Текст книги "Тысячи осеней. Том 1"

Мэн Сиши
Тысячи осеней
Том 1

Published originally under the title of《千秋》 Copyright © Meng Xishi

Russian edition rights under license granted by 北京晋江原创 网络科技有限公司

(Beijing Jinjiang Original Network Technology Co.,Ltd)

Russian edition copyright © 2025 Xlm Ltd

All rights reserved

© Издание на русском языке. ООО «ЭксЭлЭм», 2025

Глава 1
Спасение

Пик Баньбу, или же пик Полушага, как и гласило его название, был чрезвычайно узок и остер: вершина его шириной и длиной не превышала цуня, а крутые склоны таили множество опасностей. Сделаешь всего-то полшага – и тут же окажешься на краю бездонной пропасти; взглянешь вниз – и не увидишь, где небо сходится с землей. Пик Полушага поднимался среди безбрежной молочно-белой мглы, и в ней путникам нередко мерещилось, как перекликаются духи, и в каждой тени виделись демоны. Куда ни обрати взор – всюду встречаются причудливые острые скалы, поросшие не менее причудливыми изгибистыми деревьями.

Напротив него высился другой пик, названный Инхуэй, или же пик Сожалений, и был он еще неприступнее первого. Чрезвычайно узкий, будто усеченный ножом, вздымался он на головокружительную высоту в целую тысячу жэней. Редкий кустарник, поросший на склонах, вплетался здесь в самый камень, не находя плодородной почвы. Глядя на этот пик, люди содрогались от ужаса, и если б кто решился подняться туда, он бы непременно обнаружил, что на самой вершине и ступить негде, отчего горько бы пожалел, что вздумал взбираться. От горьких сожалений пик и получил свое славное имя.

Между двумя вершинами природа проложила естественную границу в виде глубокой расщелины, сокрытой в пелене облаков, и та пелена была такой плотной, что разливалась целым морем, за которым и не понять, как глубока пропасть и что расположено в ней. Лишь до чуткого уха смутно доносился шум беспрестанно бегущих потоков, и этот рокот горных вод напоминал то ли стенания мучимого жаждой тигра, то ли рев мчащегося на добычу льва. Охотники и лесорубы, простой люд, не осмеливались подниматься к двум вершинам. А окажись там прежденебесный мастер, и тот бы, пожалуй, тяжко вздохнул от мысли, сколь ничтожен человек перед самой волей Неба.

Именно здесь, в расщелине под облаками, среди туманов у подножия пиков, меж отвесных круч и горных рек, вилась узенькая и опасная тропка, мощенная камнями причудливой формы. Воды здесь были столь стремительны и бурливы, что то и дело накатывали на и без того мокрые и скользкие камни тропки, отчего любой, шедший этим путем, рисковал если не сорваться в воду, то промокнуть от брызг с головы до ног. А если б случайный путник вздумал отклониться от бурлящих потоков, он тут же бы наткнулся на острейшие скалы, нависающие над головой. Иначе сказать, оказался бы в совершенно бедственном положении.

Однако так случилось, что в ту пору по опасной тропе изящной походкой шли двое (один впереди, другой – позади), и никаких трудностей они, видно, не испытывали, а прогуливались легко и беззаботно.

– Говорят, именно здесь, на пике Сожалений, двадцать лет назад совершенномудрый Ци с горы Сюаньду победил Хулугу, первого среди тюркских мастеров, и принудил дать клятву, что в последующие двадцать лет ноги его не будет на Центральной равнине. Жаль только, что тогда сей ученик был еще совсем младенцем и ему не довелось увидеть их поединок собственными глазами. Несомненно, зрелище исключительное… – сказал один из путников, и то был юноша по имени Юй Шэнъянь, шедший позади.

Что до идущего впереди, то ступал он легко и спокойно, нешироким размеренным шагом, словно перед ним не вилась горная тропа, а расстилалась равнина. Походка следовавшего за ним юноши была чуть шире, но такой же плавной – как у настоящего небожителя. Вопреки сходству, случайный наблюдатель легко бы приметил и некоторые различия между этими двумя. А также то, что путники никуда не торопились, но и не медлили, притом между ними всегда сохранялось расстояние ровно в три шага.

Услышав замечание Юй Шэнъяня, первый путник по имени Янь Уши усмехнулся.

– В тот год Ци Фэнгэ показал Поднебесной, что достоин зваться первым мастером среди прочих. А Хулугу переоценил свои силы и сам навлек позор на свою голову, ему некого винить, кроме себя. Только вот Ци Фэнгэ оказался тем еще святошей и не стал наносить смертельный удар, а всего лишь заключил договор на какие-то двадцать лет. И что же это даст горе Сюаньду в будущем, кроме еще больших невзгод?

– Учитель, неужели Хулугу действительно так силен? – полюбопытствовал Юй Шэнъянь.

– Если б мне довелось сойтись с ним в поединке в сей же день и час, я бы не был уверен в победе, – немедленно ответил Янь Уши.

– Он настолько силен?! – Юй Шэнъянь от ужаса переменился в лице. Юноша прекрасно знал, сколь велико мастерство его учителя. Если сей Хулугу удостоился такой высочайшей оценки от Янь Уши, стало быть, его умения поистине внушают трепет. Возможно, он даже вошел бы в тройку сильнейших мастеров боевых искусств Поднебесной.

Тем временем Янь Уши холодно продолжал:

– Вот потому-то я и говорю, что Ци Фэнгэ оставил своим ученикам в наследство одни лишь невзгоды. Двадцать лет назад Хулугу действительно несколько уступал Ци Фэнгэ, но за этот срок разницу в силе можно преодолеть. К тому же Ци Фэнгэ умер, и второго такого мастера на горе Сюаньду нет.

Юй Шэнъянь тихонько вздохнул:

– Да уж… Великий Ци, человек во всех смыслах совершенный, уже лет пять как отошел в мир иной…

– И кто сейчас в настоятелях горы Сюаньду? – не преминул узнать Янь Уши.

– Личный ученик Ци Фэнгэ, Шэнь Цяо.

На это Янь Уши ничего не сказал. Сам он с Ци Фэнгэ встречался лишь однажды, примерно двадцать пять лет тому назад, и в ту пору Шэнь Цяо только-только приняли в ученики.

Гора Сюаньду, безусловно, по праву считалась первой среди даосских школ Поднебесной, однако Янь Уши, выйдя после десятилетнего затвора и обнаружив, что Ци Фэнгэ почил с миром, теперь считал, что никто из сюаньдуских мастеров ему не соперник. Какая утрата!

Заметив молчание учителя, Юй Шэнъянь добавил:

– Говорят, сегодня Кунье, ученик Хулугу, а также лучший тюркский мастер нашего времени и левый сяньван, вступит в бой с Шэнь Цяо, дабы отомстить за унижение своего учителя. Также говорят, что бой состоится на вершине пика Сожалений. Учитель, не желаете ли взглянуть на них?

Янь Уши не удостоил ученика ответом. Вместо этого он спросил:

– Кроме смерти Ци Фэнгэ за те десять лет, что я провел в затворе, произошло еще что-нибудь, стоящее внимания?

Юй Шэнъянь задумался.

– Вскоре после того, как вы ушли в затвор, в государстве Ци престол занял новый император Гао Вэй. С тех пор он только и делает, что предается чувственным удовольствиям без меры и утопает в роскоши, и за десять лет империя Ци значительно ослабла. Говорят, чжоуский император Юйвэнь Юн готовится напасть на Ци. Боюсь, скоро север перейдет к империи Чжоу… Также после смерти Ци Фэнгэ поменялся состав десяти великих мастеров Поднебесной. В их число вошел И Бичэнь из храма Чистого Ян с горы Цинчэн, наставник Сюэтин из империи Чжоу и Жуянь Кэхуэй, владыка академии Великой Реки. Все трое считаются лучшими во всей Поднебесной, а также представляют три главных учения, разошедшихся по этим землям, – даосизм, буддизм и конфуцианство. Кроме них величайшим также называют мудреца Цзюй Шэ из Тогона и самого Хулугу. Если все эти двадцать лет он усердно совершенствовался, может так статься, что, вернувшись на Центральную равнину, этот несравненный окажется первым мастером Поднебесной…

Рассказав о последних новостях, Юй Шэнъянь запоздало обнаружил, что учитель отходит от пика Сожалений все дальше и дальше. Не сдержавшись, ученик выпалил ему в спину:

– Как же так, учитель? Ведь сегодня на этом самом месте сражаются Кунье и Шэнь Цяо! Вне всякого сомнения, зрелище выйдет редкостным! До сих пор о Шэнь Цяо почти ничего не известно, он всегда вел уединенный образ жизни, а как возглавил Пурпурный дворец Сюаньду, так стал еще реже отвечать на вызовы. Лишь благодаря блестящей славе своего учителя Ци Фэнгэ этот Шэнь Цяо еще входит в десятку лучших мастеров Поднебесной. Если учитель желает взглянуть, что представляет собой мастерство Сюаньду, сегодняшний поединок никак нельзя пропускать! Боюсь только, что на пике Сожалений уже яблоку негде упасть: там полным-полно мастеров, прибывших посмотреть сражение!

– Считаешь, я пришел сюда для того же? – задал встречный вопрос Янь Уши, соизволив остановиться.

– Хотите сказать, учитель… – робко начал Юй Шэнъянь.

Когда Янь Уши взял его к себе в ученики, Юй Шэнъяню только-только исполнилось семь. Три года спустя Янь Уши потерпел поражение от главы неправедной школы Цуй Ювана и был ранен, а после ушел в затвор. С тех пор минуло ровно десять лет. И весь этот срок Юй Шэнъянь упорно тренировался по заветам Янь Уши, а также успел попутешествовать и посетить немало мест. Притом он достиг значительных успехов и уже давно считался одним из лучших мастеров вольницы-цзянху.

Но все-таки учитель и ученик не виделись целых десять лет, и совершенно естественно, что между ними возникла некоторая холодность, если не отчуждение. Вдобавок Янь Уши значительно преуспел в мастерстве и углубил знания, в честь чего ученик, и без того полный почтения к учителю, теперь испытывал к нему чуть ли не благоговейный трепет. С другими Юй Шэнъянь вел себя развязно и даже дерзко, но никак не с Янь Уши, рядом с которым чувствовал себя скованно и неловко.

Заложив руку за спину, Янь Уши скучающе напомнил:

– Я уже видел поединок между Ци Фэнгэ и Хулугу, а Шэнь Цяо и Кунье – всего лишь ученики этих мастеров. Оба достаточно искусны, но слишком молоды. Какими бы ни были их навыки, а затмить тот великолепный бой, что показали Ци Фэнгэ и Хулугу, не удастся. А привел я тебя сюда ради этого места, поскольку здесь реки стремительны и бурливы, а пики – круты и неприступны; сверху – глубина неба, снизу – крепость земли. Лучших условий для совершенствования ты нигде не сыщешь. Будучи в затворе, до сих пор я не имел возможности заняться твоим обучением, но теперь не могу смотреть сквозь пальцы на то, как ты топчешься на месте. Ты останешься здесь, пока не освоишь пятую ступень «Основного Канона Феникса и Цилиня».

Юй Шэнъяня вдруг захлестнула обида: все эти десять лет он не осмеливался пропустить ни дня занятий и упражнялся даже во время своих странствий. В свои двадцать Юй Шэнъянь успешно достиг четвертой ступени «Основного Канона Феникса и Цилиня», а потому считался в вольнице-цзянху одним из лучших мастеров боевых искусств нового поколения. До сих пор он был вполне доволен собой, пока учитель не вздумал его распекать, посчитав, что все достижения Юй Шэнъяня совершенно ничего не стоят.

По-видимому, Янь Уши заметил, какая буря разыгралась в душе ученика, поскольку изогнул губы в усмешке и не преминул добавить:

– Я в твоем возрасте уже преодолел шестую ступень, так скажи, чем тут гордиться? Всё сравниваешь себя с мелкими рыбешками да креветками… А не думал сравнить себя со мной?

Что до Янь Уши, то хотя виски его уже посеребрила седина, этот признак возраста ничуть не умалял общего очарования, а неизменная полуулыбка, украшавшая его благородное лицо с тонкими чертами, так и приковывала взор. Белые одежды Янь Уши нещадно трепал ветер, однако сам учитель, заложив руку за спину, стоял прямо и неподвижно, во всем уподобляясь скале. На мир он взирал как будто с пренебрежением, отчего весь образ Янь Уши производил необъяснимо давящее впечатление. Его фигура и манера держаться внушали другим страх и трепет.

Вот и Юй Шэнъянь, поглядев на учителя, вдруг испытал необъяснимый приступ удушья и невольно отступил на пару шагов. Кое-как справившись с собой, он в страхе вымолвил:

– Учитель обладает поистине редким дарованием, ниспосланным самим Небом! Ученик не смеет сравнивать себя с ним!

– Покажи-ка мне свой лучший прием, – велел на это Янь Уши. – Хочу поглядеть, как далеко ты продвинулся за эти годы.

С тех пор как учитель вышел из затвора, у Юй Шэнъяня еще не было возможности показать свое мастерство. Поэтому, услышав приказ, Юй Шэнъянь по первости заколебался, но потом, заметив, что на лице учителя промелькнула гримаса нетерпения, поспешил отбросить все сомнения. – Тогда прошу извинить ученика за грубость!

Эти слова еще висели в воздухе, когда Юй Шэнъянь взмыл вверх и с немыслимым проворством переместился совсем близко к Янь Уши. Взлетел рукав – это Юй Шэнъянь нанес свой первый удар, и сторонний наблюдатель, уловив его глазом, несомненно решил бы, что эта атака лишена грубой силы – с такой легкостью бил Юй Шэнъянь. Примерно так же небрежно собирают цветы ярким весенним днем или смахивают метелкой пыль летней ночью. В то же время в этом ударе не было ничего мирского и привычного. От замаха Юй Шэнъяня по всей округе на расстоянии в три чи пригнулась трава и задрожали деревья. Бурливые воды горной реки вспенились, обратились вспять, и над ними образовался густой холодный пар, который вместе с потоком воздуха устремился прямо к Янь Уши. Но когда этот поток, подобный ревущей реке, столкнулся с учителем, грозя сбить с ног, он вдруг разошелся надвое, словно наткнулся на невидимую преграду. Притом Янь Уши даже не шелохнулся, а все так же непоколебимо стоял и, лишь когда ладонь Юй Шэнъяня оказалась прямо перед ним, соизволил поднять один палец. Да-да, только один, но его вполне хватило, чтобы прервать атаку Юй Шэнъяня, причем прямо в воздухе.

Что до Юй Шэнъяня, то он вовремя сообразил, что поток ци, исходящий от его ладони, уже обратился против него самого и набрал ужасающую силу, которая вот-вот обрушится прямо на голову. Перепугавшись, он поспешил направить этот поток себе под ноги и проворно отступил, но не на пару шагов, а на целый десяток. Сердце ученика еще бешено колотилось, когда он кое-как обрел устойчивость на одном из влажных камней тропы.

– Благодарю учителя за снисхождение! – избежав беды, выкрикнул Юй Шэнъянь.

До сего дня мало кто в цзянху мог устоять перед ударом его раскрытой ладони, и Юй Шэнъянь по праву гордился собой. Но стоило Янь Уши вскинуть один палец, как ученику пришлось спасаться бегством. Еще повезло, что учитель лишь проверял его успехи, а добивать и не думал. Но будь это сражение настоящим…

От одной только мысли, что ему грозило, Юй Шэнъянь покрылся ледяным потом. Гордиться своими навыками он уже не желал. С другой стороны, Янь Уши вполне достиг поставленной цели: у нерадивого ученика открылись глаза на правду, и бросать слова на ветер, дабы объяснить юноше его заблуждения, больше не было нужды.

– Таланты свои не растрачивай, а займись делом. Через несколько дней я отправлюсь к тюркам, и, пока буду отсутствовать, ты освоишь здесь пятую ступень канона. Если тебе вдруг нечем будет заняться, отправишься к своему старшему соученику-шисюну. Главное – не слоняйся без дела.

– Слушаюсь, – почтительно ответил Юй Шэнъянь.

– Здешние места сохранили свой первозданный облик, – между тем продолжал Янь Уши, – ведь люди бывают тут редко. Пока я путешествую, не…

Договорить он не успел, поскольку где-то над их головами, на небольшом отдалении, послышался странный шорох. Обнаружив его источник, учитель и ученик поспешили к нужному месту, и как раз вовремя: с вершины пика, ломая ветви извилистых деревьев, сорвался некий человек и с глухим стуком упал прямо к подножию скал. Юй Шэнъянь не сдержал крика: даже прежденебесный мастер, рухнув с такой высоты, едва ли останется жив! Не говоря уже о том, что человек определенно не упал бы без причины: должно быть, он получил тяжкую рану.

– Учитель? – повернувшись к Янь Уши, позвал Юй Шэнъянь, ожидая от него указаний.

– Пойди посмотри, – немедленно распорядился тот.

На павшем было рваное даосское одеяние. Видимо, сорвавшись с высоты, несчастный ободрал его о скалы и ветви и сам весь изранился, притом настолько, что кровь и плоть перемешались, и даже черты лица было трудно разобрать. Похоже, человек потерял сознание еще в падении и тогда же выронил меч, ведь тот лежал неподалеку от своего хозяина.

– Боюсь, он себе все кости переломал, – хорошенько осмотрев сорвавшегося, нахмурился Юй Шэнъянь. Прищелкнув языком, он потянулся к запястью неизвестного и нащупал его пульс: еще оставалась крошечная надежда на то, что этот человек выживет. Но может так статься, что несчастный еще пожалеет о том, что не умер.

Сам Юй Шэнъянь был учеником школы неправедного пути, а потому, несмотря на молодость, не отличался мягкосердечием. Иначе говоря, даже окажись у него при себе Великая пилюля бессмертия, он бы ни за что не стал давать ее первому встречному. Вот только…

– Учитель, а ведь сегодня день поединка Шэнь Цяо и Кунье. Этот человек упал с пика Сожаления, стало быть…

Янь Уши подошел поближе, однако даже не взглянул на раненого. Вместо этого он просто подобрал чужой меч. Его клинок оказался цел – без единой царапинки или щербинки, – а также чрезвычайно холоден, словно ледяные осенние воды. В отполированном лезвии, как в зеркале, отражался туман над рекой, и оттого казалось, что по самому клинку расходится мелкая рябь. У рукояти некий мастер разместил имя меча, выполненное в стиле чжуань, выгравированное в виде четырех маленьких иероглифов.

Юй Шэнъянь подошел к учителю, чтобы посмотреть, что у него в руках, и тут же ахнул:

– Да это же Шаньхэ Тунбэй – Скорбь гор и рек! Тот самый меч из Пурпурного дворца, личный клинок настоятеля-чжанцзяо! Неужели это и в самом деле Шэнь Цяо?

Но чтобы прославленный Шэнь Цяо получил столь тяжкие раны… уму непостижимо!

– Ци Фэнгэ был лучшим мастером Поднебесной, а Шэнь Цяо – его личным учеником. Впоследствии он возглавил школу Сюаньду… Как он мог потерпеть поражение?! – недоумевал Юй Шэнъянь.

Опустившись на корточки рядом с Шэнь Цяо, он крепко задумался – между его бровями пролегла глубокая морщинка.

– Неужели Кунье уже смог превзойти учителя, самого Хулугу? – высказал свою догадку он.

Если бы с горы рухнул любой другой даос, Янь Уши даже не взглянул бы на него, но перед ним был сам настоятель-чжанцзяо горы Сюаньду… Решив что-то для себя, Янь Уши небрежно бросил чужой меч своему ученику. Бегло поглядев на израненного до неузнаваемости Шэнь Цяо, учитель многозначительно ухмыльнулся, прежде чем сказать:

– Дай ему Великую пилюлю бессмертия.

Разумеется, повелев помочь, Янь Уши задумал переложить и все другие тяготы на плечи ученика. Сам он никогда бы не снизошел до того, чтобы нести на спине тяжело раненного, пусть даже тот одной ногой в могиле или является самим настоятелем горы Сюаньду. Для грязной и тяжелой работы у Янь Уши был Юй Шэнъянь.

Оба направились в одну из усадеб школы Чистой Луны, которая располагалась в уезде Фунин, неподалеку от пика Полушага. И хотя цель была близка, а цингун Юй Шэнъяня отличался совершенством, дорога до усадьбы заняла у юноши целый большой час. Дело в том, что при падении Шэнь Цяо переломал себе почти все кости, поэтому нести его приходилось особенно осторожно, дабы ненароком не повредить еще чегонибудь, а это требовало не столько силы, сколько известной ловкости.

Разумеется, Янь Уши не стал сопровождать ученика, а ушел далеко вперед, и, когда Юй Шэнъянь справился со своим поручением и явился доложить об этом, учитель уже давно отдыхал, попивая чай. Закончив говорить, Юй Шэнъянь полюбопытствовал:

– Учитель, неужели вы задумали спасти Шэнь Цяо?

– Считаешь, не стоит? – задал встречный вопрос Янь Уши.

– Его кости раздроблены, а меридианы разорваны. Конечно, в нем еще теплится жизнь, и внутреннее дыхание исправно, но, боюсь, в этом нет никакого проку. Пускай он выживет, но прежние навыки едва ли восстановит. К тому же при падении он разбил затылок: не исключено, что Шэнь Цяо очнется слабоумным.

На это Янь Уши лишь чуть приподнял уголки губ, и в этой ухмылке не было ничего приятного. Немного помолчав, он заметил:

– Интересно, что станется с ним? Что он почувствует, когда проснется? Был лучшим учеником Ци Фэнгэ, настоятелем-чжанцзяо горы Сюаньду, можно сказать, образцом для всякого, следующего праведному пути; купался в лучах славы… а тут вдруг потерпел позорное поражение и в одночасье был сброшен с недосягаемых высот. Вдобавок с большой вероятностью стал калекой. Пускай даже вернется на гору Сюаньду, настоятелем ему уже не быть.

Юй Шэнъянь вздохнул:

– И возразить нечего… Даже простой смертный такое падение не перенесет легко, что уж говорить о баловне Небес, этом Шэнь Цяо! Так высоко взлететь и так низко пасть… Немыслимо и жестоко! С другой стороны… – задумался Юй Шэнъянь. – Если этот Шэнь Цяо смог стать личным учеником Ци Фэнгэ и возглавить гору Сюаньду, к тому же вошел в список десяти лучших мастеров Поднебесной, стоит признать, что он обладал выдающимися талантами… не так ли? Но как же тогда Кунье одолел его? Как сумел нанести сокрушительное поражение? Неужели Кунье превзошел великого Хулугу?

Янь Уши рассмеялся.

– Вот и спросишь, когда очнется. Если, конечно, он не повредился рассудком.

Выслушав замечание учителя, Юй Шэнъянь про себя отметил, что, с тех пор как они подобрали Шэнь Цяо, Янь Уши пребывает в прекрасном расположении духа и ухмыляется гораздо чаще прежнего. Притом ученик не обманывался: такая перемена вовсе не свидетельствует о том, что Янь Уши проникся сочувствием к несчастной судьбе Шэнь Цяо. Кроме того, наставник столкнулся с этим человеком впервые и толком не разглядел его лица. Ведомый этими соображениями, Юй Шэнъянь, не скрывая интереса, стал расспрашивать Янь Уши:

– Учитель, вы спасли Шэнь Цяо, чтобы оставить школу Сюаньду в долгу перед нами?

Янь Уши не согласился с ним, но с охотой пустился в объяснения:

– Если бы он потерпел поражение и умер, его мучения закончились бы разом. Но теперь, очнувшись, он поймет, что утратил все: его тело покалечено, меридианы разорваны, навыки полностью утрачены. Верно сказано: высоко взлетел, да низко упал. Что теперь будет на его душе? Он непременно придет в смятение, ведь тяжко при его положении мириться с позором. И тогда пробьет мой час: я стану его учителем. Следом вся Поднебесная увидит, как знаменитый праведник горы Сюаньду, великодушный и мягкосердечный человек, становится неразборчив в средствах, как он предает прошлые заветы ради неправедного учения. Ну, каково? Разве не занятно?

Юй Шэнъянь внимал задумке своего учителя разинув рот.

– А если он все же повредился рассудком?

– Ну что ж… – не меняя беззаботного тона, откликнулся Янь Уши. – Тогда просто закопай его где-нибудь живьем.

Но даже это распоряжение не успокоило Юй Шэнъяня – он все еще недоумевал, зачем учителю понадобился праведник.

– Учитель, этот Шэнь Цяо влиятельный человек… Почему бы нам не оказать школе Сюаньду некоторую услугу в расчете на вознаграждение? Они весьма радеют за свое доброе имя, а потому вряд ли бросят главу на произвол судьбы…

Янь Уши снисходительно улыбнулся. Будь с ними Бянь Яньмэй, старший соученик Юй Шэнъяня, этот юноша не позволил бы себе наивных вопросов. Решив, что Юй Шэнъянь слишком молод и неопытен, Янь Уши (по случаю превосходного расположения духа) не стал скупиться на объяснения и снизошел до него:

– Тебе ведь прекрасно известно, что Шэнь Цяо входит в десятку лучших мастеров Поднебесной. Пускай он вел уединенный образ жизни и лишь считаным единицам удалось сойтись с ним в бою, а все же именно он унаследовал рясу и патру Ци Фэнгэ. Как же он мог оказаться настолько плох? А ведь Кунье – не Хулугу, что достиг предела умений прежденебесного мастера. Даже если Шэнь Цяо и вправду оказался слабее Кунье, его умений должно было хватить, чтобы избежать столь тяжких увечий. Так как же он пал?

Поскольку Юй Шэнъянь был все-таки сообразительным учеником, он тут же подхватил:

– Значит, случилось нечто непредвиденное. И это как-то связано с внутренними делами Сюаньду. Выходит, если передадим его праведникам, они тому воспротивятся и не примут Шэнь Цяо назад. Иными словами, выгоды мы не найдем, а только испачкаемся в грязи.

Янь Уши бросил на ученика одобрительный взгляд: а юноша не безнадежен… Следом он веско пояснил:

– Пока я здесь, Чистой Луне нет никакой нужды на кого-либо оглядываться и оказывать услугу с расчетом на выгоду.

Учитель не кривил душой: все верно, Шэнь Цяо некогда был очень влиятельным человеком, но Янь Уши он казался не более чем новой забавой, живой игрушкой. Возможно, определять так другого человека – чрезмерно самонадеянно, однако Янь Уши хватало опыта, чтобы рассуждать именно так.

Несомненно, десять лет назад он потерпел поражение в бою с Цуй Юваном, патриархом неправедной школы, и получил тяжкие раны, но и сам Цуй Юван не ушел невредимым. А ведь в те времена мастерство Цуй Ювана считалось величайшим, и в своих навыках он едва ли уступал Ци Фэнгэ, которому не могли сыскать противника во всей Поднебесной.

Но за эти десять лет скончались и Цуй Юван, и Ци Фэнгэ, а сам Янь Уши совершил прорыв на девятую ступень «Основного Канона Феникса и Цилиня» и продолжал совершенствоваться. Разумеется, ему еще предстояло испытать, насколько он продвинулся в своих умениях, и все же он по праву считал, что его навыки никак не хуже, чем были десять лет назад.

О том, что Янь Уши вышел из затвора, пока что знали считаные единицы, а иначе его появление наделало бы много шуму в вольнице-цзянху. Впрочем, кто знает… Может, уже пора пересмотреть список десяти величайших мастеров Поднебесной?

Юй Шэнъянь вполне уловил замыслы своего учителя, поэтому, разгорячившись, решился пожаловаться:

– Пока вы были в затворе, школа Обоюдной Радости чуть ли не каждый день докучала нам! Воспротивившись этому, ваш ученик вызвал на поединок Сан Цзинсина, однако получил тяжкую рану и был вынужден бежать. Многие годы я скитался по вольнице-цзянху… Как же хорошо, что почтеннейший вернулся!..

Стоит добавить, что «неправедное учение», как нередко говорят люди несведущие, – всего лишь общее название для пути совершенствования, который избрали для себя три разные секты. Действительно, изначально к неправедному пути в Поднебесной относили лишь школу Солнца и Луны с острова Фэнлинь, иначе называемого островом Феникса и Цилиня. Однако после эта прославленная секта распалась на три ветви: школу Чистой Луны, школу Обоюдной Радости и школу Зеркала Дхармы. Несмотря на то что все три вышли из одного истока, дружили они только на людях, а на деле вели между собой непримиримую борьбу и прибегали к любым средствам, дабы одержать верх над соперниками.

Десять лет назад Янь Уши удалился в затвор, и Чистая Луна уподобилась стае драконов без вожака, чем и воспользовалась школа Обоюдной Радости. Беду усугубляло и то, что в Чистой Луне числилось не так уж много адептов, да и те разошлись по всей Поднебесной, поэтому следить за порядком им было затруднительно. В те смутные времена Бянь Яньмэй, старший из учеников, оставленный управлять Чистой Луной, вел ее дела тайно и без объявления войны сумел доставить школе Обоюдной Радости немало забот и хлопот, в результате чего соперники не добились больших успехов. Так Чистая Луна сумела сохранить равновесие между неправедными школами.

Впрочем, успехи Чистой Луны на судьбе Юй Шэнъяня почти не сказались, поскольку он приступил к учению последним, стало быть, оказался младше всех и оттого успел натерпеться.

Но теперь, когда Янь Уши вышел из затвора и вернулся к своим ученикам, школа Чистой Луны ликовала: они чувствовали себя сиротами, вновь обретшими мать. И Юй Шэнъянь тоже присоединился к всеобщим восторгам.

Янь Уши между тем продолжал:

– Раны Шэнь Цяо таковы, что обычным слугам его не доверишь, поэтому задержись в усадьбе и позаботься о нем лично, пока не придет в себя.

Затем вернись к пику Полушага и приступай к пятой ступени «Основного Канона Феникса и Цилина» – ее обязательно нужно освоить.

– Слушаюсь! – со всем почтением ответил Юй Шэнъянь.

* * *

Шэнь Цяо и впрямь получил тяжкие раны, однако его истинные черты ничуть не пострадали. Когда слуги смыли кровь, на лице остались лишь царапины – быть может, он рассек кожу о ветви, когда падал с вершины. Эти незначительные недостатки вместе с забинтованным затылком нисколько не портили его природную красоту, полную прохладной сдержанности. Изгибом переносицы и плотно сжатыми губами Шэнь Цяо напоминал самого что ни на есть благородного даоса, кто давно отрекся от всего мирского. По крайней мере, именно такое лицо представит простолюдин, воображая, как должен выглядеть адепт горы Сюаньду. И несложно было домыслить, как эта ледяная красота расцветет, когда Шэнь Цяо распахнет глаза.

Разумеется, Юй Шэнъянь успел постранствовать по свету и повидать немало красавцев и красавиц, да и сам уродством не отличался (иначе его бы не взял в ученики сам Янь Уши), но черты Шэнь Цяо поразили даже его и заставили глубоко задуматься. Да так, что Юй Шэнъянь далеко не сразу принялся наносить лечебную мазь на царапины этого чудесного лица, а взявшись за дело, он испытал непрошеное сочувствие к раненому.

Ему уже было ясно: сломанные кости срастутся, разорванные меридианы восстановятся, но поражение всех пяти плотных и шести полых органов трудно вылечить. К тому же Шэнь Цяо сильно сдал в своем совершенствовании, и может так статься, что после он будет слабее простых смертных. Подумать только! Годы усилий, неустанных упражнений – и все пошло прахом, притом в одночасье! Юй Шэнъянь на мгновение представил себя на месте Шэнь Цяо и ужаснулся этой мысли. А каково будет самому Шэнь Цяо?

Какая утрата… Взглянув на побелевшее до серости лицо раненого, Юй Шэнъянь сокрушенно покачал головой.

Что до Янь Уши, то он, следуя мимолетной прихоти, лишь распорядился спасти жизнь праведнику, но после того, как Шэнь Цяо перенесли в усадьбу, учитель больше ни разу не спрашивал о нем, и все заботы о раненом пали на плечи Юй Шэнъяня.

Стоит сказать, что в те времена уезд Фунин был совсем мал, и обычно прославленные воины туда не заглядывали. Однако поединок на пике Полушага наделал много шуму, и с тех пор мастера вольницы-цзянху, возвращаясь из своих путешествий, частенько предпочитали останавливаться на ночлег в местных придорожных гостиницах. Юй Шэнъянь весьма редко выбирался из усадьбы, но все равно успел наслушаться их рассказов.

Так он узнал, что поединок между Шэнь Цяо и Кунье был поистине блестящим, однако многие сетовали, что Шэнь Цяо все-таки не Ци Фэнгэ и его умения далеки от искусства учителя. В то же время отмечали, что Кунье, пускай и уступает своему наставнику Хулугу, несомненно обладает исключительными природными талантами, а потому неудивительно, что такой почтенный даос, как Шэнь Цяо, не устоял перед натиском тюрка и свалился с пика, да так, что даже костей до сих пор не нашли.