Текст книги "Крепость Дракона"

В этот момент вернулся Ворон и отдал Алекс полный бокал вина. Затем он взглянул на Адроганса:

– Я бы принес и вам чего-нибудь выпить, только, насколько я слышал, генерал предпочитает сухой закон.

– Что? – Адроганс нахмурился и кивнул. – Ах да, понимаю. Кстати, примите мои поздравления, принцесса по случаю высадки вашего морского десанта в доме, который находится в районе трущоб. Интересная тактика. Вы едва не добились успеха.

Алекс улыбнулась:

– Во всяком случае, это было успешнее, чем действия Кайтрин против наших войск.

– Вы развязали войну против детей, она же сражалась против солдат, – фыркнул генерал

Ворон пришел Алекс на помощь:

– Если вы имеете в виду Вильван, то вы, генерал, глубоко заблуждаетесь. Кайтрин там тоже вела войну против детей. И, нападая, она не собиралась одерживать победу.

– Она и ее сторонники оправдывает свое поражение именно этим. – Адроганс медленно покачал головой. – Вы, принцесса, выгнали ее из города, а я выгоню ее из вашей страны. И в этом я заверил вашу тетю. Надеюсь, что вы окажете мне содействие.

Татьяна энергично закивала.

– Да, разумеется. Мы все вас поддержим, генерал. – Темные глаза старухи вспыхнули яростным огнем. – Принцесса, как и все мы, эмигранты из Окраннела, готова выполнять все ваши распоряжения. Верно, Алексия?

– Я знаю, тетя, что генерал в этом не сомневается. – Она постаралась унять дрожь. – Окраннел будет освобожден.

– Мне будет приятно, если вы присоединитесь к моей кампании, принцесса. – Андроганс поклонился и снова взглянул на Татьяну. – Великая герцогиня, позвольте мне отвести вас в дом, не то вы подхватите простуду.

– Вы очень добры, генерал. Всего хорошего, принцесса. Адроганс отсалютовал ей по-военному и повел Татьяну в зал.

Алекс некоторое время смотрела им вслед, а потом с усилием разжала кулаки. Сосредоточилась на своем дыхании и успокоилась. Ворон слегка улыбнулся:

– Вам он, похоже, не по нраву. А почему?

Она помедлила, стараясь сама во всем разобраться, выбрать главную причину своего недовольства.

– Генерал одерживал победы над армией авроланов, и этого никто не оспаривает, но он – кавалерист. Я внимательно изучала его сражения и заметила, что он разбрасывается пехотинцами. Более того, в военной истории еще не было случая, чтобы кавалерия брала приступом крепость. Если слухи о том, что Адроганс хочет сделать, хотя бы немного соответствуют действительности, мы сможем отвоевать Окраннел, но удержать его не сумеем. У нас иссякнут и„людские, и военные, и продовольственные ресурсы. Кампанию он планирует как одну большую атаку, а это в корне неверно.

– Выходит, вы одобряете планы барона Дракона? Она покачала головой.

– Это верно, что крепость Дракона многие годы торчит словно кость в горле Кайтрин, однако это вовсе не означает, что не придет тот момент, когда она ее либо выплюнет, либо проглотит целиком. А его стратегия, может, и обескровит ее, но не освободит ни Окраннел, ни Призрачные Границы, ни Воркеллин. Нам нужно что-то другое, совершенно иной подход, а позиции, которые избрали на сегодняшний день стороны, делают наши шансы ничтожными.

Алекс взглянула на Ворона и заметила, что он смотрит на нее как-то загадочно.

– Что вы хотите сказать?

– В сущности ничего. Я уже многие годы считал, что, делая все по-старому, мы ничего не изменим. – Он пожал плечами. – Возможно, с появлением вас и Уилла что-то изменится.

– Только на это и остается надеяться. – Алекс пригубила вино и удивилась. Она думала, что вкус у него будет сладким, а оказалось, что вино кислое и с горчинкой. – Что такое? Я совсем не этого ожидала.

– Верно, не этого. – Глаза Ворона потемнели. – Это вам наглядный урок, принцесса. Мы сейчас не на поле боя, но каждый может оказаться не тем, кого вы ожидаете увидеть. Вспомните об этом, и может быть, когда вы вступите в бой, у вас появятся новые идеи, которые и приведут к большим переменам.

ГЛАВА 40

Всего за неделю статус Уилла необычайно возрос: претендент на трон короля Низины превратился в важную фигуру, которую считали за честь принять в высших слоях столичного общества. В последние десять дней, пришедшиеся на начало месяца листопада, Уилл перевидал столько людей из такого количества стран, сколько за всю свою жизнь не встречал. Его поражало их желание пожать ему руку, посидеть рядом с ним за столом – просто для того, чтобы перекусить или выпить глоток вина.

Началось все сразу после его спасения и столкновения с Миралл'марой. На следующее утро в башню Вильвана к нему явился портной короля Августа и снял с него мерки. Уилл даже не представлял, что его можно обмерить в стольких местах. К вечеру того же дня у него уже был прекрасно сидевший на нем костюм, правда, к нему требовалось еще привыкнуть. Все новое, все по фигуре… Уиллу чувствовал себя в нем как в тюремной камере. Ну а самый главный его недостаток – в нем ничего не украдешь.

Второй костюм портной сшил с припусками, в расчете на то, что Уилл подрастет, и вор почувствовал некоторое облегчение. Новый статус Уилла давал ему доступ к местной аристократии. Его наперебой приглашали в поместья, в которые он раньше только мечтал забраться. Посещая дома, Уилл приглядывался, куда удобнее войти и как выйти, оставшись при этом незамеченным. Роскошь поражала его воображение. Мало того что люди эти обладали фантастическими произведениями искусства, чужеземными сокровищами и антиквариатом, у них даже кошки и собаки питались, одевались и жили гораздо лучше наипервейшего богача Низины.

В силу врожденной неприязни к богачам Уилла так и подмывало что-нибудь у них стянуть, и поделом: нельзя быть такими богатыми! «Раз уж они смотрят на меня как на того самого Норрингто-на, который спасет и их жизни, и их состояние, – рассуждал Уилл, – то они просто обязаны поделиться со мной своим богатством. Ведь если не я, они останутся ни с чем, поэтому только справедливо было бы кое-чем поступиться».

На поверку оказалось, что Уиллу даже и не надо было их в этом убеждать: все происходило совершенно добровольно. Его заваливали подарками. Вместе с приглашением на бал ему присылали костюм, сшитый по его фигуре. Коробочки с чаем, бутылки с вином, редкие благовония, экзотические продукты. Некоторые люди дарили ему кольца с родовым гербом Норрингтонов. Другие присылали ему вещи, которые – как они заверяли – получили когда-то от его отца, деда или от других членов его семьи. Уилл больше всего благоволил тем, кто попросту посылал ему в знак уважения деньги.

Соревнование с генералом из Джераны ему не понравилось. Тот прибыл пять дней назад, и поток подарков истощился, хотя приглашения на вечера и обеды поступали по-прежнему. Хотя Уиллу и нравилось всеобщее внимание, все же в приезде генерала, который он рассматривал как бочку дегтя, имелась и ложка меда: самые скучные и надутые люди разговаривали теперь на приемах с Адрогансом, а не с Уиллом. И только по этой причине Уилл не стянул изумрудное кольцо с руки Адроганса, когда они обменивались рукопожатием. Уилл был уверен, что сделал бы это в мгновение ока, и генерал бы уж точно ничего не заметил.

Все эти приглашения, однако, бледнели в сравнении с тем, которое ему прислали от короля Скрейнвуда и делегации от Ориозы. Что до самого имения короля, то оно было не самым большим среди тех, что он уже посетил, однако архитектурное решение здания было выполнено с учетом особенностей людей, носивших маски. Слугам, как людям низкого происхождения, масок не полагалось, тем более что все они были из Ислина. В доме имелись как открытые для всех помещения, так и комнаты со строго ограниченным доступом. Занавески и ширмы скрывали от глаз посетителей то, что видеть им было не положено. Даже коридоры на этой половине дома были освещены не так ярко, как в других местах, и сгустившиеся здесь тени полностью скрывали обитателей комнат, которые, кстати, вовсе не были уверены в том, что за ними не установлена слежка.

Уиллу и раньше приходилось видеть людей в масках, поэтому и воспринимал он их не как экзотику, а просто как нечто необычное. Население Низины называло их скрытниками. Людям казалось странным, что скрытники носят маски, не совершая при этом бесчестных поступков, поскольку у них самих, наоборот, маской прикрывали преступную деятельность.

Уиллу, разумеется, было известно, что традиция носить маску возникла в прошлом, когда аристократы намеревались выйти из Эстонской империи. Несмотря на то что маски они надели по той же причине, по которой их носили их в Низине, между ворами и жителями Ориозы не было ни одной точки соприкосновения. Не раз бывало, что какой-нибудь вор надевал маску Ориозы, чтобы что-нибудь украсть, и исчезал потом бесследно, либо (как рассказывали в Низине) такого умника находили потом с содранным лицом и маской, приколоченной к черепу шестидюймовыми гвоздями.

Уилл вздрогнул при этом воспоминании и оглядел длинную узкую комнату, в которой его попросили подождать. От пола до потолка – полки, за исключением торцевых стен: там двойные двери вели в кладовые. Темное дерево придавало комнате вид пещеры.

В половине полок сделаны были прорези для хранения свитков, другие полки были отведены книгам. Книги стояли вплотную друг к другу, некоторые переплетенные в кожу тома лежали поверх других книг.

Вор покачал головой. Если только за всеми этими томами не спрятаны ценности, красть здесь абсолютно нечего. Видимо, владелец дома считал, что книги собирать выгодно, но в Низине люди делали себе состояние на драгоценных камнях, а здесь вес толстенных томов явно превышал их стоимость. Мебель недурна, но уж больно здоровая, даже Дрени одному такую тяжесть не поднять.

В противоположном конце комнаты открылись со щелчком двери. Уилл повернулся и отпрыгнул, оглушенный громом фанфар. Резолют не удержался от улыбки, однако тут же принял серьезный вид. На воркэльфе была черная маска. Уилл назвал бы ее кружевной, но Резолют с таким определением ни за что бы не согласился; он в лучшем случае допустил бы, что она прозрачная. Сейчас, однако, не время было спорить, и Уилл придержал язык.

Резолют не хотел идти на эту церемонию. Прямо он не высказывался, однако от всех приглашений постоянно увиливал. Ворон ходил каждый раз, но всегда держался на заднем плане. Уилл не знал, что произошло между ними, но Ворон сообщил Уиллу, что в этот раз на прием к королю Ориозы его будет сопровождать Резолют.

Воркэльф кивнул Уиллу и тут же отошел в сторону. За библиотекой шла небольшая комната, а за ней – зал, раскинувшийся по обе стороны от дверей. Возможно, подумал Уилл, такой же длины, что и весь дом. Высокий сводчатый потолок украшали цветные фрески, посвященные истории Ориозы. Справа, в конце зала, сидели на галерее музыканты.

К тронному возвышению вел изумрудно-зеленый ковер. На красной его кайме вытканы были переплетенные друг с другом драконы. Одежда большинства гостей, столпившихся возле трона и стоявших по обе стороны от ковра, была выдержана в той же цветовой гамме: зеленые костюмы с красной оторочкой, но только у одного из них был изображен на груди вздыбленный красный дракон.

Зеленая маска на короле Скрейнвуде закрывала его лицо, начиная от белой шевелюры и до кончика носа. Крылья маски спускались к челюсти. На виду оставались только рот и подбородок, да и то, когда он широко улыбался, углы губ уходили под маску. Король хлопнул в ладоши, и на правой его руке ярко сверкнуло кольцо с сапфиром. Приветливо улыбнулся, раскинул руки, после чего кивнул и поманил к себе Уилла.

– Уилберфорс Норрингтон, подойди ко мне. Встань перед своим народом.

Уилл, в присланном ему по такому случаю темно-зеленом костюме, с красными манжетами на пиджаке и красными лампасами на брюках, пошел к королю. Все смотрели на него в прорези масок. У большинства были гостевые маски, такие же как у Резолюта; у нескольких человек маски были похожи на маску короля, но у некоторых имелись настоящие ориозские. Уилл заметил полковника Хокинса из Крепости Дракона, узнав того по серебряной пластинке на лице. Несколько человек показались ему знакомыми, и Уилл предположил, что, должно быть, встречал их на других приемах.

Странно: он единственный в зале, на ком нет маски. Граждане Ориозы прилагали большие усилия к тому, чтобы никто не увидел их без маски, и старались эту свою традицию сохранить.

Чем ближе Уилл подходил к трону, тем муторнее становилось у него на душе: он догадался, что всю эту церемонию Скрейнвуд устроил в его честь. И дело не в том, что он хочет принять меня в свою страну, он хочет присоседиться к моей славе. Уилл с удовольствием развернулся бы сейчас и убежал отсюда назло королю, но тогда он больше не получит приглашений. И я останусь один на один с выслеживающим меня сулланкири.

Юный вор остановился напротив возвышения, и король Скрейнвуд ему улыбнулся. Издали улыбка показалась ему приветливой, но, подойдя поближе, он разглядел, что светло-карие глаза источают холод. Король перевел взгляд на толпу.

– Мы рады, что, собравшись здесь, вы станете свидетелями знаменательного события. Те из вас, кто является нашими гостями, возможно, не знакомы с ритуалом вручения маски. Редко кто из посторонних при этом присутствует. Обычно мы совершаем этот обряд в день летнего равноденствия, когда человеку, получающему маску, исполняется восемнадцать лет. Уилберфорс, насколько нам

330 известно, пока еще не достиг этого возрастного рубежа, но никто из здесь присутствующих не может оспорить тот факт, что, несмотря на юный возраст, он взвалил на свои плечи груз, который и взрослому человеку не так-то легко снести.

Скрейнвуд возложил левую руку на голову Уилла, и тому ничего не оставалось, как смотреть прямо перед собой, то есть на живот короля.

– Вы все знаете о Норрингтонах, и многие из вас считают их монстрами, но ведь так было не всегда. Четверть века назад они были здесь, отец и сын. Они возглавили войско, уничтожившее Темных Наемников Кайтрин. В Крепости Дракона они перебили хребет ее армии. Если бы они не служили миру верой и правдой, все мы сейчас грелись бы в брюхе у темериксов.

Я хорошо знал отца Уилберфорса. Первая маска, которую получает юноша, белого цвета. Это – лунная маска. В течение месяца молодой человек может исследовать мир и решить, чего он хочет добиться, став взрослым. Босли Норрингтон решил стать героем, он и был героем и совершил много подвигов, прежде чем заслужил маску жизни.

Голос Скрейнвуда зазвучал словно издалека. Рука, лежавшая на голове Уилла, дрогнула, и у Уилла тоже побежали по спине мурашки. Вору хотелось дать стрекача, и он убежал бы, если бы не скосил глаза в сторону и не увидел человека, стоявшего чуть позади короля. Он был похож на Скрейнвуда, и на голове у него была небольшая корона. Уилл решил, что он – один из сыновей короля.

Его мертвый взгляд удержал Уилла от побега. Многочисленные светильники не могли оживить его глаза, более темные, чем у Скрейнвуда. Легкая сутулость и небольшое брюшко свидетельствовали о том, что дух человека сломлен. Уилл живо вообразил, что Скрейнвуд сделает с ним то же самое, если захочет.

Пусть только попробует! Ноздри Уилла раздулись, но кулаки он не сжал и ничем другим своего гнева не выдал. Даже дрожь унял, чтобы король не порадовался, приняв его возмущение за страх.

– Первую взрослую свою маску Босли Норрингтон получил из моих рук – маску урожая. И в то же самое время лорд Кенвик время вручил маску предателю. Мы все теперь знаем, к чему привела трагическая цепь событий. После того как сулланкири, бывший лорд Норрингтон, убил мою мать, Босли явился ко мне, попросив благословить его на отмщение. Я уговаривал его подождать, но, преисполненный праведным гневом, он пустился в путь. Босли верил в пророчество, согласно которому Кайтрин падет от руки Норрингтона.

Юный вор вздрогнул. Песни рассказывали о злосчастной судьбе его отца. Когда Уилл слушал их, то всегда думал, что Ли Норрингтон – олух, и даже сейчас, узнав, что Босли – его отец, мнения своего он не изменил. Только дурак мог пойти войной на Кайтрин. Уилл проглотил комок в горле. Хотя яблоко от яблони недалеко падает.

— Мы все верим в это пророчество. Вот он, Норрингтон, тот, кто исполнит пророчество. Сейчас он стоит перед нами с открытым лицом. Всю свою жизнь он провел в Ислине и маски не носил. Нам известно, кем он был, но мы сумели понять его правдивую натуру.

Скрейнвуд отпустил голову Уилла, повернулся и поманил к себе принца. Тот подал отцу узкую маску из зеленой кожи с прорезями для глаз. Одна прорезь имела в углу, ближе к носу, треугольную выемку. У принца была такая же выемка. У короля выемки имелись на обоих глазах.

Скрейнвуд поднял маску, чтобы все могли ее разглядеть.

– Это – его первая взрослая маска. Маски рассказывают о событиях, происшедших в жизни человека. Вот этот разрез на правом глазу означает, что мать его умерла. Цвет маски зеленый, потому что это – наш цвет. А сейчас я поставлю на нее свою печать, и это будет означать, что Норрингтон – человек, преданный королю Ориозы.

Король щелкнул пальцами, и сын достал висевший на поясе кошелек. Вынул из него перстень и подал отцу. Король надел его на средний палец. Затем одними губами произнес какое-то слово, и печатка покраснела, хотя Уилл и не почувствовал, что от перстня исходит тепло. Скрейнвуд прижал кольцо к центру маски, чуть повыше прорезей. Над кожей поднялось легкое дымное облачко с горьковатым запахом, и на маске отпечатался красный дракон.

Скрейнвуд вернул перстень сыну и сделал знак Уиллу, чтобы тот обратился лицом к аудитории. Он послушно повернулся и почувствовал прикованные к себе взгляды. Уилл покраснел, и прохладная поначалу маска быстро согрелась от вспыхнувших жаром щек. Король крепко завязал тесемки, прищемив ему при этом волосы, но Уилл стерпел – не вскрикнул.

– Мы рады представить вам лорда Уилберфорса Норрингто-на из Ориозы. Пусть же то, кем он был, будет предано забвению, а то, кем он станет, войдет в песни и легенды. – Король зааплодировал первым, и Уилл покраснел еще пуще. Скрейнвуд опустил руки ему на плечи, а аплодисменты звучали еще несколько минут.

– У нас принято делать подарок человеку, получающему взрослую маску. Что, Уилберфорс, тебе хотелось бы от нас получить?

Вор, потупившись, на мгновение задумался, а потом склонил голову набок.

– Я бы хотел, милорд, в знак дружбы пожать вам руку. – Уилл повернулся и протянул королю руку. Публика изумленно вздохнула, а потом устроила овацию.

Скрейнвуд чуть помедлил – было ясно, что такого ответа он не ожидал, – и обменялся с вором рукопожатием. Уилл положил левую свою руку на правую руку короля, а король прихлопнул ее своей левой. Уилл широко улыбнулся, король – тоже. Они последний раз тряхнули друг другу руки и на этом завершили рукопожатие.

Затем Уилл поднялся на возвышение и подал руку принцу. Молодой человек поколебался, но все же протянул руку Уиллу. Вор споткнулся и упал на принца, а потом потряс его руку и извинился.

– Прошу прощения. Мне еще надо научиться носить маску.

– Научишься, Норрингтон. – В голосе принца Уилл заметил отвращение, смешанное со смирением. Уилл ему явно не нравился, но похоже, что даже на выражение гнева сил у него не было.

Уилл вскинул голову, но голоса не повысил:

– Не так просто быть сыновьями наших отцов, верно?

Глаза принца расширились, но тут же потухли.

– Есть вещи, которым ты никогда не научишься, мальчик.

Вор спустился с возвышения и начал принимать поздравления.

Многие и в самом деле были рады, во всяком случае улыбки и слова их казались искренними, другие в прорези масок бросали на него злобные взгляды, а руку пожимали нехотя. Уилл решил, что они либо ревнуют, либо боятся, причем те, кто не скрывал своей злобы, были все из Ориозы.

Последний подошедший к нему человек подал Уиллу левую руку (на правой, металлической, у него была кожаная перчатка).

– Я – Саллит Хокинс из Крепости Дракона.

Уилл ему улыбнулся:

– Я видел вас и вашу жену во время представления барона Дракона.

– Они оба с удовольствием пришли бы сюда и пожелали тебе удачи, но сейчас они пересматривают планы наших дальнейших действий, ведь споры об этом разгорелись нешуточные. – Металлическая пластинка на лице Саллита зашелестела, когда он улыбнулся. – Мне надо быстрее к ним вернуться, я просто не мог не прийти. Знаешь, я верю тому, что написано в пророчестве: тому, что Хокинс будет рядом с тобой, когда ты уничтожишь Кайтрин.

Уилл заморгал:

– А я и не знал этого.

– Вы правы, полковник, – сказал выросший словно из-под земли Резолют, – хотя ученые и философы до сих пор спорят относительно толкования эльфийского текста.

– Я могу это понять. – Механоид кивнул. – Отца вашего я толком не знал, но мне известно, что мой отец преданно служил вашему деду. Вы, я думаю, слышали, что Хокинсы всегда служили Норрингтонам; и я хочу, чтобы вы знали: если вам понадобится помощь – какая угодно, – Хокинс всегда вам поможет.

Уилл почувствовал, как по телу у него пробежала дрожь. В голосе механоида звучали и искренность, и убеждение, и желание исполнить свой долг – как по отношению к Уиллу, так и ко всему миру. Причем цена для него значения не имела. Человек, позволивший превратить себя в механоида, добровольно возложил на себя обязательства, и Уилл не был уверен, достоин ли он такой преданности.

– Спасибо, полковник, большое спасибо, – очень серьезно сказал Уилл. – Кайтрин будет не до сна, стоит ей узнать, что Хокинс и Норрингтон выступили против нее единым фронтом.

Хокинс кивнул Резолюту, повернулся на своей металлической ноге и, хромая, отошел от них. Уилл поднял глаза на воркэльфа:

– Это правда – то, что он сказал?

Резолют кивнул:

– В пророчестве много чего есть, и то, что он сказал, верно.

– Но имею ли я право принять его помощь?

Серебристые глаза воркэльфа холодно блеснули.

– Имеешь, хотя союза Норрингтона и Хокинса окажется недостаточно. Действия хороших солдат, таких как он, должны быть эффективными, но вот будут ли они востребованы?

Уилл нахмурился:

– Что вы хотите сказать?

– Я имею в виду Совет Королей, мальчик. Это он всем распоряжается. – И Резолют продолжил яростным шепотом: – Вот уже более ста лет Кайтрин владеет моей родиной, но не потому, что мир бессилен ее освободить, а потому, что мировые лидеры не могут решить, кому это освобождение доверить. На этих собраниях Каварра натравливают на Адроганса, да и все остальные разыгрывают свои маленькие игры. Если они позабудут о цели, сотня тысяч Хокинсов вместе с сотней тысяч Норрингтонов ничего не добьется.

– Но… но ведь это – полная бессмыслица.

– Так оно и есть, мальчик. – Воркэльф вздохнул и похлопал Уилла по плечу. – Но с точки зрения политика выиграет тот народ, которого Кайтрин сожрет последним. Эти люди на все готовы. Знай это и берегись.