Текст книги "Моя прелестная роза"

Глава 35

Насквозь вымокшие под холодным дождем, Майкл и Блэкмер молча ехали по Мэйферу. Вечер был такой же мрачный, как и настроение Майкла.

Однако, когда они повернули на Гросвенор-сквер и он увидел Ашбертон-Хаус, его настроение сразу улучшилось.

– Посмотрите, во всех окнах свет. По улице разбросана солома. Значит, Стивен здесь, и Кэтрин, если так угодно Богу, тоже здесь.

Блэкмер выпрямился в седле, его лицо сразу оживилось.

– Молюсь, чтобы вы оказались правы. Мне уже стало казаться, что наши поиски никогда не закончатся. Майкл испытывал то же самое чувство. В конюшне грум подтвердил, что герцог и его новая жена вот уже две недели в Лондоне, а леди Майкл прибыла накануне. Понизив голос до шепота, грум сообщил, что его светлость очень болен. Говорят, вряд ли протянет больше нескольких дней.

Майкл с каменным лицом достал ключ и отпер парадную дверь. Этот ключ Стивен вручил младшему брату, чтобы тот чувствовал себя полноценным членом семьи Кеньонов, а не презренным изгоем. С этой же целью он сделал и еще многое другое. И вот теперь Стивен… Майкл не решился довести мысль до ее логического конца. Не обращая внимания, следует ли за ним Блэкмер, он прошел через общие комнаты к подножию лестницы, которая вела в частные апартаменты. Подняв глаза, он увидел, что в холле напротив апартаментов Стивена сидит на скамье его жена. Ее темноволосая голова откинута к стене, а выражение лица такое же утомленное, как и у него самого.

Он негромко позвал ее по имени. Кэтрин, словно разбуженная, подняла голову. Ее лицо вдруг просияло.

– Майкл!

Вскочив на ноги, она кинулась вниз по лестнице, в то время как Майкл бежал ей навстречу, перепрыгивая через несколько ступеней. Они встретились на площадке, где лестница разветвлялась надвое, ударившись друг о друга, как литавры.

– Боже, Кэтрин, как я соскучился по тебе! – Он яростно заключил ее в объятия и поднял так, что ее ноги оказались в воздухе. Наконец-то он дома.

– Я тоже ужасно соскучилась. – Не обращая внимания на холодную мокрую одежду мужа, Кэтрин обвила его шею руками и подняла к нему лицо. Одного ее поцелуя оказалось достаточно, чтобы он почти полностью забыл все, что перенес за эти несколько недель.

Наконец, нехотя отпустив ее, он спросил:

– Как Стивен?

Она вздохнула и прижалась лбом к его щеке.

– Жив. Только что проснулся, но состояние очень тяжелое. Долго не протянет.

Блэкмер, все это время державшийся на почтительном расстоянии, поднялся вверх по ступеням.

– Отведите меня к нему, – настойчиво произнес он. – Может быть, я смогу что-нибудь сделать.

Бедняга, с дико выпученными глазами, походил на безумца. У него был такой вид, будто он собирается совершить чудо, которое могло бы оправдать время и энергию, затраченные на поиски.

– Десять минут не решат дело. Я хочу поговорить с ним, пока он в сознании А вы тем временем сможете поесть и переодеться – Одной рукой обнимая жену, Майкл пошел вверх по лестнице Ему было наплевать, что ведет он себя неприлично.

– Но я его доктор, – решительно возразил Блэкмер. – Я должен видеть его немедленно.

Майкл повернулся и сказал голосом, который мог бы заставить побледнеть даже видавшего виды сержанта:

– Потом.

– Доктор Блэкмер, – поспешила вмешаться Кэтрин, – сейчас у него хирург. Наш друг, Ян Кинлок. – Наморщив лоб, она добавила: – Кажется, он в некотором недоумении, хотя и не говорит, почему. Может быть, вы сможете посовещаться с ним, пока Майкл поговорит со Стивеном?

Блэкмер хотел что-то возразить, но передумал. У него был вид больного человека.

– Я переоденусь и вернусь через несколько минут. – Он спустился вниз по лестнице и жестом подозвал к себе лакея с багажом.

Майкл пошел вверх по лестнице, с удовольствием ощущая рядом знакомое теплое тело жены.

– Я рад, что ты позвала Кинлока, – спокойно произнес он. – Именно это я и собирался сделать сразу же по приезде – Если кто-нибудь и может помочь, то только Ян.

– Он говорит, что творить чудеса не способен, – рассудительно сказала Кэтрин.

И все же Майкл еще питал надежду на чудо, именно на чудо.

– А что ты думаешь о провинциальной актрисе, новой жене Стивена?

В Кэтрин посмотрела на него особым взглядом, хорошо понятным всем семейным людям. – Отбрось свои предубеждения, дорогой. Розалинда – женщина просто замечательная. Они со Стивеном без ума друг от друга. Жаль, они не встретились лет десять назад. – Ее глаза лукаво блеснули. – Знаешь, она такая привлекательная. Хорошо, что я познакомилась с тобой еще до ее появления.

Посмеиваясь, он зарылся лицом в ее волосы. От нее цел свежий, сладостный, совершенно неотразимый запах.

– Сейчас не время напрашиваться на комплименты, бесстыжая.

Ее рука потрепала его небритый подбородок, жест, в котором он уловил обещание, а затем Кэтрин вновь стала подниматься по лестнице.

– Розалинда в положении, и я советую тебе усердно молиться, чтобы у нее родился мальчик. Он обрадовался, как заключенный, увидевший перед собой открытые двери тюрьмы.

– Как замечательно! Стивен, должно быть, на седьмом небе.

По лицу Кэтрин скользнула тень Майкл сразу понял, что ее омрачило. Достаточно было себе представить, что чувствовал бы он, если был бы смертельно болен, когда Кэтрин вынашивала Николаса. Радуясь, что какая-то частица его останется жить, он был бы безумно огорчен, что не сможет сам воспитать своего ребенка.

Его радость от встречи с женой сразу померкла, как только он вспомнил, зачем приехал. Он снял с себя мокрый плащ и набросил его на перила. Затем с мрачным лицом отворил дверь спальни, где находился его брат.

Стивен проснулся во время обследования, которое проводил Ян Кинлок. Хотя он, очевидно, и страдал от боли, но держался стоически и не упрекал Розалинду за то, что она пригласила хирурга. И все же она чувствовала некоторые угрызения совести, усаживаясь чуть поодаль, чтобы мужчины могли откровенно поговорить друг с другом.

Сидя у окна, она смотрела на Стивена и вдруг вспомнила слова, некогда сказанные ею Джессике. Достоинство – такая неотъемлемая часть Стивена, что даже смерть не сможет лишить его этого качества. Она даже не думала, что ее слова окажутся пророческими.

Дверь открылась, и в комнату вошел человек, «видящий за тысячу ярдов». Лорд Майкл Кеньон, собственной персоной. Хотя он был сильно утомлен после долгого путешествия, в нем все равно чувствовалась свойственная солдату хищная настороженность. В глаза бросалось его очевидное сходство со Стивеном. Одной рукой он придерживал Кэтрин.

Так как Стивен разговаривал с Яном Кинлоком и еще не заметил брата, Розалинда решила, что не станет представляться. Может быть, ей повезет, лорд Майкл будет так занят разговором с братом, что и не обратит на нее внимания.

Выступив вперед, она спокойно сказала:

– Лорд Майкл. Я рада, что вы приехали. Доктор Кинлок уже почти закончил свой осмотр.

Он повернулся в ее сторону. У него были пронизывающие зеленые глаза, довольно сильно отличавшиеся от более мирных серо-зеленых глаз Стивена. Она чувствовала себя как мышь под немигающим взглядом кота.

И вдруг, к ее изумлению, он улыбнулся. Хищное выражение исчезло, и сходство со Стивеном стало еще более заметным.

– Розалинда? Кэтрин сказала мне о вас. – Не желая отпускать жену, он не поклонился, а только протянул свободную руку.

Господи, как легко прошла эта встреча, которой она так страшилась.

– Я даже боюсь спросить, что она обо мне наговорила, – вполне искренне заявила Розалинда.

– Она сказала, что вы замечательная женщина и заслуживаете всяческого уважения. – Он теснее прижал к себе Кэтрин. – А мнение жены для меня закон.

Кэтрин закатила глаза, выражая сильное сомнение в истинности этих слов.

– К чему эти сказки? Дальше ты еще расскажешь нам, что луна сделана из взбитых сливок.

Их смех привлек наконец внимание Стивена. Повернув голову к двери, он устало улыбнулся:

– Майкл? Как раз вовремя.

На исхудалом лице Стивена уже лежала тень смерти. Заметив это, Майкл, так и не вылечившийся от астмы, почувствовал легкое удушье. Стараясь дышать как можно ровнее, он выпустил из своих объятий жену и подошел к постели.

– Ну уж ты и заставил меня помотаться. Большое тебе спасибо. Кэтрин не рассказала тебе, что мы с доктором Блэкмером вот уже несколько недель гоняемся за тобой по всей Англии?

Хотя Стивен и чувствовал себя отвратительно, он все же нашел в себе силы тихо сказать легкомысленным тоном:

– Даже не думал, что у меня хватит ума так долго ускользать от тебя.

Ян Кинлок поднял глаза на Майкла. Дважды в военное время он штопал его раны, и у него было заинтересованное выражение плотника, разглядывающего, хорошо ли держится сделанный им стол.

– Рад вас видеть, полковник. – Взаимно. – Майкл обменялся с хирургом быстрым, крепким рукопожатием. – Ну что, вы уже кончили ощупывать его?

– Да. Теперь мне надо подумать. А вы пока можете поговорить. – Кинлок подошел к камину и, наморщив брови, задумался.

Кэтрин и Розалинда тактично удалились в угол, чтобы не слышать разговора братьев.

Майкл опустился в кресло возле кровати с чувством некоторой неловкости. О чем, черт побери, разговаривать с умирающим братом? Конечно, сказать можно было очень многое, но ничто не казалось достаточно важным.

Стивен пришел ему на помощь:

– Прежде всего нам надо поговорить о делах. Я надеялся привести их в полный порядок, но время, к сожалению, поджимает. К тому же вчера вечером Розалинда сказала, что ждет ребенка, а это все усложняет.

– Не знаю, кого как, а меня это радует.

– Меня тоже и даже очень, но я никогда не предполагал, что у меня может быть наследник. Давно уже перестал надеяться. – Стивен на мгновение закрыл глаза. – Я все время исходил из предположения, что ты мой наследник. А тут придется ждать еще много месяцев, пока не выяснится, кто родится: мальчик или девочка, а это путает все мои тщательно разработанные планы. Сейчас мой секретарь вместе с адвокатом составляют документы, согласно которым вы с Розалиндой будете вместе управлять всей нашей собственностью. Если родится девочка, ты возьмешь все в свои руки. Если мальчик, будешь его опекуном до достижения им двадцати одного года. – В его глазах мелькнули насмешливые искорки. – Иными словами, ты будешь делать все то же самое, но без титула.

– Поверь, это для меня предпочтительнее, – прочувствованно сказал Майкл.

– Особо прошу тебя заботиться о Розалинде. – Стивен перевел взгляд на занавесь балдахина. – Конечно, она и сама в состоянии о себе позаботиться. Я думаю, что она снова выйдет замуж. Не осуждай ее от моего имени, если такое случится.

– Ты, оказывается, великодушнее, чем я, – как бы посмеиваясь над собой, сказал Майкл. – Если бы я умирал, я предпочел бы думать, что Кэтрин никогда не посмотрит ни на одного мужчину и проведет остаток своей жизни, прикрываясь грубой мешковиной и посыпая голову пеплом. Стивен иронически поднял брови:

– В самом деле?

С самого детства Майклу никогда не удавалось одурачить брата.

– Нет, – признался он. – Пусть она будет счастлива. Конечно, не так, как со мной, но все же счастлива.

– Вот это честно, – все с той же легкой иронией сказал Стивен. – Покидая аббатство, я собирался заехать в Уэльс повидаться с тобой. Хотел узнать у тебя, что такое смерть. Ведь ты встречался с нею куда чаще, чем я. Но не заехал. Гордость не позволила спросить у младшего брата, как побороть страх. – На его лице прорезались глубокие складки. – Но теперь я перестал придавать гордости сколько-нибудь важное значение.

– Кажется, ты нашел ответы на свои вопросы без моей помощи. – Майкл внимательно посмотрел в лицо брату и увидел на нем ту самую твердую решительность и готовность, которые и сам испытывал перед лицом смерти. – Ты как будто бы в мире с собой.

– Да, в мире. – Стивен устремил взгляд на Розалинду, стоявшую в дальнем конце комнаты. Бог – свидетель, я не хочу умирать. За эти последние несколько недель я познал больше счастья, чем многие за всю свою жизнь. Но если бы не моя болезнь, этого не случилось бы.

И этим счастьем Стивен обязан Розалинде, «провинциальной актрисе». Он, Майкл, напрасно сомневался в здравомыслии брата. Вспомнив, как Рейф убеждал его не предполагать худшего, он был готов провалиться на месте от стыда. Ох уж эта проклятая аристократическая гордыня! Почему он так презрительно отнесся к известию о женитьбе брата? Иногда он поступает и мыслит, как старый герцог. К счастью, только иногда.

Все еще не сводя взгляда с жены, Стивен мягко сказал:

– Я думаю, что если бы все вдруг узнали о близком конце света, то высыпали бы на улицы и стали искать тех, кого любят, чтобы сказать им о своей любви. – И повернувшись к брату, он добавил: – Я люблю тебя, Майкл. И жалею, что все эти годы мы недостаточно были близки.

Душевная боль, до сих пор таившаяся глубоко внутри, вырвалась наружу с такой силой, что Майкл почувствовал вдруг глубокое сострадание. Он положил ладонь на руку Стивена и, понурив голову, пресекающимся голосом сказал:

– И я тебя люблю. Мы и сейчас не были бы близки, если бы ты не пришел мне на помощь в самое тяжелое время моей жизни. Я в неоплатном долгу перед тобой.

– Никто ни перед кем не в долгу. Ты тоже оказал мне помощь. – Стивен тяжело перевел дух. – Недавно здесь была Клаудия. Она раскаивается в своем поведении. Если она вручит тебе оливковую ветвь, а я думаю, что она это сделает, пожалуйста, не бросай эту ветвь в ближайший камин. Хотя бы ради меня.

– Хорошо, – обещал Майкл. Он так и поступит.

Ради Стивена. Он чувствовал, как медленно пульсирует кровь в руке брата. Сколько еще он протянет? Господи, сколько он протянет? – Он жадно вдохнул воздух. – Боюсь, если мы не переменим тему, у меня начнется приступ астмы.

– Для этого у нас просто нет времени. – Стивен вновь закрыл глаза, собираясь с силами. – Я хочу поговорить об одном очень важном деле. Я начал переговоры о покупке театра «Атенеум» для родителей Розалинды. Проследи, чтобы эти переговоры завершились быстрее. Розалинда в курсе дела.

Стало быть, он покупает театр для тестя и тещи? Ну что ж, Стивен всегда был щедрой душой.

– Хорошо, я прослежу за этим.

Стивен перечислил другие неоконченные дела с безграничным доверием, которое показалось Майклу почти столь же трогательным, как признание в братской любви. Три года назад нельзя даже было представить себе, что они будут разговаривать с таким взаимным доверием.

Стивен заметно уставал, его фразы становились все короче, паузы для отдыха все длиннее.

Майкл надеялся, что вот-вот подойдут секретарь и адвокат с этими проклятыми документами, устанавливающими порядок опекунства или наследования. Подписание этих документов успокоит Стивена и упростит все предстоящие формальности.

Ян Кинлок вдруг отвернулся от камина:

– Кэтрин, герцогиня, идите сюда. Я хочу поговорить со всеми вами.

Женщины подошли к Стивену и Майклу. Заметив, как напряжено лицо мужа, Розалинда взяла флакончик с прикроватного столика и вопросительно посмотрела на мужа. Стивен устало кивнул. Она вытряхнула две пилюли на ладонь и налила стакан воды. Майкл не мог не заметить, как она заботится о Стивене. Этим она напоминала Кэтрин, а в его глазах это была высочайшая похвала.

– У тебя какой-то новый диагноз, Ян? – спросила Кэтрин.

– Да. Но я даже не решаюсь сказать, что это за диагноз, таким невероятным он представляется, и я бы не хотел зарождать ложные надежды. Но только этот диагноз отвечает всем симптомам… – Подняв руку, хирург окончательно разлохматил свою седую шевелюру. – Если я не ошибаюсь, Ашбертон, это полностью меняет прогноз. И все же я не понимаю, как может оправдаться мой диагноз. – Он замолчал, явно чем-то обеспокоенный.

Стивен, возможно, сумеет избежать смерти?

– Ради Бога, Кинлок, – поторопил Майкл – Скажи нам, что ты думаешь.

Поколебавшись какое-то время, хирург медленно сказал:

– Я предполагаю, что болезнь герцога объясняется действием яда.

Высказанное Яном Кинлоком предположение было встречено всеобщим удивленным молчанием. Сразу насторожившись, Стивен отказался от пилюль, которые собиралась дать ему Розалинда. Если Кинлок прав, ему нельзя заглушать боль, притупляя свои мозги.

– Как это может быть?

– Абсурд, – выпалил Майкл. – Кому может прийти в голову мысль отравить моего брата?

– Отравление может происходить самопроизвольно. Симптомы свидетельствуют об отравлении мышьяком, который широко употребляется не только в медицине, но и, например, при изготовлении обоев. Отравление вполне может быть непреднамеренным. – Хирург внимательно поглядел на Стивена. – Если я правильно сужу о вашем состоянии, вы можете полностью выздороветь.

Майкл глотнул воздух, а Кэтрин выдохнула:

– Боже мой! – и перевела взгляд на Стивена. Неужели есть возможность, что он выздоровеет? Эта мысль была еще более ошеломляющей, чем предположение, что его отравляют. Стивен почувствовал какое-то странное онемение во всем теле. Близость смерти, казалось, исключала всякую возможность дальнейшей жизни. И тут пальцы Розалинды обхватили его руку. Повернувшись к ней, он увидел почти нестерпимый свет надежды в ее выразительных глазах. Если Кинлок ошибается, она просто не переживет этого.

Стивен сделал глубокий вдох, молясь, чтобы Кинлок оказался прав. И не столько ради себя, сколько ради Розалинды.

– И как же лечится отравление мышьяком?

– Вообще-то молоко, которое вы пили, – лучшее против этого средство. Молоко не только нейтрализует действие яда на пищевод и желудок, но связывает мышьяк, оберегая организм он непоправимого ущерба. – Кинлок обеспокоенно вздохнул. – Если поставленный мной диагноз правилен и если мы сможем установить источник отравления, ваше выздоровление начнется незамедлительно.

Кэтрин, долгое время работавшая в походных госпиталях, нахмурилась:

– Но ведь у Стивена может быть просто какое-нибудь желудочное заболевание. Почему вы думаете, что он страдает от отравления мышьяком?

– Потому что у меня было два очень похожих случая. В первом случае молодая испанка решила избавиться от своего богатого старого мужа.

Розалинда издала какой-то сдавленный звук.

– Если вы только взглянете на мою жену, Кинлок, – угрожающим тоном произнес Стивен, – клянусь, я встану с кровати и вышвырну вас из дома. – В этот момент его пронзила острая боль, и он вынужден был поправиться: – Если не сам, то прикажу сделать это Майклу.

Кинлок махнул рукой:

– По вашим же собственным словам, вы были больны задолго до того, как встретились со своей будущей женой. У вас было несколько острых приступов, но большинство симптомов свидетельствуют о хроническом отравлении, обычно происходящем случайно.

– И как может произойти такое? – спросила Кэтрин.

– Во втором случае мне пришлось лечить ребенка, который отравлялся парами, исходившими от свеженакленных обоев в его спальне. Могут быть и другие факторы воздействия. – Кинлок пристально оглядел Стивена. – Но я не представляю себе, что могло послужить причиной вашего случайного отравления. Если бы источник отравления находился в вашем поместье, вы бы выздоровели после того, как уехали оттуда.

– То же самое произошло бы и в случае преднамеренного отравления, – раздумчиво заметила Кэтрин. – Все время своей болезни Стивен ни с кем не общался. Покинув аббатство, он много недель путешествовал под вымышленным именем, инкогнито. Майкл не мог его отыскать. Каким же образом его нашел бы убийца?

Стивен задумался. Все время, пока он путешествовал, у него не было постоянных сопровождающих. А это означает, что блестящая теория Кинлока ошибочна и он смертельно болен.

Все растерянно молчали. И вдруг Розалинда с ужасом воскликнула:

– Стивен, видимо, все дело в твоих пилюлях. Там, вероятно, не только опий! – Она разжала ладонь, показывая две только что отвергнутые им таблетки. – Много месяцев ты принимал каждый день по одной. А в последнее время даже больше.

– Откуда эти пилюли? – резко спросил Кинлок. Стивен смотрел на маленькие, такие безобидные с виду, круглые таблетки. У него вдруг похолодело в груди.

– Их дал мне мой врач, Джордж Блэкмер. Все потрясение молчали. И в этом безмолвии особенно громко прозвучал скрип открываемой двери. В комнату вошел Блэкмер. Уж не галлюцинация ли это, подумал Стивен – и тут вдруг вспомнил, что Майкла в его злополучных поисках сопровождал доктор.

Остановившись, Блэкмер почувствовал, что все взгляды устремлены на него.

– Герцог? Он?.. – Его голос оборвался, лицо побледнело.

– Нет, он не мертв! – проревел Майкл и, как пантера, набросился на Блэкмера: – Это ты, ублюдок, травил его все это время мышьяком! – Он крепко притиснул доктора к стене.

– Подождите, – запротестовал Кинлок. – Возможно, источник отравления не пилюли.

Но Блэкмер даже не пытался отрицать свою вину. На его изможденном лице выражался неприкрытый ужас. Все в комнате правильно истолковали это безмолвное признание.

– Молись, Блэкмер. Сейчас я тебя убью, – негромким угрожающим голосом произнес Майкл. В его руке вдруг появился пистолет, нацеленный прямо в голову доктора.

– Нет! – закричал Стивен, прежде чем Майкл успел выстрелить. Голос его, хотя и негромкий, прозвучал с необыкновенной властностью. – Не убивай его. По крайней мере пока.

Его брат, поколебавшись, нехотя отпустил доктора. Хотя и убрав пистолет, он продолжал сверлить Блэкмера своим убийственным взглядом.

Стало быть, это все-таки яд, а не смертельная болезнь, обрадованно думал Стивен. Он не умрет, будет жить. Жить! Усталый ум Стивена с трудом сознавал этот факт. Но прежде всего надо найти правильный выход из сложившегося критического положения. Черпая свои силы из каких-то неведомых запасов, он сказал Розалинде:

– Помоги мне сесть.

– Ты не умрешь! – воскликнула она, вся светясь. Приподняла мужа и подсунула под него подушки.

Стивен усадил жену на краю кровати и только после этого повернулся к человеку, который едва его не убил.

– Поскольку он злоумышлял именно против моей жизни, мне и принадлежит право допросить его. Блэкмер, вы признаетесь, что хотели убить меня?

– Я… я не хотел вас убить. – Доктор перевел дух. – Все началось с весны, когда я лечил вас от пищевого отравления. Мышьяк содержался лишь в четверти пилюль, и его содержание менялось от пилюли к пилюле. Возможность, что вы получите летальную дозу, если и существовала, то очень малая.

– Однако со временем эти пилюли привели к хроническому отравлению, с острыми приступами, когда принималась большая доза, – мрачно констатировал Кинлок. – Дьявольский замысел. Чем больше пилюль он принимал, тем ближе был к смерти.

– Боже, эти пилюли могли оказаться последней смертельной дозой! – в ужасе воскликнула Розалинда и, швырнув таблетки в огонь, с отвращением вытерла ладонь о платье.

Майкл взглянул на Стивена.

– Этот подонок признал свою вину, – заметил он. – Могу я его пристрелить?

– Обожди со своим кровожадным намерением. Мы все еще не знаем, почему он это сделал. – Оглянувшись на прошлое, Стивен припомнил, что первые боли и в самом деле начались после пищевого отравления. И приступы всегда следовали за принятием пилюль. Кинлок прав, говоря, что это был дьявольский замысел.

– Блэкмер, – сказал он ледяным голосом, – почему вы покушались на мою жизнь? Чем я заслужил такое?

– Я и не предполагал, что дело может зайти так далеко. – Весь дрожа, Блэкмер прислонился к стене.

Я хотел переждать несколько острых приступов. Тогда я вылечил бы вас. Для всех это было бы чудесным исцелением.

– Так вы чуть было не убили человека, чтобы потрафить своему честолюбию? – изумленно произнес Кинлок. – Как может врач пасть так низко? Не убивайте его, полковник. Он заслуживает, чтобы ему тупым ланцетом вырезали печень.

Стивен наморщил лоб, пытаясь вникнуть в суть дела. За всем этим, несомненно, что-то кроется.

– Вы все еще не объяснили, почему это сделали? Вы преуспевающий врач, пользующийся всеобщим уважением. Вот уже много лет дружите с овдовевшей сестрой викария. Вам отнюдь не нужны чудеса, чтобы упрочить свое положение. – Тут ему пришла в голову ужасная мысль: – Или, может быть, под видом лечения вы отравляли и других пациентов? Ведь это вы лечили Луизу перед тем, как она умерла.

– Нет, – твердо сказал Блэкмер. – Клянусь, я не причинил намеренного вреда ни одному из других пациентов. И уж конечно, не герцогине.

Как ни странно, Стивен ему поверил. Если Блэкмер в состоянии выдумать любую убедительную ложь, он мог бы отрицать, что отравлял его мышьяком.

– Тогда я еще раз задаюсь вопросом: почему мне было оказано такое предпочтение? Может быть, вы республиканец, ненавидящий всю аристократию? Или, может быть, вы ненавидите только меня?

Блэкмер опустил голову. Дышал он очень трудно и продолжал хранить молчание.

Тяжелую тишину нарушил прерывистый голос Розалинды.

– Блэкмер, – резко сказала она, – муж как-то упоминал, что вы найденыш, воспитанный приходом. Кто ваш отец?

Подняв голову, он посмотрел на нее в упор.

– Вы… вы угадали… – произнес он с серым лицом.

– Посмотрите на него внимательно. – Розалинда перевела свой пронизывающий взгляд с Блэкмера на Майкла, на Стивена, затем вновь на Блэкмера. – Обратите внимание на форму его лица, на его рост, цвет волос и кожи. Сходство, конечно, не такое сильное, как между Стивеном и Майклом, но оно ясно различимо. Старый герцог – вот кто отец Блэкмера.

Ее слова произвели всеобщее смятение.

– Этот подонок мне не брат, – с омерзением сказал Майкл.

– Майкл, – Стивен взглядом успокоил брата. Затем повернулся к Блэкмеру: – А вы подойдите сюда.

Блэкмер приблизился к его кровати, словно к эшафоту. Майкл последовал за ним, готовый повалить его ударом кулака, если он попробует выкинуть что-то неожиданное.

Стивен внимательно изучал лицо доктора, ища сходство. Розалинда права: сходство есть, хоть и не такое сильное, как между ним и Майклом. Человек, едва его не убивший, его родственник.

– Чего вы надеялись достичь, отравив меня? Отомстить за то, что я законнорожденный, а вы – нет? Это не моя вина. Что бы ни стало со мной, это не изменило бы обстоятельств вашего рождения.

Видя, что Блэкмер не отвечает, Розалинда сказала:

– Его цель была не месть, а признание. Кто ваша мать?

– Молочница, умершая при родах. У нее не было семьи, и она никогда не называла отца своего ребенка, поэтому воспитывал меня приход. – Блэкмер утомленно закрыл глаза. – Однажды, когда мне было восемь, мимо поля, которое я пропалывал, проезжал старый герцог. Он подозвал меня и сказал, что я его сын, он позаботится, чтобы я получил образование и какую-нибудь приличную специальность. Он также сказал, что, когда я подрасту, он меня признает своим сыном. Но он умер, так этого и не сделав. Я был в ярости. Мысль о допущенной им несправедливости постепенно сделала меня… просто одержимым, если хотите, безумным. Я сам не сознавал, до какой степени безумен, пока вы не уехали из аббатства и я уже не мог остановить то, что затеял.

Его серо-зеленые глаза стали сланцевого цвета.

– Я хотел… чтобы вы обратили на меня внимание. Если уж я не могу стать Кеньоном, то хотя бы проявлю себя замечательным доктором, спасшим вашу жизнь.

– Он хотел, чтобы между вами установились более близкие, неофициальные отношения, – вставила Розалинда. – Хотел, чтобы с ним обращались, как с другом.

Блэкмер недоуменно уставился на нее.

– Кажется, вы понимаете меня лучше, чем я сам себя, герцогиня, – сказал он.

– Я тоже найденыш, – ответила она. – Мне повезло больше, чем вам. Но я хорошо понимаю это отчаянное желание иметь хоть кого-нибудь близкого. Принадлежать к какой-нибудь семье.

– Как трогательно, – едко сказал Майкл. – Тем не менее Блэкмер чуть было не убил Стивена.

– Бог свидетель, – взволнованно произнес доктор, – я не хотел причинить герцогу сколько-нибудь серьезного вреда. Для чего, как вы думаете, я его искал? Чтобы спасти, пока еще оставалось время.

– Либо чтобы удостовериться в его смерти, – пробурчал Майкл. – А если оказалось бы, что Стивен еще жив, вам пришлось бы чертовски постараться вылечить его, потому что какой-нибудь другой доктор мог догадаться, что его отравляют.

Блэкмер вздохнул и потер лоб.

– Я не могу доказать, что именно я думал. Но вспомните обо всей моей врачебной деятельности. Среди моих пациентов не было ни одного, кто умер бы при сколько-нибудь подозрительных обстоятельствах. Как сказал Ашбертон, я всегда пользовался всеобщим уважением.

Стивен вспомнил, при каких обстоятельствах умерла его первая жена:

– Когда Луиза умирала, он ни днем, ни ночью почти не отходил от ее постели. Известно, что он лечит всех наших приходских, независимо от того, есть у них чем заплатить или нет.

Майкл против своей воли вынужден был отдать должное доктору:

– Когда мы с ним путешествовали, в одном месте дерево упало на дом, где находились мужчина и девочка. Рискуя жизнью, Блэкмер пробрался в дыру и спас мужчину, который исходил кровью. – Он нахмурил брови. – Признаю, что он человек не робкого десятка. Но храбростью обладают многие преступники.

– Возможно. Но верно и то, что старый герцог обошелся с ним несправедливо, – раздумчиво сказал Стивен. – Кто-кто, а ты, Майкл, должен это понять. То, что он был воспитан приходом, во времена нашего отца означало, что его передавали из семьи в семью и везде с ним обращались как со слугой, которому можно не платить жалованья.

– Драные обноски, побои и холодная каша, – резко сказал доктор. – И еще кое-что… гораздо хуже. Только после того, как вы унаследовали герцогский титул, викарию было поручено следить, чтобы с сиротами хорошо обращались и чтобы все они могли получить образование. Это очень облегчило мое положение.

– Вы очень странно проявили свою благодарность, – с каменным лицом сказала Кэтрин.

– Мне жаль, что вам пришлось так трудно. Никто не имеет права плохо обращаться с детьми. – Чувствуя, что усталость навалилась на него, как тяжелый камень, Стивен переменил позу. – Но для чего было травить меня, чтобы обратить на себя мое внимание? Вам только следовало сказать мне о нашем родстве.

Доктор широко открыл глаза:

– И вы бы мне поверили?

– Вполне возможно. Сходство бросается в глаза, к тому же я хорошо осведомлен о похождениях моего отца, – сухо сказал Стивен.

– Мне никогда даже не приходило в голову поговорить с вами. – Блэкмер скривил губы. – Честно сказать, я не ждал справедливости от Кеньонов.

Кто бы мог подумать, что высокомерие и распутные привычки старого герцога переживут его и едва не убьют его наследника. Это могло бы быть смешно, не будь так трагично.

Стивен устало потер ноющий живот. Как эта проклятая боль въелась в него, не отпускает ни на миг.

– Что мне, черт побери, делать с вами, Блэкмер? Последовала пауза. Затем Кэтрин сказала:

– Ответ напрашивается сам собой: надо передать его магистратам. Они проведут следствие и, вероятно, приговорят к повешению. Если эта мысль тебе не нравится, почему бы не отправить его в австралийскую колонию или другое подобное место? Им там нужны врачи.