Текст книги "За стеклом [Коламбия-роуд]"

42

Хорошая актриса чувствует себя на сцене как дома: там, в свете прожекторов, она оживает, вкладывая в выступление и тело, и душу. По крайней мере, именно так лицедеи рассказывают об этом, приглашая репортеров модных журналов в свои уютные жилища. Я же всегда подходила к актерскому ремеслу с долей цинизма. Надо всего-то разучить реплики, добиться точности в движениях, вызубрить нужные позы – тоже мне, высокое искусство! Рассуждая подобным образом, я и сама вышла на «сцену», чтобы заняться несложной импровизацией по ходу скучной пьесы, которую разыгрывала с парой других самодеятельных актеров. Роль удалась, и сознание этого вернуло на мое лицо улыбку, шедшую от самого сердца.

Для разнообразия я прихватила ее на работу. Продемонстрировала Добряку Уильяму по пути туда и даже поделилась ею с владельцем «Рыбьего глаза», поджидая автобус. Кензо возился с аквариумами по ту сторону витрины и, углядев лучезарную улыбку, которой я одарила его, пока ждала своей очереди на остановке, он, кажется, пришел в замешательство. В это самое время подъехал мой автобус, но я умудрилась бросить взгляд на кружившую в аквариуме акулу. Не хотелось думать о том, что же подпитывает эту безостановочную активность, но даже подобные мысли не могли стереть улыбки с моего лица. Ничто не могло ее уничтожить. Даже то, что рабочий день начался встречей с моей любимой искательницей талантов, которая и снабдила меня унизительными поручениями.

– Позвоните моему мужу, – начала она. – Скажите этому Мистеру Гуляке, что волкодав у меня. Вернувшись, я обнаружила, что беднягу не выгуливали сутками. Бог знает, где он шлялся, но, когда будете с ним говорить, особо подчеркните, что этим утром мне надо повидать кое-кого, и обязательно убедитесь, чтобы его грызла совесть за то, что я взвалила это на вас.

– Конечно, – очаровательно улыбалась я, и ни единая черточка не дрогнула в моем лице, когда большая глупая псина подняла лапы на стол и напустила слюней прямо мне на блокнот.

Парни тоже играли неплохо. Я знала это, потому что провела обеденный перерыв в интернет-кафе. Честно говоря, я бегала туда всю неделю и тихонько занимала свое место среди всех этих людей, явившихся проверить, как там дела на Коламбия-роуд. По слухам, большинство зрителей были рады, что Слим не сдается в схватке с «Денежным залпом». Пусть он и превратил полоску песчаного пляжа в траншею, наблюдать за тем, как он ищет выход вместе с Мисти, уже само по себе было увлекательно. Мой брат регулярно присоединялся к нему на диване, чтобы тоже взглянуть на это. Кроме того, он размеренно и неизменно цинично комментировал все действия Мисти, иногда отвлекаясь для перебранки с табло. Выглядело это, надо сказать, вполне убедительно. Особенно когда они улучали момент выкурить косячок в так называемой «мертвой зоне» и сыпали шуточками, подходящими двум недоумкам. Слим и Павлов безупречно справлялись с ролями недалеких парней, оставленных без присмотра, в этом им не было равных. Однажды Павлов выплыл из уборной, принял у Слима эстафету в виде окурка и устроил даже целое шоу, стараясь не вылезти при этом за красную черту.

– Можно спросить кое-что? – поинтересовался он и закусил губами косяк.

– Конечно, – радушно отвечал Слим. – Всегда пожалуйста!

Павлов подобрал подол рубашки, приподнял его над пряжкой пояса и испытующе воззрился на собеседника:

– Как думаешь, в этих брюках мой член кажется достаточно большим?

Слим проглотил улыбку, уже готовую расплыться по его лицу, но не бросил ни единого взгляда на штаны моего брата. Зато поделился собственным наблюдением:

– У меня самого член такой огромный, что содержит целый штат работников.

– Да? – похоже, заинтересовался мой брат.

– Со всей музыкой, приятель. Все по полной программе.

– По-твоему, это большой? Работники, которых нанял мой член, сами нанимают работников. Если хочешь поговорить с его управляющим, запишись на прием у секретаря.

– А у моего есть свой агент, – категорическим тоном парировал Слим, отметая дальнейшие возражения. – Вот какой у меня большой член.

– Мой все равно больше. – Павлов небрежно ткнул пальцем за окно. – Видал туристов в автобусе?

Это была классика, и я нередко делилась с барменом избранными выдержками из диалогов. В ответ он в лучшем виде обеспечивал меня напитками, а также льдом и моральной поддержкой.

– У тебя все хорошо, – повторял Макс, и это действительно было бы так, если б еще не приходилось думать о колонке моего братца. Впрочем, лишь в самом конце недели я попросила моего друга-бармена сделать перерывчик и кое над чем покумекать вместе. За последние дни клиентов в интернет-кафе заметно прибавилось. Это все, что он сумел мне сказать.

– Циско, – изобразил шок Макс, когда я поделилась своими опасениями, – но ведь это же чудесно! Если у людей все всегда идет хорошо, это настораживает. Вся соль как раз в том, чтобы все было настоящим. Это и делает сайт camplicity почти таким же неотразимым, как и getcartier.

– Ты подписался?

Мой новый друг сказал, что ему нет в том никакой нужды, и предложил обойти ряды пользователей.

– Те люди, что следят за парнями, с которыми ты живешь, пока попросту убивают время. Ждут самого главного.

– Отлично! – сказала я. – Наш Фрэнк стал хитом.

– Вчера вечером я сбивал коктейль, и мне вдруг почудилось, что разом запищало все заведение.

– Запищало?

– Им всем пришли сообщения по электронной почте.

– А, – дошло до меня наконец. – Дома мы тоже всегда получаем предупреждение. Впрочем, узнав, что наш домовладелец только что загрузил компьютер, мы не спешим подключиться к его сайту.

– Разумно, – похвалил Макс. – Насколько я мог судить, все свое свободное время он не отрываясь проводит за просмотром camplicity.

Я уже подносила к губам бокал, но при этих словах снова опустила его, присвистнув.

– Вообрази, что стало бы с Картье, если б он увидал, как мы наблюдаем за ним самим.

– Не надо этого делать, – посерьезнел Макс. – Мне кажется, это не сойдет вам с рук.

Когда я вернулась с ланча в ту пятницу, моя любимая искательница талантов уже поджидала меня у стола в приемной. Похоже, она провела здесь уже изрядное количество времени. Выяснилось, что эта дама отказалась от услуг замещавшей меня барышни – временной работницы, подменявшей временную работницу. Когда я сбросила плащ и расплылась в улыбке, ее лицо напряглось. Не иначе, меня опять ожидает длинный список поручений. Возможно, она попросит сунуть под одежду крохотный микрофон, прежде чем отправиться в следующий раз получать зарплату из рук ее старика. Уже успев пообщаться чуть ли не со всеми ее знакомыми – от служащих, сдававших ей напрокат автомобиль, до парикмахера, – я была готова ко всему. Кроме, разумеется, того, что она предложит мне работу.

– Вы легко сходитесь с людьми, – сказала дама, – а мне как раз сейчас не хватает менеджера по вербовке.

– Пардон? – Мне послышалось «менеджера-проблядовки». Просьба отправиться спать с ее мужем была бы, конечно, ударом ниже пояса, но я сохранила хладнокровие, и не напрасно, поскольку женщина стащила с носа свои солнцезащитные очки и перешла к детальному описанию требований, соответствующих должности. Услышав про кругосветные вояжи и средства, выделяемые на покупку нарядов, я уже хотела было тут же спросить, когда приступать. Перспектива моей карьеры, если я буду служить этой леди верой и правдой, как и прежде, выглядела слишком уж заманчивой, чтобы быть правдой.

– Что скажете? – спросила женщина, и очки вернулись на прежнее место. Моя голова приказывала, чтобы губы немедленно произнесли «да», чтобы руки поставили подпись в обведенном пунктиром месте еще прежде, чем она разложит контракт. Вот он, мой припозднившийся шанс путешествовать! Я набрала в рот воздуху, тщетно борясь с охватившим меня возбуждением, но сердце заговорило прежде, чем я успела велеть ему замолчать:

– Можно дать ответ в понедельник? Сначала мне хотелось бы посоветоваться кое с кем.

Явно нервничая, Слим поджидал меня у дверей агентства. Я почему-то решила, что он случайно кокнул какое-нибудь стеклянное сокровище, которым я сильно дорожила. Это сразу пришло мне в голову, когда бойфренд протянул кричащий букет: тюльпаны пополам с молочаем.

– Нам с Мисти захотелось прогуляться, – сказал он, подначивая меня. – Хватит уж мне торчать в четырех стенах. Вот я решил встретить свою девушку после работы, узнать, как идут у нее дела.

На Слиме была рубашка, которая могла бы принадлежать ведущему колонки советов подросткам в эпоху черно-белого кино. Об отутюженные стрелки на брюках можно было порезаться, а в начищенных ботинках я увидела сразу два своих отражения. С короткой стрижкой Слим выглядел человеком, идущим по жизни твердой поступью. Мне захотелось поделиться с ним хорошей новостью, но у нас уже накопилось более чем достаточно вопросов, которые и предстояло обсудить во время этой медленной, нога за ногу, прогулки домой.

– Слушай, а вы, часом, не поссорились? – спросила я, подразумевая вовсе не Мисти.

Улыбнувшись, Слим вручил мне букет.

– Мы это преодолеем, – только и сказал он в ответ. – В конце концов, мы работаем в одной команде.

Я повертела в руках букет, любуясь подношением, и с удивлением обнаружила, что обертка расползается в ладонях. Пришлось скрутить ее плотнее, чтобы та не свалилась.

– Только не говори, что купил цветы с другого лотка, – сказала я. – Что подумает Добряк?

– За прилавком Вилли крутился его подручный. Он сказал, босс отправился навестить заболевшего друга. – Слим остановился и выразительно поглядел на меня, словно наш дилер откачивал сейчас дознавшегося наркомана или что-то в этом роде.

Мне захотелось рассказать ему про Роуз и, в частности, поведать о том интимном аспекте жизни Добряка Уильяма, который мешал ему выразить даме свои чувства. Если б моя собственная личная жизнь не протекала под пристальными взглядами публики, я, возможно, и поделилась бы тайной Добряка со Слимом. А так просто заметила:

– Вилли очень привязан к своим близким.

– Иногда мне хочется быть на него похожим, – произнес Слим так быстро и так тихо, что мне почудилось, будто он говорит сам с собой. Похоже, мысль вырвалась наружу, не подвергшись внутренней цензуре.

– Нет нужды, – сказала я. – Ты и так неплохо справляешься.

– Неплохо, но не хорошо? – Слим поднял руку, чтобы коснуться колечка в брови, и ухмыльнулся, не обнаружив его на месте. – В придачу к новой версии программы пользователь обычно получает инструкцию или телефон службы техпомощи. Должен же существовать какой-то способ убедиться, что все делаешь правильно. – Постучав по виску, Слим передернул плечами. – А я сплошь и рядом пользуюсь методом проб и ошибок.

– Это нормально, пока мы готовы учиться на ошибках, – сказала я и улыбнулась, когда Слим предложил перевесить мою сумку к себе на плечо. – Это самое главное.

Мы дошли до автобусной остановки и продолжали идти, не обратив внимания на станцию метро. Я даже не поняла, что мы ее прошли, пока вдали не показалась следующая, но даже тогда мы продолжали идти, прокладывая путь сквозь суету часа пик, как и все прочие в этом городе, забывая встречные лица в тот же миг, как те скрывались позади. Анонимность значила для нас все, и мы ухватились за этот шанс поговорить, открыться друг другу, рассказать, откуда мы идем, перечислить все те места, куда могли бы направиться. За нашими спинами сквозь облака пробивалось заходящее солнце. Пока мы дрейфовали к востоку, оно постепенно вытягивало наши тени, – а те, удлиняясь, превращались в стрелки, указывавшие направление.

43

Последние сомнения разрешились на Коламбия-роуд. Мы вышли к цветочному рынку, держась за руки (давненько такого не бывало), и я немедленно почувствовала: что-то здесь не так. Сумерки быстро сгущались, выкачивая цвета из лепестков под ногами. Большинство цветочников уже свернули торговлю, и улица вернулась во власть автомобилей. Они постепенно заполняли пустоты на месте прилавков, как делали это каждый вечер.

– Ты увидела призрак? – спросил Слим, когда моя ладонь напряглась в его пальцах. Мы стояли на белой линии, ровно посередине улицы.

– Старик в неглиже, – я показала на пустое место перед нашим домом. – Где же он?

Мы оба огляделись: может, сегодня он припарковал машину где-то поблизости? Наши поиски оборвал рокот выезжающего из-за поворота автомобиля. Развернувшись, мы вгляделись в дальний конец улицы. Вот он, стариковский «моррис трэвеллер», тихонько подкрадывается ближе, и закатное небо скользит, отражаясь в его лобовом стекле.

– Наконец-то приехал, – этими словами Слим приветствовал приближавшийся автомобиль.

Несколько голубей с напрасной поспешностью упорхнули прочь с его пути. Если невидимый старик за рулем намеревался нас раздавить, мы вполне успевали выкурить по последней сигарете, прежде чем тот подобрался бы вплотную. Машина шла на холостом ходу и замерла всего в ярде от нас. Уж не умер ли он там? Признаться, я струхнула. Это случалось с людьми в его возрасте; гораздо чаще, чем у них возникало необоримое желание влезть в женское платье и гоняться за незнакомцами. Внезапный скрежет коробки передач заставил меня затаить дыхание, но я облегченно выдохнула, когда машина, пятясь, добралась до излюбленной парковки, остановившись точно напротив нашей калитки.

– А я так напуталась, – сказала я, когда мы заспешили к двери. – Думала, он уж больше не вернется.

Войдя, мы со Слимом обнаружили, что мы не единственные, кого беспокоит перерыв в нашей интимной жизни. Мы столько говорили по дороге о том, где уже побывали и куда хотели бы попасть вместе, но старательно избегали всего, относящегося к настоящему моменту. Эти наши отношения отличались от общепринятых, стандартных, с тех самых пор как изо всех щелей дома вылезли веб-камеры. Может, мы и усердно разыгрывали представление для Картье, стараясь, чтобы наше поведение не отклонялось от нормы, но одна простая вещь просто-напросто исчезла из моего репертуара. Действие, которое я отказывалась выполнять, зная о присутствии публики. Действие, которое по ночам удерживало нас со Слимом порознь: двое бесполых в одной постели.

Признаюсь, пару раз я испытывала искушение, но стоило нам придвинуться друг к другу, как мне вдруг начинало казаться, что зрители придвигаются еще ближе, а изо всех углов к нам тянутся объективы камер: идет схватка за лучшие места в партере. Претензии, которые нам вот-вот предстояло выслушать от человека, считавшего себя хозяином труппы, мы могли бы предъявить друг другу и сами, ибо испытывали в связи с этим не меньшее разочарование, чем наиболее стойкие из наших фанов.

– Вы только посмотрите на них, – объявил Фрэнк Картье, приглашая нас пройти в нашу собственную кухню так, словно мы с ним не виделись уже много лет. Он повернулся к Павлову, который сидел за столом, теребя уголки салфетки. – Ну разве они не идеальная пара?

Даже не обдумав заданный вопрос, мой брат поспешно согласился с домовладельцем (словно тот держал его в заложниках), что мы созданы друг для друга.

– Мы очень рады вас видеть, мистер Картье, – прочистил горло Слим. Я надеялась, что от этого его голос зазвучит увереннее. – С сервером, надеюсь, ничего не случилось?

– Насколько я знаю, сервер шпарит вперед на всех цилиндрах! – Он был здоровый мужик, наш домовладелец. Не Добряк Уильям, конечно, но казалось, что Картье заполняет собой столько же пространства. Он привалился к мойке, плечи квадратные из-за пальто, да вдобавок еще этот тяжелый взгляд из-под нависших бровей, который всегда отыскивает вас первым.

– Замечательная штука технология, – продолжал Фрэнк. – Стоит только поставить отлаженную систему, и она работает безотказно. Единственное, что может все испортить, – человеческий фактор.

Его тон как бы намекал, что мы каким-то образом подвели своего домовладельца. Это сделалось еще более очевидным, когда тот убедил Павлова ненадолго оставить нас наедине. Картье даже не пришлось просить его выйти; он просто набрал стакан воды и оставил струйку течь в раковину. Мой брат тут же вскочил из-за стола и поспешил к лестнице.

– Жажда мучает всех владельцев недвижимости, не такое уж простое это дело, – произнес Картье между двумя глотками. – Всю неделю бегал по жильцам. Хотел убедиться, что всем уютно. – Он сделал паузу, чтобы влить в себя остатки, и шагнул к нам. – Скажите, у вас двоих ведь все нормально, не так ли?

– Отлично, – быстро ответила я. – Лучше не бывает.

Картье махнул рукой в сторону единственной камеры в помещении, о существовании которой мы должны были знать:

– Небось эта штуковина прямо-таки лезет к тебе в лифчик?

– Никоим образом, – сказала я, гадая, намеренная ли это грубость.

– Ты уверена? Если бы я сам жил в доме, отчасти пребывающем в Сети, то вполне возможно, это могло бы сделать меня слегка… застенчивым, что ли. С причудами. Тогда я вел бы себя немного натянуто.

– Это не про нас, – помотала я головой.

– Не хочу, чтобы эта вещица становилась между вами.

– Трогательно, что вас так заботит наш комфорт, – уверил его Слим, – но мы уже привыкли к камерам. Сколько уж времени прошло. Честно говоря, я уже почти не замечаю красные полоски на полу. Кажется, мы уже привыкли жить в этих условиях.

Мне показалось, что я сейчас расхохочусь, но причина появления Картье была совершенно ясна, настолько явно он обходил суть дела, прямо консультант по вопросам брака. Слишком уж старательно хозяин делал вид, что его беспокоит наше благополучие.

– Счастливые жильцы. Вот кого я хочу видеть, – заверил нас Фрэнк. – Ничего иного мне не нужно.

У меня появилось желание закончить игру и заявить, что мы не снимаемся в роликах «только для взрослых». Даже если от этого многократно возрастет число подписчиков тайного второго сайта, трахаться на виду у всех мы не станем. Довольно и того, что творит с нами Картье. Я решала, не раскрыть ли карты прямо здесь и сейчас, но в этот момент Павлов вернулся с жалобой.

– Ну все, – сказал он с легкой паникой в голосе. – Труба забилась.

– Прекрати спускать в нее столько бумаги, – посоветовал Павлову наш домовладелец, но глядел он при этом на нас со Слимом. Подумав, я обняла Слима рукой: не об этом ли зрелище мечтает Картье?

– Это затор другого свойства, – не унимался Павлов. – Это скорее… напоминает приливы и отливы.

Поморщившись, Картье медленно повернулся вокруг оси.

– Приливы и отливы?

– Вода поднимается, а потом опускается. Если дернуть слив как следует, она перельется через край.

– И ты выкладываешь мне это сейчас? Вечером в пятницу?

– Вы все-таки наш домовладелец, – напирал Павлов, обмениваясь с Фрэнком застывшими взглядами. Санитарное состояние дома для моего брата – вопрос принципиальный.

– Ладно, не заводись, – наконец проронил Картье. – Попрошу Кензо заглянуть, но не ждите его раньше понедельника. А пока импровизируйте.

– То есть как это?

– Уж не знаю. Приспособь бутылку из-под молока. Сходи к соседям.

– К соседям? – возмущенно пискнул мой брат.

– Мы справимся, если не будем спускать всю воду сразу, – сказала я, чтобы достичь компромисса. – Кому захочется, чтобы его беспокоили на выходных?

Согласно кивая, Фрэнк Картье разгрыз воображаемый орех, а затем упер палец в Слима.

– Пригляди за этой девушкой, слышишь? Ублажи по полной программе, пока у нее выходной. Она – звезда и заслуживает самого лучшего, – как для тела, так и для души.

– Знаю, – притянул меня к себе Слим. – Дурак я буду, если выпущу ее из виду.

– Тогда моя миссия выполнена, – Картье расслабил плечи под пальто и сообщил нам, что ему пора идти, поскольку он хочет попасть домой до наступления темноты.

– Остался еще один вопрос, – сказал Павлов, уступая ему дорогу.

Не разворачиваясь, Картье остановился в коридоре, спиной к моему брату и низко склонив голову.

– Что бы там ни было, – сказал он угрюмо, – я не собираюсь портить себе уикенд.

– Но, мистер Кар…

– В понедельник, Павлов. Потерпи ты пару дней хоть раз в жизни.

44

– Эх, надо было сказать ему, что нас преследует маньяк, – чуть позже сокрушался Павлов, в который уже раз. Похоже, он надеялся, что, повторяя это снова и снова, сможет изменить результат визита Картье. – Ни один домовладелец не бросит жильцов на произвол судьбы, зная, что те подвергаются риску. Он занялся бы этим, если б я только рассказал. Может, убил бы двух зайцев одним выстрелом и нам бы заодно починили горшок.

– Забившийся унитаз, может, и его проблема. – Слим протянул моему брату только что изготовленную самокрутку. Ну что ж, мудро, учитывая, что Павлов пребывал на взводе с момента ухода нашего домовладельца. – А вот престарелый транссексуал, скорее всего, проблема наша.

– Я по-прежнему считаю, что это отвратительно. – Мой брат прервался, чтобы сделать первую затяжку, которая, к счастью, успокоила его и заставила умолкнуть. Мы снова сгрудились в пределах «белого пятна» на лестничной площадке, где проводили теперь столько времени, что устилавший ее ковер уже, пожалуй, требовал чистки, из-за нападавшего на него пепла в основном. Хотя ковер нам не принадлежал, а почтения к дому в последнее время в нас заметно поубавилось.

Парни преклонили колена по обе стороны от меня, и втроем мы уставились в стоящий перед нами ноутбук. Загрузился сайт complicity, и я с радостью увидела, что веб-камеры демонстрируют отсутствие жильцов в доме. Даже если внимательный зритель, подмечающий все детали, углядел бы всплывший к потолку завиток дыма, то при всей своей наблюдательности не разглядел бы сам косяк, который мы передавали друг другу за пределами видимости камер. Слим частенько их сворачивал – особенно с той поры, как мы подбросили Картье свои гостинцы. Здесь, в доме, травка помогала разрядить ситуацию. Размывала барьеры, так сказать. Для внешнего мира мы оставались невидимы в своем убежище до тех пор, пока говорили вполголоса. Я забрала косячок у брата, который словно окаменел, сжимая его в пальцах.

– Как вы думаете, чем он занимается, оставшись в одиночестве? – размышляла я вслух. – По словам Картье, он весь – сплошные дела и заботы, никаких развлечений, но ведь люди выкладывают денежки, чтобы посмотреть, как он сидит за своим компьютером.

– А какая нам разница? – переспросил Слим. – Проведя немало времени по эту сторону веб-камеры, я не горю желанием развернуть ее и понаблюдать за кем-нибудь еще.

– Ладно тебе, – сказала я. – Было бы здорово облить его грязью.

– Он зарабатывает для нас деньги, – напомнил Слим. – Может, и не бог весть какие, но я, по крайней мере, опять сплю по ночам. Не хочу присоединяться к почтенной публике. Зачем? Чтобы мне потом снились кошмары? Предоставь это им, Циско. В конце концов, они платят за эту привилегию.

– Но он практически попросил нас заняться любовью в прямом эфире! – возмутилась я, отчего мой брат стряхнул с себя оцепенение. – Может, нам лучше уехать куда глаза глядят, пока это еще возможно?

Я ляпнула не подумав, но явно выразила общий настрой, и все вздрогнули, пусть даже звон, который мы одновременно услыхали, всего лишь сопровождал новое сообщение, прибывшее по электронной почте. Автоматически зажегся «зеленый свет» от getcartier. наш мучитель включил компьютер. Это был сигнал – пора втиснуться в привычную роль, выйти на сцену и зажить прежней жизнью. К этому времени ребята уже натренировались действовать по этой подсказке. Слим направился в гостиную, где возобновил свои отношения с Мисти Вентурой, тогда как Павлов удалился в спальню и занялся глажкой. Что делала я? Просто импровизировала. Четко выписанной роли у меня не было. Я приноравливалась к остальным игрокам пьесы, но прямо сейчас не желала вписываться никуда, кроме этого участка ковра. Так и коротала время, сидя в «белом пятне» в компании с наполовину выкуренным косяком и ноутбуком, подключенным к библиотеке Картье. Я была именно там, где мне хотелось сейчас быть. Парням оно, может, и до лампочки, но я не могла побороть любопытство. И что же я увидела через орлиный глаз? Слегка искаженный вид на Фрэнка перед монитором; угол обзора показывал происходящее на экране. Ничего сверхъестественного, но для меня – более чем достаточно. Наш домовладелец устроился в кресле, и я решила, что он едва вошел домой: похоже, ему только сейчас пришло в голову стряхнуть с плеч пальто.

– Здрасьте, мистер Картье!

Когда тот принялся стучать по клавиатуре, я приготовилась к любым неожиданностям, но все же дрогнула, когда на его мониторе возникла страничка с приветствием второго сайта. По крайней мере, подумалось мне, на этот раз мы с ним поменялись местами.

– Входя, не забудьте вытереть ноги, – сказала я и немного дальше откинула крышку ноутбука, чтобы обеспечить себе комфортабельный просмотр.

Кажется, впервые я смотрела на Картье, а тот не сверлил меня глазами в ответ, отчего взгляд нашего домовладельца отчасти утратил внутреннее напряжение. Фрэнк сделался чуточку менее внушительным. Но, с другой стороны, выражение его лица обрело новую жесткость: Картье щелкал по клавиатуре, бормоча что-то похожее на ругательства.

– В чем дело? – По монитору было видно, что он сейчас с нами в самом прямом смысле, движется при помощи камер вниз, на кухню. – Чего же ты ищешь?

Еще щелчок, и Фрэнк вошел в гостиную. Теперь на его экране был виден Слим, сидящий по-турецки на диване с джойпадом на коленях и с выражением предельной сосредоточенности на лице. Мне показалось, наш домовладелец захочет остаться там, побыть какое-то время со Слимом или, поменяв угол зрения, проследить за успехами Мисти, но Картье снова вышел и бросился вверх по лестнице. Я видела, как он перещелкивает картинку с одной лестничной камеры на другую, и, клянусь, сквозь меня словно прошел призрак. Следующей остановкой стала спальня Павлова. Вскользь глянув, как мой брат отпаривает носки, Картье быстро удалился. Когда же он проник во вторую спальню, я похолодела. Фрэнк медлил в пустой комнате, не спеша разглядывая детали обстановки. Брошенные трусы. Смятая салфетка со следами губной помады. Углубление в моей подушке на кровати. Увидев, как близко он придвинулся к экрану, я с отвращением отпрянула.

Этот урод явился за мною.

Нет, это не просто невинный бизнес; когда Фрэнк заглянул в окно чата внутри бельевого шкафчика, я поняла все. Это не только удовольствие. Наш домовладелец загребал наличные, а заодно получал наслаждение от понаставленных тут камер. Только чтобы убедиться в этом окончательно, я раздавила окурок и по очереди навестила парней. Сперва поговорила с Павловым (просто пару слов шепотом на ухо), а затем спустилась в гостиную, отыскала Слима и шепнула ему ту же просьбу. Слим поступил именно так, как я и просила. Когда он оставил меня сидеть на диване в одиночестве и присоединился к Павлову на «белом пятне», мне оставалось лишь догадываться, где бродит теперь Картье. Я подозревала, что он незримо кружит надо мной, и поставила свой эксперимент только для того, чтобы выяснить это наверняка. Чувствовала себя наживкой на крючке: сижу тут на диване, а два азартных рыболова следят за нашим домовладельцем с экрана ноутбука. Джойпад так и просился мне в руки, но едва ли Слим похвалил бы меня за попытку вмешаться в его игру на этой стадии. Как он и рассказывал, сама Мисти тяжко дышала, стоя где-то у полосы прибоя. Виртуальное солнце парило над горизонтом, пронизывая воду своими лучами. Я смотрела на этот искусственный пейзаж и жалела о том, что не могу как-нибудь исхитриться и присоединиться к ней, перебраться из этого мира в другой. Жалеть пришлось недолго: в дверях показался Павлов с сжатыми в бескровную линию губами, явившийся, чтобы позвать меня наверх.

– Ты не ошиблась, – шепнул Слим, когда мы присоединились к нему за ноутбуком. – Картье обшарил тебя с ног до головы, а потом полез под диван – в чат, чтобы поделиться увиденным.

– Почитала бы ты его комментарии, – промолвил мой брат. – Впрочем, лучше поверь на слово, перед нами вуайерист самого низкого пошиба.

На экране Картье без устали щелкал по клавишам. Он перебирал камеры на лестничной площадке, кружа над нами, как виртуальный стервятник, удивляясь, должно быть, куда это мы запропали. Заметив в кадре краешек своей макушки, я тут же пригнулась, тихонько ругаясь под нос, но вовсе не потому, что волосы уже отросли и их пора было снова покрасить.

– Ну, хватит! Пора прикрывать лавочку.

– Циско права, – поежился рядом мой брат. – В жизни еще не чувствовал такой клаустрофобии. Едва только он выйдет с нашего сайта, надо уносить ноги.

В это время Картье, похоже, оставил поиски непонятно куда пропавших жильцов и щелкнул на камеру, размещенную в уборной. Выбранный им кадр выглядел тошнотворно; меня и вправду замутило при мысли, что люди могли наблюдать за нами с этой выигрышной позиции.

– Прилив, – заметил Слим. – Смотрите-ка.

И верно, вода стояла в опасной близи от бортиков. Я подумала, что Павлов сейчас взорвется. Но мы сделали это вместе – не потому, конечно, что унитаз грозил протечкой, но потому, что Картье нырнул в него, переключив браузер на камеру, в которую мы сами никогда не заглядывали. Мы даже не подозревали о ее существовании: она расположилась за двойным изгибом трубы, просто невероятно. На веб-сайте, где ничто не свято, в мире, где каждая песчинка становилась предметом ажиотажа, этот козел вмонтировал камеру в канализационную трубу!

– Матерь божья! – сдавив щеки ладонями, я тупо взирала на откровение, явленное мне с монитора Картье.

Картинка напоминала кадры, сделанные шарящим по морскому дну глубоководным батискафом; она приходила из таких глубин, что оператору приходилось управлять съемками с поверхности. Камера казалась мне каким-то зондом, поскольку сквозь мглу еле пробивался желтоватый свет – слишком слабый, чтобы можно было различить хоть что-то, кроме взвешенных в воде частиц. Развернув кресло к шкафу рядом со столом, Фрэнк вытащил из бара бутылку шотландского виски. Я не винила его за внезапно возникшую потребность промочить горло. Жаль только, что уйдя за стаканом, он пропустил тот момент, когда луч света в канализации вдвое ослабил свою пропускную способность и сделался из желтого серебристо-зеленым.

– Вы это видели? – Я прикрывала рот рукой, что объяснялось необходимостью говорить шепотом и внезапно нахлынувшей слабостью. – Там, внизу, что-то шевелится.

– Чем бы оно ни было, – сказал Павлов, – я сейчас закричу.

– Это экскремент? – Слим склонился чуть ниже, когда еще одно тело неясной формы, скользя, пробуравило свет. – Как я понимаю, выставочный экземпляр.

– Не меньше фута, – вздрогнула я. – Монстр какой-то.

– Еще не легче, – проговорил мой брат, уже с ноткой ужаса в голосе. – Эта штука движется против течения.