Текст книги "Год и один день"

– Я хочу знать правду, Алек Кэмпбелл, – проговорил Дункан. – Ты говоришь, что тебе не нужна эта женщина, но перережешь горло всякому, кто на нее позарится. Я прав?

Если не сами слова, то что-то в тоне Дункана прорвалось сквозь головную боль. Алек насторожился:

– Это предупреждение?

– Да, это предупреждение. Когда ты дашь свободу леди Бриттани, я буду в числе первых, кто станет искать ее руки. Если у тебя не хватает ума беречь это сокровище, ты заслуживаешь того, чтобы его потерять.

Алек одарил друга свирепым взглядом.

– Будь осторожен, Дункан! Если бы любой другой мужчина говорил со мной так, как говоришь ты, он уже лежал бы, пронзенный моим мечом. Наши клятвы еще живы, и потому на этот раз я тебя прощаю. Но только на этот раз.

Угроза Алека, казалось, не произвела особого впечатления на Дункана. Он беспечно улыбнулся и сказал:

– Похоже, я задел твое больное место. Прикрывай его получше, чтобы другие не обнаружили.

Дункан повернулся, собираясь уйти, и вдруг Алек увидел, что за спиной его друга стоит Бриттани. Лицо у нее было пунцовым, но она твердо встретила его взгляд. В ее глазах блестели непролившиеся слезы, а цветом эти глаза сейчас напоминали море в штормовую погоду. Но она не опускала глаз и изо всех сил пыталась скрыть, как больно ранили ее его слова.

– Ты готов, милорд? – коротко спросила она.

– Да.

Алек взял у нее из рук баул и двинулся вперед, чувствуя себя еще хуже, чем все утро. Он знал о том, какие чувства вызывает в Бриттани упоминание о разводе, и не думал, что она может услышать его замечание. Тайная боль, застывшая в ее глазах, лишала его спокойствия.

– Они прибыли поздно ночью, миледи, – объявила горничная, делая реверанс перед леди Юнис.

– Ты уже видела леди Бриттани? – Юнис налила себе чаю, без которого по английской привычке не могла обойтись утром. Она с нетерпением ожидала новостей о внучке Уэнтворда.

– Нет, миледи, я уже спала. Но все в замке только и делают, что гадают, почему это они приехали под покровом ночи. – Молоденькая горничная добавила молока в чай. – Хочешь, миледи, я сбегаю и узнаю, нет ли каких новостей о Кэмпбеллах?

– Да, ступай и послушай сплетни.

Юнис поднесла чашку к губам, провожая взглядом горничную, спешившую к двери, чтобы выполнить распоряжение миледи. Слава богу, Кэмпбеллы наконец прибыли. Ей уже до смерти надоело разыгрывать девичью невинность, хотя она понимала, что это необходимо.

Юнис была заинтригована этой парой, особенно репутацией лэрда Кэмпбелла, и ей хотелось выяснить, есть ли хоть доля правды в историях, которые рассказывали о нем и его жене.

Сегодня Юнис одевалась особенно тщательно. Она вообще никогда и никому не показывалась на глаза в неприглядном виде, но сейчас хотела быть во всеоружии. Стоит ли завести дружбу с этой парой? Судя по тому, что она знала о внучке Уэнтворда, произвести на нее впечатление не составило бы труда. Та, воспитанная в суровом спартанском духе, насильно отправленная в варварскую Шотландию, должна была с радостью ухватиться за руку помощи, протянутую просвещенной соотечественницей. Но гораздо больше, чем опека простушки-жены, Юнис привлекало близкое знакомство с ее мужем, главным военачальником Шотландии.

Его прозвали Черным Кэмпбеллом, и, когда Юнис произносила это имя, ее охватывало приятное возбуждение. Она не любила галантных, изнеженных кавалеров – ее привлекали мужская сила, власть, уверенность в себе. Казалось, Алек Кэмпбелл полностью удовлетворял ее требованиям. Юнис считала, что у нее нет причин не получить двойную выгоду, объединив дело с удовольствием.

Дверь открылась, в комнату влетела запыхавшаяся горничная.

– Миледи, король Эдгар сейчас принимает у себя лэрда Кэмпбелла, а леди Бриттани скоро выйдет.

Юнис улыбнулась и поставила чашку.

– Я обязательно должна присутствовать при ее дебюте, – пробормотала она.

Она бросила последний взгляд в бронзовое зеркало и поспешила в парадный зал. Обычно Юнис старалась появляться там как можно позднее, чтобы избежать бессмысленной болтовни с шотландскими дамами, но сегодня она должна быть на месте, когда бедняжке Бриттани понадобится дружеская поддержка.

Она вошла в зал и заметила, что ее появление не вызвало обычного оживления. Присутствующие лишь мельком взглянули на нее, а потом их взгляды с ожиданием устремились в другую сторону, и это невнимание задело Юнис гораздо больше, чем она готова была признать. Настроение у нее испортилось, хотя на лице ее играла все та же ослепительная улыбка. Она подошла к кучке дам – первых леди Шотландии – и стала прислушиваться к разговорам.

– О, бедняжка! Надеюсь, она не избита до полусмерти. Приехать так поздно ночью – для этого нужна особая причина. Значит, им было что скрывать. – Леди Алиса содрогнулась якобы от ужаса, склонившись ниже к лицам заинтересованных слушательниц. – Как, должно быть, ужасно быть замужем за человеком, который ненавидит твою семью и тебя.

Юнис подошла еще ближе к кружку, не вливаясь в него, но прислушиваясь с удвоенным вниманием. Эта Бриттани просто дура, если пытается справиться с мужем силой. У любой женщины есть гораздо более надежное оружие против мужчины, чем мечи и кинжалы.

– Мне говорили, что она с мечом в руках участвовала в настоящем сражении, защищая замок мужа, – сообщила леди Пегрин, прикрыв рот рукой, чтобы ее не услышали мужчины, собравшиеся на другом конце зала.

В отличие от остальных Юнис нисколько не удивилась, услышав это откровение. Это вполне укладывалось в сложившийся в ее представлении образ внучки Уэнтворда, которую всю жизнь так муштровали, словно хотели сделать из нее солдата.

– Наверное, это неправда. При таком муже, как Алек Кэмпбелл, она должна быть запуганной и забитой. Женщина, которая боится собственной тени, не станет сражаться против целой армии. – Леди Алиса кивнула, уверенная в собственной правоте. – А что ты об этом думаешь, леди Юнис?

Юнис видела вокруг себя возбужденные, раскрасневшиеся лица. Дамы ждали ее ответа с таким нетерпением, словно она была оракулом.

– Я думаю, леди, нам следует воздержаться от суждений, пока мы не увидим ту, о ком идет речь, собственными глазами, – усмехнувшись, ответила леди Юнис.

– Меня учили думать, что единственный долг женщины – ублажать своего мужа, – вступил в хор надменный и скрипучий голос леди Гвен.

Юнис давно хотелось придушить эту святошу, но она ответила ей любезной улыбкой.

– А я думаю, что твое образование оставляло желать лучшего, – решительно заявила леди Мельвина, отчего надменная матрона остолбенела, а более молодые и смелые дамы прыснули в кулак. – Вот я с нетерпением жду появления женщины, которая осмелилась проявить свою натуру.

– Твои взгляды опасны, Мельвина, и тебе лучше придержать язык в присутствии стольких молодых леди, – непререкаемым тоном проговорила леди Гвен. – Несомненно, леди Бриттани не заслуживает ничего, кроме порицания.

Юнис находила разговор интересным, но решила сначала посмотреть, как отнесется к леди Кэмпбелл король, а потом уже принимать ту или иную сторону. Итак, женщины разделились на две партии. Теперь хорошо бы узнать, что думают по поводу леди Кэмпбелл мужчины.

– Миледи, король Эдгар и лэрд Кэмпбелл ожидают тебя в парадном зале. – Горничная поклонилась и двинулась было к двери, но задержалась. – Леди Бриттани, – неуверенно проговорила она, – прости мне мою смелость, но там есть еще одна леди. Как и ты, она жена по договору. Но в отличие от тебя она боится выйти.

– Так спроси леди… – Бриттани помолчала, пока горничная называла имя. – Спроси леди Эйнсли, не хочет ли она присоединиться ко мне.

Бриттани старалась не смотреть на девушку, чтобы не выдать своих чувств. Она сама боялась, но, несмотря на страх, все время помнила напутственные слова леди Бренны. Ее спокойный совет звучал у Бриттани в голове. Бриттани улыбнулась. Да, она ни перед кем не склонит головы, ее дух останется несломленным.

По крайней мере ей не приходилось опасаться за свой наряд. Она расправила складки платья и надела обруч на голову. Бриттани еще раз мысленно поблагодарила свекровь и невестку, чьи усилия превратили ее если и не в красавицу, то в леди с головы до пят.

Бриттани не могла заснуть ночью, а встала еще до рассвета. Она тихонько выбралась из спальни и отправилась исследовать замок, заходя в каждый зал и по пути повторяя уроки Эндрю. Это была обычная военная тактика – разведка на территории противника, и она была рада, что применила ее. Теперь богатство и роскошь королевского замка уже не будут подавлять и отвлекать ее.

Дверь открылась. Бриттани обернулась, чтобы поздороваться с леди Эйнсли, и едва не вскрикнула от неожиданности. Слава богу, ей удалось вовремя взять себя в руки, но теперь она понимала, почему леди Эйнсли так боялась появиться на людях. На лице у несчастной красовался огромный синяк.

– Леди Эйнсли, спасибо тебе, что ты согласилась меня сопровождать, – с приветливой улыбкой Бриттани шагнула навстречу гостье.

– Пожалуйста… Я не хочу показываться при дворе в таком виде… – Леди Эйнсли чуть не плакала, безуспешно пытаясь держать голову так, чтобы синяка не было видно.

– Эдна, – обратилась Бриттани к горничной, – ты можешь найти где-нибудь пудру?

– Да. У коро… У одной дамы есть пудра.

– Тогда живо принеси ее и заодно попроси эту даму нам помочь, – сказала Бриттани, которая по оговорке горничной сразу поняла, что речь идет о королеве.

– Миледи, ты и так задержалась. Не серди своего мужа ради меня, – взмолилась леди Эйнсли.

– Если уж они ждали так долго, то подождут еще немного, – сказала Бриттани, чтобы подбодрить несчастную. Она подумала, что леди Эйнсли вряд ли спускалась к завтраку и, наверное, голодна. Бриттани тоже не стала есть с другими, а попросила горничную принести поднос к ней в комнату.

– Леди Эйнсли, не хочешь ли пока немного подкрепиться? – предложила Бриттани.

Та робко улыбнулась и отрицательно покачала головой, но Бриттани видела, что она невольно проглотила слюну. Бриттани поставила на стол поднос с едой и молоком и сама села за стол.

– Прошу тебя, сядь со мной.

– Ты очень добра, – пробормотала леди Эйнсли и приняла тарелку с едой, которую ей протянула Бриттани.

– Нет, напротив, я лишь забочусь о себе. Это ты оказываешь мне услугу.

Леди Эйнсли в недоумении уставилась на нее.

– Дело в том, что я не люблю есть в одиночестве. А в последнее время я замечаю, что совсем не могу есть по утрам.

– Не можешь есть утром? Тебя тошнит? – спросила леди Эйнсли.

– Я не больна, – заверила ее Бриттани. – Наверное, это происходит из-за того, что моя жизнь слишком сильно изменилась. Со временем, когда я получше привыкну к новому окружению и новой еде, все пройдет.

Леди Эйнсли собиралась что-то сказать, но потом раздумала. Бриттани подлила ей молока. «Удивительно, как пища поднимает настроение», – подумала она. Леди Эйнсли уже не казалась такой испуганной и несчастной.

Дверь в спальню открылась. Бриттани встала. Как она и надеялась, это была королева Аланна.

– Госпожа. – Бриттани опустилась перед королевой в глубоком реверансе. Леди Эйнсли последовала ее примеру, но при этом ее голова была повернута в сторону.

Унизанные кольцами пальцы твердо взяли леди Эйнсли за подбородок. Королева повернула к себе ее голову и стала рассматривать синяк. Потом она умело наложила слой пудры, так что синяк несколько поблек, хотя и не исчез совсем.

– Какая жестокость! – воскликнула королева. – Как это случилось?

Леди Эйнсли замялась, опустила голову.

Ее нерешительность рассердила королеву.

– Леди Эйнсли, ты что, плохо слышишь? – Каждое слово звучало так отчетливо и громко, что бедная леди Эйнсли склонилась, как тонкое деревце на сильном ветру.

– Этот синяк появился случайно… из-за моей неосторожности.

– Ты случайно налетела на кулак? – Королева подняла брови. Скептическое выражение ее лица ясно говорило о том, что она не верит ни единому слову леди Эйнсли.

– Да, госпожа, именно так все и случилось, – вдруг объявила леди Эйнсли.

– Объясни, – потребовала королева.

Леди Эйнсли прижала руки к груди.

– Это не то, о чем ты подумала, госпожа. Однажды вечером мой муж поспорил с моим братом. Они не поделили какую-то лошадь. В конце концов они стали драться, а я вмешалась. Когда я бросилась между ними, чей-то кулак угодил мне в лицо. – У леди Эйнсли был такой удрученный вид, что Бриттани подошла и обняла ее за плечи.

Королева смягчилась:

– Понятно. Женщина находится в трудном положении, когда приходится выбирать между преданностью мужу и преданностью семье.

– Муж решил меня наказать, и теперь я должна появиться на людях вот в таком виде, а это очень унизительно.

Бриттани хорошо понимала, почему леди Эйнсли так смущена. Сама Бриттани ни за что не согласилась бы предстать перед шотландской знатью с синяком во всю щеку.

– На твоем месте я не стала бы особенно беспокоиться. – Королева повернула лицо леди Эйнсли к свету. – Синяк почти незаметен. Кроме того, мое присутствие заставит насмешников придержать языки. Мы с королем не одобряем мужчин, которые поднимают руку на жен.

– Просвещенный взгляд, госпожа, – сказала Бриттани и повернулась к леди Эйнсли. – Если кто-нибудь осмелится спросить тебя про синяк, смотри ему прямо в глаза и говори, что это была досадная случайность.

– Умерь свои страхи, леди Эйнсли, – добавила королева. – По сравнению с долгожданным приездом леди Бриттани твой синяк все равно что обглоданная кость по сравнению с окороком. – Глаза королевы искрились смехом, и смотрела она не на леди Эйнсли, а на Бриттани.

Бриттани похлопала леди Эйнсли по руке, стараясь не поддаваться страху, который всколыхнули в ней слова королевы. Она вопросительно посмотрела на нее.

– Мы будем сопровождать леди Эйнсли в зал?

Аланна улыбнулась:

– Я с нетерпением ждала встречи с Бриттани Смелой. Насколько я знаю, есть и другая Бриттани?

– Да, и если не все нынче вечером пойдет гладко, ты сможешь с ней познакомиться, – с улыбкой ответила Бриттани и предложила руку леди Эйнсли.

Королева сделала то же самое. Несчастная женщина, судорожно уцепившись за своих спасительниц, наконец решилась сдвинуться с места.

– Ты готова, моя дорогая? – спросила королева у Бриттани.

– Да, госпожа. Я чувствую себя как воин перед первым в жизни сражением.

Королева рассмеялась так заразительно, что даже испуганное лицо леди Эйнсли на миг прояснилось.

15.

Алек стоял рядом с Эдгаром в центре зала. Хотя зал был полон, вокруг короля и его военачальника оставалось пустое пространство. Никто не решался к ним приблизиться. Мимо сновали придворные, Алек невольно слушал обрывки разговоров, чувствуя, что у него внутри все бурлит от бешенства.

Именно от этой стороны придворной жизни ему и хотелось уберечь Бриттани. Трудно было подобрать название, достойное этих людишек, все свое время проводящих в праздной болтовне и сплетнях. Жалкие твари, прячущие под ханжескими масками грязные мысли.

– Как ты выносишь это, Эдгар? – наконец спросил Алек.

– С врагами мы встречаемся не только на поле битвы. Предпочитаю держать их поближе к себе, чтобы заранее узнавать об опасности. – Эдгар пожал плечами. – Такова участь монарха, и с этим ничего не поделаешь.

– Что-то я не вижу королевы. – Алек оглядывался по сторонам, озадаченный ее отсутствием.

– У моей королевы, как и у твоей жены, очень независимый характер. Успокойся, Алек, в свое время появятся и королева, и Бриттани.

Хотя Алек старался не выдать волнения, его взгляд то и дело обращался ко входу в зал. Как он заметил, столь же часто туда обращались взоры всех придворных дам и кавалеров.

– Они разорвут ее на куски, – сказал он Эдгару.

– То же самое я думал про свою Аланну, – ответил король и тоже посмотрел на входные двери. – Но мои страхи оказались напрасными, как напрасными окажутся твои в отношении Бриттани. Волноваться по пустякам тебе не к лицу, Алек.

По залу пролетел шепот, потом настала тишина. Алек затаил дыхание. В дверном проеме стояли три женщины – высокая дама с бледным лицом и синяком на щеке посередине, королева и его жена по бокам. Как ни странно это выглядело, но дама, возвышавшаяся над своими миниатюрными спутницами, явно искала их поддержки. Королева покровительственно улыбнулась высокой даме, подтвердив впечатление Алека.

Потом его взгляд остановился на жене. Боже, как она была хороша! Ему показалось, что он видит эту женщину первый раз в жизни. Ее одеяние говорило о тонком вкусе. Оно выгодно оттеняло изящную фигуру Бриттани и грацию ее движений. На голове у нее был только простой медный обруч, а волосы, не перевитые тесьмой, как требовала мода, свободными волнами спускались по спине. Она казалась воплощением женственности, и в то же время ее облик был неповторим, присущ ей одной.

Ее поразительная красота сразу привлекала внимание, а манера держаться его удерживала надолго. Подбородок Бриттани был слегка приподнят, придавая ей решительный и властный вид. Она оглядывала многолюдное сборище взглядом полководца, и этот взгляд говорил, что ей дела нет до их любопытства, что она оказывает им честь своим присутствием.

Алек послушал замечания, доносившиеся до него со всех сторон, и ухмыльнулся. Эти глупцы решили, что его жена – та самая высокая женщина с разбитым лицом, а не миниатюрная изысканная красавица, сопровождавшая ее. А мнения, высказываемые о рыжеволосой малютке, заставили его покраснеть и вспыхнуть от ревности. Неужели они не знают, что она принадлежит ему?

Три женщины направились к королю сквозь толпу расступающихся перед ними придворных. Алек не отрывал глаз от Бриттани, он следил за каждым ее движением, испытывая гордость за свою жену. Остановившись перед супругом, Аланна склонила голову, потом протянула ему руку. Эдгар, улыбаясь, взял ее за кончики пальцев, и королева заняла место рядом с ним. Высокая дама сделала изящный реверанс, и король ответил ей кивком.

Бриттани тоже присела в глубоком реверансе, а выпрямившись, смело ответила улыбкой на приветственную улыбку короля и подошла к Алеку. Когда придворным стало ясно, что именно эта рыжеволосая красавица, а вовсе не высокая дама, и есть жена Алека Кэмпбелла, весь зал выдохнул как один человек, а потом загудел возбужденными голосами.

Алек тоже улыбнулся, но он знал, что его улыбка далеко не так ослепительна, как улыбка жены. Бриттани словно светилась изнутри, и, видя ее такой, Алек гордился ею и гордился тем, что она принадлежит ему.

– Алек, это леди Эйнсли. – Бриттани легонько подтолкнула к нему застенчивую женщину. – Мой муж, лэрд Алек Кэмпбелл.

С лица Бриттани не сходила лучезарная улыбка, она с интересом рассматривала обращенные к ней лица придворных.

– Миледи. – Алек поклонился леди Эйнсли и, обняв жену за талию, привлек ее поближе к себе. Он ясно видел, что синяк на лице леди Эйнсли – след удара кулаком, и боялся, что Бриттани со свойственной ей неосторожностью может затеять ссору с обидчиком женщины, к которой она, видимо, прониклась участием.

– Леди Эйнсли, мы счастливы видеть тебя при дворе. Твой муж тоже здесь? – Эдгар внимательно взглянул на припудренный синяк, очевидно, придя к какому-то собственному выводу о его происхождении.

Аланна что-то прошептала королю на ухо, после чего он перестал хмуриться и понимающе улыбнулся, а леди Эйнсли, потеряв голос от страха, в ответ на вопрос короля только кивнула.

Из толпы выбрался мужчина, увидев которого леди Эйнсли залилась краской.

– Да, я здесь, – сказал он, обращаясь к королю.

– Лэрд Макферсон, – начал Эдгар, поочередно оглядывая то мужа, то жену, – есть дело, которое мы должны обсудить без посторонних. Ты и твоя жена последуете за мной в мои покои. – Потом король кивнул Алеку: – Лэрд Кэмпбелл, я хочу, чтобы ты и леди Бриттани к нам присоединились.

Алек заметил, что при этих словах лицо лэрда Макферсона окаменело. Он был слишком горд, чтобы выслушивать выговоры в присутствии чужих людей.

Но Алек знал, что Эдгар не оставит его в покое и разберется в случившемся до конца, потому что браки по договору были его детищем и он следил за неукоснительным выполнением условий. Правда, Алек предпочел бы обойтись без Бриттани, но он не мог противиться воле короля.

Когда они все вместе оказались в покоях короля, Эдгар сказал, обращаясь к Макферсону:

– Я предупреждал своих подданных, вступающих в брак по договору, что, если женщине, взятой в жены, будет причинен какой-либо вред, виновный будет наказан.

Услышав эти слова, Бриттани ахнула, а леди Эйнсли побледнела как смерть.

– Эта отметина на лице леди Эйнсли – след удара, лэрд Макферсон? – продолжал король.

– Да, – коротко ответил Макферсон.

– И этот удар был нанесен тобою?

– Да, господин, удар нанесла моя рука.

– Стало быть, ты признаешь свою вину, – объявил Эдгар. – Поскольку леди Эйнсли – потерпевшая сторона, она и будет решать твою судьбу. – Король повернулся к леди Эйнсли, у которой был такой вид, словно она вот-вот лишится чувств. – Какое наказание для своего супруга ты считаешь справедливым – плети или розги?

Леди Эйнсли не могла вымолвить ни слова. Злосчастный синяк особенно ярко проявился на ее побледневшем лице. Бриттани подумала, что, будь она на месте леди Эйнсли, она не стояла бы в нерешительности, а потребовала бы, чтобы ее мужа четвертовали.

– Леди Эйнсли? – настойчиво повторил король.

– Но… все было не так… – с запинкой начала леди Эйнсли. – Он не виноват.

– Замолчи, женщина, – оборвал ее Макферсон. – Если таково твое решение, господин, я согласен вынести порку, но я не потерплю, чтобы меня защищала женщина.

– Прошу тебя, господин, выслушай меня! – Леди Эйнсли заломила руки и умоляюще посмотрела на короля, не обращая внимания на гнев мужа.

– Твой муж ударил тебя? – спросил король.

– Да, но он сделал это нечаянно. Я вмешалась в драку, хотела его остановить и получила удар, предназначенный моему брату.

– Это правда? – Удивленный взгляд короля остановился на лице Макферсона.

– Да, – отвечал тот, метнув на жену свирепый взгляд.

– Тогда почему ты не объяснил сразу?

– Потому что мне ничего не надо от женщины, которая не знает своего места. Она предана семье, а не мужу. – Гордое лицо Макферсона выражало презрение к жене. Он даже не смотрел в ее сторону.

– Тогда странно, что она так стремится тебя защитить. Мне кажется, своим поведением она полностью доказала свою преданность тебе, – веско проговорил король. – Между тем я получил донос от ее брата о твоей жестокости по отношению к жене. Должен ли я верить его словам?

– Он был пьян. Наутро он ничего не помнил из того, что происходило ночью. Он увидел лишь кровоподтек на лице сестры и решил, что я ее избил. Этот глупец мог вызвать войну между кланами, – сказал Макферсон.

– Придется освежить ему память, – со вздохом заметил король, и на том разбирательство закончилось.

Во время дневной трапезы Алек заметил, что, когда Бриттани встречается с ним взглядом, в глазах у нее появляется какое-то странное, многозначительное выражение.

– Леди Бриттани, ты сегодня необычно молчалива, – заметил король, который сидел по левую руку от Бриттани, рядом с леди Аланной.

– Сир, почему ты запретил своим подданным применять силу к своим женам? – Этот вопрос привлек всеобщее внимание.

– Потому что я не хочу, чтобы мои начинания привели к кровопролитию. Я хочу примирить кланы, а не давать им лишний повод для столкновений.

– Тогда почему ты не сообщил женам, что им нет нужды бояться своих мужей? – задала следующий вопрос Бриттани.

– Потому что некоторые из них воспользовались бы этим преимуществом во вред.

– А почему ты позволил мне и леди Эйнсли узнать о твоем повелении?

– Потому что ваши мужья достаточно мудры, чтобы избрать наказание, которое ранит только гордость, оставляя невредимым тело, – сказал Эдгар.

– У женщин есть только одно оружие – ум, – задумчиво проговорила Бриттани.

– Леди Бриттани, мне кажется, твой ум – оружие, которое может оказаться опаснее любого другого, – с сухим смешком произнес король.

– Не знаю, сир, у меня еще не было случая испытать его, – отвечала Бриттани.

Эдгар одобрительно улыбнулся ее ответу и вдруг серьезно спросил:

– Скажи, а как бы ты поступила, если бы оказалась во власти жестокого мужа?

– Если бы мой муж оскорблял меня, пользуясь своим преимуществом в силе, я дождалась бы той минуты, когда он окажется беззащитным. – Ее глаза оживленно блеснули, и она сказала леди Эйнсли: – Должен же он когда-нибудь спать.

Эдгар обратился к жене:

– А что думаешь ты, дорогая?

– Я согласна с леди Бриттани. Но я хотела бы добавить: должен же он что-то есть. Может случиться так, что еда не пойдет ему на пользу.

– Милорды, – громко возвестил Эдгар, – кажется, мы получили предупреждение. Но я хотел бы напомнить нашим леди, что, приведя в исполнение такие планы, они рискуют остаться без крыши над головой и хлеба насущного. – Король взглянул на лэрда Макферсона. – Женщины просто хотят, чтобы мы вели себя с ними с тем уважением, какого заслуживает жена знатного человека. Кроме того, милорды, мне всегда претили мужчины, способные поднять руку на женщину и того, кто слабее. Хотя, должен признаться, я не считаю женщин слабыми существами.

– Да-а, – с тяжелым вздохом протянул Макферсон, – никогда не думал, что женитьба такое хлопотное дело. – Он взглянул на Алека, ища поддержки: – А ты как считаешь?

– С самого дня свадьбы Бриттани то и дело выводит меня из себя.

– Любой брак – серьезное испытание, а для таких лэрдов, как Кэмпбелл и Макферсон, брак осложняется тем, что им приходится иметь дело не только с женой, а еще и с клановой ненавистью. – Король обратился к женщинам: – Ваше положение еще труднее. Вы должны не просто выполнять долг жены, а противостоять семьям, которые через вас пытаются оказывать давление на ваших мужей. Сейчас у вас только одна возможность – до тех пор, пока действует брачный договор, вы должны быть верны интересам мужей. – Эдгар говорил горячо и убежденно. – Шотландию нужно объединить, и браки между членами враждующих кланов – это начало ее объединения.

Лэрд Макферсон взглянул на жену. Она накрыла его руку своей и сказала:

– Я всегда была и буду тебе предана.

Алек хорошо понимал, что впереди много трудностей. Он был рад, что Эдгар сумел примирить Макферсона с его женой. Король проявил незаурядную мудрость. Но, принимая во внимание настроения в кланах, глупо надеяться, что у таких браков есть будущее.

– Тебе не кажется странным, что мы с тобой до сих пор не поубивали друг друга? – вдруг спросила Бриттани, отвлекая его от размышлений о будущем Шотландии.

– Тебе было бы довольно сложно это сделать, – с улыбкой ответил Алек.

– Но не невозможно. – Бриттани склонила голову набок, окинув мужа оценивающим взглядом.

Алек расхохотался. Эдгар был прав, когда однажды сказал ему, что сильному мужчине нужна сильная жена. И правда, зачем ему женщина, которая безропотно сносила бы оскорбления? Если жена не может постоять за себя, то от нее нет никакой пользы ни мужу, ни клану.

– Что мы будем делать после трапезы? – спросила Бриттани.

– Ты, моя милая маленькая женушка, будешь вышивать. – Он сделал вид, что не заметил ее возмущения. – А я отправлюсь на охоту с королем и остальными мужчинами.

У Бриттани загорелись глаза.

– И не помышляй об этом, – сурово проговорил Алек. – Единственное оружие, к которому прикоснется твоя рука сегодня, – это иголка. Госпожа, – сказал он, обращаясь к королеве, – ни при каких обстоятельствах не садись играть в шахматы с моей женой.

– Почему, лэрд Кэмпбелл? – Королева подалась вперед, с интересом ожидая ответа.

– Она плутует.

– Неправда! – Бриттани задохнулась от негодования.

– Это должно быть правдой, – сказал Алек. – Ты еще ни разу никому не проиграла. Какое еще объяснение может прийти на ум?

– Может, мои противники просто не умели играть? – отпарировала Бриттани. – Госпожа, я совсем не умею вышивать. Может, мы найдем другой способ скоротать дневные часы?

– Конечно, найдем, леди Бриттани, – с готовностью согласилась королева.

Шахматная партия оказалась очень поучительной. Бриттани поняла, что сидящая напротив нее женщина умна. Ее ходы были тонко рассчитанными и опасными для противника. Почему она старалась скрыть острый ум под маской невинности, пока оставалось тайной. Бриттани еще могла бы понять эту игру, если бы они находились в мужском обществе, но они проводили время в покоях королевы, в то время как все мужчины уехали на охоту.

– Я о тебе много наслышана, леди Бриттани, – сказала леди Юнис, двигая свою пешку.

– Что же именно ты слышала? – Бриттани сделала ответный ход пешкой, одновременно изучая лицо Юнис.

Безусловно, эта женщина с длинными светлыми волосами и большими голубыми глазами была очень красива. Встретив ее ответный взгляд, Бриттани вдруг подумала, что сейчас они играют не в шахматы.

– Ходят слухи, что ты отважилась защищать замок своего мужа. – Юнис произнесла эту фразу спокойным, естественным тоном, говорившим о том, что она не видит в поступке Бриттани ничего сверхъестественного.

– Это не слухи, это правда, – так же спокойно ответила Бриттани, ничем не выдавая охватившего ее беспокойства. В этой женщине было что-то настораживающее.

– Забавно, не правда ли, что последний человек, с которым я виделась перед отъездом в Шотландию, был лорд Уэнтворд. – Леди Юнис передвинула слона. В ее голубых глазах Бриттани не могла прочесть ничего, кроме невинного оживления.

– Как здоровье моего деда? – спросила Бриттани, вводя в игру коня. Ей удалось ничем не выдать своего удивления.

– Когда мы встречались, он пребывал в добром здравии, – сказала Юнис. – Узнав, что я еду в Шотландию навестить тетушку, он попросил меня об одолжении.

– Правда? О каком же? – небрежно спросила Бриттани, делая вид, что всецело поглощена положением фигур на доске.

– Он просил меня как можно подробнее узнать о твоем самочувствии.

– Самочувствии? – Бриттани подняла брови, разыгрывая удивление. Леди Юнис была не просто умной, она была хитрой.

– Леди Бриттани, твой дед заботится о твоем благополучии, в этом нет ничего удивительного, – объяснила леди Юнис. – Ни для кого не секрет, что тебя принудили выйти замуж за человека, который тебя ненавидит.

– Леди Юнис, – Бриттани подалась вперед, словно хотела поделиться с собеседницей важным секретом, – сейчас твой ход.

От Бриттани не укрылось, как изменилось лицо леди Юнис, выдав разочарование и раздражение, и окончательно решила, что внешность и манеры леди Юнис очень и очень обманчивы.

– Прощу меня простить, леди Бриттани, – кротким тоном молвила голубоглазая красавица, – но от шахмат у меня всегда болит голова.

Освободившееся место заняла королева.

– Что ты думаешь о своей соотечественнице? – спросила леди Аланна.