Текст книги "12 религий, которые меняют мир сегодня. Все об их истории, учении, практиках и значении. 2-е издание"
Автор книги: Мэри Фишер
Жанр: Религиоведение, Религия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 61 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
С точки зрения религиозных верований действительно существует некая Высшая Реальность, которую невозможно воспринять органами чувств. Ответные реакции человека на эту Высшую Реальность нашли свое выражение и институциональный статус в качестве религиозных структур.
Каким же образом люди во все времена приходят к выводу, что существует некая Незримая Реальность, хотя не могут воспринять ее собственными органами чувств? Некоторые просто принимают на веру то, что им говорят, и то, что написано в священных книгах. Другие приходят к этому же посредством собственных заключений. В целом мы имеем два базовых подхода к восприятию реальности: рациональное мышление и иррациональные пути познания. Оба эти подхода были издавна разработаны в индийской религиозной традиции. Выдающийся индийский философ ХХ века и президент Индии С.Радхакришнан (1888–1975) верно подметил:
Любая попытка решения проблемы конечного основания бытия с религиозной точки зрения неизменно приводила к признанию Абсолюта, или Бога. Рационалистическая логика и мистическое созерцание, как правило, отдавали предпочтение первой концепции, а этический теизм тяготел ко второй. Индуистская мысль верит в эволюцию нашего познания Бога. Мы вынуждены постоянно варьировать наши представления о Боге, пока мы не окажемся в самом центре реальности, которую наши идеи стремятся постичь.[15]15
Radhakrishnan, The Hindu View of Life, New Delhi: HarperCollins Publishers India, 1927, 1993, pp. 17–18.
[Закрыть]
Другой подход к проблеме веры лежит в глубоком сомнении. Мартин Лютер (1483–1546), основоположник протестантского направления в христианстве, признавался, что он сам искал веры в Бога, пройдя сквозь горнило сомнений, «движим свирепым и мятущимся разумом».[16]16
Martin Luther, as quoted in Gordon Rupp, “Luther and the Reformation,” in Joel Hurstfield, ed., The Reformation Crisis, New York: Harper&Row, 1966, p. 23.
[Закрыть]
Человеческий разум не способен функционировать в одном только рациональном духе; существуют и другие формы сознания. В своем классическом исследовании «Многообразие религиозного опыта» философ Уильям Джеймс (1842–1910) приходит к такому заключению:
Наше нормальное или, как мы его называем, разумное сознание представляет лишь одну из форм сознания, причем другие, совершенно от него отличные формы, существуют рядом с ним, отделенные от него лишь тонкой перегородкой…
Наше представление о мире не может быть законченным, если мы не примем во внимание и эти формы сознания.[17]17
Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. Пер. с англ. – М.: Наука, 1993. – С. 302.
[Закрыть]
Стремление найти истину непосредственно, помимо чувств, вне ограничений человеческого разума, за рамками слепых представлений, часто называют мистицизмом. Джордж Уильям Расселл (1867–1935), ирландский писатель, описал свой мистический опыт под псевдонимом «АЕ». Однажды он лежал на склоне холма:
Не думая ни о чем особенном, кроме солнечного света, и о том, как сладостно было дремать здесь, внезапно я почувствовал сильнейшее сердцебиение и понял, что оно было личным и сокровенным, и каждое чувство бесконечно расширилось и напряглось, и обратившись внутрь себя, я услышал сперва музыку, как если бы колокола звонили вдали… и потом сердце холма как бы открылось для меня, и я понял, что это был уже вовсе не холм для тех, кто был там, и что они понятия не имели о тяжеловесной горе, громоздящейся поверх дворцов света, ветры были сияющими, и алмаз прозрачным, но полным цвета, словно опал, когда они сияли в долине, и я сознавал, что Золотой век окружает меня, а мы были слепцами, не замечавшими его, хотя он никогда не исчезал из этого мира.[18]18
AE (George William Russell), The Candle of Vision, Wheaton, Illinois: The Theosophical Publishing House, 1974, pp. 8–9.
[Закрыть]
Встречи с Незримым имели разные названия в разных духовных традициях: просвещение, осознание, озарение, кэнсё, пробуждение, самопознание, гнозис, экстатическая общность, «возвращение домой». Подобное состояние может возникнуть спонтанно, как, например, опыт предсмертных состояний, в которых люди видят себя в мире неземного сияния, или может быть вызвано посредством медитации, постов, молитвы, заклинаний, приема наркотических средств или экстатических танцев.
Многие религии выработали особые техники медитации, активизирующие и «включающие» интуитивную мудрость. И независимо от того, получена ли эта мудрость как естественный дар или благодаря голосу извне, процесс в обоих случаях одинаков. Сознание первоначально отстраняется от мира и даже от своих собственных чувств и мыслей, позволяя им исчезнуть. Часто практика концентрации, например контроль дыхания или созерцание пламени свечи, используется для того, чтобы собрать сознание воедино. После того как сознание умиротворено, различие между внешним и внутренним бесследно исчезает. Созерцающий становится одним целым с созерцаемым в результате слияния субъекта и объекта, благодаря чему часто обнаруживает себя внутренняя природа вещей.
Кабир, индийский ткач XV века, вдохновленный и исламом, и индуизмом, чьи слова включены в священное писание сикхизма, так описывает это состояние духовного блаженства:
Синее небо открывается дальше и дальше,
дневные утраты уносятся прочь,
вред, что я нанес себе самому – исчезает,
и миллионы солнц возносят свое сияние,
когда я сижу посреди этого мира.[19]19
From The Kabir Book by Robert Bly, copyright 1971, 1977 by Robert Bly, copyright 1977 by Seventies Press. Reprinted by permission of Beacon Press.
[Закрыть]
[ «Вспышка озарения» приносит] состояние сияющего вдохновения, возбуждения, неудержимой радости, божественно сладостного осознания того, что вся эта жизнь в сути своей права и отлично знает, что́ она делает.
Наш обыденный опыт познания мира свидетельствует о том, что наше «я» отделено от мира объектов, воспринимаемых нами. Но это дуалистическое понимание может оказаться трансцендентным в момент просвещения, в который Реально Сущее и наше осознание его становятся одним. «Мундака Упанишада» гласит: «Потеряй себя в Вечном, подобно тому, как стрела теряется в мишени». Для индуиста это – совершенное достижение свободы, в котором субъект достигает осознания вечной реальности. Эта реальность познается практически так же, как человек познает сам себя. Суфийский исламский мистик Абу Язид в IX веке говорил: «Я сбросил себя, как змея сбрасывает свою кожу, и взглянув на свою суть, я увидел, что «Я – это Он».[21]21
Abu Yazid, as quoted in R.C.Zaehner, Hindu and Muslim Mysticism, London: University of London, The Athalone Press, 1960, p. 105.
[Закрыть]
Этот спонтанный опыт восприятия реальности, по мнению влиятельного немецкого профессора богословия Рудольфа Отто (1869–1937), – естественная основа религии. Опыт невыразим, «поскольку эта категория целиком относится к sui generis, то она, как Все изначальное и основополагающее, не является строго определимой, но лишь возможной для обсуждения».[22]22
Отто Р. Священное. Об иррациональном в идее Божественного и его соотношении с рациональным/Пер. с нем. яз. А.М.Руткевич. – СПб.: АНО, Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. – С. 13.
[Закрыть] Этот опыт переживания Священного, утверждает Отто, вызывает в человеке две различные реакции: чувство великого страха и даже ужаса, и чувство великой притягательности. А эти отклики, в свою очередь, порождают целую гамму религиозных переживаний.
Несмотря на всю свою невыразимость, природа подлинного религиозного опыта не является непредсказуемой, как гласят выводы исследований Иоахима Ваха (Wach) (1898–1955), немецкого ученого, трудившегося на ниве сравнительного религиоведения. Как кажется, во всякой религии религиозный опыт строится по определенной схеме: (1) это опыт познания того, что считается Незримой Реальностью; (2) он включает в себя все существо человека; (3) это – самое потрясающее и интенсивное из всех проявлений человеческого опыта; и (4) он мотивирует человека во всей его жизни – через поклонение, этические нормы, богослужение и общение с другими представителями своей религиозной группы.
Способы восприятия священной реальности
В борьбе за постижение того, чего не может понять обыденный разум, отдельные личности и целые культуры приходят к принципиально различным выводам. Мирча Элиаде (1907–1986) был весьма авторитетным ученым, активно трудившимся на ниве сравнительногорелигиоведения. Цель этой научной дисциплины – постичь и сравнить религиозные представления и системы, встречающиеся во всем мире. Он использовал термины «сакральный» и «профанный»: профанный – это повседневный мир случайных, ординарных и малозначимых явлений. Сакральный же – это реальность экстраординарных, очевидно важных, но, как правило, чувственно не воспринимаемых сил. В царстве сакрального находится источник вселенной и ее ценностей. Но сколь бы убедительной ни казалась эта дихотомия в описании некоторых религий, существуют культуры, в которых не проводится четкой грани между сакральным и профанным. Многие первобытно-племенные культуры, имеющие глубинные связи с окружающими ландшафтами, ощущают, что духовная сила разлита буквально повсюду; в сущности, нет ничего, что не являлось бы сакральным. Деревья, горы, животные – все воспринимается ими как животворимое сакральным присутствием.
Другое различение, проводимое в системе сравнительного религиоведения, сводится к сравнению «имманентных» и «трансцендентных» взглядов на сакральную реальность. Полагать, что реальность имманентна – значит воспринимать ее как сущую в мире. Считать ее трансцендентной – полагать, что она находится за пределами материальной вселенной. В целом, иудео-христианско-исламские традиции склонны к тому, что сакральное является трансцендентным («Бог не вмещается в мире»), тогда как многие восточные и первобытные традиции – что сакральное Существо или существа реально присутствуют в тварном мире.
Концепция сакрального Существа – еще одна область, в которой мы видим громадные различия между религиозными традициями. Многие люди воспринимают сакральное как некую Личность: Отца, Мать, Учителя, Друга, Любимого, или как особое божество. Религии, основанные на личных отношениях с Божественным существом, именуются теистическими. Если Божество только одно, религия именуется монотеистической. Если же исповедуется множество атрибутов и форм Божественного начала, ее называют политеистической. Религии, в которых за многообразием внешних форм и проявлений кроется одна и та же сущность, принято называть монистическими. Незримую Реальность можно также воспринимать в нетеистических образах, таких как «неизменяющаяся Реальность», «Сущность» или просто «Путь». Естественно, в таких системах чувство личного Бога-Творца возникнуть не может.
Определенная часть людей верит, что сакральная реальность, в сущности, невидима, но иногда может быть зримой в человеческих воплощениях, таких как Христос или Кришна, или в виде особых проявлений, таких как явление Бога в виде огня, который Моисей видел исходящим из середины куста (Неопалимая купина). Иногда Бога, которого невозможно увидеть, можно описать в человеческих терминах. Так, христианский богослов Салли Мак-Фэгью пишет о Боге как о «влюбленном», наделяя Бога человеческими чувствами:
Бог как влюбленный – это тот, кто любит мир не прикасаниями кончиков пальцев, но всецело и страстно, испытывая удовольствие от его многообразия и богатства, находя его привлекательным и драгоценным, восхитительным в своей полноте. Бог как влюбленный – это движущая сила любви во вселенной, стремление соединиться с предметом своей любви.[23]23
Sallie McFague, Models of God: Theology for an Ecological, Nuclear Age, Philadelphia: Fortress Press, 1987, p. 133.
[Закрыть]
На всем протяжении истории существовали эксклюзивистские религиозные авторитеты, другими словами – люди, утверждавшие, что только они поклоняются единственному истинному Богу, а всех прочих именовали «язычниками» или «неверными». Другие, со своей стороны, адресовали такие же эпитеты им самим. Когда адепты занимают столь жесткие позиции, часто вплоть до ожесточенной ненависти и силовых конфликтов, часто не остается места, чтобы рассмотреть возможность того, что и те, и другие могут говорить на разных языках о различных аспектах одного и того же непостижимого Целого, которое можно охарактеризовать как универсализм.
Атеизм – это вера в то, что Бога нет вообще. Атеисты могут отвергать теистические верования, поскольку они кажутся несовместимыми с существованием зла в мире, или поскольку доказательств существования Бога в мире либо вообще нет, либо их крайне мало, либо теистические взгляды представляются им ненаучными, либо потому, что религиозность подавляет свободу человека. Движение, названное «Новый атеизм», агрессивно атакует религиозные верования за то, что они, по мнению его сторонников, не только ошибочны, но и зловредны, поскольку их можно использовать для поддержки насилия. Как мы увидим далее на страницах этой книги, экстремистские религиозные взгляды на протяжении всей истории использовались для оправдания политического насилия и репрессий. Ведущая фигура в движении «Новый атеизм» – Ричард Докинз, член Оксфордского профессората популяризации наук [до 2008 года. – Прим. ред.] и автор книг «Эгоистичный ген» и «Бог как иллюзия». Вокруг его имени разгорелись жаркие дебаты на тему, является ли сама наука в полной мере «научной», в смысле обладания полной объективностью, или же это некое культурообразное предприятие, основанное на недоказуемых допущениях, из чего следует, что она подвержена той же критике, которую сторонники атеизма обрушивают на религию.
* * * * *
Эксклюзивизм против универсализма. Письмо от И.Х.Азад Фаруки
В этом письме высокочтимый исламский ученый доктор И.Х.Азад Фаруки, профессор изучения ислама и почетный директор Центра сравнительного изучения религий и цивилизаций, университет Джамия Милия Исламия, Нью-Дели, излагает свое отношение к эксклюзивистской и универсалистской точкам зрения.
«Несмотря на утверждения большинства приверженцев мировых религий, оправдывающих притязания на исключительную (эксклюзивную)
природу, присутствующую почти во всех мировых религиях, в священных писаниях этих традиций существует достаточно оснований, оправдывающих универсалистскую интерпретацию феномена множественности и многообразия религий. Так, священные писания различных мировых религий сами по себе содержат элементы, которые могут быть интерпретированы в подтверждение точки зрения, согласно которой разнообразные религиозные традиции разными путями ведут к одному и тому же Богу.
Во-вторых, почти все мировые религии описывают видение Высшей Реальности, которая видится выходящей за рамки категорий рационального мышления, Непостижимой и Неограниченной. Таким образом, исходя из своих собственных ресурсов, эти традиции отстаивают возможность созерцания этой Высшей Реальности и приближения к ней, ограничиваясь кратким созерцанием ее.
Возьмем другой случай. Хотя в каждой религиозной традиции представлены почти все базовые истины и аспекты религиозной жизни, каждая из этих традиций склонна подчеркивать некоторые измерения религиозного опыта в большей степени, чем другие. И эти конкретные акцентировки, присутствующие в самом ядре духовного опыта этих традиций, представляют собой факторы, которые, по всей видимости, определяют специфическую суть различий этих традиций. Таким образом, каждая из различных религиозных традиций, как считается, выражает особые аспекты Абсолютной Реальности, которые, несмотря на мириады Ее манифестаций (проявлений), остаются неизменными и далеко превосходят сумму всех Ее выражений. Если смотреть с этой перспективы, уникальность каждой религиозной традиции и даваемое ею конкретное отражение Высшей Реальности не должны восприниматься как помехи на пути к достижению сердечного согласия между ними, как их обычно оценивают. Напротив, эти особенности и различия должны создавать почву для взаимной привлекательности между ними.
В-третьих, индивидуалистические притязания разных религий могут считаться истиной лишь в относительном смысле. Каждая из религиозных традиций являет собой замкнутый и цельный мир в себе, и есть основания рассматривать эти конкретные точки зрения в качестве абсолютных. Возможно, прежде они не могли развиться в самодостаточные традиции за счет собственных сил, без притязаний на собственную уникальность и неповторимость. Но сегодня, в плюралистическом обществе современной эпохи, притязания этих традиций на обладание монополией на Высшую Истину могут рассматриваться лишь как относительно абсолютные системы, если термин «относительно абсолютный» вообще имеет право на существование. Таким образом, мы попытаемся приблизиться к их пониманию и изучаем эти традиции на их собственной основе с более скромных позиций и позволяем им высказаться в рамках их собственного мира, ясно сознавая при этом, что этот мир – не единственный и что существует множество таких миров. И наконец, все они вращаются вокруг одного и того же Солнца».[24]24
Dr. I.H.Azad Faruqi, Letter to Dr. Nishat Quaiser, September 19, 2005.
[Закрыть]
* * * * *
Агностицизм – это не отрицание Божественного, но осознание «Я не знаю, существует Оно или нет», или же вера в то, что если Оно существует, человек не в состоянии познать Его. Религиозный скептицизм весьма распространен в русле западной мысли со времен классицизма; название «агностицизм» в XIX веке предложил Т.Гексли, утвердивший его базовые принципы: отрицание метафизических верований большинства (в данном случае – христианских воззрений), ибо они не доказаны и недоказуемы, и их замена научными методами изучения фактов и экспериментирования.
Эти категории не являются взаимоисключающими, так что попытка наклеивать на них однозначные ярлыки может лишь внести путаницу, но не поможет разобраться в сущности религий. В некоторых политеистических традициях существует иерархия богов и богинь, во главе которой стоит некое Высшее Существо. В индуизме каждое божество считается воплощением всех аспектов божественности. В парадоксах, возникающих, когда мы пытаемся применять обыкновенную человеческую логику и язык к явлениям, превосходящим рациональное мышление, человек может верить, что Бог – и индивидуальное Существо и полнота, присутствующая во всех вещах. Агностик может быть глубоко предан моральным принципам. Мистик же может иметь опыт личных контактов с Божественным началом и при этом считать Его неизреченным, ибо Оно выходит за рамки всякого человеческого понимания. Еврейский ученый Маймонид (1135–1204) утверждал, что
Джаап Сахиб, великий гимн во славу Бога, который сложил Десятый гуру сикхов Гобинд Сингх, состоит по большей части из перечисления негативных атрибутов Бога, например:
Приветствуем Единого, не имеющего цвета и запаха,
Приветствуем Единого, не имеющего начала,
Приветствуем Непроницаемого,
Приветствуем не имеющего Образа…
О Господь, ты не ведаешь Формы, Образа и Несравним,
Превосходя рождение и материальные элементы…
Приветствуем Единого, выходящего за рамки ограничений религий…
За рамки описаний и Искажений.
Ты Безымянен и не ведаешь Желаний,
Ты – сущий за рамками мысли и даже всякой Тайны.[26]26
Guru Gobind Singh, Jaap Sahib. English translation by Surendra Nath, New Delhi: Gobind Sadan, 1992, verses 7, 29–31.
[Закрыть]
Некоторые люди полагают, что те аспекты Божественного, которые они способны воспринимать, и есть единственно истинные. Другие ощущают, что Божество – это Одно Существо с множеством лиц и что все религии происходят из одного источника. Беда Гриффитс (1906–1993), католический монах, живший в одной общине в Индии, пытавшейся объединить традиции Востока и Запада, был человеком, чувствовавшим, что если мы посвятим себя глубинному изучению всех религий, мы отыщем их общий источник:
В каждой традиции присутствует только одна Божественная Реальность, одна вечная Истина, но они скрыты под разного рода символами… Божественная Тайна всегда скрыта под покровом, но откровение (снятие такого покрова) раскрывает различные аспекты единой Истины или, если угодно, покров в некоторых местах становится более тонким и проницаемым. Семитские религии – иудаизм и ислам – с непередаваемой силой раскрывают трансцендентные аспекты Божественной Тайны. Восточные религии свидетельствуют об имманентности Божества, показывая ее с исключительной глубиной. И все же в каждой из них содержится противоположный аспект, данный более сокровенным образом.[27]27
Bede Griffiths, Return to the Center. Springfield, Illinois: Templegate, 1977, p. 71.
[Закрыть]
Учитывая тот факт, что центральными для нас являются религии с особым религиозным опытом, в этой книге мы рассмотрим их, чтобы попытаться понять суть различных религий, существующих в наше время. Говоря в терминах Мирчи Элиаде, мы рассмотрим феноменологию религий, то есть их специфические сакральные аспекты, вместо того, чтобы пытаться объяснить эти религии посредством других дисциплин, таких как история, политика, экономика, социология или психология. Это предполагает преимущественное исследование религиозных феноменов (явлений) с целью постичь их духовные устремления и смысл. Мы также стремимся к «плотному описанию» – термин, предложенный культурологом и антропологом Клиффордом Гирцем (Geertz), чтобы не только описать внешние особенности, но и объяснить их значение верующим.
Культ, символ и миф
Многие феномены религии – это своеобычные особенности культа, символы и мифы. Культ по преимуществу представляет собой попытки выразить особое почитание и, по возможности, вступить в контакт с объектом культа, или же обратиться за помощью при таких проблемах, как слабое здоровье, дисгармония или бедность. По всему миру самые разные ритуалы, священнодействия, таинства, молитвы и духовные практики используются для создания особой сакральной атмосферы или состояния духа, необходимых человеку для того, чтобы он мог обратиться за помощью; обрести контроль над явлениями, которые обычно контролю не поддаются (например, дождь); освятить и объяснить смысл основных этапов его жизни, таких как рождение, половое созревание, вступление в брак и смерть; и получить духовные наставления.
Когда подобные культовые действия предсказуемы и повторяются, а не возникают спонтанно, можно говорить о ритуалах (обрядах). Групповые ритуалы могут совершаться священниками, жрецами, посвященными или простыми верующими. Это могут быть такие действия, как чтение молитв, заклинаний, фрагментов священных писаний, пение, сакральные танцы, ритуальное вкушение пищи, зажигание свечей или лампад, подношение божеству цветов, благовоний и пищи. Профессор Антонио Фернандо из Шри-Ланки поясняет, что когда божествам жертвуют пищу,
даже самый неграмотный человек понимает, что на самом деле никакое божество не только не принимает эти приношения, но и не испытывают никакой нужды в них. То, что люди приносят в жертву, принадлежит лично им. То же, что принадлежит им, становится настолько близким сердцу владельца, что является неотрывной частью его или ее жизни. Таким образом, когда человек отдает что-то или приносит в жертву, он словно приносит в жертву себя… Жертвоприношения и дары – это крайние средства показать, что люди не являются хозяевами своей собственной жизни и подчеркивают их решимость вести жизнь, главное в которой – долг и обязанности, а не желания.[28]28
Antony Fernando, “Outlining the Characteristics of the Ideal Individual,” paper for the Inter-Religious Federation for World Peace conference. Seoul, Korea, August 20–27, 1995, p. 9.
[Закрыть]
То, чего религия стремится достичь, может быть передано не только словом. Верующие воздвигают статуи и сакральные здания, выражая таким образом свое почитание божеств, но эти формы по природе своей не являются божественными. Поскольку люди обращаются к незримому, это можно представить себе лишь как метафору. То, что познается глубоким осознанием, не может быть выражено обыденным языком, но только в символах – образах, заимствованных из материального мира, которые лишь подобны невербальному духовному опыту. Например, желание духовного единения можно передать языком человеческой любви. Великий индуистский святой XIII века Акка Махадеви воспевал соединение с Возлюбленным, используя мощный символический язык:
Словно червь шелковичный, дом свой прядущий с любовью
Из нутра своего и умирающий в нитях,
Туго переплетенных, вокруг и вокруг, я горю,
Желая того же, чего жаждет сердце.[29]29
Akka Mahadevi, in A.K.Ramanujan, Speaking of Shiva, London: Penguin, 1973: vol. 17, p. 116, quoted in Vijaya Ramaswamy, Walking Naked: Women, Society, Spirituality in South India, Shimla, India: Indian Institute of Advanced Study, 1997, p. 33.
[Закрыть]
Наши религиозные церемонии – это всего лишь тени великого универсального поклонения, совершаемого на небесах легионами небесных созданий во всех мирах, и наши молитвы словно пробивают канал сквозь этот туман, отделяющий наш земной мир от небесного, и через этот канал и возможно общение с высшими силами.
Пир Вилайят Инайят Хан[30]30
Pir Vilayat Inayat Khan, “The Significance of Religion to Human Issues in the Light of the Universal Norms of Mystical Experience,” The World Religions Speak on the Relevance of Religion in the Modern World, Finley P.Ounne, Jr., ed., The Hague: Junk, 1970, p. 145.
[Закрыть]
Исследователи отмечают многочисленные сходства религиозной символики различных культур по всему миру. Символом Незримой Реальности часто служат отец или мать, поскольку они считаются источниками жизни, пищи и защиты. Незримая Реальность часто ассоциируется с невидимой силой, воспринимаемой как нечто исходящее из некоего «места», более «высокого» («возвышенного»), чем материальный мир. Таким образом, небо или небеса становятся прибежищем бога или божеств, а также местом блаженства, куда после смерти попадают праведники. Вертикальные символы – например дерево, столб или гора, – воспринимаются во многих культурах как центр мироздания, ибо они служат материальным образом связи между землей и «небесным» планом бытия. То, что находится ниже земного уровня, часто воспринимается как «подземный мир», очень опасное место, где жизнь происходит по другим законам, нежели на поверхности.
Некоторые теоретики утверждают, что в определенных случаях эти общераспространенные символы – не просто логические ассоциации с природным миром. Самый известный из них, психолог Карл Юнг (1875–1961), высказал предположение, что человечество в целом обладает коллективным бессознательным – глобальным психологическим наследием, совокупностью архетипических символов, на основе которого возникли культуры географически разных регионов мира. Эти архетипы включают в себя такие символические образы, как мудрый старик, великая мать, человек (антропос), герой, тень и трикстер.
Развернутые метафоры могут пониматься как аллегории – повествования, использующие конкретные символы для выражения абстрактных идей. Например, такими аллегорическими пассажами наполнена одна из библейских книг, приписываемая еврейскому пророку Иезекиилю. В одном месте он говорит, что дух Божий увел его в долину, полную сухих костей. Пока он наблюдал за ними, как велел ему Бог, кости облеклись плотью и мышцами, соединились в тела, которые встали на ноги. Глас божий, звучащий в Писании, объяснил символическое значение этого: кости символизируют народ Израиля, который был предан своими своекорыстными вождями, рассеялся и был пожран дикими зверями, словно овцы, оставленные без присмотра пастуха. Бог обещал покарать пастухов, воскресить погибший народ и поселить его на земле Израиля, где он будет мирно жить под защитой Самого Бога (Иез 34–37). Подобные аллегории могут иметь огромную значимость для самосознания людей, как, например, в легенде племени Лакота (см. на врезке).
* * * * *
Поучительная история. Потомки Орла
Много лет назад, в давние времена, когда мир был только что сотворен, водяное чудище Унктехи вступило в схватку с людьми и вызвало огромное наводнение. Возможно, это Великий Дух Вакан Танка по какой-то причине разгневался на нас. Может быть, он хотел, чтобы Унктехи победил человечество, поскольку Дух хотел сотворить других, более мудрых людей.
Воды поднимались все выше и выше. Наконец было затоплено все, кроме холма, находившегося выше того места, где сегодня расположена каменоломня, в которой добывают красный катлинит. Люди взобрались на холм, чтобы спастись, но это не помогло. Вода поднялась выше вершины холма. Волны выворачивали скалы и глыбы и били ими людей. Все погибли, и кровь загустела, образовав огромное озеро. Затем кровь превратилась в катлинит (красную глину), и возникла огромная каменоломня – общая могила древних. Вот почему трубка, сделанная из красного камня, почитается у нас священной. Ее чашечка – это кровь и плоть наших предков, ее черенок – кости давным-давно умерших людей, а дым над ней – это их дыхание. Говорю вам, что во время церемонии трубка оживает: вы можете ощутить силу, исходящую из нее.
Унктехи, огромное водяное чудище, также был превращен в камень. Может быть, это Тункашила, Дух Предков, наказал его за то, что тот устроил наводнение. Его кости сегодня находятся в Бэдлендс (букв. «Плохие Земли»). Его хребет образует длинную, высокую гряду, и ты можешь увидеть его позвонки, протянувшиеся длинной вереницей красных и желтых скал. Я их видел. Мне показалось, что это – всего лишь гряда, но я чувствовал, что это Унктехи. Оно двигалось подо мною, стараясь повалить меня.
Когда много поколений тому назад было убито столь великое множество людей, выжила только одна девушка – очень красивая. Когда вода поднялась выше холма, на котором они пытались найти спасение, с неба спустился большой пятнистый орел, Ванбли Галешка, и схватил девушку своими лапами. Держа ее в когтях, он опустился на макушку высокого дерева, стоявшего на самой высокой скале на Черных Холмах. Это было орлиное гнездо, единственное место, не залитое водой. Если бы люди взобрались туда, они спаслись бы, но это была скала, узкая и тонкая, как игла.
Ванбли полюбилась красивая девушка, и она стала его женой. Между людьми и животными существует более глубокая связь, чем это принято думать. Жена орла сделалась беременной и родила ему близнецов: мальчика и девочку. Она была очень счастлива и проговорила: «Ну, вот, у нас опять есть люди. Ваштай, это прекрасно». Дети родились прямо там, на самой вершине скалы. Когда воды, наконец, отхлынули, Ванбли помог детям и их матери спуститься со скалы и осторожно перенес их на землю, сказав при этом: «Будьте народом, станьте Великим Народом – Лакота Ойате». Мальчик и девочка выросли. Он был единственным мужчиной на земле, а она – единственной женщиной детородного возраста. Они поженились, и у них родились дети. Так постепенно образовался народ.
Итак, мы – потомки орла. Мы – орлиное племя. Это прекрасно, этим можно гордиться, потому что орел – мудрейший среди птиц. Он – вестник и посланник Великого Духа; а еще он – великий воитель. Вот почему мы всегда носили орлиные перья, да и сегодня носим их.
Так рассказал Хромой Олень Ричарду Эрдоусу[31]31
Lame Deer, “How the Sioux Came to Be,” in Richard Erdoes and Alfonso Ortiz, American Indian Myths and Legends, New York: Pantheon Books, 1984, pp. 93–95.
[Закрыть]
* * * * *
Символы переплетаются друг с другом, образуя мифы – символические истории, которые древние сообщества использовали для описания вселенной и своего места в ней. Как и люди многих других культур, полинезийцы рассказывают миф о сотворении мира – миф, согласно которому мир изначально был покрыт водой и окутан мраком. Когда Высшее Существо, Ио, решило изменить картину мира, оно произнесло слова, мгновенно принесшие свет во тьму. Затем по его слову воды и небеса были разделены, земля обрела очертания, и следом были сотворены живые существа.
Джозеф Кемпбелл (1904–1987), всеобъемлюще проанализировав мифы всего мира, установил, что мифы выполняют четыре главные функции: мистическую (пробуждение в нас благоговейного трепета, любви, удивления, благодарности), космологическую (объяснение вселенной, основанное на признании существования и действий духовных сил), социологическую (адаптацию людей к упорядоченной социальной жизни, обучение их специальным этическим кодам) и психологическую (открытие средств познания внутреннего пространства, полное раскрытие потенциала человека и приспособление к изменениям в ходе жизненного цикла). Если понимать их в этом смысле, мифы – это не вымысел и не фальшивка, состряпанная примитивным воображением. Они могут иметь глубокий смысл и носить преобразующий характер, формируя структуру сакральных представлений, поддерживающих законы и институты религии и общественные нормы, а также объясняя людям их место в космосе. Кемпбелл придавал особое значение мифам о путешествиях героя, в которых главный персонаж выделяется из своей группы, преодолевает трудности, проходит инициацию и возвращается, принося людям истину. Такие истории, считал Кемпбелл, готовили и вдохновляли слушателя к трудному внутреннему путешествию, ведущему к духовному преображению:
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
