Текст книги "Королева Аттолии"

– Кто это? – спросила Аттолия. У нее перехватило дыхание.

– Ваше величество, пожалуйста, уйдите внутрь, – повторил часовой, повысив голос.

Аттолия осталась стоять. Часовой не мог вернуть ее в шатер, не толкнув, а у него, как и накануне, явно не было желания применять силу. Она увидела гребни на шлемах солдат, бегущих из-за хребта, и ее глаза широко распахнулись. Это не ее войска. Это медийцы.

В эддисском лагере царило столпотворение. Солдаты выскакивали из-под одеял, вытаскивали из ножен сабли, хватали щиты и в беспорядке мчались навстречу медийцам. А те наступали из-за хребта упорядоченным строем, которым славилась их империя. Солдаты шли плечом к плечу, перекрыв щиты. Могучий боевой отряд с идеальной организацией. Когда они встретились с первой шеренгой эддисийцев, Аттолия отвела глаза.

Однажды она пыталась объяснить Нахусерешу характер эддисийцев. Он хотел, чтобы она приказала своей армии занять ущелье, ведущее в Эддис. Утверждал, что как только они окажутся вне досягаемости пушек, стоявших над тесниной, то легко дойдут до верховий ущелья и займут горные долины. Она отказалась, так как не верила, что ее армия сможет пробиться мимо пушек. Там лягут почти все. Нахусереш списал ее нежелание на вполне объяснимую женскую робость. Никак не хотел понять, что в Эддисе зимы долгие и жителям нечем себя занять, кроме военных тренировок. Поэтому они довели свое боевое искусство до совершенства.

Когда медийские солдаты столкнулись с первой шеренгой эддисийцев, те рухнули на колени, оставив спины неприкрытыми, и стали рубить по ногам тех, кто шел в первых рядах фаланги. Другие эддисийцы взбегали вверх и бросались на щиты, оттесняя медийцев назад, под ноги тем, кто шел сзади и напирал вперед. Первая атака захлебнулась под саблями медийцев, но упорядоченный строй смешался и рухнул. Оставшиеся эддисийцы с саблями наголо ринулись в неразбериху, оставшуюся от грозного боевого отряда. Медийцы пытались перестроиться, но не смогли. На миг Аттолии показалось, что она видит Эвгенидеса, но в темноте нельзя было сказать наверняка.

Потом тьму разогнал свет сигнальной ракеты, выпущенной в воздух на стреле. Она медленно опустилась на землю, и в ее свете обнаженные головы эддисийцев сразу стали отличаться от медийских шлемов с гребнями. При болезненном свете горящего магниевого шара Аттолия отыскала глазами эддисского вора. Позади Эвгенидеса стоял солдат, давеча помогавший ей спуститься с лошади. До них было не близко, но Аттолия сумела разглядеть, что они сражаются бок о бок. Эвгенидес теснил противника. Отшатнувшись, тот попал под удар другого эддисийца. Пронзив его, горский воин занялся собственным противником. Общими усилиями Эвгенидес и его напарник пробили изрядную брешь в остатках медийского отряда.

Потом посыпались арбалетные стрелы. Медийцы, заняв позицию на вершине гребня, при свете ракеты открыли ураганный огонь.

– Ваше величество, уйдите, пожалуйста, в шатер! – Часовой сорвался на крик. Он откинул полог на входе в шатер, и свет, падающий изнутри, обрисовал силуэты обоих. Он взял ее за руку и потащил. Аттолия стала вырываться, но внезапно его рука обмякла и выпустила ее. Королева обернулась – он рухнул наземь, как подрубленное дерево, из горла торчала арбалетная стрела. Темная кровь смешалась с дождем. Тело дернулось и затихло.

Ткань полога на входе в шатер упала, отсекая свет, но королева все равно отошла от двери и от шатра, чтобы не выделяться на светлом фоне. Оттуда она продолжила следить за битвой. Под градом стрел эддисийцы падали один за другим. Аттолия высматривала Эвгенидеса, но он исчез из виду.

– Мир! – закричал с холма медиец. – Мир, Эддис!

Оставшиеся в живых эддисийцы отступили, опустив сабли. Солдаты-медийцы тоже опустили оружие и стали ждать.

Появился Эвгенидес. Его плечи вздымались, рука сжимала саблю, он запястьем откинул со лба мокрые волосы. Рядом с ним стоял тот пожилой солдат. Он заговорил, и Эвгенидес обернулся к нему. Так они стояли с мгновение, потом Эвгенидес покачал головой и отвернулся. Поднял голову и посмотрел на вершину холма, где скрывались невидимые медийские арбалетчики.

– Мир! – крикнул он в воздух и швырнул саблю в грязь. Его примеру последовали остальные эддисийцы. – Мир – и сдаемся Медии.

Седовласый заговорил опять, и Эвгенидес ответил. На все его слова старик отвечал горьким смехом. Они вместе обернулись, посмотрели на Аттолию, как будто могли разглядеть ее сквозь ткань шатра. Она видела их бледные лица, чуть размытые в пелене дождя. Эвгенидес сказал старику что-то еще, тот кивнул и отошел, отдалившись от вора.

У них за спинами, на холме, вырос темный силуэт. Аттолия догадалась, кто это может быть. Он дождался, пока битва закончится, и осторожно спустился с холма. Она вышла ему навстречу на открытое пространство. Подала медийскому послу обе руки и улыбнулась.

– Премного благодарна вам, Нахусереш, и не только за приятную компанию.

– Это честь для меня, ваше величество. Жалею только, что не смог избавить вас от тягот этого ужасного путешествия.

Он склонился над ее руками и поцеловал обе. Даже под дождем его волосы лежали идеально. Плащ взметнулся над мысками лакированных сапог, и дождевые капли на них блеснули в свете факелов, будто искры.

Он выпрямился. Она перевела взгляд с сапог на его лицо и сказала:

– Чудесное спасение.

– Я высадил свое войско в Рее и приказал идти к устью ущелья, ведущего в Эддис, чтобы поддержать ваших солдат, стоящих там. Смею надеяться, что ваше величество меня простит, – сказал медиец, – за то, что я без приглашения ввел своих людей на вашу территорию.

Аттолия сжала его руки и весело произнесла:

– А что мне еще остается?

– Возможность служить вам – это дар богов, – опять поклонился медиец.

Аттолия насторожилась:

– Каких богов?

– Ваших, моих – какая разница? – отшутился он, будучи уверенным, что для нее боги – всего лишь суеверие. – Может быть, они заключили между собой договор, показывая пример всем нам.

– Может быть, – снова улыбнулась королева. Посмотрела туда, где кучкой стояли эддисийцы, поискала глазами Эвгенидеса. Среди эддисийцев расхаживали медийцы, отделяли офицеров от тех, кто был не в мундирах. Дойдя до Эвгенидеса, один из них отпустил какое-то замечание, и остальные засмеялись.

– Вы захватили кандалы? – спросила Аттолия у Нахусереша.

– Несколько пар, – ответил медиец. – Но, боюсь, для вашего однорукого вора от них будет мало толку.

Аттолия, раздраженная такой предусмотрительностью, сделала вид, что ей очень весело.

– Я привез шейные цепи, – добавил Нахусереш.

– Очень разумно с вашей стороны. Надо приковать его к двоим солдатам. Офицерам.

– Как пожелаете. – Нахусереш взмахом руки подозвал одного из своих людей. Аттолия оставила его и, поскальзываясь в грязи, побрела к Эвгенидесу. Медийцы связали ему руки выше локтей. Пока вязали последние узлы, он стоял, поникнув и глядя в землю.

При ее приближении Эвгенидес поднял голову и через ее плечо посмотрел на медийца. Он знал: этот человек втянул Аттолию во множество морских баталий. Одни бароны его любили, другие вежливо ненавидели, но уважали все. Он льстил королеве Аттолии и направлял медийские корабли, патрулировавшие ее побережье, а также солдат на суше. Сам он в битвах не участвовал, но, без сомнения, разбирался в человекоубийстве так же хорошо, как и во всем остальном, за что брался. Он прямо создан для того, чтобы стать королем, – не хватает только королевства. Так уж и быть, сойдет и Аттолия. Эвгенидес его ненавидел.

Королева подошла. Эвгенидес опустил глаза. Ему отчаянно захотелось упасть на колени, закрыть лицо руками – рукой – и заплакать. Если не смотреть королеве Аттолии в лицо, то, может, и не придется.

– Надежда умирает последней, верно, Эвгенидес? – Аттолия окинула его взглядом с головы до ног. Волосы мокрыми прядями прилипли ко лбу. Легкий дождь каплями ложился на них и стекал по лицу. На одной щеке темнело пятно грязи пополам с кровью. Она присмотрелась, но не нашла следов ранения – видимо, кровь чужая. Она чуть наклонилась, чтобы заглянуть ему в глаза, и проследила его взгляд. Он смотрел, как у нее возле левой ноги струится ручейками вода. Королева выпрямилась.

– Тебя прикуют за шею к двоим другим пленникам, – сообщила она ему. – Если и ты, и они дойдете живыми до моего мегарона в Эфрате, тех двоих отпустят домой, в Эддис, без всякого выкупа. – Эвгенидес не шелохнулся. Можно подумать, в грязи под ногами спрятана его надежда на небеса, так пристально он туда вглядывался. – Ты понял?

– Да, – отозвался он.

– Что будешь теперь делать?

– Что? – Он безуспешно попытался унять дрожь в голосе. – Наверное, пресмыкаться.

– Я слышала, тебе это уже доводилось. – Аттолия, сама того не желая, на миг развеселилась.

Эвгенидес сглотнул.

– В тот раз я не пресмыкался. – Ему удалось подпустить в голос побольше легкости. – Как-то было не до этого. Я умолял. – Он запнулся, потом ровным голосом добавил: – Я очень хорошо умею пресмыкаться.

– Готов на все, лишь бы спасти свою шкуру? – поддела Аттолия.

– Мою шкуру уже ничто не спасет, – бесстрастно отозвался Эвгенидес.

Она взяла его двумя пальцами за подбородок. Ощутила его дыхание. Он сначала сопротивлялся, потом уступил, поднял голову и заглянул ей в глаза. Даже в багровом свете факелов его лицо было бледным. Он стиснул зубы, и на щеках вздулись желваки. Ему было страшно.

Аттолию не удивило, что маска, под которой он прятал свои чувства, слетела. Его не приучали к страху и дипломатии, его учили красться и молчать. Он смотрел на нее, и в его глазах стояла боль. Он слышал ее угрозы, и она об этом знала. Видела, что он не надеется на ее милость. Знает, как она безжалостна и жестока, и не верит, что она способна быть другой.

Эвгенидесу было страшно. Он корил себя за глупость. Совсем забыл, что это такое – оказаться в полной власти королевы Аттолии. В его ушах стучала кровь, он напрягся всем телом, преодолевая дрожь в коленях. От этого тошнило. Он помнил это чувство, но в тот раз решил, что оно вызвано болью в голове. На сей раз боли не было, но все равно в животе все переворачивалось. Он знал, что будет умолять ее о милосердии, но был уверен, что не получит его. Если она и согласится не мстить за себя саму, то наверняка захочет отомстить и за свой трон, и за медийца, чтобы показать ему, что вверяет ему и себя, и свою страну. Вора пробрала дрожь, и он не смог ее унять. Он лишится зрения, слуха, дара речи и только потом погибнет. Смерть есть смерть, говорил он себе снова и снова. Смерть есть смерть. Но хуже смерти было знать, что эти чувства отберет не кто-то, а она. Потому что ненавидит его.

Он мог бы сказать, что любит ее. Не терпелось прокричать это вслух, чтобы услышали все. Услышали боги. Ну и что толку? Легче поверить в обещания луны, чем в слова эддисского вора. Своей ложью он прославился в трех странах. Почему она должна верить всему, что он скажет, когда к горлу приставлен медийский клинок?

Аттолия почувствовала рукой его дрожь. Он два года пытался выстроить оборону против нее, и сейчас она рухнула в один миг. Аттолия отступила на шаг, уверенная, что ему с ней не тягаться. Она забыла, что беззащитность не исключает нападения.

Эвгенидес глубоко вздохнул. Медиец отдал приказы кому-то из подчиненных и направлялся к ним. Вор склонился к королеве и заговорил ей чуть ли не на ухо:

– От теневой королевы – до королевы-марионетки. Впечатляющий путь. Когда он станет править твоей страной и скажет, что любит тебя, надеюсь, ты ему поверишь.

Он отпрянул, предвидя удар. Ее рука лишь скользнула по его щеке, только сильнее раздразнив.

– На этот раз я не соврал, – добавил Эвгенидес.

Он открыл было рот, хотел сказать что-то еще, но в этот миг возле королевы вырос Нахусереш. Королева ударила опять, на этот раз сильно приложив в ухо. Эвгенидес пошатнулся, поскользнулся на мокрой земле и упал навзничь на связанные руки. Лицо скривилось от боли, он выгнулся дугой, высвобождая руки, перекатился набок. Она надеялась, что теперь он умолкнет, но подумала, не пнуть ли еще для пущей уверенности. У нее не было желания выслушивать его клятвы в вечной любви, но, если сквозь его ложь докопаться до какой-то основы, он делался очень упрям. Наверное, это упрямство частенько заставляет его действовать во вред себе.

– Он вас оскорбил? – спросил Нахусереш.

– Не в первый раз. – Аттолия потерла руку, соскребая пятнышко грязи. Потом взяла медийца под руку и отошла.

Глава Семнадцатая

Эвгенидес не заметил, кто помог ему встать. Когда надевали железный ошейник, он поднял голову и устремил взгляд в небо. На обращенное вверх лицо падали капли дождя, и ему стало интересно, смотрят ли на это боги. Ошейник закрылся, громко щелкнув, и в замке повернулся ключ. Раздался дробный стук – это через железное кольцо продевали цепь. Цепь резко потянула вниз, он машинально отклонился назад, сохраняя равновесие. Повинуясь резкому рывку, пошел вместе с остальными пленниками, месил скользкую грязь, не глядя на нее, видел перед собой лишь бездонную черную бездну, в которую сам себя загонял шаг за шагом. Он не видел ничего, видел лишь королеву, танцующую в саду, не думал ни о чем, только о ней, о том, как она в бледно-зеленом платье с вышитыми цветами смотрит, как ему отрубают руку. «Бог мой, – подумал он, – до чего же мне страшно. О мой бог, если ты не можешь меня спасти, сделай хотя бы так, чтобы я не боялся».

Он упал на крутую тропу. Упал лицом вниз, порезал щеку о скрытые в грязи камни. Упал так резко, что потащил за собой двоих прикованных к нему. Они хотя бы успели выставить вперед скованные руки. А у Эвгенидеса руки были привязаны к бокам, а ноги, ища опору, скользили по мокрой земле. Один из упавших сумел встать, но слишком быстро. Цепь дернула Эвгенидеса за шею, он задохнулся и своим весом потянул вставшего обратно на землю. Тот опять упал. В дождливой темноте кто-то захохотал. Упавший снова поднялся на ноги и на сей раз, наклонившись, помог встать Эвгенидесу. Выпрямившись, Эвгенидес очутился лицом к лицу с Нахусерешем. Тот следил за происходящим и весело ухмылялся. Эвгенидеса захлестнула жгучая ненависть. И хоть надежда в нем так и не проснулась, все же он снова мог мыслить ясно.

– Господин, – прошептал его прикованный товарищ. – На следующем обрыве мы спрыгнем вместе с вами.

Эвгенидес впервые оглянулся на своих спутников. Оба кивнули, заверяя, что готовы отдать за него жизнь, но Эвгенидес покачал головой. Аттолия пообещала, что этих людей живыми и здоровыми вернут в Эддис, и он ей поверил. Если им не суждено погибнуть в казематах Эфраты, он не станет тянуть их к верной гибели под обрывом. У Эддис на счету каждый солдат, это поможет ей пережить утрату своего вора. Он снова покачал головой и стал размышлять, что же пошло не так, где он сделал ошибку.

* * *

К рассвету они дошли до подножия холмов, там их встретили медийские солдаты с лошадьми. Аттолия выискивала среди них собственных людей.

Нахусереш объяснил их отсутствие:

– Ваш капитан гвардии предпочел стеречь мегарон до вашего возвращения. По правде сказать, я удивлен его робостью. Возможно, он больше привык охранять, чем сражаться.

– Может быть, – кивнула Аттолия. – Возможно, он всего лишь понимал, что, пока я под вашей защитой, его присутствие не требуется.

– А, – сказал медиец. – Может быть, дело именно в этом.

А может быть, дело в том, что Нахусереш оставил в варварской берлоге огромное количество своих солдат – именно для того, чтобы Телеус и носа не высовывал.

– Нам с вами надо поговорить о капитане вашей гвардии, – сказал Нахусереш Аттолии и покровительственно обнял за плечи. – Понимаете ли, одна замечательная женщина сообщила мне, где вас искать. Иначе я, боюсь, вряд ли успел бы прийти вам на помощь.

– Замечательная женщина? – Королева бросила на него пристальный взгляд. «Ревнует?» – подумал Нахусереш.

– О да. Проскользнуть мимо Камета, спящего у дверей, и разбудить меня в постели – на это способна только весьма замечательная женщина. Не правда ли?

– Правда. Она потрясла вас за плечо или просто окликнула по имени?

– Назвала по имени. – Нахусереш удивленно посмотрел на королеву. Как она догадалась?

* * *

Нахусереш всегда спал очень чутко – для него это качество было необходимым. Открыв глаза в темноте своей комнаты и увидев смутную белую фигуру, он мгновенно насторожился, сунул руку под подушку, где держал наготове длинный нож, и быстро перекатился набок. Увидел перед собой девушку – она стояла возле его кровати и смотрела на него. С удивлением обнаружил, что она одета не в белое, а в темное платье королевских служанок. Он огляделся, выискивая еще одного незваного гостя, но, кроме этой незнакомки, никого не было, и он решил, что белое ему просто померещилось в лунном свете.

– Нахусереш! – Она снова назвала его имя. – Ты услышишь мою весть?

Странное построение фразы. Нахусереш такого никогда не слышал. Ну конечно, услышит, ведь он лежит в кровати меньше чем в трех футах от нее. Ему хотелось спросить, откуда она пришла и что стало с Каметом, ведь он должен спать в передней, но, если она принесла весть, он, конечно, услышит.

– Что за весть? – спросил он.

– Королева Аттолии не утонула, – произнесла девушка. – Эвгенидес отвел ее на прибрежные холмы.

– Это правда?

Девушка безмятежно продолжала:

– Он поведет ее к истоку реки Прикас и оттуда по течению Прикаса к Сеперкии, и там будет ждать королева Эддис.

– Откуда ты знаешь?

Незнакомка молчала.

– Почему я должен тебе верить? – спросил Нахусереш.

– Я не прошу верить мне, прошу услышать мою весть. – Служанка улыбнулась и изящно склонила голову.

* * *

Нахусереш передал ее весть аттолийской королеве.

– Она могла узнать все это только в одном случае – если состоит в заговоре против вас, – пояснил он. – Или если она любовница заговорщика. И если вы хорошенько поищете этого заговорщика, то, думаю, самый вероятный кандидат – капитан вашей гвардии. Кто впустил эддисийцев в мегарон Эфраты? Кто позволил им уйти? Кто послал Эвгенидеса на пристань и кто добежал туда на миг позже, чем надо?

– Понимаю, – ответила королева.

– Не сомневаюсь, – сказал Нахусереш. – Если та, что рассказала мне о цели Эвгенидеса, была женщиной Телеуса…

– О какой цели Эвгенидеса? – резко переспросила королева.

– О Прикасе, – ответил медиец. Королева рассеянна, отметил он, мысли где-то блуждают, наверняка ее удивила мысль о том, что честный Телеус может оказаться заговорщиком.

– Да, конечно, – подтвердила королева. – Если она любовница Телеуса, то могла узнать о планах от него.

– На следующий день я созвал всех ваших служанок, и ее среди них не было. Они клялись, что присутствуют в полном составе, но, думаю, вы сами обнаружите, кого из них не хватает. И тогда я с ней разберусь.

– Думаю, она заслуживает награды, – сказала Аттолия.

– Ошибаетесь, – осторожно возразил Нахусереш. – Если бы она сообщила все это раньше, то заслужила бы награду. А сейчас я прослежу, чтобы она получила по заслугам.

– Полагаюсь на вас, – уступила Аттолия.

Нахусереш с улыбкой привлек ее ближе и повел к верховой лошади. Он предпочел не упоминать о событиях, которые произошли после ухода таинственной незнакомки. Доставив свою весть, она не стала раздумывать, поверил ей Нахусереш или нет, а просто ушла – ушла так тихо, что он даже не услышал, как за ней закрылась дверь.

– Камет! – заорал он. Услышал, как секретарь встает с кровати, и отлегло от сердца, но потом накатило раздражение.

– Господин! – Секретарь вырос в дверях, протирая глаза.

– Хороший же из тебя сторожевой пес. Я уж думал, тебя зарезали или по меньшей мере опоили зельем. – Нахусереш сунул нож обратно под подушку и откинул одеяла. – У нас побывала гостья.

Он рассказал Камету о вестнице и ее послании.

– Принеси линзу и фонарь, подадим сигнал нашему кораблю. У нас есть карта прибрежных провинций Эддиса?

– Вы ей поверили? – спросил Камет.

– Сам не знаю. Посмотрю на карту, потом решу.

– Но можете и поверить?

– Убивать Аттолию не в интересах Эддис, – вслух размышлял Нахусереш, надевая шлепанцы. Они были из оленьей кожи, подбитые овечьей шерстью, – один из немногих предметов роскоши, какие он привез на варварские берега. – Ее законный наследник не в восторге от Медии, но он не усидит на троне долго. Если Эддис не уничтожит королеву, а оставит у себя в плену и если аттолийцы будут повиноваться приказам этой марионетки, то нас могут прогнать с этих берегов, и тогда Эддис и управляемая ею Аттолия смогут договориться с Саунисом.

– Значит, то, что рассказала эта вестница, звучит правдоподобно?

– Еще не знаю, – желчно ответил его хозяин. – Ты же не принес карту.

Камет рассмеялся и пошел за картой. Общими усилиями они отыскали исток реки Прикас.

– Это должно быть недалеко от теснины в ущелье, – проговорил медиец, водя пальцем по аккуратным чернильным линиям. – Если бы не близость к теснине, вода потекла бы с прибрежных холмов к морю, а не к реке.

– Вот, – указал Камет. Его опытный глаз углядел нужные слова раньше хозяина.

Глядя на карту, Нахусереш на глазок смерил расстояние и сказал:

– Вполне правдоподобно. Воды источника прорезали каньон, уходящий к Сеперкии. Если Эвгенидес высадился где-то здесь, он мог пройти это расстояние за день и на следующий день добраться до своей королевы.

– Тут негде высадиться, – возразил Камет.

– Без сомнения, на этом скалистом побережье у эддисийцев есть тайные места для высадки, которые они не афишируют перед соседями.

– Значит, вы верите этой вестнице?

Нахусереш долго глядел в пространство, размышляя.

– Полагаю, будет глупо не поступить так, как будто я поверил.

– Вы освободите королеву?

– Мы непременно привезем ее обратно, – ответил его хозяин. – Не могу сказать, останется ли она жива. Если останется, то будет нам премного благодарна.

– Если она погибнет, начнется внутренняя война за престол, – добавил Камет.

– И кто-нибудь из претендентов наверняка пожелает обратиться за помощью к нашему императору, – уверенно улыбнулся Нахусереш.

– Будьте осторожны в своих желаниях, – вполголоса пробормотал Камет.

* * *

Медийский посол подвел Аттолию к лошади, и она позволила ему помочь ей сесть в седло. Восседая над ним, она все равно умудрилась строить глазки из-под опущенных ресниц. Мимоходом поздравила себя с тем, что так удачно копирует свою служанку Хлою.

– Вы поможете мне сковать пленников и отвести в мегарон, в главный зал? – смиренно спросила королева.

– Как пожелаете, моя дорогая, – ответил Нахусереш.

– Я хочу отправить одного из них с посланием к Эддис. Кого именно – я выберу после того, как приму ванну.

– Разве вы не можете выбрать сейчас? – улыбнулся он.

– После ванны, – повторила Аттолия, и Нахусереш покорно поклонился.

Путь лежал через оливковые рощи, потом выехали на дорогу, ведущую мимо крохотной деревеньки Эфраты. Дорога шла по вершинам утесов, спускавшихся к морю, изгибалась вместе с береговой линией и поднималась к отрогу, на котором стоял мегарон. Из деревни Аттолия увидела тела, висящие на стенах мегарона, но не стала спрашивать. Заговорила о них, лишь подъехав к главным воротам, ведущим во двор.

– Увы, это предатели, – развел руками Нахусереш. – Я знаю, как вы поступаете с преступниками, и решил, что не станете возражать.

Аттолия казнила лишь тех, кто действительно был повинен в преступлениях. А двое из баронов, висящих вверх ногами прямо над воротами, были среди тех немногих, чья верность не вызывала сомнений. Но она предпочла не спорить с Нахусерешем.

– Благодарю вас за заботу, Нахусереш, – произнесла королева приятным голосом.

– Не за что, – отозвался Нахусереш.

Во дворе Нахусереш передал лошадей конюхам, велел приготовить мясо и проводить королеву в ее покои. Без смущения раздавал приказы ее солдатам и слугам. Когда они поглядели на свою королеву, ожидая подтверждения, он нахмурился.

– Надеюсь, вы не возражаете, – сказал он королеве.

– Ничуть, – ответила она.

Он продолжил командовать, и слуги разошлись, не поднимая глаз.

Одному из своих гвардейцев он сказал:

– Королева желает, чтобы ее не беспокоили. Проследи, чтобы к ней никто не входил.

А сам, извинившись, пошел заниматься, по его выражению, «другими делами».

Королева с провожатыми ушла в свои покои, оставив гвардейца за дверью. Внутри ее ждали служанки, бледные и молчаливые. Аттолия скинула плащ и протянула им. Подошла одна из девушек и взяла его.

– Без сомнения, позже вы мне расскажете, откуда в моей свите появилась новая служанка. – Аттолия с интересом смотрела, как они в смятении дружно качают головами. Перед ней стояли все служанки до единой. Ни одна никуда не исчезла, и ни одна не подходила под описание, данное медийцем полночной гостье.

– Ваше величество, – заговорила за всех одна из женщин. – Мы не понимаем, о ком говорил господин посол.

– Не важно, – ответила Аттолия. – Зато я понимаю. А сейчас расскажите, что стало с капитаном моей гвардии.

Служанки все как одна поглядели на дверь у нее за спиной. Аттолия оглянулась и за открытой створкой увидела во внутренних покоях Телеуса. Вместе с ним были его лейтенанты и несколько офицеров регулярной армии.

Королева улыбнулась:

– Отлично. – Быстро окинула взглядом каждого из стоявших перед ней, словно прикидывала, достоин ли он доверия. – Телеус, – сказала она через мгновение, – там привели эддисских пленников. Они или в атриуме, или уже в мегароне. Среди них эддисский вор. Будь у него выбор, он бы предпочел погибнуть от собственной руки, чем медленно умирать дюйм за дюймом. Лишите его этого выбора. Приставьте одного из своих лейтенантов, пусть следит, чтобы с ним ничего не случилось.

Телеус кивнул, один лейтенант направился к выходу.

– Вы головой отвечаете за его благополучие, – сказала она ему. – Не подведите меня.

– Не подведу, ваше величество, – проговорил он.

Королева снова обернулась к Телеусу:

– У меня есть письма, их надо передать через королевских гонцов.

– Гонцов нет, ваше величество.

– Ни одного?

– Никто из тех, кого мы ожидали, не прибыл. Те двое, кого я вчера послал к Пилоксидесу, не вернулись. Последний, тот, которого я никуда не посылал, сегодня утром был найден мертвым. Вчера вечером у него началась лихорадка – видимо, съел что-нибудь неподходящее, – многозначительно произнес Телеус.

– Понятно. Тогда вы понесете письма сами. – Королева стала торопливо отдавать распоряжения. – За дверью стоит медиец, у него приказ никого не впускать. Он, кажется, выпустил лейтенанта без единого звука, однако остальным придется подождать, пока уйду я, а это случится скоро. Я намереваюсь принять ванну.

Она обернулась к служанкам:

– Моя ванна горячая?

– Нет, ваше величество.

– Так нагрейте.

Лежа в теплой ванне, она думала о Нахусереше. Он такой воспитанный, такой уверенный, из него получится прекрасный во всех отношениях король для небольшого придатка к Медийской империи. Он хорошего мнения о ней. Она знала, что ему нравится ее безжалостность. В ходе морской и сухопутной войны с Саунисом он не раз одобрял выбранных ею военных советников. Она, где могла, старалась следовать советам Нахусереша, чтобы создать у него впечатление, что она вообще охотно принимает любые советы. Вероятно, за это и поплатились бароны, чьи тела висели на стенах Эфраты. Нахусереш, видимо, считал, что устраняет всех советников, которые могли отговорить ее от предполагаемой роли – роли послушной королевы, покорившейся ему, королю.

Она вышла из ванны. Служанки встретили ее с подогретым халатом. Никто не болтал, не сплетничал. Похоже, все ждали, когда она начнет расспросы об исчезнувшей служанке. Она села в кресло и велела заплести косы. Аглая стала вдевать королеве в ухо сережку с золотой пчелой.

– Не эти, – резко прервала ее Аттолия.

* * *

Эвгенидес сидел на каменном полу мегарона, подтянув колени к груди и прислонившись к красной расписной колонне. Глаза его были закрыты. Как и остальные эддисийцы, он промок до нитки, его бил озноб, по коже бегали мурашки. Высокий воротник туники закрывал следы на шее. У бокового входа в мегарон стояли королева и Нахусереш. Телеус указал на Эвгенидеса и объяснил королеве, что пленников, прибывших во дворец, сковали шеренгами и усадили на каменный пол. Лейтенант, проходя мимо, заметил, как пленник, сидевший сзади, тихонько душит вора цепью. Торопясь спасти вора согласно повелению ее величества, лейтенант ногой ударил этого пленника в голову.

– Очень хорошо, – похвалила Аттолия Телеуса и лейтенанта. – Мне было бы жаль потерять его.

Она прошла по узорчатому полу мегарона и остановилась перед эддисийцами, нетерпеливо притопывая ногой. Ей хотелось, чтобы вор открыл глаза. На вид он казался полумертвым.

Раздраженно шикнув, она прошлась среди пленников, осторожно переступая через цепи. Склонилась над Эвгенидесом, схватила его за волосы и крутанула. Его глаза открылись, ноги в панике заколотили по земле. Он поднял глаза – ее лицо заслонило ему всё – и затих как парализованный.

– Козлоног, – сказала она, – ты понимаешь, что с тобой произойдет?

У него отвисла челюсть. Он на миг закрыл глаза, снова открыл и остановил взгляд на ней.

– Да, – хрипло выдохнул он.

– Хорошо. – Королева отпустила его, отошла, не удостоив пленников ни единым взглядом. – Я хочу отправить послание королеве Эддис. – Она прошла через весь зал к своему трону и села. Нахусерешу сиденья не досталось. Слуги Аттолии приносили кресла только по прямому приказу ее величества, и Нахусереш не стал задерживать процесс королевской мести, требуя себе удобств.

– Ваших гонцов послали в столицу с приказом обезопасить дворец от предателей, – напомнил он.

– К тому же они не знают, как быстрее добраться до Эддис, – добавила Аттолия. – Мы можем лишь предполагать, что она находится со своей армией. На самом деле она может быть где угодно. Телеус, ты говорил, лейтенант лягнул одного из пленников в голову?

– Да, ваше величество.

– Он в сознании?

– Полагаю, да, ваше величество.

– Приведите его сюда.

Гвардейцы привели выбранного ею эддисийца. Как она и думала, это был седовласый старик, в горах сражавшийся бок о бок с Эвгенидесом.

Двигался он неуклюже, щурился, словно у него болела голова. Ростом он был немного выше среднего, чуть тяжеловат, но не толст. Волосы и коротко подстриженная борода совсем седые. Нахусереш не произнес ни слова, и Аттолия заключила, что он не видит в ее выборе ничего необычного.

– Ты солдат? – На его тунике не было знаков различия.

– Да, ваше величество. – Говорил он немного невнятно. Видимо, удар по голове был силен.

– Кажется, за много лет ты не достиг больших высот в карьере.

– Возможно, я не отличаюсь честолюбием, – пожал плечами пленник.