Текст книги "Навру с три короба. Pulp Fiction"

Происшествие!

Плохая им досталась доля, немногие… Написав эти строчки, поэт Сикаморов задумался. Вроде, уже, кто-то, где-то похожее писал. Или близкое к его тексту. Думать не хотелось. Приближался очередной праздник Советской армии, редактор требовал стихи на первую страницу, так что и выбора не было. Подойдя к окну и открыв форточку, Сикаморов жадно вдохнул морозный воздух. Холодало! А сейчас, совсем уже ближе к ночи, мороз достигал полных градусов двадцати. В комнате стало заметно холоднее, и поэт закрыл форточку. Размер однокомнатной квартиры, где проживал холостой поэт, не позволял особенно развернуться. Старая, но прилично сохранившаяся мебель, которую перевёз он из коммуналки, где проживал когда-то с отцом и матерью, в размер явно не вписывалась. Огромный дубовый платяной дореволюционный шкаф, украшенный фигурной-чертями– резьбой, сервант болгарский пятидесятых, круглый обеденный стол красного дерева и письменный стол в углу, практически, поглотили весь метраж. Стулья за столом были глубоко задвинуты в глубь. Табурет у покрытого зелёным сукном письменного стола также. Иначе в комнате можно было бы только летать. Пешему, а мы уж не говорим о конном, прохода не было. Шутка времени! Родители Сикаморова, назовём его для краткости описания Гошей, отошли в мир иной, иде же несть ни болезни, ни воздыхания. Будучи профессионалами, сугубо мирными и учеными, ботаниками, специалистами по растительности средней полосы и Алтая, они вылетели как-то раз на полевые работы. Именно, на этот самый Алтай. И остались там навсегда. Оба тела были найдены охотниками, обнаружены в совершенно не повреждённой палатке, закрытой изнутри «на молнию». У трупов отсутствовали головы. Сами тела какому-либо иному повреждению не подвергались. Уголовное дело по данному факту было возбуждено, а затем и прекращено. Материалы ушли в архив. Что там случилось на самом деле тогда, никто не знал. Место отреза на шее, имело оплавленный срез. Ткань палатки и одежда повреждений не имели. Как точно говорил в кинофильме Жеглов «Запишем в загадки!» И записали! С тех пор прошло около шести лет, но каких-либо путных сдвигов не было! Итак, стихотворение! Господи! Вспомнил. Это ж у Лермонтова было. Да ещё в известном всем «Бородино». Совсем в маразм от такой работы впадаю. С этими словами Гоша порвал листок на мелкие кусочки и, не поленясь, пустил их на волю, то есть в открытую форточку. И через эту же форточку в комнату влетело морозное облачко. Гоша потянулся, закрыл открытое, обернулся и обмер. В комнате стояло колеблясь в лучах торшера существо, мягко говоря не от мира сего. Белые ослепительные одежды, что-то вроде плаща и шаровар, босые ноги, пшеничного цвета волосы и голубые до синевы глаза. А за спиной имелись огромные, тоже ослепительно белые, крылья. Существо представилось. Ангел. Сопровождаю умерших в места им природой и богом предназначенные. Вы готовы? К чему? – даже чуть заикаясь, вымолвил Сикаморов. Как к чему? К вашему последнему путешествию. Вы же видите, я прибыл! Гоша потряс головой и ущипнул себя за руку. Стало очень больно. Вы извините, – начал он. Я, некоторым образом, пока ещё очень даже жив и к вашему путешествию в последнее местопребывания, как вы изволили заметить, не готов. Ангел нетерпеливо топнул босой ногой. Это что ещё за капризы, – начал он. Живой, мёртвый, это не моя компетенция. Я вам не врач. Даже не ветеринар. Ангелы Господа мы. Типа, транспортная контора. А вы меня с госпиталем ветеринарным или людским путаете. Взял, доставил, сдал, принял. И все дела. Гоша только головой кивал. Вы меня извините, я вынужден с вами во всём согласиться. Но как же вы меня, живого некоторым образом, в последнее путешествие наладите? Вы же только души забираете, а тела на бренной земле остаются. Так что неувязочка ваша тут. И с трудом удержался, что бы не назвать ангела дяденькой! Прощенья просим. Но, никаким образом я вам душу не отдам. А может вы аферист такой и под видом ангела души у людей воруете? Я с такими как вы никогда ранее не встречался, опыта нет, так что извините и, как у нас говорят, покеда деда, бывайте и прощевайте. Приходите в гости, когда меня дома не будет! И добавил совсем уже грубо: Вон отсюда, гость непрошенный! И тут же: Извините, сорвалось! Что подвигло Гошу на такие речи, он и сам бы никогда не сказал. Будучи воспитанным в интеллигентной семье, имел он и чувство такта и умение сглаживать острые углы. А тут как прорвало. Что-то видать очень сильно задело за живое. Ангел выслушал все эти, явно ни кем и никому не дозволенные никакой там Шахерезадой речи, спокойно. Только лёгкая тёмная рябь прошла по его белоснежным одеждам, да чуть-чуть потемнели глаза! Не пойдёшь, – спросил он? Отлично, хорошо! Я тебя в виде холодного груза на тот свет и так оттранспортирую. Или, как у вас говорят, груза 200! С этими словами достал ангел из складок одежды прибор типа калькулятора и нажал на кнопку. Раздалось лёгкое жужжание, но ничего более произойти не успело. Гоша вырвал аппарат из ангельских рук и, мгновенно открыв форточку, запулил его на улицу, в глубокие сугробы, окружавшие их дом. Ангел просто-таки опешил! Видимо никто и никогда с ним таким образом не обходился. Сикаморов вытянулся во весь свой рост, поднял вверх руку и, сам не понимая, как это у него такое получилось, перекрестил стоящее перед ним существо. Надо вам сказать, бабушка будущего работника пера была весьма богомольна и богобоязненна. Ходила на все службы в местную старую церковь, помнится Петра и Павла что на Яузе. Они там жили в старой двухэтажной развалине в коммуналке. И молитвы кое-какие помнил Гоша. Вот он и начал читать: «Да воскреснет Бог, да расточатся врази его…» Что тут стало! Как-будто порывом ледяного ветра пахнуло из всех углов сразу, и в небытие были унесены белые перья, белоснежные одежды и даже цвет волос и глаз ангела. В комнате стоял коренастый мужчина лет сорока, явно с примесью негритянской крови. Чёрные зрачки, налитая кровью роговица, вывороченные слегка ярко-алые губы. Мулат, – промелькнуло в голове у Гоши. А из одежды пришелец имел тёмно-зелёный с блёстками пиджак, яркую красную жилетку и бриджи чёрного цвета, заправленные в лаковые сапоги. Ослепительная белая манишка дополняла наряд! Нет! Не мулат! Чёрт он, – было следующей мыслью. И тут Гоша обратил внимание. Незванный гость стоял в световой пентограмме. Так уж получилось, свет торшера, отражаясь в стёклах серванта и полировке старого платяного шкафа отбрасывал на пол отсвет, отдалённо напоминающий пресловутую Звезду Давида! Нам надо как-то находить выход из глупой ситуации, – начал гость. Разрешите представиться. В настоящий момент нахожусь в ипостаси чёрта. К вашим услугам! Равимчик! Имячко такое. Гоша стоял в полном обалдении. Для простого советского интеллигента явление ангела, а затем и чёрта было за гранью бытия. Прошу садиться, – смятённо произнёс он. Чёрт взял инициативу в свои руки. Не беспокойтесь, – произнёс он и смело присел за стол. Вы не могли бы включить верхний свет, – услышал Гоша? Гоша встал и включил. Подобие пентаграммы мгновенно исчезло. Спасибо! Свободен. Готов к сотрудничеству и доступен. Довольный чёрт просто светился полным и чистым счастьем. Давненько я так не попадался. А вы хороши! Разве можно вот так, без всякого, хотя бы и устного, предупреждения, молитвами невесть кого глушить! Гоша присел за стол. Чай будете пить? Буду, – отвечал собеседник. Вопреки выдумкам всяким, мы денатурату благородные напитки предпочитаем. А я вот чай очень люблю! И чаепитие состоялось. Как выяснилось, в службе доставки душ умерших покойников имеются и черти и ангелы. Естественно, каждый доставляет клиентов в свою епархию. Черти в Ад, а Ангелы в Рай. Но, вот иногда поток становится однобоким. Перекос идёт в сторону Рая или Ада. А отчего не помочь соседям? Но не бесплатно! Конкуренции ведь нет никакой! Уже решено, в какой потусторонней организации в дальнейшем будет долгое время обретаться клиент. А лишние деньги не помешают. Где и когда кому– нибудь деньги мешали? Вот и переодеваются друг в друга доставщики. Tут срочный вызов, а диспетчерская адрес перепутала. Вот к Гоше ангел и явился. История! Так что от имени службы сопровождения прощенья просим. Доставку вашу мне отменили и просили перед вами лично извиниться. И желание какое-либо небольшое выполнить. Заранее прошу вас бессмертия и попадания в Рай не просить. Не в моих силах. Клад какой могу указать, коли желание такое имеется. Или там тайну какую открыть мне известную. И Гоша, конечно, спросил про нелепую и странную смерть родителей. Смотри, – отвечал чёрт. Сам собой включился экран чёрно-белого «Рекорда». Отличнейшее изображение в цвете заполнило экран. Сопки, палатка. Тайга. В палатке спят двое. Из-за тента палатки появляется очень высокий мужчина. Он одет в телогрейку, ватные штаны и шапку ушанку. И это летом! Достав какой-то аппарат мужчина направляет его на спящих. Дыхание у людей прерывается. Острый луч света отделяет головы от туловищ, и мужчина прячет их в поясную сумку. Тот же луч замыкает палатку и застёгивает изнутри её «молнию». Послав в небо световой сигнал, убийца дожидается прилёта небольшого бескрылого летательного аппарата, осёдлывает его и взмывает в небо. Телевизор гаснет. Что это было, – спрашивает Гоша, но видит… Он в комнате один. Горит верхний свет и торшер. На столе две чашки из под чая! Тишина! И лежит киноафиша к американскому фильму «Предейтор!»

Дела лесные

 
Ох! Вы, Сашки, канашки, Абрашки мои,
Пряжки чистенькии, сами долбленныи!
Пойду к тёще по-грибы, принесу с собой бобы.
Да ещё дойти бы надо, случай сей в руках судьбы!
 

Поёт, подумал Мирофлорыч, вот пьянь запьянцовская! Ну, я ему сейчас устрою! И полез под выворот старой сосны, в берлогу, которую снимал он у соседского медведя. Сам хозяин решил на старости лет провести время с молодой супружницей вне родных палестин u подрядился поработать белым медведем на острове Врангеля. Своих не хватало, наплыв туристов большой, и нанимало туристическое агентство на лето пришлых. Условия отличные, еда отменная. Одной рыбы сортов сорок! Да нерпы-дуры! Им и близко к медведям подходить не надо бы, а они так и льнут. Разрешите с вами познакомиться, то да сё! А медведи бурые, между прочим, всеядные, нерпы в их рацион легко входят! Дело, как говорится, житейское. Выглянув тихонько из своего укрытия, старый леший увидел прелестную картину. Две ярых кикиморы, впрягшись в деревянную колёсную повозку, лихо везли местного нечистика Васеньку. В лаковых сапогах, рубашке с вышитым подолом и воротником, новых сатинетовых штанах, гляделся тот лихо. Саратовская гармошка с бубенцами дополняла наряд. Выходи, старый, – заорал Васенька. Я тебе подруг двух подогнал. Бери любую, не пожалеешь. Выбор богатый. Одна страшнее другой. Кикиморки молодые, лихие. Можешь начинать лиходейничать, блуд старый! Мирофлорыч не выдержал и как ошпаренный вылетел из берлоги. Ты, чего? – начал он постепенно распаляясь. С дуба рухнул, uли лук ел и потомy охуел? Чего орёшь на весь лес? Я тут сижу, никого не трогаю, эхо лесное починяю, а ты страмотишь? А лешачиха моя услышит, за правду примет? Тебе, гаде ядовитой, ничего, хвостом махнул и под печку, а я? Лицо заслужонное, глава целого рода-племени! Мне то как потом с оплёванной битой мордой ходить? Васенька слез с тележки, платком, снятым с головы одной из кикимор, вытер сапоги, высморкался пальцем и сел на корень. Старый! – ласково начал он. Мне твои проблемы без надобности. Плюнуть и растереть! Чего как цепняк кидаешься? Я по делу прибыл! У тебя деньги есть? Хочу тебе помочь от бренного металла избавиться. Про Сампо некое слышал? Волшебная чудо мельница. Импортная. Финского производства. Привезена вчера из самой Лапландии. Торговый дом «Импорт на дом. Суомалайнен, Леминкайнен и гоп-компания.» Цена подходящая, я прикидывал. Не все заморские и прочие чудеса мимо нас просвистели. Это осталось. Делает всё kак и было ей Калевалой покойной завещано. Никоим образом не прогадаешь. Я бы сам взял, денег свободных нету! Мирофлорыч только усмехнулся заявлению такому про себя. Каких свободных? Васенька, по сущности своей, был из породы нечистиков, которым по крупному и безобразничать не по чину. Так! В холодец плюнуть тараканом. Дымоход закрыть, что бы все в дому кашляли. Коров ночью пугать, что бы днём хозяйки подоить их не могли. Короче, мелкая такая лесная сволочь. Никогда и нигде полезного чего, за что можно деньгу выручить, не делал нечистик. Bот время провести, попить, погулять, у вдовушки какой ночь заночевать, вот тут Васеньку и учит не надо было. Сам всё знал и охотно в жизнь претворял. И ещё я в профком заходил. Там тебе просили передать, что переплатил ты за последнии сто лет сумму немалую. Беги, разбирайся, пока Барабаныч не ухрял! Председатель профкома был степенным барсуком – оборотнем. Дело своё знал туго, вот верить Васечке-лешему никаких оснований не было. Соврёт – не дорого возьмёт. А потом скажет, пошутил, мол! А ты рот и раззявил! Держи карман! Ну, паразит, как есть, паразит! Кикиморы тем временм скрылись вместе со средством передвижения, только телефонный номер, оставленный ими на вытоптанном круге земли, напоминал об их существовании. Это они намекали Васеньке на возможность нечаянной встречи ещё сегодня. Зря что ль возили? Пора было со своего дачного участка возвращаться к семье. Но как раз тут нечистик из кармана штанов выудил приличных размеров бутылку с жидкостью приятно-зелёного цвета. «Можжевеловую» будешь, – только и спросил он, а у Мирофлорыча всё в груди так и заиграло. А не уйти ли в запой, по нашей лешачьей традиции? -подумал он. И, очень быстро проскочив в берлогу, вынес на природу столик деревянный, пару стульев, стаканы и мочёную морошку в глубокой глиняной миске. Копчёные комариные крылышки дополнили убранство стола. Эх, жаль хлебушка нет, -промелькнуло в голове и ушло. Стаканы были наполнены ароматной жидкостью. Сам её милую гнал, – сообщил Васенька. Слеза, просто слеза! Будем! И они хряпнули по первой. Пошла изумительно, a комариные крылья своим вкусом деликатесной копчёности подчёркивали аромат и крепость напитка! И морошка была хороша! Да и сам нечистик теперь уже таким противным гадом не казался. Tут Васенька подсуетился. По одной и будет две, – кричит, u пошло, u пошло. Oчнулся Мирофлорыч в полной темноте и жути очень холодного, тесного помещения. В ручных и ножных цепях. Да ещё и к стене прикованный! Погулял выходит славно. Вот только в памяти ничего не осталось. Сидели, пили, провал, подвал, uли подземелье, судя по темноте, звукам воды капающей, да холоду. Где-то вдалеке прозвучал бой часов. Пробило двенадцать, а утра или вечера, то было вовсе не известно. Да и какая разница? Послышался металлический шум открываемой снаружи двери. Вспыхнул очень яркий карбидный свет. Мирофлорыч находился в странном помещении, стены которого состояли из толстых броневых листов, покрытых заклёпками. Двое вошедших были существами не только не земного, но и не принадлежавшего к живым странного мира. Не дышали, двигались не имея ног, глаза фосфорические, все в сегментах. Тела бочкообразные, с нарисованными поясами, a pуки были загребущие. В чём леший легко убедился, когда его, подхватив подмышки, куда то поволокли. Да ещё и со страшной скоростью. Мелкали бронированные переходы, перекрещенья туннелей, странные винтообразные лестницы, казалось, ведущие в никуда. Но, вот распахнута последняя дверь. В округлой комнате, напоминавшей рубку современного морского лайнера, на таком как-то отдыхал с семьёй Мирофлорыч, стоял одетый в костюм военизированного образца спрут, uли существо спрута напоминающее. Четыре руки. Четыре гибких ноги. Лаковые туфли в соответствующем количестве. Перчатки. Фуражка. Всё как у людей. Но это то был спрут! Взяв одной из рук курительную трубку, спрут набил её табаком, тщательно раскурил, выпустил столбик дыма и вопросил с булькающей интонацией, однако на языке лешего: Кто ты есть такой? С какой целью, хрюнт ты этакий, заброшен в расположение нашей эскадры? Шифры, пароли, явки! И показал на какую-то тумбу. Сюда клади, лесовик хренов! Голову клади. Сейчас сектым делать будем. Совсем! Роботы, державшие Мирафлорыча, а то, что это были лишь искусственные подобия живущих леший понял уже давно, легко пригнули его голову к тумбе. Спрут взмахнул откуда-то взявшейся в одной из рук саблей, и леший машинально закрыл свои большие глаза. Однако, ничего страшного не произошло. Его отпустили, а военизированное чудовище, хрипло и гнусно смеясь, заявило: Пошутил я таким образом. Я, вообще, шутник. Вроде Весельчака У с бриллиантовой черепашкой! Слушай приказ, – продолжал спрут. С этого момента зачисляешься ты младшим помощником капельдинера по провианту. С присвоением тебе права носит на левом роге три колокольчика. Ты можешь меня спросит о том, откуда у тебя рога для этого возмуться? Правильный вопрос. Ответ: Обратись к нашему боцману Качай-яйца! Он тебе рога хорошие может быстро сделать, как только к твоей планете прибудем, и с женой твоей знакомство боцман, шустрый хохляцкий босяк, осуществит. Или, наоборот, может рога и поотшибать. Всё в его власти. Усёк, просвирня? Это я так шутю! В целях твоей скорейшей адаптации к службе на нашем звёздном корсаре. Да! Не забудь сделать соответствующую татуировку, бочкa, на краю которой восседает гордый спрут, опустивший внутрь ноги и свою мужскую большую гордость. А в бочке ты, и с открытым ртом! Смешно? Опять шутю! Иди пока, роботы тебе направление нужное укажут. Капельдинеру привет. Ты теперь под его началом! C этими словами спрут витиевато спиралеобразно закрутился, сломался пополам, а затем его тихо утянуло в вентиляционное отверстие. Кандалы сами собой с рук и ног Мирафлорыча опали. В полной тишине было отчётливо слышно шуршание уползающих железных змеек. Попав под дверь кандалы исчезли из вида! Капитанская рубка преобразилась в средневековый замок. Высокая круглая башня, площадка на самом верху, и полное отсутствие лестницы, или, на худой конец, верёвки. Каменная отвесная стена с прикреплённым листом пергамента. Жаркое палящее солнце. Ни воды, ни возможности спуститься! Полный абзац! Мирофлорыч совершенно нагой u свободен! Свободен, в смысле волен решать, сдохнуть от жажды и голода, или прыгнуть вниз и покончить с несущей страдания жизнью! Подойдя к стене жертва неизвестно чьего произвола прочитал: В ознаменование поимки злостного вора и разбойника, известного в Багдаде под кличками «Багдадский вор» и «Али-Баба торчи возле» повелеваю поместить сего субчика на вершину башни зиндана Шахр-тахир. И будет он там, пока солнце не покончит с ним, или священная птица Симург не унесёт отступника и клятвопреступника на острова Зелёного мыса, с последующим поражением в правах до седьмого колена. Визир шах-ин– шаха Насрулла на всех! Понятно, – подумал Мирафлорыч. На всех! Но я то тут при чём? Я про все эти дела только в сказках читал. Лично с персонажами такими не знаком. Теперь вот совсем вымирай здесь. Поймали первого попавшегося, сунули в каземат вместо воров реальных, может uх за взятку какую отпустили, а я подыхай? Каменный пол под ногами начал колебаться. Сама же башня вдруг наклонилась к земле и тоже начала вращательные движения. В голове лешего перемкнуло. Он провалился в спасительную звонкую темноту. Сознание возвращалось медленно и неохотно. Пить уже не хотелось. Вообще, ничего не хотелось. Даже жить. Мирафлорыч лежал связанный по рукам и ногам на зелёной, приятно изумрудного цвета травке, a над ним нависал рот. Да, да! Просто рот существа ядовитого, любящего пожевать человечинку! Рот был физически огромен. Тяжёлый красный язык перекатывался, облизывая губы. С жёлтых клыков капала тягучая зелёная жидкость. Яд! – подумал лешак. Сейчас как вцепиться! Ой, мама! И пополз в сторону ото рта, стараясь быстрее перекатываться и помогая себе всем чем можно. Поверхность шла под уклон, так что очень скоро Мирофлорыч уже набрал приличную скорость. Рот затерялся и отстал. Хорошо, что не встречались каменные глыбы и рослые деревья. Мелкий кустарник леший давил, камни проминал, летел почти по воздуху. И влетел. Со склона в болото, где и остался лежать. Потонуть он не мог, но и двигаться связанный тоже. А сверху опять налетал рот. Вот он широко раскрылся, начал движение к жертве, облизался… Мирафлорыч заорал от ужаса и очнулся. Он лежал у себя в берлоге. Спал одетым, в смазных сапогах и картузе. На полу рядом валялся Васенька в совершенно непотребном виде и кикиморы, мягко говоря не одетые, согревали нечистика с каждого бока! Судорожно дёрнувшись, Мирафлорыч упал на спящую троицу. Кикиморы даже не открыли глаз, а нечистик Васечка встал, не открывая глаз достал бутылку, отпил из горла, после чего заявил, что совсем проснулся. Но глаз не открыл. Леший, схватив его за грудки, одним движением выкинул из берлоги. Вот теперь нечистик очнулся, и сладко потянувшись заявил: Что? Угомона на тебя нет? Спал бы да спал. Помнишь, зараза, как вчера, после пятого, у меня грибки волшебные отобрал и все сжевал? Мне их до сих пор жалко. Тебе, чёрту здоровому, не в кайф, а мне бы с кикиморками вот как пригодились бы. Иди теперь, ищи эти бледные поганки. Да и не со всех кайф получишь. Кое с каких лыжи склеить можно! Ладно! Уступи на ночь за так берлогу свою. Всё равно домой сейчас поканаешь. О. Кей? И Мирафлорыч, в знак благодарности, отдал ему ключи. Только сейчас стало понятно – вся цепь ужасных приключений была вызвана ЛСД эффектом грибков! А это совсем другое дело, чем пережить случившееся в реале, или в вихре повреждённого болезнью разума. Бывай, Васенька! И леший отправился домой!