Текст книги "Сквозь все преграды"

Глава 27

Две недели спустя Мэтью стоял в своей спальне в «Лос Роблес» и нетерпеливо ждал, пока ему помогут облачиться в свадебный костюм.

– Спокойно, Мэт. Я почти закончил.

– Слишком туго, – жаловался Мэтью, просовывая палец под шелковый шарф, который завязывал брат. – Не понимаю, зачем все это нужно?

– И вовсе не туго, – говорил Джеймс, торопясь закончить работу, чтобы старший брат не испортил ее в третий раз. – Ты нервничаешь, вот у тебя шея и распухла.

– Что ж, это твоя вина, – проворчал Мэтью. – Ты и Элизабет. С вами не справишься!

Джеймс рассмеялся:

– Успокойся, Мэт. Это всего лишь свадьба. Никто тебя не укусит!

Но его слова не успокоили Мэтью. Он повел плечами, чувствуя себя очень неуютно в модном костюме – том самом, который надел, чтобы ухаживать за Мариеттой. Его большое тело никак не хотело в нем помещаться. Хорошо бы сжечь костюм сразу после свадьбы!

– Я собирался тихо отметить это событие в саду Этти. Неужели я просил чего-то необычного? Но нет! Вы с Элизабет пригласили в «Лос Роблес» полгорода и устроили настоящий спектакль.

Мэтью принялся расхаживать по комнате. Джеймс ходил за ним следом.

– Мы пригласили весь город, – поправил он, сдувая пылинки с широких плеч брата. – А свадьба должна состояться именно в «Лос Роблес». Ведь это твой дом.

– Уже нет. Мы с Этти будем жить в Ханлан-Хаус. Там родятся наши дети.

– Можешь поселиться хоть на луне. Ты – Кейган, и твои дети будут носить эту фамилию, и Мариетта – тоже. Ровно через полчаса. А все Кейганы считают «Лос Роблес» своим домом. Вот. – Джеймс подошел к шкафу, взял графинчик с виски и налил два бокала. – Выпей немного, чтобы успокоиться.

– Мне нужно снять вот это, чтобы я мог дышать свободно, – проворчал Мэтью, потянув за воротник, но от бокала не отказался.

– За Мариетту, – сказал Джеймс.

– За Этти.

Выпив виски, Джеймс придирчиво оглядел брата до головы с ног.

– Хорошо выглядишь, Мэт. Не думал я, что доживу до твоей свадьбы, но я очень рад. Жаль, что папа и мама не могут видеть тебя.

– Мне тоже жаль, – грустно отозвался Мэтью.

– Они были бы счастливы и, конечно, полюбили бы Мариетту.

– Да. И обязательно спросили бы ее, зачем такая милая леди выходит замуж за глупого старика.

– Какой же ты старик! Тебе в июне исполнилось только сорок.

– Лучше не напоминай, – сказал Мэтью с кислой физиономией и сделал большой глоток виски. – Ты можешь поверить, что я скоро буду отцом? Мне сорок лет, а у меня будет ребенок.

– Тебя это тревожит?

– Ну, немного, – признался Мэтью, снова потянув за воротничок. – Последние две недели мы много раз говорили об этом с Этти. Она считает, что я справлюсь. Знаешь, она так рада, что у нее наконец-то будет ребенок… Этти стала чувствовать себя лучше и уже мечтает завести второго, когда этот родится и подрастет.

– Похоже, она не даст тебе покоя, Мэт, – сказал Джеймс со смехом. – Копи силы, ты ведь уже старик.

Мэтью усмехнулся:

– Ты на себя оглянись, братишка. Сегодня утром Элизабет сообщила мне о твоих подвигах. Поздравляю!

Покраснев, Джеймс пожал руку, протянутую Мэтью.

– Ну, мы ничего не планировали… это вышло случайно, но Бет рада. Ей хочется иметь еще одного ребенка.

– Она мне так и сказала. Значит, у моего малыша будет кузен или кузина примерно одного с ним возраста.

– Хорошо бы родилась девочка! – сказал Джеймс, мечтательно улыбаясь. – Маленькая хорошенькая девочка с темными волосами и большими черными глазами, как у ее матери.

Мэтью поставил на стол пустой бокал:

– А мне все равно, кто родится. Какая разница? Раздался стук. Джеймс открыл дверь и вернулся к Мэтью с небольшим свертком, упакованным в белую бумагу и перевязанным серебряной лентой.

– Это тебе. Наверняка от невесты.

– Ух ты! – удивленно воскликнул Мэтью. – Интересно, что там такое?

Когда они развернули бумагу, выяснилось, что жениху подарили часы. Мужские часы с двадцатью камнями фирмы «Хэмпден» в солидной золотой оправе, украшенной незатейливым рисунком и крупными бриллиантами в четырнадцать карат, и с золотой цепочкой.

– Господи, помилуй! – воскликнул восхищенный Джеймс, заглядывая брату через плечо. – Эти намного лучше маленьких часиков, которые я подарил Бет несколько лет назад. Хорошо иметь богатую жену. Должно быть, они стоят кучу денег! Даже подумать страшно.

Мэтью молча открыл часы, взглянул на циферблат и на гладкую золотую поверхность крышки, где большими изящными буквами были выгравированы их с Мариеттой имена и слова: «Я счастлива».

– Тут есть записка, – заметил Джеймс, но Мэтью уже отложил часы в сторону и взял ее из коробочки.

Потом он прочел вслух то, что было написано рукой Мариетты.

Любовь моя, я знаю: ты нашел меня

благодаря шестому чувству. Мир стал другим вокруг меня,

когда ты подошел так близко. Готова дать я тысячу обетов,

чтоб эту радость сохранить, И драгоценную надежду, и связи нашей

крепкой нить. Ищу я счастия в одном тебе,

и счастлива сама.

«Твой приход». Дора Рид Гудейл.

Ком застрял в горле Мэтью. Он положил листок на стол, снова взял часы и начал рассматривать их. От избытка чувств на глаза наворачивались слезы.

– Потрясающе!

– Прекрасно! – подтвердил Джеймс. – Хорошую жену ты себе выбрал, Мэт.

– Это точно, Джимми. – Он вздохнул. – А я тебе рассказывал, как она расправилась с Дрю Куинном?

– Раз сто, наверное! – засмеялся Джеймс.

– Ну, тогда ладно. Когда же начнется эта чертова свадьба?

Ровно через сорок пять минут, в назначенное Элизабет время, Джастис Двенадцать Лун и Либерти Неторопливый Медведь вели невесту к алтарю, где стоял взволнованный жених. Наклонившись к Мэтью, Джастис шепнул:

– Ты должен хорошо о ней заботиться, иначе моя бабушка-чероки нашлет на твою голову проклятие, которое будет преследовать тебя и после смерти.

– Если ты когда-нибудь заставишь ее плакать, я всю оставшуюся жизнь проведу на твоем крыльце, – в свою очередь, шепнул Либерти.

Придя в ужас от этих обещаний, Мэтью только вытаращил глаза. Затем братья Дроганы неохотно передали Мариетту на попечение жениха.

– Что случилось? – тихо спросила она, когда Мэтью взял ее за руку. – Что они сказали?

– Ничего, – солгал Мэтью и тряхнул головой, чтобы отогнать от себя жуткое видение того, что пообещал Либерти.

Мариетта улыбнулась. Она выглядела такой прекрасной в своем пышном белом платье, что Мэтью чуть не прослезился на потеху окружающим.

– Этти… – В его голосе звучал благоговейный страх, ибо он никак не мог поверить, что наконец завоевал Мариетту. – После стольких… стольких мытарств… любимая…

Мэтью замолчал, не в силах продолжать дальше. В глазах Мариетты блеснули слезы.

– Да, – сказала она, крепко сжав его руки. – Да, Мэтью, я знаю, что ты хочешь сказать.

Он проглотил ком, застрявший в горле, и громко, не заботясь о том, что его услышат, сказал:

– Я счастлив.

Эпилог

Мэтью Кейган не относился к числу людей, которые часто плачут. Те случаи, когда он проливал слезы, можно было пересчитать по пальцам.

Он плакал, рассказывая Мариетте о смерти Лэнгли Тайнса. Плакал, когда Мариетта родила мальчиков-близнецов и он в первый раз взял их на руки. То же произошло через три года, когда жена подарила ему дочь.

В 1901 году первый автомобиль проехал через Сан-Маркос-Пас в долину Санта-Инес. Шериф Мэтью Кейган услышал эту новость посреди рабочего дня, стоя у дверей бакалеи Симонсона. Он сел на скамейку и зарыдал, В 1913 году в местной газете опубликовали сообщение о том, что президент Вильсон разрешил затопить Хетч-Хетчи и превратить долину в гигантский резервуар для Сан-Франциско. Мэтью сидел в своем саду, жена держала его за руку, а он горько плакал.

Но в жизни Мэтью и Мариетты было все-таки гораздо больше смеха, чем слез… и масса сломанных кроватей.

Несмотря на свои страхи, он оказался хорошим отцом, и дети стали радостью его жизни. Мэтью учил дочь и сыновей удить рыбу, охотиться, стрелять из ружья и разжигать костер. Кроме того, он (как и Лэнгли Тайне в свое время) учил их уважать закон, силу оружия и жизнь других людей. Пока Хетч-Хетчи не затопили, они каждую весну – как только сходил снег – всей семьей ездили в долину.

Мэтью пробовал учить стихи, а потом читать их жене, но Мариетта целовала его, усаживала в кресло и, примостившись у него на коленях, просила лучше рассказать что-нибудь о тех днях, когда он был федеральным маршалом. И Мэтью с радостью выполнял ее просьбы, ибо в душе понимал, что в его исполнении стихи звучат совсем не так, как хотелось бы.

Когда супруги были еще молоды, по вечерам Мэтью устраивался в большом кресле перед камином, сажал детей к себе на колени и рассказывал им одну историю. Историю о человеке, чья фотография висела на почетном месте над камином. О человеке, который был добрым, умным, очень храбрым и любил их мать так сильно, что пошел на риск и погиб ради нее.

Мэтью учил своих детей уважать и восхищаться Дэвидом Коллом. И сам почитал человека, благодаря которому получил самый дорогой подарок в своей жизни…