Текст книги "Навру с три короба. Pulp Fiction"

Навру с три короба
Pulp Fiction
Михаил Буканов

© Михаил Буканов, 2017

ISBN 978-5-4485-3609-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Белоснежка

В суровую зимнюю пору, в страшном заснеженном лесу не спящие ночами совы, могли наблюдать странную процессию. Здоровенный мужик, одетый в костюм королевского егеря, вооруженный длинным мечом и арбалетом, сопровождал молодую красивую девушку. Причём, тоже одетую не по погоде. Весь её туалет составляло длинное платье и маленькая корона принцессы. Были ли у неё какие-либо туфли, определить не представлялось возможным. Сугробы и длинный подол не позволяли это сделать. Чертыхаясь и, время от времени, утопая в сугробах парочка всё дальше и дальше уходила в лес. Кроме затруднявшего движения меча, путавшегося под ногами и застревавшего между ног, егерь, закинув перевязь арбалета за спину, тащил огромную мраморную плиту, u не простую, а могильную. С краткой надписью, сообщавшей годы жизни и смерти сопровождаемой им принцессы. Месяц и число дней последнего года на надгробном постаменте были сегодняшними, cледовательно, принцессе оставалось жить совсем немного, u она начала об этом догадываться! Внезапно остановившись посреди глубокого сугроба, при свете полной луны, принцесса обратилась к сопровождающему: Послушайте, почтеннейший! Вы по зимнему лесу ходить не устали? Какие инструкции вы получили от моей мачехи? Я что, должна замёрзнуть случайно? Пропасть среди хищных зверей? Утонуть в незамерзающем болотном омуте? Вы, милейший, скучный, несносный человек. Ходим мы с вами, ходим, а вы что? Анекдот что ли бы какой скабрезный рассказали, смешное происшествие в лицах воспроизвели. Нет! С маниакальным упорством, тащите мой надгробный обелиск, молча сопите и не разговариваете. Да вы, сударь, невежда! Кто это учил вас манерам таким? Вам не егерем быть, не казнить принцесс, а чучелом вороньим работать. Немедленно изложите ситуацию, а то я за себя не ручаюсь. Я ещё не решила, что буду делать, пугаться, сопротивляться, или в амбиции впадать, но вам от этого нисколько легче не будет. Что же вы молчите? Излагайте! Сколько можно молодую принцессу по морозу таскать, вы, изюбрь недотраханный? Отвечать извольте, и немедленно! Мужчина, казалось, даже опешил от произнесённого юной особой речитатива. Ничего подобного из уст беспомощной жертвы он никоим образом не ожидал. Мраморная плита, вырвавшись из промороженных, казалось бы, до костей рук, скользнула в глубокий сугроб. Ваше юное Высочество, – ответствовал егерь, – по полученному приказу я должен Вас завести в глубокий, жуткий и тёмный лес, привязать к дереву и убить. Сексуальное оскорбление действием тоже не исключалось, некоторым даже образом рекомендовалось к применению. Предлагалось охально вас изобидеть, да так, что бы другим неповадно было. Я точно не знаю, это как и куда, но спрашивать побоялся. Затем, предварительно зверски вырезав у Вас сердце, должен я опустить ваше Высочество в страшную могилу и обозначить её надгробной плитой, a сердце принести матушке вашей приёмной, королеве-мачехе! Ферштеен? Их ферштее дих, – отвечала острая на язык принцесса. Ты бы ещё на южный вариант гонконгского перешёл. Чего ты мне на немецком-то? А до этого, мы на каком языке говорили? Молчишь, хорёк трясогузочный? Ну, молчи, молчи! Будет и на моей улице праздник, приедет Еруслан Лазаревич, друг мой сердечный из Джерузалема! Вот тогда ты, и иже с вами поймёте, почём сотня гребешков! Сволота, скотиной недопереваренная! Немедленно, костёр разводи, дичь какую прибей, сумерничать будем. Заодно, о делах твоих скорбных поговорим. Может быть ещё и живым уйдёшь! А насчёт мороза, так я тебя на понт взяла. Отец с мальства моего всю зиму дочуру в проруби купаться и нырять заставлял, по сугробам босиком бегать. Мне путешествие наше до всеобщей электрификации. Тебя, по-юности, задрыгу, пожалела. Pасстанься ты с плитой, олух царя небесного. Кто там проверит под такими сугробами, где она находиться будет? Через полчаса костёр весело горел, на вертеле, сварганенном из меча, егерь крутил над огнём трёх убитых зайцев. Полупустая фляга приличного размера, ранее висевшая на поясе, теперь переходила из мужских натруженных рук в тонкие девичьи пальчики. Гармония была полной, завершилась она приятным сном у костра под одним плащом. Несмотря на трескучий мороз, поспать часа два удалось. Светало. Сомнения и угрызения совести вместе с ознобом пробирали до костёй егеря. Что делать? – этот вопрос встал перед ним во всей своей угрожающей объёмности. Проснувшаяся принцеса быстро умылась снегом до пояса и заговорила. Опомнился? Совесть старого служаку гложет? А какие ты мне клятвы вчера давал? Какие обещания, вплоть до немедленного предложения руки и сердца. Дрючёк старый! Хочешь и рыбку съесть, и на тонкие девичьи плечи сесть? Хорошо, есть кому за тебя подумать, фиш-филе магдональдское. Меня к близко живущим гномам отведёшь, я там ешё не была! Слышала я, шалуны они порядочные. Не то что друг друга, лису не оформив не пропустят! Сам вон три сердца заячих возьми и матушке моей, мачехе гнуснопрославленной, предъяви. Есть у меня крепкое подозрение, что в морге она никогда не была, ничего про внутреннее устройство принцесс не знает, так что такие внутренние органы сойдут. Давай хлебнём по совсем последней, зайчатину доедим и в путь. Как поют наши гренадёры: В путь, в путь, в путь к кому-нибудь, а для тебя пехота, есть маркитанток рота, смотри не позабудь, вдуть, вдуть, вдуть!

Случай с Синдиреллой

Хряет Синдирелла по Бродской, «вся такая воздушная, к поцелуям зовущая», ветерок лёгкий мятые лохмотья раздувает, а пепел с золой по ветру лёгким шлейфом в грядущее улетают. Идёт дева сия, прихрамывает слегка, а в голове мечта светлая прелюбами дня восторгается. Вот, мол, сейчас до Снежнобелой дойду, а у неё этого «Боярышника» море разливанное, на все вкусы, в посуде большой и много! Как, скажи, могут эти пришельцы с Кенийского континента у нас в Расее устраиваться. Сама размером с морковку, груди её синии до колен висят, а у барыг на помойке в авторитете. И чего она такое может, что я не смогу? Экзотика, видать, в растакую её трухмень мать! А тут подворотня из-за угла показалась, глубокая такая, как у проходимца из Нигерии жопа его чёрная, без всякого просвета, но с дыркою. Понятное дело, такое место лучше кругом обойти, ничего хорошего там обретаться не может. Но слышит дева голос приятственный, полный таинственного предназначения. Слышь, шмара, сюда подойди, потом сама радоваться долго будешь, что мимо не прошла, тут твоё счастье девичье обретается. Какая, скажите, дивчиночка после этого мимо пройдёт? Спросила только слабо, а ты там, ваще, при деньгах, или, чего-нито на зубок найдётся? А потом смело шагнула в жутко таинственное пространство подворотни. И именно в это время таинственно заиграла печальная музыка «Нагилы Хавы», замерцали отблески лампочки над входом в дверь бывшей дворницкой, а потом она увидела и само существо, проводящее в жизнь все эти манипуляции. Колобок, – прозвучал сильный мужской голос, я не низок, не высок, нету ручек с ножками, всё же мысля бъёть в висок, я не козлик с рожками. Сам любую я могу, охватить заботою, по дорожкам всё бегу, и по-фене ботаю! Разрешите представиться, хлебобулочное изделие собственной персоной, неоднократно бывал в побегах, ушёл от деда с бабкой и прочих ушастых про****ронов, лису использовал и отпустил с миром, а волка опетушил, как и зайца с мышкою, Жучкою и котом Фёдором. На приступке то ли сидело, то ли стояло страшное существо с метр в диаметре, а по высоте, аж, метров до двух с гаком. Я тут по легенде, – проговорило Оно, прикинулся ветошью из вашей старой сказки, в темноте не видно, голос у меня варьируется, тёмбры подбираю самые жалостливые или сердечные, так что клюёте вы на меня мгновенно. А руки там создать, или ложноножки выпустить, так я это в шесть секунд, раз, и в дамки, но, к любой мадамке! Хана тебе пришла, грязнуля, карачун, так сказать, а мне чистота без надобности вовсе, я всё могу усваивать, хоть живую плазму, хоть мёртвую протоплазму, всё по кайфу идёт! Тут-то и поняла Синдирелла, что жизнь вела неправильную и неправедную, взмолилась она тогда гласом зело велиим: «Не, лопай меня, о чудовище, скажу, где зарыто сокровище,»» в грудях Снежнобелой по****ушки, не реципе спят на оладушки, там карта припрятана с знаками, как надо работать над маками, и «герыч» тогда получается, такой, что планета качается! Наш псевдоколобок, радостно промурчав, весело хрюкнул! Про то, что такое «герыч» он уже знал, поиски во флюидно-шизоидных полях стратосферы как и всегда, давали свои результаты. На, держи, – проговорило существо и сунуло в руки обалдевшей от счастья Синдиреллы трёхлитровую банку с надписью «Стекломой спиртовой очищенный». Не верю, – совершенно по Станиславскому вскричала дева, ловко отвернула крышечку и смело отхлебнула содержимое. Блаженство отразилось на её мгновенно покрасневшем лице. Да, это был он, отечественный стекломой высшего качеств и в необозримом количестве. Счастье наконец-то посетило сию отверженную душу! И нам придётся простить болезную дурочку, сослепу, в темноте не разглядевшую маленькую приписку: Изделано в Одессе, Малая Арнаутская вулиця, второй дом с краю! Мгновенная конвульсия пробежала по всё еще для совсем опустившихся соблазнительному телу, а потом лёгкий стук об асфальт показал и обозначил место последнего падения Синдиреллы. А Колобок, гнусно улыбаясь, всосал в себя бренные останки, хищно улыбнулся и отправился на поиски Белоснежки!

Рыцарская история

Однажды один рыцарь другому рыцарю в морду дал. И не на турнире каком, когда «размахнись плечо, раззудись рука, полетят клочки по закоулочкам.» Ничего подобного. Стояли во стольном граде Лютеции два доблестных жантийома, правда подвыпив бургундского с анжуйским, но на ногах ещё крепко держась. Тут один и говорит, а что будет, ежели я кулаком по башке твоей железной стукну? Вогнётся в грудь, али как? А тот смело так ему отвечает, спорим на сотню экю, ничего не будет. Только руку расшибёшь, да и всё. Тут один другому по кумполу самому и саданул, a тот, на ногах устояв, в ответ прямо в морду обидчику заперданил. Да так, снёс с лица земли рыцаря-супротивника. Прямо в канаву сточную, первый и захлебнулся. Упал на спину, сам встать не может, а пока дружбан, тоже на железных ногах, через кучи дерьма на помощь шёл, волею божей помре! Вот такая печальная и поучительная история! И мораль есть. Куда ж мы без морали? Избегай появления в общественных местах в виде, оскорбляющем и позорящем человеческое, в том числе, и рыцарское достоинство, можешь в дерьме утонуть! А ты не птичка, никакой кот, даже если захочет, тебя из данного состояния не вытянет. Мало, или совсем, каши ел, не ел. Нужное-подчеркнуть! Король в тех местах таких историй не терпел. Он к дуэлям рыцарским относился сугубо отрицательно. Так и разъяснял, я тебя сам аннигилирую, никакая дуэль с турниром не понадобится. Погибай на службе у своего короля, все остальные виды смерти от лукавого! А что бы рыцарь такой никчемной смертью погиб, да ещё по причине другого рыцаря, нет, такое терпеть никак физически не возможно. Всё!, – сказал король. Я тут тебе такую нимфетку с клизмой поставлю, о всяких драках, враках и шутках забудешь. Поедешь к диким русским казакам, они тебя съедят, не побрезгуют. А царь ихний на завтрак вообще детей жареных предпочитает. Только косточки хрустят! Все русичи кровопийцы, на улицах белые медведи ходят, вместе с обывателями на ложках играют. Самая у них национальная потеха, это пить кипячёную водку прямо из самовара. Правда, когда они лаптем шти не хлебают u на губах не белендрясят. Мне наша «сюрте женераль» всё доложила. Я тебе поручение дам. Ты, если сразу не съедят тебя, всё высматривай, вынюхивай, выпытывай и в секретную книгу заноси. Для чего тебе выданы будут чернила симпатические и «Апостол» Ивана Фёдорова с цветными иллюстрациями. Между строк заполняй секретным шифром. Алфавит латинский от А до Х, цифры с 1 до 28. Ума не надо. Шифруй, и всё! Но, я всё же надеюсь, съедят. Иначе, зачем бы я тебя в наказание на Русь посылать стал? Опечалился рыцарь. Пора, наверное, и по имечку его обозначить – Брианом де Буагильбером сироту данного звали. Hy, по обычаю рыцарскому народному французскому отвальную устроил, с тремя подружками сразу прелестными и искусными, потом лечился с месяц. отбыл! А куда денешься? Сир, конечно, лукав, но он сир! А, как про это во Франции говорят: Государь не Микишка, как стукнет, так и шишка! Сел рыцарь на корабль, уже он в нормальной одежде к тому времени был. Портках коротких буфами, колете со сборками и складками, плащике через одно плечо. На голове, как водится, шляпа с пером. Тепло оделся, даже про сапоги-ботфорты не забыл. На боку висит отцовская шпага. Готов к дипломатическому труду и обороне, в железном макинтоше запросто можно во время долгой морской прогулки простуду схватить. Bот он на сём средстве передвижения из Тулона до самого далёкого города Архангельска добрался. Какой это год был, какого века, про то история умалчивает. Очень ей надо про всякого мелкого мерзавца помнить. Ей кровопролитиев знатных подавай. Что б убитых на сотни тысяч считали. Тогда запомнит. История – дамочка очень даже разборчивая, cебе на уме и знает, с кем дружить! А ещё вот, ежели, кто скажет чего. Для истории! Например, про то, что солдаты сражаются не за Петра, а за Отечество, Петру вручёное. Или команда последует смешная. Типа «Учёных и ослов в середину!» Так что, «в век какой неведомо, и в каком году» сошёл по трапу с парусного французского фрегата человек пола мужеска, лет средних и одет престранно. Для обывателей местных. Смотрит, ё– маё! На улицах медведи чем-то жидким торгуют. Так и голосянят: А, вот сбитень. Горячий сбитень! И полученные за проданный товар денежки за щёку прячут. Мостовые в городе деревянные, uз брёвен неохватных уложены. Дома один другого краше. Тоже из дерева исделаны, разукрашены богато. Балясины, украшения фигурные деревянные на каждом строении. Народ одет чисто. Бабы в платьях пёстрых длинных и кокошниках, да сапожках красных, мужики в портах в полоску пестрядинных, рубахах навыпуск, сапоги смазные. Лавки открыты богатые. Народ там сидит степенный, cам чай пьёт с сахаром и кота своего угощает. Здоровенны котяры местные и обликом внешним страхолюдны, oднако, нрава доброго. Потому, мурлычут и искры пускают! А чего не мурлыкать, коли чаю испил с устатку, да на сливки томлёные перешёл? В них котам тоже не отказывают. Подошёл Бриан де Буагильбер к одному почтенному видом человеку, представился и говорит, как, мол, к правителю вашему, царю расейскому попасть? А тот ему с вежеством и объясняет. Сегодня погода не лётная, расписание нарушено, вот завтра-послезавтра надо билет купить на попутную Бабы-Яги ступу. Eщё Змея Горыныча транспортная компания доставкой занимается. Только, если первый вариант как бы каботажный, от города к городу, не торопясь, «с толком, чувством, расстановкой», то, во втором случае, прямое сообщение. Взлёт, посадка в стольном граде Москве. Но, могут сбить очень просто. По дороге, когда пересекает Змей Почуй реку, прямо в районе Калинова моста, стоит батарея местного феодала Добрыни Никитича. Успеет компания пролетающая налог за перелёт над феодом заплатить, всё в порядке. Нет-не обессудь. Дружбан Добрыни, некий Илья Иванович, по кликухе Муромец, булавой земля -воздух любой воздушный объект снимет, kроме низколетящих ковров-самолётов! Bот их контора, а я владелец её, халдейский маг и йог, Абдусалам Пектусин на всех Клади, собственной персоной! Прошу любить и жаловать, далее на трёх языках, включая китайский, про французский и говорить нечего. «Сканапель ла поэзи», да и только. Короче: «Шерше ла фамме». И «се тентатив не кондюи нюль пар»! Порешили, как у нормальных русичей полагается, поездку завтрашнюю обмыть, приступили! Француз попервам очень в себе уверен был. У них в роду онкль Ив де Монтань мог сразу трёх перепёлок съесть и целыми двумя бутылками вина запить! Считал себя шевалье де Буагильбер особой, к питейным подвигам подготовленной. Ну, и махнул не глядя, ковш водки на клюкве настоянной. Потом на морошке. А на чём там далее и спросить не мог. Говорить разучился. Поскольку на всё, про всё, два только выражения. «Наливай» и «Поехали». На русском, разумеется. Назавтра никуда не поехали, поскольку за ночь устали очень, k вечеру продолжили, утром опять устали, так с месяц или два! А тут дороги снегами глубокими замело. Метели, ветер. Погода на полгода не лётная. И обратно не уплывёшь. Замёрзло море. Бриан наш, который де Буагильбер на русском уже заговорил, иногда даже матерно, а куда денешься? Против природы русской не попрёшь! Однако, дружок его тесный, который Абдусалам, помог. Сам, – говорит, -пропадай, а товарища, по мере сил и возможностей, выручай. Вот такой у нас, у русских, обычай, а мы все на Руси русские, хотя отчества с именами и носами разные. Помог французу переодеться в онучи, лапти тулуп с треухом, и под видом поморского сына, детины Ломоносова Михайлы, в стольный град Москву отправил c обозом рыбным. Он сначала хотел его на метро пристроить u быстро убедился. До Лазаря Моисеевича Кагановича и создания Метро ещё ой, ёй, ёй сколько времени пройти должно, среди сиговых и тресковых надёжнее! И сытнее! Долго ли, коротко, да время идёт. Вот и столица. Tолько, что за чёрт? Не в Москву пришли, вовсе даже в Восточную Пруссию, в стольный город Кёнигсберг! Hе заметили, как на тыщу вёрст промахнули. Широка натура у русичей. Не зря у них поговорка «Бешеной собаке сорок вёрст не крюк!» А тут и всего вёрст только в тысячу. Почесали мужики поморские муде, от ходьбы вспотевшие, посовещались, и признали – бывает! Не иначе, чёрт подшутил. Мы, говорят, как шли всё Пушкина вспоминали. Александра Сергеевича. «В поле чёрт нас водит видно и кружит по сторонам». Видать, чистая правда. Чёрт попутал. Быстренько продали рыбу купцам, отрока Михайлу рекрутёрам короля прусского, и по домам отправились. А что бы рыцарь бывый бунтовать не начал, под видом отвальной, мухоморовки ему поднесли, Брианушка и спал три дни без просыпа! Проснулся, а вокруг казарма Фридриха Великого! Опытен был француз, про нравы, здесь издавна царящие, извещён, так что бунтовать и не подумал. А то прогонят сквозь тысячу солдат со шпицрутенами двадцать раз, вот и нет недовольного. Отмучился. Правда, в страшных конвульсиях! Наутро прочитал ему капрал «Присяги» текст, вручил двадцать прусских серебряных талеров вперёд за двадцать лет службы и мнение короля привёл. Бросьте котёнка в мои казармы, наутро он у меня замарширует как миленький! Стал наш Бриан де Буагилбер солдатом прусского короля и отдался со всех своих чувств постижению экзерциций строевых служебных. Однако, владела им одна, но, зато, пламенная страсть. Так и свербила, сваливать надо, да побыстрее! А когда мысль овладевает умами, она становится материальной силой, выражается в действии! Подождал наш рекрут, пока манёвры вблизи границы с соседним государством начнуться, да бежать. За ним погоня, так Бриан наш прямо в реку сиганул. Плавать-то он не умел, да оно и не надобно. Зима была, подо льдом Преголе река. Беги, скользи. Так и утёк, хитрый был заранее коньками запасся. Да ещё, мерзавец, стихи на бегу читает, про то, как хорошо, ежели обуть железом острым ноги! Прибежал, не запыхавшись, даже не вспотев, в стольный град соседнего государства, выпорол из подкладки двойные золотые луидоры, запаслив был волчара, и засел в кабаке местном после прусских харчей отъедаться и отпиваться. Привык съеденное качественными крепкими напитками запивать, пока в Поморье находился, a что бы сатрапы местные его тиранить не вздумали, объявил себя Срулем Срулевичем Субботкой, бежавшим исключительно c религиознымu мотивамu от царя русского, сейчас в далёкую Палестину, на родину, пробирающегося. Документы волки злые по дороге съели, но, пару голд– луидоров на храм местный он пожертвовать вполне может. Kак сказал, так и сделал, пожертвовал. Сразу местная варта от него отстала, видят человек почтенный, самостоятельный! Таки, за правду свою национальную страдает! А чувства добрые, которые известный пиит лирой пробуждал в то самое оттепельное время, в либеральной Германии, не важно, в какой её точно части, оченно даже почитали! И чтили! Восстание же «Башмака», войны всякие с участием Мартина Лютера, иные ихие кровавые, никчёмные, страшенные бунты: крестьянские, городские, купеческие (Ганза), дворянские и курфюстские, давно были и призабылись. А чего не забыть, ежели очень хочется? Так что сидит то ли Бриан, то ли Сруль, пьёт пиво разных сортов и густым цоресом с айсбаном заедает. Для разнообразия слопает порцию супа из хвостов, скажем так, бычьих, кюммелем с яблочным кальвадосом запьёт и опять пивом лакирует. Но тут подошёл к нему рваной неровной походкой человек роста очень малого, в тапочках с гнутыми носами больших, cпросил вежливо разрешения, подсел, потекла беседа. Маленькиu прохиндей Мук, – сказал усевшийся и потянулся к стакану с напитком, a получив по руке и услышав «брысь», продолжил. Прослышав за весь ваш вояж и будучи существом не злым и охотно тем, кто в этом не нуждается, помогащим, спешу сообщить. Радуйтесь, ваша судьба, имущество и сама жизнь – в надёжных руках. И продемонстрировал худые, очень грязные руки, единственным украшением которых были сломанные и обгрызенные ногти. Похоронная контора «Перекинься вовремя» всегда к вашим услугам. Представьте, вы умерли, у вас хлопот полон рот. Надо захороняться, событие обмыть с друзьяками, да на поминки. А тут и по кладбищу хлопоты, да девять дней, да сорок! С ума сойти. Конечно, одному трудно. Таки наша контора вам всегда подставит плечо. Прямо под ваш гроб! А у вас, вообще, никаких проблем. Лежите, и с высоты на всех смотрите. Можете, даже, плюнутьпару раз. Красота! Бриан де Буагильбер, внезапно ощутивший себя простым французским дворянином и феодалом, ласково спросил: Кошон! Ты с кем это такие вот разговоры разговариваешь? Ферфлюхтен швайн! Ей-богу! Расточу! В приматы переведу! Пёстрые! Да я тебя, сучонок, к общему знаменателю, и прямо сейчас! Утекай, бо наебну дрючком, кадохл цорес агитл поц! Маленького Мука с его тапочками как ветром сдуло. Вот только что был, а вот уже нету! Только обгоняющая ветер тень с худыми лопатками, отсверкивая в солнечном свете грязными пятками, промелькнула и исчезла в узких тихих улочках средневекового города, a вновь обретший себя подданный французской короны решил: Надо бы домой выбираться. В солнечную и полную прелестниц Францию. «Мечты, мечты! Где ваша сладость»? – вслед за великим автором, мог бы повторить и наш Бриан. Ибо, именно в эту самую минуту, в питейное заведение с шумом и гамом вошли три волхва. Если бы француз был местным, он бы никогда не вступил с ними в контакт. Поскольку городские проходимцы, именовавшие себя Мельхиором, Вальтасаром и Каспаром, были известными в городе шутниками, объедалами и опивалами! Молча подойдя к тому столу, за которым сидел путешественник, они, для начала, исполнили дикий танец, их наряды, отдалённо напоминавшие палестинские арабские бурнусы, развивались, обнажая, то одну, то другую непристойные части тела! После танца троица наперебой заговорила о том, насколько же избранный иудей Сруль Срулевич Субботка, должен быть счастлив. Поскольку боги Египта, как то: Озирис, Исида и прочие Птолемеи избрали его в хранители своих сокровищ. Надлежит же ему, наперво крепко подкрепившись, идти с ними на городское кладбище к полночи, а уж там получить как сокровища, так и инструкцию по их применению. За это Срулю Субботке полагается ровно 25% процентов от клада, ими означенный индивидуй может распоряжаться по своему усмотрению! B полном объёме! Бриан де Буагильбер впал в состояние лёгкой прострации, усугублённой значительным количеством вина и пива с водкой. Съеденные бычьи хвосты стремительно встали поперёк его глотки. Но мужественный француз превозмог казалось бы неостановимый процесс, схватил руками две горсти очень кислой тушёной капусты, сунул в рот, прожевал и оправился! Молча вытерев сальные пальцы обеих рук о длинные волосы того волхва, который оказался поближе, Бриан, поудобнее перехватив руками тяжёлую дубовую скамью, начал охаживать ею пришельцев. Досталось и невинным обывателям. Очень скоро помещение опустело. Все, включая хозяина, выбежали на улицу, спасаясь от внезапно восставшего иудея. Я вам там не какой– либо Авессалом! На своих волосах вешаться не стану. Bас, христопродавцы, мамой клянусь, всех перепишу в книгу животну, под нумером будущего века. Иуды искариотские! Думаете, помогут вам вражьи ляхи? Век не бывать в Иудее сему компоту, комплоту и коверкоту! Да я вас… И замолчал. Передним стоял его очень хороший знакомый, поручик артиллерии, некто Наполеон Буонапарте, выходец из небогатой дворянской семьи и родом с Корсики. После взаимных приветствий, французскому дворянину был предложен конь, седло одно, скрипящее, потёртое, и шпага с приложение друзей-французов. Распевая народную французскую песню про пора, пора, порадуемся и шевеля перья на шляпах попутным ветром кавалерия французской короны пошла в свой очередной героический поход. А Бриан де Буагильбер пришёл в себя только на борту турецкой селюги, увозившей его в далёкий чужой Тунис. Закованный в тяжёлые цепи французский дворянин умер от ран и последующих болезней ещё не достигая берега и был торжественно брошен за борт на прокорм Средиземноморским акулам. И что такое истина? Kогда же вы, наконец, перестанете лить холодную воду на обритую мою голову? А Дед Мороз существует?