Текст книги "Моя прелестная роза"

Глава 33

Еще долго после того, как выплакалась, Розалинда лежала, простершись на кровати. Ее пробирал осенний холод, но не было сил даже пошевелиться. Состояние Стивена ухудшалось с такой ужасающей быстротой, что ее нервы не выдерживали.

Однако выбора не было. Он – ее муж, и она, как преданная жена, должна заботиться о нем: если надо, кормить его с ложечки или не подпускать к нему врачей. И, конечно, нельзя позволять себе расслабляться, поддаваясь горю.

Уже смеркалось. Значит, она пробыла здесь несколько часов. Надо встать и пойти подменить Хаббла.

Порция, которая лежала рядом с ней, свернувшись черно-рыжим клубком, шевельнулась и открыла свои большие зеленые глаза. У нее был особый дар проскальзывать в двери; она последовала за Розалиндой в апартаменты Майкла, вспрыгнула на кровать, сунула свой маленький носик под хвост и все это время молча пролежала с хозяйкой.

Слабо улыбнувшись, Розалинда пальцем почесала шею котенка. Ведь это свадебный дар Стивена, который он выбрал, чтобы хоть чуточку поднимать ей настроение в самые мрачные часы. Невозможно было без улыбки наблюдать за шаловливыми проделками Порции, не ощущать удовольствия от прикосновения ее маленького шершавого язычка.

Внизу послышались какие-то звуки. Видимо, явились посетители. Надо было встать и хотя бы сполоснуть лицо, а потом уж выйти отсюда. Ведь она актриса. Сумеет скрыть свои чувства и сыграть роль сильной, исполненной достоинства хозяйки дома. Сейчас, еще несколько минут, соберется с силами и сделает это.

Кто-то открыл дверь гостиной. Под быстрыми шагами заскрипел пол. В следующий миг дверь спальни распахнулась.

Чувствуя себя болезненно уязвимой, Розалинда резко села на кровати и увидела перед собой самую красивую женщину, какую ей когда-либо доводилось встречать. Женщина была темноволосая, с лицом в форме сердца и даже в простом дорожном костюме казалась удивительно элегантной.

Розалинда мысленно застонала. Представляя себе, какое заплаканное у нее лицо, она соскользнула с кровати и стояла, опираясь одной рукой о сверкающий набалдашник.

– Добрый день. Вы, должно быть, леди Майкл. Извините, что зашла в ваши апартаменты.

– Вам незачем извиняться. Мы не предупредили о своем приезде. А вы, должно быть, – леди Майкл наклонила голову набок, – новая жена Стивена?

Розалинда кивнула:

– Да. Меня зовут Розалинда. Леди Майкл оглянулась через плечо и сказала шедшей за ней следом служанке:

– Ты можешь идти, Молли. Она с улыбкой пересекла комнату.

– Рада встретиться с вами, Розалинда. Зовите меня Кэтрин.

Принимая предложенную ей руку, Розалинда вдруг выпалила:

– Во второй вечер нашего пребывания в Лондоне я надевала ваше платье. Стивен поклялся, что вы ничего не будете иметь против, но я ему не совсем поверила.

Кэтрин рассмеялась:

– Верьте ему. Стивен всегда прав. – Повернувшись, она сняла шляпу, затем плащ. – А он сейчас дома?

Очевидно, она не знает, в каком состоянии находится ее деверь. Глубоко вздохнув, Розалинда постаралась полностью овладеть собой.

– Да, он здесь, но очень болен. Сегодня у него был тяжелый приступ, и он, вероятно, все еще спит.

Кэтрин быстро повернулась. Ее лицо сразу помрачнело.

– Значит, это правда? Несколько недель назад его доктор Блэкмер написал моему мужу, что Стивен нездоров и ушел из дома, не взяв с собой ни одного слуги. Майкл тотчас отправился на поиски. И все это время продолжал его искать. Она прикусила губу. – Зная, что Стивен собирается жениться и что он путешествует, все время ускользая от моего мужа, я убедила себя, что Блэкмер ошибается. Я… я не хотела верить, что он серьезно болен.

– Лорд Майкл искал своего брата? – удивленно переспросила Розалинда. – Стивен и не предполагал, что его отсутствие может кого-нибудь обеспокоить. Он только хотел отвлечься от своей обычной жизни.

– В чем и хорошо преуспел. – Кэтрин закатила глаза. – Мой муж не отличается особым терпением, но тут он просто взбеленился. Написал из Шотландии, что прекращает поиски и возвращается в Лондон, где мы с ним и встретимся.

– Он был в Шотландии? – не веря своим ушам, переспросила Розалинда.

– Он и доктор Блэкмер, который его сопровождает, следовали за экипажем с мужчиной и женщиной, которую они по описанию приняли за вас, почти до самого Эдинбурга Розалинда моргнула.

– Господи. Я просто не знаю, сочувствовать им или смеяться.

– Лучше, вероятно, смеяться, – прагматично заметила Кэтрин. – Это разгоняет печаль.

Она была права, но Розалинде в этот момент было не до смеха.

– Когда ваш муж прибудет в Лондон?

– Я думаю, завтра или послезавтра. – Кэтрин вздохнула и зажгла одну из стоявших там ламп. – У меня такое впечатление, будто я не виделась с ним целую вечность.

– Чем скорее вернется лорд Майкл, тем лучше, – сказала Розалинда. – Даже два дня могут оказаться слишком большим сроком.

Кэтрин, вздрогнув, подняла глаза от лампы.

– Неужели Стивен так плох? Розалинда села в изножье кровати.

– Он в очень тяжелом состоянии. Сегодня, кажется, чуть не умер. Боюсь… боюсь, что это может случиться в любую минуту.

Кэтрин шумно вдохнула воздух.

– Что говорит доктор?

– Стивен не разрешает их звать. Говорит, что его отец претерпел ужасные мучения от врачей перед смертью, и он не хочет, чтобы и с ним было то же самое.

– С этим трудно спорить, – согласилась Кэтрин. – Могу я видеть его? Кстати, я ведь долгое время работала санитаркой. Это может пригодиться.

– Конечно. – Розалинда провела Кэтрин в герцогские апартаменты. В спальне было тепло и уютно, горели свечи Хаббл с мрачным видом сидел у кровати. Стивен лежал так неподвижно, что Розалинда вся дрожала от страха, пока не убедилась, что он дышит. Кэтрин также вздрогнула при виде деверя. Его худоба, сильно осунувшееся лицо свидетельствовали, что он и в самом деле на краю смерти.

Подойдя поближе, Розалинда ласково сказала:

– Ты не спишь, мой дорогой? Глаза Стивена приоткрылись.

– «Смерть, не гордись собой. Ты не всевластна! И не ужасна, нет… – пробормотал он. – Минет короткий сон, и мы проснемся в вечности».

Сердце Розалинды упало, она подумала, что он бредит. Но глаза у него были теплые и прозрачные. Она облегченно улыбнулась.

– Если уж цитируешь Джона Донна, должно быть, тебе получше?

– Да, лучше. Извини, что я расстроил тебя сегодня. – Он ласково улыбнулся. – Я должен поговорить с тобой, но… сейчас у меня что-то сил маловато.

– Почему бы тебе не отдохнуть еще? – предложила она. – Ты и выглядишь гораздо лучше. Сон, я думаю, пойдет тебе на пользу. – Он явно чувствовал себя сильнее, и еще в нем было что-то новое, но что именно, она не могла понять.

Он тихо кивнул:

– Поговорим попозже.

И тогда она поняла, что видит в его серо-зеленых глазах успокоение. Даже что-то вроде счастья. Скрытый страх и возмущение несправедливостью судьбы, которые он испытывал все это время, куда-то исчезли. Это, может быть, и порадовало бы ее, если бы она не сознавала, что его смирение с тем, что его ждет, отдаляет его от нее.

Отбросив эту мысль, она с улыбкой сказала.

– К тебе гости.

С другой стороны кровати подошла его невестка.

– Здравствуй, Стивен.

– Кэтрин? – Его лицо просветлело. – Майкл тоже здесь?

– Нет, но скоро будет. – Нагнувшись, она поцеловала Стивена в щеку.

– Ты очень плохо поступил, что заболел так сильно. Я этого не одобряю.

– Я тоже. Чертовски неосторожно с моей стороны, – криво усмехнулся он. – Насколько я понимаю, вы с моей женой уже познакомились?

Кэтрин рассмеялась:

– О да. Я намерена распить с Розалиндой бутылку на двоих и сравнить записи в наших дневниках о семейной жизни с Кеньонами.

Он сделал вид, будто напуган.

– Хорошо, что я не услышу, как вы будете нас обсуждать.

– Как бы это не усугубило ваше высокомерие, – сказала Розалинда, радуясь, что Стивен еще сохранил способность шутить.

Он посмотрел на темное окно.

– Вам надо пойти перекусить. Кэтрин, вероятно, проголодалась с дороги.

– Очень хорошо. – Розалинда взяла флакон со стола. – Будешь пить пилюли?

– Да. Две, пожалуйста.

Она вытряхнула пилюли ему в ладонь и налила стакан всегда находившегося под рукой молока. После того как он проглотил и запил лекарство, она поцеловала его и на миг прижалась к его щеке. Кожа была прохладная, не такая липкая, как раньше.

Розалинда сказала Хабблу, что пришлет ему ужин, а затем подменит. Когда они с Кэтрин спустились на нижний этаж, ее невестка сказала:

– В письмах Майкла было много интересных подробностей, я просто сгораю от любопытства. Насколько я могла понять, вы актриса, Стивен какое-то время участвовал в спектаклях вашей семейной труппы. Если у вас нет возражений, я хотела бы выслушать полный рассказ.

Розалинда вздохнула, опасаясь, что Кэтрин поведет себя так же сурово, как сестра Стивена.

– Я вышла за него замуж не ради денег.

– Достаточно посмотреть на вас обоих, чтобы понять это, – подняв тонкие брови, сказала Кэтрин. Розалинда успокоилась.

– Я рада, что вы это понимаете. А вот Клаудия – нет.

– А, Клаудия, – сухо произнесла Кэтрин. – Она никогда не здоровается со мной прямо. Для нее настоящая пытка – находиться в одной комнате с Майклом, и она считает, что он заслуживает именно такой грубой, вульгарной жены, как я.

– Она осуждает и вас?

– Клаудия осуждает всех, а я дала ей достаточно поводов выражать свое недовольство. – В глазах Кэтрин зажглись насмешливые искры. – Да вы и сами подумайте. Вдова, обремененная дочерью, женщина, которая ухаживала за ранеными и, заметьте, голыми мужчинами, не только за своим мужем, да еще прошла под бой барабанов через весь полуостров! Какой ужас! Ни одна хорошо воспитанная леди не выдержала бы такой жизни.

Розалинда рассмеялась:

– Кажется, у нас с вами много общего.

– Да, конечно. – Кэтрин взяла за руку свою новую невестку. – А теперь пошли на кухню, и там вы мне все расскажете.

Сидя в столовой над супом, хлебом и сыром – это было все, что женщины попросили подать, – Розалинда рассказала, как Стивен спас Брайана от неминуемой гибели в реке. Как «мистер Аш» вошел в состав труппы и еще о свадьбе на лужайке. Затем сообщила о своем собственном происхождении. То, что она с полным правом может носить титул французской графини, добавило определенный вес ее рассказу.

Кэтрин в свой черед рассказала о своих обожаемых детях и об их доме в Уэльсе. Для Розалинды было облегчением узнать, что она также очень любит своего мужа. А мужчина, любимый такой женщиной, как Кэтрин, не может быть очень злым.

Когда они вдвоем опустошили кофейник, Розалинда сказала:

– А теперь я пойду наверх, отпущу Хаббла, а сама останусь на ночное дежурство. Я хотела бы принять вас со всем гостеприимством доброй хозяйки, но, думаю, что вы чувствуете себя в этом доме куда вольготнее, чем я.

– Возможно. Не беспокойтесь. Со мной все будет в порядке. – Кэтрин прикрыла зевающий рот. – Поездка была быстрой и утомительной. Я не прочь отдохнуть. Только хотела бы задать один вопрос. – И, поколебавшись, спросила: – Вы не в положении?

Розалинда открыла глаза от изумления.

– Я вижу, у вас большой опыт. Недаром вы ухаживали за больными и ранеными.

– Это можно определить по внешнему виду женщины, – объяснила Кэтрин. – Значит, моя догадка верна?

Розалинда кивнула:

– Насколько я могу судить, да.

– Аллилуйя! – Кэтрин вся просияла. – Я так рада. Стивен, вероятно, просто на седьмом небе.

– Я еще не сказала ему. Скажу сегодня. Если он не будет спать.

– Будем молиться, чтобы это был мальчик.

– Стивен сказал, что Майкл не хочет быть герцогом. Но разве вы, как мать, не хотите этого титула для вашего сына? – с любопытством спросила Розалинда.

– Пожалуй, нет. Я не сомневаюсь, что мой маленький Николас сможет с достоинством занимать любое высокое положение. Но для Майкла стать герцогом было бы сущим наказанием, а я не хотела бы видеть его несчастным. – Она улыбнулась. – Или слишком занятым, чтобы уделять мне достаточное внимание.

Розалинда подумала, что никакая занятость не помешает мужу уделять достаточное внимание Кэтрин. Но все еще не удовлетворив свое любопытство, спросила:

– Но почему лорд Майкл не хочет унаследовать герцогство?

Кэтрин ответила, тщательно взвешивая слова:

– Я никогда не встречалась со старым герцогом, но знаю, что он просто отвратительно обращался с Майклом. Если не считать их общих со Стивеном проказ, у него не сохранилось никаких хороших воспоминаний об Ашбертонском аббатстве. Он не прочь иногда там бывать, но ни в коей мере не претендует ни на титул, ни на поместья.

Розалинда кивнула, убежденная этими доводами.

– Я сделаю все, что в моих силах, для вас обоих. Кэтрин встала и на мгновение обняла ее.

– Я так рада, что Стивен женился именно на вас. Ощущая тепло ее объятия, Розалинда поняла, что ей особенно нравится в Кэтрин. Материнская забота обо всех людях, которая напоминает ей Марию.

– И я тоже рада, – мягко ответила она. – Несмотря ни на что, очень рада.

Очнувшись от дремоты, Стивен увидел, что рядом с ним, с кругами под глазами, спокойно сидит Розалинда.

– Почему ты сидишь в кресле, – пробормотал он, – когда в твоем распоряжении такая удобная кровать? Она сонно моргнула.

– Ты правда хочешь, чтобы я легла рядом с тобой? Я боюсь, чтобы тебе не стало хуже.

– Не думаю, что боль станет сильнее, если я буду спать рядом с женой. Более того, у меня такое впечатление, что мне станет лучше. – Он вдруг заколебался. – Но может быть, тебе неприятно лежать с человеком в таком состоянии, как я?

Ее глаза округлились.

– Что за бред! Как тебе могло прийти в голову, что мне будет неприятно лежать рядом с тобой? – Позевывая, она поднялась. – Пойду надену ночную рубашку и сейчас же вернусь.

Он вздохнул, не очень обрадованный ее намерением надеть ночную рубашку. Не слишком ли много на них будет одежды? Но ведь кто-то может из самых благих побуждений зайти, чтобы узнать, как он себя чувствует. Он уже понял, что умирающие лишены права на полное уединение.

Через несколько минут Розалинда вернулась в вышитой ночной рубашке, с заплетенными в косу волосами. Задув все свечи, кроме той, что стояла на комоде, она подошла к кровати.

– Не дать ли тебе еще лекарства?

– Нет. Ложись. – Он не хотел тратить драгоценное время на одурманенный сон.

Она скользнула под одеяло рядом с ним. Он принял ее мягкое тело в свои объятия, ощущая при этом удовольствие столь сильное, что оно походило на боль. Странно, но ее близость приглушала его физические муки. Или, может быть, он просто меньше их замечал?

– Какое блаженство – чувствовать, что ты рядом! – шепнул он.

– Ммм. И мне тоже очень хорошо с тобой. – Ее теплое дыхание овевало его шею.

Несколько минут они лежали спокойно. Затем она робко произнесла:

– У меня есть для тебя хорошая новость. До сих пор я молчала о ней, потому что не была уверена. Кажется… кажется, у меня будет ребенок.

Он затаил дыхание, не смея поверить услышанному. Затем в его сердце, словно шампанское забурлила радость.

– Какая чудесная новость!

Прилив энергии позволил ему приподняться, опираясь на локоть. При слабом свете единственной свечи он увидел на лице Розалинды то сладостное выражение, которое со времен Евы можно видеть на лицах всех женщин, объявляющих, что у них будет ребенок. Он погладил ее рыжеватые волосы.

– Какая ты у меня молодец!

– Но и ты тоже. – Рассмеявшись, она положила его руку на свой живот. – Я думаю, что забеременела в самый первый раз, еще на сеновале.

– Это чудо, Розалинда. – Он лег, продолжая держать руку на ее животе. – Каждый из нас считал себя бесплодным. Но мы вместе смогли создать новую жизнь. – Жизнь, которую ему так и не суждено увидеть. горько сознавать, но это так. Может быть, он сможет, как София и Филип, хоть раз повидать своего первенца. Но это не то же самое, что держать его на руках, смотреть, насколько он похож на Розалинду…

Он постарался отбросить эти мысли как совершенно бесплодные. Сейчас он здесь, с Розалиндой, которая сообщила ему радостную новость. А он, в свою очередь, должен передать ей послание от родителей.

– Сегодня днем, после приступа, со мной произошло нечто очень необычное.

И он описал свое удивительное пребывание в аббатстве. Он умолчал о том, что Луиза сказала об их браке, полагая, что это дело личное, но упомянул о том, что она объясняет смерть как простой переход. Рассказал он и о своей встрече с родителями Розалинды, и о том, как они заботились о своей дочери.

Закончил он словами:

– Родители велели передать, что очень тебя любят. В наступившем безмолвии он раздумывал, не вызовет ли Розалинда санитаров, чтобы отправить его в бедлам. Услышав какой-то приглушенный звук, он понял, что она плачет на его плече.

– Ты знаешь, Розалинда, что я в здравом уме. – Он поцеловал ее в висок. – Может быть, это был вещий сон.

– Я что-то все время плачу. Должно быть, из-за беременности. – Она вытерла глаза краем простыни. – Если это и был сон, то, конечно же, вещий. Когда ты рассказал, что мои родители вместе и заботятся обо мне, все во мне словно запело.

Она потерлась щекой о его лицо, к счастью, выбритое Хабблом.

– Однажды ты спросил меня, почему я верю, что жизнь не ограничивается видимым нами миром, и я не могла ответить. Но сейчас ты сам объяснил, почему. Родители были моими ангелами-хранителями. Я сразу же это поняла, как только ты рассказал мне о своем сне.

И если София и Филип вместе, они с Розалиндой в один прекрасный день наверняка тоже будут вместе. Он погладил ее спину, остро ощущая не только телесную, но и духовную близость. Но вот беда, ему хотелось полной близости. Хотелось войти в ее тело, хотелось услышать ее томные стоны, ощутить неизъяснимое чувственное блаженство…

На его уста рвалось ругательство, но он сдержался.

– До сих пор я не сознавал, что желание – порождение скорее духа, а не тела. Я так хочу тебя. Но я слишком слаб. – Его губы искривились. – Хочу, но не могу.

– Ничего страшного Стивен, – шепнула она. Ее рука скользнула вниз по его телу, лаская с бесконечной нежностью. – Я… я не знаю, смогу ли быть близкой с тобой, понимая, что это, возможно, в последний раз.

Он почувствовал ком в горле. Еще одна потеря, и очень большая. Существует ли физическое слияние в Саду Света? Где-то он читал, что в раю существует лишь духовное слияние, куда более сладостное, однако, чем телесное. Он еще тогда подумал: каким образом автор мог узнать это? После того как он много раз был близок с Розалиндой, ему казалось весьма сомнительным, что может быть наслаждение более сильное.

И тем не менее надежда оставалась.

Розалинда бодрствовала еще долго после того, как Стивен уснул. То, что он рассказал, казалось ей вполне достоверным. Родители сопровождали ее и позаботились о том, чтобы она попала в руки приемных родителей. Она дважды благословенна. Но почему-то всю жизнь жила в постоянном страхе.

Поняв это, она страшно разозлилась на себя. В памяти вновь замелькали воспоминания о смерти родителей. Да, они умерли быстро, но их ужасная смерть глубоко запала в ее душу. За трагедией последовали недели мучительного страха, ставшего просто непереносимым, когда умерла ее любимая няня. Ей пришлось терпеть холод и голод, испытывать все тот же парализующий страх, но она старалась выжить – и выжила.

Неудивительно, что, хотя и чудом спасенная, она чувствовала себя так неуютно в этом мире. Она погребла ужас на дне своего сердца и приложила все усилия, чтобы быть примерной дочерью Томасу и Марии. Все, что угодно, только бы они не прогнали ее.

В течение многих лет страх неотступно преследовал ее. Она страшилась неведомого, страшилась лишиться своей приемной семьи, страшилась полюбить кого-нибудь слишком сильно. Она искала спокойствия и безопасности сразу во многих, поэтому любила многих. Вышла замуж за Чарлза, потому что он составлял часть привычного мира и ей казалось, что на него можно положиться. И еще ей поначалу казалось, что она может спокойно выйти замуж за Стивена. Конечно, он тяжело болен, и это ужасно, но утешением служило то, что она сможет вернуться к знакомой жизни.

Однако полюбить его всерьез – небезопасно, думала она тогда, это многократно усугубит тяжесть утраты, сделает ее сравнимой по тяжести с утратой родителей. Поэтому она не была готова к любви. Глубокая симпатия. Да. Конечно же, страсть. Но не любовь.

И тут вдруг Розалинда подумала: «Смешно. Я всегда считала себя спокойной и благоразумной, зачем же скрывать от самой себя, как сильно я люблю Стивена! Любить его – дело отнюдь не безопасное. Страшно даже подумать, что я могу утратить его. Это так же тяжело, как если бы мое сердце раскромсали надвое».

Но когда-нибудь они снова будут вместе. Розалинда твердо в это верила. И с этой надеждой, вконец измотанная, она задремала.