Текст книги "Сокровение. Книга 1. Сказания кровавой дани"

Эпизод 37
В поисках Кулмата. Часть 3

Холодная вода из ведра пробуждает ото сна Пекаса. Юный орк от паники вскрикнул, но беспощадный Бóркат, прикрывший ладонью уста сына, приказал замолчать.

– Отец, что ты делаешь? – обозлился Пекас.

– Сейчас же ответь, где гниет труп твоего друга?

Глазами, широко раскрытыми от страха и негодования, Пекас уставился на отца.

– Южнее… юж-нее полигона… – заикается Пекас.

– Мы и так южнее «Орчего полигона», глупец. Точнее можешь сказать? Ты хоть запомнил?

– У… – восстанавливает обрывки памяти, – у «Холмовых рвов»…

– Вставай.

– Отец, но еще темно!

– Да что ты? Живо встал!

Умудренный опытом Бóркат, прекрасно ориентирующийся на местности, направляется с сыном на поиски погибшего племянника Равхала, пока все еще спят, чтобы исполнить коварную задумку.

Немного времени спустя начинает светать. Аккуратно спускаясь в овраг, теперь уже одноклыкий Бóркат находит загнившее искалеченное тело мертвого Кулмата.

– Аккуратно спускайся ко мне, – сердито ворчит отец.

Пекас, неуклюже переставляя свои широкие ступни, спускается в овраг и направляется к отцу. Вдруг, не удержав равновесие, проваливается. Повезло, что крепкий отец подоспел вовремя и схватил неловкого сына в крепкие объятия, лишь слегка пошатнувшись.

– Бездарь, я же сказал, аккуратно! Поражаюсь, почему на месте бедняги не ты?

Пекас сделал обиженное лицо и, присев на корточки, с тоской начал разглядывать погибшего друга. Бóркат, пожалев о сказанном, присел рядом с сыном, положил руку ему на плечо и продолжил:

– Ну ладно, не обижайся. Давай его вытащим.

Обмотав веревками, они потащили Кулмата наверх. Пройдя к бывшему лагерю де Лара, где Пекас, еще живой Кулмат и остальные друзья грабили людей, остановились.

– Лезь на дерево и обмотай этим самую широкую ветку, – указал Бóркат, имея в виду веревку, намотанную им одним концом на шею мертвеца.

К раннему рассвету они прибежали в шатер к Равхалу:

– Равхал! Равхал! – кричит Бóркат.

Грозный орк с идеальным, как считали орки, подбородком открывает глаза и говорит:

– Что такое?

– Скверные новости…

– Нет…

– Равхал, прошу тебя…

Поднявшись на ноги, он враждебно устремляется к Бóркату.

– Я убью тебя! – гневно кричит, нападая на одноклыкого, – я убью вас всех!

Равхал взял Бóрката в мощнейший захват, но одноклыкий оказал достойное сопротивление, секундой позже в шатер влетают Гулкас и Моху, обхватив за бедра, совершают бросок под себя. Равхал падает на Бóрката. Одноклыкий заломил дьявольскую руку злобного орка. Вторая рука Равхала оказалась малоподвижной:

– Пустите! Пустите, говорю!

Оркам повезло, оказавшись поваленным, Равхал не мог уже разделаться с ними.

– Успокойся, Равхал! Что случилось? – разволновался Гулкас, сверху удерживающий его. Дэвилхенд в свою очередь пыхтит и кричит, пытаясь вывернуться из неудобного положения.

Спустя полчаса немного остудивший свою ярость Равхал говорит:

– Все, отпустите.

– Ты успокоился? – надеется Гулкас.

– Да, говорю!

– Равхал…

– Я же сказал! Лучше отпусти, иначе пожалеешь!

Гулкас и Моху переглянулись с Бóркатом, на что одноклыкий сделал одобрительный жест, и все поднялись на ноги.

– Ты нашел его? Он… он мертв? – Дэвилхенд, он же Равхал, все еще надеется на лучшее.

– Сожалею, Равхал… – отвечает Бóркат.

– Нет… Это вы виноваты!

– Равхал, я не узнаю тебя! Вместо того, чтобы нам всем вместе отомстить за нашего Кулмата, давай теперь виноватых искать?

Дэвилхенд виновато осмотрелся, и Бóркат продолжил:

– Если на то пошло, ты тоже виноват! Все мы виноваты, что не углядели! Обещаю, мы отомстим за Кулмата, Равхал. Но прежде нужно совершить обряд погребения… на родине, как он этого заслуживает.

– Ты прав, надо признать, – немного подумав, ответил чернорукий.

С облегчением вздохнули орки позади. Будто упала гора с плеч. Наконец-то напряженная атмосфера разрядилась. Они отправились к месту, где Бóркат вместе с сыном якобы нашли повешенным Кулмата. Равхал, увидев искалеченного мертвого племянника, которого он растил, как сына, начал трястись – то ли от злобы, то ли от отчаяния.

– Мы найдем их, – лукаво положил руку на плечо Дэвилхенду хитрый Бóркат, намекая на де Лара. Манипуляция Бóрката удалась, все остались живы. Следующий их шаг – провести обряд погребения в Драменгаре.

Эпизод 38
Швея

В хижине под зеленым холмом жила швея. Это была хрупкая и жизнерадостная девушка, которая обожала жить в гармонии с природой. Стройную блондинку украшали длинные вьющиеся волосы. Ее скулы подчеркивали изгибы изящных глаз с волнистыми коричневыми ресницами. Глаза ее были голубыми, а в радужках, казалось, можно было увидеть движение морских волн. Ее улыбка была очень скромной и нежной. Несмотря на свою молодость, она шила лучшие наряды во всем государстве Арии Вариэны. Именно она была модельером военных костюмов синегвардейцев по заказу старшего монсеньора.

Жилье ее имело панорамные окна и дверь из голубых кристаллов, между которыми аккуратно были уложены стебли норюэльской лианы – зеленой, с лиловыми цветками.

Над ярко-зеленым холмом совершает сальто принц и приземляется перед дверью, около которой Эйни ухаживала за цветами.

– Монсеньор! – вскрикнула эльфийка от неожиданных и странных манер веселого наследника государства.

– Моя любимая портниха! – улыбаясь, Валтерий протянул ей подарок, завернутый в металлическую бумагу, обмотанную красным бантиком: – Это тебе.

– Это то, что я думаю?

– Все, как ты любишь!

– Мороженое? – заблестели глаза, и в них заплясали волны.

– Именно.

Они вошли в дом. Пол был из каменных плит, вдоль стен на небольшую высоту били фонтаны. Над ними пышно цвела всевозможная растительность, цветки которой, светясь оранжевым и алым, сами не терпели солнечный свет.

– Скажите, монсеньор, неужели вы пришли ко мне, лишь чтобы вручить подарок? – поинтересовалась Эйни, желая узнать истинную причину визита Валтерия.

– Мне нужны твои потрясающие способности создания необычайно прелестного платья, – ответил гость.

– Как скажете. А размеры вы знаете?

Чуть запнулся монсеньор, проходя вместе с портнихой сквозь арку, и ответил:

– В точности как у тебя.

Эйни немного засмущалась, но она никогда не стремилась стать спутницей сына самого могущественного существа в мире.

Она была очень приземленной и скромной девушкой, несмотря на свою необычайную красоту. Удивительно то, почему до сегодняшнего дня сам Валтерий не находил ее столь привлекательной, какой он счел Валерию. Возможно, кроткий нрав был не по нем.

– Какого цвета нужно платье? – спросила девушка.

– Сделай что-нибудь прекрасное, как ты умеешь.

– Какого цвета ее волосы и глаза?

– Янтарные глаза… шатенка.

Валтерий осмотрел комнату, где Эйни трудилась. Огромное многообразие различных работ с одной стороны, рисунки – с другой, в уголке швейная машинка, рядом с которой лежат всевозможные ткани, пуговицы, нитки.

– Монсеньор, к вечеру я сделаю для вас эксклюзивную работу.

– Спасибо, Эйни.

Эпизод 39
Выживание

Расцветают, словно букеты, голубые кораллы каждый раз, как над ними кто-то проплывает, и не важно – плот ли это или животное. Внутри соцветий располагаются, словно жемчуг, уже созревшие драгоценные камни. А несозревшие – желтые мягкие личинки, напоминающие плюшевые одуванчики, поедают небольшие рыбки с изумрудной чешуей. Проплывая по Оканике, чем глубже становилась бездна под плотом де Лара, тем интереснее было наблюдать за игрой цвета. В чистейшей воде мерцают огоньки, словно звезды, но, как оказалось, это очередные рыбки сбивают с толку хищников, которые иногда умудрялись их съесть. Плотоядные выглядят неуклюжими, однако их металлические вытянутые челюсти сами по себе говорят о том, что с ними лучше не шутить.

Привязанные к плоту верблюды, как оказалось, прекрасно справлялись с плаванием. А находящиеся на плоту Манрике, Берто, Гермэк, Лами и Амадей безустанно гребли в сторону горы Кора-агро. Красная, с изогнутой вершиной, она была высоченной и видна была еще с противоположного берега.

Преодолевая самую узкую часть моря, граф с командой уже проплывает сквозь синюю, иногда вперемешку с розовыми лепестками растительность.

– Берто, будь готов. Скоро начнется, – предостерег Манрике.

– Есть, – отозвался блондин, приготовив лук.

– Быть готовым? К чему? – взволновался Лами.

А Амадей, как всегда, суетливо округлил глаза. Вдруг пошатнулся плот, раздался грохот, и Гермэк свалился в воду. Верблюды в панике замычали и зашатали плот своими суетливыми движениями.

– Крокодил! – в ужасе закричал Амадей.

Берто, оборачиваясь, успевает заметить чудовищную пасть, которая смыкается на одном из верблюдов и тащит его ко дну. Все никак драбант не может прицелиться. Манрике бросается резать веревку, связывающую добычу хищника и плот. Голова Гермэка выныривает из воды, и тут стрела, пролетевшая в миллиметре от его уха, пробивает разинутую пасть еще одного чудовища. Берто подмигивает гному, глаза которого переполнены ужасом. Пасть третьего крокодила появляется из водорослей и впивается в плот, на котором все еле удержались, чтобы не оказаться в воде. Гермэк достает нож и вонзает его хищнику в бедро, после чего крокодил отступает. Стрела Берто на этот раз не может пробить кожу чудовища. И оно, ухватившись мертвой хваткой, тащит гномав глубину.

– Все закончилось? – проговорил дрожащим голосом запыхавшийся от страха Амадей.

– Гермэк! – от переизбытка эмоций граф кричит в сторону серой жижи на воде, которая, скорее всего, является кровью плотоядного. Надеется, что произойдет чудо.

Берто нацелил лук и замер в ожидании. Оставшиеся четыре верблюда перестали, наконец, дергаться. Почти минутную тишину, показавшуюся часом, прерывает шум брызг. Амадей дернулся и, испугавшись, закричал, ожидая увидеть чудовище:

– А-а!

Выныривая, бесстрашный гном вдохнул, будто это последний глоток жизни.

– Гермэк! Хвала Илакелю! – с облегчением произнес граф и подал руку чуть не потонувшему кузнецу.

Подняв Гермэка на плот, соратники хлопали его по спине и трепали по волосам, радуясь, что он уцелел.

Эпизод 40
Асэя'н Аурон

В северо-восточной части графства Малиониса простирался культурный город Понтеоника. На востоке от него располагалась деревня Закольон, куда вел восходивший природный мост. Дремучий и мрачный лес полуострова для простых людей был практически непреодолим. Его название имело два смысла: первое – оно было похоже на слово «заколдован», а второе указывало на географическое расположение за озером Колье. Легенда гласит, что никто уходивший туда заполночь никогда уже не возвращался. Мистические звуки доносятся с востока, а по ночам время от времени у фермеров пропадает скот. В полнолуние в их двери неустанно кто-то скребется. Очевидцы утверждают, что нередко замечали зверей, чьи светящиеся, как солнце, глаза умертвляли овец прежде, чем твари успевали их съесть. И только к утру, пред тем как пропоет петух, все исчезает в небытие.

Летом, когда туман отступает, можно лицезреть гору, похожую на скульптуру ангела. Говорят, в тысяча девяностом году, когда погиб сын короля Мануэль, Аврело осудил волшебников, изгнав их род в Закольон. С тех пор, возведя деревню, они живут в поместье под горой, называемой Кóрсель. Чуть дальше деревни чародеев раскинулись зеленые болота, над которыми восходит изящная, словно скульптура, непостижимая, будто бескрайность, сама «Божья гора», как именовал ее Луиджи. Она была как бирюзовый ангел в золотистых доспехах. С обратной ее стороны был внушающий трепет обрыв – будто край земли – в черный, как бездна океан. Созерцающие эту картину с земли смаковали изящество деталей и узоров словно вручную сотканного творения – рассекающей облака скульптуры, а не горы. Совершенный и величественный идол имел и руки, и крылья, и лицо…

Однако те, кому удавалось побывать внутри, прекрасно понимали, что этот образ придают горе внешние сооружения из бесчисленных колон, окон и кристальных панорам. С вопроса о том, кто этот гений, что произвел такое, начинается священное писание джиннов.

– «Асэя'н аурон»? – еле выговорил Ракши.

– Haseya'n auron! – повторил наставник без акцента. Принц обратил глаза на него, и Луиджи через недолгую паузу продолжил: – Есть книга полностью на вашем языке.

– А что значит это выражение?

– Вдохновленное богом.

– Я должен стать богоотступником?

– Это не обязательно, – ухмыльнулся джинн, – но, живя здесь, ты должен уважать нашу веру и чтить традиции. Для этого прочитать ее нужно обязательно.

Голубую обложку с выпуклыми узорами в форме хвоста скорпиона, крыльев ангела, солнца и знака бесконечности, меняющую изображения в зависимости от угла зрения, раскрывает юный принц и начинает читать:

«Лишь об одном вопрос, кто этот гений, что такое произвел? Своим дыханьем произвел, храм словно ангел ожил. Он гору на ладони нес сквозь бесконечность, космос. И дом к мольбам своим возвел, чтобы являть свой образ».

– Поэтично.

– На родном языке поэтичнее, – отметил Луиджи, – скоро ты одолеешь ее на языке джейев.

– Джей?

– Джейя. Что значит свободный джинн.

– Мне уже интересно. А можно вопрос?

– Задавай.

– Там же говорится, что храм ожил. Он и правда был живой?

– По дороге сюда, если ты был внимателен, то мог заметить, что ангел стоит на возвышенном пьедестале. То есть он действительно на горе. Открой сто девяностую главу.

«За камнем камень возвышал, чтоб дом Господень не дышал, и божью силу он забрал, как только башню ту создал. Он – ангел смерти, он – есть недуг. И лишь печальной вести верный друг привел в наш дом кровавых слуг. Желая, чтоб создатель рабом стал, на храм он вскоре наш напал. Войной взошел на пьедестал. Святой теперь, как камень, пал».

– Но тут не до конца понятно… – вдруг отвлекся Ракши.

– Читай! Четвертый абзац, – не глядя указал наставник.

Ракши продолжил изучать: «Ангел Господень на защиту летел, но спасти Асэю, увы, не сумел. Отступая, сражался с приспешником зла, на восточной горе над пропастью встал. А душу Асэйи плотью демон обрек, исполнив коварством колдовских чар свой рок. Создатель стал джинном, в плену статуи злым господином. В скалу обратился в то же мгновение ангел Господень, феномен-явление».

– Понимаешь? – перебил Луиджи.

– У меня появляется все больше и больше вопросов.

– Сынок, уже поздно. Рано утром по традиции у нас медитация. За один день ты ничего не поймешь, – джинн, взяв книгу, удалился из комнаты.

Эпизод 41
Церемония награждения

Вездесущее синее пламя факелов танцует по всей арене, словно отражение небесных мерцающих звезд. Сверкают кристаллические сооружения от норюэльских огней. Изящные скрученные стебли деревьев подчеркивают великолепие фонтанов, в которых играет светящаяся вода.

Тычинки цветов с розовыми лепестками среди зеленой ухоженной растительности на пьедестале опыляют сказочные насекомые, томно летающие от одного цветка к другому. Пушистые, словно одуванчики, они горят желтыми и оранжевыми лучами. На небе темный вечер, а на земле светлый день, на фоне которого свысока бросает свой гордый взгляд победитель шепота волшебников. По прозрачным с деревянными узорами ступеням сам арфаон вместе с королем людей поднимаются на пьедестал к Джайнею. В эту триумфальную пору изнеженные стоны скрипки плавно заменяют барабанные ритмы. Ликование труб до мурашек захватывает дух. Воинственные куплеты эльфийских певцов чередуются в припевах с чистейшим сопрано женского хора.

Валтерий в составе небольшой свиты исключительно из важных персон сопровождает отца. У Аврело своя свита из королевских драбантов.

Эрикель загадочно смотрит на руно, которым Мэрфэл награждает волшебника четырех стихий, будто медалью. Арфаон пожимает руку и обменивается высокомерной улыбкой с Джайнеем. Следом король подносит золотой символ доблести с эсперанским гербом. Волшебник протягивает руку королю, который нерешительно замер. Мэрфэл медленно поворачивает голову и искоса бросает надменный взгляд на старика. Усмиренный влиянием друга и дипломатической миссией, Аврело приходится пожать Джайнею руку в ответ:

– Поздравляю… Джайней.

– Благодарю, ваше величество! – благородно отвечает самоуверенный во всех смыслах этого слова победитель.

Джельм, стоящий рядом с Сиреной среди зрителей, знающий о ее симпатии, но никогда не отвечающий ей взаимностью из-за своей славы, невзначай пытается взять брюнетку за руку. Та, делая вид, что не заметила, аплодирует триумфатору на пьедестале, отвергнув эльфа. В жизни проигравшего фаворита начинается новая глава.

Эпизод 42
Недосягаемость берегов

Близится закат, шипит вода, извиваясь пеной. Качается плот, бунтуют уставшие верблюды.

– Успеваем… – вздохнул Манрике.

– Хвала Илакелю, милорд! – обрадовался Берто.

– Успеваем что? – насторожился Лами.

Гермэк молча наблюдал за реакциями своих соратников, в отличие от паникующего Амадея:

– Что вообще происходит?

Темное образование возносится перед плотом. С его подъемом, вода спадает к низу.

– Это демон! – в страхе воскликнул актер.

– Мы все умрем! – закричал Амадей.

– Смотрите! – указал пальцем наблюдательный гном.

Несмотря на роковые звуки, образование становится прозрачным, в блеске поймав отражение лучей уходящего солнца.

– Замолчите! Это риф. У нас есть несколько минут, чтобы его преодолеть, по команде садимся на верблюдов! – приказал граф.

– А если не успеем? – взволнован актер.

– Если не успеем, риф нас сломает! – предупредил драбант.

Движения рифа утихают, принимая более стабильную форму, плот с трудом стабилизировался, чтобы не опрокинуться.

– Все! Готовим верблюдов! – закричал что есть мочи граф Манрике де Лар.

Команда, бросившаяся исполнять приказ господина, замечает, что один из верблюдов погиб. Разрезая веревки, Берто в полный голос воскликнул:

– Придется на трех верблюдах!

– Я на своего никого не возьму! – мгновенно предупредил толстяк.

– Берто, ты со мной. Лами, Гермэк, вы вместе! Амадей, быстрее лезь на своего! – ноги графа немного увязли в лиловой жиже.

Волны бьются о риф и омывают Лами с Гермэком, забирающихся на верблюда. В суете и из-за непрерывного шума командира можно расслышать с трудом. Забравшись на верблюдов, поскакали арачнаканцы в сторону горы, осколки рифа разлетаются позади них. Брызги воды разносятся вдоль рифа. Один из осколков попадает в Гермэка.

– Гермэк! – снова закричал лидер.

Из бедра гнома льется кровь, но это никого не останавливает. Под копытами все шатается и трясется. Когда берег уже близко, обломки рифа захлопываются, будто ладони титанов, и команда, не доскакав до цели, оказывается под массой воды и смертоносных камней…

Эпизод 43
Спор и вздор

В зале, где расположились два государя со своими сопровождающими, тишину прерывает старший монсеньор:

– Оставьте нас! – резко посмотрел в глаза арфаону, грубо намекая, чтобы все покинули их, оставив наедине.

Аврело посмотрел на Валтерия, как смотрит дядя на племянника, невзирая на то, что эльф намного старше, и глотнул вина. С трона буквально вскочил на ноги Мэрфэл и уставился на сына. Ощущение, что фиолетовые глаза арфаона вновь загорелись пламенем. Сын, смотрящий снизу вверх, совестливо заморгал. Мэрфэл подал знак, чтобы слуги покинули помещение, Аврело в знак уважения сделал тот же жест. И все лишние, кроме Тафраела и Аврело удалились прочь.

– Сегодня должен был состояться мой поединок! Почему его перенесли?

– Что ты здесь делаешь? – рассердился отец.

– Что? Я… – слегка растерялся Валтерий.

– Кто должен править в мое отсутствие в Джесснуре?

– Отец, я делегировал свои полномочия Этрею!

– Ради какой-то важной государственной миссии?

– Ради славы!

– Славы? Какой вздор!

– Вздор?

– Ты считаешь участие в Илани-авриате славой для наследника Арии Вариэны? – Валтерий молчал. После небольшой паузы Мэрфэл продолжил: – Ты старший монсеньор! Когда ты наконец осознаешь свою ответственность?

– Я стану триумфатором!

– А если не станешь, ты об этом подумал? Это вечное пятно на семье Арфаонов!

– Отец, я… – в очередной раз растерялся монсеньор.

– У тебя светлая голова, в следующий раз, прежде чем принимать какие-либо решения, не поддавайся мгновенным импульсам, а подумай хладнокровно.

Валтерий вежливо поклонился:

– Ваше сиятельство, – обратившись к отцу, затем к остальным: – Король Аврело, гарде Тафраел… – и удалился из зала.

Мэрфэл, провожая недовольным взглядом своего сына, сменил гнев на милость и приказал Тафраелу:

– Отправь стюарда, чтобы сообщил ему, что поединок состоится завтра днем. Сегодня я принял решение закрыть арену церемонией награждения в номинации «Шепот волшебников».

– Есть, ваша сиятельство, – ответил Тафраел, сделав сдержанный, образцовый реверанс. – Король Аврело… – и устремился за монсеньором.