Текст книги "Брюс Ли. Я никогда не сдамся"

Одна из таких статей начиналась с непреднамеренной и небольшой гиперболы: «У Брюса Ли есть только один недостаток – он совершенен! Он идеальный муж, идеальный отец и отлично исполняет роль Като». Еще одна хвалебная статья начиналась с проникновенного вопроса: «Как получается, что два человека с противоположных концов Земли встречаются, влюбляются, образуют истинный и единый союз, воспитывают своих детей, и это становится триумфом человеческой благодати?» Автор еще одной статьи сосредоточился на ребенке, подобном Христу: «Брюс Ли и его жена Линда являются родителями одного из детей судьбы. Его зовут Брэндон; он восточный и западный; у него глаза, похожие на спелые черные вишни; его волосы – как у блондинки; его личность – увлекательное сочетание вдумчивости Востока и энергии Запада».

Отзывы о премьерной серии «Тихого оружия», вышедшей в эфир 9 сентября 1966 года, были гораздо менее раболепными, чем предварительная реклама. Критики, не раздумывая, сравнивали новинку с «Бэтменом» и были беспощадны к замыслу «Зеленого Шершня» как мрачной драмы, а не абсурдной комедии. «Нью-Йорк Таймс» выдала такую оценку: «Приключения нового героя комиксов выглядят очень типично для своего жанра, а не комедийно, поэтому и сам сериал, соответственно, инертно старый, а не занимательно ужасный. Ван Уильямс изображает Шершня как борца с преступностью, отбывающего срок». «Вэрайети» писал так: «Зеленый Шершень» – это монотонная прямая мелодрама без каких-либо модных вставок, которые, к счастью или к сожалению, разбрызганы по сценарию «Бэтмена» и служат мерой его первоначального успеха».

– Тебя задевает все это дерьмо? – Нет, потому что я знаю, куда иду. Я иду в этом направлении, – и Брюс постучал пальцем по голове. – Они – в обратном.

Какое-то время казалось, что сериал может добиться успеха, несмотря на негативные отзывы. В первые три недели рейтинги «Зеленого Шершня» на канале обошли конкурентов, идущих в то же время – «Дикий Дикий Запад» («Си-Би-Эс») и «Тарзан» («Эн-Би-Си») – но затем быстро утратили преимущество. «Думаю, поначалу многим было интересно, особенно учитывая большой успех «Бэтмена», – объясняет Дозьер. – А теперь, когда зрители сняли пробу с «Зеленого Шершня», они поняли, что им больше по вкусу «Дикий Дикий Запад» и «Тарзан».

Несмотря на всеобщий негатив, для Брюса была припасена ложка меда. Като оказался более популярным персонажем, чем Зеленый Шершень. Его персонаж получил большое количество поклонников среди детской аудитории – таких как Рикки Макниз из Клинтона, который попросил маску Като для школьного проекта в надежде, что его учитель поставит пятерку. Даже отрицательные отзывы несли в себе положительные оценки боевых способностей Като. «Те, кто видел сериал, смело бы поставили свои сбережения на то, что Брюс Ли оглушит Кассиуса Клея, если бы они оказались в одной комнате». Но более важно для будущего было то, что Брюса и Като полюбило небольшое, но быстро растущее американское сообщество боевых искусств, которое никогда раньше не видело, чтобы мастер исполнял такое на экране. В одночасье Брюс Ли стал самым известным практиком боевых искусств в стране – его фотографии печатали в журнале «Черный пояс», его самого приглашали быть главной звездой на турниры по карате – большая разница с Международным чемпионатом в Палм-Бич 1964 года, где его никто не знал.

Несмотря на прохладное внимание публики, «Эй-Би-Си» не отменил и не заменил «Зеленого Шершня» посреди сезона, вместо этого позволив сериалу двигаться дальше в надежде, что доля аудитории может улучшиться. Со своей стороны Дозьер сделал все возможное, чтобы сохранить шоу. Он умолял руководство канала дать им часовой блок. Когда они отказались, он стал снимать серии из двух частей. Он также написал Трэндлу, запрашивая разрешение героям появиться в «Бэтмене» – последняя отчаянная хитрость. Трансляция из двух частей была запланирована на 1 и 2 марта 1967 года, потому что решение канала о продлении «Зеленого Шершня» должно было быть принято до конца марта.

По сюжету Бритт Рид приезжает в Готэм на съезд издателей, где встречается с Брюсом Уэйном. Оказывается, что они учились вместе в закрытом пансионе и даже были приятелями, но не знают секретных личностей друг друга. Когда Зеленый Шершень и Като натыкаются на преступление, связанное с поддельными марками, они начинают действовать, но власти Готэма предполагают, что дуэт – часть заговора. После того как Бэтмен и Робин сталкиваются с Зеленым Шершнем и Като, начинается большая битва, пока все не осознают, что они находятся на одной стороне. Герои объединяют силы, чтобы остановить настоящих преступников.

В оригинальном сценарии Зеленый Шершень и Като проиграли битву. Все-таки они были гостями в шоу «Бэтмен». Но когда Брюс прочитал это, он бросил сценарий на пол и ушел со съемочной площадки.

– Я не собираюсь этого делать, – заявил он. – Невозможно, чтобы я вышел на бой с Робином и проиграл. Я же буду выглядеть идиотом!

Его жалоба дошла до Дозьера, который спустился из офиса, чтобы выслушать его.

– Никто не поверит, что я проиграю Робину. Я отказываюсь это делать. – Брюс был непреклонен. – Это выставит меня на посмешище всему миру.

Дозьер спросил мнение Вана Уильямса. Лично Уильямсу было все равно, проиграл ли Зеленый Шершень Бэтмену или нет, но он поддержал своего верного приятеля.

– Я согласен с Брюсом.

– Хорошо, пусть будет ничья, – решил Дозьер. – Победителей нет. Патовая ситуация. Ты сможешь это пережить, Брюс?

– Да.

Брюс и Берт Уорд, исполняющий роль Робина, дружили. Когда они жили в одном доме, Брюс показал ему несколько техник кунг-фу. Но потом он услышал, как Уорд рассказывает людям, что он тоже обладатель черного пояса. Это оскорбило Брюса. «Брюс был очень популярен среди детей, и они спрашивали Робина: «Ты можешь сделать то, что делает Като?» – вспоминает Ван Уильямс. – И Робин отвечал: «Конечно, я же обладатель черного пояса. Смотри. Йииихааааа!» – и вставал в стойку, которая на самом деле была шуткой».

До начала съемки Брюс сообщил всем:

– Я собираюсь атаковать Робина и показать ему, как это делается. Посмотрим тогда, что у тебя за черный пояс такой, мальчик!

К началу съемки Берт Уорд дрожал в своем лайкровом костюме. Он умолял каскадеров вмешаться, если Брюс действительно набросится на него.

Брюс ходил по площадке с суровым выражением лица. Он тихо шагал взад-вперед, отказываясь участвовать в хохмах съемочной группы, что было очень необычно. «Брюс всегда шутил и дурачился», – вспоминает Уильямс. После нескольких разминок он принял боевую стойку, стиснул зубы, прищурился и посмотрел на Робина из-под маски Като. Уорд, он же Робин, стоял на некотором расстоянии и пытался заговорить с ним. Брюс проигнорировал его. Наконец режиссер крикнул:

– Мотор!

С убийственным и холодным взглядом Брюс подбирался к добыче. Уорд медленно отступал назад, крича:

– Брюс, помни: это не по-настоящему. Это просто шоу!

Когда Като зажал Робина в угол, Уорд начал махать локтями и прыгать по кругу. Один из каскадеров прошептал:

– Это черная пантера и желтая курица.

Услышав это, Брюс рассмеялся. «Я не мог больше удерживать серьезное выражение лица», – вспоминал он. Ван Уильямс, Адам Уэст и вся съемочная группа хохотали над розыгрышем. Ходили слухи, что Берт обмочился, но они так и остались неподтвержденными. «К счастью для Робина, это было не по-настоящему, – сказал Брюс. – Иначе он был бы мертвой курицей».

Когда серия вышла в эфир, диктор назвал ее «патовой ситуацией, ничьей, фотофинишем», но Брюс не сомневался: он сделал все, чтобы выглядеть лучше. После нескольких обменов ударами между героями драка заканчивается тем, что Като бьет ногой в лицо Робину, заставив того перелететь через стол.

Объединение героев так и не дало притока писем от фанатов и не смогло поднять рейтинги, на которые надеялись Дозьер и Трэндл. «Это было глупо, – говорит Ван Уильямс. – «Бэтмен» был рассчитан на то, чтобы вызывать смех, а мы предлагали серьезную историю, и это не сработало». В апреле 1967 года канал объявил, что не будет продлевать «Зеленого Шершня» на второй сезон.

«Конфуций сказал: «Зеленый Шершень больше не гудит», – писал Дозьер Брюсу. – Мне очень жаль, как и тебе, уверен. Ты хорошо и старательно работал, и я считаю, что тем самым ты заработал себе множество друзей и верных поклонников. Мне было очень приятно, как лично, так и профессионально, работать с тобой».

Ли любезно ответил Дозьеру: «Я хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы поблагодарить вас лично за все сделанное вами для того, чтобы начать мою карьеру в шоу-бизнесе. Без вас я бы никогда не подумал о том, что могу оказаться в Голливуде. Я получил огромный опыт в «Зеленом Шершне» и считаю, что со времени первой серии я становился только лучше – сводил к минимуму или отбрасывал ненужное. Мое отношение к этому делу – нужно принимать вещи такими, какие они есть; смотреть на небо и при этом прочно стоять на земле».

Вот так Брюс Ли стал представителем самой распространенной категории людей в Южной Калифорнии – безработным актером. «Когда сериал закончился, я спросил себя: «Что же мне теперь, черт возьми, делать?»

В центре: Дэн Иносанто, Карим Абдул-Джаббар и Брюс Ли без футболки. Фотография класса в Чайнатауне Лос-Анджелеса. Приблизительно 1968 год (Фото Дэвида Тедмэна)

Майк Стоун, Джо Льюис, Брюс Ли и Эд Паркер на съемочной площадке «Команды разрушителей». Лето 1968 года (Фото Дэвида Тедмэна)

Глава одиннадцатая
Джит Кун-До

Дальнейшие актерские перспективы Брюса были туманными, поэтому он вернулся к обучению кунг-фу. Когда съемки «Зеленого Шершня» свернулись, он открыл в Лос-Анджелесе филиал школы кунг-фу – в Чайнатауне, по адресу: Колледж-стрит, 628. Семинар в честь открытия был назначен на 9 февраля 1967-го, с 8 до 9 часов вечера. Помощник инструктора Эда Паркера, Дэн Иносанто, который в течение года тайно тренировался с Брюсом, без лишнего шума пригласил большую группу старшеклассников Паркера на мероприятие. В течение часа Брюс объяснял свою философию и то, чему он будет учить. Иногда он вызывал кого-то, чтобы продемонстрировать наглядно свои доводы. «Можно было увидеть, насколько он лучше большинства мастеров, – говорит Боб Бремер, ученик Паркера. – Я сразу же перешел к Брюсу».

После семинара все поступили так же, как Боб. Из-за этого многие на них обиделись. «Они называли нас перебежчиками», – говорит Бремер. В сплоченную группу перебежчиков вошли Дэн Ли, Джерри Потит, Боб Бремер и Стив Голден. «Паркер явно был не рад происходящему, – говорит Голден. – Но в последний год перед моим уходом Эд все больше времени проводил в Голливуде, работая телохранителем Элвиса Пресли. Он не занимался моим обучением. Так кто кого бросил?» Брюс назвал Иносанто своим помощником инструктора. Дэн пытался поддерживать связи, обучая шесть дней в неделю как Паркера, так и Брюса, но через несколько месяцев это уже стало невозможным, и он присоединился к Брюсу на полный рабочий день.

Брюс задумывал филиал в Лос-Анджелесе, как и свой самый первый квун в Сиэтле, больше эксклюзивным частным клубом, а не коммерческой школой. Новых учеников должен был привести член клуба, и первые шесть месяцев были пробными. Квун в Чайнатауне не обзавелась никакими вывесками, окна были закрыты рекламой розового стеклоочистителя «Гласс Вэкс», а входная дверь была заперта. Чтобы попасть внутрь, нужно было знать тайную комбинацию: три стука, пауза, еще два стука. «Я не хочу, чтобы в моей организации было слишком много людей, – объяснял Брюс. – Меньшее количество учеников и более жесткие условия для присоединения придадут моему клубу больше престижа и важности. Если место слишком популярно и в него слишком легко попасть, то люди не будут его высоко ценить».

В первые несколько месяцев Брюс превратил новую школу в учебный лагерь. Он сосредоточился на физической подготовке: фитнес, гибкость, базовые упражнения на удары ногами и руками. Члены клуба занимались четыре раза в неделю. Двухчасовые сессии всегда были изнурительными. Довольно много людей ушли после нескольких недель. «Брюс испытывал нашу искренность и готовность тренироваться, – говорит Дэн Ли, однофамилец Брюса. – На четвертый месяц интенсивность фитнес-программы наконец ослабла, и он начал обучать тех, кто остался».

Клуб Брюса был противоположностью торговым лавкам МакДодзё[64]64
  Додзё – место для занятия боевыми искусствами. Приставка «мак» намекает на коммерческую сторону вопроса. Такие школы не стремятся обучить, они больше интересуются заработком.


[Закрыть]. Здесь не было ни униформы, ни рангов, ни цветных поясов, ни поклонов, ни титулов. Все находились в товарищеских отношениях: Брюс был Брюсом, а Дэнни – просто Дэнни. Отчасти в шутку, но главным образом для того, чтобы драматизировать его философию в физической форме, Брюс воздвиг на столе у входной двери миниатюрный надгробный камень, на котором было начертано: «В память о некогда жидком человеке, который был заполнен и исковеркан классическим беспорядком».

Занятия (на них обычно приходило двенадцать учеников) начинались с растягивания, гимнастики, а затем группа переходила к основным техникам: работа ног, удары ногами, захваты, и множество вопросов и ответов. «Он акцентировал внимание на работу ног, работу ног, работу, работу и еще больше работы, – рассказывает Джерри Потит. – Он пытался заставить нас быть более мобильными». Вторая половина двухчасовых занятий была отведена под жесткие спарринги. «Они всегда были интенсивными и проходили в условиях, приближенных к боевым», – говорит Бастилло.

В перерывах Брюс показывал ученикам записи классических боксерских поединков, замедляя пленку в ключевых эпизодах. «Хорошо, теперь смотрите, откуда идет его удар, – говорил Брюс. – Он берется не из ладони или руки – от талии, БУМ!» Занятия часто сопровождались музыкой. Джо Торренуэва, который работал стилистом у Джея Себринга, играл на латиноамериканских барабанах конга, чтобы задать ритм и время. Брюс постоянно держал все под контролем. Он удостоверился, что каждый все делал правильно – в его школе все движения должны быть точными. Он тщательно изучил каждого ученика, протестировал и зафиксировал прогресс в записной книжке. Через несколько месяцев он раздавал машинописные заметки со своими наблюдениями и дополнительную программу обучения для каждого из них. «К моему удивлению, все рекомендации были разными», – говорит Дэн Ли.

Цель Брюса состояла в повышении уровня мастерства своих учеников до такой степени, чтобы они были достаточно хороши для спарринга с ним. Как только эта цель была достигнута, он переподчинил большую часть повседневного обучения в школе на Иносанто, который лучше работал с большими группами, и перешел на частные уроки с избранной группой старшеклассников: Тедом Воном, Дэном Ли, Джерри Потитом, Хербом Джексоном, Мито Уйехарой, Бобом Бремером и Питером Чином. Тед Вон, который говорил по-китайски, стал протеже Брюса. Херб Джексон ремонтировал оборудование и подавал Брюсу чай. Брюс ждал, когда Джексон выходил из комнаты, и неизменно шутил: «Всегда мечтал, чтобы у меня был белый слуга».

Каждую среду вечером команда собиралась на кухне съемного дома Брюса. Их приветствовал датский дог Бобо – слюнявый, неуклюжий семидесятикилограммовый пес, который сбивал все на своем пути, включая стулья, лампы и даже четырехлетнего Брэндона. Ни Брюс, ни Линда не могли его контролировать. «Мы даже водили его в специальную школу, – улыбается Линда. – Бобо оказался единственным псом, который провалил экзамены».

В доме в стиле ранчо была гостиная с высоким потолком. Эта комната была настолько большой, что Брюс переделал половину в тренажерный зал с легкой грушей, тяжелой грушей и другим оборудованием. После разминки на грушах внутри дома и повторения основных принципов, таких как ломаный ритм и преодоление дистанции, команда выходила на огороженный задний двор, чтобы поспарринговать. Брюс был одним из первых инструкторов по боевым искусствам, который предоставил ученикам защиту – перчатки, головные шлемы, протекторы грудной клетки и щитки на голень. В традиционных додзё ученики спарринговали голыми кулаками, но останавливали свои удары за несколько сантиметров до цели. Брюс считал, что такой спарринг был нереалистичным и называл его «плаванием на суше», настаивая, в свою очередь, на полном контакте. «Выбранный Брюсом способ тренировки был рассчитан на подавление, – вспоминает Мито Уйехара. – Когда он выматывал меня, то переключался на Теда Вона. Брюс никогда не останавливался раньше нас. Ему нравилось видеть, как мы с Воном сдавались».

За эти уроки на заднем дворе Брюс не брал денег, потому что они не были настоящими занятиями. Он экспериментировал с новыми методами, тактиками и техниками, чтобы создать собственную систему боевых искусств. Его ученики, по их собственному мнению, были «манекенами».

9 июля 1967 года Брюс дал своему новому подходу к боевым искусствам китайское имя, Джит Кун-До. Сначала он придумал китайский термин, а затем попросил профессора лингвистики в Лос-Анджелесе перевести его на английский язык – «способ остановить кулак» или, более широко, «Путь опережающего кулака».

– Что это означает? – спросил Дэн Иносанто у Брюса, когда они ехали по шоссе.

– Есть три возможности нанести удар противнику: до его атаки, во время атаки или после атаки, – объяснил Брюс. – «Джит Кун-До» означает перехват, сделанный до атаки противника. Перехватить его движение, его мысли или его мотивы.

Как и ее создатель-евразиец, родившийся в Америке и выросший в британской колонии, Джит Кун-До была гибридной системой, смешивающей Восток и Запад. «Вы должны выйти за пределы своей среды, чтобы добиться чего-то большего, – сказал он Дэну. – Некоторые люди скажут: «Эй, это корейский удар. Мы не можем его использовать». Но мне плевать. Все эти техники принадлежат человечеству».

Из бокса Брюс перенял работу ног, из кунг-фу – удары этими самыми ногами. Но элементы, которые сделали этот синтез уникальным, а не просто очередной вариацией кикбоксинга, он адаптировал из фехтования. Его брат Питер, которого Брюс почитал и которому завидовал, в старшей школе был великолепным фехтовальщиком и преподал Брюсу некоторые основы. Но только когда Брюс переехал в Америку, он отнесся серьезно к этому спорту. «Я помню, как показывал ему основы фехтования, и он никак не мог подобраться ко мне, – вспоминает Питер. – Когда он в 1965 году приехал на похороны отца, мы снова вернулись к занятиям, и теперь уже я не мог добраться до него. Именно таким Брюс и был: он всегда тайно тренировался». Брюс также увлекся теорией фехтования. Его библиотека насчитывала шестьдесят восемь книг по фехтованию – любимыми были написанные Альдо Нади, Хулио Мартинесом Кастельо и Роджером Кросньером. Термин «способ остановить кулак» пришел из фехтовальной техники «остановить удар». В своих заметках Брюс описывал Джит Кун-До как «фехтование без шпаги».

В отличие от боксеров, которые выставляют свою слабую сторону вперед, Брюс использовал защитную позицию фехтовальщика: сильная сторона вперед, правая рука вытянута, словно держит шпагу, а левая пятка поднята и готова оторваться от пола, преодолевая дистанцию. Его любимой атакой был удар пальцем в глаза – техника, которую он использовал против Вон Джек Мана. «Столкнувшись с выбором ударить соперника по голове или ткнуть ему в глаза, всегда выбирайте второе, – писал Брюс в своих заметках. – Как шпага, всегда готовая нанести удар, удар пальцем – постоянная угроза вашему противнику». Мастера вин-чунь учили Брюса сражаться в ближнем бою и использовать технику захвата («чи сао», «липкие руки»), чтобы контролировать противника. В Джит Кун-До он отступал на дистанцию фехтовальщика, бросался вперед для атаки, а затем отпрыгивал в безопасное место.

Джит Кун-До было личным выражением Брюса Ли в боевых искусствах. Подобно костюму, пошитому на заказ, он подкроил его так, чтобы получить преимущество от своей врожденной агрессивности, сверхъестественных рефлексов и невероятной способности читать противника. «Спарринг с Брюсом был сплошным расстройством: он был на тебе еще до того, как ты успевал среагировать», – говорит Джун Ри, «отец американского тхэквондо». Однажды Боб Бремер пожаловался, что учитель слишком быстр для него. Брюс объяснил, что дело не в скорости: «Есть доля секунды, в которую ты не следишь за мной особенно пристально. Каким-то образом я всегда знаю, когда она наступает». Джесси Гловер, его первый студент в Америке, говорит: «Таким эффективным его сделало умение реагировать на потенциальное движение еще до того, как оно произошло. Многие из его передовых концепций были основаны на этом типе обнаружения. Вопрос в том, насколько его мышление на этом этапе развития могло быть применимо к среднестатистическому человеку». Слабое место Брюса как учителя заключалось в том, что он мог передавать свои идеи, но не свой талант. Чтобы Джит Кун-До заработало, от ученика требовалось наличие и того, и другого.

Брюс знал наизусть «Аве Мария» и другие католические молитвы. Он мог читать длинные библейские отрывки по памяти. Несмотря на сопротивление, католические братья в «Ла Саль» вбили христианство в его голову. Но, в отличие от своей матери, он не был верующим. Брюс был атеистом – возможно, потому, что не мог терпеть идею власти выше своей. Когда журналист «Эсквайр» спросил, верит ли он в Бога, Брюс ответил: «Если быть откровенным, то нет». Если его друзья поднимали эту тему, Брюс отшучивался: «Я ни во что не верю. Я верю в сон». Он был практичным по своей природе, немного материалистом – все черты гонконгской традиции.

Тем не менее у личности Брюса была духовная, даже мистическая сторона. Он был искателем и библиофилом. Он был постоянным посетителем отдела философии книжных магазинов – сюда он приходил в поисках ответов. Прежде чем понять, что может зарабатывать на жизнь, обучая других кунг-фу, он мечтал стать владельцем книжного магазина. Его личная библиотека выросла и насчитывала более 2500 книг. «Брюс повсюду брал с собой книгу, – говорит Линда. – Я часто видела, как он сидит, тихо читая, а вокруг него творится тарарам: дети кричат, двери хлопают, разговоры со всех сторон. Брюс мог читать книгу даже во время напряженных упражнений». В своих блокнотах Брюс записывал отрывки из своих любимых авторов: Платона, Юма, Декарта и Фомы Аквинского из западной традиции; Лао-цзы, Чжуан-цзы, Миямото Мусаси и Алана Уотса – из восточной.

Одно из наибольших влияний на него оказал индийский мистик Джидду Кришнамурти. Избранный в четырнадцать лет оккультистским Теософическим обществом как предопределенный «Мировой Учитель», Кришнамурти готовился стать его лидером и «направить эволюцию человечества к совершенству». В 1929 году в возрасте тридцати четырех лет он потряс свой культ, отказавшись от роли Мирового Учителя, утверждая, что религиозные доктрины и организации остановились на пути к настоящей истине. «Я утверждаю, что истина – это беспредельная земля, и вы не можете приблизиться к ней с помощью какой-либо религии. Вера – это чисто индивидуальный вопрос, и вы не можете и не должны его организовывать. Если вы это сделаете, она станет мертвой, кристаллизированной; она становится вероучением, сектой, религией, которая навязывается другим».

Брюс объяснил, что дело не в скорости: «Есть доля секунды, в которую ты не следишь за мной особенно пристально. Каким-то образом я всегда знаю, когда она наступает».

Учения Кришнамурти усилили инстинктивный отказ Ли от универсальных истин и традиций в пользу индивидуальных. В телеинтервью 1971 года, которое взял у него Пьер Бертон, Брюс применил слова Кришнамурти к боевым искусствам: «Я больше не верю в стили. Стили разделяют людей, потому что у каждого есть своя собственная доктрина, и тогда учение становится непререкаемой истиной. Но если у тебя нет стилей, ты просто скажешь: «Вот он я, человек. Как я могу выразить себя целиком и полностью?» И ты не будешь создавать стиль, потому что стиль – это кристаллизация. Вместо этого ты продолжишь рост».

Ирония заключалась в том, что Брюс создал отличный стиль боевых искусств. Однако он настаивал на том, что Джит Кун-До было его личной системой, а его ученикам следовало искать свой путь. Он был проводником, а не учителем. «Джит Кун-До – это просто название, лодка, которая переправит вас через реку, – говорил Брюс. – Как только вы окажетесь на другом берегу, вы должны будете отбросить Джит Кун-До, не нести его на себе». Используя парадоксальную структуру дзэн-коанов[65]65
  Коан – небольшие вопросы, диалоги или повествования, которые можно понять лишь интуитивно, а не с точки зрения логики. Распространены в дзэн-буддизме.


[Закрыть], он назвал Джит Кун-До «стилем нестиля» и придумал слоган своей школы: «Используя отсутствие пути как путь; Отсутствие ограничений как ограничение».

«Это были шестидесятые, – шутит Дэн Иносанто. – Все высказывались в подобном ключе».

Брюс не интересовался политикой, но ощущал отвергающие традиционные ценности настроения страны и применял их к боевым искусствам. «Все сомневались в нашем правительстве. Мы не верили, что оно ведет нас по правильному пути, – объясняет Иносанто. – Брюс был оппозицией правящему классу – настоящий голос шестидесятых. Он сомневался во всем. Он говорил: «Если ты не сомневаешься, то и не растешь».

Со временем Джит Кун-До стало меньше фокусироваться на конкретных позициях или боевых методах и больше на философском подходе к боевым искусствам и жизни. Подвергайте сомнению традиции, но будьте практичными: «Адаптируйте то, что полезно; отвергайте то, что бесполезно». Найдите свою личную правду: «Добавьте то, что принадлежит конкретно вам». И продолжайте развиваться. «Однажды он сказал мне, что Джит Кун-До 1968 года изменится в 1969-м, – вспоминает Иносанто. – А Джит Кун-До 1969 года изменится в 1970-м». В отличие от китайского конфуцианского почтения к прошлому и уважения к коллективу, Брюс многое перенял от американского идеала индивидуализма, философии прагматизма и сосредоточился на будущем, чтобы сформировать понятие более совершенного человека.

Кулаки и ноги были оружием для физического использования против соперника и духовного противостояния собственному эго, жадности и гневу – средствами самообороны и самопросветления. «В этом отношении Джит Кун-До направлен на себя», – говорил Брюс. Кришнамурти заявил в качестве своей цели: «Я занимаюсь собой лишь c одной стороны – освобождаю человека». Аналогичным образом Брюс заявил: «Конечная цель Джит Кун-До заключается в личном освобождении. Оно указывает путь к личной свободе и зрелости».

Когда дело доходило до тренировки, Брюс Ли шел впереди планеты всей, в авангарде фитнес-революции. Он был первым мастером боевых искусств, который тренировался как современный спортсмен. В то время представители традиционных стилей считали, что достаточно повторить основные методы в качестве базисной формы упражнений. Это было широко распространенное мнение. Профессиональные футболисты в 1960-х годах считали тяжелую атлетику опасной и вредной – многие команды НФЛ ее запретили. Брюс признал, что сила и физическая подготовка имеют решающее значение для того, чтобы стать совершенным бойцом.

После выматывающего боя с Вон Джек Маном Брюс удвоил свои усилия для повышения выносливости. «Спортсмен в состоянии усталости не может показывать высокий уровень, – объяснял Брюс. – Ты не можешь наносить удары точно и с надлежащей силой и даже не можешь убежать от своего соперника». Из бокса он также позаимствовал упражнения со скакалкой и тренировку в виде бега вдоль дороги. Каждое утро он пробегал семь-восемь километров по своему району вместе со своим догом Бобо. «Бег – это не просто упражнение, – сказал Брюс. – Для меня это также форма расслабления. Это лично мой час каждое утро, когда я могу остаться наедине со своими мыслями».

В подростковом возрасте Брюс поднимал веса, но не относился к этому серьезно до тех пор, пока не приехал в Окленд. Его ученики Джеймс Йимм Ли и Аллен Джо были пионерами в раннюю эпоху бодибилдинга и показали ему базовые подъемы и общие упражнения с весами. Брюс был заинтересован в силе, а не размере; он хотел оставаться жилистым, а не объемным, считая, что скорость важнее массы. «Мы с Джеймсом занимались тяжелой атлетикой, – говорит Аллен Джо, – Брюс же работал с меньшим весом, но с большим количеством повторений». В своем гараже Брюс установил стойку для приседаний, скамью для пресса и жима штанги лежа, гантели и тренажер для предплечий.

Брюс был фанатом тренировок, и у него было свободное время, чтобы заниматься. Как заметил один из его учеников из Лос-Анджелеса, «для Брюса каждый день казался выходным, потому что у него никогда не было такой стабильной работы, как у большинства из нас». С понедельника по воскресенье он регулярно делал то же самое: бегал по утрам, затем оттачивал свои боевые навыки: пятьсот ударов кулаками, пятьсот ударов пальцами, пятьсот ударов ногами. Днем он проводил время в библиотеке – читал книги по философии, звонил своему агенту или друзьям. Три раза в неделю он по вечерам занимался подъемом веса.

Даже когда он формально не тренировался, он все равно это делал фактически. Во время просмотра телевизора он поднимал гантели. За рулем он бил кулаком небольшую макивару – к большому беспокойству пассажиров. Он превратил любое свое действие в практику боевых искусств. «Когда я надеваю штаны, – говорил Брюс, – я выполняю балансировку».

Все эти упражнения оказывали огромную нагрузку на его хрупкое тело. Он часами каждую неделю отрабатывал быстрые удары сбоку, даже когда его колени болели. В результате этого колени всегда издавали щелчок, когда он выталкивал ногу. Он обильно потел, словно постоянно находясь на пороге перегрева. «Брюс Ли всегда казался мокрым. Даже в комнате с кондиционером, даже если просто жестикулировал, он начинал потеть очень быстро, – говорит Мито Уйехара. – Однажды вечером Брюс работал на велотренажере 45 минут без остановки. Когда он слез с него, то был насквозь мокрым. Даже пол под ним был настолько мокрым, что его нужно было сразу же вытирать».

Чтобы помочь своему телу восстанавливаться, он начал использовать электрическую машину для стимуляции мышц. Майк Стоун, который узнал об устройстве, обучая карате футболистов из «Лос-Анджелес Рэмс», познакомил с ним Брюса. «Это незначительная терапия электрическим током, которую вы направляете на свои мышцы, чтобы увеличить их импульс и сокращение, – говорит Майк Стоун. – В НФЛ использовались электростимуляторы для восстановления поврежденных участков. Брюс полагал, что это повысит его навыки и способности. Но он перестарался. На аппарате можно было установить мощность от одного до десяти делений; он всегда выставлял тумблер на положение семь или восемь. Этого было достаточно, чтобы волосы встали дыбом». Брюс продолжал использовать электростимулятор всю оставшуюся жизнь, пугая этим друзей и коллег, особенно китайцев в Гонконге. «Я подошел к двери его офиса и не осмелился войти, потому что он сидел с повязкой на голове, из которой торчала куча проводов», – вспоминает Боло Йен, сыгравший роль мускулистого плохого парня в «Выходе Дракона». – Моя первая реакция была: «Ты сумасшедший?»