Пат вышла на кухню. Энни спросила Уилли, куда подевался его «порше». Если это была шутка, то достаточно злая. Дело в том, что Уилли продал свой роскошный и престижный автомобиль, чтобы приобрести акции «Фэрсистемс», и с той поры довольствовался скромной моделью «рено» шестилетней давности.

Пат возвратилась с миской упоительно вкусного рагу. Лишь через несколько минут я разобрался, что в нем мясом и не пахнет. Я стал подозревать, что пристрастие Дэвида к вегетарианской кухне сильно повлияло на его мировоззрение и жизненные идеалы.

Между Дэвидом и Энни завязалась оживленная беседа. Я решил воспользоваться благоприятной возможностью и разузнать побольше о хозяине дома.

– Как вы находите жизнь супруги корпоративного сотрудника? – вполголоса спросил я Пат.

– Я стараюсь избегать корпоративных мероприятий, – усмехнулась она. – Этот ужин мы устроили впервые за долгое время. Поначалу мне к корпоративному укладу привыкать было нелегко, особенно когда Дэйв работал в Ай-би-эм. А вообще у меня своя жизнь, у него своя. Дэвид – человек очень целеустремленный, всеми силами стремится к успеху. Уверена, он своего добьется.

В ее тоне не было ни капли горечи, только искренность. Я не понимал, почему она готова с такой открытостью говорить о своем муже с его боссом, пусть даже временным, но упустить подобную возможность просто грех.

– А как Дэвид относился к моему брату?

Пат не торопилась отвечать на мой вопрос, и на какой-то момент мне показалось, что я зашел слишком далеко.

– Когда мы с Ричардом познакомились, мне он сразу понравился. На самом деле вы очень похожи. – Она помолчала, подбирая слова. – По-моему, Дэвид его уважал. Он считал, что у Ричарда большое будущее, и хотел быть с ним рядом. Понимаете, Дэйв пошел на серьезный риск, когда согласился работать в «Фэрсистемс». С его репутацией в Ай-би-эм и ученой степенью в сфере управления он мог бы легко получить гораздо лучшую работу в куда более престижной компании. Однако он, по-моему, рассматривает «Фэрсистемс» как шанс заработать миллион-другой. И не дай Бог эта возможность от него ускользнет.

– Надеюсь, его намерения осуществятся, – заметил я.

– Мне-то, честно говоря, все равно. – Пат глотнула вина и понизила голос. – Когда Дэйв чего-нибудь хочет, он этого всегда добивается. Более целеустремленного человека я не встречала. Может, поэтому и влюбилась.

– Это надо понимать как предупреждение? – взглянул я ей в глаза.

Мой вопрос она пропустила мимо ушей.

– Кто-нибудь хочет еще? – обратилась она к гостям, помешивая ложкой в миске с рагу.

* * *

Мы с Рейчел возвращались в Гленротс. Энни удалось соблазнить Уилли повести ее в какой-то клуб в Эдинбурге.

– Вы слышали, что Пат наговорила мне о Дэвиде? – поинтересовался я у Рейчел, которая за ужином сидела прямо напротив меня и наверняка не оставила нашу беседу без внимания.

– Ага.

– Интересно, почему она была со мной столь откровенна...

– Вот этого я не знаю. Хотя мне она всегда казалась очень открытым человеком.

– Но говорить так о своем муже!

– Они давно живут каждый своей жизнью, – объяснила мне Рейчел. – По ее виду, правда, не скажешь, что ее это огорчает, однако готова поспорить, что это лишь поза. На самом деле Пат, по-моему, очень переживает. Я бы сказала, что она не доверяет своему мужу и хочет, чтобы вы это знали.

– А вам не известно, из-за чего он поссорился с Ричардом незадолго до его гибели?

– Нет, – покачала головой Рейчел. – В последнее время у них не раз возникали трения. Но в тот день, когда Ричарда убили, между ними произошел по-настоящему шумный скандал. Весь завод слышал. Дэвид выскочил из кабинета как ошпаренный. Утверждает, что они повздорили потому, что Дэвид хотел снизить цены, а Ричард был против.

– Вы ему верите?

– Нет. Вполне возможно, что у них появились разногласия относительно ценовой стратегии, однако лишь из-за этого Ричард бы так не вспылил. Он воспринял бы это как еще одну проблему, которую надо изучить и обсудить спокойно и хладнокровно. Нет, уверена, здесь была какая-то другая причина.

– Но какая?

– Понятия не имею. Вы уж извините.

Мы въехали в Гленротс. Квартира Рейчел располагалась на втором этаже унылого серого здания неподалеку от завода.

Она вышла из машины.

– Спасибо, что подвезли, – кивнула она мне и направилась к подъезду.

– Рейчел! – окликнул я ее, она обернулась. – Спасибо, что познакомили меня с Алексом.

Рейчел улыбнулась мне в ответ и исчезла за дверью.

* * *

Воскресенье я провел наедине со своим братом в маленькой рыбацкой деревушке, которая была его домом. Сидел в его гостиной за чтением книг о компьютерах и виртуальной реальности и чувствовал, что он, глядя мне через плечо, стоит за спиной, готовый объяснить то или иное непонятное место в тексте. Не могу сказать, что это было неприятное ощущение, напротив, оно даже доставляло мне радость, радость пополам с горем. Сейчас он был мне близок как никогда. Хотя я и жил в его доме, я до этого момента по-прежнему оставался в нем гостем – спал в пустующей комнатке, вещи Ричарда старался не трогать.

После обеда я через мост направился к маленькой церквушке, рядом с которой собирался похоронить Ричарда. Просидел там около часа, вслушиваясь в бурное журчание устремляющихся к морским просторам струй Инча и улавливая за ним приглушенный гул могучего Северного моря. Нарциссы начали увядать, однако на деревьях по обе стороны реки уже набухали почки. Нежаркие лучи майского солнца чуть грели мне щеки, но тянувший от воды свежий ветерок напоминал, что свитер снимать еще рановато.

Я вспомнил пляж в Корнуолле, куда нас, детьми вывозили каждый год. Небольшая укромная бухточка, стиснутая высоченными зазубренными скалами. Она сулила невероятные приключения – там были каменистые расщелины, гигантские валуны и даже пещеры. И мы с Ричардом карабкались, скакали и ползали по скалам с таким же упоением, как барахтались в морских волнах.

Однажды после отлива я по узкой полоске песка забрел за скалы и нашел там изумительную пещеру. Почти полдня я обследовал ее закоулки, а когда собрался домой, обнаружил, что путь назад отрезан. Начался прилив, и высокие волны с грохотом обрушивались на скалы, которые я так легко обошел всего пару часов назад. Спасительная песчаная полоска исчезла под бурлящей водой. Меня охватила паника, и я принялся вопить что есть мочи. В конце концов взобрался как можно выше по крутому склону утеса и застыл там, съежившись в жалкий, дрожащий от страха комочек. А море подбиралось к моим ногам все ближе и ближе...

Потом со скалы над моей головой донесся чей-то голос, звавший меня по имени. Это был Ричард! Я откликнулся, он меня услышал и уже через несколько минут оказался рядом и крепко обхватил за плечи. Все мои страхи мгновенно улетучились, теперь я был спасен. Нам еще предстоял нелегкий и даже опасный путь через скалы, но я уже ничего не боялся.

Сейчас, когда Ричарда не стало, я опять остался один, и на меня опять накатил безотчетный страх.

– Привет, Ричард, – тихо произнес я ветру. – Как ты там, где бы ты ни был?

Я понимал, как глупо стоять вот так и разговаривать с ним вслух, однако тем не менее это каким-то странным образом приносило мне облегчение.

– Я так скучаю по тебе, мне тебя так не хватает... Возвращайся, пожалуйста. – Я изо всех сил старался сдержать слезы. – Что я могу для тебя сделать?

Еще только задавая этот вопрос, я уже знал, как на него ответить. Я могу узнать, кто его убил, и не допустить, чтобы преступник остался безнаказанным. И еще я вместо него могу постараться спасти «Фэрсистемс».

* * *

Я распахнул дверь в «Инч-Таверн», в лицо мне пахнул уютный густой запах пива. За стойкой вполголоса беседовала компания завсегдатаев, большинство мне были уже знакомы. К своей радости, среди них я заметил и подтянутую фигуру сержанта Кокрина, державшего почти полную кружку.

Джим Робертсон встретил меня приветливой улыбкой и сразу же поинтересовался, как заживает ожог. После пожара минуло почти две недели, повязку я уже снял, на тыльной стороне левой ладони осталось красное пятно, свидетельствующее о том, что мой организм взялся за самоисцеление. Я попросил пинту пива и перехватил устремленный на меня взгляд Кокрина. Он кивком указал на самый дальний от стойки столик.

– Как у вас дела? – спросил я его, когда мы уселись.

– Неважно. Ни одной зацепки, насколько мне известно.

– И как Доналдсон к этому относится?

– О, он у нас человек необычайно терпеливый. Продолжает работать как ни в чем не бывало.

– Значит, Дуги Фишера вам прижать не удалось?

– Нет. Пытались. Ничего у нас не вышло. – Кокрин шумно отхлебнул из кружки. – А у вас для меня нет ничего новенького?

Прежде чем отвечать, я решил хорошенько подумать. Я был готов поделиться с Кокрином любой достоверной информацией, но никакими конкретными фактами не располагал.

– Да нет, особых новостей у меня нет. Разве что теперь я стал гораздо лучше понимать, как поставлено дело в «Фэрсистемс». И еще напрямую поговорил с Дуги Фишером.

– Ну и что?

– Дуги, несомненно, враждовал с Ричардом. И он признался, что сделает все, чтобы не допустить дальнейшей разработки виртуальной реальности.

– Это нам известно. У него, кстати, судимость.

– Да, я знаю, что он сидел.

– Два года за нанесение тяжких телесных повреждений. К тому же и у спецслужб на него досье толщиной в руку. Они, оказывается, следят за ним уже несколько лет. Засекали его в компании с множеством весьма подозрительных личностей. И хотя судимость у него всего одна, наши ребята считают, что он очень опасен.

– Ну, я-то их понимаю! – воскликнул я. – Есть еще и некто Дэвид Бейкер. По-моему, он Ричарда тоже недолюбливал, хотя это отрицает.

– Это тот, с которым у вашего брата вышла крупная перепалка? Мы так и не смогли выяснить, из-за чего. Бейкер нам заявил, что ничего серьезного между ними не произошло, слегка повздорили из-за каких-то рабочих вопросов, только и всего.

– Думаю, это не совсем так.

– А вам что, известна подлинная причина их ссоры?

Я покачал головой, отпил глоток пива.

– Дэвид на редкость честолюбив, вынашивает грандиозные планы... – задумчиво произнес я наконец.

– Ну и что с того? – вскинул брови Кокрин.

– Да, вы правы, – вздохнул я. – Действительно, что с того? Не могу отыскать мотивы, которые могли бы побудить его убить Ричарда.

– Но хоть какие-то догадки, подозрения у вас есть?

– Я бы не сказал. Видите ли, я никогда в жизни не сталкивался ни с одним убийцей, не знаю даже, как он должен выглядеть... Просто мне из приходит в голову, кто еще из близких к Ричарду людей, кроме Дэвида, мог бы убить брата. Наверное, мне не стоило этого говорить...

– Ну что вы. Нам может оказаться полезной любая мелочь.

– Послушайте, а вы не могли бы сказать мне одну вещь?

– Смотря что вы имеете в виду, – насторожился Кокрин.

– Где были Дуги и Дэвид в день гибели Ричарда? И во время пожара в мастерской?

Кокрин несколько секунд молча смотрел в свою кружку.

– Хорошо, скажу. Только вы уж меня не выдавайте, а то Доналдсон с меня шкуру спустит. Значит, так: у Дуги на ту субботу, когда убили вашего брата, железное алиби. Он был у себя в квартире и общался через компьютер со своими приятелями. В Интернете, что ли, вроде так нам назвали. Мы проверили, все подтверждается.

– А Дэвид?

– С ним поинтереснее. – Кокрин склонился ко мне через стол. – Весь день в субботу он просидел дома. Утверждает, что готовился к презентации. Жена Дэвида до пяти часов была на работе, поэтому подтвердить его заявление не может.

– И впрямь интересно. А во время пожара?

– Мастерская загорелась в три часа утра, – напомнил Кокрин. – Все сладко спали. Следовательно, кто угодно мог потихоньку сунуть ноги в шлепанцы и отправиться разводить огонь.

– Но ведь Дэвид женат, – немного подумав, возразил я. – И его супруга наверняка бы заметила, если бы он в такой час уходил из дома.

– Вот тут вы, молодой человек, ошибаетесь, – усмехнулся Кокрин.

– Это почему же?

– А потому, что они спят в разных комнатах.

Глава 14

Я торопливо перелистал лежащий передо мной документ. За двадцать минут мне предстоит прочитать тридцать страниц юридического текста. Может, и успею, хотя вряд ли сумею внимательно в нем разобраться. Черт бы тебя побрал, Дэвид! Не мог, как обещал, дать мне эти бумаги в пятницу...

В общем-то сделка была довольно несложной. Мы передаем лицензию на наше программное обеспечение, симулятор «Фэрсим-1», компании «Онада индастриз», которая на его основе будет разрабатывать и поставлять на мировой рынок развлечений игры, использующие принцип виртуальной реальности. С каждого проданного экземпляра игры нам причитаются отчисления. Я глотнул крепкого черного кофе и вновь посмотрел на часы. Без четверти девять. Представители «Онада» прибудут через пятнадцать минут. Я опять принялся за чтение, стремительно пробегая глазами страницу за страницей.

А это еще что?! Я читал и перечитывал параграф, на котором споткнулся. Мы собирались передать «Онада индастриз» исходный код «Фэрсим-1».

Мне это казалось грубой ошибкой. Как только мы раскроем «Онада» наш код, тут же окажемся в их полной власти. Через год-два они внесут в него кое-какие изменения, объявят собственной разработкой, и наш приоритет канет в Лету. Это крайне опасно. Исходный код «Фэрсим» представляет собой ключ к данным по созданию виртуальных миров – святая святых нашей компании. А мы его отдаем.

Без десяти девять. Я подхватил со стола документ и помчался в кабинет Дэвида. Там его не было. Я позвонил Сьюзен.

– Где Дэвид?

– Здесь где-то, – ответила она. – Видела его полчаса назад. А у себя в кабинете его разве нет?

– Нет. Обзвоните, пожалуйста, кого можно, попробуйте его найти. Он мне срочно нужен.

Я вернулся в свой кабинет и стал ждать, выстукивая пальцами по столешнице нетерпеливую дробь. Какого черта он затевает? Неужели Дэвид умышленно передал мне бумаги так поздно, рассчитывая, что я в спешке не замечу этого пункта? А может, я преувеличиваю... Что, если это вполне приемлемая плата за выход на рынок развлечений? В краткосрочном плане это, может, и так. В долгосрочной же перспективе – нет, нет и еще раз нет!

Открылась дверь, и Дэвид с неспешной вальяжностью прошествовал ко мне в кабинет. Часы показывали две минуты десятого.

– Сьюзен по электронной почте переполошила всю компанию. Что тут у вас стряслось?

– Только что просмотрел вот эти бумаги. – Я потряс проектом соглашения с «Онада индастриз».

– И что?

– Мы собираемся отдать им исходный код симулятора «Фэрсим-1». Я категорически против.

– Ну, положим, мы его не отдаем, а продаем, – назидательно поправил меня Дэвид. – И нам от «Онада» будут поступать солидные отчисления. С коммерческой точки зрения для нас сделка является необыкновенно выгодной.

– Но мы раскрываем «Онада» всю нашу технологию создания виртуальной реальности! Используя ее, они смогут разрабатывать собственные программы. А мы утрачиваем приоритет и все связанные с ним преимущества в данной области.

– Послушайте, Марк, вы совершенно напрасно так беспокоитесь, – с преувеличенным старанием демонстрируя неистощимое терпение, заявил Дэвид. – Сам код будет по-прежнему принадлежать нам. Доверьтесь мне, я продумал все до мелочей. Мы вели переговоры шесть месяцев, для заключения сделки «Онада» направила из Токио целую делегацию во главе с очень большим боссом. Они нас уже ждут, идемте.

Я стиснул зубы.

– Дэвид, я вам ясно сказал – меня этот пункт не устраивает. Отдавать им исходный код нельзя.

– Боже мой, Марк, да послушайте вы! Мы с Ричардом работали над этим документом не один месяц. Эта сделка не только спасет компанию в смысле финансов, но и обеспечит нам нового могущественного партнера. Мы не имеем права упустить такую возможность. – С этими словами он вышел из кабинета и направился в конференц-зал.

Я заторопился вслед за ним, так и не придя к какому-то окончательному решению. Он занимался сбытом, и мне, видимо, следовало в этих вопросах полагаться на него целиком и полностью. Особенно с учетом того, что эти переговоры он вел вместе с Ричардом.

Вот только терпеть не могу, когда мне выкручивают руки.

* * *

Они чинно сидели рядком по другую сторону стола для совещаний. Четыре японца. Темные костюмы, ослепительно белые рубашки, кричащие галстуки – на них в затейливом узоре сплелись резные листья, павлины и сияющие солнечные диски. Головокружительный эффект несколько смазывался тем, что галстуки у всех четверых были одинаковые – конформизм рука об руку с мятежным духом.

В ходе церемонии взаимных представлений сразу прояснилась установленная среди них иерархия. «Очень большим боссом» оказался самый низкорослый, тщедушный и старый из членов делегации. Коротко остриженные седые волосы, набрякшие веки тяжело нависают над глазками, сонно взирающими на окружающих. По-английски он не знал ни слова. Представили его мистером Акамой.

Следующий по рангу – гораздо моложе его, во всяком случае, не старше сорока. Полное имя его было Йошики Ишида, однако нам было позволено обращаться к нему по-приятельски, просто Йоши. Он бегло говорил на безукоризненном американском. Объяснил, что три года проработал в дочерней компании «Онада индастриз» в Калифорнии. В настоящее время является генеральным менеджером «Онада индастриз» в Лондоне. Он-то и вел переговоры, время от времени обращаясь с необыкновенным почтением к своему боссу, который отвечал ему односложными междометиями, после чего вновь погружался в полусонное состояние.

Остальные два японца упорно молчали, в связи с чем об их существовании вскоре забыли вообще.

Дэвид и я сидели напротив них. Привилегию говорить с японцами я предоставил Дэвиду, и он проявил себя в лучшем виде. Обращался к ним с должным уважением и без той унизительной снисходительности, которую нередко позволяют себе европейцы по отношению к японцам. Йоши и Дэвид разложили перед собой листки с текстом проекта соглашения и принялись за работу.

Должен признать, мне стало немного не по себе. Нет, мне и прежде доводилось сталкиваться с японцами на рынках облигаций. Обычно я воспринимал их как тупиц с кучей денег, но без единой извилины. Для того чтобы такие парни, как я, могли получить честно заработанный доллар, кто-то должен покупать втридорога и продавать за бесценок, и чаще всего нас в этом деле выручали японцы.

Однако японцы, сидящие сейчас передо мной, были совсем другими. По японским меркам, «Онада индастриз» представляет собой электронную компанию средней руки – значит, она крупнее любой британской компании в той же отрасли. Репутация японцев в электронике наводит ужас на конкурентов. Нетрудно предположить, что, как только виртуальная реальность попадет им в руки, «Онада» просто сметет с дороги таких карликов, как «Фэрсистемс».

И мы еще собираемся передать им исходный код программы «Фэрсим-1»!

С другой стороны, что я во всем этом понимаю? Двадцативосьмилетний новичок, чей опыт в области виртуальной реальности исчерпывается считанными неделями. Дэвид в подобных проблемах разбирается куда лучше меня. Да и представители «Онада» едва ли обрадуются, если мы сейчас предпримем попытку внести изменения в условия контракта. Так мы можем нажить себе могущественного врага.

Тем не менее я предпочитаю всегда полагаться лишь на собственные суждения. В «Харрисон бразерс» эта привычка меня уже не раз выручала в самых тяжелых ситуациях. Я вспоминаю первые месяцы своей работы посредником. Начальствовал надо мной некто Гас, который в свои тридцать лет был уже старожилом на рынке облигаций. Мы занимались куплей-продажей не совсем обычных облигаций, которые выпускались в обращение как бессрочные. Другими словами, никогда не погашались. Это обстоятельство, судя по всему, никого не беспокоило, поскольку инвесторы при желании всегда могли продать такие бумаги, если они у них были. Ежедневные сделки с подобными облигациями исчислялись сотнями миллионов, они слыли чуть ли не выгоднейшим вложением наличных средств.

Меня же это сильно тревожило. Я исходил из того, что такие операции имеют смысл только в том случае, когда на эти облигации неизменно находится покупатель. А если их рынок просто перестанет существовать? Тогда вся эта груда ничего не стоящей бумаги повиснет у тебя на шее мертвым грузом.

Я поделился своими опасениями с Гасом. Он разъяснил мне, что я всего-навсего невежественный и ничего не смыслящий в делах подмастерье, и отправился перекусить.

А тут как раз цены на бессрочные облигации начали потихонечку падать. Гас был вне себя от счастья. Бумаги идут почти задаром, хватай, сколько сможешь, обеими руками!

В один прекрасный день он позвонил в контору из своего любимого заведения под названием «Уайт-Хорс» и известил, что на работе в ближайшее время не появится, ему необходим отдых. Я всполошился – бессрочные облигации продолжали неуклонно дешеветь, приобретенная нами гора этих бумаг обретала угрожающие размеры.

– А я говорю, покупай! – еле ворочая языком, приказал он, – С утречка они взлетят что твоя ракета!

Я же, однако, не подчинился. Продал все бессрочные облигации, которые были у нас на руках. Гас рвал и метал, требовал гнать меня в шею. Через неделю рынок рухнул и к прежнему состоянию больше не вернулся. Гаса Боб Форрестер уволил, а на его место назначил меня.

С той поры я никогда не доверяю никаким другим мнениям, кроме собственного. Итак, решено. Я набрал полную грудь воздуха.

– Меня не очень устраивает вот этот пункт, – твердо заявил я, указывая пальцем на нужный параграф в документе.

Это были первые слова, которые я произнес за все время нашей встречи. Йоши недоверчиво моргал темными глазками. Дэвид вне себя от ярости уставился на меня испепеляющим взглядом. Настороженно дрогнули тяжелые веки мистера Акамы. И я засомневался в том, что он действительно не понимает английского.

– Боюсь, «Фэрсистемс» не сможет передать вам исходный код для программы «Фэрсим-1», – невозмутимо продолжал я. – Вместо этого предлагаю сотрудничать на той же основе, что у нас принята в отношениях с другими партнерами. То есть мы будем совместно с вами разрабатывать каждое отдельное приложение.

А чего с ними деликатничать! Дэвид сидел с отвисшей челюстью, он был потрясен настолько, что не мог вымолвить ни слова. Я поймал себя на том, что готов его пожалеть. На глазах у важных клиентов непредсказуемый босс, к тому же на пять лет моложе его, делает ему подножку! Круто, конечно. Но я просто не мог допустить заключения соглашения в таком виде. А ему не следовало пытаться так грубо проталкивать эту сделку.

Несколько секунд Йоши не сводил с меня глаз, его лицо медленно, но заметно наливалось краской. Потом он обернулся к мистеру Акаме и, захлебываясь словами, произнес несколько фраз. Всю сонливость с мистера Акамы как рукой сняло. Он заговорил быстро и сердито, бросая при этом на меня злобные взгляды. Йоши не успевал вставить ни слова, лишь раболепно кивал головой, рявкая «хай!» через равные промежутки.

Мистер Акама смолк. Йоши повернулся к нам.

– Мистер Акама благодарит, что вы уделили ему так много времени, – придя в себя, перевел он с преувеличенной вежливостью. – К сожалению, мистер Акама сомневается в том, что эти переговоры приведут к приемлемому для обеих сторон соглашению. Надеемся, вы нас извините, нам нужно спешить, чтобы успеть на самолет.

Японцы дружно встали и поклонились с разной степенью почтительности. Мы проводили их до черного лимузина, на котором они и отбыли в Эдинбург.

– Какого хрена вы натворили? – заорал Дэвид, как только лимузин покинул стоянку перед заводом. – По-моему, мы обо всем договорились. «Онада» могла бы стать нашим крупнейшим покупателем. От этой сделки мы получали бы по два миллиона долларов в год!

– Отдадим «Фэрсим-1» – потеряем компанию, – спокойно возразил я. – И мы с вами, кстати, ни о чем не договаривались.

– А не отдадим «Фэрсим-1», так они и сделку заключать не станут! – выпалил Дэвид. – А я ее готовил шесть месяцев! Полгода работы псу под хвост!

– Они еще вернутся. Если хотят запустить систему развлечений в виртуальной реальности, а они очень этого хотят, как вам известно, то обязательно вернутся. Никуда не денутся.

– Черта с два! – продолжал кипятиться Дэвид. – По вашей вине сорвалась самая выгодная сделка из всех, что когда-либо заключала наша компания.

Он опрометью бросился к выходу. Я оглянулся по сторонам. Неподалеку смущенно переминались с ноги на ногу несколько инженеров, которые наверняка слышали нашу перепалку. Дежурный у дверей испуганно смотрел на меня с открытым ртом. Ясно, что еще до конца дня мельчайшие подробности нашей ссоры станут известны всему заводу.

«А как бы Ричард поступил на моем месте?» – раздумывал я, возвращаясь в свой кабинет.

И тут в голову мне пришла неожиданная мысль.

– Сьюзен, а не было ли у Ричарда досье на «Онада индастриз»? – поинтересовался я у секретарши.

– А как же! – откликнулась она.

Через тридцать секунд нужная папка оказалась у меня на столе. Я просмотрел несколько первых из лежавших в ней документов. Вот проект соглашения, датированный 17 марта, то есть составленный за месяц с небольшим до смерти Ричарда. Я сразу отыскал злополучный пункт под номером 4а, где речь шла о «Фэрсим-1». Весь параграф жирно подчеркнут черным фломастером, им же на полях почерком Ричарда крупно выведено «нет». Нашел я и немногословное сообщение, полученное по факсу из «Онада индастриз», в котором говорилось, что, поскольку «Фэрсистемс» не согласна с пунктом 4а проекта соглашения, от дальнейшего его обсуждения японская сторона отказывается.

Я был потрясен. Сразу же после гибели Ричарда Дэвид возобновил переговоры с «Онада»; мало того, вновь включил в проект важнейший пункт, который Ричард категорически отверг.

Теперь никакой жалости к Дэвиду я уже не испытывал.