Текст книги "Правила обольщения"

Кроме того, ее ждет не просто брак по расчету. Ведь ее мужем станет Хейден Ротуэлл. Алексия уже слышала голос Тимоти, проклинавшего ее. Видела, как отворачивается от нее Роузлин. Она будет не в состоянии помочь им, если выйдет замуж за Хейдена. Потому что Роуз не примет ни пенни от жены Ротуэлла.

Хейден внимательно наблюдал за Алексией, пока та пыталась привести в порядок свои эмоции. Наверняка он понял, какое решение она примет. Еще раз бросив долгий взгляд на свое отражение в зеркале, Алексия расстегнула ожерелье.

Она собиралась сделать самый неразумный шаг в своей жизни. Подойдя к каминной полке, девушка положила на нее ожерелье.

– Любая женщина сочла бы твое предложение весьма лестным, но я не могу его принять. Я же сразу сказала тебе, что сегодня неподходящий день для беседы.

– Но это подходящий день для того, чтобы сделать тебе предложение.

– Возможно. Я начала оправдывать эту временную практичность после того, как рассталась с Роузлин.

– Ты удивительная женщина, Алексия. – Голос Хейдена дрожал от гнева, и это утверждение прозвучало отнюдь не как комплимент. – Жизнь Лонгуортов заметно улучшилась бы, если бы ты вышла за меня замуж.

– А ты умеешь нажать на нужные струны, когда хочешь. И все же ты ошибаешься. Они никогда не простят меня, если я выйду за тебя замуж. Даже разговаривать со мной не станут.

– Они с этим справятся. Но сейчас речь не о них, а о нас с тобой.

– Они моя единственная семья.

Хейден не препятствовал, когда Алексия прошла мимо него к двери. У нее за спиной раздался его голос:

– Дело не в том, что они твоя семья. Все дело в нем. Они связывают тебя с Бенджамином. Несмотря на то, что ты вчера узнала, ты все еще хранишь память о нем в своем сердце.

Обвинение огнем обожгло Алексию. Она не могла отрицать, что даже после того, как она узнала правду о Бене, память о нем все еще согревала ее.

– Разве этот так плохо?

Алексия готова была выслушать ответ Хейдена, тот самый, что вертелся у нее самой на языке. «Да, плохо. Ты поступаешь глупо».

Вместо этого лицо Хейдена осветила теплая, добрая улыбка, тронувшая Алексию до глубины души.

– Нет, не плохо, Алексия. Это очень… романтично.

Внезапно она отчетливо увидела себя со стороны. Словно с ее глаз упала пелена.

Она действительно вела себя как романтичная дурочка. По-детски безнадежно. Красивый богатый мужчина только что предложил ей стать его женой. У любой другой женщины нашлось бы не так много причин для отказа. А в устах такой женщины, как она – бедной, бездомной, плывущей по воле волн, – любая причина звучала как строчки из дурной пьесы.

– Ты прав, Хейден. Иногда я забываюсь и становлюсь слишком сентиментальной. – Она указала на каминную полку: – Ты сказал, что ожерелье принадлежит мне. Значит ли это, что я могу делать с ним, что захочу?

– Все драгоценности, которые я подарю, твои. А я собираюсь подарить тебе не одно такое ожерелье.

«Если получу ожидаемое удовольствие». Хейден не произнес этих слов вслух, но Алексия их услышала. Они обсуждали предстоящую семейную жизнь. Но эта беседа мало чем отличалась от предыдущей, в которой они обсуждали ее положение любовницы.

– Мы заключим брачный договор, – сказал Хейден.

– Мне нечего указать в брачном договоре.

– Я обеспечу тебя. И если умру, тебе никогда больше не придется считать жалкие пенни.

Никогда больше. Обещание пожизненного благополучия и стабильности сделало свое дело. На это Хейден и рассчитывал. Он предложил Алексии стабильность и спокойствие, каких она не знала с самого детства. Но тогда она была слишком молода, чтобы понять, как близко подошла к черте бедности.

– Надеюсь, у нас будет обычный брак, из тех, что приняты в обществе? – спросила девушка.

– Я буду проводить дома не слишком много времени, если тебя беспокоит именно это.

Но только не ночью. Как это ни странно, но эта сторона брака казалась ей совсем не страшной и не обременительной. Хотя со временем Хейден начнет искать утехи на стороне, как и все прочие аристократы. Такое может случиться и с ней, если она когда-нибудь снова влюбится.

– У тебя будет своя жизнь, ты сможешь общаться с друзьями. – Хейден подошел ближе, отвечая на вопрос, который еще не успел сформироваться в изобилующем мечущимися мыслями сознании Алексии.

– Даже с Федрой? Я не хочу, чтобы ты запрещал…

– Даже с мисс Блэр. Я не одобряю мужчин, которые вмешиваются в личную жизнь жен и препятствуют их общению с друзьями.

Алексия еще раз пробежалась по списку своих обязанностей в браке. Чаша весов так явно склонилась в ее сторону, что отрицать это не было никакой возможности. Женщине, желающей обрести удобного супруга, следовало бы выходить замуж только за лорда Хейдена Ротуэлла. Это было настолько очевидно, что даже Роуз со временем все поймет.

Алексия заставила замолчать живущую внутри ее глупую девочку, пытающуюся протестовать. Она подошла к каминной полке и взяла ожерелье.

– Я принимаю твое предложение, Хейден. Я выйду за тебя замуж.

Глава 12

Они быстро добрались до города. Что неудивительно: ведь они ехали в экипаже Истербрука с гербом на дверце, запряженном четверкой лошадей. Хейден настоял, чтобы Алексия поехала с ним вместе, хотя она, как он догадался, предпочла бы ехать отдельно. На протяжении всего пути он размышлял о том, что означал брак с такой женщиной, как Алексия. Судя по выражению лица девушки, она тоже думала о будущем.

Хейден, без сомнения, поступал правильно, но его не покидало ощущение, что он искушает историю и судьбу. Правильное решение не всегда самое лучшее. Хейден поступил, как того требовала честь, которую так превозносил его отец. А раз так, не доказывал ли он правоту его слов, касающихся страсти, порождающей страдания?

Мать Хейдена тоже вышла замуж за человека, которого не любила. Она просто приняла предложение лорда, который в первый же сезон ослепил ее своим могуществом и богатством. Она подарила ему троих сыновей и спустя десять лет попросила мужа отпустить ее с офицером, любовь к которому она пронесла в своем сердце через все эти годы. Даже если между ними и существовали какие-то теплые отношения, они умерли в тот день, когда лорд Ротуэлл отказал ей.

Но мать Хейдена все равно нашла способ сбежать. В ответ на это лорд Хейден устроил так, что возлюбленного его жены послали служить в отдаленную колонию, где он и умер от лихорадки. После этого возникший между супругами холодок превратился в лед. Даже теперь Хейден отчетливо слышал нотации отца, произносимые за обедом. Мать отказывалась присутствовать за столом. «Романтика – удел поэтов. Это драма, призванная сделать низменные желания мужчин более приемлемыми для женщин. Играйте отведенную вам роль, только не питайте иллюзий относительно того, что чувства будут существовать долго. Да и значат ли они вообще что-нибудь?» Он не знал, что его сыновья уже давно догадались о драме собственных родителей, разыгрывающейся в их доме. Они знали даже имя любовника их матери, по которому она страдала в своем заточении.

Конечно, Алексия не семнадцатилетняя глупышка, принимающая предложение с мечтательно сияющими глазами. Ей присуща честность, способная избавить их от ужасных семейных бурь.

А если когда-нибудь она снова влюбится, вновь окружит себя иллюзией, которую она познала с Беном… Его собственная реакция на подобное предположение поразила Хейдена. За великодушием, которое, как он хотел думать, он проявлял, за пониманием, благодаря которому он принял это соглашение, первобытный инстинкт обнажил свои зубы.

Хейден укротил зверя, погрузившись в наиболее логические из размышлений. Он обратился к цифрам и к тому, каким образом он составит брачный договор. Он как раз раздумывал над суммой карманных денег для Алексии, когда та отвернулась от окна и обратила свой взор на него.

– У Лонгуортов был большой долг, – произнесла девушка. – Тогда в парке ты спросил, почему Бен не радовался своему успеху. Сегодня Роуз сказала мне, что за ним значился весьма значительный долг, оставленный отцом.

Хейден посмотрел на Алексию, и ему показалось, что мрачная пелена скрыла от него будущее. Только что состоялась их помолвка. Она сидела рядом со своим будущим мужем. Но, несмотря на это, все ее мысли были заняты Лонгуортами. Возможно, она репетировала речь, которую произнесет перед родственниками, чтобы уговорить тех приехать на свадьбу. Но Хейден не хотел ничего слышать.

– Что ж, это все объясняет.

– Немного странно, что долг был погашен вскоре после смерти Бена. Разве он не должен был перейти к Тимоти?

– Оставшаяся сумма могла оказаться столь незначительной, что человек, которому Лонгуорты задолжали, мог просто-напросто ее простить. А может быть, вообще Бен выплачивал эти деньги только потому, что того требовал долг чести, а не потому, что это было необходимо.

– Очень похоже на Бена. Честнее его не было человека.

– Образец добродетели. – Хейдену удалось скрыть сардонические нотки в голосе.

В его интересах было рассказать Алексии всю правду о Бене. Но ему стоило только вспомнить ее слезы в мансарде, чтобы он понял: Алексия никогда не узнает правду из его уст. Открыв истинное положение дел, он нарушил бы слово, данное Тимоти, но слово чести было ничто по сравнению со слезами девушки. Он не хотел причинить Алексии боль.

– Алексия, нам надо обсудить предстоящую свадьбу.

– Не нужно пышного торжества. Только близкие родственники и простое объявление в газете, если не возражаешь. Все и так поймут, что ты женишься на бедной гувернантке только потому, что того требует долг чести.

– Сделаем так, как ты захочешь. И все же в этом сезоне нам придется устроить у себя бал, так что закажи себе дорогое платье. Очень дорогое.

– Чтобы компенсировать скромное венчание?

Да. Чтобы компенсировать пропущенный в юности дебют и все женские капризы и радости, которые Алексия всегда отрицала.

– Таким образом, я смогу представить тебя своим друзьям.

Алексия слабо улыбнулась. Упоминание о необходимости быть представленной в обществе заставило ее вновь погрузиться в размышления. Она прервала молчание, лишь когда колеса экипажа загрохотали по мостовым Лондона.

– Мы провели вместе несколько часов, а ты даже не попытался поцеловать меня.

– А ты ждала, что я снова начну тебя соблазнять? – На протяжении всего пути Хейден едва сдерживался, чтобы не броситься на Алексию, но скорее откусил бы себе язык, чем признался бы в этом. Страсть могла пройти, а могла вообще ничего не значить, но в этот самый момент она полностью подчинила его себе, хотя он даже не мог предположить, что подобное возможно.

– Я подумал, что следует подождать до тех пор, пока мы не поженимся.

Подобное заявление развеселило Алексию.

– Значит, я снова невинная девушка? Очаровательное лицемерие, но я ценю твою заботу о моей чести.

– Ты ведь пожелала пожениться быстро и без лишней суеты, поэтому мне не придется ждать долго. А раз так, я могу позволить себе проявить благородство.

Алексия засмеялась. Лучи заходящего солнца упали на ее лицо, и их золотистый свет прогнал из ее глаз озабоченность, омрачавшую их на протяжении всего дня.

Хейден не поехал на Хилл-стрит. Вместо этого он отвез Алексию к Истербруку. Она не спросила зачем. Он был не из тех, чье решение можно было поставить под сомнение. Хейден усадил девушку в гостиной, где еще совсем недавно она оспаривала свое право пользоваться экипажем.

– Я распорядился насчет ужина, – пояснил Хейден. – А также послал за своими братьями.

– Собираешься объявить о помолвке по всем правилам?

– Совершенно верно.

– Может, будет благоразумнее известить их с глазу на глаз?

– Благоразумие никогда не отличало мое отношение к тебе, и, я думаю, не стоит изменять правилам ради моих братьев. Или ты опасаешься увидеть их изумление? Уверяю тебя, если они и будут ошеломлены, к тебе это не имеет никакого отношения.

Держался Хейден раскованно, без намека на напряжение. Очевидно, его позабавила перспектива удивить братьев.

Спустя несколько минут в гостиную вошел молодой человек лет двадцати пяти от роду. Их никогда не представляли друг другу, но Алексия сразу узнала в нем лорда Эллиота Ротуэлла, не по годам мудрого автора прославленной книги о последних годах римской армии в Британии.

Он нисколько не походил на ученого, хотя Алексия вполне могла представить себе, как его темные, задумчивые глаза принимают отрешенное выражение, свойственное людям науки. Возможно, его пристальное внимание к моде вполне соответствовало источнику его популярности. Удобный покрой темного серого сюртука длиной до колен, застегивающегося на две пуговицы, лишь недавно вошел в моду. А подстриженные каскадом темные густые волосы выдавали в нем молодого щеголя-горожанина.

Хейден представил Алексию брату. Эллиот оказался очень приятен в общении, что было весьма неожиданно для человека, одетого и ведущего себя так, как он. От его дружелюбной улыбки робость Алексии исчезла. Он стал расспрашивать девушку о своей тетке, но Хейден его перебил:

– Эллиот, мисс Уэлборн приняла предложение выйти за меня замуж.

Удивление Эллиота было заметным, но недолгим.

– Чудесная новость. Жду не дождусь того дня, когда смогу назвать вас своей сестрой, мисс Уэлборн. Вы уже обсудили предстоящее венчание, Хейден?

– Мы поженимся, как только я получу соответствующее разрешение.

– В таком случае я останусь в городе еще на пару недель. Ты уже сказал Кристиану?

– Я попросил его спуститься вниз, чтобы сообщить эту новость.

– Не думаю, что он выполнит твою просьбу. Сейчас как раз один из таких дней.

– Если он не спустится к нам, я поднимусь к нему. Не хочу, чтобы он узнал о моей помолвке от вечно сплетничающих слуг. Составишь компанию мисс Уэлборн, Эллиот?

Хейден оставил Алексию в обществе младшего брата. Девушка постаралась вспомнить как можно больше удачных шуток, чтобы заполнить время до возвращения Хейдена. Эллиот изучал ее, как человек, только что поймавший бабочку и пытающийся определить, к какому виду она принадлежит.

– Он соблазнил вас?

Вопрос застал Алексию врасплох. Она выбрала определенную манеру поведения, которая должна была служить ей щитом во время этого визита. Но теперь этот щит стал вдруг невероятно тонким и уже не защищал ее.

– Принимая во внимание внезапность нашего предстоящего бракосочетания и тот факт, что мы с вами никогда раньше не встречались, я не могу винить вас в том, что вы интересуетесь подобными вещами. Хотя и не ожидала, что вопрос будет задан так бесцеремонно.

– Поразительно. – Внезапно пойманный экземпляр чрезвычайно заинтересован Эллиота.

– Понимаю, что я – совсем не то, что вы ожидали.

– Я вообще ничего не ожидал, кроме того, что Хейден никогда не женится. Меня поразил не его выбор, а импульсивность. Четыре или пять лет назад – возможно. Но теперь… Право, удивительно.

– Но его поступок не вызвал у вас неудовольствия.

– Ни малейшего. Если, конечно, вы не заставите его всю жизнь сожалеть о минутном безумстве.

Этот человек выбрал весьма необычный способ получить подтверждение своих слов. И все же они до сих пор стояли на перепутье. Он потребовал от нее такого, чего даже Хейден не решался просить. Иными словами, он дал понять, что ожидает от нее верности, но в то же время намекнул, что верность не вечна.

Алексия приняла предложение, не понимая в полной мере, какие обязанности оно за собой влечет. Только теперь они начали неясно вырисовываться на горизонте. А обнаженная правда ее решения всем своим весом давила на нее.

Это будет настоящий брак. И он будет означать вечность, хотя Алексия и не хотела принимать этого факта. Она будет обязана подарить Хейдену не только временную верность и право на собственное тело. Статус супруги подразумевал нечто большее.

Алексия взвесила свой ответ будущему деверю. Он был так же важен для нее, как и для него. Она прислушалась к своему сердцу, чтобы понять, что именно она может честно пообещать.

– Я постараюсь стать хорошей женой, если вы это подразумевали своим вопросом. – Слова Алексии прозвучали неубедительно, но сердце бешено колотилось.

Одобрительная улыбка Эллиота немного приободрила ее, и все же она отказалась снять с себя защищающие ее доспехи. Она слишком отчетливо ощущала ожидающие ее перемены в жизни. И все же, несмотря на прямоту Эллиота, Алексия почувствовала, что между ними возникла некая взаимосвязь. Что она сможет обрести в лице деверя союзника и друга на долгие годы.

– Почему вы сказали, что импульсивность была присуща Хейдену несколько лет назад, но не сейчас?

– Он давно уже живет несколькими различными жизнями. Одна – благоразумная, рациональная и немного суровая – вам известна. Человек, ведущий подобный образ жизни, вряд ли соблазнил бы мисс Уэлборн. Но есть еще и другая, которой он живет каждое утро. О ней вы скоро узнаете. – Эллиот засмеялся и уже серьезно добавил: – Она немного не от мира сего, эта жизнь, и вы должны проследить за тем, чтобы он не потерялся в ней окончательно.

– Вы говорите о Хейдене как о человеке, которому скорее присуще безумство, нежели безрассудство. Умоляю, не пугайте меня.

– Полагаю, это и есть своего рода безумство, но он его контролирует. Была еще жизнь, которую он вел в юности. Исполненная сознания долга, скучная и правильная. То же самое я могу сказать и о Кристиане. Они были солдатами под командованием фельдмаршала.

– Насколько я понимаю, вы имеете в виду своего отца.

Эллиот кивнул:

– Наш отец не допускал никаких возражений. Он лепил моих братьев по своему образу и подобию, но после его смерти все, что он так тщательно слепил, вдруг начало разрушаться. У них появилась свобода быть самими собой, но мои братья, казалось, никак не могли понять, кто они такие. Хейден пытался быть заводилой среди городских повес, потом политическим экстремистом. Он много раз менял обличье и наконец обнаружил в себе того Хейдена, которого мы знаем теперь.

– Но почему он выбрал именно такое «я»?

– В конце концов, верх берет истинная сущность человека, и Хейден не стал исключением. – Эллиот пожал плечами. – Возможно, этому поспособствовала поездка в Грецию. Его решение было настоящим безрассудством, основанным на романтических идеалах и лишенным практичности. Думаю, суровая реальность позволила ему узнать цену чувствам. Но я не знаю точно. Он никогда ни с кем не говорит об этом.

Эллиот ошибался. Хейден говорил об этом с ней, правда, не слишком много.

– Ваши братья долго искали свою подлинную сущность. Вас сия чаша миновала?

– Мне, как самому младшему, было довольно легко избегать общения с отцом. Я научился прятаться от него в библиотеке.

Эллиот и теперь прибегал к этому испытанному методу. Интересно, прятался ли он так часто, как хотел?

– Ну, хватит о моем брате. Довольно скоро вы и так его слишком хорошо узнаете. Расскажите мне о себе, мисс Уэлборн. Как получилось, что вы стали наставницей моей кузины?

Алексию не заботило то, что этот проницательный молодой человек будет анализировать ее жизнь. И она начала рассказ. Кое-какие детали она намеренно опустила, стараясь быть краткой.

В комнате Кристиана царил полумрак. Лишь тускло мерцала лампа в спальне. Когда Хейден пошел на свет, в углу что-то шевельнулось. Мужчина остановился и пристально вгляделся в темноту. Кристиан сидел в кресле. Однако он держал спину слишком прямо для спящего человека. Хейден знал, что его брат мог просидеть вот так целый день.

– Ты пьян? – спросил он.

– Вообще-то трезв как стеклышко. – По голосу Кристиана было понятно, что тот витал в облаках, а теперь разозлился, что его побеспокоили.

Хейден никогда не знал, что делать, когда его брат пребывал в подобном состоянии. Эти его погружения в себя были недолгими, но весьма серьезными и немало беспокоящими окружающих. В такие моменты полного отрешения от внешнего мира он не доказывал теоремы и не читал документов. Казалось, он вообще ничего не делал.

– Я приказал дворецкому подать ужин. Спускайся вниз и присоединяйся к нам.

– Я лучше останусь здесь.

– Нельзя потворствовать своему мрачному настроению. Это не слишком полезно для здоровья.

– Значит, мрачное настроение заставляет тебя погружаться в математические вычисления, а Эллиота – прятаться в библиотеке? Меня не посещали темные мысли, если ты опасаешься именно этого.

Дьявол, Хейден не боялся этого. Кристиан источал мрак, отчего воздух в комнате стал густым и тошнотворным. Хейден вошел в спальню, взял лампу и вернулся.

Теперь он отчетливо разглядел Кристиана. Вопреки ожиданиям Хейден не увидел ни халата, ни спутанных волос. Его брат был безукоризненно причесан и одет в свой лучший костюм. Хейден не заметил на его лице никаких пагубных последствий этого странного бдения. Более того, Кристиан смотрел на него вполне осознанно и настороженно, чего не наблюдалось на протяжении нескольких месяцев.

Хейден указал на костюм:

– Ты куда-то собрался?

– Нет.

– Мне действительно больно смотреть на твои странности, Кристиан. Ты слишком молод, чтобы вести себя столь эксцентрично.

– А ты слишком молод, чтобы абстрагироваться от человеческих эмоций.

О чем это он, черт возьми? Хейден поставил лампу.

– Я был бы очень благодарен, если бы ты спустился к ужину. Хотя бы на несколько минут, если ты способен уделить нам малую толику своего драгоценного времени. Здесь мисс Уэлборн, и я хотел бы, чтобы ты принял ее в нашу семью.

Хейден заметил, что его слова привлекли внимание брата. Кристиан не двинулся с места, но было заметно, как он медленно, но верно возвращается к реальности.

– Ты собираешься жениться на этой женщине?

– Похоже, что так.

– Не хватило бдительности, да?

– Похоже на то.

– Очень правильно. По-другому и быть не могло.

Могло быть по-другому, и они оба это знали.

– Я всегда знал, что ты женишься на такой женщине, как она.

– Не сомневаюсь.

– Хотя надеялся, что… ладно, давай спустимся к ней. Я как раз одет подобающим образом. – Кристиан поднялся с кресла. – Я с нетерпением ждал случая, когда смогу выглядеть цивилизованно. Однако не предполагал, что таким случаем станет твоя помолвка.

Братья направились к лестнице.

– На что же ты надеялся? – спросил Хейден.

На лицо Кристиана набежала тень, как если бы он счел вопрос слишком дерзким. Но уже спустя мгновение оно приняло обычное выражение.

– А, ты о брошенной мною фразе. Это была очень слабая и незначительная надежда.

– Но мне все равно любопытно.

Кристиан пожал плечами.

– Я надеялся, что ты влюбишься, Хейден. Так было бы лучше. И безопаснее.

Алексия совсем не ощущала себя в центре внимания. Когда наилучшие пожелания и возгласы одобрения Истербрука стихли, братья принялись разговаривать между собой, пока ждали ужина.

Через полчаса после возвращения Хейдена вместе с братом приехал еще один гость. В гостиную вплыла Генриетта, одетая в платье для официальных приемов из розового тюля. Ее лицо сияло от удовольствия под пером райской птицы, украшавшим розовый берет, купленный на прошлой неделе и одобренный Алексией.

Она направилась прямиком к Истербруку, не глядя на присутствующих. На полпути к племяннику она заметила Алексию. На ее лице мелькнуло замешательство, но Генриетту не так-то просто было застать врасплох.

– С твоей стороны было очень любезно пригласить меня, Истербрук. После событий сегодняшнего утра я очень волновалась, что ты… Твое приглашение выбило меня из колеи, и я была весьма удивлена, что оно пришло именно сегодня. Так мало времени прошло. И вот я здесь – исполненная благодарности и успокоенная.

Истербрук поприветствовал тетушку весьма натянуто. Алексия ощутила исходивший от него холод, вызванный, очевидно, не столько приездом Генриетты, сколько ее появлением в столь неподходящий момент.

При виде Алексии в голосе Генриетты появились снисходительные нотки.

– Какое счастье, что мой племянник смог вас разыскать. Надеюсь, у вас больше не возникнет желания нас покинуть. Истербрук так великодушен, что позволил вам остаться поужинать в тесном семейном кругу. Вы можете взять мой экипаж. Уверена, племянники позаботятся обо мне.

Хейден взял руку тетушки и сжал ее в своих ладонях.

– Знаешь, тетя Генриетта, я бы назвал это скорее небольшим торжеством, участие мисс Уэлборн в нем необходимо. Сегодня состоялась наша с ней помолвка.

Генриетта улыбнулась племяннику с присущей ей отрешенностью. Затем улыбка медленно сползла с ее лица, губы сжались в узкую полоску, а глаза превратились в куски льда. Несколько минут Генриетта хранила молчание.

– Чудесно, Хейден. Желаю вам обоим счастья.

– И правда чудесно. Лучшего я и желать не мог, – произнес Истербрук и подал тетке руку: – Идемте вниз. Надеюсь, ужин еще не остыл.

Генриетта выглядела крайне несчастной. За столом она ни разу не обратилась к Алексии. Правда, время от времени бросала на девушку взгляды, в которых Хейден читал укор. «Распутница. Интриганка. Авантюристка. Предательница».

Генриетта презрительно сморщила губы, когда Хейден рассказал о скромной семейной церемонии, но Кристиан и Эллиот вели себя так, словно для брата маркиза было вполне естественным жениться таким нелепым образом.

– Где вы будете жить? – спросил Эллиот. Как правило, скоропалительные браки влекли за собой проблему выбора жилья.

– Я был так счастлив, когда мисс Уэлборн приняла мое предложение, что еще не успел подумать об этом. Завтра же нанесу визит агенту по продаже недвижимости.

– В преддверии сезона ты вряд ли подыщешь что-то стоящее, – заметил Эллиот.

– Ноты можешь жить здесь, – подал наконец голос Кристиан. До этого он лишь молча наблюдал за происходящим. Он как ни в чем не бывало продолжал пить вино, не обращая внимания на ошарашенное молчание, вызванное его замечанием.

Потрясенная подобной несправедливостью, Генриетта была близка к обмороку.

– Полагаю, мисс Уэлборн предпочла бы жить в собственном доме, – произнесла она.

– Это так, мисс Уэлборн? – спросил Кристиан. – Вы действительно предпочли бы как можно скорее переехать в собственный дом? Скажем, на Хилл-стрит, где вы живете сейчас.

– Я полностью полагаюсь на выбор Хейдена. Дом на Хилл-стрит подходит для этого как нельзя лучше.

– В таком случае решено. Хейден должен переехать в дом на Хилл-стрит.

– Что? – вскричала Генриетта. – Истербрук, там недостаточно места. Если бы ты хоть раз приехал туда, ты бы знал. Мы сами-то с трудом там размещаемся, а…

– В вашем доме более двадцати комнат. Мой брат вскоре подыщет что-то более подходящее, а пока они поживут на Хилл-стрит. Так сказала мисс Уэлборн.

Хен побагровела.

– Это мой дом, позволь тебе напомнить.

– Но ведь вы позволите Хейдену и его супруге пожить у вас, не так ли? Сделайте мне одолжение.

Хейден повернулся к Алексии:

– Ты этого хочешь? Если нет, скажи сразу.

– Это мой дом, – прошептала девушка. – Я буду счастлива в нем остаться.

Генриетта отчетливо услышала угрожающие нотки в мягком голосе Истербрука. Она попыталась справиться с волнением, но это ей не удалось.

– Надеюсь, мы сможем прожить под одной крышей в течение нескольких месяцев.

– Думаю, вам с Кэролайн лучше переехать в другое место, – сказал Кристиан. – Пожелай брат жить вместе с родственниками, он принял бы мое предложение.

– В этом нет необходимости, сэр, – возразила Алексия. – Я не хочу жить на Хилл-стрит, если вашей тете придется уехать.

Кристиан приказал подать еще вина. Когда слуга наполнил бокал, он с минуту смотрел на поблескивавшую в нем жидкость.

– Моя тетя уедет из своего дома лишь для того, чтобы быть принятой в другом. Вы с Кэролайн будете жить здесь, тетя Хен.

С таким же успехом он мог объявить о вторжении французской армии. Все присутствующие уставились на Кристиана.

– Вот как? О Боже, я совершенно разбита. Твоя доброта не знает границ, Истербрук. Наше проживание здесь обеспечит Кэролайн несомненный успех. Кроме того, она сможет получше узнать вас с Эллиотом. Ах, у меня просто нет слов…

– Хорошо, хорошо. Я рад, что этот вариант вам подходит.

Еще как подходит! Слезы благодарности не смогли скрыть торжества, горевшего в глазах Хен. Она больше не смотрела в сторону Алексии. Наставница была теперь не падшей женщиной, получившей больше, чем заслуживает, а союзницей, которой удалось добиться невозможного.

До конца ужина Кристиан не обращал на тетку внимания. Теперь ему довольно часто придется упражняться в этом.