Текст книги "Секретная карта"
Автор книги: Майкл Стэкпол
Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)
Постепенно перед мысленным взором Джорима складывалась единая картина того, что происходило на этом острове в течение многих столетий. В трудные времена жители маленького поселения надеялись, что жрецы укажут им путь к спасению. А жрецы объявляли вне закона одну вещь за другой. Возможно, в особенно неурожайный год вождь запретил пивоварение. Или, может быть, случилось так, что на каком-то празднике мужчины выпили слишком много и начали драться, что и привело к запрету на употребление спиртного. Кто-то отравился рыбой, и этот вид перестали использовать в пищу. Страх погибнуть во время шторма далеко за пределами гавани привёл к тому, что появился закон, запрещающий далёкие морские переходы.
Вместо того чтобы расширяться и расти, их общество сжимается и закрывается в себе. Мысль о людях, все больше замыкающихся в тесном мирке, ужаснула Джорима. Его жизнь, и то, чем жила семья, – все было посвящено тому, чтобы расширять мир, открывать новые горизонты для общества. Жителей Эсги невозможно было увезти куда-то; это означало бы уничтожить их. Нисант показался бы им средоточием греха и порока, – впрочем, отчасти Джорим и сам согласился бы с этим, – и эсгинцы сбежали бы обратно на свой остров так быстро, как только смогли бы.
Стемнело. Наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием горящих факелов и шорохом проносящихся летучих мышей. Солдаты оставались на своих постах, всматриваясь и прислушиваясь. Ветерок беспрепятственно относил их запах вглубь леса. Но он нёс и другой запах, притягательный для феннов, словно свет для мотыльков.
Матросы и солдаты не выказали особого восторга, когда бочонки с рисовым пивом погрузили в лодки и отправили на берег. Жители Арчарко помогли отнести их на окраину леса. Бочонки вкопали в землю, оставив снаружи примерно по футу, и сбили крышки. Джорим не представлял себе, сколько феннов может быть на острове, поэтому велел переправить на Эсги двадцать бочонков. О каждой их них экипаж горевал, словно о прекрасной возлюбленной.
Джорим надеялся, что это сработает. В Уммуммораре фрукты и коренья перемешивали и оставляли сбраживаться перед началом «гона феннов». Если нашествие феннов не грозило деревне, крестьяне выпивали брагу сами во время разгульной праздничной оргии. Если надвигалась опасность, брага разливалась в деревянные кадушки и выдолбленные колоды и выставлялась на окраины деревни.
Как ему и рассказывали в Уммуммораре, вначале фенны отнеслись к спиртному с осторожностью. Джорим с трудом различил в темноте одного, подползавшего к крайнему бочонку. Размером с небольшого медведя, но с длинным хвостом и ушами с кисточками, он запустил в пиво лапу, облизал её, зарычал и попробовал ещё раз. Наконец он ухватился обеими лапами за края бочонка и засунул внутрь голову.
Не успел он толком отхлебнуть, как из леса высыпали остальные и тоже направились к бочонкам. Через мгновение фенны, фыркая, лакали пиво. Те, кому не хватило бочонков, столпились вокруг, отталкивая друг друга, словно щенята, ищущие сосок с молоком. Некоторым удавалось отпихнуть сородичей от бочонка; прорвавшись без особых повреждений, они с восторгом принимались лакать напиток, не забывая отбиваться от страждущих. Другие, отведав уже достаточно пива, неуверенно бродили вокруг с опущенными мордами.
Кругом раздавалось бормотание и сердитое рычание, перемежаемое долгими горестными стонами. Постепенно все затихло; взошла полночная луна, осветив мохнатые коренастые тела, в беспорядке лежащие тут и там среди пустых бочонков. Мертвецки пьяные фенны беспокойно подёргивались и храпели во сне. Один-два пока что оставались на ногах; они безуспешно пытались растолкать товарищей, но в конце концов и сами свалились под действием пива и силы тяжести.
Когда Капитан Грист сочла, что опасность миновала, по её приказу солдаты покинули наблюдательные посты за изгородью и двинулись к бездыханным чудовищам. Джорим шёл впереди всех и добрался до феннов первым. Они ещё не начали приобретать свой более обычный вид, но и угрожающими вовсе не выглядели. Джорим начал осматривать одного за другим, проверяя зубы и когти. Осмотрев около полудюжины, он остановился на третьем из обследованных феннов.
Перевернув молодого самца на живот, он поднял его за загривок.
– Вот этот, капитан.
Энейда кивнула.
– Остальных убейте. И возвращайтесь на корабль.
Сержант из Морских Драконов посмотрел на неё.
– Прошу прощения, капитан…
– Да, сержант Солок?
– После этой работёнки нас будет мучить жажда. – Он криво усмехнулся, глядя, как его люди принимаются убивать спящих феннов. – Как бы после этого пиво не закончилось вовсе, капитан.
Глава тридцать вторая
Четвёртый день Месяца Крысы года Собаки.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Теларунд.
Солет.
Если бы картина, представшая их глазам в Теларунде – маленьком захолустном городишке, – не была чревата опасными последствиями, Моравен Толо рассмеялся бы от души. Вместо этого он ухватил за плечо Кираса, сдерживая его первый порыв. Тайрисса была столь любезна, что выжидающе взглянула на Моравена. Келес Антураси натянул поводья и остановился. Прищурившись, он рассматривал городскую площадь, словно пытаясь сосредоточиться и прогнать прочь туман, как будто заволакивавший его сознание.
Путь от Асата до побережья Тёмного моря они проделали быстро. Они решили на всякий случай не заезжать в Грию. Вместо этого Моравен привёл их к небольшой, надёжно укрытой среди скал бухточке, служившей притоном контрабандистам. Последние были не особенно разборчивы и охотно приняли лошадей в качестве частичной оплаты за переправу. Им часто случалось подвозить ксидантцу, и они не имели ничего против того, чтобы оказать услугу ещё одному. Моравен и раньше прибегал к их помощи, и находил, что они обладают по меньшей мере одним неоспоримым достоинством: удивительно плохой памятью на лица, исключая разве что хороших друзей.
До Йолота путники добрались быстро, и путешествие прошло нетипично гладко. Им не встретились пираты, погода была благоприятная. Разве что еда доставалась чересчур солёной и всегда остывшей. Под конец они с тоской вспоминали даже об отвратительных пайках на «Речном Соме». Впрочем, не прошло и трех дней, как они сошли с борта судна и оказались в самом большом городе Солета.
Дома в Йолоте были трех– четырехэтажными; для построек использовали глиняные кирпичи, которые затем оштукатуривали и белили. Жители гордились своими домами и украшали их, как могли. Стены вокруг дверей и окон пестрели стихотворными строчками, выписанными яркой краской; на других домах был изображён плющ, – настоящий не приживался в холодном и сухом климате. Самые яркие краски и причудливые рисунки украшали богатые дома; впрочем, Келес с Кирасом полагали, что у жителей Йолота очень ограниченные представления о богатстве.
В этом они были схожи, – оба с ранних лет привыкли к роскоши и хорошим манерам. Кирас продолжал соблюдать все правила и обряды. Он не изменял себе, даже обливаясь потом от жары, будучи голодным и усталым, – а ведь все это им приходилось почти постоянно испытывать в тесных, душных корабельных каютах. Моравен восхищался упорством Кираса и его нежеланием идти на уступки при любых обстоятельствах, кроме тех, когда это могло обеспечить им очевидное преимущество.
Келесу тоже приходилось нелегко, но он бодрился изо всех сил. Моравену казалось, что Келес довольно сообразителен, однако иногда он совершал ошибки, хотя нельзя было сказать, что постоянно; все они были одного сорта. Часто Келес словно погружался в себя; несколько дней подряд он просыпался с жалобами на жуткую головную боль, как при тяжёлом похмелье.
Тайрисса оставалась для Моравена загадкой. Она обладала поразительной для своего возраста выдержкой, определённо была хорошо обучена, но при этом охотно прислушивалась к его мнению по поводу осуществления их целей. Обычно воины, служащие какому-либо народу или отдельному дворянину, свысока смотрели на ксидантцу, полагая, что те слишком независимы, чтобы на них можно было положиться в деле. Казалось, Тайрисса не придаёт этим традициям никакого значения. Её интересовала лишь безопасность Келеса.
Когда они миновали Грию, Тайрисса распечатала письмо с указаниями от Правителя, которое было передано ей ещё в Морианде. Она передала Моравену предназначенное ему послание и пробежала глазами оставшиеся бумаги. Просмотрев их ещё раз, она отдала их Келесу. Он прочитал их, хмурясь, и прислонился к переборке.
– Это будет непросто.
Моравен улыбнулся.
– В Пустошах непростой окажется любая задача. Зато скучать не придётся.
Правитель возлагал на Келеса выполнение ещё двух дополнительных заданий. Он должен был помочь Моравену в поисках тайников с древним оружием, помнящим ещё времена до наступления Катаклизма. В его обязанность входило составление подробных карт их расположения. Сведения об этом он не должен был передавать никому, даже собственному деду. Последнее распоряжение Правителя смутило Келеса, но он согласился с ним, заметив:
– Что ж, значит, я должен завалить его другими ценными сведениями, так, чтобы у него не было никакого повода заподозрить, что я что-то скрываю.
Правитель также просил Келеса помочь найти Боросана Гриста. Келес помнил, кто это, и обрадовался возможности встретиться с ним. Он начал было объяснять остальным, что за вещь может быть с собой у Боросана, но стушевался и умолк. Все заметили, что Келес не хочет говорить, но промолчали, справедливо полагая, что и сами все увидят, если Боросан отыщется.
Послание для Моравена Правитель написал лично, и закрыто оно было отдельной печатью.
«Найдите Гриста. Остальное неважно». – Моравен прочёл эти слова вслух и сжёг письмо, добавив:
– Правитель желает нам удачи. Дым сожжённого письма поднимется к небу, и боги, услышав его пожелание, помогут нам.
Остальным пришлось смириться с тем, что он не дал им возможности самим прочесть письмо. Моравену не нравилось, что Правитель пытается заставить их сосредоточить все усилия на поисках одного-единственного человека. Но власть имущие всегда в первую очередь думают о своих интересах. Подтекст письма был недвусмысленным: остальные могут погибнуть или быть убиты, но Боросан Грист должен вернуться в Морианд.
Моравен почувствовал, как по спине его пробежал холодок. Когда-то он и сам рассуждал таким же образом, легко сбрасывая со счётов жизни других людей. Он был рад, что с тех пор изменился. В Асате ему пришлось убить напавших на Келеса бандитов, поскольку выжившие могли отправиться за подмогой. Тогда возможно их преследовали бы до самого Солета, или, что ещё более вероятно, привлекли бы к их группе ненужное внимание.
Для Правителя смерть тех людей едва ли значила хоть что-то. Если бы только Кирону представился случай понять, что каждая жизнь бесценна… Но Моравен сомневался, что это возможно. Правитель был занят задачами государственной важности, и его советники тщательно скрывали от него неприглядные стороны жизни, а жаль. С другой стороны, возможно, иначе Правитель просто не смог бы выполнять свой долг перед народом Наленира.
Моравен размышлял об этом и других вещах, пока они добирались до Теларунда. Слава богам, мне не довелось оказаться на его месте. Словно эхо его мыслей, в вышине над ними разнеслось пронзительное карканье чёрной вороны.
Солет был не просто пограничной провинцией, по сути, так и не ставшей полноценной частью Империи. Его города с переплетающимися сетями улиц отличались собственным неповторимым обликом. Давным-давно эти земли были раздроблены на суверенные части, хотя в правящий совет Йолота постоянно посылали представителей, напоминая, что на самом деле официально ими правит Верховный Губернатор.
Моравена больше всего поразила одна вещь, резко отличавшая Солет от прочих провинций Империи. Здесь были очень широко распространены устройства, созданные при помощи джианри. Ночью большие города освещал голубоватый магический свет. Насколько было известно Моравену, это стоило очень дорого. Но голубые огоньки горели и на брошках, и на инкрустированных рукоятях мечей. Моравен не сомневался, что их ненадолго хватает, – таумстон, необходимый для поддержания такого света, стоил дорого. В Морианде о таком не могли мечтать даже первые люди княжества. А здесь к подобным вещам относились как к простым безделушкам.
Джианри было повсюду, и разговоры об этом казались вполне естественными. Моравен и остальные путники притворялись, что поражены увиденным. Они без труда заводили с окружающими беседы о магических устройствах и незаметно расспрашивали о Боросане Гристе. К вечеру они напали на верный след и отправились почти точно на север, в сторону Теларунда.
Из Теларунда в столицу не так давно прибыли гонцы с мольбой о помощи. Поселение располагалось у подножия горы, где сохранились развалины древней крепости. Там обосновалось чудовище, охотящееся на коз, овец и коров, а иногда убивавшее и пастухов. В последнее сухое лето оно совсем осмелело и уносило в своё логово гораздо больше жертв, чем когда-либо прежде. Крестьяне подозревали, что у него появилось потомство, и были напуганы.
Боросан Грист с полной повозкой своих изобретений отправился в Теларунд, чтобы уничтожить чудовище. Он сказал, что это всё равно по пути в Долосан, и что он будет счастлив помочь. Он уехал вместе с прибывшими гонцами. Однако те, кто рассказывал эту историю четверым путникам в Йолоте, были полностью уверены, что этой истории не суждено завершиться счастливым концом, как в сказках, где после победы над чудовищем все живут долго и счастливо.
И они не ошиблись. Моравен невольно улыбнулся, наблюдая за тем, как старательно трудятся жители Теларунда над сооружением на городской площади. Они приносили и сваливали в кучу в центре вязанки сухих веток, охапки соломы и даже поломанную мебель. Они что-то невразумительно бормотали; иногда раздавался резкий окрик, и все смолкало, – а после постепенно снова нарастало приглушённое жужжание голосов.
В центре площади, привязанный к столбу толстыми верёвками, стоял Боросан Грист. По крайней мере, Моравену показалось, что это именно Боросан. У него были русая шевелюра с рыжеватым оттенком и необычные глаза – не то синие, не то карие. Он был не слишком высоким, и туго стянувшие его тело верёвки не скрывали наметившееся брюшко. Этого было достаточно, чтобы Моравен уверился в правильности своего предположения. Когда привязанный человек заговорил, последние сомнения отпали.
– Нет, да нет же, ну почему вы не слушаете? Вязанки прутьев следует укладывать под углом прямо возле столба. Прислоняйте их прямо к моим коленям! Растопку нужно подкладывать под дрова. А вот этот кусок дерева вообще унесите, он слишком большой, и это твёрдая древесина, она будет долго разгораться и тлеть. Вам нужно мягкое дерево, оно горит жарче. Слушайте, что я говорю. Вы хотите, чтобы костёр загорелся, или нет? – Раздражение сквозило в каждом его слове.
Толпа отвечала ему гулом, демонстрируя полнейшее нежелание прислушиваться к его советам. Его увещевания приводили лишь к тому, что горожане принимались ещё усерднее и беспорядочнее наваливать дрова вокруг столба. Чем больше он говорил, тем меньше внимания они на него обращали.
– Побереги силы для воплей, придурок! – выкрикнул кто-то из толпы.
– Я же говорил, что нужно заткнуть ему рот кляпом! – отозвался другой.
Моравен пришпорил лошадь и двинулся к толпе.
– Добрые люди Теларунда, меня и моих попутчиков разбирает любопытство. Что здесь происходит? – выкрикнул он.
– Они складывают совершенно никудышный костёр. Им понадобится не меньше часа на то, что можно сделать за десять минут, потратив гораздо меньше дерева!
Воин поднял вверх ладонь.
– Поверьте, Мастер Грист, я прекрасно вас понимаю. Мне интересно другое. Каким образом получилось, что вы стоите здесь и учите этих добрых людей складывать костёр?
Пожилой крестьянин, тот самый, что ратовал за кляп, прищурившись, посмотрел на Моравена.
– Я охотно вам все объясню! Он приехал к нам и обещал прикончить чудовище, живущее в скалах. Он вытащил из своей повозки какую-то штуку, потом ещё одну, и ещё, и наконец собрал из них что-то круглое, похожее на горшок, указал на крепость и послал его вверх по дороге, словно гончую, взявшую след лисы. Он сказал, что эта штуковина разберётся со всем сама, и мы принялись праздновать освобождение. – Крестьянин указал на общий дом на северной окраине селения. Треть крытой соломой крыши отсутствовала. – Мы сидели там, восхваляя его и благодаря богов за их милость, когда явилось чудовище и разнесло половину дома. Оно схватило трех мужчин – взрослых мужчин, не каких-нибудь сосунков-пастухов! – и убралось обратно в свою берлогу. Он сказал нам, что нужно время; оговорённое время прошло, и теперь мы собираемся поджечь этот костёр.
Моравен покачал головой.
– На вашем месте я бы не стал торопиться. Боросан Грист был с вами честен.
Старик скривился.
– Вы нездешние, а нас так просто не провести каким-то заезжим молодцам. Нас уже один раз провели. Говорите прямо! И имейте в виду, дерева у нас достаточно!
Воин сурово взглянул на Гриста, и тот, собравшийся было что-то сказать, промолчал.
– У его прибора множество назначений. Он отправился в крепость и нашёл чудовище. Выяснив, что зверь слишком силён, он отправил послание мне. Я вместе с товарищами приехал, чтобы помочь ему завершить работу.
Жители Теларунда столпились вокруг. Старик словно пытался решить, – верить Моравену или нет. На его лице одно выражение сменялось другим. На мгновение Моравену показалось, что он победил. Но потом старик нахмурился и открыл рот, собираясь заговорить.
Он не успел. Келес Антураси спрыгнул с седла и указал рукой в сторону крепости.
– Все верно. Это Ксонкир. Точно так её и описывал тот, первый. Там обитает его сестра.
Старик недоуменно моргнул.
– Первый? Кто это – первый?
Тайрисса подъехала ближе и перегнулась через седло.
– Первое чудовище, которое мы уничтожили. Боросан – наш разведчик. Что же, вы полагаете, мы явились бы к вам, не разведав, как здесь обстоит дело? Мы собирались добраться быстрее, но та тварь была её старшим братом, и его подружка только что отложила с дюжину яиц, так что оба были крайне неприветливы.
Крестьяне принялись перешёптываться. Но старик был непреклонен.
– Непохоже, что вы только что вернулись с битвы.
Кирас тихо проговорил:
– Нас задержала не битва. Мы должны были воздать должные почести пятерым нашим погибшим товарищам. Вначале нас было девятеро.
Упоминание девяти возымело должное действие. Старика оттащили, а прочие принялись разбирать сложенный костёр. Один даже спросил Боросана, как оттаскивать дрова наилучшим образом, и тот охотно предложил свой совет.
Моравен взглянул на сельского голову.
– Позвольте нам осмотреть разрушения и посовещаться с нашим товарищем. Тогда мы сможем лучше подготовиться.
– Да, конечно. – Старик понял вверх обе руки. – Подождите здесь. Я все подготовлю.
Он умчался, и Келес спросил:
– Мы заберём Гриста и уедем, верно?
Моравен покачал головой.
– Свобода Мастера Гриста куплена ценой обещания.
Глаза Келеса расширились.
– Вы шутите? Вы собираетесь пойти туда и убить эту тварь, кем бы она ни оказалась?
– Я? Нет.
Картограф улыбнулся.
– Рад это слышать.
– Нет, Келес, я не собираюсь идти туда один. – Моравен усмехнулся. – Мы сделаем это вместе.
Глава тридцать третья
Пятый день Месяца Крысы года Собаки.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Вентокикан, Морианд.
Наленир.
Правитель Кирон восседал на троне, вновь задыхаясь под тяжестью парадных одежд. Красная ковровая дорожка, отороченная пурпуром, бежала от трона к выходу из покоев; на этот раз она была уже, двоим на ней не разойтись. Между дорожкой и колоннами виднелись широкие полосы светлого дерева. Поэтому двум советникам, преклонившим колени по обе стороны ковра, и было дозволено находиться в центре зала. Коснись один из них дорожки хотя бы краем одеяния, – и Правитель приказал бы казнить преступника.
Кирон припомнил историю императора, самолично вычистившего платье ненавистного ему, но хитрого и изворотливого министра, чтобы найти на нём пурпурные волокна. История умалчивала о том, действительно ли министр коснулся ковра, или император подбросил волокна, поместив их между волосками на щётке. Правитель сомневался, что сам он способен зайти так далеко, чтобы избавиться от неугодного советника, но иногда чувствовал очень сильное искушение.
Его Министр Гармонии, Пелат Внил, преклонил колени по правую руку Правителя. В соответствии с его знатностью и занимаемой должностью, он был облачён в голубое одеяние, на спине и груди расшитое изображениями свернувшихся кольцами драконов; рукава, вырез и подол платья были подбиты пурпуром. Внил не был старшим советником, но уже достиг довольно высокого положения в Министерстве Гармонии благодаря хитрости и ещё одному ценному качеству: он редко отстаивал перед Правителем необходимость сохранения формы в ущерб содержанию. Но сегодня был как раз такой случай, и Правитель чувствовал постепенно нарастающее раздражение.
С другой стороны склонился Министр Иностранных Дел Гелосунда – Койр Йорам. Он был молод, моложе Правителя, и страстно хотел лишь одного: освобождения своего народа и восстановления гелосундского государства. Его пылкость приводила к тому, что он не мог спокойно выслушивать новости, которые были ему не по душе. Со времени последнего Празднества произошло многое, что ему не понравилось, и Кирон был уверен, что Йорам просто-напросто выклянчил позволение напроситься на приём и выдвинуть свои требования.
Пелат не скрывал раздражения, объясняя Кирону, почему необходимо согласиться на беседу с гелосундским министром. Кирон знал, что чиновники выказывали излишний патриотизм, пытаясь сохранить устоявшееся положение вещей, при котором они благоденствовали, а не защищая свой народ от насилия и грабежа. Требование аудиенции, исходившее от Койра, было слишком неожиданным, и оно относилось лично к Правителю, что казалось последнему непозволительным.
В конце концов Кирон согласился принять Йорама, поскольку это не противоречило его собственным планам, скорее, даже напротив. Его более чем устраивала возможность содержать войско гелосундских наёмников, – он предпочитал проливать их кровь, чем кровь собственных граждан. Трудность состояла в том, что гелосундцы вовсе не считали себя наёмниками. Они считали себя народом и полагали, что имеют право отстаивать собственные интересы. Более того, они вели себя так, словно являлись полноценными союзниками Наленира, а не бедняками, просящими о милостыне; они осмеливались давать Кирону советы и выдвигали требования.
Пелат Внил, с опущенными и прижатыми к бёдрам руками заговорил.
– Послушайте, советник, мы никогда не скрывали от вас поставки риса в Дезейрион. Вашим подчинённым отправили все необходимые сведения. Мы приносим свои извинения за то, что по ошибке они оказались в неподобающих случаю конвертах, и потому не были прочитаны. После этого мы отправили новые депеши, в правильных конвертах, закрытые моей личной печатью.
Койр склонил голову. На молодом человеке было платье зелёного цвета с вышитыми золотой нитью собаками, – но ничего, что указывало бы на покровительство наленирского Дракона, под защитой которого жили эти собаки. Как прекрасно были бы видны на этом изумрудном шёлке пурпурные волокна… Койр намеренно оделся так неуважительно, и все трое это знали. Но все понимали и то, что обратить на это внимание – значило бы позволить ему торжествовать победу.
– Советник, мы ценим вашу внимательность. Но вопрос состоит в следующем. Вы помогаете нашему общему врагу в то время, когда он слабее всего. Впервые за множество девятилетий у нас появилась, наконец, возможность изгнать его из Гелосунда. Ваше зерно делает сильнее его солдат. В то же самое время, вы замедлили поставки риса в Гелосунд. Мы не понимаем, в чём состоит ваш план?
Кирон старался дышать ровно. Гелосундцы все ещё не пришли к соглашению, кто должен стать наследником последнего Правителя, единственный талант которого, похоже, состоял в способности заводить детей от кого угодно, кроме собственной супруги. Впрочем, я и сам встречался в его вдовой и нашёл её настолько уродливой, что предпочёл бы постричься в монахи, чем лечь с ней. Гелосундские чиновники собрали совет, который и должен был решить, кто из бастардов Правителя взойдёт на трон, – в равной степени преследуя целью сохранение собственной власти и устранение всяческих притязаний со стороны вдовы Правителя. Это сделало её ещё менее привлекательной в глазах Кирона, и он оставил всякую мысль о женитьбе на ней из политических соображений.
Наленирский министр тихо ответил:
– Мы помогаем зерном не солдатам Дезейриона, а голодающим людям.
– Но, советник, вам должно быть известно, что Пируст забирает рис у своих людей, чтобы накормить войско!
– Разумеется. Мы предполагали, что так и будет. Пускай солдаты набивают животы плохим местным рисом, а наше золотое зерно попадает на стол к жителям Дезейриона. Вы думаете они не догадываются, откуда оно взялось? Им прекрасно это известно, и они знают, кого благодарить за то, что их старики и дети смогут выжить. Они будут считать Наленир божественной землёй.
– Что только убедит их присоединиться к армии Пируста, когда он двинет войска на юг, чтобы захватить все это богатство! Они пройдут через Гелосунд, и мы не сможем остановить их, поскольку наши воины связаны по рукам и ногам. Наши возражения справедливы!
Пелат кивнул.
– Верно, справедливы, но ведь вы думаете не о защите, а о нападении. Вы собираетесь захватить Мелесвин.
Нижняя губа Койра недоуменно задрожала. Он был поражён осведомлённостью Пелата и тем, как грубо и откровенно высказался министр. Если бы все происходило согласно установленным правилам, беседа бы неспешно продолжалась, слово за слово приближаясь к этой теме, и прошло бы ещё достаточно времени, прежде чем Койр заговорил бы о намерении занять бывший третий по величине гелосундский город.
– Нашим доверенным лицам стало известно, что, побеседовав с Его Высочеством Правителем Кироном, Пируст согласился отозвать войска из Мелесвина. Мы хотим вернуть себе город и освободить наших людей.
Кирон знал, что это ложь. С давних пор Мелесвин находился во владении Дезейриона; город разросся, половина его располагалась уже на северном берегу Чёрной реки. После завоевания Мелесвина гелосундцы покинули его, и город заселили дезеи. По сути, он давным-давно перестал быть гелосундским городом. Попытка отобрать Мелесвин у Дезейриона окончится кровопролитием, и Пируст будет вынужден ответить тем же.
– Советник Йорам, мы во всех подробностях изучили положение вещей, – Пелат сложил ладони вместе, – и полагаем, что нападение на Мелесвин – неудачная мысль. Мы не станем поддерживать вас в этом начинании.
Койр даже не пытался скрыть возмущение.
– Вы хотели сказать, что не позволите нам это сделать! Это говорите вы. Мои слова более обдуманны и больше соответствуют действительности.
– Я позволю себе напомнить вам, советник, что Гелосунд – суверенное княжество, и мы имеем право защищаться от врагов и преследовать свои собственные интересы. Мы всего лишь хотим вернуть себе земли, отобранные жадными захватчиками, и это тоже наше право! Более того, чем сильнее мы, тем в меньшей степени Дезейрион угрожает вам!
Движением запястья Кирон с треском раскрыл веер, который держал в правой руке. Золотой дракон на пурпурном поле развернул крылья, скрыв нижнюю половину лица Правителя.
– «И Учитель сказал – хорошая собака слушается хозяина, и бывает вознаграждена. Пустолаи же лишь раздражают».
Койр остолбенел, Пелат тоже боролся с изумлением. Согласно предписаниям, Кирон не должен был ничего говорить, оставаясь внешне безучастным и неподвижным. Он закрыл лицо веером, так что правила этикета обязывали их делать вид, будто ничего не произошло, хотя оба прекрасно слышали цитату из предписаний Урмира. Но в то же самое время они не могли не обратить внимания на слова Правителя.
В голубых глазах гелосундца вспыхнула ярость, но он молчал, ожидая, пока Кирон сложит веер. Наконец он заговорил:
– Гелосунд помнит о своём долге перед Налениром, – он так же священен для нас, как обязательства перед нашим собственным народом. Мы не забыли, как много вы для нас сделали. Мы хотим встать стеной между благородным народом Наленира и подлыми дезеями, – так же, как Керу стоят между Правителем Кироном и его врагами.
Пелат позволил себе прикрыть глаза.
– Наленир никогда не станет препятствовать гелосундскому Правителю в том, что он сочтёт необходимым, но в вопросе о Мелесвине мы вынуждены настаивать на чрезвычайной осторожности и осмотрительности.
Выражение лица Йорама выдавало его мысли. Пелат сказал, что Наленир поддержит решения гелосундского Правителя. Это вынуждает совет прийти к соглашению относительно наследника до окончательного решения об осаде Мелесвина. Но обсуждение этого вопроса может затянуться на месяцы, если не на годы, и подходящее для атаки время будет упущено.
В ином случае будет допущена излишняя поспешность, а это не приведёт ни к чему, кроме краха.
Кирон подавил желание покачать головой. Будь на его месте Пируст, он давно бы уже сорвался с места и собственными кулаками выбил из Йорама дерзость. Даже если для этого понадобилось бы избить его до смерти. Кирон бы и сам с удовольствием надавал тумаков строптивому министру; впрочем, с другой стороны, он с удовольствием заплатил бы ему и его приспешникам, только чтобы они угомонились. К несчастью, это было невозможно. Они взяли бы золото и потратили на осуществление своих планов, при этом сговорившись с его собственными министрами, чтобы он не сумел вовремя узнать о неприятных последствиях.
Койр поклонился, но недостаточно низко, чтобы коснуться головой ковра.
– Мудрость и доброта дракона – величайшее сокровище, которым владеет народ Гелосунда. Я удаляюсь, чтобы обсудить это в кругу совета. Да пребудет с Домом Комира Сила Девяти.
Он поднялся и, пятясь, покинул покои. Пелат проводил его взглядом, затем обернулся к Кирону и поклонился.
– Все прошло согласно нашему плану.
Кирон фыркнул.
– Согласно плану? Неясно, будут ли они бездействовать, или станут упорствовать в своём решении, осуществление которого чревато многими опасностями. Мелесвин – вот повод для тревоги. Если они не видят, что Пируст приготовил им ловушку, они просто глупы. Остаётся лишь надеяться, что Койр сам и поведёт войска на приступ.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.