Текст книги "Сквозь все преграды"

Глава 11

Еще на пути к долине Хетч-Хетчи Мэтью объяснил Мариетте, почему он так любит это место. Оно не менее красиво, чем знаменитая Йосемитская долина. Там есть такие же великолепные водопады и восхитительные горы, покрытые ледниками, но о Хетч-Хетчи знают немногие. А ездят туда лишь единицы. Поэтому для Мэтью укромная долина имела особое значение. Он скрывался в Хетч-Хетчи, когда ему нужно было подумать или просто остаться в одиночестве, отдохнуть от людей.

Увидев долину, Мариетта сразу поняла, почему это место так любил Мэтью.

– О Мэтью, как красиво!

– Да, очень красиво. Знаешь, Санта-Инес я люблю, как свой родной дом, но здесь со мной творится нечто невероятное. Я бывал в Большом каньоне и в других местах… Да разве их сравнишь с Хетч-Хетчи?

– Водопады! Они просто изумительны!

– Этот называется Туееулала. Он самый большой в Вапаме.

– Индейские названия?

– Да, – сказал Джастис, направив к ним свою лошадь. – Индейцы племени йосемитов жили здесь задолго до появления белого человека. Почти все названия остались от йосемитов или миоки.

– Хетч-Хетчи – это миокское слово, – с видом знатока заметил Мэтью. – Переводится как «трава со съедобными семенами». – Джастис рассмеялся, и он добавил, покраснев: – Ну ладно, мне сказал это Джон Мур[5]5
  Известный американский натуралист.


[Закрыть].

Мариетта изумленно посмотрела на него:

– Ты знаком с ним?

– Да, встречались пару раз.

– Ты счастливчик. В Вашингтоне любая жена сенатора или члена ассамблеи пойдет на все, только бы заполучить Джона Мура в качестве гостя. Он приезжал туда в прошлом году, и это вызвало много шума. Все лучшие семьи устроили празднества в его честь.

– Вот умора! – Мэтью засмеялся. – Не могу представить Джона сидящим за столом в светском обществе. Уверен, что он в это время мечтал очутиться где-нибудь в прерии под открытым небом! – Не обращая внимания на Мариетту, шокированную этими словами, он посмотрел на Джастиса: – У меня опять мурашки бегут по спине, Джас. Держись поближе к нам, а то вдруг Куинн выкинет какую-нибудь глупость. Сразу помрачнев, Джастис кивнул. Когда они начали спускаться в долину, Мариетта наклонилась к Джастису и шепнула:

– Неужели он действительно знает Джона Мура?

– Гораздо лучше, чем язык миоки, – улыбнувшись, ответил Джастис.

Мариетта рассмеялась, а Мэтью бросил на них сердитый взгляд:

– Перестань заигрывать с Этти, Двенадцать Лун, и поглядывай, нет ли где твоего братца.

– Я предпочел бы лучше пофлиртовать с миссис Колл, – ловко парировал Джастис. – Это гораздо приятнее.

– Да ну? Смотри, как бы тебе ни лишиться зубов! – сердито сказал Мэтью.

Джастис произнес несколько слов на чероки. Мэтью побагровел, отвернулся и пробормотал:

– Подожди, дружок, и с тобой то же самое случится.

Они спускались с гор медленно и с большими предосторожностями. Мэтью то и дело поднимал руку, приказывая остальным остановиться, осматривался по сторонам и прислушивался. Несколько раз они с Джастисом молча обменивались многозначительными взглядами. Приблизившись к открытой лужайке, он остановился снова.

– Что случилось? – шепотом спросила Мариетта.

Только сейчас она заметила, что кругом стоит мертвая тишина: ни чириканья птиц, ни жужжания насекомых. Как будто вся живность покинула эти места.

Мэтью ничего не ответил, только кивнул Джастису и послал на удивление послушного Урода вперед, изменив направление. Потом проверил винтовку, лежавшую поперек седла. Сзади что-то щелкнуло. Оглянувшись, Мариетта увидела, что Джастис тоже приготовился к стрельбе.

Вздохнув, она потянулась за своей сумочкой, в которой лежал револьвер, сняла ее с луки седла и привязала к поясу. Они ехали по краю луга, под деревьями, и наконец добрались до узкого ущелья. Мариетта знала немного о планах Мэтью. Он говорил, что эти горы послужат им надежной защитой от Дрю Куинна.

– Куда Берти ведет Куинна? – Шепот Мэтью прозвучал до странности громко в царившем здесь безмолвии.

– В долину, – тихо ответил Джастис. – Они позади нас.

– Что-то не так, – сказал Мэтью, еле шевеля губами. – Куинн впереди. – Он обвел взглядом горы.

– Да. Но где?

– Дай Бог, чтобы Берти не потерял голову, – отозвался Мэтью.

Он приблизился к кобыле и обхватил Мариетту за талию, по-прежнему не сводя глаз с гор.

– Ты поедешь со мной, Этти…

В это мгновение раздалась оглушительная стрельба. Кобыла споткнулась, словно кто-то ударил ее в бок. Припав на задние ноги, животное жалобно заржало. Падая, Мариетта увидела, как перед ней закружились деревья и небо. Руки и ноги стали словно ватные. Выстрелы не смолкали. Кобыла продолжала ржать, а наездница летела вниз, на землю.

И вдруг она почувствовала, что уткнулась лицом в грудь Мэтью, его руки больно впились в ее ребра. Глядя через его плечо, Мариетта в ужасе наблюдала, как бьется в агонии ее послушная быстроногая лошадка. А ружейный огонь не стихал.

– Стреляй! – заорал Мэтью.

Джастис Двенадцать Лун направил свою винтовку на кобылу. Из груди Мариетты рвался вопль, но Мэтью зажал ей рот рукой в кожаной перчатке. Мариетта закрыла глаза. Урод беспокойно перебирал копытами, точно танцуя. От его сильного, полного энергии напряженного тела шел жар. Прогремел выстрел, и кобыла затихла.

– Вперед! – крикнул Мэтью, вонзив каблуки в бока Урода.

Конь рванулся галопом, и Мариетте снова показалось, что она летит. Она мертвой хваткой вцепилась в рубашку Мэтью. А он держал ее в своих железных объятиях, слегка отклонившись назад, и понукал своего демонического скакуна.

Урод мчался по лугу широким галопом, явно не прикладывая для этого особых усилий. Горную тропу он одолел, как кошка, карабкающаяся по дереву, но фырчал при этом подобно дикому зверю, который терзает свою добычу. Мэтью пришлось поработать, чтобы остановить злую, непокорную лошадь.

Звуки выстрелов замерли вдали, и Мариетта сразу услышала шум падающей воды. Водопад Туееулала. Тот самый, который показывал ей Мэтью.

– Мэтью! – испуганно пролепетала она.

– Не сейчас! – резко ответил он, направив потного, тяжело дышавшего Урода вверх, в горы.

Они подъехали прямо к водопаду, там Мэтью и спешился.

– Вот мы и на месте. Слезай.

Он стащил Мариетту с лошади и тут же был вынужден подхватить ее и взять на руки: она дрожала так сильно, что ноги не держали ее.

– Куинн скачет вдогонку, – сказал он, продравшись сквозь кустарник к маленькой пещерке, остановился там и опустил Мариетту на землю. – А теперь послушай меня, Этти Колл. – Мэтью повернул ее лицом к себе и положил руки ей на плечи, притянув поближе. – Оставайся здесь, никуда не ходи без моего разрешения. Поняла?

Мариетта словно онемела. Губы шевелились, но зубы стучали так, что она не могла выговорить и слова.

– Я никому не позволю тебя обидеть, клянусь! – страстно пообещал Мэтью и поцеловал ее. – Забирайся в пещеру и сиди там. – Он подтолкнул Мариетту к узкому проходу, ведущему в сырую темную расщелину. – Постарайся устроиться где-нибудь подальше и не выглядывай. Что бы ни случилось, Этти, не выходи, пока не услышишь мой голос.

– М-мэт… – выдавила она из себя, но Мэтью уже и след простыл.

Из своего укрытия Мариетта видела, как он вскочил на Урода, повернул заартачившуюся лошадь и ускакал. Она стояла, сцепив руки и пытаясь успокоиться. Минуты тянулись одна за другой. Тишину нарушал только шум водопада. Дрожь постепенно стихла, и тут Мариетта вспомнила о своем револьвере. Надо вытащить его и держать наготове. Развязав тесемки на поясе, она взяла сумочку и, встав коленями на влажную землю, достала оттуда большой револьвер. Он казался очень тяжелым по сравнению с тем крохотным пистолетом, который Мэтью дал ей в первый день их знакомства, когда отправился покупать новую одежду. Мариетта обрадовалась, что оружие наконец-то понадобилось. Значит, не напрасно она таскала его с собой столько времени.

– Надо потянуть за маленькую рукоятку, – пробормотала она, пустив в ход оба больших пальца. Раздайся щелчок, и Мариетта с облегчением вздохнула. – Вот так.

Она вытерла пот с разгоряченного лба и попыталась дышать ровнее. Дэвид не выносил никакого оружия. Охоту считал отвратительным занятием, недостойным цивилизованного человека, и не разрешал держать пистолеты дома – даже в целях самозащиты.

Глядя на лежавший на земле револьвер, Мариетта старалась представить Дэвида в тот момент, когда он понял, что смерть близка. Может быть, ему тогда хотелось, чтобы в руке у него оказался пистолет? Но разве смог бы он прицелиться в человека и спустить курок? Нет, воображение отказывалось рисовать такую картину, хотя в других ситуациях Мариетта видела мужа отчетливо, словно наяву. Вот Дэвид накануне своей гибели сидит вечером в гостиной у камина и читает свои любимые стихи. А вот он во время лекции – покоряет аудиторию тонким юмором и замечательной эрудицией. Или вот еще: Дэвид кружит ее в вальсе. Он с удовольствием танцевал в тех редких случаях, когда принимал приглашения на званые вечера. И Мариетта легко могла представить его мертвым. Застывшее белое лицо, избитое окровавленное тело, распростертое на полу… Эта картина была отчетливее всех остальных.

Стук копыт насторожил ее. Мариетта подняла голову, вытерла мокрые от слез щеки и подняла с земли револьвер. Лошади остановились довольно далеко, и всадников не было видно. Но когда они спешились и начали продираться сквозь кустарник, она не выдержала и крикнула:

– Мэтью?

В пещеру ворвался Дрю Куинн.

– Прошу прощения, миссис Колл, маршала Кейгана здесь нет. Надеюсь, вы не будете возражать против моего общества? – Он обернулся к одному из своих громил, стоявшему сзади. – Вернее, против нашей компании?

Мариетта молча смотрела на него. Она вдруг почувствовала себя страшно уставшей: лечь бы сейчас на землю и уснуть! Вокруг опять все стихло, до нее доносились только звуки падающей воды. Мариетта крепко обхватила пальцами револьвер.

Она никогда не видела Дрю Куинна вблизи. Издали он казался чуть ли не мальчиком, но теперь, глядя на его изможденное лицо, она поняла, что убийца не так уж молод. Кожа несвежая и вся в морщинах… Он стар как мир. Куинн рассмеялся, заметив, что на него направлено дуло револьвера.

– Не люблю убивать женщин, но вы – другое дело, миссис Колл.

– Где Мэтью? – спросила она.

– Его нет, – ответил Куинн. – Он далеко-далеко, миссис Колл, и не сможет спасти вас. Опустите револьвер, я разрешаю вам помолиться перед смертью.

У Мариетты пересохли губы. Она облизнула их и подняла револьвер. В памяти всплыли наставления Мэтью: «Если придется стрелять, прицельтесь как следует, держите руку твердо и знайте: вам надо убить человека».

– Да, – сказала Мариетта, прищурив один глаз и направляя револьвер прямо в грудь Дрю Куинна.

– Опусти револьвер, Этти. Я держу его на мушке. Она недоуменно заморгала: голос Мэтью раздался откуда-то сверху. В этот момент Куинн, по-прежнему улыбаясь, навел на нее свой пистолет.

– Вы настоящий волшебник, маршал, – спокойно заметил он, не сводя глаз со своей жертвы. – Пять минут назад я видел, как вы мчались по лугу в противоположном направлении, и вот вы уже здесь.

– Я не волшебник, просто у меня отличная лошадь. Опусти пистолет, Куинн, не то я продырявлю тебе живот.

– Вы неправильно понимаете ситуацию, маршал. Я даю вам три секунды. Бросьте свою винтовку, или я отправлю миссис Колл в гости к ее мужу.

– Ты ничего не выиграешь, приятель. Если что-нибудь случится с миссис Колл, я убью тебя. Хочешь жить – положи пистолет и давай поговорим.

– Что ж, до встречи в аду. Льюис, может, и не слишком умен, – Куинн кивнул на верзилу, который стоял позади маршала, – но сумеет попасть из винтовки в такого здоровяка, как ты.

– Кажется, скоро здесь будут сплошные трупы, – сказал Джастис, выходя из кустов и направляя винтовку на верзилу. – Опусти дуло, да помедленнее, дружок.

Льюис повиновался. Куинн по-прежнему держал Мариетту на прицеле, но его улыбка стала менее веселой.

– Давай договоримся, Куинн, – предложил Мэтью. – Это твой единственный шанс.

– Какой шанс? Чемберс все равно убьет меня, а так хоть захвачу с собой в ад Мариетту Колл.

– Не будь дураком. Сам знаешь, для правительства ты – бесценная находка. Если согласишься дать показания против Чемберса, с тобой ничего не случится. Клянусь, ты будешь в безопасности.

Куинн колебался.

– Брэдли! – крикнул он. – Дроган!

Из-за скалы высунулась голова Либерти.

– Не надо кричать, мистер Куинн. Я здесь.

– Какого черта ты там делаешь? Где Брэдли?

– Там, где я его оставил, – возле дороги. Только теперь он привязан к дереву. – Либерти направил винтовку на Куинна. – Ну и потеха! Все, кроме Льюиса, целятся в тебя. Надо бы это сфотографировать.

– Опусти пистолет, Куинн, – повторил Мэтью. – Если мы договоримся, ты будешь в целости и сохранности.

– Я не хочу остаток жизни провести в тюрьме! – ответил Куинн.

– Это лучше, чем смерть, парень. Конечно, ты окажешься за решеткой, но в обмен на сотрудничество сможешь поторговаться насчет срока и места заключения. Подумай об этом, Куинн. Останешься жив – сможешь воспользоваться своими преимуществами. Выстрелишь в миссис Колл – отправишься к дьяволу с простреленными яйцами.

По телу Куинна пробежала дрожь. Рука, державшая пистолет, дрогнула. Не сводя глаз с Мариетты, он сказал:

– Вы сумеете спасти меня от Чемберса? У него есть разные способы…

– Слово чести, – заверил его Мэтью, – ты будешь в безопасности.

– Ладно. – Куинн осторожно убрал палец со спускового крючка. – Хорошо, Кейган, мы договорились. – Он положил пистолет на землю, потом выпрямился и поднял руки вверх.

– Нет, – прошептала Мариетта, шагнув к нему. Ее руки онемели от напряжения, но она собралась с силами и крепко сжала револьвер. Ничего не заметивший Джастис подошел к Куинну, чтобы поднять пистолет; Либерти принялся связывать руки Льюису. Мариетта не обращала на них никакого внимания. Она видела только Куинна. Он удивленно смотрел на нее, словно не мог поверить, что в него все еще целятся.

– Эй, Кейган! – позвал Куинн Мэтью. – Уймите миссис Колл.

– Дай мне револьвер, Этти, – тихо сказал маршал, подойдя к ней. – Все кончено.

– Нет! – сердито крикнула она и сделала еще один шаг в сторону Куинна. – Пожалуйста, отойдите, мистер Двенадцать Лун.

Джастис и Либерти наконец удостоили ее взглядом.

– Миссис Колл?! – воскликнул ошеломленный Джастис.

Мариетте было трудно дышать, она пыталась подавить охвативший ее ужас.

– Не делай этого, Этти! – жестко приказал Мэтью. – Дэвид не одобрил бы твой поступок.

Куинн широко открыл глаза: он понял, что Мариетта сейчас убьет его.

– Теперь ты знаешь, каково было Дэвиду, – еле выдавила она из себя.

Когда она нажала на курок, Куинн закричал, да так пронзительно, что выстрела не было слышно. Крики не прекращались. Мариетта открыла глаза. Куинн упал на колени, но был еще жив и продолжал вопить.

Стиснув зубы, она прицелилась и выстрелила снова.

– Что за женщина! – восхитился Джастис.

– Я влюбился, – заявил Либерти.

Мариетта палила из револьвера, Куинн кричал, прикрыв руками грудь. Но ничего особенного не произошло. Куинн стоял на коленях и рыдал, как испуганный ребенок. Она встряхнула револьвер.

– Нет. Нет, нет, нет! – кричала Мариетта.

– Хватит, Этти.

Мэтью попытался взять револьвер, но Мариетта отдернула руку и зло посмотрела на него.

– Почему он не выстрелил? – В ее голосе звучала ярость. – Я сделала все так, как ты говорил.

– Дорогая, – прошептал Мэтью, и его глаза наполнились печалью. – Он не захотел бы этого.

Мариетта вдруг поняла, в чем дело, и бросила револьвер на землю.

– Негодяй! – Она залепила Мэтью полновесную пощечину, едва не свернув ему шею.

– Этти…

Мариетта отвернулась и пошла прочь, ничего не видя вокруг. Либерти упал перед ней на колени.

– Мы едва знакомы, миссис Колл, но я прошу вашей руки.

Мариетта не остановилась.

– Неужели это означает «нет»? – раздался разочарованный возглас Либерти.

Через час Мэтью отправился на поиски Мариетты. Она сидела на большом валуне и смотрела вниз, на долину. Несколько минут оба молчали, потом она спросила:

– Как ты догадался?

Мэтью подошел поближе и сел рядом.

– О револьвере? Или о том, что ты хочешь убить Куинна?

– О револьвере.

– В первый день нашего знакомства, когда мы были в поезде, я передал тебе сумочку, помнишь? Я не большой знаток в таких делах, но она показалась мне уж слишком тяжелой. В тот момент мне было не до сумочки, и все же эта мелочь задержалась у меня в голове.

– Когда ты вытащил пули? – спросила Мариетта с каменным выражением липа.

– Той же ночью, пока ты спала. Я чуть было не задремал, и вдруг меня как ударило. Я понял, почему сумочка оказалась такой тяжелой. А когда увидел «кольт», – Мэтью покачал головой, – дорогая, я просто не поверил своим глазам. Ты могла таскать его с собой только с одной целью, и я не сомневался, что намерения у тебя самые серьезные.

– Именно, – с горечью подтвердила Мариетта. – Я поклялась на могиле Дэвида, что прикончу его убийцу. Это была священная клятва! Единственное, чем я могла отблагодарить его за все, что он для меня сделал при жизни. – Она опустила голову. – А ты все испортил.

– Милая, – сказал он нежно, – ты же сама понимаешь: Дэвиду это не понравилось бы. Совершить убийство? Твой муж не хотел бы этого.

Мариетта сжала руки в кулаки.

– Да, он не захотел бы. Зато я хочу. Стоит только вспомнить, в каком виде я его нашла…

Мэтью попытался обнять ее, но она его оттолкнула.

– Послушай, – прошептал он, дотронувшись кончиками пальцев до подбородка Мариетты и стараясь повернуть ее головку к себе. – Послушай, Этти. Ты понятия не имеешь, что значит убить человека. Одно дело – планировать, думать об этом, и совсем другое – осуществить. А потом уже ничего не исправишь. Милая моя, я знаю, тебе больно. – Мэтью смахнул с ее щек слезы. – Я знаю, ты потеряла мужа, но смерть Куинна не принесет тебе счастья. Наоборот. Это самое тяжелое бремя – помнить о том, что ты отнял у человека жизнь.

Мариетта шмыгнула носом, и Мэтью притянул ее к себе. На этот раз она не сопротивлялась, а с облегчением вздохнула и прижалась к нему.

– Я убил шестнадцать человек, – продолжал он, гладя ее по голове. – И отправил на виселицу еще несколько дюжин. А уж скольких посадил за решетку – и не сосчитать. А ведь их тоже расстреляли потом или вздернули на виселице за преступления. Они всегда со мной – денно и нощно. Я вижу во сне их лица. А тех, кого я отправил на тот свет своей рукой… я знаю их имена, имена их друзей и детишек. Закрывая глаза, я вижу, как все это было… как я убивал их, как они смотрели на меня, поняв, что настал их коней. Я помню их последние слова – слова тех, кто еще мог говорить. Да, я ничего не забыл. Ничего!

– О, Мэтью… – скорбно прошептала Мариетта.

– Я не хотел, чтобы ты пережила то же самое, Этти. Убив Куинна, ты все равно не вычеркнула бы из памяти смерть своего мужа. Горьких воспоминаний стало бы больше, вот и все. Я не мог этого допустить.

Она молча уткнулась в его грудь. Мэтью тоже молчал.

– Что же будет теперь? – спросила наконец Мариетта. – С Куинном?

– Мы отвезем их в Марипозу. Отсюда придется скакать дня три. Потом предъявим ему обвинение и посадим за решетку. Я отправлю телеграммы: попрошу, чтобы было начато следствие по делу Чемберса. Через неделю федеральные власти пришлют своих людей, и те позаботятся о Куинне. Я отдам им всю информацию. – Мэтью поднял голову и посмотрел на Мариетту. – А потом, миссис Колл, мы отвезем вас в Санта-Инес.

Глава 12

Мариетта сидела на балконе в отеле «Марипоза» и наслаждалась красотой заходящего солнца. День простоял теплый, но к вечеру поднялся легкий ветерок, обещавший прохладную ночь.

Они провели в Марипозе уже неделю, сегодня настал последний день отдыха. Завтра они с Мэтью сядут на самый ранний поезд и завершат свой путь в Санта-Инес.

Как только они приехали в Марипозу, Мэтью немедленно отправил ее и Джастиса в отель, а сам с помощью Либерти отвел Куинна и двух его сообщников в местную тюрьму. Оказавшись в своем номере, Мариетта рухнула на кровать не раздеваясь и проспала остаток дня и всю ночь.

На следующее утро ее разбудила горничная. По просьбе маршала Кейгана она принесла большую лохань и горячую воду, чтобы Мариетта могла принять ванну.

– Он прислал вам еще вот это, мэм, – сказала горничная и поставила в изголовье кровати большую коробку. – Кроме того, маршал велел мне забрать вашу одежду и отдать ее в стирку, если вы не возражаете, конечно, мэм.

– Спасибо, – пробормотала Мариетта и открыла коробку.

В ней лежала элегантная бело-голубая шелковая блузка, под ней – простенький коричневый шерстяной костюм и новое хлопчатобумажное белье. На дне коробки лежала записка:

«Я знаю, что у тебя нет чистой одежды. Надеюсь, что эта подойдет. Извини, что все куплено на скорую руку. М.К.».

Через два часа маршал Мэтью Кейган, только что очнувшийся от глубокого сна, который ему был необходим, как и Мариетте, тоже получил записку:

«Верному рыцарю без страха и упрека. Большое спасибо. Одежда пришлась впору. М.К.».

Мэтью снова и снова перечитывал эти слова, написанные изящным, красивым почерком. Он не знал, что значит «рыцарь без страха и упрека». Но все равно голова шла кругом, а тело пылало. Он аккуратно сложил записку и сунул ее в одну из своих седельных сумок. А потом нацарапал размашистым почерком еще одно послание, в котором приглашал Мариетту поужинать с ним, когда он освободится от дел в суде. Приняв ванну, побрившись и одевшись, Мэтью вышел в коридор и сунул записку под дверь Мариетты.

Она провела день, предвкушая вечернее удовольствие. Они с Мэтью не виделись с тех пор, как он отправил ее в отель с Джастисом. Без него было так скучно! Это немного беспокоило Мариетту: нельзя испытывать такие чувства к человеку, с которым скоро расстанешься навсегда. Но переломить себя не удавалось, и Мариетта вынуждена была признать, что она влюбилась в Мэтью Кейгана.

Вообще говоря, она и раньше это понимала. Эта мысль приходила ей в голову не раз на протяжении их трехдневного путешествия из Хетч-Хетчи в Марипозу через Йосемитскую долину. Когда Мариетта ловила на себе взгляд Мэтью, когда он показывал ей свои любимые места – горы или луга, когда они шли гулять после вечерней трапезы и смотрели на звезды, она мысленно объяснялась ему в любви. Любовь. Прежде Мариетта ничего подобного не испытывала, и новое чувство пугало ее. Стоило посмотреть на Мэтью, и сердце чуть не выпрыгивало из груди, при звуке его голоса слезы наворачивались на глаза. Его нежность приводила ее в еще большее смятение. Иногда Мариетте хотелось, чтобы Мэтью довез ее до Санта-Инес и никогда больше не возвращался. Тогда она сможет вновь стать самой собой – немолодой, простенькой, благоразумной вдовушкой, – и не будет мечтать о невозможном, перестанет любить мужчину, который ей недоступен.

Настал вечер. Услышав стук, Мариетта открыла дверь и увидела, что Мэтью не один. Он стоял перед ней – красивый и несколько смущенный, а за его спиной сияли улыбками Джастис Двенадцать Лун и Либерти Неторопливый Медведь.

Подобного рода сцены повторялись на протяжении этих дней много раз, хотя Мариетта и Мэтью страстно хотели остаться наедине. Братья Дроганы, казалось, твердо решили не покидать их ни на минуту. За едой они направляли разговор в определенное русло, поддразнивали Мэтью или флиртовали с Мариеттой и вообще вели себя несносно. Днем Джастис и Либерти поочередно то развлекали Мариетту, то делили с маршалом его скучные обязанности в суде. А по вечерам братья объединялись и совместными усилиями заставляли своих подопечных болтать на общие темы или обсуждать мелкие повседневные дела. Это явно доставляло им большое удовольствие, правда, Мариетта никак не могла понять почему.

Она мечтала побыть с Мэтью наедине хотя бы часок. Ведь у нее больше не будет такой возможности.

Скоро они приедут в Санта-Инес, Мэтью устроит ее на новом месте и исчезнет, благополучно завершив свое дело. А потом они будут видеться очень редко. Мариетта отлично поняла, что он пытался сказать ей той ночью, когда они любовались звездами. Маршал говорил не только о том впечатлении, которое производит на него подобное зрелище, но и о том, как дорога ему свобода. Да, он испытывает по отношению к ней физическое влечение, и не более. Мэтью должен остаться свободным, и не надо отнимать у него это право.

Надо радоваться тому, что еще несколько часов они проведут вместе, думала Мариетта, надевая жакет. Всего несколько часов, а потом придется расстаться. Впрочем, братья Дроганы так им докучают, что речь может идти не о часах, а только о минутах.

Громкий стук в дверь сообщил о появлении Мэтью. Он пришел точно в назначенное время. Мариетта быстро собрала свою сумочку и направилась к выходу.

Взявшись за дверную ручку, она помолилась о том, чтобы сегодня Либерти Неторопливый Медведь оставил ее в покое. Бхли он еще раз предложит ей руку и сердце, она убьет его. Дверь открылась. В коридоре стоял Мэтью.

Один.

– Добрый вечер, – сказал он нерешительно и принялся вертеть в руках шляпу.

Мариетта огляделась по сторонам.

– Добрый вечер.

– Ты… э-э… уже готова?

– Да, готова. А где мистер Дроган и его брат? Они присоединятся к нам позже? – спросила Мариетта.

Мэтью виновато улыбнулся:

– Сегодня – нет. Ты знаешь, что за Куинном приехали из полиции?

– Конечно.

– Так вот, их всего четверо, и я решил, что неплохо бы добавить еще двоих для охраны. – Его улыбка стала шире. – Я отправил туда Берти и Джаса, пусть покараулят его ночью.

– О, Мэтью, это же чудесно! – воскликнула Мариетта, с восхищением глядя на него.

– Я тоже так думаю, – ответил он, обрадованный ее словами, и церемонно предложил руку: – Не окажете ли мне честь, мэм?

Мариетта, в свою очередь, сделала реверанс и коснулась пальчиками его ладони.

– С удовольствием, сэр. Большое спасибо.

– А, чепуха! Пожалуйста. – Он вывел ее в коридор и захлопнул дверь. – А теперь скажите, миссис Колл, не раскрасить ли нам этот скучный городишко в красный цвет?

– Это было бы прекрасно, маршал, хотя мне больше нравится синий, – кокетливо отозвалась Мариетта, спускаясь по лестнице.

Смех Мэтью, очевидно, был слышен даже на улице.

– Сегодня, Этти, мы можем выбрать любой цвет, какой тебе только захочется.

Он и раньше знал, что Мариетта – само совершенство, но здесь, в самом фешенебельном ресторане Марипозы, сидя напротив нее за маленьким, освещенным свечами столиком, он восхищался каждым движением, каждым словом своей возлюбленной. Мэтью и раньше замечал, как грациозны движения ее рук, а сейчас они казались ему особенно женственными и прекрасными – прекрасными, как сама Мариетта.

Он наслаждался плавной правильной речью Мариетты, а когда Мариетта смеялась, то Мэтью начинал глубоко дышать, чтобы успокоить неистово бьющееся сердце. От ее улыбки его бросало в жар. Удивительно, как при этом он умудрялся не выглядеть полным дураком. Мариетту забавляли его шутки, но она ни разу не посмеялась над ним.

Он хотел, чтобы этот вечер длился бесконечно, а потому не спешил. Сначала Мэтью заказал шампанское – самый подходящий напиток для их трапезы, а в завершение ужина – сладкий густой абрикосовый ликер. Он предложил Мариетте заказать все, что ей понравится. Она так и сделала. Суп с сыром, салат из листьев латука, твердая теннессийская ветчина – все было очень вкусно. Мэтью смаковал каждый кусочек, ухитряясь не замечать при этом, что именно ест.

Потом они не спеша вернулись в отель. Мэтью держал Мариетту за руку, нежно перебирая ее тонкие пальчики. На улице уже стемнело. В небе во всем своем великолепии сияли звезды, равнодушные к людским бедам и радостям. Настроение влюбленных все время менялось. За ужином они оживленно болтали, потом беседа потекла более спокойно и умиротворенно, а сейчас в атмосфере чувствовалась некая торжественность. К отелю они подошли молча. Мэтью остановился и принялся вертеть в руках шляпу, смущаясь, как школьник.

– Это был… прекрасный ужин, – робко начал он, мысленно дав самому себе подзатыльник.

– Да, чудесный. Спасибо, Мэтью.

– Пожалуйста, – сказал он, глядя себе под ноги. Воцарилась тишина.

– Ну, мне пора идти в свой номер, – прервала затянувшуюся паузу Мариетта. – Завтра рано вставать.

– Верно. – Мэтью кивнул. – Да, нам надо встать рано.

Они опять помолчали.

– Ну, спокойной ночи, Мэтью. Спасибо.

– Пожалуйста. Я рад, что тебе понравилось. – Мэтью наклонился и поцеловал Мариетту в щеку. – Спокойной ночи, Этти. Приятных сновидений.

– Спокойной ночи.

Они разошлись по своим комнатам. Через полчаса Мариетта сидела на кровати в ночной рубашке и причесывалась, пытаясь собраться с мыслями. Еле слышный стук в дверь удивил ее. Накинув халатик, она пошла открывать дверь. В коридоре стоял Мэтью и с мольбой смотрел на нее своими синими глазами.

– Я хочу провести с тобой эту ночь, – тихо сказал он.

В ушах Мариетты раздался колокольный звон. Ей хотелось того же, но она боялась своих желаний.

– Да, – прошептала Мариетта, протягивая ему руку.