Текст книги "Секретная карта"

Глава восьмая

Второй день Празднества Урожая года Собаки.

Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.

Сто шестьдесят второй год Династии Комира.

Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.

Антурасикан, Морианд.

Наленир.

Нирати было трудно дышать, и в этом был повинен не только тесный корсет. Она и так была стройной, а корсет превращал её талию в нечто невообразимо тонкое. Фрейлина туго зашнуровала его, приговаривая: «Такой девушке, как вы, госпожа, и не нужно глубоко дышать; пусть кавалеры думают, что у вас перехватило дыхание от их вида!». Нирати рассмеялась, а служанка ещё чуть туже затянула корсет.

Нирати оглядела наполовину пустой Большой Бальный зал, и у неё зарябило в глазах. Праздничные одеяния семьи Антураси отливали золотом. Она сама, её братья, кузены, мать, дед – все были одеты в золотые шаровары, рубашки и накидки, отороченные пурпурной тесьмой. Одеяния Правителя и его семьи – пурпурными с золотой отделкой. Прочие гости оделись в соответствии со своими собственными представлениями, однако обязательно присутствовали пурпурные или золотые детали – как знак принадлежности к королевскому роду. Или как признак желания произвести впечатление на окружающих.

Хотя Правитель ещё не прибыл, он уже успел произвести впечатление, разместив своих Керу в воротах, возле парадного входа и у дверей Бального зала. Отряд телохранителей состоял из гелосундских женщин-изгнанниц. Они посвятили себя служению королевскому дому Наленира, отказавшись от замужества и рождения детей, и жили как отшельницы, проводя дни в тренировках и выполняя обязанности охраны. И совершая странные обряды, если верить легендам.

В золотые волосы всех Керу были вплетены белые ленты – в знак скорби по навек утраченной родине. Они все красивы, но красивы не по-женски – тела их были сильными, как у мужчин, лица суровы, глаза смотрели твёрдо и холодно. Каждая носила меч и копьё. Всех Керу отличали вежливость и почтительность. Интересно, подумала Нирати, сохранят ли они хладнокровие, когда в зале появится Правитель Дезейриона?

Вдоль западной стороны прямоугольного зала шли высокие окна, из которых открывался чудесный вид на ночное небо. По другую сторону – слева от входа – располагались пышно накрытые столы, ломившиеся от разнообразных яств. Купцы и торговцы, желавшие заслужить благосклонность Антураси, преподнесли к празднику разнообразные сыры, вина и другую диковинную еду. Пристрастие Киро к пряной пище было хорошо известно; повара вносили в зал восхитительно благоухающие приправами блюда и располагали их на центральном столе. Ароматы дополнялись чудесными звуками: в юго-западном углу зала играли музыканты.

Осматривая зал, Нирати вгляделась в широкий – около шести футов – подиум, идущий по периметру зала на высоте, по меньшей мере, пятнадцати футов. В юго-восточном углу подиум расширялся, образуя нечто вроде треугольной площадки. Здесь стояли кресло и небольшой столик, по бокам застыли двое Керу. Дед Нирати должен был пройти через дверь в восточной стене и именно отсюда наконец огласить подробности предстоящей экспедиции на «Волке Бури».

Нирати слабо улыбнулась. Она знала, что новости понравятся Джориму. Единственное, о чём она беспокоилась – как бы их дед, по рассеянности или умышленно, не объявил о своём решении так, что это выведет Джорима из себя. Она нежно любила своего младшего брата, однако известен ей и его вспыльчивый нрав. Приём в честь Киро был не лучшим местом для проявления характера.

Она поёжилась. Если Джорим полезет на рожон, это не просто испортит вечер. Нирати не помнила праздника по случаю шестидесятитрехлетия Киро, но знала, что тогда между Киро и Рином Антураси разгорелся скандал. Насколько ей было известно, Рин просто защищался. На следующий день он отплыл на «Волке Волн», не обмолвившись с отцом ни единым словом – и не вернулся. Поэтому и поползли слухи, что Киро причастен к смерти собственного сына.

Нирати взглянула на мать и улыбнулась. На Сьятси Антураси было золотое платье, отделанное по краям белыми лентами, талию обхватывал пурпурный пояс. Она была высокой – выше Нирати, хотя до Керу и ей было далеко. Превратившись из грациозной девушки в зрелую женщину, она продолжала цвести, ничуть не уступая себе в молодости. Тёмные волосы Сьятси были уложены в высокую причёску, скреплённую золотыми шпильками. На набелённом лице сверкали золотые блёстки – на веках, скулах, возле глаз; губы и веки были подкрашены золотым. Мать Нирати выглядела, словно ожившая прекрасная мраморная статуя.

У Сьятси была интересная судьба. И её собственной семьёй, и семьёй мужа управляли властные патриархи, но Сьятси умудрялась использовать это себе во благо. Её родные, Истуркены, процветающие торговцы, выдали её замуж за Рина Антураси, надеясь извлечь из этого выгоду для себя. Дела у Истуркенов продолжали идти прекрасно, пока не умер отец Сьятси. Место занял её брат Йорч. Он был азартен, и не только в делах. Истуркены лишались прибыли и своих кораблей, и в конце концов семья разорилась.

Когда погиб Рин, все ожидали, что Сьятси останется хозяйкой в доме Киро, но она вернулась к своей семье и взяла все дела Йорча в свои руки, хотя и негласно. Она заставила Киро предоставить ей карты в обмен на возможность видеть внуков и учить их. До Нирати доходили слухи, что их мать была одной из любовниц Правителя Арайлиса, и потому Истуркены платили очень низкие таможенные пошлины за ввозимые товары. Однако Нирати никогда не говорила с матерью об этих привилегиях.

Они вдвоём поработали на славу над обликом Киро и Джорима. По обоюдному согласию с Джоримом они не советовались. Джорим часто и сам не знал, что ему нужно, и в конце концов приходил к выводу: мать с сестрой были правы.

Нирати услышала, как по залу пробежал шепоток, и неспешно обернулась. Платье не стесняло её движений – при выборе фасона учли танцы в конце вечера. Она мысленно приготовилась к чему угодно – от пролитого кубка с вином до появления в зале Джорима, всего в крови. И всё равно у неё перехватило дыхание.

Керу отступили, пропуская посланницу вируков с супругом. Облик Иерарии Нессагия, несомненно, был достоин изумления. Густая волна блестящих, чёрных как смоль волос, такие же тёмные глаза. И бледно-зелёная кожа, выдававшая нечеловеческую природу гостьи. На ней было платье цвета морской волны, подходившее ей как нельзя лучше. Дань вечеру отдавала массивная аметистовая брошь в золотой оправе в форме паука, сверкавшая на пышной груди посланницы.

Но её супруг не просто поражал воображение. Он словно явился из ночного кошмара. Его жена была среднего роста. Если бы он выпрямился, то, несомненно, оказался бы ростом футов в восемь. Нирати подозревала, что он вполне смог бы дотянуться рукой до подиума вдоль стены. На нем были шаровары и накидка без рукавов, позволявшая рассмотреть костяные пластины на длинных руках. На горле, груди, животе и внутренних сторонах рук кожа и у него была бледно-зелёная; остальное, включая лицо, было гораздо темнее. Чёрные волосы были такими же длинными, как у Джорима; возможно, ему даже пошли бы такие же косы, только пришлось бы заплести их вдоль всей спины. Пальцы на руках и ногах оканчивались острыми когтями. Локти и голову прибывшего украшали внушительного вида шипы. Он улыбнулся, обнажив ряд острых, словно иголки, зубов цвета слоновой кости. Оружия при нем не было, но никто бы не рискнул назвать его беззащитным.

Нирати поспешила к гостям, постаравшись подойти к ним одновременно с матерью. Сьятси остановилась в десяти футах и поклонилась – так, как подобало, приветствуя родственных людям вируков. Нирати повторила её движение. Обе одновременно выпрямились и улыбнулись.

– Дисейрон Нессагия, благодарим за то, что почтили нас своим приездом.

Женщина улыбнулась, правда, не без некоторого усилия.

– Нам было очень приятно получить приглашение на приём в честь человека, заново открывшего потерянный мир.

Нирати сдержала улыбку. Любой другой посчитал бы, что посланница имеет в виду Катаклизм и то, к чему он привёл: потерю чётких представлений о резко изменившемся мире. Однако внучка Киро знала больше, чем прочие. Миллион лет тому назад вируки правили огромной империей. Они властвовали и над землями Девяти Княжеств, а людей, живших здесь, сделали своими рабами. Другие народы тоже стали их невольниками.

Их столица – Вирукадин – была расположена там, где ныне шумели волны Тёмного моря. Она исчезла под водой после потопа, в котором повинны были сами вируки. Правители окраинных земель внезапно лишились военных отрядов, обеспечивающих им безопасность. Здесь и там вспыхивали восстания; во многих местах власть вируков была свергнута. Люди сбросили узы рабства, хотя не везде. Не всегда удавалось и удержать отвоёванную свободу. Однако немногим более двух тысяч лет назад люди Истинной Крови собрали огромное воинство и нахлынули на Империю вируков, вытеснив их из земель Девяти. Разрозненные группы вируков продолжали жить в некоторых областях. В далёком Ирусвируке, откуда прибыли посланники, люди никогда не были желанными гостями. В основном, между двумя народами поддерживался мир. Однако за пределами Девяти Княжеств в это верилось с трудом.

Сьятси, без сомнения, заметила подтекст в приветствии.

– Мир велик. Не всё, что было потеряно, возможно найти заново; а некоторые вещи, будучи однажды открытыми, уже никогда не забудутся. Например, удовольствие, которое мне доставил ваш визит. Пусть снизойдёт на вас мир и благодать. Счастливого вам Празднества!

Супруг Нессагии поднял голову и вновь обнажил зубы в улыбке. Нирати чувствовала, что улыбаться он привык не больше, чем Иерария. Ему просто нравилось наблюдать за впечатлением, которое его ухмылка производила на окружающих. Девушку передёрнуло – из уголка его рта протянулась тонкая нить слюны. К некоторому облегчению Нирати, он слизнул её толстым черным языком прежде, чем слюна упала на пол.

Она кивнула.

– Мы высоко ценим ваше гостеприимство. Благодарю!

Они удалились, и Сьятси взяла дочь под руку.

– Присмотри за Джоримом, когда он появится. Проследи, чтобы он не приближался к вирукам. В Уммуммораре произошла довольно тёмная история, Джорим убил двоих воинов. Надеюсь, сегодняшний вечер не будет располагать к насилию; но ведь Джорим непременно ввяжется в ссору, если появится повод.

– Но посланница не станет…

Мать покачала головой.

– Общество вируков состоит из каст; это для них имеет большое значение. Супруг Иерарии, Рекарафи – воин. И они считают своим долгом в любых обстоятельствах защищать честь своего народа.

– Зачем дед пригласил их?

– Это тешит его самолюбие: пригласить представителей древней расы на приём в свою честь.

– Но подвергать Джорима опасности…

Сьятси подняла изящно очерченную бровь.

– Возможно, никакой опасности и нет. Вполне вероятно, что для Рекарафи те двое были всего лишь неотёсанной деревенщиной, как для нас – дикари из Пустошей. А в случае ещё большего везения они были его врагами. Но у меня нет желания испытывать судьбу. Не стоит забывать, что наши гости помнят очень древние времена – возможно, они были свидетелями не только появления людей Истинной Крови, но и падения Вирукадина. Такая долгая жизнь приводит к тому, что нас они считают чем-то вроде надоедливых насекомых, которых при необходимости можно прихлопнуть без раздумий. А я не хочу, чтобы Джорима прихлопнули.

– Если бы ты сама хоть раз хорошенько отшлёпала его в детстве, сейчас он, возможно, доставлял бы нам меньше хлопот.

– А если бы я шлёпала тебя в детстве, возможно, ты бы не была так остра на язык.

Нирати рассмеялась.

– В этом я похожа на свою мать.

– Если ты не справишься сегодня вечером со своей задачей, то не справится и твоя мать. – Сьятси вздохнула. – И будь осторожна; для этого есть веская причина – ваш дед в дурном расположении духа, и тут я бессильна. Постарайся держать происходящее в руках, постарайся заметить, что где-то намечаются неприятности.

– Да, Матушка. – Нирати кивнула в сторону стола с напитками. – Кстати, о неприятностях… Взгляни на дядю Йорча. Это уже третий кубок вина за последний час. Если он узнает о вируках, то может нарочно подстроить ссору – чтобы не упустить возможность поставить на победителя в поединке.

– Спасибо. – Мать ласково поцеловала Нирати в щеку и поспешила к брату.

Нирати проводила её взглядом. Затем обернулась, наблюдая за прибывающими гостями. Её внимание привлекла молодая женщина в сопровождении мужчины раза в два старше неё. Через мгновение Нирати узнала гостью. Вначале её сбил с толку статный незнакомец рядом с девушкой. Уж лучше бы ещё дюжина вируков, чем это. Вот и неприятности. По твоей вине, дед…

Нирати двинулась им наперерез.

– Не думала, что увижу тебя здесь, Маджиата. Хотелось бы думать, что у тебя есть хоть капля самоуважения. – Голос Нирати был ледяным.

Маджиата хотела что-то ответить, но не успела. Подал голос её спутник.

– Простите великодушно, но это всецело моя вина. Я здесь впервые. Приглашение от вашего деда было неожиданным, и мы предположили, что госпожа Маджиата может меня сопровождать.

Он старательно выговаривал слова – с акцентом жителя Дезейриона. Одет незнакомец был в темно-синий костюм, пурпурная накидка оторочена золотом. Талию перехватывал белый пояс, что свидетельствовало о трауре или выражении скорби. Однако затем Нирати разглядела, что пояс завязан определённым способом. Спутник Маджиаты был изгнанником. Но это означает, что он…

Нирати поклонилась – соответственно его положению, однако задержала поклон дольше, чем того требовал этикет.

– Простите меня за грубость, граф Эйриннор. Вы долгожданный гость в нашем доме. Моему деду, безусловно, будет очень приятно, что вы откликнулись на его приглашение.

Мужчина поклонился в ответ, увлекая за собой и Маджиату. Выпрямившись, он улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Мужественное лицо, голубые глаза, тёмные борода и усы. Небольшой шрам на правой скуле нисколько не портил его внешность, скорее, наоборот. Он побледнел, услышав слова Нирати, обращённые к Маджиате, и это расположило к нему внучку Киро; кроме того, ей всегда чем-то нравился северный акцент.

– Пожалуйста, называйте меня по имени. Джанел. Вряд ли упоминание моего титула уместно, так как земли нашего рода теперь принадлежат престолу.

– Я слышала об этом, Джанел.

Нирати улыбнулась – ей понравилось, как его имя прозвучало из её собственных уст. А недовольство Маджиаты тем более забавляло Нирати. Она продолжила:

– Вам известно, что должен прибыть Правитель Пируст?

На лице Джанела появилось угрюмое выражение, затем он коротко кивнул.

– Я предполагал это, так как слышал, что он в Морианде. Но до ваших слов не знал, какое произведёт на меня впечатление встреча с ним. Не беспокойтесь, я не причиню вам хлопот в этом смысле. Спасибо за предупреждение. Это так любезно с вашей стороны. Если я могу как-то отблагодарить вас, стоит только попросить.

– У меня даже две просьбы. Обе простые, но, прошу вас, выполните их.

– Вы хозяйка дома, а я гость, – я бы выполнил обе ваши просьбы, даже если бы они обе были сложными.

– Благодарю вас. – Нирати улыбнулась. – Во-первых, умоляю, не подпускайте Маджиату к моим братьям, ни к одному из них.

Джанел посмотрел на Маджиату. Она залилась краской. Он кивнул.

– А вторая просьба?

Нирати взглянула прямо в глаза Маджиате.

– Обещайте мне последний танец на сегодняшнем приёме, Джанел.

Глава девятая

Второй день Празднества Урожая года Собаки.

Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.

Сто шестьдесят второй год Династии Комира.

Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.

Антурасикан, Морианд.

Наленир.

Келес Антураси стоял на пороге Бального зала. Все шло так, как он и предполагал. Стражи Керу пропустили их с Джоримом в зал, и братья обменялись многозначительными улыбками. Многие юноши в Наленире предавались мечтам о высоких и стройных, довольно соблазнительных Керу. Все они были прекрасно осведомлены о том, что Керу отвергают подобные развлечения, однако, разумеется, ходило множество увлекательных слухов. У кого-то всегда находился приятель, у которого был друг, а у друга как-то раз случилось запретное приключение с Керу… Эти слухи нельзя было ни проверить, ни опровергнуть, так что юношеские мечты не умирали.

Джорим сразу же ускользнул, чего Келес и ожидал. Его брат пробирался через толпу гостей, не пропуская ни одной хорошенькой женщины. Он направлялся в сторону площадки для танцев, расположенной в той части зала, где играли музыканты. Джорим славился своим умением танцевать, и поэтому его охотно приглашали на приёмы.

В следующее мгновение Келес увидел направляющуюся к нему сестру, что тоже было неудивительно. Она подошла к брату, заняв место улизнувшего Джорима. На лице Нирати было написано беспокойство, и Келес невольно встревожился.

– Добрый вечер, Нирати. Счастливого Празднества.

– И тебе того же, братец. – Она взяла его под руку и увлекла за собой в северо-западную часть зала, где было меньше народу. – Матушка попросила меня приглядеть за Джоримом. Посланница вируков приехала с супругом, и он из касты воинов. Матушка боится, что он, возможно, слышал, что Джорим убил двух из них во время одного из путешествий. Если он бросит вызов Джориму…

– …то Джорим его примет. И, как бы это ни закончилось, ничего хорошего не выйдет. Ты хочешь как-то помочь делу?

– Вряд ли получится, но, боюсь, придётся весь вечер стараться. Хочу предупредить тебя ещё кое о чём.

– О чем же?

– Маджиата приехала. Со спутником, опальным дворянином из Дезейриона. Дед отправил ему приглашение, предложив взять с собой Маджиату. Гость довольно-таки учтив, а она… это она.

Келес почувствовал себя так, словно внутри у него свивала кольца ядовитая змея.

– Ты хочешь, чтобы я к ней не приближался? Мне, честно говоря, наплевать, что она приехала. – Он постарался сказать это так, чтобы звучало убедительно.

– Полагаю, ты сам знаешь, как лучше. Делай, как считаешь нужным, и все будет в порядке. – Нирати поцеловала брата в щеку. – Мне бы только хотелось, чтобы ты от души повеселился. Сегодня я прослежу за тем, чтобы у Джорима не возникли новые неприятности. Но после вечера и до конца Празднества это станет твоей задачей.

– Отлично. – Келес вздохнул, но заставил себя улыбнуться. – Ты постарайся, по возможности, развлечься. Я тоже буду настороже.

– Хорошо. Я люблю тебя, братец.

– И я тебя люблю, Нирати. Идём.

Нирати упорхнула в облаке золотого шелка, а Келес задержался. Он не ожидал, что Маджиата решится приехать на приём в честь дня рождения Киро. С тех пор, как она вынуждена была вернуть ему кольцо, – это случилось совсем недавно, – он успел обдумать их отношения во время помолвки. Они обручились два года тому назад, однако значительную часть этого времени Келес провёл вне дома, на западе, исследуя судоходные притоки Золотой реки. Во времена Империи можно было водным путём пройти от Тёмного моря до побережья, но во время Катаклизма при сходе ледников во многих местах реки завалило породой. Правитель хотел знать, возможно ли восстановить древний торговый путь, и что для этого необходимо. Киро поручил исследования Келесу.

Во время пребывания в Морианде, когда выдавалось свободное время, Келес бывал на светских приёмах. И в этих случаях Маджиата составляла ему отличную компанию. Она была вежлива, остроумна, всегда помогала ему вовремя остановиться, когда он, увлёкшись рассказом о своих путешествиях, начинал вдаваться в утомительные для публики подробности. Когда они были наедине – просто наедине, не в постели, хотя это случалось довольно редко – Маджиата забывала о своём здравомыслии и становилась требовательной, капризной, как ребёнок, настойчиво выпрашивала у Келеса подарки. Келес чувствовал вину за то, что проводит так много времени вдали от Маджиаты, и поэтому терпел все её выходки, полагая, что все изменится, когда они поженятся и будут жить вместе.

Но теперь он понимал, что Нирати была права. Она с самого начала видела все в истинном свете: после свадьбы ничего бы не изменилось. Некоторые люди способны меняться, большинство – нет. Маджиата не собиралась меняться, ведь Келес выполнял все её требования. И родные всегда твердили ей, что она ведёт себя единственно верным образом.

Келес поёжился. В некотором смысле было бы проще, если бы люди были устроены так же, как Соты. У Сотов каждый этап жизни заканчивался спячкой. Так гусеница становится куколкой, из которой вылетает бабочка. Хотя Соты и не менялись настолько сильно – от безобразного к прекрасному, – нечто подобное происходило и с ними. Как гласили легенды, чувствуя, что наступила пора изменить свою жизнь, они подыскивали место для спячки и уходили из мира на месяцы или годы. За это время полностью менялось их мышление, а затем и внешний облик. В мир возвращались новые, более мудрые существа.

Говорят, что Соты высшей ступени способны заглядывать в будущее, но это приводит к печальным последствиям для тех, за чьими жизнями они наблюдают. Келес усмехнулся. Должно быть, один из них видел мою первую встречу с Маджиатой.

Хотел бы он вот так, запросто, выкинуть её из головы. Но пока не удавалось. Он словно наяву видел её улыбку, слышал воркующий голосок. Впрочем, она была не слишком внимательна к нему. Келесу хотелось, чтобы кто-то смотрел на него с подлинной страстью, ему не хватало уверенности в завтрашнем дне. Он не хотел снова чувствовать, как внутри все сжимается от ужаса.

Келес покачал головой, наблюдая, как Джорим подходит то к одной, то к другой стайке хихикающих молодых женщин. В искусстве обольщения брат Келеса был настоящим джейкаи. Причёска, синяк под глазом, многочисленные истории, в которых упоминалось его имя… Джорим производил необычное, загадочное впечатление. Он был дерзким, вызывал ощущение опасности; женщинам в столице не хватало именно этого.

А вот я совершенно безопасен.

Келес вздохнул. Он никогда не пользовался таким успехом у женщин, как его брат. Отчасти поэтому он так промахнулся с Маджиатой. Она ловко обманывала его, изображая страстную любовь. Келес мечтал встретить девушку, с которой захочет разделить свою жизнь, но теперь он боялся, что вновь не сможет отличить истинные чувства от подделки.

Послышались глухие удары копий Керу об пол – прибыл кто-то из высокопоставленных гостей. Келес посмотрел на двери, ожидая, что увидит Правителя Кирона со свитой. Но вместо этого в дверях показался высокий человек в темно-синем одеянии. Левый рукав обвивала золотая лента. Правитель Пируст ждал, когда Керу снова поднимут скрещённые копья, чтобы он мог пройти в зал, не склоняя головы. Он ждал долго – не меньше, чем длился бы поклон в честь особы королевской крови, и только после этого Керу пропустили его.

Вошедший в зал помедлил у входа, предоставив стражам возможность лицезреть его незащищённую спину. Затем поднял левую руку и погладил маленькую аккуратную бородку. В темно-русых волосах пробивалась седина, но старым гость не выглядел. Келес даже издалека разглядел, что у Правителя не хватает двух пальцев на левой руке. Внушительных размеров перстень сверкал на обрубке среднего пальца.

Даже Келесу была известна история этого кольца. Гелосунд был завоёван задолго до того, как Пируст занял трон Дезейриона, но бывший гелосундский правитель не оставил замыслов возвратить отнятое, и собранное им войско внезапно вторглось на когда-то принадлежавшие ему земли. Пируст лично возглавил армию и повёл её на противника. Он со своим отрядом попал в засаду, был ранен, потерял два пальца на руке и вместе с ними – королевский перстень Дезейриона. Тем не менее, Пируст выжил и впоследствии разбил сопротивление гелосундцев, убив Верховного Правителя. Новый королевский перстень был отлит из золота короны, снятой Пирустом с убитого.

Келес двинулся к Правителю, чтобы поприветствовать его. Пируст заметил молодого человека и направился ему навстречу. Жестом он попросил Келеса оставаться на месте и остановился в десяти футах от него. Подождал, пока Келес поклонится, и почтительно ответил тем же.

Оглядев Келеса, Пируст заметил:

– Ты явно один из Антураси. Келес, полагаю?

– Это честь для меня, Ваше Высочество.

– Для меня – не меньшая. Я мечтал познакомиться с тобой.

– Надеюсь, это были приятные мечты.

– Вполне. – Правитель подошёл ближе и слегка улыбнулся. – Антурасикан восхитителен. Я мечтал, как пройдусь по нему с моим братом, Зейралом. Ему бы здесь непременно понравилось.

– Не знал, что у вас есть брат, Ваше Высочество. Он не приехал с вами?

– Нет, его уже нет в живых. – Пируст поднял изуродованную руку. – Заранее благодарю за сочувствие. Иногда я скучаю по нему. Не стоит сожалеть, что вы не были знакомы. Моя семья ведёт уединённый образ жизни. А вот ваша известна далеко за пределами Наленира. Разумеется, ведь вы – образец для подражания для картографов всего мира. Совершенно ясно, почему Правитель Кирон столь ревностно сторожит вас.

– Мы очень ценим заботу Правителя о нашем благополучии. – Келес почувствовал себя немного не в своей тарелке. – Выпьете немного вина, Ваше Высочество? Для меня будет честью принести для вас кубок.

– Возможно, но попозже.

Пируст придвинулся к Келесу, положил руку на его плечо и проговорил, понизив голос:

– Я слышал, что ты исследовал окрестности Золотой Реки. Ты знаешь, что прямо через сердце моих владений протекает Чёрная река?

– Да, мой господин. – Келес согласно кивнул, хотя Чёрная река издавна служила границей между Гелосундом и Дезейрионом. – Это одна из трех великих рек.

– Нет нужды в излишней вежливости, Келес Антураси. Я прекрасно вижу, что тебе неловко.

– Простите, сир.

– Хотя я сам и вызвал эту неловкость, она говорит в твою пользу. Это свидетельство твоей надёжности. – Пальцы Пируста теребили одну из пурпурных лент, украшавших накидку Келеса. – Мне нужно исследовать Чёрную реку.

– Боюсь, Ваше Высочество, что я не смогу взять это на себя.

– О, да, разумеется. Я и не прошу тебя делать это лично. Я надеялся, что ты сможешь помочь мне с выбором картографа. Возможно, здесь или в моих владениях есть человек, которому ты мог бы доверить подобную задачу. – Пируст продел пурпурную ленту сквозь прорезь в золотом рукаве и наконец отпустил её. – Но, конечно, если ты вдруг поймёшь, что не хочешь оставаться в Наленире, мы с радостью примем тебя у нас.

– Ваше Высочество, вы очень великодушны. Я уверен, что Дезейрион – чудесная страна.

– Дезейрион по-своему хорош. Хотя, как тебе известно, ледники превратили большую часть наших земель в бесплодные каменистые пустоши. Вот почему дезеи такие неуступчивые, даже упрямые: мы привыкли упорно работать, чтобы выжить. И поэтому хватаемся за любую возможность, чтобы улучшить свою жизнь. Как я сказал, твоя помощь будет очень высоко оценена. Если бы ты мог возглавить экспедицию, ваша семья, несомненно, могла бы узнать гораздо больше о землях Дезейриона. Может быть, ты обсудишь это с дедом?

– Если того желает мой господин.

– Прекрасно! Благодарю. А теперь я бы с удовольствием выпил немного вина, если не возражаешь.

Келес кивнул, и они направились к столам с напитками. Миновав дядю Йорча, прошли к столу с лучшими винами. Келес взял кубок с дезейским, хотя оно, на его вкус, часто бывало чересчур сухим и терпким. Пируст выбрал сладкое вино из Эрумвирина. Они выпили, произнеся пожелания здоровья друг другу.

К ним подошли какие-то наленирские дворяне, поздоровались и начали представляться, освободив Келеса от обязанностей гостеприимного хозяина. Далеко он не отходил – на случай, если вдруг понадобится. Тут он увидел Маджиату и её спутника. Они беседовали с какими-то людьми, которые казались Келесу смутно знакомыми, однако имён он не помнил. Рядом с Маджиатой стояла посланница вируков, возле неё с угрожающим видом переминался супруг. Казалось, все его внимание приковано к площадке для танцев. Даже не глядя в ту сторону, Келес был уверен, что его младший брат сейчас развлекает беседой какую-нибудь хорошенькую молодую женщину.

В это мгновение все и случилось. Какие-то обрывки, отдельные кусочки событий потом мелькали в памяти Келеса. Но восстановить всю картину удалось лишь значительно позже, когда он обсудил с семьёй свои и их воспоминания. Келес пытался понять, имелись ли у него хоть какие-то дурные предчувствия. Нет, не было ничего – ни ощущения надвигающейся беды, ни посланного богами предзнаменования. Все произошло совершенно неожиданно. И это было ужасно.

Наверху, на образованной подиумом площадке в юго-восточном углу зала, Керу одновременно ударили в пол копьями, возвестив о прибытии Киро. Предполагалось, что за появлением деда последуют рукоплескания и хвалебные речи в его честь. Затем прибудет Правитель Кирон, после чего сделают все необходимые объявления и начнётся собственно празднование.

Звук копий заставил Маджиату повернуться и чуть отступить назад. Взгляд её был устремлён наверх. Нечаянно она толкнула Нессагию, которая в это мгновение подносила к губам кубок с вином. Вино выплеснулось ей на грудь, на платье расплылось пятно цвета крови. Посланница прошипела оскорбление на своём родном языке, переводить которое, тем не менее, не было никакой надобности.

Кубок Маджиаты тоже опрокинулся, и вино залило рукав и платье. Услышав слова посланницы, она обернулась, покраснев от негодования. Совершенно бездумно, отдавшись вспышке ярости, Маджиата размахнулась и дала Нессагии пощёчину. Глаза её сузились от гнева, она собиралась потребовать извинений.

Но с её уст не успело слететь ни слова. Рекарафи движением руки подхватил свою супругу и заслонил собой. Другая рука взлетела вверх. Келес надолго запомнил эту картину: дрожащий силуэт огромной когтистой лапы на фоне потолка. Потом страшная рука устремилась вниз. Её обладатель был так велик в сравнении с Маджиатой, что удар мог просто разорвать её пополам.

Спутник Маджиаты схватил девушку и подтащил к себе. Он пытался защитить её от когтей Вирука своим телом, но его самоотверженность ни к чему не привела. Маджиата, рассвирепев, сопротивлялась, обрекая себя на смерть.

Келес почувствовал себя Сотом: перед его мысленным взором словно промелькнуло ближайшее будущее. Он начал действовать мгновенно, бросившись к вируку и что было сил оттолкнув того двумя руками. Отдачей его отбросило назад; с таким же успехом можно было попытаться столкнуть с места каменный обелиск. Однако усилия Келеса не пропали даром. Вирук едва заметно качнулся, и страшный удар миновал Маджиату.

К несчастью, Келес в результате сам оказался в опасном месте. Когтистая лапа Рекарафи ударила его по левой лопатке и подбросила вверх, словно щепку. Келес оказался в воздухе и полетел в толпу гостей. В следующее мгновение он тяжело упал на грудь, сумел перевернуться и затих. Он чувствовал спиной холодный камень пола. Это означало, что когти вирука пропороли накидку, рубашку и достали плоть. Келес скосил глаза и увидел, что пол залит кровью.